CC BY
23
В.А. Ковалёв
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ
АДМИНИСТРАТИВНОГО РЕЖИМА В РОССИЙСКОМ РЕГИОНЕ (НА ПРИМЕРЕ РЕСПУБЛИКИ КОМИ)*
Ковалёв Виктор Антонович - доктор политических наук, профессор кафедры политологии и международных отношений Сыктывкарского госуниверситета.
Вводные методологические замечания
Противоречия, существующие сейчас в российских регионах, являются довольно острыми, хотя и скрытыми за политико-административным однообразием «вертикали». Свертывание публичной политики делает политические противоречия в субъектах РФ неочевидными, хотя продолжать изучать их, конечно, нужно. Такому изучению, в частности, был посвящен коллективный проект «Современная эволюция политических систем и режимов в регионах России: Сравнительный анализ», некоторые результаты которого уже были [7] или будут опубликованы1.
Разумеется, выявился и ряд серьезных проблем, которые связаны с описанием нынешней региональной политики в регионах РФ. Так, в частности, нет уверенности в том, что можно говорить сейчас именно о «политических режимах» в регионах России. Вопрос об автономии региональных режимов довольно актуален. На наш взгляд, она есть, но носит преимущественно НЕ политический характер. По нашему мнению, это режимы в большей степени административные, чем политические [см.: 5].
* Статья подготовлена в рамках гранта РГНФ 10-03-00074а «Современная эволюция политических систем и режимов в регионах России: Сравнительный анализ».
1. Другие итоги проекта готовятся к печати в журнале «Политбук» (Ро1ИЪоок). — Чебоксары, 2012. — № 3. См. также: Баранов А.В. Региональные политии России и Украины: Сравнительный анализ постсоциалистических трансформаций // Каспийский регион. — 2011. — № 4.
Говорить о каких-то политических характеристиках, применительно к региональному социуму, безусловно, можно, если брать наиболее важные переменные именно политического порядка. Так, политический режим, по В. Гельману, характеризуется как «набор из совокупности акторов политического процесса, институтов политической власти, ресурсов и стратегий борьбы за достижение или удержание власти» [8, с. 19-20]. Набор из этих независимых переменных - акторов, институтов, ресурсов и стратегий - присутствует в любом политическом порядке и на региональном, и на федеральном уровнях. Но в связи с бюрократической унификацией последнего десятилетия разнообразие и своеобразие региональных переменных политического режима резко уменьшились как следствие заметного сокращения автономии региональных политических акторов.
Надо отметить, что в нашем проекте при описании региональных ситуаций имел место довольно широкий методологический и идеологический плюрализм. Сейчас невозможно загнать изучение регионов в какие-то жесткие рамки. Но при этом руководитель проекта Р.Ф. Туровский предложил, на наш взгляд, весьма интересную «идеологию проекта» и продуктивную схему четырех «осей» анализа региональных политических систем: 1) автономия -зависимость; 2) демократия - авторитаризм; 3) моноцентризм - полицентризм; 4) консолидация - конкуренция [9, с. 77-95].
Автор данной работы попытался, в свою очередь, использовать эти «оси» для характеристики «своего» региона, не выходя далеко за рамки регионального масштаба, но имея в виду, что ситуация в Республике Коми в политическом отношении является довольно типичной и характерной не только для РК.
Республика на «осях» региональных
политических противоречий: Нынешняя ситуация в Коми
Применительно к теперешней России вообще и ее регионам в частности, мы стараемся избегать слова «современный», поскольку в социологии и других общественных науках, понятие «модерн» и его производные имеют достаточно отчетливое значение, отличающее «современные» общества от таковыми не являющихся. Нынешняя РФ все больше впадает в политическую, социальную, культурную и прочую архаику. Какой уж тут «модерн». Объявленная Д. Медведевым, занимавшим в 2008-2012 гг. пост российского президента, пресловутая «модернизация», хотя и заставила вспомнить популярные в 1950-1960-е годы теории «модернизации», оказалась, по большей части, пропагандистским пузырем и не привела к реальному движению в сторону «модернити». Поэтому мы будем говорить о «нынешнем», «теперешнем» положении в РФ и ее субъектах.
