CC BY
96
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО РЕГИОНА И ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ
М. А. КАЗАКОВ М. С. ЛЫСЦЕВ
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛИДЕРСТВО: СУЩНОСТЬ И ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ МОДЕЛЕЙ В СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ РОССИИ
Ключевые слова: политическое лидерство, транзитивное общество, модернизация, стратегия развития, политика модернизации, элита
Key words: political leadership, transitive society, modernisation, development strategy, modernisation policy, elite
В условиях транзитивных обществ с их неотлаженностью механизма согласования интересов и недостаточной структурно-функциональной дифференцированностью самого социума преждевременно говорить о теоретически завершенных моделях ведущих политических субъектов. Это напрямую относится и к меняющейся политической системе Российской Федерации, находящейся в организованном переходном периоде, состояние которой отражается на жизнедеятельности ключевого для страны института политического лидерства.
При этом данный институт не столько находится в общем для страны межстадиальном (модернизационном) движении,
КАЗАКОВ Михаил Анатольевич, профессор кафедры прикладной политологии Нижегородского государственного университета, доктор политических наук.
ЛЫСЦЕВ Михаил Сергеевич, доцент кафедры методологии, истории и философии науки Нижегородского государственного технического университета, кандидат политических наук.
сколько пытается постоянно и целенаправленно влиять на него посредством собственных трендов, культурных и идейных предпочтений, ценностей, определения стратегических приоритетов развития, связанных с управленческим статусом и способностью принимать властные решения. Ибо именно в процессе влияния актуализируется ресурсный потенциал лидеров, раскрывающий степень их дееспособности в политике, а также уровень обладания и контроля за властью, которые являются продуктом политической самоорганизации акторов и общества.
Однако ограничение своих исследовательских задач описанием процессов и технологий политического лидерства лишь в практической политике означает повторение ошибок концепций ряда авторов рубежа ХХ—ХХ! вв., по-разному дистанцировавшихся от характера социальной структуры и базовых отношений ее определяющих. Поэтому при рассмотрении нашего подхода к анализу феномена политического лидерства как института власти в контексте усложняющихся процессов модернизации России мы, с одной стороны, присоединяемся к критике изъянов капиталистической экономики РФ (В. М. Полтерович, В. В. Радаев, Л. М. Тимофеев, А. А. Яковлев), с другой — рационально используем вклад сторонников структурно-функционального метода в понимание политической модернизации стран «второй волны» индустриального развития применительно к текущему ее этапу в них, венчаемому темой «Стратегия развития».
Стратегия развития — это скорее средне-, чем долгосрочная политика, нацеленная на повышение жизнеспособности транзитивных обществ, адаптацию их экономических и политических структур к необходимости многостороннего взаимодействия внутри и снаружи с (пост)индустриальными государствами в условиях глобализации. Такая политика имеет значительную теоретическую и научно-прикладную базу исследований модернизации и политико-экономических отношений в целом и меньший по объему (качеству) задел относительно политики модернизации в конкретных странах, например, в современной России.
В связи с этим определением (критерием) параметры модернизации, как и шкала оценки ее успешности, могут формироваться по отношению к тем странам, которые приняты за модернизационный паттерн. В случае с Россией
модернизация — это среднесрочный проект, связанный с тенденциями развития корпоративного капитализма, социального государства, риторикой и практикой общества модерна. Вместе с рецидивами кризисных явлений в мировой экономике и политике это актуализирует проблемы развития не только отечественной политико-экономической системы, но и присущих ей отношений власти, управления, руководства.
Особого обращения в концептуальном, политико-теоретическом и практическом контексте заслуживают некоторые моменты: отношения «общество — бизнес — власть» в своем взаимовлиянии на уклад жизни в РФ; отношения в триаде «личность — культура — общество», связанные с вызовами и требованиями к человеческому социуму (сохранение разнообразие мира, организация относительно гармоничного сосуществования человека и природы, личности и власти). Все эти элементы в практике развития имеют неограниченный спектр пересечений, связанных с непрерывно становящейся и утверждающейся множественностью.
Индивидуальное политическое лидерство как неотъемлемая организационная грань властных вертикалей и мощный субъективный источник политического процесса всегда привлекало к себе внимание исследователей. Особенно значима роль политических лидеров в переходные периоды, когда ослабевают механизмы государственно-политического регулирования. В этих условиях лидерство является звеном, укрепление которого на всех «этажах» политической системы служит важным фактором сохранения целостности общества, легитимности режима правления1.
