CC BY
154
•шчд
А.В.Гилев, А.В.Семенов, И.К.Шевцова
«ПОЛИТИЧЕСКИЕ МАШИНЫ» И ИХ «ВОДИТЕЛИ»: ЭЛЕКТОРАЛЬНОЕ АДМИНИСТРИРОВАНИЕ
НА МЕСТНОМ УРОВНЕ1
Ключевые слова: локальная политика, политические машины, выборы, субнациональная политика
1 Статья выполнена в рамках Программы развития партнерских центров при поддержке Европейского университета в Санкт-Петербурге. Авторы признательны Владимиру Гельману и Полу Гуду за комментарии и советы.
2 Гельман 2003;
Туровский 2015.
3 Федеральный закон 2014.
4 Panov 2010.
5 Golosov, Gushchina, Kononenko 2016.
6 Чирикова, Ледяев
2015; Минаева 2016.
7 Buckley et al. 2014.
Число 2015.
Будучи самым близким к населению уровнем управления, муниципалитеты предоставляют гражданам большую часть общественных благ и услуг. В течение последнего десятилетия, несмотря на конституционное разделение местного самоуправления и государственной власти, в России было предпринято несколько попыток сделать муниципальный уровень более подконтрольным и по возможности включить муниципалитеты в исполнительную вертикаль2. Так, в 2014 г. в ходе последнего витка муниципальной реформы выбор модели формирования местного самоуправления был отдан на откуп региональным властям, что повлекло за собой резкое сужение поля прямых выборов глав муниципалитетов3.
Предполагая в качестве главного своего результата повышение управляемости элит на местах, строительство «вертикали власти» было призвано придать действующему политическому порядку большую устойчивость. Однако степень состязательности политики на локальном уровне существенно различалась4. Как показывает исследование Григория Голосова, Кристины Гущиной и Павла Кононенко, столицы регионов по-разному реагировали на процесс «вертикализации»5. В значительной части муниципалитетов сохранялось разнообразие властных конфигураций, в которых далеко не всегда доминировали назначенные руководители6. При этом отказ от прямых выборов не привел к значимым изменениям в корпусе глав муниципалитетов. Более того, сменяемость назначаемых сити-менеджеров оказалась выше, чем у напрямую избираемых градоначальников7.
Согласно Росстату, в России насчитывается около 23 тыс. муниципалитетов8. Столь обширная эмпирическая база открывает перед исследователями широкие возможности для изучения того, в какой мере реформирование местного самоуправления повысило его управляемость. В настоящей статье мы сосредоточились на электоральном аспекте этой проблемы, воспользовавшись объяснительным потенциалом концепции «политической машины». Насколько встроенные во «властную вертикаль» элиты способны обеспечивать необходимые для федерального центра итоги выборов? И влияет ли на такую способность
специфика профессиональной траектории представителей этих элит, их опыт работы в исполнительных структурах, законодательных органах и бизнесе?
В поисках ответа на эти вопросы мы опирались на составленную нами базу данных, включающую в себя биографии лиц, возглавлявших муниципалитеты в Удмуртии, Пермском крае и Челябинской области в 2000—2016 гг. В сочетании с электоральными результатами «партии власти» и социально-экономическими показателями эти данные позволяют оценить связь между эффективностью локальных «политических машин» и характеристиками их «водителей».
Постановка проблемы
9 Stone 1996: 446.
10 Stokes 2005.
11 Hicken 2011;
Скотт 2016;
Эйзенштадт,
Ронигер 2016.
12 Следует оговориться, что на практике эффективность «политических машин» может варьировать. В этом смысле мы можем вести речь о сильных и слабых «политических машинах», в большей или меньшей степени соответствующих идеальному типу.
13 Stokes 2005.
14 Скотт 2016.
15 Auyero 2001; Diaz.-Cayeros, Magaloni, Weingast 2003; Stokes 2005; Nichter 2008.
16 Stokes 2005.
17 Roberson 2008;
Hicken, Simmons 2008.
18 Golosov 2013; Frye,
Reuter, Szakonyi 2014;
Хейл 2016.
19 Хейл 2016.
20 Hale 2005.
«Политические машины», то есть «организации, способные приносить голоса с механической регулярностью»9, являются неотъемлемой составляющей политического процесса во многих режимах10. Задача «политической машины» заключается в том, чтобы конвертировать предоставляемые избирателям блага в голоса, осуществляя клиентелистский обмен11. Метафора машины акцентирует идеальную слаженность производимого обмена и контроль над избирателями со стороны локальных посредников-«брокеров»12. Именно разветвленная сеть «брокеров» позволяет «политическим машинам» преодолевать тайну голосования и поддерживать «обратную подотчетность» (perverse accountability) голосующих13. В качестве образцовых «политических машин» принято рассматривать клиентелы боссов в американских городах на рубеже XIX—XX вв.14, а также Хус-тисиалистскую партию в Аргентине и Институционально-революционную партию в Мексике, обладающие сетью представителей на местах и значительными организационными ресурсами для контроля над голосованием15.
Как правило, деятельность «политических машин» рассчитана в первую очередь на малообеспеченные слои населения, низкий уровень жизни которых вкупе с невысокой мобильностью делают их особенно податливыми по отношению к манипуляциям16. В обмен на «правильное голосование» людям предлагается дополнительный или более широкий доступ к государственным и муниципальным услугам, в том числе через соответствующее распределение муниципальных про-грамм17. В российских регионах в число групп, на которые ориентирована «машинная» политика, входят бюджетники, рабочие крупных предприятий, а также пенсионеры18. По оценке Генри Хейла, высокая доля лиц пенсионного возраста является одним из важнейших факторов, способствующих успеху подобной политики19.
