CC BY
97
Упоров Иван Владимирович,
доктор исторических наук, кандидат юридических наук, профессор, г. Краснодар, ученый секретарь Краснодарской академии МВД России
Политический экстремизм в России начала ХХ в. и его влияние на регулирование уголовного наказания в виде лишения свободы
Общественно-политическое развитие России к началу ХХ в. предопределялось углублением недовольства большой части российского населения. Так, крестьянство не являлось субъектом политического властвования ни в какой форме, составляя при этом подавляющее большинство населения (в конце Х1Х в. сельские жители составляли 81% от всего населения России1). Аналогично можно говорить и о рабочих, чьи социально-трудовые гарантии и условия жизни их семей были на весьма низком уровне. Острота противоречий, раздиравших российское общество, все чаще выливалась в открытый протест. Бурлило студенчество (весьма наглядно это показано, в частности, в записках жандармского генерала А. Спиридовича, который расследовал несколько политических дел, связанных со студентами ). Резко возросло влияние на ход общественного развития рабочего движения (численность рабочего класса на рубеже веков составляла уже почти 10 миллионов человек ), характерной особенностью которого в этот период было сочетание экономических и политических требований, создание профессиональных союзов, различных партий, других политических организаций, требовавших демократических преобразований.
Знаковым событием, на наш взгляд, был съезд земских деятелей, происходивший в Петербурге 7-9 ноября 1904 г.4 Участники съезда избирались населением, и, несмотря на то, что выборы гласных проходили, как известно, на
1 Россия / Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб., 1898. С. 86.
Спиридович А. Записки жандарма. Репринтное воспроизведение издания 1830 г. М., 1991. С. 81-97.
История государства и права России / Под ред. И.П. Титова. М., 1999. С. 223.
4 История России. ХХ век / Отв. ред. В.П. Дмитренко. М., 1998. С. 30-31.
основе неравного избирательного права, они в достаточно высокой степени (на тот период времени) отражали общественное мнение. Примечателен сам факт разрешения на проведение этого съезда, данное министром внутренних дел П.Д. Святополк-Мирским: тем самым правительство хотело продемонстрировать свои некоторые либеральные настроения (так называемая «святополкова весна»). Министр попросил участников съезда заниматься обсуждением «практических вопросов земской жизни». Однако в атмосфере социальной напряженности и резкой политизации всей общественной деятельности добиться регламентации было практически невозможно, и общественные проблемы оказались в центре внимания. На съезде было признано необходимым, в частности, созвать «народное представительство», провести политическую амнистию, прекратить «административный произвол» и отменить Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия 1881 г., гарантировать неприкосновенность личности, утвердить веротерпимость1. В конце 1905 - начале 1906 г. различные информационные документы, в частности телеграммы прокуроров окружных судов министру юстиции, пестрят сведениями о революционных событиях в различных городах России . Протестная волна
3
охватила даже полицейских, правда, низовых звеньев .
Тем не менее, по воспоминаниям С.Ю. Витте, царь заявил, что он на представительный образ правления никогда не согласится4 (в дальнейшем император под давлением складывающихся обстоятельств вынужден будет изменить эту точку зрения5). В стране явно назревала революционная ситуация. В такой ситуации перед самодержавием стал выбор: либо дальнейшее усиление
1 История России. ХХ век / Отв. ред. В.П. Дмитренко. М., 1998. С. 31.
2 См., например: РГИА. Ф. 1276. Оп.1. Д. 102; Ф. 140. Оп. 2. Д. 182 и др.
Анисимов Н.Н. Тайная политическая полиция самодержавия и российская социал-демократия. Дисс... д-ра ист. наук. Екатеринбург, 1992. С. 104 и др.
4 Витте С.Ю. Воспоминания. В 3-х т. М., 1960. Т. 2. С. 334-335.
5 Бородин А.П. Реформа Государственного совета 1906 года // Вопросы истории. 1999. № 4-5. С. 82-83 и др.
репрессивных мер с целью сохранения незыблемости существующего государственного строя, либо осуществление мер, направленных на определенное удовлетворение общественных требований и ожиданий, связанных, как и раньше, с расширением гражданских свобод, упразднением сословий, но выражаемых в более резких формах. Первоначально правящие круги продолжали уповать на полицейские меры. В частности, были созданы новые полицейские органы: фабрично-заводская полиция, сельская полицейская стража, был увеличен штат общей и политической полиции1. В 1902-1903 гг. в крупных городах были образованы специальные органы политического сыска - розыскные отделения (позже они были переименованы в охранные отделения) . Несколько позже в целях координации их деятельности были созданы районные охранные отделения, каждое из которых руководило деятельностью охранных отделений в нескольких губерниях. Правительство принимает в дополнение к этому решение об увеличении жалованья некоторым категориям полицейских чинов . К 1905 г. Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия 1881 г. и Положение о военном положении 1892 г. действовали на территории, где проживало 117 миллионов человек4.
Кроме того, государство усилило контроль за изданием и распространением книг, негативно характеризующих положение в российских местах лишения свободы. В этом отношении характерен пример с запретом на распространение выпущенной без ведома властей книги Лаббе П. «Остров Сахалин. Путевые впечатления»5 (по сути дела повторился опыт с ране указанной нами книгой А.
1 См., например: РГИА. Ф. 1276. Оп. 1. Д. 4 и др.
ГАРФ. Ф. 102. Делопр. 2. Оп. 262. Д. 16. Л. 1-5; Реент Ю.А. Общая и политическая полиция
России (1900-1917гг.). Рязань, 2001. С. 200. Реент Ю.А. Общая и политическая полиция России (1900-1917 гг.). Рязань, 2001. С. 122.
4 История государства и права России / Под ред. И.П. Титова. М., 1999. С. 234.
5 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 102. Д. 316. Л. 12; Лаббе П. Остров Сахалин. Путевые впечатления. Пер. с фр. М., Изд-е М.В. Клюквина, 1903.
Кюстина «Николаевская Россия в 1839 г.», также запрещенной тогда российскими властями).