Двадцатилетний постсоветский опыт подтверждает социальный характер выделенных процессов. Сейчас темп социальной жизни политического лидерства ускорился. Это значительно изменило его философию, психологию, деятельность. Отсюда понятно, что исследование природы и характера выполнения функций политическими лидерами, описание механизмов их отбора и восхождения, типологи-зация их психологических, статусных, социокультурных и иных черт, обусловливающих конструирование ими картины мира и места в нем, представляют собой качественно определенный процесс для политической науки.
Их особенностью в современной России является то, что менталитет и поведение принадлежащих к так называе-
мому «креативному классу» граждан не уравновешивают крайности социально-политических противоречий между бедными и богатыми слоями населения. Уязвимое место самоорганизующегося гражданского общества и части власти заключается в том, что, став персонально состоятельными, они не убеждают основную массу людей, что существующие различия в собственности, престиже и возможностях являются временными и нивелируются в ходе преобразований. Проблемы лидерства носят здесь достаточно острый характер.
Усиливает всплеск политических конфликтов и борьба лиц за ведущую роль в рядах внесистемной оппозиции, разнящихся не по глубине перемен, а по уровню амбиций, и не всегда адекватное по той же причине стремление действующих, особенно партийных, думских руководителей удержать «завоеванные» позиции. Политическое лидерство сегодня развивается в условиях окрепшего государства, проводящего структурные реформы, и потому политические требования, действия отмеченных группировок не подрывают стабильности существующего строя, смена парламента и правительства происходит в срок и в соответствии с действующей Конституцией.
Не столько венчурные аспекты политики, сколько все более глубокие социальные противоречия общественных групп, а также сложная экономическая ситуация требуют перенастройки системы взаимоотношений политических лидеров с массами, последователями и другими субъектами социального процесса и реализации взятого политического курса с учетом заявленных президентами в 2012—2013 гг. изменений.
Расширение гражданских прав и политического участия широких слоев населения сегодня представляет собой глобальную тенденцию мирового развития. В то же время не-институализированность многих форм общественного и электорального контроля, «вступление» групповых пристрастий в сговор с целью обогащения, доминирующего положения без желания его как-то легитимировать породили системную волну коррупции, злоупотребления служебным положением не только в среде политической элиты и лидеров, но и в окружающем их истеблишменте. Это сказывается на нравственном облике (и рейтингах) лидеров и представляет угрозу для иерархии власти, перестающей быть посредником
в общественном соглашении, к чему не раз возвращался в своем послании В. В. Путин, ставя вопрос об управляемости государства и новых помехах в выполнении им свойственных функций2.
При расширении индивидуальных возможностей в интерпретации лидерами всех уровней своих политических функций важное значение имеет изучение динамики их сущностных характеристик в мире современной политики. Его картина включает в себя все явления, в отношении которых существует альтернатива действия, дающая возможность выбора. Сама же ситуация выбора выдвигает перед лидером на первый план наличие субъективной воли, четких намерений, особую культуру и функционально-действенный характер поведения, а также состоит из образов будущего, перспективных решений и моделей их реализации.
В социальном плане выбор политического лидера определяется осознанными представлениями о времени и месте, которые вырабатываются коллективными общностями и осмысливаются только им. Качество выбора помогает субъекту более результативно играть политические роли и не становится заложником политических игр различных сил. Это тем более справедливо по отношению к лидерству как персонально деятельностному началу власти, реализующему себя в сфере публичных общественных отношений посредством конкуренции за политическое первенство.
Жизнедеятельность переходных систем, основанных на интеракции разнородных (часто противоположных) экономических, социальных, политических, духовных интересов их носителей, требует такого интегрированного начала одновременно с ответом каждого соискателя научной истины на вопрос о его сущности и соразмерных людям формах правления. В нашем случае мы исходим из «работающего» в режиме конкретного времени концепта М. А. Казакова о «триединой» сущности индивидуального политического лидерства, что проявляет себя во взаимодействии личностных, организационно-статусных и социокультурных качеств носителя соответствующих функций. Он нашел отражение и развитие в отдельных диссертациях, монографиях3.
Представленное таким образом лидерство имеет сложную структуру, в которой любой компонент может неравнозначно воздействовать на выполнение субъектом его функций
в зависимости не только от степени собственной зрелости, но и от условий их реализации. Сегодня они обусловлены способностью конкретного россиянина осознанно ставить цели и определять стратегии их достижения, совершать действия в соответствии с законами необходимости, нравственными принципами и имеющимися для этого институтами. Формы и способы осуществления лидерства все больше зависят от культурной зрелости общества, индивида, поэтому они упираются в требования институционализации политической демократии в социальной системе, где укоренилась статусная иерархия, а власть удерживает ограниченный круг лиц4.
