CC BY
83
Г. ТАРХАН-МОУРАВИ
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ В ГРУЗИИ: ЗАТЯНУВШЕЕСЯ СТАНОВЛЕНИЕ
Abstract
G. Tarkhan-Mouravi. The political parties in Georgia: prolonged formation. The article analyses the process of establishment and development of political parties in Georgia. Against the background of extremely complex and tumultous years after achieving independence a decade and a half ago, Georgia's political parties demonstrate some general patterns charcteristic for post-Soviet societies - lack of clear ideology, values or vision; excessive role of leaders' personalities; heightened degree of political opportunism and populism; lack of internal democracy. At the same time, parties in Georgia reveal some more specific characteristics in their predominant pro-western and pro-democracy orientation, limitted membership base, and frequent recycling. Ruling political coalitions/parties, who commonly dominate the political landscape, unite members due to offered career opportunities rather than attractive political programmes, but get dissolved once their leader is gone. In their turn, opposition parties either compete in radicalism of their critique of the incumbent elite in their wait for the next political wave that may bring them to power,
or serve as an insurance mechanism for financial elites against general insecurity of the business environment. Development of mature, democratic political parties is considered as a key to establishing a functional and sustainable democratic governance in Georgia.
В Грузии, как и в большинстве стран, партии являются ключевыми акторами политического процесса. Характерная примета постсоветского перестроечного времени - сравнительно недавно возникшие партии и организации. Однако прообразы партий, оппозиционных правящей Коммунистической, появились еще в 70-е годы вокруг диссидентских движений, объединенных идеей защиты национального самосознания и культурных ценностей Грузии.
После распада СССР политические события в Грузии развивались с драматической динамичностью, характеризовавшей болезненный и сложный процесс перемен во всех областях общественной жизни. Как оказалось, стремление к независимости не сопровождалось умением управлять процессом, а населению страны оказалось нелегко приспосабливаться к новым реалиям жизни. Хотя все поочередно приходившие к власти политические лидеры заявляли о своей приверженности демократическим ценностям и рыночной экономике, претворить их в жизнь оказалось нелегко. Опыт тоталитарного правления не прошел незамеченным, навыки прошлого достаточно глубоко укоренились в политической культуре. Даже сейчас, по прошествии полутора десятков лет после достижения независимости, социль-ный дискурс отличается незрелостью, неструктурирован, а политические и социальные группы не могут сформулировать свое видение предпочитаемой модели развития страны. Жизненно важные вопросы зачастую оцениваются политическими элитами с позиций групповых интересов, эмоций или иррациональных мифов, а не исходя из интересов страны, тех или иных концепций, и опираясь на основательно проверенные факты. Но главной проблемой политических преобразований является коренное противоречие между демократией как целью и демократией как средством достижения и удержания власти. Все это характеризует таких важных игроков на политическом поле страны, какими являются политические партии.
По направлению к розе
В конце Х1Х - начале XX в. в Грузии (как и в России) в силу целого ряда причин возникли и окрепли ранее других партии социальной направленности - в Первой республике (1918-1921) полностью доминировали социал-демократы (меньшевики). Партии либерального и национального направлений (федералисты, национал-демократы) оказались слабее, хотя и способствовали патриотической трансформации пришедших к власти интернационалистов. В дальнейшем, после вступления в Грузию 11-й Красной армии в феврале 1921 г., поражения Демократической Республики и разгрома антибольшевистского восстания августа 1924 г., эти партии окончательно оставили страну и сохранились лишь в эмиграции. Только через много десятилетий рост национального самосознания и консолидация патриотически настроенных политических сил привели к созданию в годы перестройки ряда оппозиционных партий. Различаясь в вопросах тактики, все они стремились к созданию национального государства1. В ситуации кризиса массового сознания, вызванного ломкой советского строя и усугубленного кровавыми событиями 1989 г. в Тбилиси и Сухуми, наиболее радикальные силы, объединившись в избирательный блок «Круглый стол - Свободная Грузия» во главе с Звиадом Гамсахурдиа, пришли к власти на волне всеобщего антикоммунистического и националистического движения2.
Однако вскоре политический расклад коренным образом изменился. Националистическая риторика, изоляционизм и популизм Гамсахурдиа привели к усилению межэтнической напряженности, к утрате популярности среди интеллигенции столицы. Зимой 1991/1992 г. его бывшие сторонники (бывший премьер-министр Отар Сигуа и бывший министр обороны Тенгиз Китовани) объединились с освобожденным из-под ареста Джабой Иоселиани - популярным драматургом с криминальным прошлым, лидером вооруженной группировки
1 Gerber J. Georgien: Nationale opposition und kommunistische Herrschaft seit 1956. -Baden-Baden, 1997; Suny R. G. The making of the Georgian nation. - Bloomington, 1994.
2 Со времени достижения независимости в Грузии прошли следующие выборы: президентские - 1991, 1995, 2000, 2004; парламентские - 1992, 1995, 1999, 2003, 2004 гг. (только по пропорциональному списку); местные - 1998, 2001 (хронология политических событий в Грузии приведена, например, в энциклопедии: Eastern Europe, Russia and Central Asia / Ed by Gladman I., Heaney D. - L., 2005.
