ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРАТЕГИИ И ТАКТИКА ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫХ И НАЦИОНАЛЬНЫХ КОМПАНИЙ: НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ

Тетерюк Алексей Сергеевич

А.С. Тетерюк

ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРАТЕГИИ И ТАКТИКА ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫХ И НАЦИОНАЛЬНЫХ КОМПАНИЙ: НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ *

Аннотация

сегодня важной составляющей эффективной коммуникации между государственными органами и бизнесом в России являются связи с государством или Government Relations. В условиях непростой социально-экономической и внешнеполитической среды, влияющей на ведение бизнеса, возрастает потребность в изучении способов построения цивилизованного диалога между государственными и негосударственными секторами с целью нахождения оптимальных способов представительства интересов коммерческих компаний в процессе обсуждения отраслевой повестки. В данный момент, в предметном поле изучения отношений бизнеса и государства наблюдается нехватка исследований, стремящихся синтезировать различные методологические принципы и эмпирический анализ конкретных отраслевых ситуаций, что позволило бы более детально изучить стратегические и тактические уровни политико-управленческого взаимодействия. Одним из перспективных направлений исследования, преодолевающим данное ограничение, может выступить концепция корпоративной политической деятельности (corporate political activity). Используя подходы из неоинституционализма, теории лоббизма, политологии и стратегического менеджмента, данная научная область стремится выявить причины и условия, влияющие на выбор и реализацию той или иной политической стратегии. В статье рассматриваются особенности стратегий взаимодействия российских и иностранных

A. Teteryuk

POLITICAL STRATEGIES AND TACTICS OF TRANSNATIONAL AND NATIONAL BUSINESS: SOME RESULTS AND POTENATIAL FIELDS OF RESEARCH

Abstract

today interaction with the state (Government Relations) has become an important component of an effective communication between state bodies and business in Russia. In the context of a difficult socioeconomic and foreign political environment affecting business, there is an increasing need to explore ways to build civilized dialogue between the state and non-state sectors to find optimal ways to represent the interests of commercial companies in the process of discussing the industrial agenda. At the moment, the field of study of relations between business and the state lacks research, which seek to merge various methodological principles with empirical analysis of specific cases, which would enable a more thorough analysis of the strategic and tactical levels of politico-managerial interaction. One of the perspective areas overcoming such a drawback is the concept of corporate political activity. Applying approach from neoinstitutionalism, theory of lobbyism political science and strategic management, this field of science attempts to reveal the reasons and conditions impacting the choice and implementation of a political strategy. The article analyzes particularities of strategies of interaction between Russian and foreign business-actors and Russian state bodies on the example of several industry's cases from the perspective of a corporate political activity. Based on works of experts in strategic political manage-

бизнес-акторов с государственными органами в России на примере нескольких отраслевых ситуаций сквозь призму корпоративной политической деятельности. Опираясь на труды экспертов в области политического менеджмента и GR, автор формулирует матрицу корпоративных политических стратегий, чтобы реконструировать выбранные отраслевые ситуации для изучения опыта продвижения и защиты интересов компаний в национально-государственных органах Российской Федерации и за рубежом. В рамках исследования выявляются некоторые факторы, лежащие в основе GR-деятельности ТНК и национального бизнеса, а также особенности осуществления GR-стратегий в условиях неблагоприятной внешней среды. Полученные в ходе исследования результаты свидетельствуют о потенциале использования предложенной типологии для преодоления существующего разрыва между накопленными теоретическими наработками в области связей с государством и прикладным эмпирическим материалом, что позволит предложить новые теоретико-методологические подходы для анализа и интерпретации специфики отношений бизнеса и государства в России.

ment, the author formulates the typology of corporate political strategies to reconstruct the selected cases to study the experience of promoting and protecting the interests of corporations in the national-state bodies of the Russian Federation and abroad. The study reveals some of the factors underlying the GR activities of TNCs and national business, as well as features of the implementation of GR strategies in an unfavorable political and economic environment. The results of the study demonstrate the potential of the proposed typology to bridge the existing gap between the accumulated theoretical experience in the field of government relations and empirical material, which will contribute to developing new theoretical and methodological approach for the analysis and interpretation of the specifics of relations between business and the state in Russia.

Ключевые слова:

GR-менеджмент, международный GR, связи с государством, политическая стратегия, корпоративная политическая активность, лоббизм, ТНК.

Key words:

GR-management, international GR, interaction with the state, political strategy, corporate political activity, lobbying, TNCs.

* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и АНО ЭИСИ, проект №19-011-32103 «Современные технологии политико-экономического влияния транснациональных и российских субъектов бизнеса на государственные отраслевые решения в России: возможности междисциплинарного анализа»

Менеджмент связей с государственными органами (GR-менеджмент) является функциональной составляющей процесса корпоративного управления коммерческой организации и, как и другие корпоративные функции (PR, IR, HR, BD) , направлена на поддержание общей системы жизнедеятельности бизнеса, как в стране происхождения, так и в принимающей стране (host country), если речь идет о международной корпорации. Однако, в отличие от вышеупомянутых структурных подразделений, GR-департамент ответственен за проектирование, планирование и осуществление комплекса связанных стратегических и тактических действий социально-политического характера

для оказания воздействия на политико-государственную среду фирмы, чтобы максимизировать экономическую выгоду неэкономическими способами. В условиях жесткой отраслевой конкуренции или неблагоприятной социально-экономической ситуации GR-менеджмент может усиливать рыночные позиции организации и улучшать её финансово-экономические показатели за счет извлечения дополнительных преимуществ политико-административными инструментами, которые, например, не могут быть обеспечены исключительно в рамках рыночных отношений. В этом случае релевантно говорить об извлечении политической ренты. Поэтому политический менеджмент внешней среды может рассматриваться в качестве важного элемента общей стратегии компании, поддерживающий деятельность бизнеса на сложных и не всегда понятных для корпорации зарубежных рынках, на которых встречается так называемый «институциональный вакуум», то есть отсутствие эффективных институтов госрегулирования [32].

В специализированных исследованиях неоднократно описывалась эволюция сферы Government Relations и обсуждались причины становления этой дисциплины в России, а также особенности данной сферы деятельности [4; 15]. Вместе с тем, несмотря на достаточно подробно изученные концептуально-теоретические вопросы взаимодействия бизнеса и государства, стоит отметить, что изучению более прикладных аспектов лоббизма (GR-стратегии и тактике), осуществляемых глобальным бизнесом в России и национальным бизнесом за рубежом, уделяется недостаточно внимания.

