CC BY
41
СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ
© 2006 г. А.В. Баранов
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОРИЕНТАЦИИ ИЗБИРАТЕЛЕЙ КУБАНИ В ПОСТСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД: СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ФАКТОРЫ
Политические ориентации избирателей Кубани - тема актуальная в силу своей малоизученности и острой дискуссионности. Тема является одним из важных аспектов более широкой проблематики электоральной географии, политической социологии, политического менеджмента. Она междисциплинарна как по источниковой основе (статистика и картография выборов, периодическая печать), так и по методам анализа (построение вариационных и динамических рядов, социокультурный подход, сравнительный анализ). Мы предпримем попытку показать неоднородность политических ориентаций избирателей на Кубани в контексте строения политической культуры.
Одна из основных типологий политических культур - типология по пространственному признаку. В ее рамках можно обозначить уровни территориальных политических культур: глобальный, национально-государственный, региональный, субрегиональный и местный. Тема относительно нова для политической науки в России. Актуальность ее очевидна. Российское политическое пространство прерывисто, неоднородно. Россия - это многоукладное («многосоставное» по А. Лейпхарту, «расколотое» - по А. Ахиезеру) общество. Страна живет как бы в разных эпохах одновременно (от постиндустриальных очагов - Москвы и Петербурга до военно-патриархальных вождеств Чечни). Направленность политических процессов и скорость перемен в регионах различаются коренным образом, на порядок. Обрисованные факторы до сих пор слабо осознаются научным сообществом и политиками. Предстоит создать научно обоснованную концепцию региональной политики, которая немыслима без знания социокультурных факторов строения общества.
Исследование региональных политических культур неизбежно носит междисциплинарный характер. Его теоретические основы разрабатывались в русле географии культуры (С. Дэнильс, Дж. Голд) [1], электоральной географии (С. Роккан, П. Тэйлор, Р. Джонстон) [2], сравнительной политологии (Г. Алмонд, Д. Элазар) [3], транзитологии (Л. Пай) [4] и других отраслей научного знания. На материалах современной России региональные политические культуры выявлены и систематизированы в работах Н.А. Ко-солапова, Р.Ф. Туровского, Е.В Морозовой, А.В. Перова, и др. [5] Вместе с тем исследования региональных политических культур слабо скоординированы, не говоря уже о сравнительном анализе и прогнозе на субрегиональном уровне. Р.Ф. Туровский справедливо отмечал в 1999 г., что самым не-
изученным остается мезоуровень территориальных политических культур -административные районы и города России. Между тем именно этот уровень объектов исследований оптимален для постижения пространственной структуры и динамики политических культур [6].
Политические ориентации избирателей Краснодарского края изучались в качестве региональных проявлений общероссийских электоральных процессов в работах В. А. Колосова, А. Д. Криндача, А. А. Храмчихина, Н.В. Петрова, А. С. Титкова [7]. Другой аспект - электоральное пространство в контексте региональных политических культур рассматривали М.М. Кириченко, Е.В. Морозова, А.В. Баранов, А.И. Кольба и др. [8]. В-третьих, политические предпочтения кубанцев изучаются с точки зрения элитологии А.К. Магоме-довым, М.М. Кириченко [9]. Но в исследовании темы остается немало публицистических суждений, быстро теряющих значимость. Чаще всего изучается краткий временной интервал (1-2 года). Слабо анализируются социально-исторические предпосылки типов голосования. Редко рассматриваются внутрирегиональные вариации выборов.
Объект нашего исследования - политические ориентации избирателей Краснодарского края. Временные пределы анализа заданы выборами в Государственную Думу РФ 1999 и 2003 гг.
Цель работы - проверить гипотезу о типе структуры электорального пространства Кубани, по которой преобладающими факторами голосования являются социокультурные расколы по модели С. Липсета - С. Роккона [10]: «город-село» и исторические традиции местных сообществ».