«Мхедриони». Заручившись поддержкой российской армии в Грузии и получив значительное по тем временам количество бронетехники, оппозиционные вооруженные силы одержали победу, Гамсахурдиа пришлось бежать в Армению, а затем в Чечню. Победивший триумвират (Китовани - Сигуа - Иоселиани) пригласил в Тбилиси Эдуарда Шеварднадзе, бывшего первого секретаря ЦК КПСС Грузии (19721985) и министра иностранных дел СССР в годы перестройки (19851990), надеясь использовать его опыт и международный авторитет и одновременно держать его под контролем. В октябре 1992 г. Шеварднадзе был избран главой нового парламента, легитимировав свое положение номинального главы грузинского государства1. Последующие два года были чрезвычайно тяжелыми для страны, пережившей за это время гражданскую войну и кровавые конфликты в Абхазии и Южной Осетии, военные поражения и вынужденное вступление в СНГ. Этот период ознаменовался также несколькими политическими убийствами (например, убийство в декабре 1994 г. молодого руководителя Национально-демократической партии Георгия Чантуриа). Постепенно усилившийся и взявший в руки бразды правления Шеварднадзе при поддержке молодого лидера партии Зеленых Зураба Жваниа начал строить свою партию власти - Союз граждан Грузии (СГГ). Поворотным моментом оказалось принятие парламентом 24 октября 1995 г. новой Конституции (вступила в действие 17 октября2), явившееся большой стратегической победой Шеварднадзе и определившее структуру власти в стране в рамках президентской республики. Последовавшее вслед за этим неудавшееся покушение на жизнь Шеварднадзе 29 августа 1995 г. сыграло на руку опытному и находчивому лидеру. Ему удалось обернуть ситуацию в свою пользу и взять большую часть страны под контроль, избавившись от соперников, казалось бы, опиравшихся на значительную военную силу Тен-гиза Китовани и Джабу Иоселиани, не увидевших вовремя грозившей им опасности. Руководитель службы безопасности Игорь Гиоргадзе
1 См., напр.: Jones S.F. A Failed democratic transition // Nations and politics in the Soviet successor states. - Cambridge, 1993. - P. 288-310.
2 Военный совет, пришедший к власти в январе 1992 г. в результате свержения Гамсахурдия, объявил о восстановлении Конституции 1921 г., принятой всего за несколько дней до вступления в страну Красной армии, хотя это было связано со многими несоответствиями с настоящей реальностью.
был обвинен в соучастии в покушении и отстранен от должности, а впоследствии спасся от ареста, бежав в Москву.
События начали, наконец, развиваться в направлении стабилизации, чему способствовало и введение национальной валюты - лари. 5 ноября Грузия провела парламентские выборы (по смешанной системе: 150 по партийным спискам и 85 по мажоритарной системе от одномандатных избирательных округов), окончательно легитимизируя власть Шеварднадзе. Партии и политические группы, поддерживавшие Гамсахурдиа, сошли на время со сцены, сохранив позиции в некоторых регионах, в основном в Западной Грузии.
На выборах 1995 г., как и следовало ожидать, победил шевард-надзевский Союз граждан Грузии, заняв 91 депутатское кресло. Две другие партии, попавшие в парламент по партийным спискам, Национально-демократическая партия и руководимый Аджарским лидером Асланом Абашидзе Союз возрождения Грузии, получили 31 и 25 мандатов, соответственно. Остальные места были заняты независимыми депутатами или представителями других партий, прошедшими по мажоритарным избирательным округам1. В то же время новый президент Шеварднадзе, олицетворявший коммунистическое прошлое страны, был избран с таким же преобладающим большинством голосов, с каким всего за несколько лет до этого Звиад Гамсахурдиа. Его кандидатуру поддержал, в числе прочих, и вроде бы оппозиционный лидер практически независимой Аджарии - Абашидзе2.
В стране появился оптимизм. Опросы общественного мнения, проведенные в рамках Евробарометра3 в 1995 и 1996 гг. в шести постсоветских республиках (Армения, Беларусь, Грузия, Казахстан, Россия, Украина), выявили этот оптимизм в полной мере -грузинское население демонстрировало значительно большие надежды на будущее и ориентацию на рыночную экономику, чем жители других стран СНГ, наиболее высокий уровень удовлетворенности демократией (40% довольны, а 56% недовольны состоянием демократии в стране; по России эти цифры были 8 и 80%, соответственно). Однако на фоне завышенных ожиданий наступало раз-
1 Elections in Georgia: 5 November 1995. - Tbilisi, 1995.
2 Aves J. Georgia: From diaos to stability. - L., 1996.
3 Central and Eastern Eurobarometer: Public opinion and the European Union (20 Countries' Survey) // European Commission. - Brussels, 1998. - N 8. - March.
очарование, особенно усилившееся после кризиса 1998 г., что отразилось и на поддержке политических партий.
Показательными оказались выборы в местные органы власти, прошедшие 15 ноября 1998 г.1. Выборы принесли неожиданный результат - крупный успех двух партий левой направленности - Партии лейбористов и Социалистической партии, возглавлявшихся, соответственно, Шалвой Нателашвили и Вахтангом Рчеулишвили, выступавших против повсеместного внедрения западных моделей рыночной экономики. Недовольство сопровождалось ростом сопротивления политике ВМФ и Мирового банка, активизацией борьбы Православной церкви против новых конфессий и общим усилением традиционализма и национализма.
Тем не менее успех социалистических партий оказался непродолжительным. На парламентских выборах 31 октября 1999 г. лишь трем партиям удалось преодолеть 7%-ный барьер - Союз граждан получил 42% голосов, Союз демократического возрождения - 26 и блок Союз промышленников Грузии (председатель Гоги Топадзе) - 7%. На этот раз именно последний блок опередил остальные партии за счет солидного финансирования и активной избирательной кампании, внушившей населению надежду и доверие конкретностью доводов и прагматичностью (но, по убеждению многих политиков и аналитиков, также в результате сговора с властью, заинтересованной в видимом, но неопасном плюрализме). На следующий же год Эдуард Шеварднадзе был вновь избран президентом страны на пятилетний срок, набрав на выборах 9 апреля 2000 г. 82% голосов избирателей, принявших участие в выборах2.
Однако над правлением Шеварднадзе начали сгущаться тучи. Новый кризис был обусловлен сложностями политического, экономического и социального характера. Начиная с 2001 г. ближай-
1 Elections of local representative councils - «Sakrebulos» in Georgia, 15 November 1998. - Tbilisi, 1999.
2 Многие наблюдатели отмечали значительные манипуляции с результатами выборов как 1999, так и 2000 г., в частности, завышение общего числа голосовавших при фактически низкой избирательной активности населения, а также завышение числа голосов в пользу как Союза граждан, так и Возрождения, хотя общий расклад голосования в целом отображал суммарную тогдашнюю безальтернативность Шеварднадзе и его сторонников. См., напр.: Хаиндрава И. Политические процессы в постсоветской Грузии // Диаспора, нефть и розы. - Берлин, 2004.
