ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ПРЕЗИДЕНТА ДРАМАТУРГА ВАЦЛАВА ГАВЕЛА Текст научной статьи по специальности «История и археология»

5. Huiu I. Noii lideri si schibarea politicii românesti // Sfera polit. — Buc., 2001. — N89. — Р. 31-34.

6. Ciobanu R. Adeveratul Iliescu // Adevarul. — Buc., 2003. — 15 febr. / Режим доступа www.adevarulonline.ro.

7. Iliescieni isi tradeaza mentorul // Curentul. — Buc., 2003. — N 32. — P.1.

8. Iliescu I. Revolutie si reforma — Buc., 1994. — 279 p.

9. Mungiu A. Românii dupa '89. — Buc.,1995. — 326 p.

10. Pasti V. România ân tranzitie. — Buc.,1995. — 331 p.

11. Pasti V., Miroiu M., Codita C. România — starea de fapt. —Buc.,1997. — Vol.1. — 218 p.

12. Pirvulescu C. Exceptionismul românesc // Sfera polit. — Buc., 2001. — N90. — Р. 20—23.

13. Stan V. Romania si esecul campaniei pentru Vest. — Buc., 1999. — 316 p.

14. Tanasescu: Initiative economice ale lui Iliescu sunt demodate // Curentul. — Buc., 2003. — N31. — P.1.

15. TismaneanuV. Exceptionalismul românesc? // Sfera polit. — Buc., 1998. — N62. — P. 45— 48.

Э.Г.Задорожнюк

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ПРЕЗИДЕНТА-ДРАМАТУРГА ВАЦЛАВА ГАВЕЛА

Последнюю четверть истории Чехословакии, а затем десятилетнюю историю Чехии — и в немалой степени всей Центральной (бывшей Восточной) Европы — невозможно представить без фигуры Вацлава Гавела. Об этом постоянно и совершенно справедливо говорилось перед его уходом с поста президента. Так, 15 января 2003 г., на совместном заседании депутатов и сенаторов председатель палаты депутатов Парламента Л.Заоралок, обращаясь к Гавелу, подчеркнул: «Со времен Томаша Гаррига Масарика пост Президента в этой стране, может быть, является более престижным, чем в других государствах. Я уверен, в том, что Вы способствовали этому. На своем посту Вы стали "спикером" Централь-ноевропейского региона, а потому саммит НАТО впервые за бывшим "железным занавесом" проходил именно в Праге. От имени обеих палат Парламента ЧР позвольте мне поблагодарить Вас, потому что Вы внесли большой вклад в развитие этой страны. Господин президент, спасибо Вам!»1.

Большинство приверженцев и оппонентов уже экс-президента согласны с тем, что одно из главных убеждений Гавела — неприятие идеи коммунизма и социализма, причем тотальное. Оно вознесло Гавела на высоты политики и общественной мысли своего времени. Система аргументов против указанной идеи всегда отличалась у него редкой искусно -стью и эмоциональной насыщенностью, а практика социализма подвергалась острой критике.

И что же? Социал-демократические партии превалируют в большинстве стран Западной и Центральной Европы; их лидеры возвращают себе посты премьер-министров и президентов в странах Балтии; на начало нового века «социалистическая зараза» не затронула высшую власть лишь в двух крупных странах — США и России. Премьер -министр Чехии на момент ухода Гавела с поста президента — социал-демократ; представитель этой же партии боролся за пост президента. Поражение испытал коммунизм, но Коммунистическая партия Чехии и Моравии остается крупнейшей политической силой в стране, причем прогнозы относительного того, что число ее сторонников будет уменьшаться вследствие «старения», не оправдываются.

Объектом своего неприятия Гавел избрал социализм не столько политический, сколько метафизический, а в чем-то даже эстетический. Таковой, по его мнению, должен быть истреблен окончательно, что возможно лишь тогда, когда удастся выявить его источники. Один из них — в России, сколько бы ни говорили ее лидеры о своей приверженности ценностям демократии и единой Европы. Отсюда - трудно уловимая, но все же слышимая подмена антисоциализма некой русофобией2.

Задача создания политического портрета В.Гавела, однако, непроста. Дело в том, что свои политические предпочтения он высказывал с большой долей неопределенности и нарочитой незавершенности, а его внешнеполитические оценки и решения отличались чрезмерными предпочтениями одних векторов при демонстративном игнорировании других. Для тех, кого условно можно назвать апологетическими историографами, это — признак лучшей политики, а Гавел — политический идеалист, рыцарь без страха и упрека. Но такой представитель критической историографии, как английский исследователь Дж. Кин, в свое время тесно общавшийся с Гавелом и переводивший на английский язык его книгу «Власть безвластных», оценивал его стиль как довольно искусный ма-киавеллизм3.

С учетом всего этого нейтральный политический портрет Гавела написать пока не удается — время реалистической историографии, на наш взгляд, еще не наступило. Слишком легко этот политик позволял себе разные метафизические передержки для оправдания прагматически оцениваемых задач, слишком просто и даже нарочито проводил в мире линии раздела, многое списывая на причудливое воображение художника-абсурдиста.

Это - президент в течение 13 лет, постоянно и почти безоговорочно избиравшийся народом, — правда, в лице его представителей в парламентах Чехословакии, а затем Чехии. Но часто создавалось впечатление, что народ устал и свои проблемы, включая политические, решал практически без него. Тем более, что свою миссию Гавел скорее видел в наставлении других народов — достаточно познакомиться с его многочисленными речами, произносимыми в основном при получении международных премий. Россия в этом плане — в числе самых нерадивых его учеников, не готовых к экзаменам ни по демократии, ни по европеизму4...

Возможно, изложение биографии Гавела и системы (скорее - совокупности) его политических взглядов позволит приблизиться к ответу на вопрос: почему это так?

Годы становления и мужания: 1936—1976

Гавелы — семья в прошлом богатая, происходит из г. Лимберга в Северной Чехии; представители этого рода, старинного и почтенного, пользовались общенациональной известностью5. Гавел постоянно подчеркивал, что родился в семье «представителей крупной буржуазии»6. Но с неменьшей гордостью он отмечал, что его прапрадед был пражским мельником, а прадед — весовщиком. Дед со стороны отца Вацлав Гавел (1861-1921) приобрел известность как архитектор, построивший «Люцерну» (1907-1920) — первое железобетонное здание в Праге. Отец -Вацлав М. Гавел (1897-1979), продолжая его дело, построил жилой массив Баррандов, а дядя Милош Гавел (1899-1968) перенес туда основанную им киностудию. Он же стал одним из киномагнатов Чехословакии, а после 1939 г. — Протектората Богемии и Моравии, за что после окончания Второй мировой войны и был обвинен в коллаборационизме. После февральских событий 1948 г. он пытался перебраться нелегально за границу, но попал в тюрьму. Лишь позже Милош обосновался в Мюнхене, где в 1968 г. и встречался в собственном ресторане с племянником — незадолго до своей смерти и Пражской весны.

В обычных обстоятельствах родиться в семье с подобными традициями и репутацией было бы большим везением. Но в Чехословакии после 1948 г. это означало пожизненное клеймо. Гавел считал, что детские ощущения избранности, усиленные позже клеймом «классового врага», отразились в первую очередь на его литературном творчестве. В частно -сти, он утверждал, что как раз в силу этого в его пьесах доминирует «взгляд "снизу", взгляд "извне". Это взгляд, сформировавшийся на чувстве абсурда»7. Своеобразные «качели» — от классовых привилегий к преследованиям по классовому признаку, — порождающие ощущение неприкаянности, неловкости, отверженности, а в итоге просто абсурдно -сти. Гавел не принимал привилегий, а поэтому не понимал преследований.

В 1951 г. Вацлав окончил неполную среднюю школу и стал работать лаборантом, хотя ему по аттестату предназначалась профессия плотника. Одновременно продолжалась его учеба в вечерней гимназии, после восьми часов работы наступали четыре часа занятий. А еще — собственное творчество, начавшееся с 15-летнего возраста, когда он написал первые стихи.

В 1951-1953 гг. В. Гавел становится членом группы «Тридцать шестые» — по году рождения ее участников; в поисках «другой культуры» он познакомился с ведущими чешскими поэтами Я. Сейфертом (будущим нобелевским лауреатом) и В. Незвалом. Встречался молодой Гавел и с философами Я. Паточкой и И. Коларжем. Все эти контакты были, по его словам, на грани дозволенного, но считались им весьма важными в плане духовного развития.

С 1957 по 1959 г. Гавел служил в саперной части в г. Чешске Бу-дейовице. Это была далеко не элитная часть, но и здесь поощрялась художественная самодеятельность. Поэтому солдат Гавел писал пьесы, которые оказались по духу антиармейскими — абсурд номер один; вопреки такой направленности, они все же ставились на сцене — абсурд номер два; наказания за открывшиеся в них насмешки часто оборачивались поощрениями — абсурд номер три. Первые пьесы определили тональность не только дальнейших драм, но и политической активности Гавела: говорить серьезно о смешном и смешно о серьезном.

После возвращения из армии он стал рабочим сцены в театре «АБЦ». Театр был на подъеме, и Гавел чувствовал себя равноправным участником творческого процесса, начав писать пьесы и критические статьи в газеты. В театре «На забрадли» он проработал восемь лет — до 1968 г., здесь он и написал наиболее известные свои пьесы8. В конце концов ему удается поступить в Театральную академию и окончить ее с красным дипломом.

Театральная жизнь сблизила Гавела с Ольгой Шплихаловой, с которой он познакомился еще в 1953 г. и которая была дочерью рабочего, избравшей путь актрисы и помогавшей молодому драматургу. Несмотря на противодействие матери Гавела, они тайно расписались 9 июля 1964 г., после чего Ольга стала проникаться и политическими идеями своего мужа. Детей у них не было. В январе 1996 г. Ольга, верный соратник Гавела более 30 лет, умерла после продолжительной болезни. Впоследствии он не раз говорил о жене, как о своей незаменимой жизненной опоре. В январе 1997 г. Гавел женился во второй раз на актрисе Дагмар Вешкрновой.

Еще в 1964 г. в Чехословакии началось нечто, похожее на оттепель, предвещавшую Пражскую весну. Политическое лицо Гавела начало определяться с достаточной четкостью к середине 60-х годов, когда он перестал скрывать свои немарксистские настроения, сотрудничая с журналом «Туаг» (Образ). В одной из своих статей под абсурдистским (в

стиле своих пьес) названием «О диалектической метафизике» он подчеркивал опасность директивного мышления, так удачно превращающего нечто «хорошее» (живую диалектику) во что-то совсем «плохое» (непредсказуемую метафизику); протестовал против «механического втискивания действительности в колодки»9.