Задачи работы таковы: 1) определить факторы влияния партий и предвыборных объединений на предпочтения жителей региона; 2) выявить пространственные ареалы влияния основных партий и их изменения; 3) сравнить политические ориентации избирателей субрегионов: Кубани и Черноморского побережья.
Региональная политическая культура может быть определена как система познаний членов сообщества о своей самобытности, эмоциональных состояний, ориентаций, установок и норм деятельности людей по поддержанию своей идентичности. Региональная политическая культура является субкультурой по отношению к общегосударственному и международному уровням пространственных социальных явлений. Для субрегионального и локального уровней сообществ она, напротив, играет системообразующую роль. Основная функция региональной политической культуры - обеспечение преемственности традиций, реализация задач политики на своем уровне пространственной организации общества.
Одной из подсистем региональной политической культуры выступает аналогичная культура субрегионов - территорий, объединяющих ряд местных (локальных) сообществ и отличающихся по своему облику от других. Наиболее подробная и обоснованная классификация уровней политического
пространства дана Р.Ф. Туровским. Он предпочитает обозначать эти уровни географическим понятием «культурные ландшафты» [11].
Системообразующие факторы культуры таковы: природно-географи-ческий (территориально целостное и своеобразное пространство); исторический; экономический; социальный; ментальный (социокультурный); международный; политическое позиционирование сообщества. В их системе может выходить на первый план любой из факторов, что зависит от особенностей менталитета сообщества.
Основные черты электората Кубани, вкратце, таковы. Краснодарский край занимает 3-е место в РФ по численности избирателей (3.857.992 чел. в 2003 г.), что обеспечило формирование 8 одномандатных округов по выборам депутатов Госдумы. В сравнении с выборами 1999 г. электорат умножился, что позволило разукрупнить округа и приблизить их по численности избирателей к среднероссийскому уровню (468 тыс. по стране, 482 тыс. по краю) [12]. Для политических предпочтений кубанцев характерны черты традиционализма и этатизма большинства при наличии лакунарных «очагов» относительно либерального голосования. Горожане составляют в крае лишь 54 % населения. Интеллигенция относительно малочисленна и может влиять на голосование только в 5 крупнейших городах (Краснодар, Сочи, Новороссийск, Армавир, Туапсе). Регион имеет одну из наиболее пожилых структур электората в РФ (18-е место в стране по среднему возрасту). Остро выражены этнокультурные и религиозные размежевания избирателей. Миграционная проблема и межэтнические отношения постоянно считаются в массовом сознании одной из приоритетных проблем политики. По типологии вариантов партогенеза, предложенной Е.В. Белокуровой, Кубань можно отнести к государственно-корпоративному, а не к партнерскому или либерально-корпоративному типам [13]. Партии имеют преимущественно «городскую» социальную базу. Сельские жители голосуют чаще всего в соответствии с волей местных и региональных властей, т.е. проявляют качественно иной, чем жители крупных городов, набор стереотипов своих предпочтений. Совокупность всех обрисованных выше факторов объясняет слабую «укорененность» партий в массовом сознании регионального сообщества.
В 1990-х гг. голосование кубанцев служило одним из ярких примеров «красного пояса». Однако на думских выборах 1999 г. и президентских выборах 2000 г. произошел значительный сдвиг предпочтений в пользу центристских сил, ярче выявились внутрикраевые различия в симпатиях избирателей. Для корректного сравнения предпочтений на длительном отрезке времени мы предлагаем агрегировать показатели голосований по партийным спискам в системе координат: «национал-консерваторы», «либералы», «центристы - партия власти», «левоцентристы (социал-демократы)», «коммунисты». Эта шкала позволяет абстрагироваться от сиюминутных подробностей, сосредоточиться на главных тенденциях выборов (таблица).
Голосование избирателей Краснодарского края на выборах Государственной Думы по партийным спискам (в проц. от явившихся)
Агрегированные индикаторы 1993 г. 1995 г. 1999 г. 2003 г.