щие сторонники президента задумались о новых направлениях развития страны. Хотя председатель парламента Зураб Жваниа никак не мог решиться порвать с президентом, он начал активно организовывать своих сторонников в рамках Союза граждан. Еще один молодой союзник Шеварднадзе - Михаил Саакашвили, - уйдя с поста министра юстиции, последовательно и энергично создавал Национальное движение, пытаясь привлечь как недовольных коррупцией и беспринципностью власти членов Союза граждан, так и сторонников покойного Звиада Гамсахурдиа.
Первой пробой новых сил были выборы в местные органы самоуправления, организованные в июне 2002 г. Значительных успехов достигло политическое объединение «Новые правые», созданное в июне 2001 г. на основе выделившейся из Союза граждан «Новой фракции» парламента Грузии (руководители Леван Гаче-чиладзе и Давид Гамкрелидзе в свое время близко сотрудничали с Шеварднадзе) и объединившее многих бизнесменов. «Новым правым» удалось привлечь значительное финансирование и выставить своих кандидатов по всей стране. В результате они получили более трети голосов избирателей на местах. Достаточно успешно выступили лейбористы (добившись большинства мест в тбилисском Городском совете) и Национальное движение, в то время как Союз граждан потерпел сокрушительное поражение на выборах многих местных советов (суммарно менее 2% голосов по стране). На основе договоренности с лейбористами Саакашвили стал председателем Городского совета, приобретя мощный форпост для дальнейщей оппозиционной деятельности.
Зимой 2002-2003 гг. обострилось противостояние между Шеварднадзе и его бывшими товарищами по партии. Под давлением серии манифестаций и массовых протестов пришлось уйти могущественному министру внутренних дел Таргамадзе, но зато подал в отставку и председатель парламента Зураб Жваниа, а на его место пришла по тому времени достаточно неприметная фигура -Нино Бурджанадзе. Жваниа попытался взять Союз граждан под свой контроль, но потерпел поражение и начал делать то, что хорошо умел, - строить свою третью по счету партию - Союз объединенных демократов. Однако его нерешительность помешала ему
собрать под свои знамена большое число сторонников, а отсутствие харизмы - стать популярным лидером масс.
Значительную силу представлял глава Аджарии и председатель Союза демократического возрождения Аслан Абашидзе, контролиро-ваший таможенную границу с Турцией и порт Батуми, и обладавший весьма значительными финансовыми и организационными возможностями для подпитки своих различных по политической идеологии союзников. Хотя в решающие моменты он всегда поддерживал Шеварднадзе, за пределами Аджарии его влияние после недолгой популярности в конце 90-х годов постепенно сошло на нет.
Решающим политическим событием должны были стать парламентские выборы 2003 г.; именно на них определялась структура реальной власти после ожидаемого в 2005 г. ухода Шеварднадзе с президентского поста. Избиратели в первую очередь оценивали возможных кандидатов на президентский пост и с этих позиций, присматривались к той или иной партии. Несмотря на то что к лету 2003 г. большинство электората еще не определило свои партийные преференции, четко обозначились несколько наиболее популярных и амбициозных лидеров. Это завоевавшая большую популярность председатель парламента Нино Бурджанадзе, энергичный и харизматичный Михаил Саакашвили и пользующийся поддержкой бедных слоев населения из-за достаточно радикальных антирыночных высказываний лейборист Шалва Нателашвили. Личности этих политиков играли более важную роль, чем стоящие за ними партии (в то время у Бурджанадзе ее не было). Интересно отметить, что хотя Бурджанадзе не уступала Саакашвили в популярности, решительность позиций последнего делала его наиболее вероятным кандидатом на этот пост. В то же время в ситуации, когда большинство электората еще не определились относительно партий, парадоксальным образом лейбористы привлекли намного больше сторонников, чем их соперники, хотя самого Нателашвили, несмотря на значительную популярность, хотели увидеть президентом даже меньше избирателей, чем не участвующего Шеварднадзе. Примечательна также уже отмеченная низкая популярность Жваниа, даже по сравнению с Джумбером Патиашвили, бывшим первым секретарем ЦК Грузии, ответственным за события 9 апреля 1989 г. Партию Шеварднадзе - Союз граждан - мало кто хотел ви-
деть победившей на ноябрских выборах, однако с определенным фатализмом многие ожидали ее победы наряду с лейбористами (примерно 12%). Лишь около 8% населения рассчитывали, что победит Национальное движение. Примечательно, что половина респондентов ожидала подтасовки результатов выборов.
Политики, предпочитаемые в качестве будущего президента и рассматриваемые в качестве наиболее вероятных претендентов на этот пост (июнь 2003 г., Тбилиси)1
Pat ¡a s h ■•■¡I
Zhvania
Natelaahvil
Shevardnadze
Burjanadze
Saakashvil
0.00%
Однако ближе к ноябрю идея справедливых выборов становится все более популярной. Стало очевидно, что власть максимально использует административный ресурс. Союз граждан возглавил разношерстный блок партий, в который вошли даже вроде
1 Эти и приводимые в дальнейшем данные опросов используют результаты социологических ислледований, проведенных Институтом общественной политики в 2002-2004 гг. с участием автора (см.: Sumbadze N., Tarkhan-Mouravi G. Democratic value orientations & political culture in Georgia // Occasional papers in public administration & public policy // NISPAcee, - Bratislava, 2001. - Vol. 2, N 3. - P. 3-43; Sumbadze N., Tarkhan-Mouravi G. Political profiles of the Georgian electorate: Panel survey data. - Tbilisi, 2003; Sumbadze N., Tarkhan-Mouravi G. Public opinion in Tbilisi: In the Aftermath of the parliamentary elections of november 2, 2003 // NISPAcee News. - Bratislava, 2004. - Vol. 11, N 1. -P. 1-14.)
