CC BY
72
УДК 811.11 ББК 81.43
DOI: 10.14529/ling210205
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС В АНГЛОЯЗЫЧНЫХ И РОССИЙСКИХ СМИ (НА ПРИМЕРЕ ВЫСТУПЛЕНИЙ ПОЛИТИЧЕСКИХ ДЕЯТЕЛЕЙ США И РОССИИ)
Е.А. Скачкова, Л.В. Ещеркина, И.В. Денисова
Южно-Уральский технологический университет, г. Челябинск, Россия
В данной статье мы даем определение понятия политический дискурс, приводим характерные признаки политического дискурса и выявляем его эффективность воздействия на аудиторию. Целостная трактовка политического дискурса невозможна в рамках лишь языковой сферы, которая не раскрывает его цель и значение. Понимание политического дискурса предполагает знание исторического бэкграунда, социокультурного фона, ораторского искусства и ожиданий аудитории, скрытых мотивов, сюжетных схем и излюбленных логических переходов, бытующих в определенную эпоху. Политический и гендерный дискурсы современного российского и американского общества формируют, поддерживают и корректируют друг друга. Основная модель использования тендерного дискурса в политической жизни выражается в гендерной асимметрии языка и культуры - это маскулинизация «Своих» и феминизация «Чужих». Политический дискурс в данной работе рассматривается как ресурс для создания гендерной модели антропоцентрической направленности и как оружие политической борьбы, путем сопоставительного анализа лингвистических особенностей американского и российского политического дискурса.
Ключевые слова: гендер, политический дискурс, маскулинность, фемининность.
Наша жизнь каждый день напрямую зависит от языка и участников речевых актов, их моделей коммуникативного поведения, потому что мы существуем в языковой сфере, которая определяет модели развития нашей личной жизни и жизни общества в целом. Особый интерес здесь отводится политической сфере. Это объясняется господствующим значением таких понятий, как «государство», «общество» и «личность». Благодаря анализу взаимодействия языка и политики мы можем глубже изучить механизмы влияния речевых актов на политическое и личное мировоззрение индивида, а также понять сущность происходящего в мире политики, который напрямую связан с окружающим нас миром и миром внутри нас.
Актуальность разрабатываемой темы заключается в представлении результатов гендерного исследования политического дискурса как особого коммуникативного механизма воздействия на подсознание каждого индивида. Подобное исследование поможет определить уровни взаимодействия языка и политики, выраженные в семантических особенностях американского и русского политического дискурса, а также выявить особенности их формирования и функционирования. Актуальным работу делает также ее антропоцентрическая направленность в круге лингвистических проблем.
Целью нашей работы является гендерный сопоставительный анализ политического дискурса на примере выступлений политиков США и России. Достижение поставленной цели возможно при сравнительном анализе проблем, связанных с
предметом исследования, а также решении следующих задач:
- определение понятия и характерных признаков политического дискурса на основе работ ведущих лингвистов и языковедов;
- выявление оценочности и агрессивности политического дискурса, а также его эффективности;
- рассмотрение политического дискурса как ресурса «создания гендера»;
- выявление лексико-семантических и праг-малингвистических особенностей политического дискурса;
- выявление в результате анализа англоязычных и российских газетных статей детерминирующего характера маскулинных/фемининных характеристик политических деятелей и определение их как гендерных маркеров речевого поведения.
Объектом нашего исследования являются события гендерной и политической направленности, отражающие определенную область языковой действительности.
Предметом исследования являются общие и отличительные лексико-семантические особенности американского и российского политического дискурса, а также гендерные маркеры речевого поведения американских и российских политиков.
Источником изучаемого материала в большинстве случаев послужили выступления американских и российских политиков на предвыборных дебатах, заседаниях партий и пленарных заседаниях, опубликованные и запечатленные в
Скачкова Е.А., Ещеркина Л.В., Политический дискурс в англоязычных и российских СМИ Денисова И.В._(на примере выступлений политических деятелей США и России)
зарубежных и отечественных средствах массовой информации и сети Интернет.
Методы анализа. Всесторонне исследование проблемы стало возможным благодаря выбору разнообразных методов исследования. Основные из них - это метод синхронного лингвистического описания, применяющийся при отборе и описании текстов выступлений политических деятелей США и России в аспекте поставленных задач, сопоставительный метод и контекстуальный анализ, а также сравнительный анализ использованных единиц с учетом лингво- и социокультурного аспекта соответствующих языков.
Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы при подготовке профессиональных лингвистов-специалистов во время прохождения курса по прагмалингвистке, когнитивной лингвистике и международной коммуникации. Материалы данной работы могу быть также использованы для подготовки курсов по ораторскому искусству и межкультурной коммуникации.
