CC BY
49
УДК 94(470.67)
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СВЯЗИ ЗАСУЛАКСКИХ ФЕОДАЛЬНЫХ ВЛАДЕТЕЛЕЙ С РОССИЕЙ В ПЕРИОД ПОХОДОВ НАДИР-ШАХА В ДАГЕСТАН (1734-1745 гг.)
© М.-П.Б. Абдусаламов1
Дагестанский государственный институт народного хозяйства, 367008, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. Атаева, 5.
На основе глубокого анализа широкого круга источников рассматриваются политические взаимоотношения засу-лакских феодальных владетелей с Российской империей в период нашествия Надир-шаха в Дагестан. По мнению автора, в условиях захватнических устремлений иранского правителя засулакские князья сохраняли верность России. Протекционистская политика царского правительства по отношению к кумыкским владетелям ободряюще действовала на население края, содействовала дальнейшему расширению и укреплению российского влияния. Библиогр. 20 назв.
Ключевые слова: засулакские феодальные владетели; Кумыкия; Надир-шах; «Иран-Хараб»; партизанская война; Российская империя; протекция; подданство.
POLITICAL RELATIONS OF ZASULAK FEUDAL RULERS WITH RUSSIA DURING NADER SHAH CAMPAIGN IN DAGESTAN (1734-1745) M.-P.B. Abdusalamov
Dagestan State Institute of National Economy, 5 Ataev St., Makhachkala, Republic of Dagestan, 367008.
Based on a thorough analysis of a wide range of sources the article considers political relations of Zasulak feudal rulers with the Russian Empire during Nader Shah invasion in Dagestan. According to the author, Zasulak rulers remained loyal to Russia despite the aggressive aspirations of the Iranian ruler. Protectionist policy of the tsarist government towards Kumykiya governors had an encouraging effect on the population of the region, promoting further development and strengthening of Russian influence. 20 sources.
Key words: Zasulak feudal rulers; Kumykiya; Nader Shah; «Iran-Kharab»; partisan warfare; Russian Empire; protection; citizenship.
В начале 30-х гг. XVIII в. внешнеполитическое положение Дагестана еще более осложнилось. Ставший в 1732 г. фактическим правителем Ирана Надир начал открыто претендовать на Кавказ. По Рештскому (21 января 1732 г.) и Гянджинскому (10 марта 1735 г.) договорам все завоеванные Петром I территории были возвращены Персии. Султанская Турция после ряда поражений также вернула Персии её закавказские владения, в том числе и Ширван. В 1736 г. российским войскам был дан приказ оставить прикаспийские провинции и перейти на левый берег Терека.
Опьянённый победами, Надир-шах решил покорить народы Дагестана и навязать им рабское ярмо. Началась полоса жестоких карательных походов. Период с середины 1730-х до 1745 гг. стал самым трагическим временем в истории кумыкских феодальных владений, как и Дагестана в целом [1, с. 174].
Против иранских захватчиков началась народно-освободительная борьба народов Дагестана, которая смыкалась с беспрерывными восстаниями в Азербайджане, Грузии и Армении [10, с. 188]. В 1738 г. восстали жители Джаро-Белоканского союза. Персидские войска были наголову разбиты, причем в бою был убит главнокомандующий - брат шаха Ибрагим-хан
[13, с. 180].
В письме от 27 ноября 1738 г. костековский владетель Алиш Хамзин пишет кизлярскому коменданту Н.А. Бунину о разгроме горцами персидского войска следующее: «Доношу вашему благородию, что персияне Джафар разорили, а тавлинцы персидское войско все разбили подлинно Сапакалара Ибраимхана убили и с сим, еще три хана убили ж и, палатки и сбрую все побрали» [18, л. 16, 33, 33 об., 36].