бы оппозиционные национал-демократы. Но и оппозиция не сидела без дела, Саакашвили и Жваниа работали не покладая рук. Первый был нацелен на завоевание личной популярности и кулуарную работу с силовыми структурами, ясно понимавшими неизбежность скорого ухода со сцены Шеварднадзе. Жваниа удалось вступить в союз с Бурджанадзе (создав избирательный блок Бурджанадзе -Демократы) и укрепить шансы своей партии за счет ее личной популярности. В то время она, как казалось, приобретала институциональную основу для своей политической деятельности.
Наконец, 2 ноября 2003 г. в Грузии прошли парламентские выборы, отмеченные многими нарушениями, что подтвердили и международные наблюдатели1, и параллельные подсчеты голосов. С большой задержкой, 20 ноября ЦИК Грузии обнародовал официальные результаты. Прошеварнадзевский блок «За новую Грузию» набрал 21,32% голосов, «Союз демократического возрождения» -18,84%. Интересно отметить, что даже основываясь на предположении о справедливости оценки параллельного подсчета голосов, Национальное движение и Объединенные демократы вместе смогли по пропорциональной системе набрать менее 37% голосов.
Официальные и независимо подсчитанные2 (организация «Честные выборы») результаты голосования на парламентских выборах 2 ноября 2003 г.
Партия/Блок Официальные Параллельный
результаты подсчет
«За новую Грузию» (коалиция во главе с Сою- 21,32% 18,91% зом граждан)
1 Например, специальный координатор председателя ОБСЕ Брюс Джордж деликатно заявил: «К сожалению, этим выборам не удалось повысить доверие к избирательному или демократическому процессам». - Mode of access: http://en.wikipedia.org/wiki/ Georgia_legislative_election%2C_2003.
2 Американская организация Global strategy group также провела подсчет голосов на основе экзитного опроса и пришла к схожим результатам: 1. Саакашвили-Национальное движение - 28,69%; 2. «За новую Грузию» - 17,79%; 3. Лейбористская партия - 17,66%; 4. Блок Бурджанадзе - Демократы - 10,48%; 5. Союз демократического возрождения - 8,55%; 6. «Новые правые» - 8,28%; 7. «Промышленность спасет Грузию» - 3,86%. (Джонатан Уитли, цит. по: Rose revolution: One year later. - Caucasus journalists network. 2004. - Mode of access: http://www.caucasusjournalists.net/).
Союз демократического возрождения Саакашвили - Национальное движение Лейбористская партия Бурджанадзе - Демократы «Новые правые»
18,84%
18,08%
12,04%
8,79%
7,35%
8,13 % 26,26% 17,36% 10,15% 7,9 %
Эти результаты демонстрируют, с одной стороны, робость правящей партии в приписывании себе голосов, что указывает на понимание возможных последствий; с другой - что даже при справедливо проведенных выборах Национальному движению вместе с демократами не удалось бы набрать абсолютного большинства голосов. Не будь сторонники Шеварднадзе так последовательны в подтасовках, им, по всей видимости, удалось бы сохранить перевес в парламенте, вступив в союз с остальными партиями, тем более, что по мажоритарным спискам правящие коалиции, как правило, набирают больше мест. Тем не менее повод для возмущения был предоставлен, и хотя во время предыдущих выборов многочисленные нарушения воспринимались как нечто привычное, на этот раз ситуция была иной. Не сравнительно скромный масштаб нарушений, а неприкрытый цинизм действий правящей элиты вызвал взрыв негодования. Противники Шеварднадзе объявили результаты издевательством над демократией и позорной фальсификацией. Оппозиция призвала своих сторонников к акциям гражданского неповиновения, настаивая на признании выборов несостоявшимися. Накопившееся у населения недовольство повсеместной коррупцией и обнищанием, наконец, получило возможность проявиться. По стране, а в основном в столице, прошла широкая волна протестов. 23 ноября 2003 г. первый акт политической драмы закончился заявлением Шеварднадзе об отставке и приходом к власти на фоне всеобщего ликования тройки победителей - Саакашвили, Бурджа-надзе, Жваниа. Временно обязанности главы государства взяла на себя бывший спикер парламента Нино Бурджанадзе.
Так неожиданно1, даже для победителей, подошло к концу 12-летнее правление ветерана грузинской политики Э. Шеварднадзе. При нем политическая ситуация в Грузии несколько стабилизировалась, но подстроиться под новые политические реалии он не смог. Стиль правления, основанный на балансе сил, трезвом прагматизме и личной преданности, не оправдал себя в условиях массового недовольства и смены политической генерации. К власти пришло новое поколение политиков, зачастую лучше владеющих английским языком, чем русским, и не обремененных (по крайней мере, в такой же степени) наследием советского прошлого. Им удалось пробудить небывалую политическую активность населения, правда, одновременно с завышенными ожиданиями, чреватыми новыми разочарованиями в случае невыполнения щедрых обещаний.
Надежды и ожидания среди населения после отставки Шеварднадзе (Тбилиси, декабрь 2003 г.: IPS)
1 Люк Рейхлер более десяти лет назад писал о другой революции: «Политические сюрпризы несут в себе двойной стимул - к изучению корней произошедших перемен и к пониманию причин нашей недогадливости. В то время как есть много постфактум объяснений революционных перемен в Восточной Европе, на удивление редки объяснения отсутствия их предвосхищения» (Bauwens W., Reychler L. The art of conflict prevention. - L., 1994).
Rule of law Territorial integrity Economic development
se oi corup
tion
0.00 10.00 20.00 30.00 40.00 50.00 60.00 70.00
% % % % % % % %
События ноября 2003 г. начали серию «ботанических» революций и продемонстрировали, что мягкий авторитаризм не имеет стабильных перспектив в постсоветской реальности и способствует бескровному сценарию коренных перемен, где очень важна роль прессы, в том числе и международной (эффект CNN), мобилизующей оппозиционно настроенное население. Еще один интересный урок заключался в том, что именно в результате раскола правящей элиты появилась сила, способная, с одной стороны, победить дракона, а с другой - при наличии тех же корней повторять старые ошибки. В любом случае события привели к коренному изменению политического поведения и ориентаций масс, настроенных на демократические реформы и прозападное развитие и в очередной раз продемонстрировавших способность постоять за свои права.