Обратившись к региональным политико-административным реалиям, посмотрим каково положение РК на выбранных для анализа «осях». Если представить условный индикатор положения региона, то по всем четырем показателям он довольно сильно смещен вправо.
1. Ось «автономия - зависимость». На этой оси определяется само существование политического региона. В современной России региональная автономия в целом низка для федеративного государства, но неформальные практики индивидуальных отношений между центром и разными регионами создают заметные различия. (Примечание: здесь и далее курсивом выделяются основные, сущностные черты, характеризующие оси региональных противоречий по Р. Туровскому.)
В публичном пространстве региональная автономия за последнее десятилетие существенно сократилась. В сравнительной перспективе автономия российских регионов в «путинский» период существенно различается - от привилегированного положения Чечни и некоторых субъектов РФ до весьма зависимого положения большинства субъектов Федерации по отношению к Москве. Функционирование формальных институтов здесь не играет существенной роли, но все же диверсифицируется от региона к региону. В качестве видимого индикатора выступает представительство в Федеральном собрании. Как известно, в последние годы обе палаты российского парламента наполнились «региональными представителями», имеющими весьма опосредованное отношение к конкретным территориям. В Коми это «питерские», среди которых стоит отметить бывшего депутата ГД, а ныне «сенатора» Евгения Самойлова.
По итогам последних по времени выборов 4 декабря 2011 г. сформировалось следующее представительство РК в ФС РФ. В нижней палате российского парламента Коми стали представлять жительница Архангельска Ольга Епифанова (партия «Справедливая Россия»), прославившаяся тем, что в ходе предвыборной кампании ратовала за слияние регионов и ликвидацию РК как субъекта РФ, москвич Андрей Андреев (КПРФ) и сыктывкарка Тамара Кузьминых (выдвиженка Народного фронта, проходившая по спискам партии «Единая Россия»). Первый номер в предвыборном списке единороссов от Коми, глава региона Вячеслав Гайзер, отказался от своего мандата в пользу прокурора республики Владимира Поневежского.
Понятно, что сам переход на чисто пропорциональную систему формирования Госдумы размывает региональное представительство и делает его в с ряде случаев довольно условным. По факту «своими» депутатами в Коми считают Поневежского и Кузьминых, но отсутствие мажоритарных выборов и особенности партийно-политических порядков в нынешней РФ делают этих «слуг народа» более зависимыми от регионального и московского начальства
и / или «единоросской» вертикали, нежели от региональных избирателей. Такое положение сегодня характерно для Российской Федерации в целом.
Другим очень заметным фактором региональной политики является фигура губернатора. И в 1990-е, и в «нулевые» годы на этом месте в регионах были как «свои», так и «варяги» из-за пределов региона. В последние годы, при отсутствии выборов, «варягам» для занятия губернаторского поста уже не могла помешать воля избирателей, а региональные законодательные собрания успешно утверждали предложенные Москвой кандидатуры. Как известно, и в других субъектах РФ в качестве «варягов» побывали многие - от рисковых бизнесменов до генералов-десантников. Некоторые были избраны населением; другие «утверждались» региональными ассамблеями (законодательными органами), т.е. по сути назначались.
В РК проблема «пришельцев» реализуется довольно своеобразным способом. Формально в регионе в постсоветский период не было ни одного «варяга» (назначенного или избранного губернатора извне). Зато были и есть «вахтовики». Так сначала прозвали тройку топ-менеджеров из МДМ - «Ев-рохима» (Левицкого-Кабина-Орду), которых глава РК В.А. Торлопов пригласил в 2003 г. в правительство республики. Сам Торлопов победил на выборах конца 2001 г. Юрия Спиридонова, человека хотя и приехавшего из других мест, но в своей биографии давно и прочно связанного с краем Коми. Но «бэкграунд» победившего в 2001 г. на выборах Торлопова, как «местного», и к тому же коми по национальности, не помешал ему вскоре после выборов избавиться от некоторых поддерживающих его фигур, вроде Рахима Азимова и Алексея Гришина и сделать ставку на выдвиженцев бизнесмена А. Зарубина, на которого он опирался в своей предвыборной кампании и дальнейшей работе. (Пертурбациям региональной политической жизни в этот чрезвычайно бурный переходный период в РК мы посвятили целую книгу [см.: 3].)