Явка на выборы (в % от числа избирателей) 56,7 60,2 58,6 52,4
Национал-консерваторы1 24,8 21,8 4,8 12,4
Либералы2 26,9 6,5 10,7 4,9
Центристы - партия власти3 6,8 6,8 32,8 38,3
Левоцентристы4 7,4 - - 14,2
Коммунисты5 16,4 30,7 36,9 17,2
Прочие 17,7 34,2 14,8 13,0
Удельный вес партий и движений, набравших более 5 % голосов явившихся на выбо- 90,7 65,7 70,8 77,4
рах граждан
Примечания.
'В 1993 г. - ЛДПР. В 1995 г. - КРО (6,6 %), ЛДПР (15,2 %). В 1999 и 2003 гг. -ЛДПР.
2В 1993 г. - «Яблоко» (9,5 %), «Выбор России» (11,8 %) и Демократическая партия России (5,6 %). В 1995 г. - «Яблоко». В 1999 г. - «Яблоко» (4,6 %) и СПС (6,1 %). В 2003 г. - «Яблоко» (2,8 %) и СПС (2,05 %).
3В 1993 г. - ПРЕС. В 1995 г. - «Наш дом - Россия». В 1999 г. - «Единство» (27,8 %) и «Отечество - Вся Россия» (4,99 %). В 2003 г. - «Единая Россия».
4В 1993 г. - Аграрная партия России, в 2003 г. - «Родина».
5В 1993, 1999 и 2003 гг. - КПРФ. В 1995 г. - КПРФ (24,5 %) и радикально-коммунистические блоки (6,2 %).
Источники: Колосов В.А., Криндач А.Д. Тенденции постсоветского развития массового сознания и политическая культура Юга России. С. 133; Чугров С.В. Электоральное поведение российских регионов // Мировая экономика и международные отношения. 1996. №6. С. 27-39; Рабочая тетрадь «Политический маркетинг». Краснодар, 2000. Прилож. С. 1-4; http://www.izbirkom.krasnodar.info
Данные таблицы позволяют подтвердить коренной сдвиг партийных предпочтений от коммунистов в пользу «Единства», а позже - «Единой России». Можно возразить, что такова общая тенденция выборов 2003 г. по стране и усматривать её причину лишь в «административном ресурсе». Но, на наш взгляд, это будет поверхностным взглядом на проблему. Более корректно искать причины отказа в доверии КПРФ в акцентировании государственного патриотизма и консерватизма, традиционно влиятельных для кубанцев. Тем же объясняются успехи ЛДПР и «Родины», игравших на аналогичных чувствах с целью перехвата голосов избирателей КПРФ. Названные выше черты регионального менталитета накладываются на субъективную готовность участвовать в предпринимательстве и государственном строительстве, образуя в итоге причудливый феномен «бизнесмена-патриота», сторонника «самобытного, народного капитализма». В сознании избирателей этот образ противопоставляется образу «московского финансиста-космополита», проводника западных интересов и угнетателя малоимущих регионов. «Дело ЮКОСа» и последующие пиар-эффекты были восприняты названным сегментом избирателей весьма положительно.
Кратко рассмотрим пространственные ареалы влияния основных партий на Кубани. Источниковую основу для выводов составили результаты выборов в Госдуму по городским и сельским районам за 1999 и 2003 гг.
«Единая Россия» вышла на среднероссийский уровень влияния (37,0 %) за счет перехвата национал-консервативных и социальных лозунгов, а также благодаря смене политических симпатий губернатора А. Н. Ткачева (перешедшего из КПРФ в ЕР). Разброс голосов по краю за «Единую Россию» мал, но всё же видна тенденция пониженной поддержки в Краснодаре (34,3 %) и периферийных сельских районах. Наибольшую поддержку оказали горожане Сочи и Туапсе (39,5 %).