В настоящее время политический дискурс и вопросы, связанные с ним, являются предметом изучения многих лингвистов-исследователей. Интерес к нему обусловлен повсеместным использованием политического дискурса, его влиянием на каждого члена общества. За последние десятилетия вопросы политики стали активно обсуждаться на телевидении, в прессе и сети Интернет, затронув все аспекты человеческой жизни, поэтому изучение особенностей политического дискурса стало необходимым явлением в повседневной жизни. Данная проблема представляет не только необходимость для изучения, но еще и огромный интерес для любого филолога, политолога и лингвиста, так как касается каждой сферы человеческой жизни.
Основной вопрос, который возникает при попытке дать точное определение понятия политический дискурс - почему мы говорим - «политический дискурс», а не «язык политики», «политическая речь» или «политическая коммуникация»? Чтобы понять это, обратимся к определению дискурса. Смысл данного термина для многих языковедов до конца не ясен, для некоторых вообще до сих пор остается загадкой. Слово дискурс (в переводе с англ. discourse - «речь, высказывание») знакомо нам с давних времен и использовалось еще в древних трактатах по риторике, которым более двух тысячи лет [12]. Однако свою популярность в гуманитарных науках термин «дискурс» получил лишь в 60-70-е годы XX века. Рассмотрев несколько десятков определений дискурса, данные различными учеными в области лингвистики и языкознания, мы остановили свой выбор на наиболее полном и отражающем всю суть данного понятия: дискурс - «связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и другими
факторами; текст в событийном аспекте; речь...как целенаправленное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)» [1].
В целом термину «дискурс» предписывается прежде всего сема говорения, высказывания, поскольку указывается его происхождение от французского discourse - речь. На самом деле, многие исследователи используют термины «язык политики», «политическая речь», «политический дискурс» как синонимы, но все же последний наиболее точно отражает смысл и особенности данного явления. Самое общее и понятное, на наш взгляд, определение политического дискурса Н.Н. Мироновой как совокупности текстов, в которых отображается политическая и идеологическая практика какого- то государства, отдельных партий и течений в определенную эпоху [8].
Специалисты в области лингвистики при комплексном рассмотрении политического дискурса должны принимать во внимание как экстралингвистические факторы (к ним относятся: обстоятельства, описывающие происходящие в тексте события, а также фон, поясняющий эти события и оценка непосредственно самих участников событий), так и собственно лингвистические факторы (грамматические, лексические и фонетические особенности текста).
Коммуникативно- прагматической основой политического дискурса является борьба за власть, что определяет его основные функции и способы их реализации. К основным функциям политического дискурса относятся:
- интеграции и дифференциации групповых агентов политики;
- развитие конфликта и установление консенсуса;
- осуществление вербальных политических действий и информирование о них;
- создание «языковой реальности» поля политика и ее интерпретации;
- манипуляция сознанием и стимулирование действий электората [10].
Отличительными особенностями языка политики являются смысловая неоднозначность (политики часто избегают высказывать свою точку зрения прямо и незавуалированно), фантомность (многие элементы политического языка не имеют реального денотата), иррациональность, эзотерич-ность (подлинный смысл многих политических высказываний понятен только избранным), отдаленность от адресата и чрезмерная наигранность.
Политический дискурс рассматривается как минимум с трех позиций:
- филологической - где интерпретатор высказывания во главу угла ставит политические и идеологические концепции;
- социопсихолингвистической - где задача в виде достижения скрытых (иногда, возможно, явных) целей интерпретатора является доминантной;
- индивидуально- герменевтической - где во главу угла ставятся личностные мотивы интерпретатора [3].
Из всего вышесказанного следует, что изучение политического дискурса лежит на стыке множества дисциплин - филологии, семиотики, истории языка, психодидактики, общего языкознания и др.
Политический дискурс в области новейшего междисциплинарного знания - гендерологии - конструирует и эксплуатирует гендерную идентичность, а также создает новые модели гендерных отношений. Именно поэтому политическая область, в которой формируются, поддерживаются и регулируются гендерные отношения, рассматривается как ресурс создания тендера. Прежде всего в ней отражаются и сохраняются гендерная асимметрия власти и гендерное разделение публичной и приватной области, подтверждается разделение мужественных женственных особенностей языка. Вместе с тем политический дискурс вводит новые гендер-ные модели маскулинности и фемининности. Как известно, сами модели маскулинности образуют непростую систему взаимоотношений; согласно Р. Коннеллу, для любого исторического отрезка характерна конкуренция различных типов маскулинности; гендер следует рассматривать не только как состояние, но и как процесс, в котором сами значения гендерных концептов видоизменяются и это провоцирует борьбу между различными видами маскулинности. Если модель маскулинности тех, кому принадлежит политическая власть в стране, воспринимается как маскулинность «со знаком качества», то она будет воспроизводить себя на других уровнях власти и в обществе в целом [6].
Из этого следует, что апелляция к гендерной идентичности человека представляет собой ту составляющую часть политического дискурса, которая устанавливает взаимосвязь между формами политической ориентации личности и определенными моделями маскулинности и фемининности [4].