В «нулевые» годы «вахтовики-еврохимики» постепенно покинули регион (дольше всех в правительстве работал П. Орда). Но в Сыктывкаре остается выходец из Петербурга Алексей Чернов, который после утверждения губернатором Вячеслава Гайзера стал из советника главы РК первым вице-губернатором. И это, возможно, имеет своим следствием трудно объяснимые со стороны «подвижки» на региональном политическом «олимпе».
Например, в середине срока работы регионального парламента пятого созыва «вдруг» сменился председатель Госсовета РК. Им стал выходец из Санкт-Петербурга Игорь Ковзель. По мнению республиканской газеты «Красное знамя», это связано с близостью Ковзеля к чрезвычайно влиятель-
ному в РК А. Чернову (их отцы даже вместе работали операторами на «Лен-фильме», потом журналисты нашли пересекающиеся бизнесы и т.д.)2.
Марина Истиховская, бывший спикер Госсовета, отличалась несомненной лояльностью к «партии власти», иначе бы не занимала свой пост в ГС трех созывов (она была избрана после смерти И. Кулакова, проработала весь прошлый созыв и стала спикером в нынешнем, пятом созыве ГС РК). Но неожиданно ее «двинули на руководство» Сыктывкарским университетом. Место спикера досталось И. Ковзелю, занимавшему пост руководителя экономического комитета в Госсовете. Его усиленно «пиарили» региональные СМИ. Возможно, такие перестановки как-то связаны с намечающимися в 2013 г. выборами главы РК. Формально губернатор региона будет вновь избираться населением республики, но роль массового актора в этом процессе пока представляется низкой.
В современных условиях в РК вряд ли можно говорить о большей восприимчивости региональной власти к требованиям оппозиции и в целом регионального социума. Зато курс на полнейшую поддержку Кремля остается ярко выраженным. Федеральные и региональные власти сейчас по видимости взаимодействуют довольно бесконфликтно. Таким образом, если и говорить о какой-то автономии региональных элит, то скорее от населения республики.
2. Ось «демократия - авторитаризм». Очевидно, что в России управление всеми регионамим является в той или иной степени авторитарным, находясь в структуре общенационального политического режима. Тем не менее уровень общественного участия не идентичен, и степень элитизма политических отношений в регионах тоже различается.
В предложенной схеме данная ось выглядит наиболее «загадочной». При повсеместном установлении порядков, далеких от режима конкуренции и плюрализма, а также упразднении де-факто свободных выборов затруднительно на субнациональном уровне рассуждать о противоречии между демократией и авторитаризмом. Еще в 1990-е годы такое разделение имело смысл. Тогда в отдельных случаях исследователи отмечали «демократические ситуации» в регионах [см.: 8], хотя чаще региональная политика характеризовалась как «авторитарная ситуация». Региональных демократических режимов (в духе «полиархии» Р. Даля) в России даже в лучшие для конкурентных выборов годы не было зафиксировано практически нигде.
Ныне политическое участие в регионе в основном выражается в участии в выборах различного уровня. Автономных и независимых политических организаций в республике почти нет. Имеются отдельные группы политических активистов различной идейной ориентации (выделяются «патриотический»
2. Морохин С. Исполнительная власть проводит своих людей во власть законодательную // Красное знамя, 22 ноября 2012 г.
«Рубеж Севера» и «демократический» «Мемориал», но несмотря на изрядный информационный шум, их реальное социально-политическое влияние очень невелико).
Политические партии в РК, как и по всей стране, - вещь довольно условная. В России за четверть века так и не удалось создать (или сохранить) ни одной по-настоящему автономной от властей политической партии, которая могла бы влиять на политику федерального или регионального уровней. НИ ОДНОЙ3. Пока, как и везде, доминирует «партия власти» (в форме «Единой России»). Возможно, что высокий процент на выборах в муниципальные округа 14 октября 2012 г. (при весьма низкой явке), за кандидатов от «едино-россов» позволит продлить существование этой организации в качестве «партии власти» (не отдавая бразды, например, так называемому «Народному фронту»). Но на практике выборов это вряд ли отразится. Непонятно пока и то, как повлияет на выборы появление новых партий при их большой фрагментации. Впрочем, и здесь принципиальных изменений не предвидится. Как и в стране в целом, в Республике Коми никакая партия не может конкурировать с ЕР на выборах и по представительству в законодательном органе. В ГС и Думе доминируют единороссы, а «Справедливая Россия», КПРФ и ЛДПР представлены в малом количестве.