В 1990-е — первой половине 2000-х годов политические партии в российских регионах проигрывали «политическим машинам» в конкуренции за кандидатов, поскольку обладали заметно меньшими экономическими и политическими ресурсами20. Именно региональные и локальные «политические машины» и составили основу формировавшейся
21 Голосов 2008; Golosov 2013; Reuter 2013.
22 Reuter, Robertson 2012.
23 Matsuzato 2001. См. также Голосов 2006. С. 172—177.
24 Reuter et al. 2016.
25 См. Reuter 2013; Sharafutdinova 2013.
«партии власти»21. С середины 2000-х годов, когда на глав исполнительной власти регионов возложили ответственность за итоги голосования на выборах разного уровня, в поддержании «политических машин», в том числе и на локальном уровне, оказались заинтересованы прежде всего губернаторы22.
Как показал Кимитака Мацузато на примере Татарстана, эффективному контролю региона над локальными «политическими машинами» способствует назначаемость муниципальных руководителей23. В то же время в тех случаях, когда в одном или нескольких крупных региональных центрах есть сильный мэр, контролирующий локальную «политическую машину», прямые мэрские выборы нередко сохраняются. Согласно гипотезе Джона Рейтера и его соавторов, подобное положение дел объясняется стремлением региональных властей, кооптировав сильных мэров (и тем самым обретя над ними опосредованный политический контроль), воспользоваться их ресурсами по мобилизации элек-тората24.
Таким образом, исследователями «политических машин» в России уже зафиксированы некоторые закономерности, касающиеся отношений электората и «брокеров», а также выстраивания «политической машины» от федерального уровня к региональному и от регионального — к локальному. В меньшей степени изучено функционирование локальных «политических машин». В ходе административных реформ регионы de facto расширили свой контроль над рекрутированием муниципальных руководителей, в функции которых входит и управление местными «политическими машинами». Однако остается неясным, какими чертами должен обладать глава муниципалитета, чтобы успешно выполнять данную функцию.
Теоретически возможны два противоположных подхода к рекрутированию муниципальных руководителей. С одной стороны, логично предположить, что эффективное функционирование «политической машины» в состоянии обеспечить прежде всего тот, кто укоренен в местной административной элите и, соответственно, знает все характерные для нее формальные и неформальные практики. Так, например, известно, что укорененность губернатора в региональной элите помогает повысить электоральные показатели «Единой России» и избранный губернатор, опирающийся на местную элиту, справляется с этой задачей лучше, чем назначенный губернатор-варяг25. С другой стороны, не менее логичным выглядит предположение, что повышению эффективности «политической машины» будет способствовать кооптация сильных групп, формально не представленных во власти, но обладающих собственными клиентелами, и, следовательно, пост руководителя целесообразно отдать выходцу их этой среды. Таким образом, мы можем сформулировать две альтернативные гипотезы.
Гипотеза 1. Привлечение на руководящий пост в муниципалитете представителей правящей элиты будет способствовать большей подконтрольности и в конечном счете большей эффективности
26 См., напр. Medina, Stokes 2007; Gervasoni 2010.
27 См., напр. Bader, Ham 2015.
28 Gervasoni 2010; Sharafutdinova 2013.
29 Об этническом факторе успеха «политических машин» см. Хейл 2016; Bader, Ham 2015; Goodnow, Moser, Smith 2014.
«политической машины», то есть улучшению электоральных результатов «Единой России» в этом муниципалитете.
Гипотеза 2. Привлечение на руководящий пост в муниципалитете выходца из местных элит, не представленных во власти, будет способствовать большей управляемости и в конечном счете большей эффективности «политической машины», то есть улучшению электоральных результатов «Единой России» в этом муниципалитете.
Происхождение руководителя муниципалитета не единственный фактор, который может повлиять исход выборов; существуют другие объяснения мощи «политических машин». Во-первых, на эффективность «политической машины» может влиять численность населения муниципалитета: при меньшем числе избирателей проводить мониторинг голосования значительно проще26. Во-вторых, на итог выборов может влиять экономическая зависимость территории: более зависимые от поступлений из регионального бюджета муниципалитеты будут стараться обеспечить «партии власти» лучший результат27. Опора на такие поступления может также означать дополнительные финансовые возможности для осуществления патронажа28. В-третьих, нельзя обойти вниманием феномен «этнического голосования», когда территории, где проживают этнические меньшинства, демонстрируют большую поддержку «партии власти» — либо ввиду своей большей уязвимости, либо благодаря мобилизационному потенциалу этнических элитных сетей, либо вследствие сочетания обоих факторов29. В связи с этим можно выдвинуть три контрольные гипотезы.
Гипотеза 3. Результаты «Единой России» будут выше в муниципалитетах с меньшей численностью населения.
Гипотеза 4. Результаты «Единой России» будут выше в муниципалитетах, более зависимых от поступлений из регионального бюджета.
Гипотеза 5. Результаты «Единой России» будут выше в муниципалитетах, в составе населения которых в большей степени представлены этнические меньшинства.
Но прежде чем приступать к тестированию этих гипотез, необходимо вкратце описать методологию нашего исследования и операцио-нализировать переменные.
Метод и переменные
30 См., напр. Panov 2010, Reuter 2013, Щербак, Сенников, Лисовский 2013, Goodnow, Moser, Smith 2014; Bader, Ham 2015; Хейл 2016.