Правящие круги Ирана были уверены в том, что им не удастся подавить антииранские выступления в Закавказье, не подчинив Дагестан. Поэтому, завершив победоносно поход в Среднюю Азию, Надир-шах стал деятельно готовиться к новому походу на Дагестан [7, с. 422]. Поводом к походу Надир-шаха послужила якобы его месть горцам за смерть своего любимого брата, погибшего в 1738 г. в Дагестане. Но истинная причина похода в Дагестан вызывалась другими соображениями. Из полученных сведений видно было, что влияние России в горах Кавказа постепенно возрастало. Жители Дагестана, как доносили агенты, послали русскому военачальнику в Кизляре просьбу о принятии их под покровительство императрицы. Факт, что
1Абдусаламов Магомед-Паша Балашович, кандидат исторических наук, доцент кафедры гуманитарных дисциплин, тел.: 89285066169, e-mail: vikingpasha@mail.ru
Abdusalamov Magomed-Pasha Balashovich, Candidate of History, Associate Professor of the Department of Humanitarian Disciplines, tel.: 89285066169, e-mail: vikingpasha@mail.ru
горцы вступили в сношение с Россией и что русские могут сделать дагестанцев верным орудием для противодействия Персии, требовал немедленного наказания мятежников, официально признавших власть Надира [8, с. 214].
Накануне похода Надир-шах дипломатическими ухищрениями решил склонить на свою сторону феодальных владетелей Засулакской Кумыкии, надеясь в их лице получить сильных союзников. С этой целью в мае 1741 г. шах обратился к владетелям Северной Кумыкии через шамхала Хасбулата с предложением поступить к нему на службу, обещая высокие чины и богатые вознаграждения. «Но токмо оные князья, -доносил в Кизляр аксаевский владетель Али-бек, - у него шаха в подданстве быть не хотят, объявляя, что они подданные российские и желают быть в подданстве российском неотменно» [3, л. 164]. Засулакские князья в обстановке захватнических устремлений Надир-шаха сохраняли верность Российской империи. Так, в письме от 27 августа 1738 г. эндиреевский владетель Айдемир Хамзин пишет кизлярскому коменданту Н.А. Бунину о своей верности Ея Императорскому Величеству (далее ввиду частого употребления приводится сокращение Е.И.В.): «Доношу вашему высокоблагородию, как мы государево, ...сделались государю слугами с того числа и до нынешнего время служили верно уже и бороды поседели и никакой про-дерзости не было.» [18, л. 87, 87 об., 89.].
Весной 1741 г. на Дагестан двинулась огромная армия шаха Надира. На своем пути завоеватели встречали упорное сопротивление горцев, на что Надир-шах отвечал зверствами. Несмотря на упорное сопротивление горцев, «Грозе Вселенной» - Надир-шаху, удалось выиграть ряд сражений, занять Табаса-ран, Кайтаг, Мехтули, Акушу и достигнуть Кази-Кумуха. 12 сентября 1741 г., Надир-шах с основными своими силами, более 52 тысячным войском, двинулся из Ка-зи-Кумуха в сторону Андалала.
Перед лицом опасности иноземного порабощения дагестанские горцы стали объединяться и стекаться в район предполагаемого сражения. С тыла вражеских войск незаметно пробирались в Аварию лакцы, даргинцы, кубачинцы, кюринцы, лезгины, кумыки, кай-тагцы и другие [11, с. 165]. Мобилизовав все силы, горцы нанесли персам решающий удар. Огромная шахская армия, не выдержав натиска дагестанцев, бросилась бежать [11, с. 166-167]. Из 52 тысяч воинов после отступления из Аварии в армии Надир-шаха осталось не более 27 тысяч. Сам Надир со своей свитой чуть было не попал в плен горцам. В андалалском походе Надир потерял 79 пушек, 33280 лошадей, верблюдов и мулов и большую часть вооружения и снаряжения [2, с. 249]. Дагестанская военная экспедиция стала первой военной неудачей Надир-шаха. Это было началом заката славы Надира, как непобедимого полководца [6, с. 321].