В этом же ряду следует назвать разработку и принятие нового уголовного закона - Уголовного уложения 1903 г.1, которое в рассматриваемый период весьма характерно отражало особенности уголовной политики. По мнению В.А. Балыбина, «толчком, который вынудил царизм ускорить разработку нового уголовного закона, была революционная ситуация 1879-1990 гг.» и, соответственно, попытка таким образом защитить существующий государственный строй2. Такая позиция в литературе подвергается сомнению. Например, А.А. Пушкаренко пишет о том, что основополагающее решение об общем пересмотре Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (с последующими изменениями) и внесении затем проекта нового Уложения на утверждение в законодательном порядке было принято императором еще в июне 1875 г., то есть задолго до возникновения новой революционной ситуации .
На наш взгляд, даже с учетом времени написания работ указанных авторов (соответственно 1977 и 1994 гг.), когда в первом случае «революционная заданность» присутствовала практически во всей советской исторической литературе, где содержались оценки царизма, В.А. Балыбин во многом прав. Об этом свидетельствуют изменения в карательной политике государства, которое резко усилило ответственность за преступления против государственной власти. Кроме того, следует подчеркнуть, что ради быстрейшей реализации этих изменений нормы об ответственности за преступления против государства были
1 Уголовное уложение 1903 г. // Российской законодательство Х-ХХ веков. Т. 9. М., 1994. С. 271-320.
Балыбин В.А. К истории Уголовного уложения 1903 г. в России // Вестник МГУ. Серия «Право». 1977. №11. С. 124.
Введение к Уголовному уложению 1903 г. // Уголовное уложение 1903 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 9. М., 1994. С. 246.
введены сразу (в то время как нормы за другие виды преступлений - значительно позже или вообще оказались не введенными в действие из-за событий 1917 г.)1.
Как справедливо отмечает В.М. Клеандрова, главы Уголовного уложения об ответственности за бунт против верховной власти, о преступных деяниях против священной особы императора и членов императорского дома, о государственной измене, о смуте были введены в действие в условиях бурного развития революционной борьбы накануне и в годы первой русской революции2. Формально же в соответствующем решении Госсовета о введение в действие Уложения акцента на этом, разумеется, не делалось . Соответственно, за совершение указанных преступлений предусматривались довольно суровые наказания: смертная казнь, каторжные работы, заключение в крепости на длительные сроки. Такое развитие событий не могло быть случайным -самодержавие явно не хотело уступать своих позиций, основанных на привилегированном положении представителей высших сословий. Далее, раскрывая эти вопросы в контексте развития пенитенциарной политики Российского государства, мы покажем, что подобный подход имел место и в отношении мест лишения свободы.
Охарактеризованное общественно-политическое состояние в России весьма противоречиво сказывалось на развитии пенитенциарной политики. С одной стороны Россия заявляла о приверженности многим европейским ценностям, и в этом смысле можно отметить попытки внедрить одиночное заключение в тюрьме,
0 чем ниже речь пойдет подробнее. С другой стороны, усиление уголовных репрессий, и прежде всего в отношении посягательств на государство, и соответствующее ужесточение условий содержания для политических преступников (прежде всего в смысле изоляции от общества, а не в бытовом
1 РГИА. Ф. 1151. Оп. 16. Д. 23; Комментарий к Уголовному уложению 1903 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1994. Т. 9. С. 272.
История государства и права России / Под ред. И.П. Титова. М., 1999. С. 239.
3 РГИА. Ф. 1151. Оп. 16. Д. 23.
плане), а также неудовлетворительные условия во многих пенитенциарных учреждениях шли вразрез с указанными выше декларациями. Как следствие такой пенитенциарной политики стало расти число осуждаемых в каторгу, что хорошо видно по следующим цифрам: если в 1907 г. численность каторжан составляла 7779 человек, то в 1908 г. - 12591 человек, в 1909 г. - 20936 человек, а в 1912 г. -уже 32000 каторжан1. Из них большую часть составляли политические преступники.
Вместе с тем, расширение в обществе либеральных идей стимулировало поиск новых подходов в пенитенциарной политике, имея в виду вопросы назначения и исполнения наказаний, связанных с лишением свободы. Так, идея принудительного (обязательного) труда, изначально присущая только наказанию в виде ссылки в каторжные работы, была воспринята как законодателем, так и учеными в качестве необходимого средства исправления. Однако в ссылке в каторгу, как мы отмечали, труд уже не мог быть эффективным в таком качестве, а в иных местах заключения для обязательного труда не были созданы подходящие условия. Возникла в определенной мере тупиковая ситуация. Выход из нее, как и вообще из создавшегося кризиса системы мест лишения свободы в России, мог и должен был проясниться с принятием нового уголовного закона.
Однако процесс разработки и принятия Уголовного уложения оказался чрезвычайно долгим и сам по себе также отражал кризисное состояние российской пенитенциарной системы. В состав Комитета и редакционной комиссии по составлению проекта входили такие известные ведущие российские ученые-пенитенциаристы и специалисты, как Н.С. Таганцев, И.Я. Фойницкий,
Л
Н.А. Неклюдов, Э.В. Фриш, Г.Г. Савич, Э.Ю. Нольде и др . Общая часть проекта Уголовного уложения была разработана в основном Н.С. Таганцевым, которого
1 Гран П К. Каторга в Сибири. СПб., 1913. С. 4.
2
Комментарий к Уголовному уложению 1903 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1994. Т. 9. С. 273.
относят к представителям классической теории наказания1. Это обстоятельство, как нам представляется, имело определенное влияние, в частности, на то, что в Уголовном уложении сохранилось довольно суровое наказание в виде ссылки в каторжные работы, хотя и со сниженными сроками заключения. И.Я. Фойницкий же принадлежал к социологическому направлению2, и он полагал, что к разного рода наказаниям необходимо применять и разные меры уголовного воздействия; этот подход, видимо, и позволил оставить по-прежнему сложную лестницу наказаний, связанных с лишением свободы. В связи с этим, к слову говоря, мы не можем согласиться с мнением, что карательная политика Российской империи основывалась исключительно на классической теории наказания .
Отчасти по указанной причине в объяснительной записке к проекту Уголовного уложения, представленному редакционной комиссией, наблюдается неопределенность и противоречивость в важнейшем вопросе, связанном с целями наказания: в одних случаях акцент делается на устрашение, а в других - на исправление. Такое положение отражало вместе с тем неопределенность и пенитенциарной политики, поскольку ее содержание в значительной степени предопределялось позицией государства (в данном случае законодателя) по поводу задач уголовного наказания вообще и лишения свободы, прежде всего.