Метод. Статистические вычисления произведены методом порядковой логистической регрессии. Единицей наблюдения выступают муниципалитеты регионального подчинения (то есть муниципальные районы и городские округа) Удмуртии, Пермского края и Челябинской области. Поскольку влияние на выборы региональной специфики уже достаточно хорошо изучено30, мы фокусируемся на факторах муниципального уровня. Всего в базу данных входят 120 муниципалитетов (по 105 из них доступны все интересующие нас показатели), что обеспечивает вариацию по размеру, экономическому профилю, этническому составу, циклам смены руководства.
Независимые переменные. При анализе процессов рекрутирования руководителей муниципалитетов использовано несколько вариантов измерения. Прежде всего мы операционализируем переменную ПРОИСХОЖДЕНИЕ. Если перед назначением (избранием) глава муниципалитета работал в исполнительной власти, переменная получает значение 1, если в законодательной — 2, если не работал во властных структурах — 3. К категории выходцев из исполнительной власти мы относим лиц, ранее занимавших посты в муниципальной администрации (руководители структурных подразделений и департаментов) либо возглавлявших напрямую подчиненные ей муниципальные предприятия; к категории выходцев из законодательной власти — бывших руководителей муниципальных советов, их заместителей, а также депутатов местных советов. Что касается категории «аутсайдеров», то в нее входят преимущественно представители бизнеса, главным образом топ-менеджеры предприятий.
Далее мы вычисляем длительность пребывания руководителя на своем посту (переменная СРОК), а затем рассчитываем, сколько лет с 2006 г. он работал в органах законодательной и исполнительной власти (переменная ВЛАСТЬЮ) и сколько из них пришлось на структуры исполнительной власти (переменная ИСП10). Сведения о карьерных траекториях руководителей почерпнуты с их официальных страниц на порталах муниципальных администраций, из местных СМИ, а также из официальных данных ЦИК РФ.
Зависимая переменная. Электоральная эффективность руководителей измеряется на основе данных о результатах голосования в их муниципалитетах за список «Единой России» на парламентских выборах 31 Выборы 2016. 2016 г. (ДУМА2016), приводимых на сайте ЦИК РФ31. (Применительно к Магнитогорску, Перми и Челябинску, разделенным на несколько избирательных округов, предварительно был подсчитан общий итог.) Поскольку зависимая переменная оказалась распределена ненормальным образом, мы переводим ее в порядковую, где 1 — 30—40% голосов, поданных за «Единую Россию», 2 — 40—50%, 3 — 50—60%, 4 — 60% и выше.
Контрольные переменные. Контроль влияния размера муниципалитета осуществляется с помощью данных Росстата о численности 32 База 2016. населения32. Для статистического анализа используются логарифмированные показатели. При выявлении роли фискальной независимости мы опираемся на показатель Росстата «Доля налоговых и неналоговых доходов местного бюджета (за исключением поступлений налоговых доходов по дополнительным нормативам отчислений) в общем объеме собственных доходов бюджета муниципального образования (без учета субвенций) в 2015» (НАЛОГИ), а при оценке потенциального влияния этнического фактора — на конвенциональный показатель доли русского населения (РУС). В случае Челябинской области и Пермского края этот показатель вычисляется на основе данных Всероссийской переписи населения 2010 г., а в случае Удмуртии, применительно к которой
данных по муниципалитетам за 2010 г. нам найти не удалось, — на основе данных Всероссийской переписи 2002 г.
Чтобы проконтролировать региональную специфику, мы задействуем также ёишшу-переменную РЕГИОН. Кроме того, для проверки возможной обратной связи между переменными мы обращаемся к итогам выборов 2011 г. для тех же муниципалитетов.
Описательная статистика по используемым в исследовании переменным представлена в табл. 1.
Таблица 1 Описательная статистика по независимым и зависимым переменным
Переменная Число наблюдений Среднее Стандартное отклонение Минимум Максимум
Население муниципалитета 120 63718 155660 6706 1191994
Длительность пребывания на посту главы муниципалитета 119 4,2 3,5 0 20
Длительность работы в исполнительной власти (2006—2016) 113 6,2 3,6 0 10
Длительность работы в исполнительных и законодательных органах власти (2006—2016) 113 7,7 3,0 0 10
Доля налоговых и неналоговых доходов местного бюджета (%) 113 37,5 18,7 8 100
Доля русского населения (%) 120 71,1 23,9 7,3 96,3
Результаты голосования за «Единую Россию» (2011) 119 ,7 ос 4 9,3 29,2 79,8
Результаты голосования за «Единую Россию» (2016) 119 47,9 9,0 31,8 72,9
Результаты анализа, представленные в Приложении 1, дают основания утверждать, что под руководством выходцев из исполнительной власти «политические машины» работают успешнее. В муниципалитетах, возглавляемых выходцами из исполнительной власти (ПРОИС-ХОЖДЕНИЕ-1), электоральные показатели «Единой России» значимо выше, чем в муниципалитетах, возглавляемых выходцами из законодательной власти (ПРОИСХОЖДЕНИЕ-2) или «аутсайдерами» (ПРО-ИСХОЖДЕНИЕ-3). Можно было бы предположить, что решающий вклад в успех руководителей первой категории вносит опыт работы в исполнительных структурах, тем более что влияние переменной ИСП10 на переменную ДУМА2016 стабильно положительно, хотя и не на
Обсуждение результатов
статистически значимом уровне, однако при обращении к ситуации в отдельных регионах эта гипотеза не подтверждается. Если в Удмуртии действительно прослеживается явная связь между сроком пребывания руководителя в исполнительной власти (с 2006 г.) и электоральным результатом «партии власти» (см. рис. 1), то в Челябинской области такой связи не обнаруживается (см. рис. 2), а в Пермском крае она носит скорее и-образный характер — лучших результатов добиваются как «новички», так и самые опытные (см. рис. 3). Следует обратить внимание на то, насколько существенны в данном случае региональные различия:
Рисунок 1 Влияние опыта работы в исполнительной власти
на результаты голосования за список «Единой России» (Удмуртия)
О 2 4 6 8 10
ИСП10
• ДУМА 2016 - Fitted values
Рисунок 2 Влияние опыта работы в исполнительной власти
на результаты голосования за список «Единой России» (Челябинская область)
• ДУМА 2016 - Fitted values
Рисунок 3 Влияние опыта работы в исполнительной власти
на результаты голосования за список «Единой России» (Пермский край)
• •
• • • • • s
• • • • • • i
• • • • • •
#
• • •
1 1 0 2 I 4 ИСП10 1 1 6 8 I 10
ДУМА 2016
Fitted values
общим для трех регионов моментом является разве что высокий разброс результатов среди «новичков».