КПРФ потерпела, как и во всей стране, жестокое фиаско. Но всё же она сохраняет потенциал поддержки 17,2 % (в полтора раза выше среднероссийского). Наибольшую опору КПРФ имеет в окраинных сельских районах (Каневском, Крымском), в Тихорецком и Армавирском одномандатных округах (т.е. в сельских местностях с лакунарным положением городов). Как и прежде, самая малая поддержка КПРФ - в Новороссийске и Туапсе (по 13,2 %), в Сочи (14 %). Электорат КПРФ сосредоточен вдали от оживленных коммуникационных потоков и крупных городов, в бывших казачьих районах края.
Неожиданностью стал успех ЛДПР и «Родины». Но их территориальная поддержка противоположна. За ЛДПР голосуют прежде всего жители Черноморского побережья и восточной части края, а меньше всего - в г. Краснодаре (9,5 %). «Родина» получила основную поддержку как раз в краевом центре (13,7 %) и прилегающих казачьих районах, а наименьшую -на Черноморье и востоке края.
«Яблоко» и СПС, как всегда, провалились на Кубани. Избиратель невосприимчив к «лобовой» пропаганде либеральных ценностей, а рекламные уловки вызывали скорее отторжение, чем приязнь. Изолированными очагами поддержки правоцентристов остаются Краснодар (4,4 и 3,4 % соответственно), Сочи (3,7 и 3,1), Туапсе (3,7 и 3,7 %). Малые и средние города обычно отказывают либералам в поддержке, предпочитая «Единую Россию». Имеется поддержка СПС и «Яблока» только в городах с населением свыше 200 тыс. чел., как правило, за пределами исторического проживания казачества.
На наш взгляд, социокультурный раскол «город - село» накладывается, взаимоусиливается расколом «казачьи - неказачьи местности», до 1937 г. делившим пространство нынешнего Краснодарского края по Большому Кавказскому хребту. До 1920 г. Кубанская область имела войсковое казачье управление. Черноморская губерния от Новороссийска до Гагр никогда не была казачьей и автономной.
Черноморское побережье в составе Краснодарского края дает России единственный выход к Черноморско-Средиземноморскому бассейну, обеспечивает львиную долю доходов РФ от туризма и курортного лечения. Субрегион - важный стратегический плацдарм влияния на соседние страны СНГ, Балканы, Ближний Восток. С другой стороны, Черноморское побере-
жье крайне интересно в качестве своеобразной «политико-культурной аномалии» внутри Краснодарского края.
Черноморское побережье Краснодарского края может быть отнесено к сравнительно редкому варианту субрегиональных культур, т.е. к политико-культурным лакунам. Термин впервые применил Л.В. Смирнягин для обозначения территорий, резко контрастирующих по своему политическому сознанию и ориентациям деятельности с таксономической единицей более высокого ранга, в состав которой лакуны входят. Лакуны выделяются внутри сравнительно однородной региональной политической культуры собственной системой познавательных, эмоциональных и оценочных ориентаций [ 14].
Последующий сравнительный анализ лакун и «типичных» территорий позволит качественно усовершенствовать методы сравнительной политологии, регионального управления и других отраслей знания.
Природно-географический фактор лакунарности Черноморского побережья очевиден. Субрегион ограничен труднопроходимым Кавказским хребтом, морем, государственной границей с Грузией. Он имеет отчетливые климатические отличия от большей части Краснодарского края. Относительно «расплывчатой» является только северо-западная граница, проходящая между Анапским и Темрюкским районами. Диффузной зоной можно считать Крымский район по северную сторону Кавказского хребта.
Исторический фактор становления субрегиона включает в себя следующие индикаторы. Во-первых, позднее вхождение побережья в состав Российской империи (юридически - в 1829 г., фактически - после Кавказской войны, в 1864 г.). Во-вторых, почти всю свою историю до 1937 г. субрегион был отдельной административной единицей, самостоятельной от Кубанской области. В-третьих, Черноморское побережье в силу особенностей климата и экономики заселялось крестьянами, а позже - рабочими и торговцами разной этнической идентичности. На Кубани 45 % населения в 1926 г. составляли казаки, которых почти не было в Черноморской губернии. В порубежных Анапском и Крымском районах казаки составляли соответственно 50,4 % и 16,9 % жителей [15].
