CC BY-NC-ND
25
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОБЫТИЕ КАК ЭКОНОМИЯ И ПРЕДЕЛ ВЛАСТИ: ОПЫТ КАТЕГОРИЗАЦИИ
Общество в коммуникации
Д.И. Аксеновский
Что такое политическое событие? Ответить на этот
вопрос можно двумя способами. Первый способ заключается в том, чтобы построить определение понятия через рассмотрение признаков политического и событийности. Здесь «политика» и «событие» выступают как взаимообратимые понятия, прочитывающиеся одно в другом до такой степени, что становится ясной их неразделенность, когда событие есть форма проявления политики, а политика наполняет содержанием событие. Недостаток такого способа выражается в подведении изучаемого феномена под некоторые теоретически или эмпирически обоснованные утверждения, когда известное объясняется в новых терминах и акцентируется лишь связь политического и событийного.
Однако при более внимательном рассмотрении прилагательное «политическое» в словосочетании «политическое событие» обозначает отнюдь не связь, а разрыв с существительным «политика» в его обычном смысле как борьбы за власть и исполнение этой власти. Акцент на политическом, а не на политике, подчеркивает, что рассуждения строятся вокруг соотношения власти и общества, когда объектом является не политическое действие, а инстанция повседневного. «Политическое» в отличие от «политики» выражает не борьбу, а идею «совместной жизни», стремление уживаться друг с другом.
Второй способ - провести категоризацию как соотнесение изучаемого феномена с классом подобных объектов в сведении многообразия их проявлений к отдельным чертам, принимаемым как типичные. Результатом категоризации является формирование категории как понятия, предельно обобщающего и классифицирующего. Категория обладает минимальным содержанием, т. е. фиксирует минимум признаков охватываемых предметов, но эти признаки выражают наиболее существенные отношения.
В данной статье в качестве категории политического события выбрана категория обмена. Выбор в пользу категории обмена сделан потому, что такое направление рассуждений лишено возможности замкнуть исследование в логике концептуализации понятия или в конкретности эмпирических фактов. Поэтому политическое событие рассматривается в признаках обмена и не рассматриваются другие варианты трактовки политического события или конкретные проявления данного феномена. Основу для понимания обмена составляет теория коммуникации, позволяющая продолжить рассуждения, предложенные Т. Парсонсом и развитые Н. Луманом, о сравнении власти с деньгами, дополнив их идеей М. Маклюена о деньгах как способе «распространения торга на весь социальный комплекс»1.
Использование категоризации для прояснения понимания политического события и связанные с этим вопросы проживания, представления, дискурсивной практики и выбора стратегии поведения выявили потребность в максимально широком обобщении, что привело, в свою очередь, к макроуровню описания через понятия, с которыми коннотирует понятие «политическое событие»: политика, власть, сила, воля, возможность, действие, институт, подчинение, право, мотивирование, знак.
Что есть политическое событие?
При обращении к проблеме политического события прежде всего встает вопрос о настоящем, так как интерес к конструированию «светлого будущего» или совершенствованию «вековых традиций» подорван критикой идейной базы тоталитаризма и изоляционизма. Внимание к настоящему сводит вопрос о политическом событии к проблеме пересечения практик управления и форм жизни общества, а также к феномену власти, поддерживающему разделение функций между людьми в отношениях подчинения. На уровне повседневности политическое настоящее дано в формах поведения субъектов политики (бюрократии, крупного бизнеса, экспертов, самодеятельного населения), создающих политические манифестации власти, институты которой признаются «продуктами человеческого творчества и... их сознательное изменение обсуждается в терминах их пригодности для достижения человеческих целей и намерений»2.
Так понимаемое политическое событие отличается от тех его толкований, где оно рассматривается как опосредование и
выражение политической власти, иначе говоря, оказывается сугубо служебным моментом или своеобразным знаком («знаковое событие»), отсылающим к представлению существующей власти, утверждающей, что она есть. И если трактовать политическое событие в этом плане, то к пониманию реальности власти оно добавило бы весьма немногое.