Положительно влияет на электоральные показатели «Единой России» и длительность пребывания муниципального руководителя на своем посту, то есть его опыт руководства муниципалитетом. Причем в некоторых моделях связь между этими переменными статистически значима. Вариации внутри регионов вновь хорошо объясняются только в случае Удмуртии, где опыт руководства муниципалитетом значимо определяет результат голосования за «партию власти» (см. рис. 4—6).
Рисунок 4 Влияние опыта руководства муниципалитетом
на результаты голосования за список «Единой России» (Удмуртия)
Рисунок 5 Влияние опыта руководства муниципалитетом
на результаты голосования за список «Единой России» (Челябинская область)
О 5 10 15 20 25
СРОК
• ДУМА 2016 - Fitted values
Рисунок 6 Влияние опыта руководства муниципалитетом
на результаты голосования за список «Единой России» (Пермский край)
• ф
г • • ф г !
: ф ф Ф
— • ф • ф ф ф ф ф Ф Ф ' — Ф
• • ф ф ф
0 5 10 СРОК 15
♦ ДУМА 2016 -Fitted values |
Вопреки ожиданиям, переменная ВЛАСТЬЮ оказалась отрицательно связана с голосованием за «партию власти». Чтобы прояснить этот парадокс, мы ввели дополнительную переменную ЗАК10, отражающую опыт пребывания исключительно в законодательной власти (см. модели 4 и 8 в Приложении 1). Выяснилось, что на эффективность «политической машины» негативно влияет законодательный опыт руководителя, тесно связанный с его парламентским происхождением (ПРОИСХОЖДЕНИЕ-2).
Примечательно, что граница проходит именно между выходцами из исполнительной власти и остальными, а не между выходцами из властных структур и «аутсайдерами». Об этом свидетельствуют результаты анализа, представленные в Приложении 2. В первой модели введена биномиальная переменная ИСП, которая приобретает значение 1 для выходцев из исполнительной власти и 0 для выходцев из законодательной власти и «аутсайдеров». Во второй модели, в свою очередь, введена биномиальная переменная ВНЕШ, где 1 присваивается тем, кто пришел на пост главы муниципалитета не из органов власти, а 0 — выходцам из исполнительной и законодательной власти. Как мы видим, значима лишь первая из этих переменных, но не вторая. Эффект происхождения (в рамках первой модели) отражен на рис. 7.
Теперь нам необходимо убедиться, что выявленная связь не является обратной. То есть мы должны проверить, не влияет ли электоральная сложность муниципалитетов на то, из какой среды будет рекрутирован их руководитель. Для этого мы вводим в качестве контрольной переменной результаты голосования на выборах 2011 г. Поскольку добавление этой переменной не сказывается на значимости зафиксированных эффектов (см. Приложение 1), предположение о наличии обратной связи может считаться опровергнутым.
Таким образом, мы обнаружили, что по крайней мере в рассмотренных нами регионах привлечение на роль муниципальных руководителей лиц не из исполнительной власти приводит к ухудшению электорального результата «Единой России», то есть подрывает силу «политических машин». Это заключение хорошо соотносится с выводами ряда исследователей о встроенности современных российских «политических
Рисунок 7
33 1 — из исполнительной власти, 0 — нет.
Процент голосов, поданных за список «Единой России», и происхождение муниципального руководителя33
о
о ю
34 Hale 2003; Golosov 2013; Reuter et al. 2016.
35 Гельман 1998; Голосов 2006; Сакаева 2012.
36 Medina, Stokes 2007.
37 Hale 2003; Goodnow, Moser, Smith 2014; Bader, Ham 2015.
38 Поскольку при контроле региональной специфики переменная становится незначимой,
она исключена из моделей 5—8 в Приложении 1.
39 При контроле региональной специфики переменная не
значима, поэтому она тоже исключена из моделей 5—8 в Приложении 1.
40 Diaz-Cayeros, Magaloni, Weingast
2003.
41 См., напр. Sharafutdinova 2013.