Экономический фактор состоит в значительных отличиях структуры сельского хозяйства, курортного и медицинского дела, промышленности и транспорта субрегиона от структуры экономики края. Побережье всегда имело повышенные возможности финансирования из федерального бюджета. Транспортная и информационная сеть территории ориентирована по оси Новороссийск - Адлер и на протяжении почти 400 км имеет лишь 3 выхода к северу от Кавказского хребта.
Социальный фактор образования региональной культуры вбирает в себя: повышенную урбанизированность Черноморья (72 % на фоне 53 % общекраевых по переписи 2002 г.) [16]; значительную вторичную занятость в «теневой» экономике и курортном обслуживании; повышенную мобильность и относительно высокий уровень жизни населения. По расчетам кубанских социологов В.Н. Ракачева и Я.В. Ракачевой, Черноморье относится
к субрегионам с преобладанием славянского старожильческого населения, где за 1989-2005 гг. особенно интенсивно растут переселенческие этнические меньшинства. Подчас вынужденная миграция сопровождается этническими конфликтами и даже сменой культурной идентичности малых населенных пунктов [ 17].
Ментальный (социокультурный) фактор самобытности проявляется в диалектах русского языка, своеобразном восприятии пространства (дихотомия: «у нас» и «у них на Кубани, за горами») и времени (цикличность курортных сезонов постепенно вытесняется в сознании «линейным» временем постиндустриальной экономики). Полиэтничное Черноморье - зона многовековых контактов цивилизаций: православной, исламской и светской западной. Новейшие технологии информации и коммуникации закрепляют социокультурный «рубеж» между степной частью края и побережьем. Например, космополитичный образ жизни москвичей представляется сочинцам и новороссийцам более близким, чем относительно традиционный быт станиц Кубани и г. Краснодара [18].
Вовлеченность субрегиона в международные отношения значительно выше, чем Краснодарского края в целом. Именно портовые города побережья стали в 1990-х гг. центрами внешней торговли с Турцией и странами Ближнего Востока. В Новороссийске недавно открыто консульство Турции. Коммерческие фирмы стран Черноморского бассейна в первую очередь вкладывают средства в инфраструктуру побережья. На Черноморье падает львиная доля издержек по обустройству российского военного флота и пограничной службы. Здесь наиболее остро ощущается геополитическая угроза дезинтеграции России под напором этносепаратизма и зарубежных конкурентов [19].
Своеобразное политическое позиционирование сообщества проявляется в мнениях, ориентациях и действиях граждан. Наиболее операциональный индикатор политического позиционирования, на наш взгляд, дают итоги выборов в Государственную Думу РФ. Эти выборы создают общероссийскую «систему координат», что делает возможным корректные сравнения. На выборах Президента РФ, главы администрации региона и Законодательного собрания края расстановка сил запутывается, так как персональные предпочтения становятся более важным мотивом выбора, чем идеологии. Тем более не подходят для общей модели явления результаты муниципальных выборов, на которых персональный фактор господствует. В Краснодарском крае к указанным общероссийским тенденциям добавляется одно-партийность краевого уровня власти, поскольку 50 % депутатов ЗСК избраны в 2002 г. от левопатриотического блока «Отечество» (Кондратенко). Действующий губернатор А.Н. Ткачев получил доверие в 2000 г. 81,8 % электората, а в 2004 г. - 84 % [20].