Первый звездный час для Гавела настал в 1968 г. (позднее был еще 1976 г., время создания Хартии-77, и 1989 г. — год президентства). Он — в числе лидеров, по крайней мере в кругах интеллигенции: в 19681970 гг. — председательство в «Круге независимых писателей»; май-июнь 1968 г. — поездки в США и Западную Европу; возобновляются спектакли по его пьесам; растет круг его политических знакомств, включая тогдашнего лидера Пражской весны Александра Дубчека. «Я советовал ему, — писал В.Гавел, — уступить социал-демократам, не осложнять жизнь бывшим политзаключенным, объединенным в "К 231", я объяснял ему, что он должен избавиться от своих иллюзий относительно Кремля, что он не должен находиться в обороне и постоянно усмирять общественность в надежде, что это ему как-то поможет, и многое другое»10. 1968 год стал годом получения первых зарубежных литературных премий, сначала из Австрии «за вклад в европейскую литературу», затем из США — за постановку пьес.

Однако в августе Чехословакия подверглась оккупации. Гавел 21-27 августа ведет совместное с женой Ольгой и актером Яном Трши-ской свободное радиовещание в краевой студии чехословацкого радио г. Либерец (город не был поначалу оккупирован советскими войсками, они через него лишь проходили) против вторжения, критикует соглашательскую политику властей.

С осени 1968 г. по осень 1969 г. он — главный редактор обновленного журнала «1\аг», призванного сохранять видимость свободы слова. Такая миссия оказалась для Гавела неприемлемой, а в силу того, что журнал высказывал, по мнению властей, «абсолютно чуждые социализму идеи», он был закрыт11. Но Гавел продолжал печататься в других изданиях.

С 1969 г. начались времена сначала «бархатных», а потом открыто жестких преследований. Гавел лишается заграничного паспорта, почти сразу же прекращается постановка его пьес. В 1969 - 1970 гг. он привлекался к допросам, власти пытались обвинить его в подрывной деятельности, хотя уголовное дело было отложено на неопределенный срок. Интеллигент Гавел оказался весьма последовательным политиком, не

принимая самой идеи «нормализации». При этом он говорил о готовности положить свою жизнь за свободу, но не побуждал напрямую к этому других.

Гавел в 1971-1972 гг. писал новые пьесы, включая «Заговорщиков», «Оперу нищих» (вторая была поставлена нелегально лишь в 1975 г.); они уже отвергались властями, принеся ему горькое осознание собственной отверженности.

Затем наступает период, который будущий президент назвал «сплошным бесформенным туманом». Хорошо еще, что гонорары из-за границы позволяли чете Гавелов сравнительно безбедно жить в Градеч-ке, где в конце 60-х годов супруги купили домик.

В 1974 г. глава семьи неожиданно решил работать грузчиком на местном пивоваренном заводе, где он и трудился десять месяцев. Это, по его словам, было продиктовано желанием разорвать круг одиночества12, и Гавел не был разочарован общением с новым для него кругом людей. «Хождение в народ» увенчалось решением не быть и дальше лишь пассивным объектом «истории, написанной победителями», а попробовать стать хоть на миг опять ее субъектом; «короче говоря, не ждать, что сделают «они», а наоборот, сделать что-нибудь самому и заставить «их»

13

заниматься чем-то другим, а не тем, что они сами запланировали»13.

8 апреля 1975 г. Гавел пишет Г.Гусаку открытое письмо, прорвавшее «молчание интеллигенции, парализованной кровавым концом Пражской весны»14. Главная его тема — констатация морального падения страны, которого нельзя скрыть за фасадом спокойной жизни, и мера ответственности руководства за это. В основе общественной власти, цели которой ограничиваются самосохранением путем насильственного единства, подчеркивалось в письме, лежит недоверие ко всякому разнообразию, сопротивление неведомому, стремление к однообразию и неподвижности, непреодолимое влечение к статускво. Гавел писал: «...вопреки всем привлекательным внешним фактах внутренне наше общество не только вовсе не консолидировано, но наоборот, погружается во все более глубокий кризис, который в чем-то даже опаснее всех тех кризисов, какие памятны нам по нашей Новейшей истории»15.

Письмо и отвечало настрою времени общественного разочарования, и опережало его. Гавел вскрыл всю губительность для общества так называемого «режима нормализации». Поступок этот выражал его решимость самым радикальным образом противостоять всеобщей апатии, письмо получило широкий резонанс в стране и за рубежом, его передава-

ли западные радиостанции, сравнивавшие Гавела, требовавшего «жизни по правде», с А.Солженицыным, ранее призывавшим «жить не по лжи».

Прямых репрессий по отношению к автору письма не последовало; Гавел написал пьесы «Аудиенция» и «Вернисаж» в 1975 и «Гостиницу в горах» в 1976 г., а также наладил издательскую деятельность, организуя серии «Е^се Ехре^се» и «РоИ^у 1» («Мнения 1»)16. До апреля 1979 г. вышло 51 ее название.

Во второй половине 70-х годов Гавел формируется как профессиональный политик, несмотря на то, что в апреле 1975 г. он решительно заявляет в интервью с И. Ледерером: «Активно заниматься политической деятельностью на практике я не хочу»17. Пиком этой деятельности явилась работа в ноябре-декабре 1976 г. по подготовке Хартии-77 с осознанием того, что это был прямой вызов властям. Ощущение «неделимости свободы» стало тем последним шагом, что привело его в круг создателей этой платформы независимого мышления, которую в период между Рождеством и Новым годом подписали 242 человека18. Несмотря на преследования, Хартию к 1 февраля 1977 г. подписали еще 208 человек, к 9 марта — 177, а к 13 июня под документом появились еще 133 новые под-

19

писи19.

Таким образом, путь в политику Вацлава Гавела оказался непростым. Его взросление и мужание происходило в тяжелейших социальных условиях и при непростых жизненных обстоятельствах. Но он не только противостоял им, он осуществлял мощнейшие импульсы альтернативной политики.

Годы борьбы: От Хартии-77 до «бархатной» революции 1989 г.

В книге «Хартия-77. 1977-1989. От моральной к демократической революции», изданной известным чешским историком В.Пречаном в 1990 г., имя Гавела — в общем ряду. Указывается только, что он был в первой тройке «млувчих» (спикеров или пресс-секретарей)20. Сам он называет безусловным лидером Иржи Гаека, в то время 64-летнего историка и бывшего политического деятеля, выступившего в 1968 г. в ООН против оккупации Чехословакии. Третьим спикером был 70-летний философ Ян Паточка, который скончался 13 марта 1977 г. после допроса о его деятельности в рамках Хартии.

«Я взял на себя, — пишет Гавел, — техническую сторону и развез сборщикам текст и инструкцию, как собирать подписи. Сам я тоже собирал подписи, главным образом среди своих друзей, литераторов»21. Большинство же биографов считают именно Гавела вдохновителем и организатором Хартии. Действительно, именно он собирал подписи под документом, что было связано с немалым риском, явился соавтором (другими были П.Когут и З.Млынарж) «Воззвания», приурочил выпуск Хартии к 1 января 1977 г.; при этом Гавел понимал, что наказание от властей последует незамедлительно.

Появление Хартии взбудоражило и международную общественность, и чехословацкую полицию. 6 января она задержала автомобиль Гавела, в котором находились также писатель Л.Вацулик и актер П.Ландовский; все они направлялись в Федеральное собрание и Канцелярию президента для передачи «Воззвания Хартии-77» со всеми собранными подписями. В доме Гавела был проведен обыск, его допрос снимался на пленку. Но 8 января он все же подписал еще один документ Хартии-77, а 10 и 11 января подвергся более подробным допросам. 12 января пражская «Руде право» и братиславская «Правда» выступили со

статьей «Банкроты и самозванцы», в которой он назывался «непримири-

22

мым антисоциалистом»22.

14 января 1977 г., после неоднократных допросов, Гавел оказывается в тюрьме, откуда выходит только весной — 20 мая. Ему инкриминировался ряд нарушений законов республики23. Первое тюремное заключение оказалось для него самым трудным в психологическим плане. Он тяжело перенес смерть философа Яна Паточки, последовавшую вскоре после провозглашения Хартии. Гавел ранее подал прошение об освобождении, и на этом основании власти заявили, что тем самым он отказался от роли глашатая Хартии-77. В то же время они распространяли порочащие его репутацию слухи, а внутри тюрьмы оказывали на него давление. «...Я вышел из тюрьмы опозоренный и оказался лицом к лицу с обществом, которое представлялось мне одним сплошным упреком», — так позже сказал об этом Гавел в письме к жене Ольге24.

Но тяготы заключения не смогли полностью сломить Гавела, более того, они активизировали его деятельность в защиту прав заключенных. После тюрьмы он публиковал работы, давал интервью, устраивал демонстрации. Началась борьба, в которой трудно было найти компромисс.

В октябре того же 1977 г. по сфабрикованному обвинению в «покушении на интересы республики за рубежом» Гавела осуждают на 14 месяцев тюрьмы условно, с отсрочкой приговора на три года. Лишь 26 ноября 1989 г. этот несправедливый приговор был отменен.

28 января - 13 марта 1978 г. состоялось предварительное следствие по обвинению «в нападении на представителей властей» — неуклюже выдуманному поводу. Гавел направлялся в Дом культуры железнодорожников на Виноградах на бал, который должен был стать и местом встречи хартистов. Переодетая полиция грубо напала на него и избила. А выдвинутые обвинения были явно несостоятельны.

После выхода из тюремного заключения Гавел как бы в ответ становится одним из создателей Комитета защиты несправедливо преследуемых и членом шведского ПЕН-клуба. Он снова избирается спикером Хартии с 6 ноября 1978 г. по 8 февраля 1979 г.

К этому времени была написана одна из ключевых политических работ Гавела — книга «Власть безвластных» (под названием «Сила бессильных» ее перевели на русский язык в 1991 г. в Минске). К 1978 г. контуры и сила Хартии-77 определились в достаточной мере, поэтому и начальные слова книги: «По Восточной Европе бродит призрак, который на Западе называют "диссиденты"»25 (с явным намеком на слова Коммунистического манифеста 1847 г.) звучали обнадеживающе. Диссиденты — не бессильны, они пока безвластны; это нужда, представляющая из себя добродетель, ибо в условиях «диктатуры политической бюрократии над нивелированным обществом»26 власти им не дают. В грядущем же «посттоталитарном обществе» она, может, не будет нужна. А уж тем более не нужна будет идеология, фальсифицирующая настоящее и будущее, ибо исчезнет ее опора — ложь, считал Гавел.

Это не значит, что честным людям не следует напрямую выступать против диктатуры. Надо, но без вовлеченности в политику, особенно в ее рутинные процедуры. Хартия-77 показывает, что гражданская активность приобретает весомую силу при опоре на «особое политиче-

27

ское значение нравственного аспекта»2'.

Хартия не выдвигает альтернативных политических программ, и в этом плане ее приверженцы, как утверждают сами хартисты, не являются оппозицией. Скорее она ориентирована на создание «параллельных структур, осуществляющих служение правде и защиту человека»28. Под эту идею, отмечал Гавел, формируются не столько зародыши будущих социальных институтов, сколько гражданские сообщества — группы лю-

дей, обладающих авторитетом в силу всего только отторжения власти наличествующей.