С научной точки зрения ситуация осложняется тем, что в таком контексте речь идет не столько об анализе самого явления международного или национального лоббизма, когда некие «внешние» интернациональные государственные или негосударственные акторы пытаются влиять на многочисленные институты международного публичного управления (вроде ВТО, ЕАЭС, ООН, НАТО или даже отдельно взятой страны вроде США) для продвижения своей повестки, сколько о вполне предметных действиях стратегического и тактического характера коммерческих субъектов лоббирования в публичных институтах страны присутствия. Это означает, что среди значительного числа действующих субъектов коммерческих отношений требуется вычленять из расплывчатой и всеобъемлющей категории «бизнес» конкретные компании и корпорации (из сектора фармацевтики, IT, металлургии, автопрома и проч.) и рассматривать их лоббистские усилия по продвижению не только общекорпоративной стратегии в глобальном или макрорегиональ-

ном разрезе , но и отраслевой повестки для специфического странового рынка. Вместе с тем, учет самой характеристики крупной компании как субъекта GR, производственные мощности которой разбросаны по регионам одной стороны или ряду стран, а процесс корпоративного управления требует многочисленных согласований на разных уровнях, формирует, как минимум, трехуровневую специфику политико-управленческого взаимодействия, которую надо учитывать: международный уровень (штаб-квартира, откуда принимаются ключевые решения и формулируется общая корпоративная стратегия), макро-региональный (влияние на национальные госинституты, столкновение с национальным законодательством страны присутствия) и отраслевой (конкретные компании, действующие в рамках индустрий и влияющие на определенное госрешение) уровни.

Сложность подобной «стыковой» области обуславливает актуальность в подробном изучении процессов разработки, планирования и осуществления GR-воздействия ТНК и крупными национальными компаниями на государственные органы власти в тесной взаимосвязи стратегического и тактического уровней, что не всегда находит свое отражение в современных отечественных и даже зарубежных исследованиях, что приводит к определенным теоретическим и эмпирическим пробелам.

Говоря об отечественных эмпирических исследованиях транснационального лоббизма, в которых предпринимались бы попытки выявить механизмы взаимодействия иностранного бизнеса с национальными государственными органами, то здесь в данный момент наблюдается определенный дефицит. Одна из ключевых черт изучения специфики GR-деятельности заключается в необходимости проведения отраслевых исследований. Учитывая индустриальную направленность GR, без подобных исследований концептуализация связей с государством представляется едва ли возможной. Тут имеются в виду как отраслевые глобальные рынки и экономические отрасли транснационального бизнеса (transnational business industries), так и отраслевые сферы госрегулирования экономики (public policy areas). За последние годы можно выделить всего несколько исследований и аналитических статей, рассматривающих возможности влияния иностранного бизнеса на госорганы в России. Это исследование К.В. Крюковой о лоббистской деятельности ТНК в РФ, в котором рассматриваются сущностная характеристика транснациональных организаций как объекта политологического анализа и некоторые формы представительства коммерческих интересов в националь-

ных институтах власти [9]. Как следствие, автор частично отвечает на вопрос «как компании осуществляют GR-воздействие?», однако изучение форм продвижения интересов ограничивается их кратким обзором с минимальной привязкой к отдельным лоббистским зарисовкам вроде ситуаций с компаниями «Philips Morris» или «IKEA». Более предметным представляется работа Д.С. Белова по проблематике политических рисков лоббирования корпораций в РФ [2]. В своей работе автор уделяет значительное внимание рассмотрению ситуации продвижения корпоративных интересов в российских госорганах в ходе кризиса 2008-2009 гг. международной по своему характеру, но отечественной по происхождению компании «Русал». Данное исследование, во многом уже отраслевое, более соответствует структуре аналитического кейс-стади.

Достаточно известные в научно-экспертной среде отечественные монографии по общим принципам лоббирования и GR-менеджмента (труды Л.В. Сморгунова, И.Е. Минтусова, П.А. Толстых) подробно описывают концептуальный аспект GR-менеджмента, но незначительно фокусируются на анализе собственно отраслевых проявлений GR-деятельности (специфика построения стратегии и тактики лоббирования). Приведенные примеры из практики продвижения интересов национальными компаниями в учебнике П.А. Толстых или международными корпорациями в России и за рубежом в работе И.Е. Минтусова в формате отдельных «кейс-стади» достаточно емко описывают ситуаций воздействия частного сектора на политико-управленческий процессы в иностранных государствах [11; 14]. Но всё же, это скорее больше небольшие аналитические выжимки того, как некоторые фирмы продвигали свои интересы за рубежом и в России.

Другие аналитические изыскания по международному лоббизму, например, Р. Абдулмазитова, С. Костяева, П. Каневского и др. пока что предлагают в основном «моноаспектный» (и нередко, достаточно дескриптивный и фрагментарный) материал, с «узкопредметных» позиций и интересов отдельных социально-гуманитарных дисциплин: страновой истории, международных отношений, региональной экономики, политологии, этносоциологии, и пр.) [1; 6; 8; 16]. При этом, данные работы также упускают из виду необходимость в отраслевых кейс-стади лоббистских кампаний, ведь именно на их основании становится возможным формирование неких общих выводов и закономерностей об особенностях осуществления взаимодействия бизнеса и государства как в рамках секторов экономики, так и в кросс-секторальном

срезе. В результате, на данный момент, наблюдается определённый разрыв между разработанным теоретическим материалом и эмпирическим описанием конкретных казусов (в силу нехватки данных) в области транснационального лоббирования, что не позволяет произвести, в полной мере, теоретическое обобщение описанного практического опыта.

Еще одна важная предпосылка актуальности анализа проблематики связана с методологической спецификой проведения исследований в данной «стыковой» области. В современной профессиональной литературе, посвященной социально-политической активности ТНК, как т.н. «нетрадиционных» акторов международных отношений (МО) постепенно складывается новая и особая междисциплинарная область - «Международные публичные взаимосвязи» (International Public Affairs) [28]. В данной пограничной зоне предпринимаются попытки исследовать указанные феномены международного лоббизма и GR в отдельных дисциплинарных рамках - этносоциоло-гии [10], мировой экономики и политики, стратегического менеджмента международных компаний [7], теории международных отношений, общей политологии, теории сетевой коммуникации [5; 12; 13], что обусловлено, в том числе, коммуникативным характером ведения GR-деятельности.