Страна и партии после «революции розы»
Начало 2004 г. было периодом формирования новой власти. В начале января М. Саакашвили был подавляющим большинством избран президентом страны, триумвират победителей занялся распределением власти и укреплением политических позиций. Вскоре принятые конституционные изменения усилили власть президента, хотя и вызвали недовольство гражданского общества и оппозиции. 28 марта были проведены новые выборы в парламент, но переизбирались лишь делегаты, прошедшие по партийным спискам; избранные по мажоритарному принципу депутаты сохранили свои места. Правовая оправданность подобного решения вызвала массу вопросов. Выборы, которые вновь продемонстрировали нарушения и нарекания (чего не было во время президентских выборов), обозначили новый расклад политических сил и привели к полному доминированию в парламенте блока победителей (67,6% голосов, 135 мест по пропорциональному списку), объединившего помимо слившихся объединенных демократов Жвания - Бурджанадзе и «Национального движения» Саакашвили (в результатате такого слияния возникла партия «Национальное движение - Демократы»), республиканцев во главе с Давидом Бердзенишвили и кон-
серваторов, руководимых Звиадом Дзидзигури. Бывшая правящая партия - Гражданский союз - была полностью деморализована, а «Возрождение» Аслана Абашидзе отказалось участвовать в выборах, готовя почву для дальнейщего политического противостояния. Только еще одной политической группе - избирательному блоку правой оппозиции (объединивших «Новых правых» и промышленников) удалось преодолеть 7%-ный барьер (7,62% - 15 мест по партийному списку). Кроме того, 19 представителей Союза граждан оказались в парламенте по мажоритарному списку от 2 ноября 2003 г., сохранив свои депутатские кресла, но не сохранив вскоре распущенную партию. Кроме них по мажоритарному списку прошли: 10 депутатов от Национального движения, 7 - от Бурджанад-зе - Демократов, 6 - от «Новых правых», 4 - «Промышленность спасет Грузию», 6 - Союз возрождения, 2 - от лейбористов; 21 депутат остался независимым1.
События в Аджарии снова изменили партийный ландшафт. Вскоре после потери Асланом Абашидзе власти в Аджарии и его отъезда в Москву 5 мая 2004 г. Союз демократического возрождения самораспустился. Новые выборы прошли в Аджарии 20 июня. На них «Национальное движение» зарегистрировалось как «Победоносная Аджария». Максимально используя «административный ресурс», а также высокую личную популярность президента Саакашвили, оно обеспечило себе 28 из 30 мест в местном парламенте; отдельно участвовавшая Республиканская партия получила оставшиеся два места. Активно поддержавшие «революцию роз» республиканцы остались чрезвычайно недовольны таким раскладом, они обвинили «Национальное движение» в манипуляции результатами и покинули правящую коалицию. Однако в целом выборы прошли в Аджарии намного лучше, чем бывало до этого, хотя на фоне крайней авторитарности режима Абашидзе это и не очень сильная похвала2.
1 Результаты выборов, а также и некоторые данные о партиях и парламентских фракциях представлены на веб-странице парламента Грузии: - Mode of access: www.parliament.ge. В парламенте зарегистрированы следующие фракции: Национальное движение - демократы; Демократический фронт; мажоритарии; независимые мажорита-рии; регионы Грузии; правая оппозиция; вне фракций.
2 Миссия Совета Европы так оценила аджарские выборы: «Выборы прошли довольно гладко, однако в некоторых отношениях электоральный процесс не дотянул до международных стандартов», в частности, в сфере точности составления избирательных
Легкая победа правящей коалиции послужила дальнейшему укреплению позиций лично Саакашвили, выполнившего первое из своих обещаний - восстановить территориальную целостность страны. К тому же контроль над портом и таможней значительно увеличил доходную часть национального бюджета, а значит, и свободу экономического маневра.
Однако дальше дела у правящей элиты пошли не так гладко. Попытка повторить аджарский успех в Южной Осетии привела к кровопролитию и очевидной неудаче, продемонстрировав слабость стратегического планирования и отсутствие командного духа в правительстве. В феврале 2005 г. при странных обстоятельствах погиб один из ключевых членов правящей коалиции - Зураб Жваниа, что, казалось бы, нарушило политический баланс руководства страны. Рост международной помощи и улучшение собираемости налогов, строительство нефтепровода Баку - Тбилиси - Джейхан, ускоренная приватизация больших промышленных объектов, - все эти меры дали возможность удвоить пенсии и выплатить задолженности по ним, однако число бедных в стране не уменьшилось. Не видно реальной перспективы восстановления суверенитета над Абхазией и Южной Осетией. В результате к весне 2005 г. рейтинги правящей партии и Саакашвили начали падать, хотя по-прежнему остаются несравнимо выше рейтингов других политических сил1. Даже отход нескольких ведущих членов «Национального движения» (Коба Давиташвили, Давид Зурабишвили и др.) и консерваторов (Звиад Дзидзигури), создавших фракцию «Демократический фронт», и переход в оппозицию министра иностранных дел Саломэ Зурабишвили мало изменили расстановку сил в краткосрочной перспективе. Тем более что успехи на международной арене обнадеживающи: Россия согласилась вывести военные базы к концу 2008 г., значительная западная поддержка, посещение Грузии в мае 2005 г. Джорджем Бушем как свидетельство расположения Запада, независимо оттого, вызвано ли оно
списков, проверки личности голосующих, составления протоколов и подсчета голосов (см. напр.: International crisis group. Saakashvili's ajara success: Repeatable elsewhere in Georgia? Europe briefing, 18 August 2004. Tbilisi / Brussels. - Mode of access: http://www.crisisweb.org//library/documents/europe/caucasus/).
1 См., напр.: Devdariani J. The withering of the rose? // Transitions Online. - Prague, 2005. - 13 april.