Анализ выборов в Государственную Думу РФ (1999 г.) на уровне районов и городов доказал значительные различия ориентаций граждан Черноморского побережья и всего Краснодарского края. Явка избирателей по
краю составила 2251,4 из 3848,7 тыс. чел. (58,5 %), а по Черноморскому побережью - 465,4 из 850,7 тыс. чел. (54,7 %) [21]. Самая влиятельная на Кубани партия - КПРФ набрала в среднем по краю 36,8 % голосов явившихся граждан, а по районам Черноморья - 22,8 %. Наименьшее доверие КПРФ выразили жители крупных городов - Новороссийска (от 9,8 до 22,8 % по 4 районам) и Сочи (от 21,1 до 26,5 %), что и определило итог выборов. Для остальной территории Краснодарского края, напротив, типично мнение станичных сообществ, а не крупных городов. СПС как яркое олицетворение либерально-западнической субкультуры набрал в среднем по краю 6,05 % проголосовавших, а на Черноморье - 8,04 %. Наибольшее доверие СПС проявилось в 3 районах Большого Сочи - от 9,4 до 15,5 %. Аналогично распределение голосов «Яблока». Вместе с тем влияние блока «Единство» было сравнительно равномерным (27,8 % по краю и 29,0 % на побережье).
На выборах 2003 г. явка избирателей еще более сократилась. При сред-некраевом участии 52,4 % граждан, имеющих право голоса, в районах Чер-номорья явка составила от 40,1 % (Адлерский район г. Сочи) до 53,5 % в г. Анапе и 55,5 % в Темрюкском районе. Наблюдалось постепенное нарастание уровня участия в выборах по географической оси с юго-востока на северо-запад. Это объясняется низкой степенью идентификации с Краснодарским краем в Сочи и Туапсе.
«Черноморская политическая аномалия» внутренне разнородна по партийным симпатиям. Полюс наибольшего влияния СПС отмечен в Центральном (6,1 %) и Хостинском (4,2 %) районах г. Сочи. Наибольшее влияние РДП «Яблоко» в тех же районах (6,5 и 5,1 %). Наименьшее влияние либеральных партий - в казачьих по истории и культуре Темрюкском и Анапском районах, в пролетарском Восточном районе Новороссийска (1,7 и 2,7 % у СПС и «Яблока»). Бросается в глаза повсеместное опережение «Яблока», что вызвано полевением электората, вопреки слабому партийному менеджменту.
Спад влияния КПРФ и торжество «Единой России» находятся в положительной корреляции. КПРФ смогла набрать свыше 14 % только в Тем-рюкском (17,9 %) и Анапском (14,3 %) районах побережья. «Полюс недоверия» КПРФ по-прежнему - в Центральном районе Сочи (8,5 %).
Голосование в пользу «Единой России» довольно равномерное на уровне думских округов. Но спускаясь на уровень административных районов, обнаруживаем значительный разброс итогов: от 35,7 % в Центральном районе Сочи и 34,8 Темрюкском районе до 44,5 % в Адлере.
Жители побережья, в отличие от компании 1999 г. оказали повышенное доверие национал-консервативным и социал-патриотическим силам (ЛДПР, «Родине»). Ведущая причина этого, возможно, - миграционная проблема и ее следствия: резкие перемены этнокультурного состава жителей, криминализация. Протестные голоса в силу неприятия коммунизма отходят к «третьей силе», которую виртуально репрезентировали Глазьев и Жириновский. Причем поддержка ЛДПР равномерна по районам: от 10,4 до 12,7 %.
Разброс уровня поддержки «Родины» сильнее: от 7,7 (Адлер) до 13,3 % в центре Сочи.
Искусственной мерой стала нарезка думских избирательных округов. Побережье дало основу территории и населения 3 из 8 думских округов в Краснодарском крае: Апшеронского, Туапсинского и Крымского. Казачьи по идентичности и аграрные районы Закубанья: Абинский, Крымский, Се-верский, Горячеключевской, Белореченский, Апшеронский, а тем более Славянский районы на северном берегу р. Кубань абсолютно не сочетались по типу голосования с урбанизированным побережьем.