машин» в исполнительную власть34. Навыки управления «политической машиной» прививаются внутри исполнительной власти, а не в среде «прорастающих снизу» неформальных связей. «Административный капитал», позволяющий обеспечить нужные «партии власти» электоральные результаты, не накапливается даже в законодательных органах, что, возможно, обусловлено второстепенным положением законодательных собраний в российских регионах, на которое обращают внимание такие исследователи, как Владимир Гельман, Григорий Голосов и Мария Сакаева35.
В завершение остановимся на эффектах контрольных переменных. Влияние численности населения соответствует ожиданиям: налицо устойчивая корреляция между большей численностью населения и худшими результатами «партии власти». Причем эта корреляция прослеживается и внутри каждого из рассмотренных регионов. Вместе с тем нельзя исключить, что она связана не столько с тем, что электоральный мониторинг проще проводить в небольших поселениях, о чем пишут Луис Фернандо Медина и Сьюзан Стоукс36, сколько с социально-экономическими различиями между территориями разной населенности (например, между большими и малыми городами, а также между большими городами и сельскими районами).
Вслед за Хейлом, Реджиной Гудноу, Робертом Мозером, Тони Смитом, Максом Бадером и Каролин ван Хам мы выявляем отрицательную связь между долей русского населения и голосованием за «Единую Россию»37. Примечательно, что эта переменная хорошо объясняет общую вариацию и несколько хуже — вариацию внутри регионов38. Внутри регионов связь прослеживается в Удмуртии и Челябинской области, но не в Пермском крае.
Наконец, вопреки сформулированной выше гипотезе, положительно связанной с голосованием за «Единую Россию» оказывается не зависимость, а, напротив, независимость муниципального бюджета от поступлений извне. Эта связь прослеживается на всей выборке, но не внутри регионов, что может указывать на то, что она отражает экономические различия между регионами39. В любом случае обнаруженная закономерность соответствует скорее теориям экономического голосования, нежели концепции «трагического блеска»40, и подкрепляет позицию тех исследователей, которые полагают, что качество функционирования «политических машин» во многом определяется объемом их финансовой базы41.
Заключение Принадлежность муниципального руководителя к исполнитель-
ной вертикали увеличивает эффективность «политической машины». Главы муниципалитетов, занимавшие ранее посты заместителей мэра, руководителей департаментов и других структурных подразделений администрации муниципального образования, обеспечивают «партии власти» значимо более высокие электоральные результаты, чем выходцы
из внешней среды, например представители бизнеса, или из законодательной власти (в том числе и бывшие председатели местных советов). При этом общий опыт работы в исполнительной власти имеет более скромное значение, чем тип карьерной траектории, хотя его влияние варьирует от региона к региону.
Функционирование локальных «политических машин» основано на перераспределении благ, оперативным доступом к которым в рамках муниципалитета располагает именно исполнительная власть. Исполнительная власть участвует в бюджетном процессе, распоряжается муниципальной собственностью и выстраивает отношения с региональными властными структурами, что также работает на увеличение ее «административного капитала». Тот факт, что общий опыт выходцев из исполнительной власти не играет большой роли, позволяет предположить, что локальные «политические машины» достаточно устойчивы и их мобилизация не требует от вновь пришедших руководителей каких-то особых качеств, подобно тому как хороший автомобиль прекрасно едет и под управлением водителя, имеющего лишь базовые навыки вождения (и ключ зажигания).
Проведенное исследование подтвердило, что «политические машины» более эффективны на территориях с меньшей численностью населения. Частично подтвердилась и теория «этнического» голосования, согласно которой наличие так называемой титульной нации облегчает контроль над голосованием. В то же время гипотеза о том, что бюджетная зависимость способствует «управляемому» голосованию, не нашла эмпирического подтверждения. Нужный «партии власти» результат голосования могут обеспечить скорее муниципалитеты, располагающие достаточным количеством финансовых ресурсов.
Важно отметить, что региональный контекст функционирования местного самоуправления остается по-прежнему значимым. Многие из обнаруженных нами закономерностей имеют явную региональную специфику и представлены в регионах по-разному. Региональное пространство сохраняет гетерогенность. Наряду с различиями в экономическом профиле, в том числе восходящими к советским временам, регионы демонстрируют и существенные различия в траекториях институционального развития в сфере муниципального управления.
Библиография База данных показателей муниципальных образований. 2016
(http://www.gks.ru/free_doc/new_site/bd_munst/munst.htm).
Выборы, референдумы и иные формы прямого волеизъявления. 2016 (http://www.izbirkom.ru/region/izbirkom).
Гельман В.Я. 1998. Региональная власть в современной России: институты, режимы и практики // Полис. №. 1.
Гельман В.Я. 2003 Конец местной автономии // Неприкосновенный запас. № 4 (30).
Голосов Г.В. 2006. Российская партийная система и региональная политика: 1993—2003. — СПб.
Голосов Г.В. 2008. Электоральный авторитаризм в России // Pro et Contra. Т. 12. № 1.
Минаева Э.Ю. 2016. «Город versus район» в контексте вертикали власти: полицентричность локальной политики // Вестник Пермского университета. Серия «Политология». № 1.
Сакаева М.М. 2012. Парламент как «окно возможностей»: исследование поведения предпринимателей с депутатским мандатом в ходе реализации рыночных интересов // Экономическая социология. Т. 13. № 3.
Скотт Дж. 2016. Коррупция, политические машины и политические изменения // Патрон-клиентские отношения в истории и современности: Хрестоматия. — М.
Туровский Р.Ф. 2015. Российское местное самоуправление: агент государственной власти в ловушке недофинансирования и гражданской пассивности // Полис. № 2.