Гавел верил в сопротивление «снизу», в потенциал независимой жизни «гражданских сообществ» вне рамок государственной власти. «Власть безвластных», полагал он, заключается в способности самоорганизации гражданского общества, которая бросает вызов «инструментальному разуму», воплотившемуся в государстве, в технических средствах контроля и подчинения. Позже это оказалось утопией, корни которой можно было обнаружить в опоре на тотальное неприятие политики.

В Комитете защиты несправедливо преследуемых Гавел деятельным образом участвует вплоть до 29 мая 1979 г. Именно в этот день на Комитет обрушиваются репрессии; Гавела вновь арестовывают, обвиняют в попытке свержения существующего строя и 23 октября приговаривают к четырем годам лишения свободы за подрывную деятельность против республики. Гавел так прокомментирует свое тогдашнее состояние в уже цитированном письме: «Лучше всего я чувствовал себя в тюрьме: во время второго срока заключения я вздохнул чуть свободнее, а во время третьего, который длится и по сей день, я — хочется надеяться — наконец-то пришел в себя»29.

Из тюрьмы его выпускают в 1983 г. досрочно по состоянию здоровья — после тяжелейшего воспаления легких. Гавел почти сразу включается в общественную жизнь: ставит подпись под документами Хартии-77, дает интервью западным корреспондентам, пишет по тюремным воспоминаниям пьесу «Ошибка».

Как уже отмечалось, деятельность Гавела во второй половине 80-х годов резко активизировалась, причем в самых различных направлениях. В 1986 г. он завершает редактирование интервью с Карелом Гвиждя-лой «Заочный допрос» — концентрированное обобщение своей биографии и художественно-политических воззрений. С сентября 1987 г. он становится членом редколлегии самиздатовского ежемесячного периодического издания «Шоуе поушу». В октябре 1988 г. он подписал Манифест «Демократия для всех»30, с которым выступила независимая политическая инициатива Движение за гражданскую свободу, а с ноября 1988 г. становится членом Чехословацкого Хельсинкского комитета. Гавел, отходя от принципов «неполитической политики», считал манифест «Демократия для всех» «важнейшим политическим актом 1988 г. для Чехословакии, поскольку внешне казавшиеся банальными истины,

содержавшиеся в нем, были представлены в целостном виде, публично и

31

как руководство к действию»31.

В духе предшествующих идей Гавела, в частности письма Гусаку 1975 г., существовавшая власть оценивалась в нем как виновник морального кризиса. Поскольку коммунистическая партия не желала отказываться от тоталитарного способа правления, манифест совершенно определенно отрицал законность догмата о ее так называемой руководящей роли и выдвигал в качестве базисного политический принцип демократического плюрализма.

В эти годы пьесы Гавела ставятся все чаще и все в большем числе театров во всем мире, он получает премии (в частности, имени Эразма Роттердамского в 1986 г., Улофа Пальме в 1990 и немецкого Креста за заслуги в 2000 г.; постоянно шли разговоры о его выдвижении на Нобелевскую премию) и почетные звания многих университетов, дает бесчисленные интервью для зарубежных средств массовой информации.

1989 год начался очередной и яростной стычкой Гавела с властями. 16 января он выступил на митинге на Вацлавской площади в память о Яне Палахе, совершившем в 1969 г. самосожжение в знак протеста против оккупации Чехословакии. Последовал арест и были приняты жесткие меры со стороны государства. Однако посыпались многочисленные протесты, ухудшилось здоровье уже немолодого политика, и власти 17 мая выпустили его.

В роли президента

С 18 сентября по 9 ноября 1989 г. — Гавел еще раз становится спикером Хартии-77. На сей раз одним из последних. Ибо в том же ноябре он основывает (вместе с хартистами, коммунистами-реформаторами периода Пражской весны и другими политиками, партийная принадлежность которых в тот момент — дело третьестепенное) Гражданский форум как олицетворение власти безвластных. Появление этой достаточно аморфной в политическом плане структуры с большим потенциалом разрушения коммунистической власти определило новую перспективу Гавела-политика.

Уже через два дня после начала «бархатной» революции в ноябре 1989 г. Гавел предстает в роли искусного политика, ведущего переговоры от имени созданного 19 ноября 1989 г. при его непосредственном участии Гражданского форума (ГФ), как с официальными представителями го-

сударственной власти ЧССР, так и с политиками демократической ориентации.

Начало блестящее. Но от ряда наблюдателей уже тогда не скрылось, что главный вопрос «бархатной» революции — вопрос о власти — решался в Чехословакии не на демократических выборах, как это происходило в Венгрии и Польше, а в ходе кулуарных переговоров лидеров набиравшей силу оппозиции с представителями официальной власти. В.Гавел на пресс-конференции 26 ноября 1989 г. заявил, что проведение свободных парламентских выборов в Чехословакии возможно лишь че-

32

рез год32.

Вместо них состоялась серия переговоров лидеров возглавивших «бархатную» революцию движений — Гражданского форума и Общественности против насилия (ОПН) — с главой правительства ЧССР коммунистом Л. Адамецем, которая завершилась отставкой не только Кабинета министров, но и самого премьера.

Следующий раунд переговоров лидеров ГФ и ОПН с новым федеральным премьер-министром, коммунистом М. Чалфой, удалось завершить к 10 декабря решением вопроса об исполнительной власти в пользу оппозиции. В новом федеральном правительстве — «правительстве национального согласия» — коммунисты получили десять постов, а некоммунисты 11. При этом диалог официальной власти с оппозицией велся в Чехословакии при активнейшем участии третьего действующего «персонажа» — организованных ГФ и ОПН массовых манифестаций протеста в Праге, Братиславе и других городах ЧССР. В этот же день, 10 декабря 1989 г., по требованию оппозиции в отставку уходит президент ЧССР Г. Гусак. Вакантность президентского поста актуализирует решение вопроса об избрании нового президента страны. За два дня до отставки Гусака этот вопрос, казалось бы, нашел свое успешное решение. 8 декабря на заседании Координационного центра ГФ, в котором приняли участие 37 человек, на пост президента ЧССР выдвигается кандидатура Вацлава Гавела («за» Гавела проголосовал 31 участник заседания, воздержались — шестеро)33. 10 декабря 1989 г. представители ГФ и ОПН официально объявили о выдвижении В. Гавела на пост президента. Но в это же время и Александр Дубчек дает понять, что не будет возражать против выдвижения на пост президента ЧССР своей кандидатуры34; для подобного шага у него имелись достаточно веские основания. Еще 25 марта 1989 г. оппозиционный Клуб за социалистическую перестройку «Возрождение» призвал чехословацкий парламент в случае ухода по болезни в отставку

президента ЧССР Г.Гусака избрать новым президентом страны Александра Дубчека35. Эта идея активно обсуждалась представителями чехословацкого оппозиционного движения. Немногим позднее, в начале лета 1989 г., известный диссидент В.Гавел поддержал выдвижение другого известного диссидента А.Дубчека на пост президента ЧССР. «Да, — сказал тогда В. Гавел, — лично я эту кандидатуру поддерживаю. И мои друзья тоже поддержат ее, но при условии: Дубчек должен пообещать, что не будет стремиться вернуть себе пост первого секретаря КПЧ, а также не вернется к реформам, которые повторяли бы реформы 1968 г.»36. Следует еще раз особо подчеркнуть, что и выдвижение активного борца против режима нормализации А.Дубчека, и обсуждение его возможной кандидатуры на высший государственный пост проходили в среде оппозиционеров задолго до ноябрьских событий 1989 г.37.

12-13 декабря 1989 г. в ФС ЧССР велись острые дебаты о способе избрания президента. Депутаты-коммунисты, имевшие в парламенте абсолютное большинство, представили свой законо-проект о референдуме, составной частью которого были всенародные прямые выборы главы государства. Однако предложения КПЧ о всенародных выборах президента на альтернативной основе (помимо В.Гавела выдвигались и другие кандидаты на президентский пост — А.Дубчек, Ч.Цисарж, и Л.Адамец38) в расчет не принимаются, а квалифицируются лидерами ГФ как попытка «дестабилизации государства», угроза для «национального

39

согласия», стремление нарушить «шаткое политическое равновесие»39. Между тем, согласно опубликованным 13 декабря 1989 г. Институтом по изучению общественного мнения результатам опросов, 4/5 населения страны прямые всенародные выборы президента поддерживали40.

11 и 14 декабря Координационный центр ГФ издал ряд заявлений, в которых решительно выступил против прямых выборов президента. Тем самым складывалась парадоксальная ситуация: лидеры ГФ призывали соблюдать коммунистическую конституцию времен режима «нормализации» в части избрания президента, в то время как представители старого режима намеревались коренным образом ее изменить. В обращении ГФ по чехословацкому телевидению сложившаяся ситуация квалифицировалась лидерами оппозиции как «гротескная»41.

Тем временем один из коммунистов-реформаторов Ч.Цисарж снимает свою кандидатуру, но как быть с Дубчеком, намерения которого баллотироваться на президентский пост самые серьезные и более того — поддерживаются словацкими официальными структурами? С этого мо-

мента открывается одна из самых драматических страниц в истории чехословацкой «бархатной» революции. Более того, как полагают словацкие исследователи, разгоревшаяся вокруг кандидатуры на президентский пост между словацкой и чешкой политическими элитами и общественным мнением дискуссия «возвестила о первых разногласиях в словацко-чешских отношениях»42.

Именно в эти дни Гавелу после ряда неофициальных личных встреч с А.Дубчеком удается убедить последнего в необходимости отказаться от участия в выборах 1989 г.43. Взамен ему предлагается возглавить Федеральное собрание ЧССР, создав «политический дуэт»: Гавел — президент, Дубчек — председатель44.

При этом Гавел заявляет: он намерен занимать президентский пост только до первых парламентских выборов в июне 1990 г. Более того, он обещает, что в одном из своих публичных выступлений назовет Александра Дубчека одним из будущих кандидатов на президентский пост после парламентских выборов.

Надо подчеркнуть, что этого обещания Гавел не выполнит, а повторит уже опробованный ход: непременным условием своего выдвижения на пост президента он ставит занятие второй важнейшей государственной должности — председателя федерального парламента — А.Дубчеком. 16 декабря 1989 г. в вечернем выступлении на телевидении уже в качестве кандидата в президенты Чехословакии от ГФ и ОПН Гавел, в частности, сказал: «Если общественность заинтересована, чтобы я занял президентский пост, я сделаю это. Но лишь при двух условиях: я буду временным рабочим президентом, в котором мы сегодня нуждаемся, а тот, кто займет на пятилетний срок кресло Масарика, будет избран лишь после свободных парламентских выборов. Второе мое условие: бок о бок со мной должен находиться Александр Дубчек — в какой бы то ни было функции. Это после М.Штефаника, вероятно, самый выдающийся человек, которого дала Словакия нашей стране и миру. Я не допущу, чтобы каким-либо темным силам удалось вбить клин между ним и мною, а тем самым и между нашими двумя народами»45. Драматизм ситуации заключался в том, что как раз в этот же день, 16 декабря 1989 г., в своем интервью итальянским газетам «La República» и «L'Unita» Дубчек в очередной раз подтвердил свое намерение баллотироваться на пост президента в декабре 1989 г.46.