Итак, каким же образом гендерный дискурс используется в области политики для аргументации притязаний на власть со стороны различных политических партий, для обеспечения идеологической и психологической поддержки власти, а также для дискредитации политического противника? Приступая к анализу этих вопросов, обозначим ряд теоретических предпосылок исследования. Мы разделяем точку зрения, согласно которой гендерный дискурс может быть рассмотрен как форма «символического насилия» [9]. В социальной теории П. Бурдье символическое насилие понимается в качестве вида символической борьбы, целью которой является символическая власть и символический капитал [2]. Гендерный дискурс выступает средством условной организации мира в бинарных оппозициях, части которых ассоциируются с четким разделением на мужской и женский пол. Данная система деления лежит в основе ген-дерной метафоризации, то есть переноса качеств,
приписываемых мужчинам и женщинам, на нации, социальные группы, политические институты и другие социальные или природные феномены. Как известно, такого рода перенос не является оценочно нейтральным. Определяемое как мужское рассматривается в качестве позитивного и доминирующего, определяемое как женское - в качестве негативного и второстепенного. То есть при помощи гендерного дискурса утверждаются и подтверждаются отношения неравенства полов и контроля [7].
Одной из базовых метафор политического дискурса является метафора персонализации и тенденция представить политическую борьбу как состязание личностей, которые также являются факторами маскулинизации политической сферы [5]. В результате такой метафорической образности весь политический процесс, с его и мужскими, и женскими героями, представляется в качестве соперничества мужчин-политиков. Использование кулачных потасовок в политических дебатах вполне отвечает ожиданиям части электората и их представлениям об этике мужского соперничества. Также не стоит забывать, что публичная и приватная сферы жизнедеятельности имеют высокую гендерную маркированность, что значительно способствует вытеснению женщины из политической жизни общества. Взаимосвязь маскулинности и фемининности с публичной и приватной сферами выражается в четком разделении мужчин и женщин на альтернативные области общественной деятельности. Первым отводится экономическая ниша, ниша международной политики и сельского хозяйства, в то время как вторым - образование, здравоохранение, социальные вопросы, охрана окружающей среды. Итак, гендерная асимметрия власти предполагает, что повелевающий есть «настоящий мужчина», который обладает большой властью. Следовательно, доказательство мужественности политика является условием обоснования его притязаний на власть - и наоборот [11].
В политтехнологиях применяются различные приемы маскулинизации политического лидера. Одним из таких приемов является прикрепление средствами массовой информации ярко выраженной маркировки с высоким знаком качества «настоящий мужчина». Приведем, к примеру, слова С. Жигунова: «Путин и Миронов настоящие мужики. И они могут позволить себе резкие эмоциональные высказывания, когда этого требует обстановка», а также обычные «люди с улицы», чья оценка также выступает предметом публичного дискурса: «Да на него любо-дорого посмотреть, -говорит избирательница об Илье Яшине, - высокий, кровь с молоком, глаза горят, голос громкий, а лицо какое мужественное, не то что некоторые сейчас». Во-вторых, это скрытая и - что особенно эффективно - зачастую не осознаваемая маскулинизация политического лидера через приписывание ему соответствующих атрибутов мужествен-
Скачкова Е.А., Ещеркина Л.В., Политический дискурс в англоязычных и российских СМИ Денисова И.В._(на примере выступлений политических деятелей США и России)
ности, которая часто выражается в нейтральном и реже негативном отношении к представителям ЛГБТ. «Шесть или пять полов напридумывали. Трансформеры, транс (гендеры)... я даже не понимаю, что это такое. Дай бог здоровья всем! [...] Надо уважать, но нельзя навязывать», - сказал президент на пресс-конференции по итогам саммита «Большой двадцатки», который проходил в Осаке, комментируя закон о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних. Здесь маскулинизация политического лидера проявляется особенно явно и резко, хотя и граничит с неприемлемыми высказываниями в отношении сексуальных меньшинств.
Другим приемом политической маскулинности в современном российском обществе является увлечение «мужественным» видом спорта. Сегодня такие виды спорта, как дзюдо, самбо и хоккей четко ассоциируются в сознании электората с действующим президентом России - В.В. Путиным, так же как в свое время большой теннис был любимым видом спорта Б.Н. Ельцина.
Соответствующую окраску получают и хобби политиков: горные лыжи и рыбалка у В.В. Путина, охота и спортивная стрельба у Жириновского, футбол и прогулки верхом на лошадях - у С. Шойгу и т. д. Еще один компонент конструируемой маскулинности политического лидера, также исключающий женский прообраз, - эта характерная ориентация на общение с представителями только своего пола - гомосоциальность. Все составляющие компоненты этой маскулинности, такие как сфера досуга, характер неформального общения, способы коммуникации основаны на модели «мужской дружбы».