В связи с этим В.В. Пржевальский замечает, сопоставляя проект Уголовного уложения с воззрениями на цели наказания: «Редакционная комиссия то заявляет, что наказание имеет своей целью исправление преступников и дает даже одному из его родов, назначаемому за весьма суровые правонарушения, название «исправительного дома», то вдруг говорит, что известный род наказания (каторга) преследует по преимуществу карательные, а не исправительные цели.
1 Пушкаренко А.А. Введение к Уголовному уложению 1903 года // Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1994. Т. 9. С. 249.
Курс советского уголовного права / Отв. ред. Н.А. Беляев, М.Д. Шаргородский. Часть Общая. Л., 1970. Т. 2. С. 648.
Ной И.С. Сущность и функции уголовного наказания в советском государстве. Саратов, 1973. С. 11; Курс советского уголовного права / Отв. ред. Н.А. Беляев, Н.Д. Шаргородский. С. 35.
Следовательно, одно из двух: или комиссия противополагает карательные цели исправительным, не считая, значит, исправление «карательной целью», то есть целью наказания; или комиссия допускает, в некоторых случаях, наказание как неизбежную кару, как абсолютное социальное возмездие, независимо от достижимости каких-либо утилитарных результатов... комиссия то совершено основательно признает, что наказание не должно деклассировать преступника, навсегда выбивать его из социальной колеи, и вводит, ввиду этого, реабилитацию, отменяет пожизненное лишение прав, то, в явное нарушение принятого ею основного взгляда, вдруг, ни с того ни с сего обязательно присоединяет к многим наказаниям (каторге, поселению, исправительному дому, тюрьме при имущественных и должностных преступлениях) лишение прав на известный срок и по отбытии уголовного наказания, независимо от мотивов, во имя которых действовал виновный, и таким образом препятствует реклассации осужденного»1.
Двойственность позиции редакционной комиссии привела к тому, что в Уголовном уложении 1903 г. не оказалось ни одной нормы, где определялись бы цели наказания, его задачи и основные принципы исполнения. В целом же дух нового уголовного закона был предопределен не столько учеными-разработчиками, сколько государственными политиками, которые на рубеже двух столетий больше склонялись прежде всего к устрашающей роли наказания. Так, по мнению Особого присутствия соединенных департаментов Госсовета, где проект Уголовного уложения проходил последнюю, наиболее важную экспертизу, «лестница наказаний, являясь орудием, которым государство ведет борьбу с преступностью, должна удовлетворять многим условиям; заключающиеся в ней наказания, содействуя исправлению лиц, виновных в преступлениях (лишь содействуя, а не имея это основной задачей - авт.), должны, вместе с тем, устрашать всех помышляющих вступить на путь преступности; в то же время они
1 Пржевальский В.В. Проект Уголовного уложения и современная наука уголовного права. СПб., 1897. С. 28-29.
должны отвечать чувству справедливости; не будучи жестоки, они не должны, однако, своею слабостию возбуждать представления о легкости последствий преступных деяний»1. В том же ключе можно расценивать и мнение Особого присутствия, согласно которому осужденные в каторжные работы должны быть заняты на работах, «требующих значительного напряжения физических сил» (преимущественно в рудниках), чем осужденные к другим видам лишения свободы . Элемент устрашения содержится уже в ст. 1 окончательной редакции Уголовного уложения: «Преступным признается деяние, воспрещенное во время его учинения под страхом наказания» . Об акценте на устрашение свидетельствует и структура самой лестницы наказаний, которая начинается с самых суровых наказаний.
О двойственности говорит и нерешительность разработчиков в вопросе о введении одиночного заключения. При его обсуждении были высказаны две взаимоисключающие точки зрения:
1) одиночное заключение необходимо распространить на все места заключения, как наиболее целесообразную форму лишения свободы, или, по крайней мере, придать ему широкое распространение;
2) одиночное заключение не должно быть вовсе принято в русскую карательную систему, так как оно не соответствует условиям русской жизни и русскому народному характеру, крайне вредно отражается на здоровье осужденных и влечет значительное увеличение издержек на постройку тюрем .
Однако доводы второго варианта были признаны неудовлетворительными. Особое присутствие отмечало при этом, что, «конечно, нельзя утверждать, чтобы введение одиночного заключения всегда и, безусловно, гарантировало
1 Журнал Особого присутствия Государственного совета, высочайше учрежденного для
обсуждения проекта Уголовного уложения. СПб., 1902. С. 7-8. Там же. С. 8; Уголовное уложение с рассуждениями, на коих оно основано. С. 155.
3 Уголовное уложение 1903 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1994. Т. 9. С. 271.
4 Уголовное уложение с рассуждениями, на коих оно основано. С. 132.
исправление заключенных, но во всяком случае несомненно, что при крайних сроках лишения свободы если и можно пытаться иметь какое-либо влияние на арестанта, то лишь при системе полного отделения его от других соарестантов и при возможной в этом случае индивидуализации мер исправления... заключение общее и одиночное, по тяжести связанных с ним лишений, настолько между собой различны, что являются, в сущности, двумя совершенно особыми видами наказаний, из коих, без всякого нарушения справедливости, одно не может быть заменено другим»1.
Между тем, эффективность одиночного тюремного заключения подвергалась сомнению еще с того времени, когда прошла волна эйфории от практики его применения в Америке, где, к слову говоря, эта система так и не нашла широкого распространения. Так, П.Д. Калмыков писал, что условия одиночного заключения, «отдаляя осужденного от сообщества людей, поселяют чувство одиночества, вредное для него при переходе в общество... не представляют достаточных данных для суждения о нравственном исправлении осужденных»2. По словам С.К. Гогеля, системе одиночного заключения «не удается вовсе исправлять», поскольку оно расслабляет арестантов физически, погашает в них остатки энергии, и о «возвращении в ряды нормального общества и думать трудно» . А.Д. Марголин, ссылаясь на практику одиночного заключения во французской тюрьме «Fresnes», где при наличии отличных бытовых условий содержания (водопровод, парк для прогулок, вентиляция, свежая пища и др.) наблюдалось относительно большое число самоубийств и помешательств, писал, что «один год, а иногда два-три года одиночного заключения являются слишком продолжительными, более чем достаточно - три-шесть месяцев»4. Ф.М. Достоевский писал, что «знаменитая келейная система достигает только ложной,
1 Там же. С. 133, 141.
2
Калмыков П.Д. Учебник уголовного права. М., 1866. С. 312.