демократическими заслугами грузинского правительства, активным участием грузинских миротворцев в Ираке и Афганистане или геополитическими соображениями.
Итак, в результате «революции роз» и прихода к власти новой политической элиты в Грузии произошли следующие изменения:
- политическая стабилизация (не считая двух зон конфликтов), укрепление центральной власти, фискальной системы и экономики в целом;
- замена старой элиты молодыми кадрами, менее замешанными в коррупции, имеющими западное образование, хотя и не всегда обладающими практическим опытом;
- растущее понимание населением своей ответственности за страну, повышение политической сознательности;
- усиление международного влияния Грузии, увеличение ее поддержки Западом, хотя по-прежнему вызывают озабоченность напряженные отношения с Россией.
В то же время политическая система продолжает оставаться нестабильной, ведущие политические силы не сумели четко сформулировать свое видение пути развития страны, а отсутствие политической конкуренции в условиях одной доминирующей партии не дает возможности образоваться действенной системе политических сдержек и противовесов.
Партийное строительство и современный политический цветник
До самого последнего времени партийное строительство в Грузии носило отпечаток номенклатурной (или комсомольской, в случае более молодых политиков) модели, и, несмотря на смену поколений, некоторые прошлые поведенческие стереотипы политических элит до конца еще не изжиты. Ориентация Шеварднадзе на социально близкие постсоветские элиты была продиктована желанием возместить как отсутствие четкого видения будущего1, так и недостаток внутренней опоры, необходимой для сохранения власти.
1 Автор помнит, как в 1993 г. на вопрос журналиста о желательной модели будущего развития грузинского общества глава государства неожиданно ответил, что он намерен объединить все лучшее, что характеризует различные модели.
Кризис 90-х годов и массовое разочарование в политике и политиках, убежденность в их коррумпированности и аморальности привели сначала к полной политической пассивности, а затем к бурному выплеску накопившегося гнева. События первых лет нового столетия подготовили реорганизацию большинства политических партий и движений почти всех существующих направлений.
Первые политические партии периода перестройки, за исключением нескольких небольших объединений социалистической направленности, в основном ориентировались на достижение Грузией государственного суверенитета и на борьбу с коммунистическим наследием. Национализм воспринимался как наиболее действенная альтернатива коммунистической идеологии. Однако не все заявляли об этом открыто из тактических соображений, концентрируя свое внимание на вопросах защиты прав человека, окружающей среды и культурной самобытности, на западных демократических ценностях и межэтнических отношениях, что способствовало достижению популярности и было удобной и сравнительно безопасной сферой конфронтации с правящим режимом.
С этой точки зрения особенно интересно отметить динамику отношения к репатриации в Грузию мусульман (турок-месхетинцев) из Южной Грузии (Месхетии), депортированных в 1944 г. в Среднюю Азию. Еще в 70-е годы большинство оппозиционных политиков, и в первую очередь З. Гамсахурдиа, призывали к возвращению мусульман-месхетинцев на родину, утверждая, что они этнические грузины (как, впрочем, в то время говорили и такие лидеры месхетинцев, как председатель общества «Ватан» Юсуф Сарваров, впоследствии изменивший эту точку зрения). Когда в конце 80-х годов оппозиция почувствовала свою силу, националистические лидеры, за исключением очень немногих (Мераб Коста-ва, Зураб Чавчавадзе, Тамара Чхеидзе и «Общество Ильи Чавчавад-зе» в целом), выступили категорически против репатриации «сотен тысяч мусульман - турок». Это, как и полное игнорирование победившими политиками защиты прав человека, природоохранной проблематики, еще недавно взятых на вооружение, демонстрирует оппортунизм и прагматический популизм значительной части политических элит, пришедших к власти после диссидентского прошлого. Такое, впрочем, наблюдалось не только в Грузии.
На политической арене Грузии после падения советской власти сложилась чрезвычайно пестрая система политических партий и организаций. Длительное господство однопартийной системы закончилось, и политически активные социальные слои впали в другую крайность, образовав впечатляющее количество партий и движений1, что, правда, характерно для обществ переходного периода.
Любая формальная типология политических партий достаточно условна, однако без нее не обойтись. Так, например, можно выделить старые оппозиционные партии, созданные на основе парламентских фракций и сформированные правительством2. Особое место занимают правящие объединения - сначала это был «Круглый стол - Свободная Грузия», затем «Союз граждан Грузии» и наконец «Национальное движение - Демократы». Первая и последняя из этих партий создавались как оппозиция и альтернатива правящей партии (Коммунистической в первом случае), и потому это партии борьбы и революции, они критичны, радикальны и агрессивны, у них отсутствует позитивная стратегия. Придя к власти, обе партии стремились взять под контроль и законодательную, и исполнительную власть.
Союз граждан возник как альтернатива «Круглому столу», но так как Шеварднадзе в это время был у власти, его партия создавалась главным партстроителем Зурабом Жваниа изначально как партия власти, с мощной партийной бюрократией, в основном нацеленной на управление выборами и парламентом. Исполнительная власть напрямую контролировалась Шеварднадзе, старавшимся держаться над партийной жизнью. В отличие от «Круглого стола» и «Национального движения», институциональная структура «Союза граждан» меньше зависела от единоличного авторитета лидера, и ее распад определил не уход ее создателя Жваниа или лидера Шеварднадзе, а полная дискредитация во время революции 2003 г.
Советское наследие однопартийной системы мешало созданию альтернативных политических партий, основанных на групповых интересах и ценностях. В свою очередь, «революция роз», как и преды-
1 Уже к 1998 переломному году в стране было зарегистрировано 79 партий, потом их число перевалило за сотню: Political parties of Georgia // International center of civil culture. - Tbilisi, 1998.
2 Nodia G. Political parties in Georgia // Building democracy in Georgia. Discussion Paper 7. - Tbilisi, 2003. - May. - P. 11-12.