Интересно отметить, что подавляющее превосходство ЕР в Госсовете связано, среди прочего, и с правилами его формирования.
Распределение мест в Госсовете РК произошло в интересах «Единой России» и не отражает те доли голосов, которые были поданы за других кандидатов.
Поистине, при такой системе «победитель получает всё». При этом мы показываем здесь только официальное распределение мест, не касаясь таких вопросов, как отказ в регистрации нежелательным для властей кандидатам, неравные условия проведения агитации, административное и прочее давление, нарушения в ходе процедуры голосования и подсчете голосов и т.п. Сло-
3. Оцените своеобразный политический юмор в связи с развитием современной российской партологии. Практически эта субдисциплина (направление российской политической науки) не имеет своего реального объекта изучения, да и предмета исследований. Разумеется, материалов по «партиям» более чем достаточно, выходят статьи и книги, защищаются диссертации. Но все это можно сравнить с толстыми альбомами филателистов (наиболее известными мы бы назвали регулярные обзоры «партийной жизни» на протяжении многих лет, составляемые Ю. Кургунюком и публиковавшиеся в журнале «Полития»). Коллекции собраны самые разные, но беда в том, что по прямому назначению их использовать нельзя. То есть как погашенные марки нельзя использовать для новых почтовых отправлений, так и российская квазипартийность сейчас не дает реальных шансов на политическую власть никому кроме самой «партии власти».
вом, наблюдается полный триумф «партии власти», совмещаемый с не до конца понятными стороннему наблюдателю передвижками внутри республиканской верхушки.
Таблица 1
ГОЛОСОВАНИЕ И РАСПРЕДЕЛЕНИЕ МАНДАТОВ В ГС РК ПО ИТОГАМ ВЫБОРОВ 13.03.2011
Партия Число и % голосов Мандаты в ГС
«Единая Россия» 182 619 (50,53%) 25 (из них - 10 мандатов по списку)
КПРФ 58 043 (16,06%) 2
ЛДПР 53 603 (14,83%) 2
«Справедливая Россия» 45 597 (12,62%) 1
«Патриоты России» 6047 (1,67%) 0
В конце краткой характеристики региональной «оси» хотелось бы заметить, что распространенная характеристика нынешнего российского режима как «режима с малой степенью репрессивности» нуждается все же в уточнении. Да, под каток репрессий попадают немногие. Например, в Коми в середине прошлого десятилетия посадили националиста Юрия Екишева «за разжигание национальной розни». (После освобождения Ю. Екишев проявился на московском уровне как соратник полковника Квачкова.) Но сам этот «низкий уровень» репрессий обусловлен пока низким уровнем социального и политического протеста, в том числе в РК. Здесь отмечены немногочисленные протестные акции и одиночные пикеты. Даже волна протестов зимой 20112012 гг. собирала в регионе по несколько десятков, максимум, сотен человек, и реакция полиции и властей на них была весьма строгой. Главное, что в этой реакции пока доминирует мотив игнорирования / подавления, но никак не равноправного диалога власти и общества.
3. Ось «моноцентризм - полицентризм». Она характеризует структуру властных институтов, разделение полномочий между властными институтами (ветви и территориальные уровни власти) в соответствии с законом и на практике. Крайние формы моноцентризма означают полное доминирование региональной исполнительной власти, персонифицированной губернатором. Тенденция в сторону полицентризма предполагает наличие относительно автономных центров власти.
Позиции губернатора Вячеслава Гайзера выглядят прочными. Он не был переназначен досрочно, что произошло с рядом его коллег по губернаторскому корпусу. Видимо, сказался «хороший» результат голосования за ЕР и Путина в ходе последнего федерального избирательного цикла. Сохранение главы РК на своем посту в ходе бурного для ряда карьер 2012 г. - это тоже примечательный результат. Однако в республике не все уверены в том, что
губернатор является не зависящим от Кремля главным актором политики (каким на пике своей карьеры был глава РК Ю.А. Спиридонов).