Отметим манипулирование нарезкой избирательных округов (джерри-мендеринг). Жители г. Краснодара, склонные в большей мере поддерживать либеральные силы, искусственно разделены между 2 избирательными округами с солидным «довеском» сельских жителей. Избирательные комиссии 4 округов из 8 размещались не в крупнейших населенных пунктах. Большой Сочи совершенно надуманно был объединен в 39-й Апшеронский округ с 3 сельским районами, отрезанными Большим Кавказским хребтом. В будущих избирательных кампаниях данный фактор наверняка сыграет свою роль в переделе голосов.
Анализ ареалов влияния основных партий и движений подтверждает несовершенство существующих рубежей 8 избирательных округов, что трудно объяснить иными причинами, кроме джерримендеринга. На наш взгляд, 4 административных района г. Краснодара нужно воссоединить в общегородском округе (587,3 тыс. избирателей). При необходимости от Краснодарского округа можно будет отделить населенные пункты с преобладающими сельскохозяйственными занятиями, удаленные от собственно краевого центра. Новороссийский округ мог бы включить в свой состав Крымский район и передать в состав Прикубанского округа Славянский район, что не отразится на числе избирателей. Из Туапсинского в Прикубанский округ можно передать Горячеключевской район (40,8 тыс. избирателей). Прику-банский округ также мог бы получить Тимашевский (86,6 тыс. чел.) и Ко-реновский (65,0 тыс.чел.) районы.
Эти изменения в «нарезке» избирательных округов позволили бы обеспечить сходство хозяйственных, географических, историко-культурных индикаторов политического пространства. На наш взгляд, социокультурная однородность территории избирательных округов гораздо полезнее для объективности получаемых итогов голосования, чем формально равное количество избирателей. Степень отклонения числа голосующих от среднекраевого (482 тыс. чел. на 1 округ) не возрастет в сравнении с нынешней и составит максимум 7-8 % .
По итогам исследования можно сделать выводы.
Политическое пространство Краснодарского края неоднородно. Его базовый социокультурный водораздел проходит между бывшей Кубанской казачьей областью и Черноморской губернией по природной границе -
Кавказскому хребту. Внутренние расколы обеих микрорегиональных общностей относительно слабы.
Факторы существования и развития политической культуры субрегиона усиливаются в том случае, если их направленность действия и территориальные рубежи совпадают, как это наблюдается на Черноморском побережье Кавказа.
Императивы усиления Российского государства, укрепления целостности страны и отражения вероятных геополитических угроз настоятельно требуют разработать программу интеграции Черноморского микрорегиона с большей частью Краснодарского края. Создание Южного федерального округа предоставляет возможность обеспечить интеграцию на двух территориальных уровнях: региональном и макрорегиональном, уменьшить конфликтность центростремительных процессов.
Проведенное исследование является предварительной стадией сравнительного анализа политических культур субрегионов.
Примечания
1. Daniels S., Lee R. (eds). Exploring Human Geography: A Reader. L, 1995; Голд Дж. Психология и география: основы поведенческой географии. М., 1990.
2. Rokkan S. Citizens, Elections, Parties. N.Y., 1970; Taylor P.J., Johnston R.J. Geography of Elections. L., 1979.
3. Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К. и др. Сравнительная политология сегодня: Мировой обзор. М., 2002; ElazarD.J. The American Mosaic: The Impact of Space, Time and Culture on American Politics. Bonder, 1992.
4. Пай Л. Незападный политический процесс // Политическая наука. 2003. №2. С. 56-86.
5. Косолапое Н.А. Политико-психологический анализ социально-территориальных систем. М., 1994; Туровский Р.Ф. Культурные ландшафты России. М., 1998; Морозова Е.В. Региональная политическая культура. Краснодар, 1998; Перое А.В. Тенденции и особенности формирования политических субкультур в современном российском обществе // Вестн. Моск. ун-та. Сер.12. Полит. науки. 2003. № 2. С.20-33; Региональное самосознание как фактор формирования политических культур в России / Под ред. М.В. Ильина, И.М. Бусыгиной. М., 1999.