Федеральный закон от 27мая 2014 г. № 136-Ф3 «О внесении изменений в статью 26.3 Федерального закона „Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и Федеральный закон „Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации"» (http://base.garant. ru/70662192/).
Хейл Г. 2016. Факторы клиентелизма: политическая экономия, политизированная этничность и посткоммунистический транзит // Патрон-клиентские отношения в истории и современности: Хрестоматия. — М.
Чирикова А.Е., Ледяев В.Г. 2015. Власть в малых российских городах: модели взаимодействия исполнительной и представительной власти // Мир России. Т. 24. № 3.
Число муниципальных образований по субъектам Российской Федерации на 1 января 2015года (http://www.gks.ru/dbscripts/munst/).
Щербак А.Н., Сенников Е.В., Лисовский Т.А. 2013. Экономическое голосование на выборах 2011—12 годов // Вестник Пермского университета. Серия «Политология». № 4.
Эйзенштадт Ш., Ронигер Л. 2016. Патрон-клиентские отношения как модель структурирования социального обмена // Патрон-клиентские отношения в истории и современности: Хрестоматия. — М.
Auyero J. 2001. Poor People's Politics: Peronist Survival Networks and the Legacy of Evita. — Durham.
Bader M., Ham C. van. 2015. What Explains Régional Variation in Election Fraud? Evidence from Russia: a Research Note // Post-Soviet Affairs. Vol. 31. № 6.
Buckley N., Garifullina G., Reuter O.J., Shubenkova A. 2014. Elections, Appointments, and Human Capital: The Case of Russian Mayors // De-mokratizatsiya. Vol. 22. № 1.
Diaz-Cayeros A., Magaloni B., Weingast B.R. 2003. Tragic Brilliance: Equilibrium Party Hegemony in Mexico (https://ssrn.com/abstract=1153510).
Frye T., Reuter O.J., Szakonyi D. 2014. Political Machines at Work: Voter Mobilization and Electoral Subversion in the Workplace // World Politics. Vol. 66. № 2.
Gervasoni C.A. 2010. Rentier Theory of Subnational Regimes // World Politics. Vol. 62. № 2.
Golosov G.V. 2013. Machine Politics: the Concept and Its Implications for Post-Soviet Studies // Demokratizatsiya. T. 21. № 4.
Golosov G., Gushchina K., Kononenko P. 2016. Russia's Local Government in the Process of Authoritarian Regime Transformation: Incentives for the Survival of Local Democracy // Local Government Studies. Vol. 42. № 4.
Goodnow R., Moser R.G., Smith T. 2014. Ethnicity and Electoral Manipulation in Russia // Electoral Studies. Vol. 36.
Hale H.E. 2003. Explaining Machine Politics in Russia's Regions: Economy, Ethnicity, and Legacy // Post-Soviet Affairs. Vol. 19. № 3.
Hale H.E. 2005. Why not Parties in Russia?Democracy, Federalism, and the State. — Cambridge.
Hicken A. 2011. Clientelism // Annual Review of Political Science. Vol. 14.
Hicken A., Simmons J.W. 2008. The Personal Vote and the Efficacy of Education Spending // American Journal of Political Science. Vol. 52. № 1.
Matsuzato K. 2001. From Ethno-Bonapartism to Centralized Caciquismo: Characteristics and Origins of the Tatarstan Political Regime, 1900—2000 // The Journal of Communist Studies and Transition Politics. Vol. 17. № 4.
Medina L.F., Stokes S. 2007. Monopoly and Monitoring: an Approach to Political Clientelism // Kitschelt H., Wilkinson S. (eds.) Patrons, Clients, and Policies. — Cambridge.
Nichter S. 2008. Vote Buying or Turnout Buying? Machine Politics and the Secret Ballot // American Political Science Review. Vol. 102. №1.
Panov P. 2010. Electoral Practices at the Sub-National Level in Contemporary Russia // Gel'man V., Ross C. (eds.) The Politics of Sub-National Authoritarianism in Russia. — Aldershot.
Reuter O.J. 2013. Regional Patrons and Hegemonic Party Electoral Performance in Russia // Post-Soviet Affairs. Vol. 29. № 2.
Reuter O.J., Buckley N., Shubenkova A., Garifullina G. 2016. Local Elections in Authoritarian Regimes: An Elite-Based Theory with Evidence from Russian Mayoral Elections // Comparative Political Studies. Vol. 49. № 5.
Reuter O.J., Robertson G.B. 2012. Subnational Appointments in Authoritarian Regimes: Evidence from Russian Gubernatorial Appointments // The Journal of Politics. Vol. 74. № 4.
Roberson B. 2008. Pork-Barrel Politics, Targetable Policies, and Fiscal Federalism // Journal of the European Economic Association. Vol. 6. № 4.
Sharafutdinova G. 2013. Getting the «Dough» and Saving the Machine: Lessons from Tatarstan // Demokratizatsiya. Vol. 21. № 4.
Stokes S. C. 2005. Perverse Accountability: A Formal Model of Machine Politics with Evidence from Argentina // American Political Science Review. Vol. 99. № 3.
Stone C. 1996. Urban Political Machines: Taking Stock // PS: Political Science & Politics. Vol. 29. № 3.
References Auyero J. 2001. Poor People's Politics: Peronist Survival Networks and
the Legacy of Evita. — Durham.
Bader M., Ham C. van. 2015. What Explains Regional Variation in Election Fraud? Evidence from Russia: a Research Note // Post-Soviet Affairs. Vol. 31. № 6.