В 2013 г. можно ожидать новых выборов. По принятому ГС закону, новый глава региона будет избираться уже на пять лет; кроме того, вводится должность председателя правительства республики. В условиях публичной конкуренции (даже ограниченной) можно было бы говорить о шансах тех или иных кандидатов, но ныне могут возникнуть любые неожиданности. Пока шансы Гайзера занять губернаторское кресло на второй срок уже через выборы кажутся предпочтительными, - но кто знает...
В 2012 г. в региональном заксобрании также появилась пара новых депутатов от «единороссов». Один победил на довыборах в Эжве, а другой был рекомендован политсоветом ЕР в РК на место И. Леонова, возглавившего Ухту. Но это - частности, не влияющие на общее распределение властных ресурсов.
Ситуацию на муниципальном уровне можно сейчас охарактеризовать как не вполне однозначную. Разумеется, из Сыктывкара прямо и косвенно влияют на то, кто именно встанет во главе того или иного МО, особенно первого уровня - городских округов и муниципальных районов.
Отметим, что в РК, как и в других регионах России, все чаще происходит отказ от прямых выборов глав городов и районов населением и переход к найму «сити-менеджеров» или чаще - к выборам глав МО депутатами советов. Но полного «автоматизма вертикали» здесь достигнуть не удалось, и на муниципальном уровне периодически происходят какие-нибудь «взбрыкивания». Так, в ряде районов были отмечены случаи бойкота сессий районных советов и срыва заседаний из-за отсутствия кворума по причине недовольства районными руководителями, «поставленными» на свой пост республиканской властью.
Пока подобные случаи не являются распространенной практикой, но определенное недовольство на муниципальном уровне, безусловно, есть. Что касается рядовых избирателей, то после определенного всплеска политической активности зимы 2011-2012 гг. население теряет интерес к выборам. Например, в единый день голосования на участки приходили менее 20% избирателей. А явка на довыборы в Госсовет Коми по Эжвинскому округу 14 октября составила всего 18,57%!
Власть и в стране, и в регионе, безусловно, становится более моно-центричной, но она все менее связана через институт выборов с волеизъявлением и реальными интересами населения.
4. Ось «консолидация - конкуренция». Она показывает структуру принятия решений, не совпадающую с более формальной структурой властных институтов, упомянутой выше. Это - структура политических акторов, определяющих повестку дня и принимающих решения. 76
Как и в других российских регионах, власть в РК характеризуется полным преобладанием «Единой России» и крайней слабостью оппозиции. Говорить о какой-то результативной конкуренции можно только иногда на муниципальном уровне. В значительной степени эта «ось» регионального политического процесса в Коми накладывается и переплетается с предыдущей.
Вкратце о причинах и перспективах подобного положения можно сказать следующее. Для большинства субъектов РФ оно является типичным. Консолидация и конкуренция внутри региональных режимов после отмены прямых губернаторских выборов де-факто и общим выстраиванием вертикали все более приобретала непубличный, «неформальный» характер и потому делалась все более непредсказуемой. В отдельных регионах стать губернатором может «кто угодно», если «кому-то» очень захочется. (Это, между прочим, относится и к президентским выборам 2008 г. в России.) Понятно, что конкуренция за выгодные позиции никогда не прекращается. Но носит она «подковерный», а поэтому в значительной степени непредсказуемый характер.
Вряд ли возвращение выборов глав регионов здесь что-то изменит принципиально. Такие изменения должны произойти вначале на федеральном уровне. Вопрос о муниципальной политике имеет свою специфику. В последние годы в российских регионах она проявилась под влиянием муниципальной реформы. (Здесь не место подробно развивать эту тему; о проблемах реорганизации местного самоуправления в РФ [см.: 4].)
Но стоит отметить, что правила игры как в отношении российских партий или региональных губернаторов, так и в отношении МО постоянно изменяются самой российской властью. Это одна из причин того, что не происходит окончательной консолидации региональных режимов в РФ.