В некоторой степени преодолеть данное препятствие удалось такой концепции как «корпоративная политическая деятельность» (corporate political activity, CPA), которая обобщенно определяется как «стремление компании оказать влияние на формирование политического курса» (политики правительства) [30, с. 837]. Данное направление является малоизученным в российской политической науке, но активно развивается за рубежом с 1970-80х гг. Отличительная особенность CPA состоит в том, что она позволяет погрузить узкоспециализированную дисциплину GR-менеджмента в более широкий исследовательский контекст, охватывающий многочисленные труды в области менеджмента международных организаций и их стратегий на внешних рынках, государственно-политического устройства стран, влияния ресурсов компании и внешней среды на её экономическую деятельность.

Менеджериальный аспект в изучении CPA рассматривает организационно-управленческие основы политической деятельности внутри международной и крупной национальной фирмы. Сформированность GR-департамента в структуре компании и наличие в руководстве топ-менеджера, ответственного за политическую деятельность, позволяет лучше инкорпорировать нерыночные инструменты в бизнес-стратегию фирмы для

усиления конкурентных преимуществ. Особых результатов здесь добился Д. Бэрон, развивающий концепцию «интегрированной корпоративной стратегии» [19, с. 5]. Набирают актуальность также работы, посвященные взаимосвязи между отношением руководства к внешним стейкхолдерами и GR-функции и формированием политических стратегий [24], и трансграничным особенностям построения GR-стратегий [34].

Исследования государственного устройства стран, в которых субъекты бизнеса ведут свою деятельность, фокусируются на политической среде GR-работы, то есть на анализе системы формальных правил и норм, закрепленных в политической, правовой и экономической сферах, которые, в свою очередь, регулируются государственными органами той или иной [21]. В этом случае связи с государством нередко выступают как инструмент снижения политических рисков, от которых зависит текущий и будущий бизнес корпорации.

Политические и экономические ресурсы организации являются центральной темой исследований по теории ресурсной зависимости (ТРЗ), которая подразумевает, что имидж и размер фирмы, наличие корпоративных лоббистов, неформальных отношений со стейкхолдерами являются условиями, обеспечивающие дополнительные экономические преимущества [22]. Другими словами, обладая набором некоторых ресурсов, GR-менеджеры получают возможность создавать те или иных технологии воздействия и находить точки доступа к нужным официальным представителям власти. Изучение CPA с позиции ТРЗ является весьма распространенным направлением, однако такие исследования не позволяют объяснить общественную природу политических ресурсов и то, как они могут быть объединены различными способами, чтобы обеспечить компании конкурентное преимущество. Следовательно, наличие и функциональное использование политических ресурсов зависит от более фундаментальных принципов политико-управленческого взаимодействия, что находит отражение в рассмотрении CPA в контексте не-оинституционализма.

Институциональные подходы к CPA и лоббизму позволяют взглянуть на то, в какой степени компании - и, соответственно, их политическая деятельность - интегрированы или взаимодействуют с локальной средой целевых рынков. Внешняя среда включает не только формально-правовые нормы и правила, но и местную культуру, этику, социальную стратификацию, историю. Среда воздействует на чуждые ей экономические субъекты, побуждая

их походить друг на друга путем использования логики изоморфизма [23]. Экосистема компании, включающая ее внутреннюю структуру, производственные и управленческие процессы, использует изоморфные стратегии в ответ на общее институциональное давление. Институциональная теория в контексте анализа корпоративной GR-деятельности, позволяет дополнительно обосновать то, как различные политические, социальные и экономические механизмы влияют на отношения между фирмой и национальной системой госорганов. Кроме того, на уровне фирмы институциональная теория может быть увязана с ТРЗ, тем самым соединив макроуровень, то есть реакцию на изменения и эволюцию институтов регулирования внешней среды на стратегическом уровне, и микросреду, подразумевающую действия конкретных GR-подразделений по использованию политических ресурсов для реализации нерыночных стратегий. Это особенно важно в развивающихся странах, где формальные институты находятся в процессе становления и не всегда эффективно работают, что актуализирует учет неформальных правил, норм и принципов.

Анализ условий внешней среды, оказывающих систематическое давление на компанию, выражающихся в различных формах, от официальных требований ведомств, положений принятой госполитики до медийных запросов, и алгоритма GR-кампании, позволяет выявить ту самую увязку внешних по отношению к компаниям институтам с внутренне корпоративными правилами и нормами поведения. Использование GR-департамента становится, с одной стороны, релевантной этой среде, технологической и формализованной, формой ответа корпорации на внешне воздействие, идущее от организационного поля, его публично-государственной части. Как PR отвечает за взаимодействие с потребителями-гражданами, так и GR логически утверждается в качестве адекватного средства коммуникации с другим типом аудитории - чиновниками. А с другой, наличие GR-департамента внутри корпорации является формой проявления её же организационной культуры [31]. Иными словами, это говорит о глубоком осмыслении роли государства в обеспечении условий существования бизнеса, результатом чего стало четкое понимание, что эффективно вести диалог с госорганами можно, поняв их логику, говоря с ними «на одном языке» и играя с ними «по единым правилам», что и делает GR-функция. На этом стыке, по мнению, А. Хоффмана «закладывается фундаментальная взаимосвязь между институциональными и культурными формами» [31, с. 137]. Структуры аналогичные GR-

департаментам интерпретируют внешние запросы среды в понятные бизнесу категории прибыли и издержек. В то же время, они преобразовывают внутренние нормативные системы компании, определяющие её цели (извлечение выгоды, реализация собственных интересов) в адекватные для внешнего окружения сигналы и действия, удовлетворяющие разделяемым в обществе (или отрасли) ценностям и нормам (то есть пониманию того, как надлежит достигать этих целей).