Гогель С.К. Роль общества в деле борьбы с преступностью. СПб., 1906. С. 77-79.
4 Марголин А.Д. Из области уголовного права. С. 54.
обманчивой, наружней цели. Она высасывает жизненный сок у человека, нервирует его душу, ослабляет ее, пугает ее, и потом нравственно иссохшую мумию, полусумасшедшего представляет как образец исправления и раскаяния»1.
А вот что писал об этом известный исследователь российских тюрем прошлого века Н.М. Ядринцев: «В долгосрочном уединенном заключении тоска и мысль о безысходности может довести человека до положительного изнеможения, до потери всякой нравственной силы, до животной покорности и отупения. Это называется, на языке экспериментаторов одиночного заключения, «усмирением и приведением к раскаянию» личности. В этом состоял апофеоз одиночного исправления, до которого старались довести преступника европейские и американские тюремщики - теоретики, творцы филадельфийской системы. Но легко заметить, что это так называемое исправление есть, на самом деле, просто результат физического ослабления человека и доведения его до болезненного, изнуренного состояния. Раз доведенный до такой покорности, субъект, потерявший всякую силу и энергию, становится на самую жалкую ступень существования: он теряет самую лучшую из черт человеческого характера - свою самобытность, наклонность к независимости, к инициативе, и делается забитым, бессмысленным рабом, не способным ни к какой энергичной деятельности... Не обесчеловечивание это, скорее, личности?» .
Тем не менее, в окончательной редакции Уголовного уложения одиночное заключение нашло место (ст. 18, 20) , что лишний раз подтверждает склонность законодателя прежде всего к устрашающей цели наказания. Подчеркнем, что, говоря об одиночном заключении, мы отделяем его от системы разъединения арестантов на ночь - эта система соответствовала передовым пенитенциарным идеям того времени, и вопрос об ее применении активно обсуждался при
1 Достоевский Ф.М. Записки из мертвого дома. М., 1984. С. 14.
2 Ядринцев Н.М. Русская община в тюрьме и ссылке. СПб., 1872. С. 9-10.
Уголовное уложение 1903 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1994. Т. 9. С. 278.
разработке проекта Уголовного уложения. Было предложено ввести соответствующие нормы в закон. Однако верх взял здравый смысл, связанный с нереальностью подобного устройства мест заключения, поскольку это потребовало бы огромных затрат и наверняка повторило бы печальный пример «разлада закона с практикой Уложения 1845 года»1. Особое присутствие Госсовета, не желая все же отходить от передовых пенитенциарных идей, пошло на осторожный вариант, предписав министру юстиции принять надлежащие меры:
а) для устройства в каторжных тюрьмах и исправительных домах приспособления для разобщения осужденных на ночь, а в исправительных домах -и на свободное от работы время;
б) для устройства в исправительных домах необходимого числа камер одиночного заключения;
в) для переустройства тюрем по системе одиночного заключения2.
В текст самого Уголовного уложения к ст. 1 были приняты позже следующие соответствующие примечания:
1. Содержащиеся в каторжных тюрьмах разобщаются на ночь, если имеются необходимые к тому приспособления.
2. Приговоренные к заключению в исправительном доме во время содержания их в общем заключении разобщаются на свободное от работы время и на ночь, если имеются необходимые к тому приспособления.
3. Лица мужского пола, в случае направления их на работы вне исправительного дома, отбывают оные отдельно от вольнонаемных.
4. В крепостях преступники разобщаются на ночь, если имеются необходимые к тому приспособления .
В отношении одиночного заключения никаких оговорок законодатель не
1 Уголовное уложение с рассуждениями, на коих оно основано. С. 140.
2 Журнал Особого присутствия Государственного совета, высочайше учрежденного для обсуждения проекта Уголовного уложения. СПб., 1902. С. 9.
Уголовное уложение 1903 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. М., 1994. Т. 9. С. 275.
сделал, подразумевая, что это требование должно выполняться неукоснительно. Однако и с указанными примечаниями, как показала практика, нормы о разъединении арестантов на ночь и в свободное от работы время, а также одиночное заключение так и остались невыполненными. И в этом смысле законодатель (в лице Особого присутствия Госсовета) противоречил сам себе, поскольку, заявляя, с одной стороны, о «достижении возможно полного соответствия между уголовными запрещениями и условиями действительной жизни» и полагая «безусловно обязательным» устройство отдельных «ночных камер» во вновь строящихся тюремных зданиях, «хотя бы это и увеличило стоимость построек»1, он, с другой стороны, вводит нормы, которые заведомо невыполнимы (рост тюремного населения, переполненность существующих мест лишения свободы, нехватка финансовых средств и др.). Причем Госсовет не мог не знать об этом: о плохом состоянии тюремной системы периодически сообщало ГТУ, которое в связи с этим выступило против включения норм о ночном разъединении арестантов и одиночного содержания, на что мы ранее уже обращали внимание.
Тем не менее решение было принято, и оно тут же вызвало ряд критических замечаний. Так, Г.Г. Евангулов писал, что «изменению этому (разъединение на ночь и одиночное заключение. - авт.) едва ли не суждено остаться на бумаге... Даже новые исправительные арестантские отделения и тюрьмы строятся по казарменному типу, с ограниченным числом одиночных камер. Таким образом, пенитенциарная реформа, предположенная новым Уложением, сведется, вероятно, на практике к переименованию исправительных арестантских отделений в исправительные дома и тому, что суд будет назначать виновным заключение в тюрьме по расчету одиночного заключения» . О «полной неприспособленности
1 Уголовное уложение с рассуждениями, на коих оно основано. С. 132.
2 Евангулов Г.Г. Уголовное уложение. СПб., 1903. С. 27.
российских тюрем к одиночному заключению» писал Г.Е. Колоколов1. Известный профессор Лионского университета Р. Гарро также отмечал несоответствие предусмотренной Уголовным уложением карательной системы существующему положению, что, по его мнению, не позволяло реализовать эту систему в короткий срок2.
Приведем еще мнение А.Д. Марголина, который писал, что «одиночная система заключения существует пока лишь на страницах нового кодекса - в жизни практическое проведение ее будет... исключительным - в виду скудости средств и
~ 3
в виду отсутствия широкой инициативы у нашей тюремной администрации» . Аналогичной позиции придерживался С.П. Мокринский4. Жизнь показала, что так и случилось. Тем не менее нормы, регулирующие лишение свободы по Уголовному уложению 1903 г., представляют собой самостоятельный интерес, поскольку позволяют выявить и уточнить тенденции развития этого аспекта пенитенциарной политики.