Политические инициативы «уходящего Медведева», разряжающие эту ситуацию, стали своеобразным показателем понимания и уточнения задач стратегии развития России, обоснованием необходимости (для ученых) углубленной разработки тех характеристик лидерства, которые придают ему структурную определенность как правильной властной институции, способной побуждать людей к тому, ради чего они готовы оставить менее важные дела. Правда, в науке, как и в политике, сразу же заявляют о себе индивидуальные различия в искренности действий.
Основная характеристика политического лидерства может быть понята через разнообразие актов политической деятельности субъекта, активно участвующего в достижении, упрочении и удержании власти. Лидер выступает как фигура, обреченная в большинстве случаев на политическое противоборство, «ибо принятие какой-либо стороны, борьба, страсть — суть стихии политики, прежде всего, политического вождя»5. Поэтому, подчеркивая правомерность выделения главных элементов структуры лидерства, далее мы акцентируем внимание на других его важных аспектах — статусе и нравственно-этическом компоненте.
Это связано с тем, что в современном обществе, не достигая баланса между ними, невозможно стать политическим лидером. Кроме того, властный статус в социуме с однобоким превалированием экономических ценностей даже недалекого человека наполняет содержанием. Иными словами, как в навязчивой рекламе: «Статус открывает возможности». Возникает вопрос: «С каким вектором качества?».
В рамках интегративного (синтетического) подхода к статусу как социальной позиции обычно обращаются при ана-
лизе разных политических стилей лидерства, связей между его структурой и устройством общества или, например, при разборе видов дискурса. Так, сравнение (на последней большой пресс-конференции Президента РФ) журналистом В. В. Путина с Дэном Сяопином свидетельствует либо о незнании представителями СМИ основ инструментального и экспрессивного лидерства, либо о манипулятивном приеме с его стороны. Китайский реформатор, оставив официальные посты, продолжал быть неформальным лидером нации. Быть или казаться лидером зависит от множества (степеней состояния) его переменных, тех или иных его свойств и обстоятельств, присущих уровневой или процессуальной форме.
Однако для характеристики сущности политического лидерства как института власти принципиальное значение имеют два компонента: статусный и нравственно-этический. Первый — это путь восхождения (карьерный рост) и наличие формальных (официальных) возможностей, позволяющих тому или иному лицу (группе лиц) влиять на власть, управлять процессом принятия решений, иметь определенные должностные полномочия и нести ответственность перед гражданами. Нравственно-этический компонент — это моральная ответственность руководителей перед населением за создание условий для стабильности власти и обеспечение общественного порядка.
Статусный ракурс политического лидерства выступает как высший сегмент (пост) власти, достраивающий пирамиду управления в качестве центра принятия решений, который определяет параметры и ресурсы их выполнения, стиль и характер деятельности всех других основных управленческих структур и организаций. Это и есть основания инструментального лидерства. Появление в них организационной патологии ставит вопрос об управляемости всей этой пирамиды сверху вниз. Поэтому статусный аспект имеет ключевое значение для оценки лидера как политического деятеля (организатора), а нравственно-этический — для оценки деятельности субъекта, его личности.
Отличительные черты лидера определяются и масштабом деятельности, органической связью с интересами разных социальных групп, особым характером взаимодействия с ними и таким мощным институтом, как государство, и т. д. Личностные качества (подверженные адаптации и изменени-
ям), субъективная деятельность по исполнению возложенных обязанностей, реальное поведение на посту определяют соответствие занимаемой должности и служат основанием для оценки результативности или нерезультативности лидера.
«Водоразделом» между ними может быть и все та же управляемость определенной системы или организации. Под ней в данном случае понимается та степень контроля, которую управляющая система осуществляет по отношению к управляемой, и та степень автономии, которую управляемая подсистема сохраняет по отношению к управляющей. Поскольку лидерство присуще различным формам социально-политической организации, то в зависимости от типа организации степень управляемости изменяется. Наиболее адекватным критерием изменения управляемости является постоянное принятие лидером управленческих решений с учетом нововведений.
Улучшение управляемости обеспечивается за счет повышения качества управляющих воздействий, целеполагания, достижения и т. д., четкого распределения ролей и функций, отлаженной работы звеньев и сплоченности персонала, выполнения им требований лидеров, как занимающих официальный пост, так и создающих благоприятную эмоциональную среду развития. В определенной мере такая управляемость, регулируемая правилами игры в рамках данного организационного целого, может выступать в качестве комплексного критерия эффективности деятельности системы. В свою очередь сами эти правила — следствие наличия морально-нравственных связей лидера с населением и адресными группами, дающих организации власти дополнительные ресурсы для решения таких задач, как, например, модернизация.