Более перспективным с исследовательской точки зрения представляется понимание политического события как взаимодополнения отношений подчинения и отношений обозначения сущностей с утверждением их существования (превращением в символы). Иными словами, когда «полицейское право легитимируется универсальными ценностями... Нужно ли воспринимать это... как процесс, который, основываясь на элементах неустойчивости исторического порядка, приводит в действие машину регулирования, движимую универсальными силами справедливости и мира. Все мы вплотную подходим к вопросам, касающимся основы основ, и оказываемся перед лицом радикальных альтернатив»3.
Пределами политической событийности согласно такой точке зрения выступают, с одной стороны, указание на применение силы (власть как возможность проведения своей воли вопреки воле других), а с другой - выражение осмысленности действий (власть как необходимость ограничения воли каждого ради тех целей, которые не могут быть достигнуты индивидуально).
Это удваивает властные отношения, и суть обращения к политическому событию состоит в понимании двойственной реальности власти через такое взаимодополнение двух оснований - силового и символического. Власть как некое создание и удержание общественного порядка, а также порядка в сознании людей «сама по себе. предшествует порядку, а любое изъяснение власти вторично по отношению к сложившемуся порядку власти»4. В таком случае единственным условием реальности власти является знание о том, что есть власть: «Политическая власть - это когда один человек посылает другого к третьему, чтобы другой сделал так, как хочет первый. То есть действует первый на третьего посредством другого. Хотя. скорее (политика. - А. Д.) начинается там, где я говорю другому, как ему действовать с третьим. Первый должен знать, что у него есть власть, второй должен знать, что он делает с третьим, а третий должен знать: да, вот первый прикажет, и со мной расправятся»5.
Политическое событие, понятое как настоящее через знание о том, что (символическое) есть (силовое) власть, будучи
включенным в сферу и физического, и символического принуждения, превосходит эти сферы тем, что становится событием памяти как коллективного тела (утверждение К. Леви-Строса о производстве социального человека из биологического с помощью «следов боли» на теле индивида как памяти о том, что можно, а что нельзя), так и коллективного сознания (идея Р. Барта о принуждающей силе языка как следствии самого факта употребления языка), являя собой мнемотехнический знак совершенного обмена между властью формально подчиняющего и властью формально подчиненного.
Термин «формальный» здесь подчеркивает то, что власть номинального властителя создается только возможностями номинально подвластного, т. е. подчиненный обладает, по сути, такой же властью, что и подчиняющий, так как эти виды власти взаимообусловлены и недостаточны сами по себе, поэтому и нуждаются друг в друге для компенсации своей выявленной недостаточности. Такое понимание двойственности власти как производной от двусубъектности схемы политического дейст-вия6 восходит еще к рассуждениям Аристотеля, обосновывавшего взаимную выгоду отношений господина и раба, когда один «разумно движет, оставаясь неподвижным», а другой - «разумно движется, оставаясь неразумным». Однако идея двусубъектнос-ти политического действия может быть оценена двояко: «Она является слишком сильной, поскольку наводит на мысль, что народ должен быть управляемым и контролируемым. Она является слишком слабой, поскольку даже самые жестокие правители в известной мере нуждаются в "согласии управляемых" и обычно добиваются его, причем не только силой»7.
Демонстрация альтернатив в политическом событии
Именно став событием памяти, войдя в содержание коллективного тела (универсум физических действий) и коллективного сознания (универсум символов), образующих двусубъ-ектность схемы политического действия, политическое событие приобретает свою осмысленную единичность, становится тем когнитивным фоном, на который проецируется и от которого отсчитывается реализация политических инициатив, предпринимаемых в текущем моменте. Политическое событие представляет само себя, а не указывает на эмпирическое или риторическое проявление власти, это «действительность поименованная,
символически освоенная, но не присвоенная господствующим языком, дискурсом или парадигмой»8.
Следовательно, причиной появления политического события является не обмен смыслами для достижения социально-психологической общности и не демонстрация силы в «поигры-вании мускулами», а «производство воли» и затем ее «обуздание и приручение», когда инициатор политического события рассматривает других участников не только как средство достижения своих целей, как объект управления, но и как возможность самоорганизации, как еще один субъект управления.