Между 16 и 18 декабря состоялась вторая встреча Гавела и Дуб-чека. По свидетельству участника этой встречи В.Шилгана, Дубчек,

обращаясь к Вацлаву Гавелу, сказал: «Господин Гавел, по существу речь идет о полугодии до проведения свободных выборов. Подождите полгода, пройдут выборы, и кому же, как не Вам, быть президентом. Но после Гусака президентом хотелось бы стать мне»47. Встреча снова не дала никаких конкретных результатов, поскольку и Гавел, и Дубчек «хотели стать главой государства именно в данный исторический момент»48. Последовали еще две встречи, после которых ситуацию можно было считать разрешенной: 29 декабря 1989 г. пост президента занимает Вацлав Гавел, а днем раньше, т.е. 28 декабря 1989 г., Александр Дубчек становится председателем Федерального собрания ЧССР.

Проходившие с 10 по 29 декабря 1989 г. события49 и особенно их исход в чем-то удивительно напоминали пьесы диссидента-драматурга, написанные в абсурдистском стиле. Во-первых, избирать президентом социалистической Чехословакии непримиримого антикоммуниста Вацлава Гавела предстояло Федеральному собранию ЧССР, функционировавшему еще с периода «режима нормализации», то есть того самого режима, против которого известный диссидент вел активную борьбу.

Во-вторых, 350-местный «нормализаторский» федеральный парламент, правда, теперь уже несколько обновленный, единогласно(!) избирает активного борца с «режимом нормализации» и одного из его «гробовщиков» Вацлава Гавела Президентом ЧССР. Это единомыслие и послушание высшего законодательного органа страны были поразительными и не могли не напоминать участникам тех событий «старые добрые времена» тотального единодушия50. В частности, напрашивается аналогия с Национальным фронтом ЧССР, в котором, по словам З.Йичинского, всегда господствовало «неестественное единство»51.

Как политик высшего ранга, Гавел начал с предельно смелых и конструктивных шагов по освобождению страны от тисков режима «нормализации». Слов о коммунистическом кошмаре он не употреблял, и компартия оставалась активной политической силой — наряду с занимавшими высокие посты «хартистами» или, например, приглашенным на специально созданную для него должность канцлера князем К.Шварценбергом из Вены. Но антикоммунизм Гавела ни для кого не был тайной, причем неприязнь к нему в какой-то мере распространялась уже и на восстановившихся социал-демократов.

В первый день 1990 г. президент Гавел обратился к согражданам с речью, в которой не скрывал жестокой правды: страна в кризисе — экономическом, социальном, образовательном и экологическом. Выход из

него виделся в первую очередь через очищение нравственной атмосферы, а также обращение к традициям отечественного гуманизма. «Во всем мире, — говорил президент, — люди не перестают удивляться, откуда вдруг взялась в этих покорных, униженных, скептичных и, казалось бы, ни во что уже не верящих гражданах Чехословакии такая потрясающая сила, что они всего за несколько недель вполне благопристойным и мирным образом скинули со своих плеч тоталитарный режим. Да мы и сами не перестаем этому удивляться. И спрашиваем себя: из какого источника молодые люди, в жизни не видевшие другого режима, почерпнули свое стремление к правде, вольнолюбие, политическое воображение, гражданское мужество и мудрость?»52. Ответ на эти вопросы Гавел находит в философских размышлениях о природе человека, способного возноситься к высшим идеалам, как бы ни подавлял его внешний мир.

Говоря о грядущих задачах, он акцентировал внимание на укреплении нравственных основ политики, на определении перспектив нового государства. Гавел считал необходимым развивать и далее отношения между двумя воистину равноправными народами на основе взаимоуважения и сохранения национальной самобытности. «Чех на посту президента, принесший присягу выдающемуся и духовно близкому мне словаку, я, ввиду множества тяжких испытаний, выпавших в прошлом на долю словаков, считаю своим особым долгом заботиться о том, чтобы уважались все интересы словацкого народа и чтобы в будущем ему не был закрыт доступ к любой государственной должности, включая высшую»53, — так прокомментировал Гавел избрание его президентом при участии А.Дубчека 29 декабря 1989 г.

Как Верховный главнокомандующий Вооруженными силами, Гавел поставил задачу сочетать обороноспособность государства с мирными инициативами. Он объявил также широкую амнистию и призвал общественность не бояться выпущенных на свободу заключенных, не осложнять им жизнь и христиански помогать им.

В сфере внешней политики Гавел взял на себя миссию укреплять авторитет страны в мире, демонстрировать взаимопонимание, терпимость и миролюбие. Он выразил пожелания, чтобы еще до выборов страну посетили папа Иоанн-Павел II и далай-лама; чтобы были установлены дипломатические отношения с Ватиканом и Израилем; чтобы наладить отношения с объединяющимися оседями — ГДР и ФРГ, а также братской Польшей и все более близкими Венгрией и Австрией.

Но многие инициативы в плане экономической политики Гавел отдал Вацлаву Клаусу: именно он предложил план чековой приватизации как пути упрочения рыночной экономики. В Словакии появились свои энергичные политические лидеры, в первую очередь В.Мечияр, еще до выборов 1990 г. выдвигавшие идею усиления ее национального суверенитета. Однако политический авторитет Гавела оставался непререкаемым.

В выступлении в Польском сейме в январе 1990 г. он заявил: «Мы имеем возможность превратить Центральную Европу из в прошлом главным образом исторического и духовного феномена в феномен политический. Мы имеем шанс превратить венок европейских государств, до недавних пор контролируемых Советским Союзом, в некую особую формацию, которая будет приближаться к более богатой Западной Европе не как бедный родственник, а как некто, кто тоже кое-что приносит»54.

Симпатии к президенту стали убывать в 1992 г., когда форсировался процесс разделения Чехословакии, а он не сумел сдержать его, в частности, не обеспечил проведения по данному вопросу референдума. В интервью еженедельнику «Респект» 20-26 июля 1992 г. он отмечал: «Референдум, за который я бился два года и на котором надо было для начала поинтересоваться мнением граждан, хотят ли они разделиться, теперь уже явно не имеет смысла. Ибо никто не проявляет желания его объявлять»55.

Гавел прилагал немало усилий для сохранения единого государства чехов и словаков, апеллируя к воле народов, стремившихся преобразовать, но не разрушить единую страну. Он предложил Федеральному собранию проект Конституции, в котором модифицировался Закон о компетенциях, принятый в декабре 1990 г. (им предполагалось, что суверенитет республик является первоначальным, а суверенитет федерации — производным).

Однако 21 января 1992 г. Федеральное собрание ЧСФР отвергло данный проект, а также поправки к Закону о референдуме. После этого логика событий определялась столкновениями множащихся партий и фракций, а не волей или хотя бы пожеланиями президента, а затем, можно сказать, лобовыми ударами Клауса и Мечияра. Гавел стал лишним, а его призывы к честности и уважению воли народов оказались проигнорированными — и 20 июля 1992 г. он ушел в отставку. Два дня спустя чехословацкие политики зафиксировали патовую ситуацию в переговорах — и фактически начали действовать как чешский и словацкий по-

литики56.

Еще до избрания Президентом Чешской Республики Гавел решительно выбрал западный вектор во внешней политике, ориентируясь на вхождение в НАТО и Европейский союз, причем в качестве первой из стран региона. Он утверждал, что Запад должен страны Центральной и Восточной Европы принять, а Россия это понять; и тогда-де наступят мир и стабильность, смягчение напряженной атмосферы. Только членство в НАТО может дать гарантию безопасности, а в Европейском союзе — гарантию экономического процветания, считал будущий президент.

После того как 26 января 1993 г. Гавел был избран президентом уже только Чехии, трогательный образ философствующего драматурга начал постепенно тускнеть. Так, например, «Ньюсуик» 3 апреля 1995 г. опубликовал весьма любопытную статью «Свержение с трона философов-королей», в которой анализировалась судьба властвовавших (Т.Мазовецкий) и властвующих (как Ж.Желев и В.Гавел) интеллектуалов в странах Центральной (бывшей Восточной) Европы. Еще вчера, говорилось там, они выступали лидерами преобразований в странах региона, не без некоторой «театральности», проводя избавление от 45-летнего «коммунистического ига». Постепенно к рулю власти приходят прагматики, а они предпочитают набирать в команду и бывших коммунистов. Президенты же, которые в основном считаются обладающими меньшей политической властью, возвышаются над полем боя, «осуществляя моральное наставничество и проповедуя демократическое евангелие. Никто не делает это лучше, чем Гавел, но даже и его влияние по-

57

стоянно уменьшается»57.

Как раз с этого времени началось обострение его отношений с премьер-министром Чехии, последовательным рыночником Клаусом. Если в 1992 г. Гавел высоко ценил его за трудолюбие, спокойствие, решимость реформировать экономику и даже умение создать политическую партию, то с 1995 г. они поочередно обвиняли друг друга в тайной приверженности социализму. Но у Гавела, как отмечал Дж.Кин, было преимущество: он защищал довольно абстрактные ценности, в то время как Клаусу приходилось отвечать на конкретные вопросы о неутешительном состоянии чешской экономики58. Решимость, с которой повел себя Гавел перед очередными президентскими выборами 20 января 1998 г., ни у кого не оставила сомнений: он в борьбе за сохранение власти — сильный политик, который не ограничивался обсуждением абстрактных ценностей.

«Рыцарь демократии»: Мировоззрение и политика В.Гавела

Политическая философия Вацлава Гавела представляет собой последовательный антикоммунизм. Она связывалась с антисоветизмом поскольку коммунистические идеи и практика социализма были во многом привнесены в Чехословакию из СССР. Однако после распада СССР Гавел не считал возможным интенсифицировать свои идейные контакты с российскими демократами, а с середины 90-х годов он постоянно говорил об отсутствии понимания Россией своей идентичности, что представляет угрозу для определившей свою идентификацию евроатлантиче-ской цивилизации. Фоном таких оценок является выражение приверженности идеям демократии, прав человека и открытого общества. Важным элементом мировоззрения Гавела являются также идеи о взаимосвязи человеческой, национальной и цивилизационной идентичности, по-разному обосновываемые им на всем протяжении его жизни.

Надо сказать, что сам Гавел особо не заботится о цельности и непротиворечивости своих мировоззренческих позиций. Вследствие этого и их реконструкция сопряжена с рядом трудностей, а однозначная оценка достигается с трудом. Правда, он постоянно говорил, что исходит из некоторых узнаваемых и определенных ценностей: Бог, нравственная ответственность, гражданское общество, не всегда взаимно увязывая их, а объединяющую их платформу антикоммунизма трактуя чрезмерно расширительно.