Стратегия развития страны, или политика ее модернизации, формируется разными способами, сочетанием государственного и общественного регулирования посредством демократических механизмов ее основных направлений. Если главный предмет стратегии — современный тип общества, то обновляющееся государство — его инфраструктурный каркас. В целях прогрессивного движения государства происходит трансформация существующей политико-экономической системы РФ. Ее различные модели характеризуются неодинаковыми ролями государства, институтов рынка, тех или иных субъектов и широких слоев населения.
При этом последствия недооценки роли обычных людей, по определению вступающих в отношения рынка и власти, налицо. Как дети похожи на своих родителей, так и лидеры, и основная часть россиян «стоят друг друга». Первые пока отвечают требованиям вторых. Кроме того, если государственная инфраструктура работает исправно, обладая способностью хотя бы удовлетворять потребительский аппетит людей, то многие просто не замечают отдельные дисфункции руководителей. Но этот же альянс требует нового самосознания лидеров и иного способа производства разнообразной продукции.
Примерная планка новой экономики как основа политики модернизации может быть достигнута лишь в ходе реализации тех заявленных направлений, которые соотносят экономическую эффективность с задачами, связанными с человеком, правами граждан и наций, решением проблем социальной справедливости и представительной демократии. Модернизация экономики зависит от ряда серьезных политических инициатив, на проведение которых в России всегда нужна политическая воля национального лидера.
Есть два обобщенных сценария функционирования политики модернизации в РФ. Первый — законодательное оформление усиливающегося влияния правительства («тандема») на политику модернизации, трансформация российской политической системы из авторитарно-демократической в авторитарную для мобилизационного рывка к новым историческим рубежам. Второй — вовлечение большого количества групп интересов в процесс формирования и реализации политики модернизации, что вызовет плюрализм мнений и конкуренцию, которые уравновешивают позиции всех значимых субъектов в технологическом прорыве к новым горизонтам развития.
Вопрос о сценарии, более близком к реальности, далеко не продуктивен. Но даже если в споре победит третий, подразумевающий анализ совокупности всех переменных, влияющих на характер и содержание модернизации России, это все равно означает одно — рассматривать настоящее в форме субъекта, но не в единственном, а во множественном числе.
Политическое лидерство — особый механизм власти, который в силу своей сложной организации занимает уни-
кальное место в регулировании разнообразных процессов современной России.
Политические лидеры страны в большей степени, чем все остальные ее граждане, зависят от осязаемых практик модернизации как социального преобразования в рамках государства и общества. Поэтому главным предметом стратегии России является само общество, способное к воспроизводству и развитию. Если с умом решать конкретные проблемы, то лидерство РФ как ключевой институт явит не менее здравомыслящему населению новые смыслы рынка и власти, формирующие «общую волю» народа в настоящем.
Как своеобразное и обнадеживающее тому подтверждение можно расценивать запись в блоге губернатора Нижегородской области В. П. Шанцева по поводу предполагаемого апокалипсиса: «У нас большие планы по развитию области, и конец света в них не входит» (19 декабря 2012 г.). Главное, чтобы любая из таких стратегий ориентировалась на человека, а не облачалась бы в подобные формы. В этом суть проблемы.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Казаков М.А. Политическое лидерство: современные проблемы эволюции: автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 1993. С. 2, 11.
2 См.: Послание Владимира Путина Федеральному Собранию // Рос. газ. 2012. 12 дек.
3 См.: Селиверстова Ю.А. Современное политическое лидерство: эволюция форм обеспечения стабильности России: автореф. дис. ... канд. полит. наук. Н. Новгород, 2011. 24 с.; Рогожина Е.М. Принципы и технологии моделирования политического лидерства в современной России: автореф. дис. . канд. полит. наук. Н. Новгород, 2012. 24 с.; Казаков М.А. Процесс становления региональных политических элит России. Н. Новгород, 2010. 148 с.; Мень М.А. Личностные основания лидерства (концептуальный анализ). М., 2010. 352 с.
4 См.: Мельвиль А.Ю. и др. Политология: учебник. М., 2010. С. 372.
5 Вебер М. Политика как призвание и профессия. Избранные произведения / пер. с нем.; сост., общ. ред. и посл. Ю.Н. Давыдова. М., 1990. С. 666.
Поступила 14.01.2013.