дущие смены власти, привела к доминированию одной партии и парадигме «доминантной власти» по Каррозерсу1. Поскольку присутствуют завышенные ожидания со стороны населения, в целях самосохранения становится необходимой еще большая концентрации власти. Национальное движение во главе с Саакашвили, казалось бы, полностью контролирует парламент и правительство. Однако у партии не хватает квалифицированных кадров, которые могли бы непосредственно работать в исполнительной власти. Соответственно, правительство в значительной степени комплектовалось непартийными чиновниками, хотя ключевые посты занимают близкие к партийной верхушке лица. Состав правительства нестабилен, его члены либо не имеют поддержки партии, либо плохо справляются с обязанностями (иной раз налицо и то и другое), происходит частая замена непартийных руководителей или ротация партийных в поисках наиболее подходящего поста. Постепенно партия власти будет пополняться нужными людьми, и процесс занятия министерских постов членами партии, по всей очевидности, продолжится.
Партия большинства стремится придать законодательную силу ряду политических установок и программ, оппозиция критикует эти программы и вносит альтернативные предложения. Очень глубоко различие в положении правящей и слабых оппозиционных партий, которые пока не имеют никаких конкурентных перспектив. Большинство из них возглавляют люди, не первый год борющиеся за место в политике и уже понявшие, что своими силами им не прийти к власти. Некоторые лидеры стараются держаться на плаву, считая, что лучше возглавлять партию без шансов на успех, чем уступить место у кормила власти новым и более перспективным людям. Это наиболее наглядно демонстрируют процессы, происходящие в Республиканской партии (попавшей в парламент в результате союза с «Национальным движением»): решившись на приход в руководство нового человека (Давид Усупашвили), старые лидеры не сумели удержаться от постоянной демонстрации своих ключевых позиций в партии, что, конечно же, подтверждает малую вероятность их политического успеха и не может радикально изменить степень привлекательности партии для электората. Тем не менее большинство таких партий нацелены на
1 Carothers T. The end of the transition paradigm // J. of democracy. - Wash., 2002. -Vol. 13, N 1. - P. 5-21.
парламентские выборы, многие из них формируются или были сформированы из парламентских фракций.
Большинство оппозиционных партий в Грузии не имеют четкой программы и, как правило, не представляют определенной социальной группы (хотя лейбористы преимущественно ориентируются на бедные слои населения из сельских районов, а правые - на более образованные и обеспеченные группы городского населения). Единственная общая характеристика нескольких партий -национальная или этническая принадлежность их членов (Джавах и Вирк в Южной Грузии, объединяющие армян Джавахетии, или малоизвестная Мингрельская националистическая партия, сплотившая радикально настроенных представителей мингрельского субэтноса). Но эти партии не могут быть зарегистрированы по существующему законодательству и изыскивают иные способы функционирования как структурные единицы, ориентированные на внепарламентские способы достижения целей.
Полититическая жизнь в Грузии на институциональном уровне реализуется прежде всего через правительственные структуры, парламент и в меньшей степени через политические партии. Такая вто-ричность политических партий связана, с одной стороны, с их организационной слабостью, а с другой - с весьма прохладным отношением к ним общества1. Не менее важно и распределение ролей между ветвями власти: с точки зрения конституционного права прерогативы правления принадлежат институту президента, в парламенте полностью доминирует правящая партия, что привело к формализации его роли, сводящейся к легитимации решений, принимаемых в иных местах. В условиях слабости судебной власти, увеличившейся после 2003 г., президентский институт доминирует - не только потому, что многие решения принимаются президентом, а потому еще, что политический вес различных акторов напрямую зависит от их взаимоотношений с президентом. Исполнительная власть на уровне отдельных министров влиятельна настолько, насколько она поддерживается президентским окружением. В этой ситуации особую роль приобретает
1 Хотя по индексации Transparency International от 2005 г. грузинские политические партии далеко не на первом месте по оценке населением их коррумпированности, в отличие от большинства других стран, это указывает не столько на высокие моральные устои партий, сколько на понимание их ограниченной роли в обществе.
верхушка правящей партии, которая все больше вмешивается как в принятие законов, так и в кадровую политику в исполнительной власти, постепенно вытесняя внепартийных министров и заменяя их чиновниками из новой партийной «номенклатуры». В то же время намечается разделение партийной элиты на парламентских деятелей (даже если они активно вмешиваются в дела правительства), и тех, кто занял ключевые посты в правительстве.
В результате, с одной стороны, правящая партия все больше становится партией правительственной бюрократии, где важнейшие вопросы решаются влиятельной верхушкой с помощью не слишком прозрачных процедур, весьма далеких от идеалов демократии участия; с другой - в недрах такой системы, все еще достаточно рыхлой и неорганизованной, по мере роста числа недовольных будет зреть семя будущих расколов, что представляется сегодня одним из важнейщих факторов политической динамики.
Оппозиционных партий в Грузии много, но лишь некоторые из них играют роль в политике, и, конечно же, на национальном уровне это в первую очередь парламентские партии, хотя есть регионы, где влиятельны местные, в том числе этнические и незарегистрированные партии. Существующее партийное законодательство не позволяет создавать партии по региональному или этническуму принципу, однако партии другой направленности официально зарегистрировать достаточно легко, и хотя их деятельность формально регулируется, ограничения минимальны. Однако гораздо важнее для партийного строительства избирательная система. Смешанная система выборов и высокий 7%-ный порог прохождения в парламент, с одной стороны, дает преимущества партии власти, а с другой - ведет к консолидации оппозиционных партий. В то же время доминирование правящей партии хотя и облегчает проведение непопулярных реформ, разрушает систему сдержек и противовесов, приводит к радикализации оппозиции, мешая правовому принципу смены власти.
Многопартийность, приобретшая в Грузии несколько гипертрофированные формы, постепенно начинает входить в рациональное (в количественном смысле) русло: сегодня на политической сцене четыре сравнительно влиятельных партии1. Однако, как было
1 «Национальное движение - Демократы»; лейбористы; «Новые правые»; республиканцы.
сказано, партийный расклад сил трудно назвать сбалансированным в условиях очевидного доминирования правящей партии.