■Электоральный авторитаризм» на уровне региона:
О чем говорят итоги голосований?
В условиях либеральной демократии выборы выступают способом менять во власти элитные группы через регулярное волеизъявление населения (к этому, по сути, сводится «минималистское», шумпетеровское понимание демократического метода). Напротив, в условиях «идентитарной демократии», к которой приблизилась путинская РФ, выборы - это способ выражения и подчеркивания своей лояльности «партии власти», демонстрация преданности подчиненных начальству.
Поэтому мы не видим особого смысла в том, чтобы ломать копья или ломиться в открытую дверь, доказывая, что нынешние выборы в России и в регионах несвободны и несправедливы, их итоги подтасовываются, они не соответствуют стандартам либеральной демократии. Это просто «из другой
оперы». Сравнения относительно свободного голосования (например, в прошлом десятилетии) и того, что происходит сейчас, лишены теоретического смысла. Приверженность ряда российских политологов сравнению «естественных» и «искусственных» результатов, нам представляется затянувшейся инерцией и слишком большой зависимостью от заимствованных схем.
Тем не менее «выборы» жизненно необходимы для российского режима и его региональных воплощений. Полученный (пусть и «синтетически», с помощью манипуляций и административного ресурса) процент служит основанием для легитимации существующей власти.
Ряд исследователей характеризуют такой порядок термином «электоральный авторитаризм». В частности, В.Я. Гельман отмечает, что в подобных режимах институт выборов имеет вполне реальное значение, в них допускается участие различных партий и кандидатов - в отличие от «классического» авторитаризма, при котором преобладают фиктивные «выборы без выбора». Но формальные и неформальные правила таких выборов предполагают высокие входные барьеры для участия в них, заведомо неравный доступ участников кампаний к ресурсам - от финансовых до медийных, систематическое использование государственного аппарата в целях максимизации числа голосов за правящие партии и кандидатов, злоупотребления в пользу последних на всех стадиях выборов, в том числе при подсчете голосов. Именно заведомо неравные «правила игры», призванные обеспечить победу фаворитов власти независимо от предпочтений избирателей, и отличают электоральный авторитаризм от электоральных демократий [1].
Голосования по региону регулярно проводятся, но институт конкурентных (демократических) свободных и справедливых выборов давно разрушен, как и по всей стране. Принципиальный результат выборов заранее предопределен и вопрос лишь в цифрах4.
Как и в других субъектах Федерации, политическое взаимодействие между регионами и Москвой практически переместилось в административную плоскость, в которой правилом является безусловное подчинение. Это подчинение руководство регионов демонстрирует во всех вопросах, начиная от поддержки «национальных проектов» (в реализации которых немало спорных моментов) до организации выборов (и глава республики, и спикер госсовета, а также большинство руководителей городов и районов состоят в «Единой России», помогая ей административным ресурсом). В свою очередь региональные и местные власти стараются улучшить результаты ЕР на выбо-
4. О характере и итогах современных российских выборов хорошо рассказывает книга А. Кынева и А. Любарева. К ней мы и отсылаем заинтересованного читателя [см.: 6].
рах федерального уровня, напрямую видя в этом успех или неуспех для своей карьеры.
Показательны здесь, к примеру, кампании федерального цикла 20112012 гг. В Коми на выборах в ГД РФ 4 декабря 2011 г. приняли участие 593 637 избирателей, итоговая явка составила 72,61% - это самый высокий результат на Северо-Западе и «самый лучший» за всю историю проведения выборов на территории Коми. В целом по России итоговая явка избирателей составила чуть более 60%.
Наибольшее число голосов - 316 916 избирателей (58,81% голосов) - получила «Единая Россия». За КПРФ проголосовали 72 533 избирателя (13,46), за ЛДПР - 64 163 избирателей (11,91), за «Справедливую Россию» - 61 804 избирателей (11,47%). Партию «Яблоко» в Коми поддержали 8164 избирателей (1,51%), партию «Патриоты России» - 5079 избирателей (0,94), «Правое дело» - 3145 избирателей (0,58%).
Для сравнения: в целом по стране за «Единую Россию» отдали свои голоса 49,34% избирателей. КПРФ получила 19,19%, «Справедливая Россия» -13,24%, ЛДПР - 11,67%.