Принимая решение о лоббировании своих интересов, компании необходимо определиться с мотивом (стратегической концепцией) последующей политической деятельности: направлена ли она на создание ценности (value creation) или ее удержание / сохранение (value maintenance). Ценность в данном контексте понимается как экономическая рента (доход), получаемая фирмой от использования внутренних ресурсов или их комбинаций, что позволяет реализовать возможности во внешней среды или нейтрализовать угрозы, исходящие из этой среды [18]. Эксперты в области стратегического политического управления, К. Оливер и И. Хольцайнер, отмечают, что первая опция предполагает «создание или переформатирование активов и компетенций фирмы таким образом, что это приводит к появлению новых (уникальных) источников получения дополнительной ренты». Второй вариант связан «с сохранением текущих активов и ресурсов, составляющих фундамент основной бизнес-деятельности» [34, с. 498]. Компания следует одной из представленных альтернатив для получения или удержания конкурентных преимуществ. Этот процесс, параллельный и аналогичный стратегическому управлению предприятия, предполагает поиск способов создания и предложения услуг и продуктов для потребителя, которыми может выступать государство (например, в случае продажи лекарственных препаратов или медицинских изделий), или обычные граждане, которые, тем не менее, потребляют продукцию компании в контексте принятых государством правил (программное обеспечение, алкогольная продукция).

Подобная дилемма проявляет себя в лоббистской (GR) работе, когда корпорации необходимо повлиять на внедрение некой регуляторной нормы или принятие политико-управленческого решения, увеличивающего благосостояние, или, наоборот, не допустить изменения сложившегося порядка. Например, фармацевтическая компания «Нацимбио» неоднократно становилась единственным поставщиком вакцин для национального календаря прививок, в том числе, за счет политических связей руководства с государст-

венными стейкхолдерами. В другом случае иностранные фармкомпании выступали против введения антирыночного, с их точки зрения, механизма принудительного лицензирования, апеллируя к представителям правительства.

Создание и сохранение ценности являются драйверами политических действий компании. Этот взгляд совпадает с различением стимулов стратегического действия Б. Байсингера [20].

Ресурсно-ориентированный взгляд на политическую деятельность предполагает, что основа GR-стратегии заложена в соотношении риск-действие. Это означает, с одной стороны, принятия решения о том, необходимо ли создать или удержать ценность, с другой стороны, определиться с тем, что для этого необходимо сделать - влиять на публично-государственную политику или соответствовать принятым в отрасли «правилам игры», что может повлечь те или иные риски. Выбор подобного мотива-цели запускает разработку дизайна GR-стратегии и подбор соответствующей комбинации технологий лоббирования (GR-тактики). Это требует от компании умения выделить, организовать и использовать свои уникальные ресурсы и компетенции для поддержки своих политических устремлений. Такие ресурсы и компетенции включают как материальные составляющие (производственные мощности, финансы, продукты и услуги, персонал), так и нематериальные (корпоративную культуру, знания, информацию, управленческие навыки руководства). Указанные активы составляют потенциал или возможности фирмы (capabilities) и лежат в основе действий, посредством которых она влияет или адаптируется к политической среде для генерирования дополнительной ценности или защиты от потери ценных активов [34, с. 497].

Сторонники теории ресурсной зависимости отмечают, что отличия в показателях деятельности фирмы есть результат не только осуществления внешних действий, но следствие внутренней конфигурации располагаемых ресурсов и наличия определенных процессов и процедур по их использованию. Однако компании не стоят на месте и, подобного живому организму, находятся в постоянном развитии. К тому же на эволюцию организаций воздействует меняющаяся внешняя среда, побуждая их адаптироваться. Следовательно, для компании важно не только обладать ресурсами, но и быть готовой их развивать, видоизменять, переориентировать, чтобы наиболее эффективным образом соотносить свою внутреннюю структуру с требованиями внешней среды. Таким образом, правильнее говорить о динамических возможностях (dynamic capabilities) организации, позволяющих добиваться кон-

курентных преимуществ не только за счет имитации, но и путем активного влияния на внешнее окружение.

На данный момент, в исследованиях, в первую очередь, зарубежных, недостаточно внимания уделяется вопросам стратегического менеджмента политической среды фирмы, а также результатам, к которым приводит выбор компанией того или иного политического поведения [29]. Некоторые авторы стремятся рассуждать о типах политического поведения всей отрасли, в то же время, как отмечает К. Гетц, «упуская анализ более конкретных ситуаций проявления корпоративных политических стратегий внутри отрасли, на уровне компаний, которые могли бы быть обобщены на определенном количестве политико-управленческих ситуаций» [27, с. 245]. Такая типоло-гизация предоставила бы дополнительные возможности для анализа проводимых GR-стратегий отдельными компаниями. В данном исследовании, на примере действующих корпораций из нескольких отраслей, рассматривается эвристический потенциал предложенной типологии политических стратегий, разработанной на основе работ К. Оливера и И. Хольцайнера, а также Э. Хитт, Г. Каима и Д. Шулера.

Сторонники ресурсно-ориентированного подхода рассматривают стратегию как набор возможностей для создания ценности и использования динамического потенциала для достижения конкурентного преимущества. Когда фирмы мотивированы создавать или удерживать выгоду в политических условиях, существует два способа, с помощью которых они могут это сделать: путем активного влияния на свою политическую среду или, если оказание влияния невозможно или нежелательно, за счет соответствия (следования) государственной политике или правилам регулирования с намерением извлечь как можно большую пользу из такой модели поведения. Таким образом, данный подход предполагает, что политическая стратегия компании, вероятно, будет основываться как на ее отношении к ценности (сохранять или создавать), так и на ее стратегической ориентации (оказывать влияние на государственную политику или следовать установленным правилам). Политические стратегии соответствия (комплаентности) определяются в настоящем исследовании как меры, принимаемые на корпоративном уровне в соответствии с политическими или регуляторными требованиями и ожиданиями государственных органов для сохранения или создания ценности путем прогнозирования или адаптации к государственной политике. Стратегии политического влияния представляют собой действия, предпринимаемые

компанией с целью мобилизации поддержки своих интересов, используя внешние условия и окружение.

Используя в качестве базовых параметров «отношение к ценности» и «стратегическая ориентация», становится возможным построить матрицу размерностью 2х2, включающую четыре типа возможных политстратегий фирмы (реактивная, упреждающая, защитная, проактивная). В отличие от распространенного деления GR-стратегий на «проактивные» и «реактивные», приведенная типология позволяет охватить большее количество случаев проявления политической деятельности компаний и, тем самым, потенциально более точно охарактеризовать эти проявления.

Таблица 1. Типология политических стратегий.