Первая добротная попытка донесения взглядов Гавела до широкой общественности — выпуск сборника его работ философского и политического характера «Об идентичности человека», изданного 1983 г. и переизданного в 1990 г.59, переведенного на ряд европейских языков.

Первый раздел сборника называется «Жизнь в правде» — он и задает этический настрой, связанный с уважением к трансцендентному, т.е. ценностям высшего порядка. Человеческая идентичность недостижима без опоры на трансцендентное — об этом Гавел говорил и писал постоянно. Он акцентировал свое внимание на необходимости возвращения ценностей демократии и построения гражданского общества.

Примерно те же положения были повторены в речи «Авторитет и демократия в современном мире», прочитанной через более чем полтора десятка лет на другом конце света — в Канберре 29 марта 1995 г. В ней также отмечалась роль трансцендентного в факте продвижения современной глобальной цивилизации путем сотрудничества различных куль-

тур, а не борьбы между ними. Нужно выработать некие общие правила человеческого общежития, основываемые на глубинном опыте всех народов в настоящем, а главное — признать трансцендентальное происхождение нравственных законов, утверждает Гавел. Им должны соответствовать ценности демократии как открытой системы, причем модифицирующейся сегодня для того, чтобы преодолеть кризис цивилизации и укрепить статус прав человека. Они должны проявиться как продукт Запада, но быть признаны и на Востоке.

Их принятие связывается с экзистенциальной революцией, которую Гавел трактует как процесс преодоления духовного давления и пробуждения глубинной человеческой ответственности, основанной на связи с Абсолютом. Поэтому и демократию надо воспринять «как призыв к ответственности и вдохнуть в нее или вернуть ей тот духовный смысл, какой она имела при своем рождении»60. Задача эта выполнима, потому что демократия — система открытая. Там же, где она не укоренилась, часто опираются на тысячелетние традиции авторитаризма, всецело оправдывающего светский авторитет кнута, а не миссию ответственности перед человеком и за человека61.

Данные мотивы не только постоянно повторялись, но и подразумевались во многих других речах Гавела. С 1999 г. в них все настойчивее звучало обоснование идеи гражданского общества как ключевой социальной структуры многополюсного и мульти-культурного мира, расширения масштабов этого общества вплоть до границ всей планеты. Данная концепция занимает ключевое место и в системе социально-философских взглядов Гавела в целом.

Десятилетие революции как бы завершило одну из главных тем философских речей и работ Гавела: роль трансцендентного начала в укреплении, с одной стороны, человеческой идентичности, а с другой — глобальной цивилизации. При этом особое внимание уделялось Гавелом некой посредствующей между этими двумя феноменами структуре — гражданскому обществу.

В 2000-2002 гг. тематика речей и работ Гавела изменилась. Первостепенное внимание он начал уделять не идентичности личности, а идентичности национальной. При этом она делилась на три части: надежная идентичность стран ЕС, укрепляющаяся под давлением общих демократических ценностей (Гавел постоянно подчеркивал, что религиозные особенности православной Греции или культурные особенности Испании и Италии лишь выигрывают от вхождения данных стран в ЕС);

необходимость определения Россией своей идентичности; опасения за сохранение чешской идентичности, которой скорее угрожает внутреннее безразличие, чем внешнее давление.

Трактовки последней темы явно связаны с внешне-политическими предпочтениями Гавела, определяемыми им как евроатлантизм. Еще задолго до вхождения Чехии в НАТО он выражал опасения, что этому могут противостоять «шовинистические, панроссийские, криптокомму-нистические и криптототалитарные силы» — и тогда произойдет возврат к временам "холодной войны"»62. К 2000 г. такого рода угрозы, согласно Гавелу, уменьшились, но ситуацию в России надо держать под контролем в связи с Чечней63.

«Уважая будущее России, мы (то есть принимающий совместные решения демократический мир, в который, конечно, входит Чехия. — Э.З.) не можем молчать, видя то, что происходит... Мы можем помочь России осуществить задачу поиска своей идентичности единственно надежным образом: выражая наши мысли относительно ее действий», -утверждал чешский президент 26 мая 2000 г.64.

Что касается чешской идентичности, то опасения, будто она нарушится с вхождением страны в ЕС, по мнению Гавела, безосновательны. Лишь сами чехи могут ее нарушить, если будут искажать родной язык, пренебрегать местной архитектурой, портить жизненную среду.

Таким образом, Гавел подчеркивает роль национальной идентичности в выявлении идентичности человека и укреплении основ гражданского общества в отдельных странах и в рамках глобальной цивилизации. Необходимость такого укрепления — сквозной мотив во всех его статьях и речах, касающихся не только мировоззренческих, но и политических вопросов, особенно связанных с обоснованием расширения «евроатлантической цивилизации». Что, в свою очередь, по логике «рыцаря демократии», требует укрепления военно-политического блока НАТО как гаранта ценностей гражданского общества и прав человека.

Поначалу Гавел считал возможным одновременную трансформацию Варшавского договора и НАТО65. Так, на встрече с М.Горбачёвым 26 февраля 1990 г. прозвучало следующее мнение президента Чехословакии: «Надо ликвидировать раскол Европы и наметить новую систему безопасности, которая заменила бы нынешние противостоящие друг другу структуры, стала бы своего рода преемником Варшавского договора и НАТО... Таким образом, был бы решен вопрос и о Варшавском пакте. Варшавский договор и НАТО из военных образований превратились бы в

политические, а в конечном счете слились бы в единую систему общеевропейской безопасности (курсив мой. — -Э.З.). Словом, надо поставить точку под Второй мировой войной и ликвидировать положение, когда Европа стала крупнейшим арсеналом современного оружия. Это было бы победой мира, а не поражением США или СССР»66. В 1991 г. Гавел мыслил вступление в НАТО как часть процесса объединения «Хельсинкского региона». «Будущая структура безопасности демократической Европы немыслима без участия в ней демократического сообщества народов сегодняшнего Советского Союза», — заявил он в своем обращении к НАТО67.

Вскоре произошла смена акцентов, а стремление Чехии к вступлению в НАТО было заявлено с особой интенсивностью в 1993 г. президентом уже самостоятельной Чешской Республики. СССР к этому времени распался, а Россия стояла на пороге гражданской войны после противостояния Верховного Совета и президента.

Данное стремление получило новый импульс с подписанием 10 марта 1994 г. рамочного документа программы НАТО «Партнерство во имя мира» (ПИМ). Блок приобрел себе в лице президента-пацифиста одного из наиболее мощных пропагандистов, особенно искусного в связи с тем, что он обращался к аргументам предельно моралистического характера.

В 1996 г. на конференции в Аахене В. Гавел подчеркивал: «Я знаю, что ни Союз, ни Североатлантический альянс не могут в один прекрасный день стать открытыми для всех, кто может к ним присоединиться. Но что безусловно требуется — и что мы должны сделать как можно быстрее — выявить Европу в целом как некую сферу»68. Гавел полагал, что западная часть Европы несет свою долю вины за медленные темпы единения континента, в чем-то потакая России и выражая сомнения в правомочности НАТО защищать евроатлантические ценности69.

В 1997 в заключительном номере журнала «Transition» были опубликованы (в форме статей) обращения — в первую очередь к сенату США — президентов трех стран, принятые на летней встрече в Мадриде в НАТО70. Президент Чехии при этом считал, что «Америка должна вмешаться» (так озаглавлена одна из частей статьи) — и тогда наконец-то Европа станет единой и спасенной. Так, лишь ее вмешательство предотвратило разрастание Балканской трагедии, поэтому подключение к НАТО «значит расширение сферы мира и стабильности»71.

В Парламенте ЧР в апреле 1998 г. просьба принять страну в НАТО была ратифицирована подавляющим большинством голосов законодателей: 80% всех присутствующих депутатов нижней палаты и 93% сенаторов. В то же время в Программе Правительства ЧР от 12 августа

1998 г. речь шла и о добрых отношениях с соседними странами, а также

72

развитии международного взаимопонимания .

Характерна позиция Гавела относительно бомбардировок с марта

1999 г. территории Югославии. По некоторым свидетельствам, перед их началом Б.Клинтон почти два часа консультировался по телефону с главой чешского государства. Суть его аргументов в пользу военного вмешательства в статье «Косово и конец национального государства», опубликованной в «New York Review of Books», сводилась к тому, что Североатлантический альянс, бомбардируя Союзную Республику Югославию, поставил права человека выше прав государства. По оценке словенского философа С.Жижека: «Слабость гавеловской аргументации заключается в другом: он оправдывает интервенцию необходимостью защиты жертв ненависти и насилия, иначе говоря, мнимо деполитизированной ссылкой на всеобщие права человека»73.

Гавел полагает, что это серьезный прецедент на будущее, поскольку было продемонстрировано: права человека неделимы, а идол государственного суверенитета должен неизбежно рассеяться; «идея невмешательства — теория о том, что нам нет никакого дела до того, что происходит в других странах, что нас не касается, нарушаются ли там права человека, - также должна оказаться на свалке истории». Неприемлема и слепая любовь к собственной стране, которая может стать опасным анахронизмом, источником конфликтов и человеческих страда-ний74.

Парадоксально, но правый политик В.Клаус выступил с осуждением вовлеченности страны в поддержку действий НАТО в Югославии, социал-демократ М.Земан занял умеренную позицию, а президент В.Гавел, известный в прошлом защитник прав человека, яростно выступавший против интервенции стран Варшавского договора в августе 1968 г. в Чехословакию, агрессию поддержал.

9 июня 1999 г. палата депутатов Парламента Чешской Республики 91 голосом «за» и 46 — «против» приняла к сведению Концепцию внешней политики Чешской Республики как члена НАТО, подчеркнув, что речь идет о значительном событии, которое закладывает новую ее традицию75. В это время бои в Югославии уже пошли на убыль. В конце

июня 1999 г. чешский президент даже посетил Косово, хотя этот визит и не вызвал одобрения властей Югославии. Земан отмечал, что, преданность президента политике НАТО демонстрирует защиту прав человека без обязательного внимания к конкретным людям76.

Его позиция не в полной мере разделялась и рядовыми гражданами Чехии. Весной 2000 г. лишь 38% чехов считали НАТО гарантом безопасности в Европе, а для 47% из них вхождение в блок — отражение подчиненности иностранным державам, как это было в не столь уж дале-

77

ком прошлом7 .