Здесь важно подчеркнуть сложность такой коммуникации, функционирующей как политическое событие, в силу того что знание о власти должно быть одинаковым у подчиняющего и подчиненного, являя собой условие исполнения власти, тогда как действовать (а также не действовать) в соответствии с этим знанием о власти можно по-разному.
Это утверждение служит основанием для перехода к пониманию необходимости ограничения свободы в целях повышения вероятности совершения требуемого действия. В том числе и свободы властвующего, который может искать способы «ухода» от сложности исполнения своих властных функций. Наиболее часто применяемым способом подобного «ухода» является прием «черного ящика», когда двусубъектность схемы политического действия упрощается в субъект-объектном представлении, в соответствии с которым воздействие субъекта властных отношений на объект осуществляется через стимулы на «вход» и оценивается на «выход» по результату. Например: руководитель заявляет подчиненному, что его не интересует то, как подчиненный справится с заданием, но к такому-то сроку требуется представить соответствующий результат.
Исходя из требования ограничения свободы, результативность политического события определяется тем, какова вероятность реализации требуемого действия - соответственно, чем ниже вероятность альтернативных действий, тем выше вероятность требуемого. Это значит, что властвующий должен демонстрировать альтернативы требуемого действия так, чтобы они оценивались подвластным как те возможности, которых следует избегать, - негативно оцениваемые варианты действий. Убеждающая сила формулирования альтернатив определяется тем, что в процессе обоснования участники политического события не ограничиваются анализом только требуемого варианта действия, а рассматривают и возможные альтернативы, тем самым демонстрируя всесторонность обос-
нования, что придает политическому событию мотивирующее воздействие.
В предельном случае такой альтернативой выступает насилие, строго говоря, властью уже не являющееся, так как здесь действия подчиненного подменяются действиями подчиняющего, который уже не сможет выполнять свои функции: «К насилию прибегают ввиду недостатка власти»9. Власть по этой причине сама стремится избегать реализации негативно оцениваемых подчиненным альтернатив, иначе такое развитие событий приведет к ликвидации власти. В итоге реализуется та альтернатива, которая и властвующим и подвластным оценивается как наименее негативная.
Политическое событие как торг мотивированными альтернативами
Создаваемое в стремлении избежать крайностей силового и символического принуждения, которые связаны друг с другом взаимокомпенсацией, политическое событие является феноменом, а не, еще раз подчеркнем, средством выражения. Это особого рода ценность, возникающая как результат экономии власти: «Власть предполагает, что оба партнера (властвующий и подвластный. - А. Д.) видят альтернативы, реализации которых они хотели бы избежать. На основании этой предпосылки обе стороны способны производить гипотетическую комбинацию альтернатив избежания. В простейших случаях это осуществляется посредством угрозы санкций, которых и сам власть имущий предпочел бы избежать: "Если ты этого не сделаешь, я тебя ударю!". Власть, следовательно, покоится на том, что существуют возможности, реализации которых стараются избежать»10.
Благодаря знанию о тех альтернативах, которых и властвующий и подвластный стремятся избежать, возникающая в политическом событии экономия власти позволяет сжимать в себе сразу несколько обменов, снимая неопределенность действий и сберегая тем самым время в настоящем: во-первых, это прояснение последствий негативных санкций и для властвующего и для подвластного в организации торга по исполнению власти - подчиняющий демонстрирует не только силу добиться выполнения своего решения, но и свою зависимость от подчиненного, действиями которого обусловливается желаемое изменение ситуации; во-вторых, определение результатов позитивных санкций, когда властвующий предлагает вознаграждение подвластному и возникает
торг в достижении соглашения о приемлемом размере такого вознаграждения, что, однако, проявляет для подчиненного временный характер властных отношений, производных от способности власти приобретать ценные для подчиненного ресурсы, чтобы они затем могли быть переданы в качестве вознаграждения.