В соответствии с новым уголовным законом лестница наказаний, связанных с лишением свободы, выглядела следующим образом: 1) каторга; 2) заключение в исправительном доме; 3) заключение в крепости; 4) заключение в тюрьме; 5) арест5. По сравнению с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. перечень видов лишения свободы сократился, однако и пять видов по сравнению с уголовным законодательством других стран представляется преувеличенным. В связи с этим А.Д. Марголин писал: «Исправительный дом и тюрьма в европейских странах почти нигде не существуют вместе. Где критерии их разделения? Редакционная комиссия оправдывает: для долгосрочного
1 Колоколов Г.Е. Новое уголовное уложение. Толкование и критический разбор. М., 1914. С. 7.
Комментарий к Уголовному уложению 1903 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков.
М., 1994. Т. 9. С. 226. Марголин А.Д. Из области уголовного права. С. 53.
4 Мокринский С.П. Наказание: его цели и предположения. М., 1902. С. 132.
5 Уголовное уложение 1903 г. // Российской законодательство Х-ХХ веков. М., 1994. Т. 9. С. 278-279.
заключения более подходяще общее содержание, а для краткосрочного - в виде одиночного заключения... Однако различия не столь уж существенны... И поэтому несравненно целесообразнее было бы безвозвратно пожертвовать исправительными арестантскими отделениями, не создавая их суррогат в виде исправительного дома, а ограничиться лишь тюрьмою... Заключение в крепости также может быть вычеркнуто без особенного ущерба для карательной системы. Взамен этого можно было бы придумать максимальный срок ареста - хотя бы до 6 лет»1.
Мы полагаем, что данное предложение было достаточно резонным. К этому следует добавить, что условия содержания в каторжных тюрьмах по внешним признакам мало отличались от собственно тюремных помещений; то же касается и арестных помещений. Поэтому все эти виды лишения свободы можно было бы объединить, проведя необходимые различия по режиму содержания; это, как известно, и было реализовано, хотя и в других формах и при совершенно других социально-экономических условиях, в УК РСФСР 1960 г. и ИТК РСФСР 1970 г., о чем подробнее речь впереди. Напомним, что одной из причин включения усложненной лестницы лишения свободы является усилившееся влияние социологического направления теории наказания, представители которого входили в состав разработчиков проекта Уголовного уложения (И.Я. Фойницкий, Н.А. Неклюдов и др.) .
Согласно ст. 16 Уголовного уложения каторга назначалась без срока (за особо тяжкие преступления) или на срок до пятнадцати лет . Приговоренные должны были размещаться в каторжных тюрьмах, в общем заключении, и подвергаться принудительным тяжким работам как в помещениях тюрем, так и вне их. По отбытии каторжных работ осужденные переводились на поселение в
1 Марголин А.Д. Указ. работа. С. 53-55.
2 Полубинская С.В. Цели уголовного наказания. М., 1990. С. 10.
Уголовное уложение 1903 г. // Российской законодательство Х-ХХ веков. М., 1994. Т. 9. С. 278.
предназначенные для этого местности; как видно, принцип отбывания данного вида лишения свободы остался прежним1. Осужденные к каторге без срока - по истечении пятнадцати лет, а осужденные к срочной каторге - по истечении двух третей определенного им срока, в случае одобрительного их поведения, могли быть переведены на поселение2. В дальнейшем, по истечении десяти лет и также в случае одобрительного поведения, они могли быть освобождены и от поселения (ст. 23) . В
сравнении с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных рассматриваемое наказание претерпело существенные изменения. Во-первых, значительно упрощено название (ранее было: «лишение всех прав состояния и ссылка в каторжные работы»). Во-вторых, упразднено деление каторжных работ на степени (было семь степеней). В-третьих, исключено телесное наказание, с которого раньше начиналась реализация ссылки в каторгу. В-четвертых, произошло сокращение максимального фиксированного срока наказания (было до двадцати лет), исключено вечное поселение после отбытия каторжных работ. В-пятых, значительно сокращен перечень лишаемых прав осужденного.
Все эти новеллы вобрали в себя произошедшие за полвека изменения в жизни российского общества, к числу которых нужно отнести прежде всего увенчавшееся успехом движение за отмену телесных наказаний, крестьянскую реформу, которые, в свою очередь, отражали распространение в России либерально-гуманистических идей, предполагающих раскрепощение личности человека, уважения его права на свободу, человеческое достоинство и личную неприкосновенность.
Такое положение не могло не повлиять на еще один очень важный аспект пенитенциарной политики, связанный с правовым положением лишаемых свободы, и прежде всего это касается каторги, где, как мы отмечали, предусматривался наибольший объем ограничений для осужденного. Теперь
1 Там же. С. 278.
2 Там же. С. 280-281.
3 Там же. С. 279.
статус заключенного стал регулироваться значительно более конкретно, что, безусловно, можно отнести к положительным шагам, поскольку это сужало возможности произвола уголовно-исполнительных органов. Мы расцениваем это как заметный шаг в развитии пенитенциарной политики государства рассматриваемого периода.
В целом можно констатировать, что Уголовное уложение 1903 г. было «крупным событием первостепенной важности» в российском праве того времени (И.Г. Щегловатых). Вместе с тем нельзя не согласиться с П.П. Пусторослевым, когда он пишет о том, что этот закон составлен «бюрократическим путем: безо всякого участия представителей русского народа»1. Мы особо подчеркиваем это потому, что во многих других странах над подобными законопроектами уже давно работали представительные органы власти. Неоправданно усложненную лестницу наказаний и несоответствие ее реальному состоянию тюремной системы в России мы подробно рассмотрели выше. Здесь еще добавим, что в этом вопросе Уголовное уложение в принципе ненамного продвинулось вперед по сравнению с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., тем более, что имелся положительный, оправдавший себя опыт других стран. По-прежнему ряд норм был нереализуем, хотя Особое совещание Госсовета (инстанция, предшествующая Особому присутствию, для обсуждения Уголовного уложения) высказывалось за то, чтобы «сообразить проектированную систему наказаний с точки зрения ее практической осуществимости»2.