В 2000 г. Гавел решил обратить большее внимание уже не на юг, а на восток Европы. В одном из своих интервью пражскому журналу «Респект» он предложил провести черту единой Европы по восточным границам Белоруссии. Для этого надо уподобить данную страну Чехии и провести в ней соответствующие перемены по чешскому сценарию. «В случае Белоруссии, — утверждал Гавел, — я бы прислушался к голосу тамошней оппозиции ...к нам как бы чуточку тянутся, там жива память о том варианте падения коммунизма, который проявился у нас, в нас видят определенную надежду. Там возникли движения "Хартия-97" и "Гражданский форум"... Белоруссия является более важной страной, чем это кажется». Это заключается, по убеждению Гавела, в том, что «она — подобно государствам Балтии и Украины — имеет иное направление развития, нежели Россия. Если вы посмотрите на карту (едва ли не цитата из речи У.Черчилля в Фултоне в 1946 г. - Э.З.), то ясно увидите некую разделяющую черту. Она отделяет Россию как евроазиатскую державу от остальной Европы, которая должна знать, где начинается и где кончается, и мне кажется, что кончается на границе с Белоруссией. Если же Белоруссия войдет в состав России, существует опасность, что то же может случиться и с Украиной»78. Если согласиться с аргументацией Гавела, то, во-первых, надо было признать необходимость «избавить» Белоруссию от Лукашенко, подобно тому, как Словакия была избавлена от Мечияра, а Югославия от Милошевича, а, во-вторых, следует жестко указать России ее место вне Европы. Конечно же, с опорой на моральный и силовой авторитет НАТО.

В мае того же года Гавел повторил, что если НАТО придвинется к границам России, это приблизит стабильность, безопасность, демократию и развитую политическую культуру, и это будет в интересах России79. Но почему-то чешским президентом ей предлагалась лишь евразийская, а не европейская и не евро-атлантическая, внешнеполитиче-

ская перспектива. Подобного рода заявления не могли не волновать российских политиков, да и рядовых граждан, для которых границы, по данной логике, скорее закрывались, чем открывались80...

«Лично я, — заявлял чешский президент, — не могу себе представить Россию в качестве члена НАТО, и, главное, я не думаю, что подобное членство может привести к каким-то положительным результа-

там»81.

В речи перед Итальянским сенатом в Риме 4 апреля 2002 г. чешский президент характеризовал Римскую империю как прообраз современного Европейского союза, но также отмечал, что Италия - место создания Римского клуба, предупреждавшего против неконтролируемого развития современной техники. В новом же тысячелетии президент пожелал, чтобы Вечный город оставался ключевым пунктом, где сосредоточатся мысли Европы относительно мира в будущем. «И пусть, — подчеркнул Гавел, имея в виду предстоящее расширение НАТО в ноябре того же года, — подобную роль сыграет, следуя духу его (Рима) славной истории, и Прага»82. За полтора месяца до того, как истекали полномочия Гавела на посту президента, он 20 ноября 2002 г. на конференции «Трансформация НАТО» фактически повторил указанные тезисы, особо подчеркнув тождественность понятий «евроатлантическая» и «евро-американская» цивилизация, относительно же России заметил, что она «явно представляет собой евро-азиатскую силу такого уникального характера, что вопрос о ее членстве в НАТО не имел бы никакого смысла». Было отмечено также, что Россия - вследствие «войны против народа Чечни» - не может быть надежным партнером по борьбе с мировым тер-роризмом83.

Создавалось впечатление, что Гавел лучше понимает возможности, задачи и границы России, чем ее лидеры и политики любой ориентации, да и Запада тоже. Отсюда не только мора-листически-идеалистическое требование к блоку проводить антироссийскую политику, но и назидательный тон его заявлений и рекомендаций в отношении российской политики по отношению к НАТО.

Надо подчеркнуть, что к голосу Гавела крупные политики Запада прислушивались, чтобы сразу же его забыть. Они четче осознавали новые угрозы, поэтому сразу же после Праги президент США посетил Россию, а уж затем столицы новых государств - членов НАТО. Кроме этого, по свидетельству газеты «Financial Times», армия в Чехии не реформировалась, вооружение морально устарело, участие в миротворческой

деятельности носило больше демонстрационный, чем действенный характер. Количество военнослужащих уменьшилось с 93 тыс. в 1993 г. до 54 тыс. в 2002 г. (предполагается его снижение до 35 тыс. в 2006 г.84), но армия при этом сохранила старые структуры и не модернизировалась. Тем самым, как представляется, наиболее действенным чешским ресурсом для блока являлась воинствующая риторика президента.

В целом внешнеполитические позиции Гавела как президента отличались моралистическим характером, и подобный морализм, на наш взгляд, сужает горизонты его видения судеб мира и излишне упрощает оценки конкретных стран и исторических событий.

Последние годы президентства: 1998—2003

20 января 1998 г. Гавел был переизбран на второй срок в качестве президента Чешской Республики. В этом же месяце он столкнулся с патовой ситуацией в правительстве, возникшей из-за распада возглавляемой В.Клаусом правящей коалиции. Она разрешилась путем создания «правительства технократов», возглавляемого бывшим управляющим Чешского национального банка И.Тошовским.

Через полгода авторитет президента способствовал приемлемому для страны решению другого кризиса: на состоявшихся внеочередных выборах в палату депутатов ни одна из партий не смогла получить большинства в 101 мандат, не прибегая к коалиции с партией, занимавшей альтернативные политические позиции. 9 июля 1998 г. ГДП и ЧСДП подписали Договор о создании стабильной политической обстановки в республике. Было сформировано однопартийное социал-демократическое правительство меньшинства при пассивной поддержке правоконсервативной ГДП, выразившейся в неучастии в голосовании о доверии правительству.

Примерно с этого времени усилились трения между президентом и его бывшим премьер-министром, который выражал намерения занять высший пост в Пражском Граде. Гавел стремится не допустить президентства Клауса, но, по отзывам прессы, его критика не доходила до граждан Чехии. Это послужило лишним побуждением сосредоточиться на проблемах внешней политики, причем явно не ограничиваясь интересами Чехии — Гавел стремился стать глашатаем свободы для всех европейских народов и связывал ее с продвижением НАТО на Восток. Данная карта оказалась для его авторитета на Западе беспроигрышной в

1997-1999 и в 1999-2002 гг. и при сдержанном отношении к ней России85. В.Клаус же относился к идее форсированного вхождения в НАТО куда сдержаннее, а министр иностранных дел социал-демократ Я. Каван ставил вопрос о праве не только войти, но и выйти из НАТО86.

Сложнее выявить позиции Гавела относительно внутренней жизни страны, в частности ее экономического положения. Того же Клауса он упрекал в потворстве социализму, а правительство социал-демократов избегал оценивать, тем более что при нем наметились признаки оживления во всех сферах хозяйственной жизни и четче определилась перспектива вхождения в ЕС.

Но даже после наступившей с 2000 г. определенной стабилизации чешской экономики ей так и не удалось избавиться от угрозы безработицы для десятой части всего занятого населения (9,4% на 1999 г.; по оценкам, в 2003 г. знаковый рубеж в 10% будет перейден), темпы же разрыва между показателями экономического развития Чехии и Германии лишь увеличиваются (58% в 1999 г. )87. Тем не менее страна прочно занимает в Центральной Европе первое место по степени приближенности к странам Европейского союза. Это и позволяло Гавелу без особого рвения заботиться об использовании потенциала внутрирегионального развития и не создавать некоего аналога ЕС в центре и на востоке Европы, чем в какой-то мере обеспокоен, например, президент Польши.

Перед саммитом в Праге западные аналитики дали свою оценку ситуации в Чехии. После трех лет ведущего участия социал-демократов в правительстве в стране наблюдается постоянный экономический рост, которому угрожают, однако, случайные (наводнение 2002 г.) и постоянные (отсутствие парламентского большинства и высокая безработица) беды. Поэтому страна вряд ли достигнет стандартов скандинавского социального государства, как на то надеялись большинство ее политиков. По инвестиционной привлекательности страна вышла на первое место в регионе при социал-демократах, проигнорировавших опасения Клауса, что чрезмерно открытая экономика — это не обязательно экономика наиболее эффективная. Скупаются местные банки, но не ожидается падения уровня безработицы. В целом, согласно прогнозам, ситуация в 2003 г. может заметно улучшиться88. Можно добавить, что на этом фоне невнимание Гавела к проблемам внутриэкономического развития страны забудется.

Что касается внутриполитической ситуации, то, по мнению чешских аналитиков, с начала 2002 г. в стране наметилось еще более резкое

противостояние «программы Гавела» и «программы Клауса», и первый делал все возможное, чтобы подорвать позиции второго на ожидавшихся в январе 2003 г. президентских выборах, поддерживая в противовес ему кандидатуру председателя сената П.Питгарта89. В свою очередь тот дистанцировался от Гавела и заявлял, что делал это уже с начала 90-х годов90. Парадокс в том, что сам Питгарт еще во времена диссидентства отличался от «суперреволюционера» Гавела и не принимал слово «революция» по отношению к 1989 г. Платформа христианской демократии, на которой стоит Питгарт, вряд ли вытянет в гонке за президентство, и ему надо набирать очки — но он не может и не желает стать «клонированным Гавелом»91. Не снимал вопроса о своем возможном президентстве и М.Земан, несмотря на то, что в числе первых кандидатов он не числился.

8 августа 2002 г. нижней палатой парламента ЧР в результате голосования с шатким преимуществом (101:98) утверждено новое коалиционное правительство ЧР (ЧСДП, Союз свободы и ХДС-ЧНП) во главе с социал-демократом В.Шпидлой. Гражданские демократы и коммунисты единогласно сказали «нет» правительству, которое поставило задачи вступления Чехии в Европейский союз, завершения экономической трансформации и консолидации общественных финансов. Гавел считал выражение доверия новому правительству важным событием, так как это дает возможность Кабинету министров вплотную приступить к выполнению своих обязанностей. Страна находится на пороге ЕС, и динамику интеграционных процессов необходимо сохранить, утверждал президент, выражая уверенность, что правительству удастся выполнить свою программу. В.Клаус же называл правительственную программу почти инопланетной.

Последний акт политической драмы Гавела — его косвенное и отдаленное участие в выборах нового президента. Несмотря на отсутствие прямых заявлений в поддержку того или иного кандидата, отрицательное «силовое поле» его отношений с Клаусом и Земаном, конечно же, проявлялось в ходе постоянных голосований в парламенте. Равно как и его экстравагантность при выдвижении в качестве возможных претендентов на пост президента мало известного католического священника и Марии Кербеловой (Мадлен Олбрайт).

Первый раунд выборов состоялся 15 января 2003 г. он прошел в три тура; в последнем Клаус получил 80 из 200 голосов в нижней палате и 33 из 81 в сенате; П.Питгарт, соответственно, 44 и 40. На 24 января

был назначен следующий раунд, к Клаусу подключились два новых кандидата.

Между выборами почти половина населения страны (48%) хотели видеть президентом страны В.Клауса, «простив» ему и издержки проведенной жестко-прокапиталистически приватизации, и приписываемую ему Гавелом склонность к социализму; М.Земана хотели бы видеть в этой роли 36%, а Я.Мозерову — сенатора, представителя Христианских демократов-Народной партии и Союза свободы, — 16%.