Итак, политическое событие существует для того, чтобы предельно экономить власть в ситуации, когда степень вероятности реализации ожидаемых изменений очень низка. При этом создаются условия для проведения торга по формулированию и обоснованию альтернатив возможных способов политического действия.
Развертывание и свертывание политического события как торга
Политическое событие отличается от завершенности эмпирической фактичности политического - оно манифестировано как ценность избегания реализации негативных санкций, и последующие тематизации и интерпретации события имеют дело со знаком памяти символического обмена, зафиксировавшего понимание возможностей и ограничений действий участников властных отношений. Такая фиксация политического события может быть оформлена документально и получить правовое основание, но в отличие от договора событие будет соотноситься не с кодифицированной нормой, т. е. подпадать под определение, а с другими событиями.
Политическое событие единично, но не самодостаточно. В его содержание входят элементы других событий (прежде всего опыт или представление негативных и позитивных санкций), поэтому политическое событие представляет собой соотнесенность с другими событиями. Такая соотнесенность, выступая в качестве составляющей процесса мотивирования альтернатив действия как объяснительных конструкций через подбор и интерпретацию связываемых событий (часто это связь с событиями политической мифологии), является первым способом развертывания политического события как торга. Такой способ развертывания обозначим как соотнесенность событий-символов.
Второй способ определяется возможностью использовать концепты, составляющие актуальное содержание политической культуры коллективного сознания и политического дискурса. К числу таких концептов следует отнести «демократию», «собственность», «рынок», «достойную жизнь» (понятия взяты в кавычки, так как в них вкладывается разными субъектами полити-
ки различное содержание). Этот способ следует обозначить как использование в конструировании политического события концептов-символов.
Третий способ - включение в содержание политического события людей-символов, персонифицирующих знание о власти, точнее, знание о разных практиках власти, которые выступают в качестве либо олицетворения политической позиции, либо примера опыта применения негативных или позитивных санкций.
При этом важно понимать то, что политическое событие развертывается как разногласие, выражаемое через противопоставление событий, концептов и персон, точнее, результатов их символической обработки с учетом требований текущего момента, аккумулированных в цели политического события как акта коммуникации. Но разногласие в данном случае - это не столкновение интересов или мнений. Это не борьба за власть, а проявление нетождественности знаний политических субъектов о власти. Политическая манифестация делает доступной, буквально ощутимой с помощью формулировок подобную нетождественность через выдвижение в споре аргументов, обозначающих политические позиции. Тем самым политическое событие является всегда моментным и даже случайным, а ее субъекты - временными.
Но наряду с возможностью развертывания политического события в продлении связей событийной, концептуальной и персональной символической соотнесенности, выводящей и локализующей каждый феномен в более широкое поле обмена властными отношениями, в котором отдельно взятое политическое событие и обнаруживает себя как событие, не меньшее значение имеет потенциал ограничения, свертывания политического события в продуктивном стремлении выработать решение в условиях экономии времени.
Торг по исполнению власти прекращается при угрозе достижения предельного состояния власти - высокой вероятности реализации избегаемых альтернатив, когда власть, как это уже отмечалось, перестает быть властью, так как властвующий превращается в карателя или надзирателя и тем самым становится частью подчиняемого действия, утратив свою автономию. Стремление власти, как власти номинально властвующего, так и власти номинально подвластного, остаться властью, сохранить свое есть, может привести к саморазрушению политического события как обмена, когда от сложности взаимодополнения силового и символического, определяющего что есть власть, как правило, осуществляется переход к мнимой простоте силового решения, утверждающего лишь пустоту знака «есть».