Нам представляется серьезным упущение, заключающееся в отсутствии норм, определяющих цели, задачи наказания, и прежде всего лишения свободы, как наиболее употребляемого, и принципов его исполнения. Если отсутствие таковых норм в Уложении 1845 г. можно объяснить и тем, что такой закон в России создавался впервые, и тем, что в России к тому времени еще не сложилась
1 Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Общая часть. Юрьев, 1907. С. 74.
2 Журнал Особого совещания при Государственном совете для предварительного рассмотрения проекта Уголовного уложения. СПб., 1901. С. 7.
наука уголовного права, то к концу века этих причин уже не было; более того, ряд российских ученых-криминалистов имели международное признание (И.Я. Фойницкий, Н.С. Таганцев, Н.А. Неклюдов, Н.Д. Сергеевский и др.). Кроме того, вполне справедлив упрек П.П. Пусторослева по поводу того, что в Уголовном уложении не нашел применения «новейший институт» в виде «испытания преступника» (условное осуждение)1.
К этому можно добавить неоправданно слабое развитие института условно-досрочного освобождения. Есть достаточно серьезные основания согласиться с критикой нового уголовного закона Н.Н. Полянским в части назначения наказаний за государственные преступления, имея в виду фактически поставленную на первое место цель охраны государственной власти, а не прав граждан («отсутствие каких бы то ни было норм, направленных к ограждению политических прав народа»2).
Специального внимания заслуживает положение из отчета ГТУ за 1910 г., где говорилось, что требования гуманного отношения к заключенным необходимы в интересах самого общества, ибо потерявший в результате «нечеловеческих условий» содержания здоровье и трудоспособность арестант превращается в обузу для общества, а ущербный нравственно - представляет опасность для государства. Подобные мысли встречаются в документах тюремного ведомства неоднократно, из чего можно сделать вывод (конечно, с известной долей условности), что тюремное ведомство России стремилось вести работу вполне в духе передовых (гуманистических) пенитенциарных идей, и в этом даже в некотором смысле опережало законодателя. Очевидно, такое «смягченное» отношение к арестантам (опять же - относительно смягченное!) дало основание Н.И. Петренко утверждать, что фактически режимные условия отбывания наказания, связанного с лишением свободы, в местах заключения в России «оставались нетяжелыми, в значительной
1 Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Общая часть. Юрьев, 1907. С. 75.
Полянский Н.Н. Русское уголовное законодательство о стачках и другие статьи по уголовному праву. М., 1912. С. 245-246.
степени уступая по строгости режиму мест заключения Западной Европы»1.
Как нам представляется, здесь необходимо разделять условия содержания в подследственных тюрьмах и в учреждениях, исполняющих наказания, связанные с лишением свободы. В первых действительно условия содержания были относительно неплохими, особенно в российских столицах. Так, П.Н. Милюков в своих воспоминаниях, относящихся к 1900 г., пишет о том, что во время пребывания в подследственной тюрьме в его камеру размером три на шесть метров (то есть 18 квадратных метров!) «друзья чуть ли не каждый день приносили то цветы, то лакомства, то съестное. Нужные мне для работы книги доставлялись аккуратно из Публичной библиотеки и постепенно заполнили уже целый угол» . Известный российский сыщик А.Ф. Кошко в своих записках писал о том, что задержанных во время ночных облав, а это были, как правило, «социально запущенные» лица поили чаем, им выдавалось тюремное белье, обувь
3
и одежду .
Здесь, однако, следует отметить, что в литературе имеется и противоположное мнение о местах лишения свободы в России начала ХХ в. Указывалось, в частности, что «невыносимые санитарные и гигиенические условия заключения, дисциплинарные наказания, суровый режим, полуголодное существование, систематические избиения и истязания - все это приводило к массовому физическому уничтожению заключенных», а также свидетельствовало о «жесточайшем тюремном режиме»4. Даже с учетом значительной доли конъюнктурности при оценке «царских» тюрем (дана в 1961 г.) мы полагаем, что о фактических условиях содержания арестантов в указанный период нельзя судить
1 Петренко Н.И. Организационно-правовые основы режима исполнения наказания за общеуголовные преступления в местах заключения в пореформенный период (1864-1917 гг.). С. 116.
2 Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991. С. 139.
Кошко А.Ф. Очерки уголовного мира царской России. Воспоминания бывшего начальника Московской сыскной полиции и заведующего всем уголовным розыском Империи. Париж, 1929. Т. 2. С. 158-162.
4 Гернет М.Н. История царской тюрьмы. М., 1961. Т. 4. С. 22, 27 и др.
однозначно и категорично.
Учитывая, что уголовно-исполнительные нормы в России практически всегда расходились (в худшую сторону) с реальностью, на что мы ранее неоднократно обращали внимание, можно предположить, что в большинстве тюремных учреждений России условия отбывания наказания вряд ли были более мягкие и гуманные, чем в европейских странах (тем более что в указанный период тюремное население значительно возросло1); вместе с тем в некоторых местах лишения свободы, и прежде всего в С.-Петербурге и Москве, такое вполне могло быть.
Вообще, нужно заметить, что поиск истины того, какие же на самом деле были тюремные условия в России, чрезвычайно затруднителен, и совершенно точные оценки, видимо, невозможны. С одной стороны, при всей самокритике и стремлении к объективности, государство (в лице заинтересованных ведомств и прежде всего министерств юстиции и внутренних дел) не было заинтересовано в показе неприглядных сторон тюремной жизни; нужно учитывать также, что все делопроизводство ГТУ, включая отчеты, было сожжено в феврале 1917 г.2 С другой стороны, свидетельства самих арестантов объективно не могут преодолеть субъективных ощущений, а в оценках проверяющих или посещающих тюрьмы явно не достает широты охвата, чтобы делать обобщенные оценки. Подобное положение сложится позже и с оценкой деятельности уголовно-исполнительной системы нашей страны в Советский период, и в первую очередь в 20-40-е гг.
Более объективными представляются данные контролирующих и прежде всего прокурорских органов. Так, в заключении прокурора Тамбовского окружного суда указывалось, что Козловская тюрьма (речь идет о начале века) «вообще неудовлетворительная в санитарном отношении, имеет как снаружи, так и внутри довольно грязный и неприглядный вид. Крайняя сырость в некоторых
1 Там же. Т. 4. С. 24.
2 Там же. Т. 4. С. 28.