6. Туровский Р.Ф. Политическая география . М.; Смоленск, 1999. С. 357-359.
7. Колосов В.А., Криндач А.Д. Тенденции постсоветского развития массового сознания и политическая культура Юга России // Полис. 1994. № 6. С. 120-133; Храмчихин А.А. Русские регионы Северного Кавказа: политическая ситуация, внутренние проблемы взаимоотношения с федеральным центром // Социально-политическая ситуация на Кавказе: история, современность, перспективы. М., 2004. С. 120-132; Петров Н.В., Титков А.С. Электоральный ландшафт // Регионализация в развитии России: географические процессы и проблемы. М., 2001. С. 214-255.
8. Кириченко М.М. Какого цвета электоральная карта Кубани? // Человек. Сообщество. Управление. Краснодар, 2000. № 1. С. 37-56; Морозова Е.В. Политическая коммуникация и политическая реклама на выборах губернатора Краснодарского края // Региональные выборы и проблемы гражданского общества на Юге России. М., 2002. С. 45-49; БарановА.В. Политические партии и объединения Куба-
ни: география электоральной деятельности // Там же. С. 50-57; Кольба А.И., Кольба Н.В. Выборы в Законодательное собрание Краснодарского края в контексте трансформации региональной политической системы // Человек. Сообщество. Управление. 2002. № 4. С. 5-18.
9. Магомедов А.К., Кириченко М.М. От Ельцина к Путину: Кремль и региональная Россия (на примере Ульяновской области и Краснодарского края) // Феномен Владимира Путина и российские регионы: победа неожиданная или закономерная? М., 2004. С. 267-311.
10. Lipset S.M., Rokkan S. Cleavage Structures, Party Systems and Voter Alignments // Party Systems and Voter Alignments. N.Y., 1967. P. 1-64.
11. ТуровскийР.Ф. Культурные ландшафты России. М., 1998. С. 51.
12. Расчеты даны по сайтам Центризбиркома РФ и избирательной комиссии Краснодарского края: http://www.cikrf.ru и http://izbirkom.krasnodar.info
13. Белокурова Е.В. «Третий сектор» и региональные власти // Политическая социология и современная российская политика. СПб., 2000. С. 279-285.
14. Смирнягин Л.В. Регионы США. М., 1989. С. 30; Морозова Е.В. Региональная политическая культура ... С. 79-80.
15. Казачество Северо-Кавказского края: Итоги Всесоюз. переписи населения 1926 г. Ростов н/Д, 1928. С. III-IV, 28-29.
16. Максимов Д.В. Краснодарский край в новых геополитических условиях: Дис. ... канд. геогр. наук. Краснодар, 2003. С. 87-89.
17. Ракачев В.Н., Ракачева Я.В. Краснодарский край: этносоциальные и этнодемо-графические процессы (вторая половина 1980-х - начало 2000-х гг.). Краснодар, 2003. С. 131-133, 145-154.
18. Морозова Е.В. Региональная политическая культура. С. 35.
19. Самохин А.А. Особенности геополитической ситуации в Черноморском регионе в начале XXI века // Глобализация и регионализм: Черноморский регион. Балканы. М., 2001. С.183-193; Мошес А.Л. Новые аспекты военно-политической ситуации в Черноморском регионе // Там же. С. 194-203; Максимов Д.В. Указ. соч. С. 121.
20. Морозова Е.В. Политическая коммуникация и политическая реклама. С. 45-49; Кольба А.И., Кольба Н.В. Указ. соч.; Кубанские новости. Краснодар, 2004. 16 марта.
21. Расчеты А.В. Баранова на основе сведений Краснодарской краевой избирательной комиссии. Подробнее см.: Рабочая тетрадь «Политический маркетинг». Краснодар, 2000. Прилож.1-4; http://izbirkom.krasnodar.info
Кубанский государственный университет 21 сентября 2005 г.