Однако Надир не оставил мысль любой ценой покорить Дагестан. Отступив в район Дербента и готовясь к затяжной войне с дагестанцами, он занялся возведением укреплений и сторожевых постов вдоль
предгорья [15, л. 116]. Для своей ставки он построил к северу от Дербента во владениях уцмия Кайтагского большую крепость, которая впоследствии получила название «Иран-хараб», то есть «Гибель или разорение Персии», с высокими валами и башнями. «Но лезгины (дагестанцы - примеч. автора) и сюда производили всегдашние напуски (нападения - примеч. автора) и из-под прикрытия камыша грабили, пленили и убивали проезжающих», - писал П.Г. Бутков [4, с. 213]. Однажды ночью горцы даже совершили налет на квартиру Надир-шаха и утащили оттуда несколько женщин. Гнев его по этому поводу не знал границ: часть офицеров из караула была предана смерти, затем он поклялся, что не оставит Дагестан до тех пор, пока все повстанцы не будут покорены силой [16, л. 59]. Особенно проявили себя в партизанской войне кумыки Эндиреевского владения, которые «помогали лезгинам, и вообще в отражении его (Надир-шаха -примеч. автора) нападения» [4, с. 213]. «Многие персидские подданные из мужеска и женска пола в плену у Андреевцев», - писал П.Л. Юдин [20, с. 382].
Беспрерывные нападения горцев, их партизанские вылазки совершенно дезорганизовали поставки в армию шаха из внутренней Персии [13, с. 181]. В этих условиях для реализации новой тактики предпринимались различные меры. Прежде всего, стараясь ослабить освободительную борьбу народов Дагестана против своего владычества, шах старался столкнуть их с Россией путем склонения на свою сторону местных владетелей. С этой целью через шамхала Хасбулата он обратился к северным кумыкским князьям с таким предложением: «что де в прошлых летах шах Аббаса и после его как тавлинцы так и кумыки находились де под персицкого протекцие, а ныне де находятся под опекою у гяуров и дети их в крепких аманатах, а жалования де от них себе никакова не получают, того ради дабы были тому склонны, то и детей их из аманатов выручю и жалованья буду производить как и шамхалу» [3, л. 397, 397 об.]. Однако ни щедрые подарки, ни деньги не дали результатов. Горцы продолжали партизанскую войну. Продолжительная война и голод истощили иранскую армию [7, с. 424].
«Тогда была жестокая зима. Он (Надир-шах -примеч. автора) уповал прежде, что найдет в сей стране жизненные запасы к продовольствию своей великой армии; но тотчас в оных оказался великий недостаток. От российского правительства воспрещен выпуск съестных припасов к персидским портам Каспийского моря никому, кроме через руки российских купцов; равно и вывод в Персию и в горские места лошадей. Скупщики шаховы хотели покупать у энди-рийцев и у костековцев и отправились туда в феврале 1742 года; но кумыки столь высокие потребовали цены, чем шаха огорчили, тем больше, что они участвовали в разграблении Хуршид-бека и в вспоможении лезгам», - писал П.Г. Бутков [4, с. 212-213].
Несмотря на трудности, которые испытывала иранская армия, Надир-шах по-прежнему вынашивал надежды и строил планы вторгнуться в юго-восточные границы Российского государства. Эта бредовая идея
и в последующие времена его не покидала. Надир-шах, вопреки существующим трактатам, «не хотел признавать реку Койсу границею России и считал кумыков своими подвластными. Он простирал свои виды даже на Терек и говорил, что Кизляр, как место, в древние времена, по мнению его, принадлежавшее Персии, должно войти в состав его владений» [12, с. 57].
Осенью 1742 г. отряд персов двинулся по приморской территории в Буйнак, Тарки и далее в Засулак-скую Кумыкию. Очевидно, шах, кроме всего прочего, хотел принудить жителей Северо-Восточного Дагестана снабжать иранскую армию провиантом. Однако и этот поход оказался безрезультатным. Узнав о движении персов, жители Буйнака, Тарков и других кумыкских сел, «оставя жилища, бежали в крепкие дагестанские места». Шахские войска, пройдя эти села, расположились близ Кумторкалы и отсюда отдельными партиями проникли в Засулакскую Кумыкию верст на 20 от Костека, угрожая им и эндиреевцам [5, с. 191.].