камерах, сопровождаемая специфическим запахом, и испорченная в них вследствие этого атмосфера, в связи с многочисленными заявлениями арестантов об испытываемой ими головной боли вынудили прокурорский надзор... обратить на это явление внимание местного тюремного отделения». А вот описание Можайской тюрьмы: камеры «до того сыры, что при входе, несмотря на открытые окна, отдает сыростью и совершенно затхлым воздухом; все стены покрыты плесенью, пол и накат под ним сгнили и местами даже проваливались; оконные решетки не держатся на местах от промозглости кирпича и гнилости колод».
Представляют интерес и отзывы независимых наблюдателей, публицистов. Один из них, В.Н. Дорошевич, описывая состояние сахалинской каторги, писал о том, что «состояние нравственности на Сахалине поистине ужасное... С разных концов собираются и искусственно сгущаются развращенные элементы. Многие ссыльные выпрашивают женщин из числа каторжанок преимущественно пользоваться доходами от их проституции»1.
По поводу несносных условий содержания арестантов в российских тюрьмах и произволе тюремной администрации секретарь Говардского общества В. Таллаки (Англия) направил начальнику ГТУ письмо, где писал: «Позвольте мне ... выразить надежду, что Русское Правительство примет какие-либо меры к тому, чтобы ее тюремная система не навлекла бы как ныне на Ваше Государство стыд и позор перед всем цивилизованным миром»2. М.Г. Детков в этой связи отмечает, что таково было «повсеместное (выделено нами - авт.) положение тюремного дела в России» .
Главное тюремное управление, откликаясь на потребности практической деятельности пенитенциарных учреждений, издавало достаточно много нормативных актов, регулирующих отдельные вопросы исполнения наказаний, связанных с лишением свободы. Такая активность объяснялась еще и тем, что на
1 Дорошевич В.М. Как я попал на Сахалин. М., 1905. С. 78.
2 ГАРФ. Ф. 122. Оп.1. Ч.1. Делопр.1. Д.1040. Л.5.
3 Уголовно-исполнительное право России / Под ред. А.И. Зубкова. М., 1997. С. 23-24, 29.
законодательном уровне по-прежнему существовала неопределенность с концептуальными положениями при разработке нового Уголовного уложения. В одном из таки циркуляров (№ 12 от 20 октября 1901 г.1) указывалось, что признается возможным разрешать отпускать на сменные работы арестантов, которые осуждены на срок менее 3 лет и являются «благонадежными». Что же касается осужденных на больший срок, то в этом случае вывод арестантов на работы требовал разрешения губернатора.
После принятия нового уголовного закона, которым, как отмечалось, более подробно, чем раньше, был определен правовой статус осуждаемых к лишению свободы, появилась возможность для решения иных принципиальных вопросов пенитенциарной политики. Так, в марте 1905 г. Госсовет рассматривал вопрос о создании устава обществ покровительства лицам, освобождаемым из мест заключения2, что можно считать развитием деятельности Общества попечительного о тюрьмах. А в 1909 г. в России впервые был введен институт условно-досрочного освобождения из мест лишения свободы . Однако Российскому государству в дальнейшем так и не удастся коренным образом изменить положение с постпенитенциарной помощью освобождаемым из мест лишения свободы. Одной из причин такого положения был остаточный принцип финансирования пенитенциарной деятельности. На это влияло также достаточно сложное положение с персоналом мест лишения свободы. В этой связи в рассматриваемый период государство стало все больше внимания уделять качественному составу работников пенитенциарной системы, что вполне объяснимо, поскольку к началу ХХ в. в обществе определенным образом видоизменились социальные ценности, и для того, чтобы в местах лишения свободы было возможно соблюдать основные права заключенных (право на
1 Сборник узаконений и распоряжений по тюремной части / Сост. Т.М. Лопато. Пермь, 1903. С. 277.
2 РГИА. Ф. 1151. Оп. 16. Д. 74.
ПСЗ. Собрание третье. № 3224. См. также: Бехтерев Г. К вопросу о применении у нас условно-досрочного освобождения // Тюремный вестник. 1912. № 11.
достоинство личности прежде всего), требовался соответствующий персонал. В этой связи в 1911 г. министр юстиции в записке к проекту установления нового расписания должностей и окладов писал: «Можно с уверенностью сказать, что тюремная часть никогда не может быть приведена в порядок, даже при наилучшей постановке ее материального оборудования, если тюремные должности не будут замещены достаточно знающими, опытными и преданными своему делу людьми. Привлечь этих людей на столь тяжелую, тревожную и опасную работу, как тюремная, возможно только предоставив им надлежащее вознаграждение за их труд»1. Министерство юстиции приходит к выводу о необходимости создания при ГТУ тюремных курсов.
Отношение пенитенциарных работников к выполнению своих обязанностей может характеризовать случай, описание которого имеется в Государственном архиве Краснодарского края: в результате побега из тюрьмы путем подкопа ее начальник некий Мамаенко, не выдержав нервозности служебного расследования, «после такового происшествия заболел и на пятый день умер» . Можно предположить, что в России в тюремной сфере служили добросовестные люди, однако такое было скорее исключением. Архивные материалы чаще содержат описание нарушений, совершаемых тюремными служащими. Так, в 1902 г. в окружной Таганрогской тюрьме произошел весьма редкий случай, когда заключенный смог зайти в комнату надзирателя, взять его револьвер и совершить попытку лишения жизни другого заключенного, которого использовали для исполнения наказания в виде к смертной казни в отношении убийцы городового. Это стало возможным как раз из-за беспечности тюремных служащих . Как видно, ситуация, когда в пенитенциарной системе не хватало достаточно грамотных и нравственно чистых работников, оставалась прежней (ранее мы отмечали это обстоятельство применительно к XIX в.).
1 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Ч. 2. Д. 6592. Л. 9.
2 ГАКК. Ф. 583. Оп. 1. Д. 1836. Л. 131 об.
3 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 100. Д. 47. Л. 53.