Наконец, манифестация маскулинности включает в себя популярность у представительниц «прекрасного пола», которые дают оценку его мужественности. Голос и оценку женщины в своей предвыборной кампании охотно используют все политики; обратим внимание на то, что избирательницам «доверяют» оценивать не профессиональные качества политического лидера, а то, какое впечатление тот производит «как мужчина». Такие приемы использовались в президентской кампании В.В. Путина: о нем как о «настоящем мужчине-красавце» говорили и известные представители шоу- бизнеса и культуры, и простые избирательницы. Особое внимание здесь также следует уделить индустрии моды, когда многие российские компания по производству одежды выпускали лимитированную коллекцию с изображением российского президента.
Акцентирование сексуальности лидера-мужчины используется в качестве весомого аргумента в борьбе за власть. Политический дискурс любого современного общества превращает упоминание о мужской состоятельности политика в доказательство того, что и с состоятельностью во всех других сферах (прежде всего политической)
у него тоже все в полном порядке. Так, заслуживает внимания факт многократного воспроизводства в северо-американских СМИ информации о том, что, согласно данным социологического опроса, в 2019 году секс- символом Канады стал премьер-министр этой страны 47-летний Джастин Трюдо.
Оборотной стороной маскулинизации политического лидера является демаскулинизация политического соперника, которая достигается как через приписывание ему фемининных свойств (или сравнение его поведения с женскими), так и через отказ в обладании мужскими качествами.
Такой прием мы могли наблюдать в избирательной кампании 2018 года, когда в российских и зарубежных СМИ появились слухи о многочисленных пластических операциях В.В. Путина. Если сторонники В.В. Путина ставят в заслугу президенту решительность и даже жесткость (вспомним сакраментальное «мочить в сортире»), то противники упрекают его в нерешительном поведении после гибели подводной лодки «Курск», захвата заложников на Дубровке и в школе № 1 города Беслана, а также его растерянное и напуганное состояние во время пандемии коронавиру-са. Таким образом, демаскулинизация политиков-мужчин становится основанием для их дискредитации. Что же касается политиков-женщин, то приписывание им маскулинных черт также может повлиять на потерю легитимности их власти. Например, решение Ксении Собчак баллотироваться в президенты было прокомментировано политологами следующим образом: «Подставной кандидат, чтобы опустить других кандидатов. Вот она женщина такая смелая, но управлять Россией должен маршал, а на выборы идет сержант» [РБК, 2018]. Это связано в первую очередь с гендерной асимметрией, которая выражается в неравномерном представлении в языке лиц разного пола, а также андроцентризмом. Русский язык, как и большинство языков мира, - андроцентричный, то есть ориентированный на мужское начало, особенно в том, что касается обозначения профессий.
Сущность политического дискурса с его соединением политеса с психологическим напором предполагает с одной стороны толерантность, сдержанность, даже в определенной степени мягкость в поведении и речи мужчин; с другой стороны - довольно высокую степень жесткости, непреклонности, категоричности в поведении и речи женщин. Как следствие, можно предполагать, что в политическом дискурсе гендерные характеристики нивелируются.
Так, проанализировав тексты - официальные выступления на разном уровне, брифинги, интервью - политических деятелей, мы отмечаем тот факт, что чем официальнее событие, тем более унифицируются высказывания мужчин и женщин, в то время как в менее официальной обстановке и тем более в обыденной жизни они имеют явные черты гендерной принадлежности.
Это явление заметнее в речи женщин-политиков, речь которых теряет типичные особенности женской речи и, наоборот, приобретает черты мужской. Вероятно, это связано с тем, что политика все- таки остается преимущественно мужской сферой деятельности, и для женщин, чтобы не только быть принятой, но и иметь определенный вес в политической среде, нужно приспосабливаться к нормам, традиционно здесь сложившимся. Поэтому женщины в политике должны проявлять мужские черты, такие как уверенность, категоричность, рассудочность, минимум эмоциональности. Все это находит отражение и в речи политических деятелей.
Тем не менее мы наблюдаем определенные гендерные особенности и в этой сфере.
Так, отмечается, что мужской речи присуща категоричность, которая может выражаться, например, лексически, а именно через использование единиц соответствующей семантики. Например, в следующих высказываниях авторы выражают свою четкую позицию посредством глагола must.
It's the answer told by lines that stretched around schools and churches in numbers this nation has never seen, by people who waited three hours and four hours, many for the first time in their lives, because they believed that this time must be different, that their voices could be that difference. [Barack Obama spoke at a rally in Grant Park in Chicago, Illinois, 2008]. (Ответ на это мы увидели в неимоверном количестве людей, которые стояли вокруг школ и церквей и ждали по 3-4 часа, потому что они верили, что в этот раз должно быть по-другому. В этот раз их голоса сыграют свою роль.)
Democrats must re-run their political calculations and finally let Congress act.[U.S. Senate Majority Leader Mitch McConnell, August 2020]. (Демократы должны пересмотреть свои политические расчеты и, наконец, позволить Конгрессу действовать.)
Ниже приводятся примеры глагольных конструкций со сходной семантикой, используемых мужчинами- политиками.