Даже на состоявшихся 24 января 2002 г. повторных выборах избрать нового президента Чешской Республики не удалось. В третьем, последнем, туре повторных выборов Клаус набрал 127 голосов из требуемых 141. За Мозерову голосовали 65 депутатов и сенаторов. Третий кандидат на пост главы государства, бывший социал-демократический премьер-министр Земан, неожиданно выбыл уже после первого тура. Нового главу Чешской Республики должны были выбирать опять депутаты и сенаторы. Представители политических партий заявляли, что они пока против прямых выборов, в которых президента выбирали бы граждане Чехии. Последующие выборы, по Конституции Чешской Республики, которые должны состояться в течение 30 дней после ухода с поста нынешнего президента Вацлава Гавела, были намечены на 28 февраля 2003 г.92. (В третьем туре этих выборов победил В.Клаус.)

Таким образом, с начала 2002 г. и до конца президентства можно говорить о ситуации, когда незыблемый нравственный авторитет Гавела в международном аспекте сочетался с падением такового внутри страны. Проводить внутреннюю политику в соответствии с линией Гавела становилось опасным и для его приверженцев. Но вернуться в эту политику ему самому было невозможно — и не только по состоянию здоровья. Причина в другом: Гавел оказался неплохим разрушителем, но малопродуктивным созидателем; более того, даже этот удручающий факт, как показывает его новогоднее выступление 2002 г. (в отличие от мажорного выступления 2003 г.), чешский президент осознал лишь к концу своей политической карьеры.

Несомненно, В.Гавел войдет в историю Чехословакии и Центральной Европы, и войдет с именем разрушителя коммунизма. Но многие проницательные историки обнаружат: дело созидания в Чехии во многом проходило без него.

•к "к "к

2 февраля 2003 г., почти 55 лет спустя после февральских событий 1948 г., приведших к власти в Чехословакии коммунистов, со своего поста ушел президент Чешской Республики Вацлав Гавел, поставивший целью своей политической деятельности непримиримую борьбу с коммунизмом. Ушел во славе и спокойствии, так и не решив многих острых проблем Чехии начала нового века — и даже не оставив преемника!

Такой конец его политической карьеры был предопределен самим ее ходом и промежуточными итогами. Наиболее ярким был первый период его деятельности, когда имя Гавела связывалось с постоянной оппозицией коммунистической власти. Вехи этой борьбы: неприятие режима «нормализации» в конце 60-х годов, письмо Г.Гусаку в 1975 г., создание Хартии-77, выпуск книг и постановки пьес, пребывание в тюрьме и борьба за гражданские права сограждан.

В ходе такой борьбы ведущий диссидент Гавел сформировался как политик и стал президентом страны.

В политической и государственной деятельности он отводил главную роль нравственной мотивации. Но оказалось, что нельзя только на ней строить политический курс: моральные качества должны подкрепляться знанием действительности, волевыми импульсами, возможностью (и необходимостью) предвидеть ход событий. Ибо лишь благими поже-

93

ланиями и идеальными намерениями дорога часто выстлана в ад93.

Гавел ощутил и адекватно оценил опасность распада Чехословакии. Более того, он косвенно апеллировал к мировому сообществу, чтобы его предотвратить. Однако давление лозунга «власти безвластных» оказалось слишком мощным. И первый президент посткоммунистической Чехословакии стал, на наш взгляд, заложником политиков яркой инструментальной направленности: Клауса и Мечияра. Таков смысл второго периода его деятельности, вызывавшего весьма разнородные оценки.

Третий период характеризуется в первую очередь акцентом на глобальных идеях моралистической апологии военно-политического блока НАТО как проводника и гаранта демократии и явно антироссийскими интенциями во внешней политике — на фоне почти равнодушия к внутренней жизни страны. Отсюда непоследовательность в его конкретных политических решениях, которые оказались неприемлемыми для большинства граждан Чехии, и в первую очередь — оправдание бомбардировок Югославии. Отсюда и его настороженное, а по мнению многих

наблюдателей, даже враждебное отношение к России — вопреки его собственным заверениям в уважении к русской культуре.

Представляя собой образ политика-идеалиста, Вацлав Гавел войдет в историю конца ХХ в. - времени гигантских социальных сдвигов, пылающих костров национальных амбиций, вымывания ценностей гуманизма из политических решений.

У него был высокий авторитет в глазах всех без исключения политиков, которые какой-то частью души понимают, что успешная политика без мотивации идеалистического порядка принципиально невозможна. Гавел выявил данный момент со всей рельефностью. Это ставит его, несмотря на многие неудачи и субьективизм в оценках европейской истории, в ряд заметных политических фигур конца ХХ в.

Примечания

1 См.: http://www.radio.cz/ru/statja/33459

2 Об этом говорил, например, российский политолог В.Никонов. На наш взгляд, точнее обозначается позиция Гавела лексически неуклюжим, но более точным термином «Россиефобия». Сколь бы ни велики были его заслуги по укреплению идеалов свободы и демократии в одних ареалах, даже силой оружия, как, например, в Югославии, — отнесение других, включая «громадную евро-азиатскую Россию», к ареалам неопределенности и постоянной угрозы трудно признать соответствующим задачам политики XXI в. Об этом надо говорить с полной определенностью, которая четче идентифицируется, если сопоставлять взгляды Гавела, например, со взглядами З.Бжезинского.

3 Подобные взгляды сконцентрированы в его 500-страничной книге, которая переведена на ряд европейских языков (включая чешский) и получила десятки рецензий в различных странах. См: Keane J. Vaclav Havel. A Political Tragedy in Six Acts. London. 1999. — P. 361-373.

4 Хороших слов для России Гавел не нашел даже в интервью газете «Известия» См.: Известия — М., — 2002. — 24 декабря.

5 О начальном периоде биографии В.Гавела см.: Пирошко Ф.Штрихи к портрету Вацлава Гавела, избранного 29 декабря 1989 г. президентом Чехословакии // За рубежом. 1990. № 5; Задорожнюк Э.Г. Драматургия президентства // Кентавр. — 1995. —№ 5; Ши-мов Я. Перекресток. Центральная Европа на рубеже тысячелетий. — М., 2002. — С. 85— 89.

6 Гавел Вацлав. Заочный допрос. Разговор с Карелом Гвиждялой. Пер. с чеш. М., 1991. - С. 9.

7 Там же. - С. 12.

8 Там же. - С. 57.

9 Havel V. O dialektické metafizice // Havel V. Protokoly - Praha, 1966. - S. 141.

10 Гавел Вацлав. Заочный допрос... С. 105.

11 Keane J. Op. cit. P. 250.

12 Пирошко Ф. Штрихи к портрету Вацлава Гавела, избранного 29 декабря 1989 г. президентом Чехословакии // За рубежом. - 1990. - № 5.

13 Гавел Ваилав. Заочный допрос... С. 124.

14 Пирошко Ф. Указ. соч. С. 7.

15 Гавел В. Гостиница в горах. Перевод с чешского. М., 2000. - С. 94.

16 Лукеш Я. Пять этапов жизни драматурга и политика Вацлава Гавела. См.: http://www.russ.ru/persons/98-12-25/lukes.htm

17 Там же.

18 Charta-77. 1977-1989. Od morální k demokratické revoluci. Dokumentace. Usporádal Vilém Precan. - Scheinfeld-Schwarzenberg-Bratislava, 1990. - S. 13.

19 Ibid. S.384-385. Всего Хартию-77 в период 1977-1989 гг. подписали 1886 человек См.: Ibid. S. 489.

20 Ibid. S. 486.

21 Гавел Вацлав. Заочный допрос... C. 138.

22 Charta-77. 1977-1989. Od morální k demokratické revoluci... S. 27.

23 В целом в тюрьме Гавел был четырежды. Первый срок он отбывал с 14 января по 20 мая 1977 г.; второй: с 28 января - 13 марта 1978 г.; третий: с 29 мая 1979 г. до 7 февраля 1983 г.; четвертый раз: с 16 января до 17 мая 1989 г. См. : Charta-77. 1977-1989... S. 479.

24 Havel V. O lidskou identitu. - Praha, 1990.

25 Гавел В. Сила бессильных. Пер. с чеш. - Минск, 1991. - С. 11.

26 Там же. - С. 12.

27 Там же. - С. 16.

28 Там же. - С. 42. Термин «параллельный полис» впервые ввел в 1978 г. Вацлав Бенда в статье под таким же названием. В дальнейшем он был подхвачен всеми оппозиционно настроенными гражданами Чехословакии. См.: Benda V. Paralelní polis // Charta-77. 1977-1989... S. 43-50.

29 Цит. по: Лукеш Я. Указ. соч.

30 См.: Hnutí za obcanskou svobodu. 1988-1989: Sborník dokumentü. - Praha, 1994. - S. 25-31.

31 Пречан В. Чехословакия на пути к демократической революции // Революции 1989 г. в странах Центральной (Восточной) Европы. Взгляд через десятилетие. — М., 2001. — С. 26—27. См. также: Precan V. Stredoevropsky kontext demokratickeho prevratu v Ceskoslovensku roku 1989 // November 1989 na Slovensku. — Bratislava, 1999. — S. 21.

32 Deset prazskych dnü (17—27. Listopad 1989): Dokumentace. — Praha, 1990. — S. 508.

33 Подробнее см.: Suk J. K prosazeni kandidatury Vaclava Havla na ürad — prezidenta v prosinci 1989: Dokumenty a svedectvi // Soudobe dejiny, 1999. — № 2—3. — S. 347.

34 1989 november a Slovensko. Chronologia a dokumenty (1985—1990). Brratislava, 1999. — S. 420, 426.

35 Suk J. Dubcekuv navrat do vysoke politiky // Üloha Alexandra Dubceka v modernich dejinach Ceskoslovenska: Sbornik z konference. — Praha, 2002. — S.90—91.

36 См.: Silhan V. K Alexandru Dubcekovi // Üloha Alexandra Dubceka v modernich dejinach Ceskoslovenska... S. 126.

37 См.: Silhan V. K Alexandru Dubcekovi // Üloha Alexandra Dubceka v modernich dejinach Ceskoslovenska... S. 125—126.

38 Кандидатуру Дубчека выдвинули ЦК НФ ССР, Комитет действий КПС, Президиум СНС, Демократическая партия, Партия свободы и словацкие общественные организации; Адамеца — делегаты краевых и районных конференций КПЧ, а Цисаржа — ЦК Социалистического союза молодежи. См.: 1989 november a Slovensko... S. 82—85; Suk J. K prosazeni kandidatury Vaclava Havla ...S. 348. Проведенные 6—7 декабря 1989 г. в Праге опросы общественного мнения свидетельствовали о гораздо больших шансах А.Дубчека. А опубликованные 12 декабря 1989 г. студенческим информационным центром в Братиславе результаты социологического опроса свидетельствовали: из 5 тыс. словацких респондентов подавляющее большинство поддерживало кандидатуру А. Дубчека. Подробнее см.: Suk J. K prosazeni kandidatury Vaclava Havla ... S. 350. Pozn. 12; S.351. Pozn.14.