Отношение к ценности

Сохранение ценности Создание ценности

Стратегическая ориентация Адаптация (соответствие) Реактивная стратегия Суть: предпринять действия, чтобы обеспечить эффективное соответствие внутрикорпоративным процессам внешним требованиям. Средства реализации: внутренние ресурсы организации Упреждающая стратегия Стратегии: предпринять действия, чтобы получить «преимущество первого хода» путем опережения или предвидения потенциальных изменений в будущем. Средства реализации: внутренние ресурсы организации

Влияние Защитная стратегия Суть: обеспечить сохранение «статуса-кво», предпринять действия, чтобы блокировать негативное решение Средства реализации: внешние возможности среды и ресурсы стейкхолдеров Проактивная стратегия Суть: предпринять действия, чтобы запустить и контролировать процесс принятия нужного решения; перехватить отраслевую повестку, задать правила прохождения и принятия решения. Средства реализации: внешние возможности среды и ресурсы стейкхолдеров.

В рамках предложенной матрицы важно выделить специфику средств реализации GR-стратегий, характерных для той или иной стратегии. Для стратегий адаптации опора на собственные ресурсы, материальные и нематериальные, означает приоритезацию работы с внутренними процессами и структурой при столкновении с внешним давлением среды или проектировании способов воздействия на нее. Это может воплощаться во внедрении новых бизнес-процессов и технологий, стандартов и правил, удовлетворяющих требования отраслевого регулирования. Или же, возможно акцентирование и аллокация ресурсов лишь для тех процессов и функций, которые усиливают аналитические и прогностические способности, что делает возможным предвосхищение новых трендов в регулировании. В свою очередь, стратегии влияния задействуют окружение фирмы и учитывают воздействие внешних факторов для создания условий осуществления лоббистских акций. Как следует из работ неоинституционалистов, итогом воплощения таких стратегий может стать как улучшение экономического положения организации, но также укрепление лидерских позиций в отрасли, реализация бизнес-проекта, повышение доверия со стороны стейкхолдеров и достижение легитимности в глазах регулятора [17; 36; 30].

После формирования матрицы политических стратегий ее аналитический потенциал апробируется на некоторых политико-управленческих ситуациях продвижения интересов транснациональными корпорациями. В связи с этим, закономерен вопрос, какие компании целесообразно отобрать для анализа. Из проанализированной литературы следует, что компании прибегают к механизму GR, когда соответствуют ряду характеристик: являются крупными, социально значимыми для населения, действуют в высоко регулируемых отраслях, зависимы от политической конъюнктуры и рассматривают действия политических акторов как существенные для ведения бизнеса. Кроме того, компании склонны вовлекаться в публично-государственную политику, если действуют в так называемых «концентрированных» отраслях, включающих небольшое количество крупных игроков, что снижает риски возникновения «проблемы безбилетника» (free riding). Подобные параметры обусловили выбор четырех международных компаний (три иностранные и одна российская) для последующего соотнесения с выбранной типологией.

Упреждающая стратегия (anticipatory strategy) подразумевает прогнозирование и выявление тенденций к будущим колебаниям в публично-государственной политике для более точной адаптации к возникающим фак-

торам и вызовам. Данный тип стратегии ориентирован на предвосхищение регуляторных инициатив, политических тенденций и действий государственных органов. Комбинируя внутренние и внешние ресурсы и инструменты для усиления аналитических и мониторинговых способностей, компания получает возможность своевременно аккумулировать и обрабатывать информацию для принятия ключевых решений о проведении лоббистских акций. Знание о потенциальных изменениях в законодательстве и моменте их появления позволяет лучше подготовиться, заблаговременно внедрив инновационные практики, и получить преимущество «первого хода» в случае внезапного принятия нового регулирования, в то время как конкуренты окажутся неготовыми к нововведениям и буду вынуждены потратить время и средства для адаптации.

Примером такого подхода может быть ситуация с международной табачной компанией Philipp Morris International (PMI), одной из первых предложившей в 2015 году российскому рынку альтернативные средства доставки никотина (АСДН), обосновывая это заботой о здоровье потребителя с одной стороны, и предоставлением ему права выбора - с другой. Предложенная никотиносодержащая продукция нового поколения могла стать востребованным рыночным сегментом, способным серьезно изменить табачную отрасль в ближайшее десятилетие [3]. Несмотря на ужесточающийся с 2008 г. государственный контроль за табачной отраслью, на тот момент действующее законодательство еще не регулировало обращение такой категории как АСДН. В то же время, по данным анализа консалтинговой компании Euromonitor International, российский рынок инновационных никотиносо-держащих продуктов с 2018 по 2023 гг. увеличится до $3,7 млрд долл., что делало его самым быстрорастущим сегментом российского табачного рынка.

Для уменьшения риска распространения регулирования на данный тип продукции компания предложила разработать отдельные специфические нормы регулирования рынка АСДН. Совместно с профильными ведомствами был разработан соответствующий проект федерального закона (ФЗ), внесенный Минпромторгом в январе 2018 года. Закон фактически копировал действующий Федеральный закон от 2013 года №15-ФЗ, но при этом, ряд ограничений, действующих в отношении обычных сигарет (например, запрет использования в местах общественного питания) был исключен из проекта ФЗ об АСДН, что предоставляло табачным компаниям больше маневра для продажи и оборота данного типа продукции. Тем самым, производитель хо-

тел вывести АСДН из-под действия табачного законодательства, сразу предложив свои нормы регулирования. Против законопроекта выступил Минздрав РФ, но в апреле 2018 года замглавы Минпромторга В. Евтухов заявлял об устранении разногласий по законопроекту. Тем не менее, со сменой курирующего вице-премьера Минздрав отозвал положительный отзыв о законопроекте, и от идеи создания отдельного закона по регулированию АСДН отказались.