As president, I will make you this promise: I will protect America. I will defend us from every attack. Seen. And unseen. Always. Without exception. Every time. [Joe Biden, August 2020].
Следующие примеры - высказывания уже российского президента.
Первое. Все социальные пособия и льготы, которые полагаются гражданам, в течение ближайших шести месяцев должны продлеваться автоматически, без предоставления каких- либо дополнительных справок и хождений
по инстанциям. [В.В. Путин, «Обращение к гражданам России», март 2020].
Мы непременно должны извлечь уроки из этой ситуации. Все те значительные средства, которые за месяцы борьбы с эпидемией вложены в переоснащение больниц, в оборудование,
в обучение врачей, уже работают и будут работать на развитие нашего здравоохранения в целом. [В.В. Путин, «Обращение к гражданам России», июнь 2020].
В данном предложении присутствует не только глагол с семантикой долженствования, но и распространенное наречие непременно, усиливающее значение глагола.
Если вы были на одном из митингов на проспекте Сахарова... я говорил о том, что мы должны ходить на митинги, как на работу. [А.А. Навальный, речь на Болотной площади, сентябрь 2013].
Также в речи мужчин-политиков наблюдается употребление наречий и вводных конструкций, подчеркивающих непреклонность позиции автора.
When I came in, the military was totally depleted. It was - it was at a level that was just absolutely incredible. [Donald Trump's press conference, July 14, 2020]. (Когда я стал президентом, армия была полностью истощена. Это было что- то абсолютно невероятное.)
Подобные примеры мы находим и в русском языке.
Если руководство Белоруссии этого захочет, то, естественно, российская сторона готова сделать всё возможное, чтобы помочь в урегулировании ситуации в Белоруссии [Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков, август 2020].
И конечно, душа, сила, опора нашего здравоохранения - это люди, преданные своему делу, своему призванию. [В.В. Путин, «Обращение к гражданам России», июнь 2020].
Исследователи также отмечают тот факт, что мужчины-политики часто используют повелительное наклонение. В исследованных нами текстах мы находим этому прямое подтверждение.
Make no mistake. This left-wing cultural revolution is designed to overthrow the American Revolution. [Donald Trump. Mt. Rushmore, July 2020]. (Не ошибитесь. Эта либеральная культурная революция призвана свергнуть американскую революцию.)
Praise the Lord and pass the ammunition [Х. Форджи 1942, цит. по: Политика и крылатика: 75]. (Молитесь Господу и раздавайте боеприпасы.)
Также утверждается, что в речи мужчин-политиков зачастую можно встретить открытое отрицание.
There are no quick fixes and there are no simple solutions [Дж. Бейкер 1991, цит. по: Политика и крылатика: 20]. (Ничего нельзя урегулировать мгновенно, простых решений не бывает.)
Женщинам-политикам более свойственно смягчать и снимать напряжение, избегать острых углов в общении. Поэтому для женской речи характерно наличие множества обстоятельств, местоименных подлежащих и дополнений, а также мо-
Скачкова Е.А., Ещеркина Л.В., Политический дискурс в англоязычных и российских СМИ Денисова И.В._(на примере выступлений политических деятелей США и России)
дальных конструкций, выражающих различную степень предположительности и неопределенности.
I believe we can better understand how to deal with an adversary such as Iran if we have some direct contact with them. I think that this can give us valuable information and better leverage to hold over the Iranian regime [Сенатор Хиллари Клинтон BBC News, BBC 2007]. (Я верю, что мы бы могли лучше понять, как справиться с таким врагом, как Иран, если бы мы открыто высказывали свое мнение. Я думаю, что это дало бы нам ценную информацию и помогло бы нам в попытке получить больший контроль над иранским режимом.) В данном примере в качестве «смягчающих» единиц выступают водные конструкции «I think», «I believe».
Примеры таких конструкций встречаются и в русском языке.
Вероятно, эти выборы в целом - не лучший выбор, в них конкуренцию основному кандидату составляют те, кто уже давно мозолит избирателям глаза, не в силах или не желая ничего изменить, и в них, видимо, не смогут принять участие те, кто изменений хотят и, возможно, могут достичь. [К.А. Собчак, «Ведомости», 2017].
Также, очевидно, с этой же целью женщины-политики чаще используют пассивный залог и безличные конструкции.
Yet so many of the Black women who helped secure that victory were still prohibited from voting, long after its ratification. But they were undeterred. [Kamala Harris' DNC speech, CNN News, August 2020]. (Тем не менее многим темнокожим женщинам, которые помогли добиться этой победы, по- прежнему запрещали голосовать даже спустя долгое время после ее ратификации. Но их это не остановило.)
The social media are an opportunity. But they also have a danger. If it is 24/7 before something can even be proven as a fact, it is put out there as something that may or may not be true. [Nancy Pelosi, March 2020]. (Социальные сети - это возможность. Но в них также есть опасность. Если что- то показывают в режиме 24/7, то это выставляется как нечто, что может быть правдой. Хотя никто еще не доказал, что это факт.)