Baza dannyh pokazatelej municipal'nyh obrazovanij. 2016 (http:// www.gks.ru/free_doc/new_site/bd_munst/munst.htm).
Buckley N., GariMlina G., Reuter O.J., Shubenkova A. 2014. Elections, Appointments, and Human Capital: The Case of Russian Mayors // Demo-kratizatsiya. Vol. 22. № 1.
Chirikova A.E., Ledyaev V.G. 2015. Vlast' v malyh rossijskih gorodah: modeli vzaimodejstvija ispolnitel'noj i predstavitel'noj vlasti // Mir Rossii. T. 24. № 3.
Chislo municipal'nyh obrazovanij po subjektam Rossijskoj Federacii na 1 janvarja 2015goda (http://www.gks.ru/dbscripts/munst/).
Diaz-Cayeros A., Magaloni B., Weingast B.R. 2003. Tragic Brilliance: Equilibrium Party Hegemony in Mexico (https://ssrn.com/abstract= 1153510).
Eisenstadt Sh., Roniger L. 2016. Patron-klientskie otnoshenija kak model' strukturirovanija social'nogo obmena // Patron-klientskie otnoshenija v istorii i sovremennosti: Hrestomatija. — M.
Federal'nyj zakon ot 27maja 2014g. № 136-FZ«O vnesenii izmenenij v statju 26.3 Federal'nogo zakona „Ob obshhih principah organizacii zakonodatel'nyh (predstavitel'nyh) i ispolnitel'nyh organov gosudarstvennoj vlasti subjektov Rossijskoj Federacii" i Federal'nyj zakon „Ob obshhih principah organizacii mestnogo samoupravlenija v Rossijskoj Federacii"» (http://base.garant.ru/70662192/).
Frye T., Reuter O.J., Szakonyi D. 2014. Political Machines at Work: Voter Mobilization and Electoral Subversion in the Workplace // World Politics. Vol. 66. № 2.
Gel'man V. 1998. Regional'naja vlast' v sovremennoj Rossii: instituty, rezhimy i praktiki // Polis. №. 1.
Gel'man V. 2003 Konec mestnoj avtonomii // Neprikosnovennyj zapas. № 4 (30).
Gervasoni C.A. 2010. Rentier Theory of Subnational Regimes // World Politics. Vol. 62. № 2.
Golosov G., Gushchina K., Kononenko P. 2016. Russia's Local Government in the Process of Authoritarian Regime Transformation: Incentives for the Survival of Local Democracy // Local Government Studies. Vol. 42. № 4.
Golosov G.V. 2006. Rossijskaja partijnaja sistema i regional'naja politika: 1993-2003. — SPb.
Golosov G.V. 2008. Elektoral'nyj avtoritarizm v Rossii // Pro et Contra. T. 12. № 1.
Golosov G.V. 2013. Machine Politics: the Concept and Its Implications for Post-Soviet Studies // Demokratizatsiya. T. 21. № 4.
Goodnow R., Moser R.G., Smith T. 2014. Ethnicity and Electoral Manipulation in Russia // Electoral Studies. Vol. 36.
Hale H. 2016. Faktory klientelizma: politicheskaja ekonomija, politiziro-vannaja etnichnost' i postkommunisticheskij tranzit // Patron-klientskie otno-shenija v istorii i sovremennosti: Hrestomatija. — M.
Hale H.E. 2003. Explaining Machine Politics in Russia's Regions: Economy, Ethnicity, and Legacy // Post-Soviet Affairs. Vol. 19. № 3.
Hale H.E. 2005. Why not Parties in Russia? Democracy, Federalism, and the State. — Cambridge.
Hicken A. 2011. Clientelism // Annual Review of Political Science. Vol. 14.
Hicken A., Simmons J.W. 2008. The Personal Vote and the Efficacy of Education Spending // American Journal of Political Science. Vol. 52. № 1.
Matsuzato K. 2001. From Ethno-Bonapartism to Centralized Caciquismo: Characteristics and Origins of the Tatarstan Political Regime, 1900—2000 // The Journal of Communist Studies and Transition Politics. Vol. 17. № 4.
Medina L.F., Stokes S. 2007. Monopoly and Monitoring: an Approach to Political Clientelism // Kitschelt H., Wilkinson S. (eds.) Patrons, Clients, and Policies. — Cambridge.
Minaeva E. 2016. «Gorod versus raion» v kontekste vertikali vlasti: policentrichnost' lokal'noj politiki // Vestnik Permskogo universiteta. Serija «Politologija». № 1.
Nichter S. 2008. Vote Buying or Turnout Buying? Machine Politics and the Secret Ballot // American Political Science Review. Vol. 102. №1.
Panov P. 2010. Electoral Practices at the Sub-National Level in Contemporary Russia // Gel'man V., Ross C. (eds.) The Politics of Sub-National Authoritarianism in Russia. — Aldershot.
Reuter O.J. 2013. Regional Patrons and Hegemonic Party Electoral Performance in Russia // Post-Soviet Affairs. Vol. 29. № 2.
Reuter O.J., Buckley N., Shubenkova A., Garifullina G. 2016. Local Elections in Authoritarian Regimes: An Elite-Based Theory with Evidence from Russian Mayoral Elections // Comparative Political Studies. Vol. 49. № 5.
Reuter O.J., Robertson G.B. 2012. Subnational Appointments in Authoritarian Regimes: Evidence from Russian Gubernatorial Appointments // The Journal of Politics. Vol. 74. № 4.
