CC BY
84
П.Л. Крупкин
ПОЛИТИЧЕСКИЕ
КОЛЛЕКТИВНЫЕ
ИДЕНТИЧНОСТИ
В ПОСТСОВЕТСКОЙ
РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ
Аннотация
Статья посвящена рассмотрению существующих политических коллективных идентичностей на территории Российской Федерации, и развитию соответствующего понятийного языка описания в рамках институционального обществоведения и социального номинализма. Представлена модель психики человека, допускающая солидарное коллективное действие, со всеми механизмами взаимодействия соответствующих подсистем. Показано, как в данной модели реализуются институты и социальный контроль. Рассмотрены возможные политические коллективные идентичности, способные задавать общую институциональную рамку общества. Разработанная теоретическая парадигма применена к постсоветской РФ с вычленением различных коллективных идентичностей, которые обеспечивают существ ова ние с ообществ, способных на коллективное действие. Дан анализ состояния проекта формирования «гражданской нации» на территории РФ, запущенный российским правящим классом. Показано, что назначенная к формированию «гражданская нация» отличается от классических наций развитых стран, и связана именно что с коллективной идентичностью корпоративно-державного типа.
Ключевые слова:
коллективные идентичности, политические социальные агенты, социальные институты, политические корпорации, российская гражданская нация.
P. Krupkin
POLITICAL COLLECTIVE IDENTITY IN THE POSTSOVIET RUSSIAN FEDERATION
Abstract
Article is devoted to consideration of the existing political collective identity in the territory of the Russian Federation, and to development of the corresponding conceptual language of the description within institutional social science and social nominalism. The model of mentality of the person allowing solidary collective action with all mechanisms of interaction of the corresponding subsystems is presented. It is shown how in this model institutes and social control are realized. Are considered possible political collective identity, capable to set the general institutional frame of society. The developed theoretical paradigm is applied to the Post-Soviet Russian Federation with exarticulation of various collective identity which provide existence of the communities capable of collective action. The analysis of a condition of the project of formation of "the civil nation" in the territory of the Russian Federation started by the Russian ruling class is given. It is shown that the "civil nation" appointed to formation differs from the classical nations of developed countries, and is connected that with collective identity of corporate and majestic type.
Key words :
social identity, political social agents, social institutes (institutions), political corporations, russian civil nation.
Принятие в конце 2012 г. «Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года», которая провозгласила в качестве одной из своих целей «упрочение общероссийского гражданского самосознания и духовной общности многонационального народа Российской Федерации (российской нации)» [27], актуализировало проблематику «построения гражданской нации» в общественном сознании «говорящего класса» Российской Федерации (РФ). Наличие классического корпуса научных текстов по теории нации [1, 4, 6, 23] к сожалению не очень помогает отечественной мысли в работе по поводу данной проблемы, поскольку в габитусе «образованного класса» все еще сильна марксистская традиция мышления о предмете [25, 26]. Отвлекаясь от общей истории вопроса в отечественной мысли, которая сама по себе при раскрытии в хоть какой-то своей полноте вывела бы статью за пределы установленных лимитов по тексту, в настоящей работе я ограничусь представлением оригинальной интерпретации научных теорий, позволяющей увидеть «гражданскую нацию» в ряду других коллек-
«* I
тивных идентичностей , таких как «этнос», «сословие», «локальная / региональная идентичность», «корпорация», etc. Методической базой
последующего рассмотрения является институциональное обществове-
**
дение в его «социально-номиналистическом» варианте .
Поскольку темой статьи являются прежде всего коллективные политические агенты, т.е. сообщества, объединенные солидарностью такого качества, что они способны осознавать свои групповые интересы, ставить общие цели, и проявлять коллективную волю в достижении общего желаемого, то прежде всего следует посмотреть, к каким «необхо-димостям» в понятийном аппарате приводит требование возможности коллективного действия. Этому посвящен следующий раздел статьи.