«Кумыки эндерийские и костековские еще в прошлом (зимой - примеч. автора) 1742 г. навлекли на себя гнев надыров своими поступками. Хотя чертою границы российской к Персии полагаема была тогда безусловно река Койсу, но шах не смотря на то, весьма желал нанести мщение свое эндерийцам. Полученное им в июле 1742 г. известие, что до 40 тыс. войск российских к Кизляру следуют, остановило его от того предприятия. Надир решался учинить внезапное нападение когда Терек покроется льдом, зимою, врасплох, как на эндерийцев, так и на других окрестных народов; оттуда пробраться в Кабарду; напасть на Кизляр и вторгнуться в российские границы» [4, с. 220.]. В связи с этим представители вышестоящей российской администрации поручили кизлярскому коменданту И.В. Засецкому обнадежить тайно эндире-евских, аксаевских и костековских владетелей об оказании им помощи для защиты от неприятеля. «А находящимся в близости персицких границ подданным владельцам, мурзам и протчим, - гласил указ Астраханской губернской канцелярии, - объявить, что они в случае нападения на них будут охранены российскими войсками...» [3, л. 29 об.].
В то же время под прикрытием дипломатических переговоров предпринимались меры для усиления Кизляра новыми силами. Так, 25 марта 1742 г. командующий Царицынской линией генерал-майор А.И. Тараканов ставил в известность кизлярского коменданта, что к нему отправляются из Дона 2 тыс. казаков под видом ремонта крепости, а на деле для предотвращения внезапного нападения персов на Засулакскую Кумыкию. «А шаховым неприятелям яко то лезгинцам, тавлинцам и прочим только в самом секрете, - предупреждал А.И. Тараканов, - объявить, что оное войско прибыло для того, понеже персидское войско от границ Е.И.В. не в дальнем состоит расстоянии, но егда же и еще приближаться будет, то и многое число регулярного войска в скорых числах к Кизляру быть могут которые не в дальнем расстоянии в готовности
находятся, дабы через то противу шаха в лучшее одобрение прити могли» [3, л. 102].
Наряду с этим принимались более решительные меры, направленные на предотвращение вторжения персидских войск в Засулакскую Кумыкию.
«По сему, еще в октябре 1742 года ... по реке Койсу (то есть по северному рукаву оной) учреждены форпосты, а в деревнях Эндери и Костеках поставлены команды, ибо костековский старший владелец Алиш Хамзин был к России усердно привержен (с 1746 года он именован был костековским воеводою, и в 1759 году пожалован бригадиром). Зимою же на 1743 год в подкрепление сих команд прислано 2 тыс. человек при полковнике Шиллинге; для сбережения же кумыкских деревень от нападения шаха послан тайными дорогами с командою бригадир князь Василий Оболенский (кизлярский комендант - примеч. автора). Шаху через резидента при нем, переводчика Братищева, представлено, дабы он намерение свое на эндерийскую деревню оставил, на оную притязания не чинил и не полагал бы границу Персии по самый Терек, как и в Койсу, по выходящему из оной южному рукаву Сулака», - писал П.Г. Бутаков [4, с. 225]. Далее он сообщает, что «с наступлением 1743 г., в январе шах готовясь к войне с россиянами проводил всякий день в артиллерийской экзерциции и метании бомб. Шах назначал к нападению на эндиреевцев и других кумыков главнейшие свои силы, а к нападению на российские границы войска своего 12 т. с 35 пушками большими и малыми и с 15 мортирами» [4, с. 221].
«В это время казалось, что война между Персией и Россией была неизбежна. Страшась враждебного продвижения Надира, Россия стала срочно укреплять свои южные границы», - писал Л. Локкарт [16, л. 70].