Roberson B. 2008. Pork-Barrel Politics, Targetable Policies, and Fiscal Federalism // Journal of the European Economic Association. Vol. 6. № 4.
Sakaeva M.M. 2012. Parlament kak «okno vozmozhnostej»: issledo-vanie povedenija predprinimatelej s deputatskim mandatom v hode realizacii rynochnyh interesov // Ekonomicheskaja sociologia. T. 13. № 3.
Scott J. 2016. Corrupcija, politicheskie mashiny i politicheskie izmene-nija // Patron-klientskie otnoshenija v istorii i sovremennosti: Hrestomati-ja. — M.
Sharafutdinova G. 2013. Getting the «Dough» and Saving the Machine: Lessons from Tatarstan // Demokratizatsiya. Vol. 21. № 4.
Sh^erbak A.N., Sennikov E.V., Lisovsky T.A. 2013. Ekonomicheskoe golosovanie na vyborah 2011—12 godov // Vestnik Permckogo universiteta. Serija «Politologija». № 4.
Stokes S. C. 2005. Perverse Accountability: A Formal Model of Machine Politics with Evidence from Argentina // American Political Science Review. Vol. 99. № 3.
Stone C. 1996. Urban Political Machines: Taking Stock // PS: Political Science & Politics. Vol. 29. № 3.
Turovsky R.F. 2015. Rossijskoe mestnoe samoupravlenie: agent gosu-darstvennoj vlasti v lovushke nedofinansirovanija i grazhdanskoj passivnosti // Polis. № 2.
Vybory, referendumy i inye formy prjamogo voleizjavlenija. 2016 (http:// www.izbirkom.ru/region/izbirkom).
Приложение 1
Влияние происхождения муниципального руководителя на результаты голосования за список «Единой России»
1 2 3 4 5 6 7 8
ДУМА2016 ДУМА2016 ДУМА2016 ДУМА2016 ДУМА2016 ДУМА2016 ДУМА2016 ДУМА2016
НАСЕЛЕНИЕ -3,96*** (0,87) —4 23*** (0,91) —4 20*** (0,91) _4 j4*** (0,92) -3,18*** (0,57) —3 41*** (0,60) -3,38*** (0,61) _^ 27*** (0,62)
НАЛОГИ 0,04** (0,02) 0,04** (0,02) 0,04** (0,02) 0,04** (0,02)
РУС —0 04*** (0,01) -0,03*** (0,01) -0,03*** (0,01) -0,03*** (0,01)
ПРОИСХОЖДЕНИЕ-1 (базовая)
ПРОИСХОЖДЕНИЕ-2 -1,20** (0,51) -1,25** (0,54) -1,09* (0,61) -0,67 (0,59) — 1 7§*** (0,53) -1,88*** (0,53) —1 74*** (0,65) -1,13 (0,86)
ПРОИСХОЖДЕНИЕ-3 -1,20** (0,50) —1 42*** (0,48) (0,46) —1 37*** (0,49) -1,00** (0,50) — 1 20*** (0,46) -0,98** (0,47) -1,13** (0,51)
СРОК 0,05 (0,05) 0,06 (0,05)
ВЛАСТЬЮ -0,04 (0,09) -0,04 (0,09)
ИСП10 0,03 (0,07) 0,03 (0,07)
ЗАКОН 10 -0,13 (0,09) -0,16 (0,13)
РЕГИОН: Удмуртия (базовый)
РЕГИОН: Пермский край -3,76*** (0,76) -3,86*** (0,76) -3,83*** (0,75) -3,86*** (0,73)
РЕГИОН: Челябинская область —4 17*** (0,77) —4 34*** (0,79) —4 31*** (0,77) —4 43*** (0,77)
Constant cut 1 —21 75*** (3,87) -23,23*** (4,23) —22 48*** (4',19) —22 64*** (4,16) —20 27*** (2',94) —22 17*** (3!07) —21 43*** (3,14) -21,38*** (3,08)
Constant cut2 -18,66*** (3,66) -20,07*** (3,98) -19,33*** (3,95) — 19 48*** (3,91) —17 01*** (2,81) -18,83*** (2,91) -18,09*** (3,00) -18,02*** (2,92)
Constant cut3 -16,55*** (3,55) -17,85*** (3,88) — 17 И*** (3,85) — 17 22*** (3,79) — 14 19*** (2',62) -15,86*** (2,76) -15,12*** (2,84) — 14 98*** (2,77)
Наблюдений 111 105 105 105 118 112 112 112
О
Со
со О
кэ О
N
*** р<0,01; ** р<0,05; * р<0,1 В скобках приведены стандартные ошибки
ЗАШОРШЫИ ПРОЦЕСС_
Приложение 2
Принадлежность к исполнительной власти vs. статус «инсайдера»
Модель 1 Модель 2
ДУМА2016 ДУМА2016
НАСЕЛЕНИЕ —3 42*** (0,58) —3,51*** (0,55)
ИСП 1,30*** (0,43)
ВНЕШ —0,37 (0,43)
РЕГИОН: Пермский край -3,58*** (0,71) —3,17*** (0,59)
РЕГИОН: Челябинская область —3 91*** (0,73) —3,61*** (0,64)
Constant cutl —20,10*** (2,79) —20,80*** (2,73)
Constant cut2 —16,87*** (2,66) —17,75*** (2,60)
Constant cut3 —14,16*** (2,51) —15,23*** (2,48)
Число наблюдений 118 118
*** p<0,01; ** p<0,05; * p<0,1 В скобках приведены стандартные ошибки