Последние выборы президента РФ на территории РК прошли еще более «правильно». Итоговый региональный протокол по выборам президента, состоявшимся 4 марта, демонстрирует безоговорочное лидерство Путина, получившего 62,02% голосов. За Геннадия Зюганова проголосовали 13,34%; Михаилу Прохорову отдали свои голоса 8,32 граждан; Владимиру Жириновскому - 7,67; Сергею Миронову - 4,32%.
В 2012 г. на территории региона проходили также муниципальные выборы в ЕДГ 14 октября и ряд дополнительных голосований. Если итоги голосования «за Путина» отличались высокими показателями и в его поддержку, и по явке (свыше 70%), то уже октябрьские выборы отмечены падением интереса к голосованию со стороны населения. В некоторых муниципалитетах и на довыборах в Госсовет явка упала ниже 20%.
Каких-то результатов в попытке оспорить итоги голосования ни партиям оппозиции, ни общественности добиться в Коми не удалось.
Что касается акций после выборов, то тенденции здесь примерно такие же, как и по стране в целом. В декабре-феврале наблюдался подъем протест-ной активности в связи с нарушениями при голосовании. Но потом он пошел на спад. Из оппозиционных организаций наиболее активным был протест (впрочем, немногочисленный) представителей «Рубежа Севера», «Мемориала», КПРФ и отдельных представителей других партий вроде «Яблока». Как и в Москве, 4 февраля прошел митинг «за Путина», который собрал больше народу (подвозили на автобусах). Больше и чаще митинги протеста и пикеты устраивались в Сыктывкаре. Многочисленными, повторим, их назвать нельзя.
В ходе этих акций представители власти не шли на нормальный диалог с оппозицией, а чаще посылали полицию. Но в конце 2012 г. Госсовет принял закон, регулирующий акции протеста в республике. В частности, по нему расстояние между одиночными пикетчиками должно составлять не менее 50 м.
Резюмируя, заметим, что различия между «электоральным» и «классическим» авторитаризмом важны для политического исследователя, как предмет теоретического анализа, но на практике в этих режимах выборы все равно проводятся «без выбора», с практически всегда известным результатом. Существенное отличие «электорального авторитаризма» состоит в том, что сам факт выборов важен для продления легитимации режима и поэтому эти спектакли с известным финалом власти вынуждены проводить, в отличие, скажем, от «старых добрых времен», когда правителю с неограниченными полномочиями легитимация посредством выборов была без надобности. В отличие от диктатуры, которая вообще запрещает голосование, оппозиционные партии и СМИ, электоральный авторитаризм можно назвать «мягким». Но власть при нем постоянно наращивает злоупотребления и вынуждена заниматься «порчей институтов» (нарушать правила принятые ею же самой и в ее интересах).
Промежуточные итоги и возможные тенденции
Эволюция выборов как демократического института, на наш взгляд, сохранялась в Коми по крайней мере до февраля-марта 2003 г., когда там произошли резкие изменения в правительстве и проходили очередные выборы в законодательное собрание и органы местного самоуправления. Изменение правил выборов в республиканский парламент (сокращение его численности с 50 до 30 депутатов), а также гипотетическое повышение роли местных руководителей диверсифицировали политическую власть в республике по горизонтали и по вертикали. Рост влияния муниципалов был связан в РК с относительно свободными выборами в МО в 2003 г.
Но потом власть стала «отыгрывать назад», в частности, стала отменять прямые выборы глав МО. Существенную роль сыграла также муниципальная реформа в РФ (так называемая «реформа Козака») и массовая неразбериха на уровне местного самоуправления по этому поводу. Это создало благоприятные возможности для усиления административного контроля на местном уровне.
Судя по дальнейшим событиям региональные отношения между властью и обществом вновь вернулись к состоянию «прото-политики». Бесспорным стало доминирование в регионе одного актора - главы республики, но залогом его политического выживания была безусловная лояльность московскому «патрону». Региональная конкурентная политика фактически свелась к ми-
нимуму, как и критика властей, благодаря контролю над СМИ5 и изыманию ресурсов у потенциальной оппозиции.