Оборонительная стратегия (defensive strategy). Когда политические изменения воспринимаются как угроза, накладывающая институциональные ограничения на возможности сохранить конкурентные преимущества, компания предпринимает активные действия для защиты своих активов. Фирмы могут не желать или быть не готовыми принять новое регулирование в качестве ориентира для соответствующего поведения и, тем самым, пытаются закрепить действующие правила, поскольку они являются уже рутинизиро-ванными и предсказуемыми, или потому что текущие активы и компетенции, находящиеся под угрозой, расцениваются как редкие и являются ценным источником нынешнего конкурентного преимущества. Направленность оборонительных политических стратегий заключается в активном сопротивлении нововведениям путем воздействия на лица, ответственные за разработку отраслевой госполитики, или на тех, кто может прямо или опосредованно убедить ключевых стейкхолдеров в необходимости сохранения действующих правил («статуса-кво») [37]. В таком случае компания использует динамический потенциал не для изменения конфигурации внутренних процессов или усиления аналитических возможностей, но для активизации наработанных связей с госорганами и/или задействования сетевых контактов для взаимодействия с тем, кто может оказать влияние на центры принятия решений для защиты интересов организации. Можно предположить, что оборонительные стратегии будут более распространены в тех сферах, где издержки выхода из отрасли превышают издержки от работы на рынке даже в условиях ухудшающейся внешней среды. Иными словами, где прекращение работы является более невыгодным, поскольку освободившаяся ниша будет оперативно занята отечественными или другими конкурентами. К таким сфера можно отнести медицинскую, химическую и автомобильную промышленность, а также информационные технологии.

В качестве примера можно рассмотреть ситуацию, произошедшую в фармацевтическом секторе в январе 2013 года, когда Министерство здраво-

охранения России подготовило проект Федерального закона (ПФЗ) от 21 января 2013 года «О внесении изменения в Федеральный закон №-61 «Об обращении лекарственных средств». Принятие ПФЗ с предложенными поправками несло в себе угрозу для представителей инновационной зарубежной фармацевтической промышленности, ведущих деятельность в России. Ключевой проблемой было положение, предложенное ФАС, разрешающее замену оригинальных зарубежных лекарственных препаратов отечественными аналогами, что привело бы к сокращению доли иностранных компаний на рынке и снижению объемов реализации продукции. По мнению начальника управления контроля социальной сферы и торговли ФАС России Т. Нижего-родцева, взаимозаменяемость лекарственных препаратов важна для развития конкуренции, и в других странах подобная практика уже позволяет заменять дорогие импортные лекарства дешевыми аналогами.

Учитывая серьезность потенциальных законодательных изменений и готовность коалиции поддержки продавить данную поправку, фармацевтические ТНК приняли решение в пользу оборонительного типа стратегии: акцент на использование внешних возможностей и ресурсов для блокирования изменений в ПФЗ. Компании выбирали коллективный тип лоббирования посредством деловых ассоциаций 1пр1гагта и А1РМ. Ассоциации стали площадками, объединяющими ресурсы нескольких иностранных ТНК, и выступили в качестве посреднических структур, позволяющих корпорациям, в неблагоприятных условиях, установить взаимодействие с целым рядом государственных органов и экспертных организаций, которые придерживались менее жесткой нежели ФАС позиции. Целью коалиции противодействия стала переформулировка» негативных положений законопроекта.

Благодаря задействованию ассоциации, корпорациям удалось провести активную вЯ-кампанию сразу по нескольким направлениям: проведение экспертизы ПФЗ с целью выработки аргументов «против» для последующего представления в целевых органах власти (Минэконом, Минздрав, ФАС); взаимодействие с экспертным и научным сообществом ; участие в экспертных советах при органах власти и профильных форумах для освещения данной проблематики и привлечения к ней внимания чиновников; прямые встречи руководства ассоциации с представителями власти различных уровней . Это позволило внести ряд изменений в законопроект, включая утверждение ряда критериев взаимозаменяемости биологических препаратов, что было выгодно для иностранной фармацевтики. В результате, из принятого

закона было изъято положение об автоматической взаимозаменяемости лекарственных препаратов, что расценивалось как наибольшая угроза.

Проактивная стратегия (proactive strategy) нацелена на активное влияние на курс разработки отраслевой госполитики. Институциональная теория предполагает, что власть концентрируется у тех организаций, которые обладают наибольшим потенциалом для формирования и манипулирования основополагающими ценностями в отрасли, которым следуют основные игроки, и убеждения ключевых стейкхолдеров, регулирующих эту отрасль. Динамические возможности оказывать институциональное влияние обуславливаются способностью формировать нормы, стандарты и убеждения отрасли или переоценивать общественное представление о социальной приемлемости той или иной практики. Способность фирмы оказывать институциональное влияние критически зависит от ее социальной легитимности. Как утверждает М. Сачман, легитимность может позволить фирмам манипулировать средой и «активно распространять новые интерпретации социальной реальности» [39]. Фирмы, способные присваивать или формировать институциональную основу отрасли, могут получить более благоприятные решения или мнения. Успех этой стратегии объясняется тем, что фирма способна убедить представителей госучреждений в том, что ее интересы и сопутствующая деятельность наилучшим образом соответствуют стандартам и ожиданиям государственной политики.

Подобную GR-кампанию можно было наблюдать в период 2014-2017 гг. в рамках продвижения рядом транснациональных фармацевтических корпораций идеи о внедрении альтернативных моделей закупок лекарственных средств. Введение санкций в отношении России и падение нефтяных котировок в 2014-2015 гг. резко осложнили экономическую ситуацию. Государственный бюджет оказался под давлением, возникли риски сокращения финансирования отдельных секторов, включая здравоохранение. Такая ситуация стимулировала отраслевое сообщество предлагать свои идеи по смягчению последствий экономических шоков. В указанный период фирмами было предложено новаторское решение в области повышения эффективности управления бюджетом здравоохранения в РФ - внедрение новых способов закупки лекарственных препаратов на основе разделения рисков (risk-sharing). Подобная модель хорошо известна в западных странах, например, в США, Италии и Германии. Накопленный опыт реализации соглашений по разделению рисков доказывает их эффективность применительно к закупке ле-

карств, что позволяет оптимизировать нагрузку на государственный бюджет. Облегченные механизмы закупки лекарств ускоряют их доступ на рынок и, с одной стороны, расширяют возможности пациентов получать новые терапии [27]. С другой, они создают конкурентные преимущества для тех компаний, которые смогли заключить такие соглашения, доказав эффективность своих препаратов в лечении конкретных заболеваний. До начала GR-кампании подобные механизмы закупок не применялись в Российской Федерации. В силу этого, ряд ТНК заручились поддержкой представителей органов исполнительной власти на правительственном уровне (на уровне первого заместителя председателя правительства) для получения возможности официально регламентировать порядок внедрения таких моделей, в форме правительственного постановления, что позволило бы избежать длительных согласований в законодательных органах. Подобное поручение на проведение пилотных проектов по внедрению риск-шеринга было получено в конце 2016 года.