Однако российские власти были твердо намерены защитить своих подданных от персов. Так, в рапорте от 12 февраля 1743 г. генерал-фельдмаршал князь В.В. Долгоруков пишет кизлярскому коменданту князю В.Е. Оболенскому о принятии срочных военных мер по защите Эндирея от возможного нападения персидского шаха Надира: «.по силе инструкции Государственной коллегии иностранных дел крайне наблюдая от разорения оных деревень охранять повелено, того ради к преумножению туда войск . ныне посланы тысяча человек пехотою по нижеобъявленном рассмотрении, а с ними для осмотру поставленных тамо форпостов, и порядочного оных в предосторожности учреждения идти и до времени быть тамо командиром господину бригадиру князю Оболенскому, а при нем командировать с принадлежащим числом штаб- и обер- и унтер-офицеров пехотою капралов и рядовых тысяча человек в то число семьсот полка Тенгинского, да в прибавок, и оным в полное тысячное число из драгунских полков по числу людей пехотою же триста человек, да сверх того гренадерского полка Рязанского роту конную, донских казаков ... высочайшее Е.И.В. милость защищением российских войск в одном спасении оказано, и войска российские для того имеется, надлежит им с ревностью единосердечно во время неприятельских нападений стоять, а не бежать, а о
преумножении тех войск и сами, те владельцы просили, и единокупно с российскими войсками быть обещались.» [18, л. 8-10 об.]. В результате принятых мер нашествие иранских войск в дальнейшем в Засу-лакскую область было предотвращено. Современные иранские историки признают, что одним из решающих факторов, удерживавших шаха от нападения на Северную Кумыкию и притеречные районы Чечни, явилось его опасение ответных мер со стороны России [17, с. 156].
Политика правительства Елизаветы Петровны по отношению к местным владетелям ободряюще действовала на население края, содействовала дальнейшему расширению и укреплению российского влияния. «По сему еще в июне 1742 г. шамхал Тарковский Казбулат (Хасбулат - примеч. автора) и сын его Ал-гирей приняты под протекцию российскую, на которую они в 1743 г. и присягою подтвердили», - писал П.Г. Бутков [4, с. 223].
Сами кумыки не оставались посторонними созерцателями и вовсе не сидели сложа руки. Согласно имеющимся документам, жители Засулакской Кумыкии оказывали «Е.И.В. верные услуги, что они и бывшие от персидского шаха против Российской империи восприятие под протекцию е.в. пришли, и впредь для надежности ничем, так одним удовольствием к верности привесть можно» [14, с. 72].
Костековский владетель Алиш Хамзин к тому же давал лошадей и припасы русским курьерам, направляющимся в Персию, помогал и иранским курьерам, отправляющимся к русскому двору. Так, в указе Анны Иоанновны от 21 мая 1739 г. кизлярскому коменданту Н. А. Бунину о повышении жалованья Алишу Хамзину за верную службу говорится: «.имеющими в команде его людьми проезжих почтарей с указами, как в Персию до Тарков и до Дербента, там из Испагани с письмами в Россию до Кизляра отправляют с безопасным конвоем, и от неприятелей всегда охраняет. то с ними может и больше службы Е.И.В. сослужить и верность непоколебимую показать, а от костековской деревни до Тарков, до Буйнак и до крепости Кизлярской из Персии из Испогани от резидента Калушкина, из Гиляни от консула Арапова посылаемых с указами и письмами курьеров он Алиш всегда оных курьеров провожает и дает для великой безопасности конвой, також и под тех посылаемых курьеров до крепости Кизлярской подводы от которых всегдашних отправлений с оными посылаемыми курьерами конвоем.» [18, л. 40-45 об.].
Более того, по приказам из Кизляра Алиш Хамзин проводил разведки сам и своих людей посылал, «к тому же сего года (1743) некоторая часть российского войска в его Алишевой деревне Костеке поставлена была, которому войску в потребностях он помогал» [9, с. 183].