Как долго продлится такое состояние? Невозможно ответить на этот вопрос исходя из состояния региональной политики по причине «анабиоза» таковой. Для пробуждения необходимы внешние стимулы. Ответ на вопрос: как будут развиваться регионы РФ, надо сейчас искать в Москве. По сути, в Коми, как и в большинстве других субъектов РФ, установился административный режим. Это состояние, когда борьба интересов в рамках публичной политики исчезает и на поверхности заменяется администрированием и имитацией политических действий. С одной стороны, это создает комфорт для управленцев различного уровня. С другой стороны, резко снижает по всей «вертикали» возможности «защиты от дурака», что в случае усиление кризиса чревато управленческим коллапсом.
Может ли быть преодолено такое состояние? Путем региональных «выборов», т.е. по видимости конвенциональных методов, пока вряд ли. На проводимых выборах гарантированная победа «партии власти» будет обеспечена. Это сполна относится сейчас к региональному уровню политики. Как показал опыт голосования 14 октября 2012 г., на губернаторских выборах сюрпризов не происходит в силу наличия «муниципального фильтра», доминирования в СМИ и целого ряд других обстоятельств. Если «примерить» эту ситуацию на Коми, то представитель партии власти (тот же Гайзер, если будет выдвинут он) легко проходит на следующий срок. Он рассматривается как лояльный губернатор, его не заменили в канун «возращения» губернаторских выборов.
В самом регионе есть, как мы видим, только ресурсы «начальства» на властных этажах для всякого рода кадровых перестановок (в ГС и МО, а также в региональном правительстве). Но принципиальные изменения на региональном уровне в современных условиях могут произойти только в силу таковых изменений на уровне федеральном. Как, когда и в каком направлении пойдут эти перемены - это вопросы, ответы на которые от регионов сейчас почти не зависят. Столь же трудно отвечать на эти вопросы и в рамках политической регионалистики. Не хватает ресурсов для проведения систематических и детализированных региональных исследований; да и нельзя средствами науки поменять политическую практику. Деградация конкурентной и
5. Фактически в регионе можно назвать лишь одно относительно независимое — или пытающееся быть таковым — печатное издание: газету «Красное знамя». Раньше таких СМИ было больше. Остальные СМИ в той или иной степени контролируются и дают весьма искаженную картину происходящего в регионе. Фактически свобода высказываний и обсуждений остается лишь в Интернете, в частности в некоторых блогах. Да и эти коммуникации находятся под постоянным прессом.
плюралистической политики в РФ тормозит и развитие отечественной политической науки. Это делает ситуацию в стране и в ее отдельных регионах более непредсказуемой в стратегическом плане, а значит, и более чреватой неприятными «неожиданностями».
Литература
1. Гельман В.Я. Расцвет и упадок электорального авторитаризма в России // Полития. -2012. - № 4.
2. Ковалёв В.А. Политическая трансформация в регионе. Республика Коми в контексте российских преобразований. - Сыктывкар, 2001. - 251 с.
3. Ковалёв В.А. Политика, власть и бизнес в Республике Коми: Современные проблемы. -Сыктывкар, 2005. - 178 с.
4. Ковалёв В. А. Выживет ли местная политика в нынешней России? // Политическая наука. - М.: ИНИОН РАН, 2008. - № 3: Локальная политика, местное самоуправление: Российский и зарубежный опыт. - С. 157-175.
5. Ковалёв В.А. Республика Коми: От поставторитарного синдрома к административному режиму - от административного режима к новой неопределенности // Политическая наука. -М.: ИНИОН РАН, 2011. - № 4: Региональное измерение политического процесса. - С. 230-235.
6. Кынев А.В., Любарев А.Е. Партии и выборы в современной России: Инволюция и де-волюция. - М., 2011. - 792 с.
7. Научные дебаты: «Политические режимы в российских регионах // Политическая наука. Региональное измерение политического процесса. - 2011. - № 4.
8. Россия регионов: Трансформация политических режимов / Под ред. Гельмана В., Ры-женкова С., Бри М. - М., 2000. - 376 с.
9. Туровский Р.Ф. Региональные политические режимы в России: К методологии анализа // Полис. - 2009. - № 2. - С. 77-95.