И важно, что дискуссия, которая велась с федеральным правительством о разделении полномочий в сфере охраны памятников, завершилась [В.И. Матвиенко, «Время», ОРТ, 2016].
Также характерной чертой речи женщин в политике считаются утверждения в форме вопросов.
Do you think terrorists will stop at a state border? [Сенатор Хиллари Клинтон CNN News, CNN 2006]. (Вы действительно думаете, что террористы остановятся около государственной границы?)
Не кажется ли вам, что именно стабильные учебные программы и стабильные учебники так нужны нам теперь? [Л.Ф. Ближина, депутат ГД «Мир за неделю», РБК, 2016].
В свою очередь мужчины-политики не боятся обидеть оппонента каким- либо грубым, унизительным или неуместным высказыванием. Зачастую они, наоборот, стремятся поразить, «ударить» своего политического противника словом. Следовательно, логично обилие в их речи дисфемизмов.
An unlimited power to tax involves, necessarily, the power to destroy [Д. Уэбстер 1819, цит. по: Политика и крылатика: 204]. (Неограниченная власть облагать налогами неизбежно заключает в себе власть уничтожать.)
Левченко - губернатор Иркутской области -написал, потому что он знает, что у него рыльце в пушку, а наши - чистые. Они писать по собственному желанию не будут. [В.В. Жириновский, «Вести», РТР, 2020].
Женщины же, напротив, общаясь в сфере высших политических кругов, стремятся смягчить свою речь. Вследствие этого мы наблюдаем активное использование форм вежливости.
Добрый день, уважаемые коллеги! [В.И. Матвиенко, «События», ТВЦ, 2018].
Thank you, my dear friends. God bless you. And God bless the United States of America. [Kamala Harris' DNC speech, CNN News, August 2020]. (Спасибо. Будьте здоровы. И да благословит Бог Соединенные Штаты Америки!). Таким высказыванием завершила свою предвыборную речь сенатор США от штата Калифорния, Камала Харрис.
Однако зачастую формат выступлений предполагает и дипломатическое поведение со стороны мужчин-политиков, поэтому каждое выступление на высоком уровне, с представителями других государств и прочие официальные выступления обязательно сопровождаются общеустановленными формулами вежливости. Подтверждение этому мы находим в обоих языках.
Thank you to the citizens of Berlin and - and thank you to the people of Germany. Let me thank Chancellor Merkel and Foreign Minister Steinmeier for welcoming me earlier today. Thank you Mayor Wowereit, the Berlin Senate, the police, and most of all thanks to all of you for this extraordinary welcome. Thank you. [Barack Obama, Address to the People of Berlin, July 2008].
Позвольте мне еще раз поблагодарить вас за то, что вы приняли решение провести это мероприятие в России, в Москве, и пожелать вам успешной работы [В.В. Путин, «Новости», ОРТ, 2018].
В то же самое время и женщинам-политикам приходится отстаивать свою точку зрения и доказывать определенность своей позиции. В этих случаях они прибегают к тем же средствам, что и мужчины, а именно к лексемам со значением убежденности.
On that day, she probably could have never imagined that I would be standing before you now speaking these words: I definitely accept your nomination for Vice President of the United States of
America. [Kamala Harris' DNC speech, CNN, August 2020]. (В тот день она, вероятно, и представить себе не могла, что я буду стоять перед вами сейчас и говорить такие слова: Я определенно принимаю ваше предложение выдвигать свою кандидатуру на пост вице-президента Соединенных Штатов Америки.)
Безусловно, мы на этом не собираемся останавливаться [В.И. Матвиенко, «Сегодня», НТВ, 2019].
Исследователи отмечают общее стремление мужчин к точности номинации. Кроме того, профессиональные сферы деятельности являются сферой повышенного интереса мужчин. Отсюда активное использование мужчинами различных терминов. Однако специфика политического дискурса предполагает непосредственный интерес авторов текстов к профессиональному аспекту в независимости от половой принадлежности. Поэтому обилие терминов мы наблюдаем как в речи мужчин, так и в речи женщин-политиков.
При рассмотрении основных параметров определения мужской и женской речи мы пришли к выводу, что женщины-политики чаще употребляют: компаративные и суперлятивные формы прилагательных; сослагательное наклонение; экспрессивные синонимы; суффиксы со значением ласкательности; модальные конструкции; вводные слова и вводные конструкции с семантикой неопределенности; пассивный залог и безличные конструкции; простые развернутые предложения. Речь женщин-политиков более эмоциональна и аксиологична, количество слов в предложении у женщин больше, чем у мужчин.
Мужчины больше употребляют: терминологическую и профессиональную лексику; абстрактные существительные; повелительное наклонение; оценочные прилагательные, которые определяют количественные отношения; отрицательные предложения и т. д. В мужском синтаксисе преобладают сложные предложения и часто встречается «апелляция к чужому мнению».