Алишу Хамзину грамотой Елизаветы Петровны от 22 февраля 1744 г. был пожалован чин костековского воеводы: «наше И.В. помянутого нашего верного подданного кумыцкого владельца Алиша Хамзина за те его оказанные к службе нашей верности и прилежно-
сти при протчем довольном награждении чином кости-ковского воеводы с особливыми знаками высочайшей Нашей Императорской милости, яко то саблию и шубою собольей, покрытою серебряною парчею, сего 1744 г. февраля 22 дня всемилостивейше пожаловали, повелели всем нашим подданным оного кумыцкого владельца Алиша Хамзина за нашего воеводу надлежащим образом признавать и почитать» [14, с. 75]. Указом Елизаветы Петровны от 13 сентября 1759 г. Алиш Хамзин был награжден чином бригадира: «Понеже верной наш подданной старшей кумыкской воевода Алиш Хамзин служит Нам великой государыне Нашему И.В. .должности верно и во всем том что к Нашей императорской службы касается. Нашей благоугодности оказывает надлежащее усердие того ради мы великая государыня Наше И.В. с показание нашего величайшего к нему Алишу Хамзину благоволение всемилостивейше пожаловали Его сего 1759 года июня 26 дня нашим бригадиром и кумыкским воеводою поведения всем нашим подданным онаго старшего кумыцкого владельца Алиша Хамзина да нашего бригадира и кумыкского воеводою надлежащим образом признавать и патент на противу же того уповаем что он Алиш Хамзин в сем ему от Нас всеми-лостивующую пожалованном бригадирском чине и достоинству кумыцкого воеводы на пред на нем великой государыни Нашему И.В. . он ныне и присягою своею подтвердил в за свидетельствование то мы сие за подписанием нашего канцлера дать и государственную нашу печатью укрепить повелели, что учинено в Санкт-Петербурге сентября 13 дня 1759 года» [18, л. 84 и 84 об.].
За верную службу России своей грамотой от 21 декабря 1743 г. императрица Елизавета Петровна утвердила Алибека Солтанмамутова старшим аксаев-ским князем: «Понеже верные наши подданные кумыкские аксайские владельцы Алибек Султанмамутов служит нам великой государыне нашему И.В. по его всеподданнейшей к нам великой государыне должности верно, и ныне. Мы великая государыня Наше И.В. за верную ево Алибека к нам великой государыне службу на сие всемилостивейшее соизволяем и повелеваем нашим верным подданным братьям его Кап-ланбеку и другим в том и в прочем по доверной Нашей Императорской милости принадлежит ему Алибеку яко старшему . отдавать надлежащее почтение . на противу того уповаем вам и тех удовольствовать справедливость что он Алибек и впредь нам великой государыне Нашему И.В. пор его всеподданнейшей к нам должности будет служить верно и прилежно и в том братьев его своих и подданных содержать непременно в засвидетельствование того сей Наш Императорской высочайшей указ дан за подписанием государственной нашей коллегии иностранных дел и государственную нашею печатью в Санкт Петербурге декабря двадцать первого дня 1743 года» [18, л. 131 об., 132].
О верности России засулакских владетелей и подвластного им населения свидетельствуют слова самого Надир-шаха, обращенные однажды к захваченным
в плен горским старшинам: «Бездельники вы, когда я к вам в Дагестанию прибуду, тогда вы мне верными себя показываете, почитаете меня хуже бабы, разве вы не видите андреевцев и аксаевцев, что живут они у российской Государыни в подданстве, однако верности своей не нарушают и почитают ее, а вам разве кроме моего владения разорить некого.» [19, л. 7374].
Подавляющее большинство жителей в Засулак-ской Кумыкии, князья и народ, готовы были с оружием в руках защищать свою свободу. Именно благодаря народной стойкости и помощи России персы вынуждены были ретироваться [5, с. 193].
Героическая борьба народов Дагестана и поддержка, оказанная им Россией, сокрушили экспансионистские планы Надир-шаха. Убедившись в бесперспективности борьбы с горцами, в феврале 1743 г. он позорно отступил из Дагестана.