Расширение революционного движения заставило российские власти изменить условия отбывания политических заключенных, а если выражаться формально - государственных преступников. В литературе отмечается, что «выбирая место для строительства тюрем для этой категории заключенных, лишая их фамилии и имени, оно (правительство - авт.) нередко заранее обрекало их на медленную, мучительную смерть, преследуя цель вызвать страх у будущих своих противников, внушить мысль о своем всесилии и незыблемости власти1. Применительно к началу XX в. вряд ли, однако, можно говорить о преднамеренной «мучительной» смерти политических заключенных. Тем не менее в рассматриваемый период, действительно, условия содержания их были определенным образом изменены, правда, это касалось не столько физического состояния, сколько более строгой изоляции от общества. Об этом может свидетельствовать, в частности, циркуляр министра внутренних дел, где отмечалось, что, поскольку «ознакомление политических арестантов с оглашенными в газетах сведениями о совершенных государственных преступлениях и о лицах, заподозренных в сих преступлениях, может иметь вредное влияние на ход производимых по делам этого рода следствий, я нахожу вовсе не дозволять лицам, содержащимся под стражей по обвинению в государственных преступлениях. чтения газет, журналов и других периодических изданий»2. Достаточно жесткие ограничения были поставлены и в отношении свиданий с политическими арестантами - для этого требовалось особое дозволение властей .
В рассматриваемый период политические преступники содержались по особым правилам. Так, в 1904 г. были утверждены Правила о порядке содержания в тюрьмах губернского ведомства политических арестантов4. В соответствии с
1 Уголовно-исполнительное право. М., 1997. С. 25.
2 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Делопр. 1. Д. 61. Л. 233.
3 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 1. Ч. 1. Делопр. 1. Д. 1040. Л. 5.
4 ГАКК. Ф. 583. Оп. 1. Д. 24. Л. 16 об-19 об.
этим документом условия их содержания были отнюдь не «мучительные» и даже мягче, если вести речь о бытовых условиях, чем для осужденных за так называемые общеуголовные преступления. В частности, они могли приобретать пищу за свой счет, то же касается и одежды1. В своих воспоминаниях Д.М. Панин писал, что «царская тюрьма была малиной»2 (в сравнении с советскими ИТЛ). В отношении политических арестантов следует еще заметить, что их численность была в ряде российских регионов не такой большой, как могло показаться на фоне усиления революционного движения. Так, в одном из отчетов Кубанского областного жандармского управления указывается, что «число политических арестантов в Екатериндарской областной тюрьме - всего 11 человек, в Новороссийской тюрьме - 21» . Начальник жандармского управления в связи с этим писал начальнику Кубанской области и Наказному атаману Кубанского казачьего войска: «Имею честь сообщить, что в препровождении мне сведений о числе арестованных по политическим делам ... надобности больше нет»4.
Как отмечалось ранее, с начала ХХ в. государство усиливает уголовные репрессии, и прежде всего за совершение преступлений против государственной власти и управления. Как следствие такого подхода стало расти число содержащихся в местах лишения свободы. Так, по данным Е.Г. Ширвиндта и Б.С. Утевского, которые они получили на основании анализа сметы доходов и расходов министерства юстиции Российской империи по тюремной части, среднесуточное число арестантов составляло: 1905 г. - 85 181 человек, 1906 г. -111 400, 1907 г. - 138 501, 1908 г. - 171 219, 1909 г. - 175 008, 1910 г. - 168 864, 1911 г. - 175 228, 1912 г. - 183 949 человек5. В других источниках встречаются несколько иные цифры, которые, однако, не колеблют общей тенденции: 1898г. -
1 ГАКК. Ф. 583. Оп. 1. Д. 24. Л. 18.
Панин Д.М. Лубянка-Экибастуз. Лагерные записки // Звезда. 1991. № 2. С. 197.
3 ГАКК. Ф. 583. Оп. 1. Д. 905. Л. 42.
4 ГАКК. Ф. 583. Оп. 1. Д. 4641. Л. 17.
5 Ширвиндт Е.Г., Утевский Б.С. Советское исправительно-трудовое право. М., 1957. С. 106.
83 209 человек, 1909 г. - 180 206, 1913 г. - 124 418 человек1; в 1906-1909 гг. среднегодовое количество арестантов - 190 000 (при лимите арестантских мест 115 000 человек ). При этом из числа освобождающихся значительная часть вновь попадала в места лишения свободы. Так, из осужденных общими судами рецидив составлял в 1907 г. - 18,3%, в 1909 г. - 19,3%, в 1910 г. - 21,4%, в 1911 г. - 21,9%, в 1912 г. - 21,4% . Такая тенденция свидетельствует об определенном снижении эффективности деятельности пенитенциарной системы России.
На наш взгляд, это можно расценивать как часть кризиса российской государственности в целом, который, как отмечалось, обострился как раз в начале ХХ в. Между тем, правительство принимало меры к тому, чтобы определенным образом приукрасить картину в пенитенциарной сфере. Так, в одном из проправительственных изданий указывалось, что на 1 января 1905 г. число арестантов на 10 000 населения составляло4: Россия - 6; Франция - 7,8; Австрия -10; Швейцария - 12; Пруссия - 16,3; Бельгия - 16,7. Подчеркивалось, что Россия выглядит в этом отношении на уровне передовых государств5. Однако если в численном отношении Россия тогда действительно выглядела еще сравнительно неплохо по указанному выше критерию, то по условиям содержания арестантов она значительно уступала европейскому уровню.
Изложенное дает основание для вывода о том, что нежелание власть предержащих (прежде всего императора и его окружения) изменять систему государственного управления в рассматриваемый период в направлении действительно демократических преобразований (а не имитировать их, и то вынужденно) привело к резкому усилению протестного движения в российском обществе начала ХХ в. Эти процессы оказали противоречивое влияние на
1 ГАРФ. Ф. 122. Оп. 11. Д. 291. Л. 14; ГАРФ. Ф. 4042. Оп. 2. Д. 138. Л. 14.
Обзор преобразований по тюремной части, при новых законодательных установлениях (19061912 гг.) // Тюремный вестник. 1912. № 10. С. 1584.
3 ГАРФ. Ф. 4042. Оп. 2. Д. 466. Л. 27.
4 Мнимые притеснения заключенных в русских тюрьмах // Газета «Россия». 1910. № 1345.
5 Там же.
регулирование института лишения свободы: с одной стороны, общепризнанные социальные ценности заставляли государство гуманизировать условия содержания в местах заключения, а с другой стороны, стремление любым путем сохранить власть находило отражение в установлении и реализации более жестких уголовных репрессий по политическим мотивам, увеличении числа осуждаемых к лишению свободы, что было значительно более чувствительным для общественного мнения. В результате, в совокупности с другими причинами политический экстремизм вбирал в свою орбиту все новые и новые слои населения и, как известно, разразился потрясениями 1917 г.