Для женщин характерна направленность на комплекс когнитивных категорий, связанный с браком и семьей, а также на систему понятий этического характера (грех, честь, мораль, долг). Они больше сосредоточены на внутреннем мире. При ведении беседы они стремятся к вежливости, часто меняют тему разговора, отвлекаются на ситуативные моменты; начинают рассказ с мелких, незначительных деталей; любят описывать свои чувства. Для женской речи характерен зачин, вступление в тему. Стратегия женщин - беседа, построенная на взаимопонимании.
Для мужчин характерна направленность на социальный, политический (война, политика) и метафизический (природа, время, место, философия) аспекты человеческой жизни. Они не хотят переключаться на бытовые темы, начинают речь с изложения сути дела, отдают предпочтение публич-
ным выступлениям, им свойственна агрессивность, не любят выражать эмоции. Мужская стратегия -это беседа, построенная на получении информация.
Основным отличием русских политических деятелей от англоговорящих мужчин и женщин-политиков является их способность к самораскрытию. По данным нашего исследования мы выявили, что российские политики (как мужчины, так и женщины) больше склонны к самораскрытию как в условиях повседневного общения, так и в условиях публичного выступления, чем их англоязычные коллеги. В самораскрытии российских политических деятелей часто усматривается еще одна тенденция - их стремление к близости. В когнитивном аспекте это выражается в том, что сокращается дистанция отчуждения между слушателем и оратором.
Таким образом, можно сделать следующий общий вывод. В американском и российском политическом дискурсе наблюдаются яркие черты гендерной принадлежности. Однако повторим, что чем официальнее выступление, тем эти черты имеют более слабое выражение. Более того, следует отметить, что это явление характерно как для русского языка, так и для английского (точнее, исследуемого нами американского варианта) языков. Исходя из этого, можно сделать вывод, что образ политика, понимание его роли сходны в американской и русской культуре.
Литература
1. Арутюнова, Н.Д. Дискурс / Н.Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Сов. энцикл. 1990. - C. 136-137.
2. Бурдье, П. Начала. Часть 1: Маршрут. М.: Socio - Logos, 1994. - 204 с.
3. Дейк, Т.А. Ван. Язык. Познание. Коммуникация / Т.А. Ван Дейк. - БГК им. И.А. Бодуэна де Куртенэ. - 2000. -308 с.
4. Клюкина, Т.П. Политика и крылатика. Высказывания видных политических, государственных и общественных деятелей Великобритании, Ирландии, США и Канады / Т.П. Клюкина, М.Ю. Клюкина-Витюк, В.К. Ланчиков. - М.: Р. Валент, 2004. - 232 с.
5. Кон, К. Разговор о гендерной войне / К. Кон. - Принстон, 1993. - 270 с.
6. Коннел, Р. У. Мужчины и мальчики / Р. У. Коннел. - Кэмбрижд, Коннел, 2000. - 215 с.
7. Кунин, А.В. Курс фразеологии современного английского языка / А.В. Кунин. - М.: Феникс +, 2005. - С. 110-115.
8. Миронова, Н.Н. Дискурс - анализ оценочной семантики / Н.Н. Миронова. - М.: НВИ-ТЕЗАУРУС, 1997. - 158 с.
9. Рябов, О.В. Русская философия женственности (XI-XX века) / О.В. Рябов. - Иваново, 1999. - 189 с.
10. Хадди, Л. Политическая психология / Л. Хадди, Д. О. Сирс, Д. С. Леви. - Оксфорд, 2003. -832 с.
Политический дискурс в англоязычных и российских СМИ (на примере выступлений политических деятелей США и России)
Скачкова Е.А., Ещеркина Л.В., Денисова И.В._
11. Хасбулатова, О.А. Гендерные стереотипы в политической культуре: Специфика российского опыта / О.А. Хасбулатова //Женщина в российском обществе. - 2001. - № 3-4. - С. 17-34.
12. Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса: моногр. / Е.И. Шейгал. - Ин-т языкознания РАН; Волгогр. гос. пед. ун-т. - Москва; Волгоград, 2000. - 368 с.
Скачкова Екатерина Анатольевна, кандидат педагогических наук, и.о. заведующего кафедрой «Лингвистика и гуманитарные дисциплины», Южно-Уральский технологический университет (Челябинск), [email protected]
Ещеркина Людмила Владимировна, старший преподаватель кафедры «Лингвистика и гуманитарные дисциплины», Южно-Уральский технологический университет (Челябинск), [email protected]
Денисова Ирина Владимировна, кандидат филологических наук, доцент кафедры «Лингвистика и гуманитарные дисциплины», Южно-Уральский технологический университет (Челябинск), denisovaiv@inueco. т
Поступила в редакцию 11 сентября 2020 г.