Затем в тексте представлена общая модель психики человека, допускающая возникновение групповой солидарности, и показывается механизмы с этим связанные. При этом оказывается, что социальные институты и свя-
* Понятие «коллективная идентичность» определено в следующем разделе статьи, и детально рассмотрено далее по тексту.
** Социальный номинализм - метод теоретизирования, который «выводит» все социальные объекты и эффекты только из людей и их взаимодействия между собой. В рамках номиналистических теорий - в отличие от развиваемых на основе социального реализма - нет места, например, понятию эмерджентности социальных систем. Логически можно показать, что номиналистические теории всегда могут быть переинтерпретированы в реалистические, но не наоборот.
занный с ними социальный контроль должны быть обязательно обеспечены какой-то солидарностью / коллективной идентичностью, и то, как это может «работать», также представлено в настоящем тексте*.
Развитая теоретическая парадигма апробируется далее на субъектных сообществах РФ, с перечислением и рассмотрением различных политически интересных классов сообществ, и завершающим анализом состояния «национального проекта» по развитию в стране «гражданской политической нации». Показано, что в РФ за таковую выдается корпоративно-державная идентичность, в рамках которой такое важное качество нации, как изономия - стремление каждого индивида из сообщества к равноправию, просто «выведено за скобки».
Коллективное политическое действие и связанные с ним понятия
Самое общее рассмотрение политических агентов (т.е. тех субъектов, которые участвуют в политической жизни страны, отдельных регионов, других больших сообществ людей) выделяет класс солидарных сообществ, способных на общее действие, или так называемых субъектных сообществ. В самом общем случае такие сообщества опять же делятся на два больших класса: (1) короткоживущие сообщества, объединенные ситуационной солидарностью, которая порождена конкретной проблемой, задевшей интересы всех индивидов, объединенных этим вызовом, и (2) долговременных сообществ, объединенных постоянными солидарностями разных видов. В данной статье я буду в основном говорить о последних.
Возможность коллективного политического действия порождает проблему понимания того, как «я» каждого индивида взаимодействует в своем сознании с образами «мы» своего сообщества и различных образов «они» сообществ-противников. Ведь именно этими взаимодействиями структур сознания индивида определяется и его эмоциональное отношение к своему содружеству и к противникам, и его склонность к объединению своих ресурсов с ресурсами партнеров для достижения
* «Институтами ... обычно называют всю совокупность правил и норм, которые определяет поведение человека, как формальных (конституции, законы, стандарты, нормы), так и неформальных (обычаи, привычки, «понятия», традиции, внутренние системы мотивации людей).» [8, с. 71] «Институты - это «правила игры» в обществе, или, выражаясь более формально, созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми. Следовательно, они задают структуру побудительных мотивов человеческого взаимодействия - будь то в политике, социальной сфере или экономике.» [21, с. 17.].
общих целей. Дальнейший анализ «составных частей» солидарного политического действия группы людей приводит к необходимости: (1) различать вокруг тех, кто суть «мы», «свои»; (2) отличать их от тех, кто суть не «мы»; (3) договариваться среди «своих» о том, чего «мы» хотим, и кто из «нас» какие действия для этого должен совершить; (4) делить затраты / ущерб от общего действия; (5) делить приобретенные выгоды, как материальные, так и статусные. Кроме того «мы» должны: (6) уметь принимать иных в «свои»; (7) воспитывать тех из «своих», кто отклоняется от принятого у «нас»; (8) наказывать / исключать из «своих» нарушителей принятого. Необходимость понимания функционирования образа «мы» в головах участников сообщества с указанным «функционалом» сразу приводит нас к рассмотрению такого объекта социальной психологии, как «коллективная идентичность».