39 Suk J. Obcanske forum. Listopad-prosinec 1989. 2.dil. Dokumenty. — Praha, 1998. S. 227— 232.

40 Suk J. K prosazeni kandidatury Vaclava Havla ... S. 351. Pozn. 14.

41 Suk J. Obcanske forum... S. 227.

42 1989 november a Slovensko... S. 85.

43 Подробнее см.: Suk J. Zivot Vaclava Havla v petapadesati vinetach zhotovenych an-glickym politologem Johnem Keanem // Soudobe dejiny, 2000. — № 4. — S. 626—640.

44 Verejnost proti nasiliu. 1989—1991. Svedectva a dokumenty. Bratislava. 1998. S. 97.

45 Suk J. Obcanske forum... S. 246.

46 Suk J. K prosazeni kandidatury Vaclava Havla... S. 350.

47 См.: Silhan V. K Alexandru Dubcekovi // Üloha Alexandra Dubceka v modernich dejinach Ceskoslovenska... S. 127.

48 Подробнее см.: Suk J. Zivot Vaclava Havla... S. 626—640.

49 Подробнее см.: Suk J. K prosazeni kandidatury Vaclava Havla ... S.346—369.

50 Один из лидеров оппозиционного студенческого движения, член первой парламентской комиссии по расследованию событий 17 ноября 1989 г., В.Бартушка так пишет о своих впечатлениях на выборах президента Федеральным парламентом 29 декабря 1989 г.: «В ходе борьбы за демократию демократия снова осталась на бобах, и Федеральное собрание демонстративно избирает президентом Вацлава Гавела. Нахожусь в качестве гостя во Владиславском зале и в душе молюсь, чтобы хоть кто-нибудь из депутатов нашел в себе мужество вопреки всем соглашениям проголосовать против. Однако при голосовании никто не отваживается даже воздержаться. Меня бесит единомыслие, ведь в какие бы одежды оно ни рядилось, все равно не дает правдивого отражения реальности...». См.: Bartuska V. Polojasno: Patrani po vinicich. — Praha, 1990. — S. 83. См. также: Rychlik J. Rozpad Ceskoslovenska. Cesko-slovenské vztahy 1989— 1992. - Praha, 2002. - S. 89.

51 Jicinsky Z. Charta-77 a pravni stat. - Praha, 1995. - S. 67.

52 Гавел В. Гостиница в горах... С. 141.

53 Там же. - С. 144.

54 Дидусенко А. Вацлав Гавел. «Я просто на стороне правды против лжи» // Политические портреты. - М., 1991. - С. 28.

55 Гавел В. Гостиница в горах. С. 151.

56 В своей новогодней речи 1 января 2003 г., возвращаясь к факту распада ЧССР, Гавел сказал, что разделение государства «имело огромное преимущество: оно проходило мирно, без насилия, без крупных конфликтов и без особых неразрешенных последствий. И это снискало всеобщее уважение. Поскольку такого в большинстве случаев не бывает. Однако оно имело единственный недостаток: вопрос столь чрезвычайной важности, как прекращение существования государства и возникновение двух других государств, решали не граждане в народном голосовании, как это подобало бы в демократических отношениях, но оно происходило действительно преимущественно технически, почти так, как будто бы речь шла о какой-то бухгалтерской операции». См.: сайт http://www.hrad. cz/prezident/Havel/ speeches/index.html Гавел пытался противостоять подобному подходу, но сдержать ход событий не смог.

57 Newsweek. 1995. - 3.IV.

58 Keane J. Op. cit. P. 447.

59 Havel V. O lidskou identitu. - Praha, 1990. - 89 р.

60 Гавел В. Гостиница в горах. С. 169.

61 Там же. - С. 169.

62 Сайт http://www.hrad.cz/prezident/Havel/speeches/index.html

63 Выступая в Пражском Граде на слушаниях по нарушению прав человека в Чечне, Гавел потребовал в этой связи от Совета Европы жесткости по отношению к России и предложил учредить централизованный офис для сбора факторов и документов о войне. «Если кто-либо в будущем предпримет в данном плане некую легальную акцию, он

может получить их в свое распоряжение», — подчеркнул президент. См.: сайт http://www.hrad.cz/ prezident/Havel/speeches/index.html

64 Projev prezidenta republiky Vaclava Havla na zaver verejneho slyseni o porusovani lidskych prav v Cecensku. Prazsky Hrad. 26 kvetna 2000 // Сайт http://www.hrad.cz/prezident/ Havel/speeches/index.html

65 Революции 1989 г. в странах Центральной (Восточной) Европы... С. 65—66.

66 Архив Горбачёв-Фонда. Фонд 1. Горбачёв М.С. Запись беседы М.С.Горбачёва с президентом ЧССР В. Гавелом 26 февраля 1990 г.

67 Projev prezidenta CSFR Vaclava Havla v sidle NATO. Brusel. 21 brezna 1991 // Сайт http://www.hrad.cz/prezident/ Havel/speeches/index.html

68 Havel V. Europe as Task // Dialogue and Universalism Toward Synergy of Civilization. 1996. № 5—6. — P. 14.

69 То, что некоторые политические решения Гавела были заведомо непопулярны, должно рассматриваться тщательно и оцениваться неоднозначно, отмечает в своей статье Я.Шимов. В частности (невзирая на протесты чешского парламента), Гавел счел необходимым принести публичные извинения судетским немцам, депортированным из Чехословакии после войны. Но он же — в отличие от Валенсы и президентов балтийских республик — «не отказался в 1995 г. от приглашения Ельцина принять участие в торжествах по случаю 50-летия Победы, за что подвергся нападкам и в Чехии, и в России. На постоянные упреки в том, что он "забыл ужасы 1968 г.", Гавел отвечает: "Границу, на которой кончается желание быть справедливым и возникает желание мстить, определяет нечто, не подчиняющееся правовым нормам: чувство, великодушие, мудрость — то есть человеческие качества"». См.: Шимов Я. Президент без страха и упрека // Сайт http://www.ej.ru/051/particular/profile/

70 Joining the NATO Parade. Three Presidents speak out // Transition. Changes of Post-Communist Societies. Vol.4. № 7. 1997. December; см. также: Задорожнюк Э.Г. Президенты стран Центральной Европы о благе вхождения в НАТО // НАТО: факты и комментарии. — 1998. — Вып. 5.

71 Joining the NATO Parade... P. 17.

72 Programove prohlaseni vlady Ceske Republiky // Politika v Ceske Republice, 1998. — № 4. — S. 68—69.

73 Жижек С. Уходя от логики капитализма // Интеллектуальный форум. М., 2000.

— № 2.

74 Комментируя данное заявление, П.Дейниченко иронически отметил, что канадцы, едва спасшие свою страну от раскола по проблеме Квебека, по достоинству оценили бескомпромиссность президента Чехии, тем более что Гавел не предотвратил распада собственной страны. См.: Дейниченко П. Существует ли прогресс // Сайт wysiwyg://67/http://boombook.boom.ru/global/twfcentury4.html

75 Kavan J. O koncepci zahranicni politiky Ceske republiky // Mezinarodni politika. 1999. - № 7. - S. 4.

76 Пульс планеты, 1999. - 2.VII.

77 Российская газета, 2000. — 17.V.

78 Независимая газета, 2000. —12.IV.

79 Там же. - 17.V.

80 По прочтении подобных речей Гавела создается впечатление: ему какая-то инстанция поручала высказывать самые необычные по накалу и направленности, но явно антироссийские идеи, для того, чтобы выявить реакцию «русского медведя», — даже тогда, когда с ним более западные партнеры ведут более толерантные разговоры и «медведем» вовсе не считают?

81 Дипкурьер. 2001. - 21.VI.

82 Address by Vaclav Havel, President of the Czech Republic «Europe and the World». Senate. Rome. 4 April 2002 // Сайт http://www. hrad.cz/president/Havel/speeches/ index.html. В качестве комментария хотелось бы добавить одно: если Гавел желает, чтобы Прага стала «новым Римом», то ей несомненно следовало бы с большим вниманием относиться к восточному крылу Европы и в первую очередь — к России, однако подобного стремления у Гавела не наблюдалось. Или позиция Гавела сводилась к тому, что есть некий аналог Римской империи — евроатлантическая цивилизация и «варваров» цивилизация, евро-азиатская, и другие?... Поэтому не таким уж диссонансом на этой встрече прозвучал вопрос чешского журналиста, согласен ли Гавел с мнением ведущего российского политолога В.Никонова, что он-де «самый большой русофоб» из европейских политиков сегодня. Чешский президент ответил, что это не так и что он очень уважает русскую культуру. См.: сайт http://www.radio.cz/ru/statja/27561. Сама ситуация встречи вряд ли подтверждает это утверждение Гавела: Россия продвижения НАТО к своим границам отнюдь не приветствовала.

83 Наши оценки отличаются известной пристрастностью, но они продиктованы потребностью выявить ключевые особенности мышления политика, взявшего на себя миссию духовного рыцаря военно-политического блока и воителя с «евро-азиатской Россией», даже с учетом формально выражаемых по отношению к ней признаков уважения.

84 Financial Times, 2002. - 21 November.

85 Как раз поэтому не спешил Гавел с визитами и в Москву, которая вряд ли огорчалась по данному поводу: а вдруг президент Чехии с присущей ему честностью и прямотой повторил бы и здесь, что хороша как раз слабая, а не сильная Россия... Или опять ратовал бы за то, чтобы границы НАТО прошли по восточным рубежам стран Балтии сегодня, а Белоруссии — завтра... Или подчеркнул страхи «единой Европы» перед «евро-азиатским гигантом»... Что касается планов конструктивного экономического сотрудничества между двумя странами, то президент всегда был выше такой «прозы жизни».

86 Время новостей, 2003. — 16 января.

87 Экономические связи в 2000 г. Восточная Европа и СНГ. — М., 2001. — С. 452.

88 Financial Times, 2002. - 21 November.

89 Literarnl noviny, 2002. — № 3. В начале мая 2002 г. Гавел встречался с Клаусом, прекратив длившиеся около года размолвки, достигшие своей кульминации в новогодней речи президента 1 января 2002 г.

90 Ibid.

91 Ibid.

92 См.: сайт http://www.radio.ez/ru/novosti#3

93 Отсюда разнородность оценок его деятельности в ходе последнего президентства. Это в первую очередь касается книги Дж. Кина, содержащей обвинения В.Гавела в макиавеллизме. См.: Keane J. Op. cit. S.361—373. Более сдержанны оценки словенского философа С.Жижека: «Его искренняя этическая установка со временем превратилась в набор морализирующих клише, цинично оприходованных для своих нужд капиталистическими прохвостами. Его героическое стремление к недостижимой цели (противоборство с коммунистическим режимом, который казался непобедимым) кончилось весьма печально: он стал прислуживать "реалистически" мыслящим политикам, доказывающим, что в современном мире невозможны какие-либо реальные изменения. Эта метаморфоза была вызвана не тем, что Гавел изменил своей исходной этической позиции; напротив, она была предрешена именно ею». См.: Жижек С. Указ. соч.