DOI: 10.14529/ling210205
POLITICAL DISCOURSE IN ENGLISH AND RUSSIAN MEDIA SOURCES (THE CASE OF SPEECHES BY POLITICIANS IN THE USA AND RUSSIA)
E.A. Skachkova, [email protected] L.V. Eshcherkina, [email protected] I.V. Denisova, [email protected]
South Ural University of Technology, Chelyabinsk, Russian Federation
The paper provides a definition of political discourse, describes the characteristic features of political discourse and identifies its impact on the audience. A holistic interpretation of political discourse is impossible within the framework of the linguistic sphere alone, which does not account for its purpose and meaning. Understanding political discourse presupposes knowing the historical and socio- cultural background, oratory skills and ability to predict the audience expectations, being aware of ulterior motives, plot patterns, and favorite transitions of logic that exist in a particular era. The political and gender discourses of modern Russian and American societies form, sustain and correct each other. The basic model of using gender discourse in political life is manifested in the gender asymmetry of language and culture represented as masculinization of "Friend" and feminization of "Foe". Political discourse in this work is considered as a resource for creating an anthropocentric gender model and as a weapon of political struggle, through a comparative analysis of the linguistic features of American and Russian political discourses.
Keywords: gender, political discourse, masculinity, femininity.
References
1. Arutyunova N.D. Diskurs [Discourse]. Lingvisticheskii enciklopedicheskii slovar [Linguistic encyclopedical dictionary]. Moscow, Sov. encikl. 1990, pp. 136-137.
2. Burde P. Nachala. Chast 1 [Principium. Part 1]. Marshrut. Moscow, Socio-Logos Publ., 1994, 204 p.
3. Deik T.A. Van. Yazik. Poznanie. Kommunikaciya [Language. Perception. Communication]. BGK im. I.A. Boduena de Kurtene, 2000, 308 p.
4. Klyukina T.P., Klyukina-Vityuk M.Yu., Lanchikov V.K. Politika i krylatika. Vyskazyvaniya vidnyh politi-cheskih, gosudarstvennyh i obshchestvennyh deyatelej Velikobritanii, Irlandii, SShA i Kanady [Politics and Eloquent Expressions. Statements of Eminent Political, State and Public Figures of Great Britain, Ireland, USA and Canada]. Moscow, R. Valent, 2004, 232 p.
5. Kon K. Razgovor o gendernoi voine [Talk about Gender War]. Prinston, 1993, 270 p.
6. Konnel R.U. Muzhchiny i mal'chiki [Men and Boys]. Kembrizhd, Konnel, 2000, 215 p.
7. Kunin A.V. Kurs frazeologii sovremennogo anglijskogo yazyka [Modern English Phraseology Course]. Uchebnoe posobie dlya vuzov. Moscow, "Feniks+" Publ., 2005, pp. 110-115.
8. Mironova N.N. Diskurs - analiz ocenochnoj semantiki [Discourse-analysis of Evaluative Semantics]. Moscow, NVITEZAURUS, 1997, 158 p.
9. Ryabov O.V. Russkaya filosofiya zhenstvennosti (XI-XX veka) [Russian Philosophy of Femininity (11-20 centuries)]. Ivanovo, 1999, 189 p.
10. Haddi L., Sirs D.O., Levi D.S. Politicheskayapsihologiya [Political Psychology]. Oxford, 2003, 832 p.
11. Hasbulatova O.A. Gendernye stereotipy v politicheskoj kul'ture: Cpecifika rossijskogo opyta [Gender Stereotypes in Political Culture: Specificity of the Russian Experience]. Zhenshchina v rossijskom obshchestve [Woman in Russian Society], 2001, no. 3, 4, pp. 17-34.
12. Shejgal E.I. Semiotika politicheskogo diskursa: monografiya [Semiotics of Political Discourse: Monograph]. In-t yazykoznaniya RAN; Volgogr. gos. ped. un-t. - Moscow; Volgograd, 2000, 368 p.
Ekaterina A. Skachkova, candidate of pedagogical Sciences, acting head of the Department of Linguistics and Humanities, South Ural University of Technology (Chelyabinsk), [email protected]
Lyudmila V. Escherkina, senior lecturer, Department of Linguistics and Humanities, South Ural University of Technology (Chelyabinsk), [email protected]
Irina V. Denisova, candidate of Philology, associate Professor of the Department of Linguistics and Humanities, South Ural University of Technology (Chelyabinsk), [email protected]
Received 11 September2020
ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ
Скачкова Е.А. Политический дискурс в англоязычных и российских СМИ (на примере выступлений политических деятелей США и России) / Е.А. Скачкова, Л.В. Ещеркина, И.В. Денисова // Вестник ЮУрГУ. Серия «Лингвистика». - 2021. - Т. 18, № 2. - С. 26-34. Б01: 10.14529Л^210205
FOR CITATION
Skachkova E.A., Eshcherkina L.V., Denisova I.V. Political Discourse in English and Russian Media Sources (the Case of Speeches by Politicians in the USA and Russia). Bulletin of the South Ural State University. Ser. Linguistics. 2021, vol. 18, no. 2, pp. 26-34. (in Russ.). DOI: 10.14529/ling210205