Коллективная идентичность (social identity) - это психосоциальный комплекс человека, задающий эмоционально важное для него самоотнесение к какой-либо группе/общности, а также определяющий правила поведения людей в этой группе, правила приема людей в группу и исключения их из нее, критерии различения «свой/чужой» для данной группы. [8, с. 122] В группе с коллективной идентичностью (далее - КИ) определяющий данную КИ комплекс должен присутствовать в психике каждого ее участника, будучи согласовываемым между членами группы во внутригрупповой коммуникации. Из общих соображений понятно, что каждый индивид имеет в общем-то «пучок» коллективных идентичностей, «завязанных» на разные сообщества, к которым он имеет отношение. Обычно здесь можно выделить семью, расширенную семью / родню, круг друзей, коллег по обеспечивающему сообществу (трудовому коллективу). Бывает также «подключение» индивида к профессиональным ассоциациям, соседской общине, территориальным (локальным и региональным) общностям, партии, этносу, нации. Могут существовать также важные для индивида сообщества и других типов, чем перечисленные*.
* Развитие концепции КИ, введенной в социальную психологию авторами работы [31] в 70-х гг XX века, привело к следующим представлениям ее взаимодействия с персональной идентичностью (ПИ) индивида: (1) ПИ может быть описана без связи с какими-либо КИ, (2) КИ важна в описании ПИ, поскольку ПИ может меняться вместе с КИ, (3) КИ является одним из аспектов ПИ [28]. При этом представление о том, что в рамках одной ПИ могут сосуществовать несколько разных КИ [8, с. 46; 28] оказалось довольно свежей идеей, которая в силу своей продуктивности и была положена в основание настоящей работы.
Для лучшего понимания феномена КИ рассмотрим вариант того, как КИ может быть «размещена» в психике индивида.
Модель психики человека в психосоциальном контексте
Для выработки языка описания психосоциальных феноменов в желаемом аспекте оттолкнемся от положения, что каждый индивид имеет свою уникальную личность, которая складывается в течение всей его жизни, и определяется наличествующими в его психике наборами ментальных структур (МС) [8, с. 45-47]. Такая «атомно-молекулярная» гипотеза структуры психики позволяет понимать все известные психические феномены как результат функционирования ментальных структур, их взаимодействия между собой и внешней средой, причем как на осознанном, таки на неосознаваемом индивидом уровнях (Рис.1).
В плане взаимодействия с внешней средой имеет смысл положить, что МС когнитивной сферы индивида среди прочего также и формуют обрабатываемый мозгом информационный поток, определяя МойМир человека (Umwelt), т.е. то, как человеку оказываются данными для представления и планирования своей деятельности его внутренняя и внешняя «среды обитания», его индивидуальная «картина мира». [8, с.46] МойМир - это «жизненное поле» человека, в котором он «разворачивает» и осмысливает свою жизненную активность, свою биографию. В частности, среди опорных МС каждого индивидуального МойМира можно различить и мотивационные модели важных для человека других людей (theory of mind), которые определяют прогнозы индивида по реакции социальной среды на производимые им действия.
Затронутые в предыдущем разделе КИ тоже будут определяться конкретными наборами МС. Тем самым четко полагается, что все социальные аспекты личности обусловлены подсистемами в психике человека, и то общее у множества индивидов, что определяет их КИ, - оно «впечатано» в психику каждого члена соответствующего сообщества. Вследствие этого для любой КИ имеет смысл говорить о Мы-концепции как об осознанной части соответствующих МС личности, и о групповом габитусе в их неосознанной части. Все вовлеченные МС порождают На-шМир группы [8, с. 46] как некую одинаковую часть МойМиров каждого из ее членов.
То, как разные классы МС могут размещаться в психике по отно-
_ *
шению друг к другу, представлено на Рис. 1 .