В случаях, когда усиление внешнего воздействия становится неизбежным или же оно наступает в виде возросшего административного давления или принятого закона, компании могут использовать реактивные стратегии (reactive strategies) для защиты и сохранения ценности своих активов. Для этого они направляют лоббистские усилия на получение максимальной отдачи от реагирования на внешнее воздействие путем согласования своих внутренних процессов с требованиями государственной политики. Выбор такой стратегии может быть обусловлен тем обстоятельством, что затраты на обеспечение соответствия нормативным требованиям являются не столь существенными, как возможная потеря или обесценивание ключевых активов в случае несоответствия ожиданиям стейкхолдеров или нарушения правил регулирования. Результативность же реактивных действий зависит от гибкой структуры управления и скорости принятия управленческих решений, направленных на реорганизацию технологических или бизнес-процессов компании таким образом, чтобы они удовлетворяли новым требованиям.

Примером применения такой стратегии являются действия менеджмента «Русал» по выводу компании из-под американских санкций. В апреле 2018 года корпорация попала в санкционный список, означающий заморозку активов на территории США, и запрет для американских граждан на любой бизнес с этой организацией. Американский рынок является для «Русала» вторым по значимости (поставки в 2018 году алюминия превысили 700 млн долл.) и его фактическая потеря наносит серьезный ущерб всей деятельно-

сти отечественной ТНК. Для преодоления давления со стороны Управления по контролю за иностранными инвестициями (OFAC) «Русал» пошел на беспрецедентный шаг, изменив внутреннюю структуру управления. Среди принятых мер можно выделить снижение доли О. Дерипаски в управляющей компании Еп+ до 44,95%, а также обновление советов директоров в Еп+ и компании «Русал» за счет назначения независимых кандидатов, часть из которых будут гражданами США и Великобритании, то есть, по сути, согласованными с OFAC представителями. Сам О. Дерипаска остался под персональными рестрикциями, однако в результате реализации этих шагов, в январе 2019 года Минфин США снял санкции с трех подконтрольных бизнесмену компаний, а именно иС Rusal, Еп+ и «Евросибэнерго», которые продолжили работу на американском рынке.

В отличие от политических стратегий, выявление ясной градации политической тактики (GR-технологий) представляется более сложной задачей, требующей, в том числе, глубинных и полуструктурированных интервью с представителями отрасли. Вместе с тем предварительный анализ рассмотренных ситуаций позволяет выделить некоторые формы и методы GR-воздействия, которые могли быть использованы компаниями:

Табл. 2. Типология политической тактики компаний

Стратегия Тактика

Реактивная Внутренний аудит компании, для понимания возможностей адаптации к принятым положениям закона Проактивное предоставление экспертизы, доказывающей возможности компании адаптироваться к принятой госполитике Поддержка ЦПР и ЛПР, ответственных за принятие госполитики, в случаях, если конкуренты выступали против Регулярное взаимодействие с ЛПР для понимания особенностей реализации принятой госполитики Консультирование с экспертами и отраслевыми ассоциациями для понимания последствий принятого решения и поиска возможностей минимизации издержек

Уп режда ющая Мониторинг изменений локальной внешней среды Проактивная подготовка экспертно-аналитических материалов в рамках предоставления альтернативного проекта решения Мониторинг регуляторных тенденций в отрасли в других странах, мнение которых учитывает целевая страна присутствия Анализ позиций и заявлений ЛПР в рамках определенного периода, изучение смены риторики основных стейкхолдеров Проведение внутреннего аудита возможностей для адаптации к потенциальным изменениям, анализ возможных

издержек и преимуществ Коммуникация в рабочем порядке с ЛПР, для понимания перспектив изменения регуляторики.

Оборонительная Задействование формальных и неформальных межличностных связей для нейтрализации инициативы Активное привлечение смежных ведомств и служб, частично регулирующих отрасль, для продвижения альтернативной позиции Создание коалиции противодействия для блокирования инициативы через субъекты коллективного лоббирования Поиск поддержки у других отраслевых игроков, которые также могут пострадать Предоставление экспертизы с обоснованием негативных последствий принятого решения Применение инструментов медиарилейшнз, для привлечения внимания общественности

Проактивная Активная коммуникация с целевыми ЛПР для аргументирования предложений компании Анализ эффективности отраслевых институтов и поиск механизмов их улучшения с опорой на международную экспертизу Предоставление экспертизы и дорожной карты по безопасному внесению изменений в законодательство, с учетом позиции компании Инициирование отраслевых и экспертных дискуссий по необходимости обновления или улучшения отраслевого законодательства с предложением собственных инициатив Инициирование внесения поправок или предложений через третьи стороны (консультантов, представителей гражданского общества)

Как следует из проведенного анализа, предложенная матрица типологий корпоративных политических стратегий обладает определенным эвристическим потенциалом и может быть применена для изучения лоббистских действий на стратегическом уровне российских и зарубежных компаний из разных промышленных секторов, в условиях различных политико-управленческих ситуаций. Динамические возможности компании, то есть способности аккумулировать или организовать эффективное использование внутренних и внешних доступных ресурсов, позволяет предпринимать те или иные GR-действия в ответ на влияние внешней среды. Это в свою очередь, позволяет лучше понять мотивы и факторы, лежащие в основе выбора и последующей реализации корпоративных GR-стратегий. Изучение же отдельных тактических средств (наиболее закрытой части лоббистской деятельности) требует более глубокого анализа. Однако, в рамках рассмотренных политико-управленческих ситуаций и с опорой на зарубежную литературу, бы-

ла предпринята попытка типологизировать наиболее релевантные технологии, которые могли бы использованы в ходе рассмотренных кампаний.

Литература

1. Абдулмазитов Р.Р. Транснациональные корпорации как субъекты энергетических отношений: политический лоббизм // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2014. №2.

2. Белов Д.С. Политические риски лоббистской деятельности крупных корпораций в Федеральных органах государственной власти современной России: дис. ... канд. полит. наук. Москва, 2009.

3. Бессонов А. Табачники размечают зону пониженных рисков // Эксперт-Юг. URL: https://expert.ru/south/2016/12/tabachniki-razmechayut-ryinok-ponizhennyih-riskov/ (дата обращения 20.11.2019).