Функционирование политических партий в Грузии определяется также целым рядом внутренних факторов, из которых можно выделить несколько ключевых. В первую очередь это отсутствие, или второстепенность, четко сформулированной идеологии, системы ценностей, программы - и, соответственно, непоследовательность и беспринципность поведения, направленного лишь на успешное участие в выборах, достижение и/или удержание власти.
Все заметные политические движения и партии заявляют о своей приверженности демократическим ценностям и в большинстве случаев занимают прозападную позицию, нацеленную на интеграцию с евроатлантическими структурами. В условиях, когда в правительстве присутствуют политики с разными ценностными ориентациями, электорату трудно отличить партии друг от друга на основе программ и манифестов, тем более что у многих партий их просто нет. В межпартийном политическом дискурсе доминируют внешняя политика (дихотомия Запад - Россия с преобладанием прозападной ориентации) и радикализм по поводу разрешения конфликтов, отношения к России и членству в СНГ. Все остальные разногласия не носят принципиального или стратегического характера и чаще вызваны тактическими соображениями.
Конечно, в определенном смысле существует деление партий на правые и левые, однако такое деление весьма условно1. Все более или менее влиятельные партии склоняются влево, в той или иной степени поддерживают идею сильного и патерналистского государства. Избирательные коалиции чаще всего создавались отнюдь не на основе идеологической близости, а лишь из прагматических соображений. Наиболее ярко это продемонстрировала готовность самых разнородных партий (например, Социалистической и Традиционалистов) собраться под знамена Аслана Абашидзе в начале 2000-х годов, когда это вселяло надежды на избирательный успех и щедрое финансирование. Даже радикально-оппозиционная Национально-демократическая партия не преминула во время пар-
1 Так, например, несколько лет назад партия «Новые правые» поддержала в парламенте законопроект о введении минимума заработной платы, что с трудом согласуется с ее заявленной идеологической платформой.
ламентских выборов вступить в альянс с Союзом граждан, когда это сулило политическую выгоду.
Такой оппортунизм приводит к тому, что партии, да и общество в целом, ориентируются в первую очередь на лидеров и их личностные (харизматические) качества или былые заслуги, лозунги и обещания (зачастую популистские и нереальные), а не на последовательную программу действий, привлекательную систему ценностей или политическую принципиальность. В настоящее время период формирования партий нельзя считать пройденным. В целом для переходных обществ характерно, что на раннем этапе возникновения современных партий налицо их значительная персонифицированность, т.е. объединение вокруг популярной личности и прагматических целей без четкого различия программ. Так, Союз граждан объединял молодых природозащит-ников, приведенных З. Жваниа из партии зеленых, и старую партийную номенклатуру, бывших комсомольцев, привлеченных Шеварднадзе. Все это мирно уживалось, пока сулило непосредственные карьерные выгоды. Неудивительно поэтому различие между партиями власти, где выгоды членства очевидны, и оппозиционными партиями, которым приходится бороться за место под солнцем и ждать начала цикла перемен, когда достаточно радикальные и рискованные политики могут надеяться на «доступ к шампанскому». Налицо тенденция к агрессивному противостоянию между правящей и оппозиционными партиями, так как опыт доказал электоральную выгодность радикальной оппозиции. В целом критика друг друга и черный пиар часто подменяют конструктивную позицию и позитивную программу.
Правящая партия пришла к власти в результате выхода оппозиции из правящей элиты, в условиях слабости оппозиции традиционной и инкорпорировав значительное число политиков, перешедших на сторону новой власти. Такая модель представляется достаточно типичной, в условиях полуавторитарных режимов именно раскол правящей партии является основным фактором политической динамики, когда политическая оппозиция слаба, не имеет популярного лидера и не развивается. В такой ситуации возникает вопрос, а способно ли грузинское общество (да и вообще переходное постсоветское общество) создать массовую политическую партию западного типа, объединяющую людей со схожими взглядами на государственное строительство, одинаковыми ценностями и конструктивной, позитивной ориен-
тацией, и, конечно, не на основе отвержения существующего расклада сил и стремления во власть под любым идейным флагом. Во всем мире наблюдаются некоторый кризис и деидеологизация партий, но в переходных обществах этот процесс развивается несколько иначе. По-видимому, чрезмерная динамичность политической жизни не дает партиям вызревать и формироваться, и вряд ли можно ожидать коренного изменения ситуации в ближайшее время. С подобной динамикой связана и специфика мотивации членства в партиях, где только партия власти, а в кризисной ситуации и наиболее радикально критикующие правящую элиту движения способны обеспечить массовое членство, но ненадолго, если, конечно, сами не станут правящими. Все партии обычно завышают число своих членов, надеясь продемонстрировать свою популярность. На самом деле на сегодняшний день только правящая партия может достоверно говорить о некоторой массовости в результате прагматической осмысленности такого членства, открывающего путь к возможной карьере.
Иногда партии со значительным финансированием привлекали на время значительное число членов, выделяя достаточно ресурсов на развитие региональных отделений (например, «Новые правые» в начале 2000-х годов) и демонстрируя собственную перспективность и надежду на приход к власти. Однако в отсутствие привлекательной идеологии, харизматического лидера и политической перспективы большинство таких членов лишь ненадолго или формально сохраняют подобное членство, что делает количественные оценки еще более условными.
В ближайшей перспективе можно выделить несколько ключевых вопросов, связанных с партийным строительством в Грузии: как будет развиваться дальнейщее взаимодействие между правящей партией и правительством; удастся ли оппозиции создать действенную альтернативу и противовес доминированию правящей политической партии; наступит ли массовое разочарование населения политикой правящей партии или ей удастся до следующих выборов сохранить свою популярность; выдержит ли правящая элита искус создания «управляемой демократии» или продолжит при активной поддержке или давлении Запада курс на демократизацию.
На эти, как и на многие другие вопросы пока еще трудно ответить, так как стремительность перемен не позволяет однозначно определить
общее направление движения. Однако именно ответы на эти вопросы определят будущее грузинской демократии в ближайшие годы.