Это четко проявляется в кризисных (особенно революционных) ситуациях, когда изменяющееся общество стремится к собственному пределу для того, чтобы стать новым, другим для самого себя, и в этой связи активно изменяет язык и, как следствие, коллективное сознание, в результате чего ощущается нехватка политического знания, неспособность преодолеть возникший разрыв между понятиями и реальностью, а выход из этого состояния осуществляется путем насилия, сворачивающего «опередившие свое время» проекты: «Именно поэтому подлинная демократия - такое редкое и относительно быстротечное явление в мировой истории. Но наряду с открытыми политическими схватками и баррикадными боями. мы не должны забывать и ту порой неслышную, но непрерывную борьбу, которую вело знание с невежеством. Ибо она-то и готовила почву для окончательной победы. Там же, где такой борьбе не придавалось значения, где все надежды возлагались на баррикады и бомбометателей, там демократия утвердиться не могла»11.
Это значит, что политическое событие предполагает работу с пределом власти, с предельно изменяемыми состояниями власти. Можно сказать, что политическое событие предстает как постоянное сохранение предела власти, когда власть еще есть власть, а не насилие, но уже идет работа по изменению того, что есть власть в сокращении на какое-то время нетождественности знаний политических субъектов о власти, идет торг по определению новых комбинаций силового и символического, осуществляется мотивирование вариантов политических действий, происходит обмен между властью подчиняющего и властью подчиненного в избегании нежелательных альтернатив и реализации взаимоприемлемых вариантов. Поэтому политическое событие предполагает «не просто разрыв, "нормального" распределения позиций между тем, кто осуществляет власть, и тем, кто ее претерпевает, но и разрыв в идее предрасположенностей, подводящих к этим позициям»12.
Категоризация политического события
Политическое событие не является знаком осуществления власти. Политическое событие определяется как способ экономии власти через конструирование особой рациональности -знание о тех альтернативах политических действий, которых политические субъекты стремятся избежать, и проведение на этой основе торга по выработке приемлемого варианта. Полученный
приемлемый вариант фиксирует ту степень контроля, которую подчиняющий осуществляет по отношению к подчиненному - с одной стороны, и ту степень автономии, которую подчиненный сохраняет по отношению к подчиняющему - с другой, и, наоборот, ту степень контроля, которую сохраняет подчиненный по отношению к подчиняющему - с одной стороны, и ту степень автономии, которую подчиняющий сохраняет по отношению к подчиненному - с другой.
Поэтому политическое событие есть мнемотехнический знак совершенного обмена между властвующим и подвластным, в силу чего политическое событие не представляет собой форму сцепления власти с практиками жизни общества - это работа с возможными вариантами политических действий через формулирование и обоснование альтернатив в проявлении пределов власти участников политических отношений. Именно политическое событие позволяет помыслить политический субъект, а не наоборот.
Получается также, что причиной и целью политического события является получение ответа на вопрос о самом существовании политики как факте властвования и подвластности. Политическое проявляется как временная случайность властных отношений, полученная в результате торга, но эти результаты могут быть снова и снова пересмотрены, т. е. торг может быть продолжен до тех пор, пока власть будет оставаться властью и не возникнет угроза ликвидации власти в акте насилия.
Примечания
1 Маклюен Г.М. Понимание медиа: Внешние расширения человека. М.; Жуковский: Канон-пресс-Ц, Кучково поле, 2003. С. 149.
2 Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. Т. 1: Чары Платона. М.: Феникс; Культурная инициатива, 1992. С. 364.
3 Хардт М, Негри А. Империя. М.: Праксис, 2004. С. 32-33.
4 Шайхутдинов Р.Г. Современный политик: охота на власть. М.: Европа, 2006. С. 11.
5 Пятигорский А. Что такое политическая философия: размышления и соображения: Цикл лекций. М.: Европа, 2007. С. 40-41.
6 См.: Петров М.К. Историко-философские исследования. М.: РОССПЭН, 1996. С. 51.
7 Хомский Н. Прибыль на людях. М.: Праксис, 2002. С. 65.
8 Грякалов А.А. Письмо и событие. М.: Наука, 2004. С. 34.
9 Луман Н. Власть. М.: Праксис, 2001. С. 19.
10 Там же. С. 38-40.
11 Ефимов И.М. Метаполитика: Наш выбор и история. Л.: Лениздат, 1991. С. 156-157.
12 Рансьер Ж. На краю политического. М.: Праксис, 2006. С. 200.