4. Бизнес и власть в России: теория и практика взаимодействия / рук. авт. колл. А.Н. Шохин. Москва: НИУ ВШЭ, 2011.

5. Голунов С.В. Транснациональные политические пространства: факторы и уроки развития // Мировая экономика и международные отношения. 2011. №5.

6. Каневский П.С. Российские лобби в Европейском Союзе и США: проблемы и перспективы // Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. 2012. №4.

7. Конина Н.Ю. Менеджмент в международных компаниях: как побеждать в конкурентной борьбе. Москва, 2008.

8. Костяев С.С. Лоббизм американского бизнеса в России // США и Канада: экономика, политика, культура. 2010. №5(485).

9. Крюкова К.В. Транснациональные корпорации в системе политического лоббирования в современной России. 2011.

10. Лозанский Э.Д. Этносы и лоббизм в США: о перспективах российского лобби в Америке Москва, 2004.

11. Минтусов И.Е., Ачкасова В.А. GR и лоббизм: теория и технологии. Москва: Издательство Юрайт, 2016.

12. Михайлова О.В. Проблемы идентификации и оценки политических коммуникаций и сетевых альянсов // Государственное управление. 2012. №35.

13. Сморгунов Л.В., Шерстобитов А.С. Политические сети: теория и методы анализа. Москва, 2014.

14. Толстых П.А. GR: практикум по лоббизму в России. Москва: Альпина, 2007.

15. Шетов А.А. GR-менеджмент как инструмент управления взаимодействием организации с государством: дис. ...канд. эконом. наук. Ростов -н/Д, 2015.

16. Шуманов И., Добровольская Т. Российский корпоративный лоббизм в странах Европейского Союза: публичные реестры лоббистов. Доклад Трансперенси Интернешнл - Россия. Москва, 2017.

17. Alakent E., Ozer M. Can companies buy legitimacy? Using corporate political strategies to offset negative corporate social responsibility records // Journal of Strategy and Management. 2014. №7(4).

18. Barney J.B. Firm resources and sustained competitive advantage // Journal of Management. 1991. №17.

19. Baron D. Business and Its environment. Stanford University, 7th edition, 2013.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

20. Baysinger B.D. Domain maintenance as an objective of business political activity: An expanded typology // Academy of Management Review. 1984. №9.

21. Brink C.H. Measuring Political Risk: Risks to Foreign Investment. Aldershot: Ashgate, 2004.

22. Capron L., Chatain O. Competitors' resource-oriented strategies: acting on competitors' resources through interventions in factor ma rkets and political markets // Academy of Management Review. 2008. №33.

23. DiMaggio P., Powell W. The iron cage revisited: institutional isomorphism and collective rationality in organizational field // American Sociological Review. 1983. Vol. 48.

24. Elsahn Z., Benson-Rea M. Political schemas and corporate political activities during foreign market entry: A micro-process perspective // Management International Review. 2018. Vol. 58(5).

25. Ferrario A., Kanavos P. Managed entry agreements for pharmaceuticals: the European experience. LSE Research Online. URL:

http://eprints.lse.ac.uk/50513/1/_Libfile_repository_Content_Ferrario,%20

A_Ferrario_Managed_%20entry_%20agreements_2013_Ferrario_Managed_ %20entry_%20agreements_2013.pdf (дата обращения 15.11.2019).

26. Gale J., Buchholz R. A. The political pursuit of competitive advantage: What business can gain from government. In A.A. Marcus, A.M.

Kaufman, & D.R. Beam (Eds.), Business strategy and public policy: Perspectives from business and academia. 1987.

27. Getz K.A. Selecting corporate political tactics. Corporate political agency: The construction of competition in public affairs. Newbury Park, CA: Sage. 1993.

28. Harris P., Fleisher C. The SAGE Handbook of International Corporate and Public Affairs. SAGE. London, 2017.

29. Hillman A.J., Keim G.D., Schuler D. Corporate political activity: A review and research agenda // Journal of Management. 2004. №30.

30. Hillman A., Zardkoohi A., Bierman L. Corporate political strategies and firm performance: indications of firm-specific benefits from personal service in the U.S. government // Strategic Management Journal. 1999. Vol. 20.

31. Hoffman A.J. Linking organizational and field-level analysis. The Diffusion of Corporate Environmental Practice // Organization & Environment. 2001. №2.

32. Khanna T., Palepu K. Spotting institutional voids in emerging markets. Harvard Business School Background Note. 2005. URL: https://www.hbs.edu/faculty/Pages/item.aspx?num = 32645 (дата обращения 15.11.2019).

33. Kobrin S. J. Is a global nonmarket strategy possible? Economic integration in a multipolar world order // Journal of World Business. 2015. №50(2).

34. Oliver C., Holziner I. Effectiveness of strategic political management: a dynamic capabilities framework // Academy of Management Review. 2008. №2.

35. Shaffer B., Quasney T.J., Grimm C.M. Firm level performance implications of nonmarket actions // Business and Society. 2000. Vol. 39.

36. Solomon R., Wu Z. Institutional distance and local isomorphism strategy // Journal of International Business Study. 2012. Vol. 43(4).

37. Suchman M.C. Managing legitimacy: Strategic and institutional approaches // Academy of Management Review. 1995. Vol. 20.

38. Xinming D., Zilong T., Abrar M. The corporate political strategy and its integration with market strategy in transitional China // Journal of Public Affairs. 2010. Vol. 10.

References

1. Абдулмазитов Р.Р. Транснациональные корпорации как субъекты энергетических отношений: политический лоббизм // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2014. №2.

2. Белов Д.С. Политические риски лоббистской деятельности крупных корпораций в Федеральных органах государственной власти совре-менной России: дис. ... канд. полит. наук. Москва, 2009.

3. Бессонов А. Табачники размечают зону пониженных рисков // Эксперт-Юг. URL: https://expert.ru/south/2016/12/tabachniki-razmechayut-ryinok-ponizhennyih-riskov/ (дата обращения 20.11.2019).

4. Бизнес и власть в России: теория и практика взаимодействия / рук. авт. колл. А.Н. Шохин. Москва: НИУ ВШЭ, 2011.

5. Голунов С.В. Транснациональные политические пространства: факторы и уроки развития // Мировая экономика и международные отно-шения. 2011. №5.