В заключении, на основе вышеизложенного материала, можно сделать следующие выводы:
1. Возвращение Ирану Дагестана и Прикаспийских
областей по Гянджинскому трактату 1735 г. не означало потерю влияния России в регионе, которая по-прежнему оказывала экономическую помощь горцам в освободительной борьбе против владычества Надир-шаха.
2. Заметную роль в неудачах Надир-шаха в Дагестане сыграли владетели Засулакской Кумыкии.
3. Засулакские феодальные владетели, оставаясь верными подданными России, снабжали её информацией о продвижении врага, помогали с лошадьми и припасами русским курьерам, направляющимся в Иран, и т.д.
4. Российская империя, связанная с Ираном договором, зорко следя за действиями последнего, негласно поддерживала своих засулакских подданных политико-ипломатическими средствами. Так, в 1742 г., когда Надир-шах угрожал вторжением в Засулакскую Кумыкию, Россия приняла адекватные меры, которые не позволили Надир-шаху осуществить свои намерения.
Библиографический список
1. Абдусаламов М.-П.Б. Кумыкские феодальные владения в политической жизни Дагестана в первой половине XVIII века. Махачкала: «Народы Дагестана», 2008. 192 с.
2. Алиев Б.Г. Борьба народов Дагестана против иноземных завоевателей. (Источники, предания, легенды, героико-исторические песни). Махачкала: Изд-во ДНЦ РАН, 2002. 408 с.
3. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 77. Сношения России с Персией. Оп. 77/1. 1741 г. Д. 4; 1742 г. Д. 10.
4. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. В 3 ч. СПб.: Тип. Императорской академии наук, 1869. Ч. I. 548 с.
5. Гаджиев В.Г. Разгром Надир-шаха в Дагестане. Махачкала: Мининформпечать, 1996. 260 с.
6. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII в. / отв. ред. Н.В. Пигулевская. Л.: Изд-во ЛГУ, 1958. 389 с.
7. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. / отв. ред. акад. Б.Б. Пиотровский. М.: Наука, 1988. Т. I. 544 с.
8. Кишмишев С.Р. Походы Надир-шаха в Герат, Кандагар, Индию и события в Персии после его смерти. Тифлис: Тип. А.А. Михельсона, 1889. 296 с.
9. Магомедов Р.М. Даргинцы в дагестанском историческом процессе. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1999. Кн. II. 520 с.
10. Магомедов Р.М. История Дагестана. С древнейших времен до конца XIX в. Махачкала: Дагучпедгиз, 1968. 340 с.
11. Очерки истории Дагестана. Т. I. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1957. 392 с.
12. Потто В.А. Два века Терского Казачества (1577-1801). Владикавказ: Тип. Терского областного правления, 1912. Т. II. 247 с.
13. Рамазанов XX, Шихсаидов А.Р. Очерки истории Южного Дагестана: материалы к истории народов Дагестана с древнейших времен до начала XX века. Махачкала: Тип. ДагФАН СССР, 1964. 279 с.
14. Русско-дагестанские отношения в XVIII - начале XIX вв.: сб. документов / сост. В.Г. Гаджиев, Д.-М.С. Габиев, Н.А. Магомедов [и др.]. М.: Наука, 1988. 357 с.
15. Рукописный фонд Института истории, археологии и этнографии (РФ ИИАЭ) ДНЦ РАН. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1.
16. РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 340.
17. Сотавов Н.-П.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях (1725-1745 гг.) // Вопросы истории. 1989. С. 145-158.
18. Центральный государственный архив Республики Дагестан (ЦГАРД). Ф. 379. Кизлярский комендант. Оп. 1. Д. 17, 16, 25, 29, 59.
19. Центральный государственный военно-исторический архив (ЦГВИА). Ф. 20: Воинская экспедиция военной коллегии. Оп. 1/47. Ед. хр. 242.
20. Юдин П.Л. Россия и Персия в конце 1742 г. (Из писем переводчика Братищева князю А. Черкасскому) // Русский архив. 1899. № 3. С. 369-390.