Еще одно интересное различение среди МС можно вывести из факта, что в предложенной модели нет ограничений на образование некоторых МС на стадии формирования человеческого эмбриона. Так выявляется место для свойств психики и социума, которые обусловлены биологически, - для так называемых архетипов Юнга [9], одним из важ-
* Рис. 1. Общее представление ментальных структур (МС) индивидуальной психики. Здесь центральный круг представляет собой МС родного языка человека, обще-коммуникативной его части; второй концентрический круг - зону осознанного и одновременно понимаемые человеком дополнительные знаковые системы; зона между вторым и третьим кругами - область неосознаваемого человеком. Эллипсы, обозначенные буквами «НМ», задают МС различных КИ человека: один индивид участвует сразу в нескольких важных для себя группах. МС из неосознаваемой части КИ задают групповой габитус. Буквы «Кг» помечают различные когнитивные комплексы, включая знания разного рода, мотивационные модели других, etc. Неосознаваемые части когнитивных комплексов образуют так называемое «неявное знание». «Р» представляют социальные роли, которые, будучи согласованными в своем понимании по неким сообществам, должны быть целиком размещены внутри соответствующих эллипсов. То же справедливо и для институтов сообществ. Ну и все МС, расположенные вне эллипсов КИ, задают индивидуальные МС человека, капитализируя его опыт и личное знание. Эллипсы «Инд» отмечают индивидуальные комплексы человека.
Замечу, что представленная модель явно содержит в себе подсистему, обеспечивающую свободу воли индивида. В ее рамках нет места контексту «абсолютно все в личности определено окружающим социумом», который наличествует во многих теориях из класса социального реализма.
нейших свойств которых является широкая универсальность: соответствующие феномены должны наличествовать практически у всех людей на Земле. В качестве модельного психосоциального архетипа можно взять родной язык: по данному социальному феномену существует достаточно много опытных данных, позволяющих понять общие моменты его функционирования (см., например [3]. В развиваемой здесь системе понятий это можно представить следующим образом: родной язык в виде некой врожденной «формы» обусловлен биологически**, и эта «форма» заполняется конкретным содержанием - обусловливающим владение индивидом конкретным языком как родным - при социализации ребенка*. При этом, если «заполнение» данной «архетипической формы» не началось до 3-х лет, то ребенок остается без языка (см. «дети-маугли»).
Наряду с родным языком из имеющихся в нашем распоряжении опытных данных можно выделить и другие архетипы социальности, включающие в себя архетипы структурирования: «свои» / «мы и они», «авторитет», «ценность детей», «ценность женщин», «молодые мужчины как расходный материал»; архетипы коммуникации: «язык», «знаки взаимодействия», «тяга к касаниям»; когнитивные архетипы: «подражание», «ценность опыта», «традиция»; а также такие ментальные комплексы, как «справедливость», «права требования», «вопрошание пределов» [12], и «сакральность» [14].
Еще одно интересное следствие из развиваемого представления можно получить на основе переинтерпретации гипотезы Данбара. Р. Данбар обнаружил у обезьян положительную корреляцию между размером коры больших полушарий мозга и размером стаи. На основе данной корреляции получилось, что размер типовой группы людей должен
** «Гены, которые контролируют образование структур мозга, необходимых для обучения речи, существуют. Один из них нашли при исследовании семьи, где часто встречались нарушения речи. Этот признак передавался как болезнь с определенным типом наследования, больные члены этой семьи не могли освоить правила грамматики, они не могли научиться правильно говорить, и у них была легкая степень умственной отсталости. У больных нашли мутацию в гене, который называется FOXP2. Потом было показано, что люди отличаются от обезьян по этому гену. <...> выяснили, что он работает во время эмбрионального развития в определенной зоне мозга, регулирует работу других генов, определяя какой из них включается в работу на данном этапе эмбрионального развития. Руководит работой генов, которые участвуют в формировании зон мозга.» [2].
* Так проявляется в качестве общего механизм межпоколенческой передачи
навыков и умений (фактически - МС), в котором наряду с потоком чисто биологической информации генов существенную роль играет и поток социокультурной информации - мемов [5, гл. 11].
бы составлять 150 индивидов [20, с. 237-239]. И хотя в действительности типовые группы охотников-собирателей составляют обычно 15-30 взрослых особей, можно предположить, что в мозгу человека имеется ограниченное количество мест для «размещения» мотивационных моделей значимых для него других. А это значит необходимость экономии таких мест для «дальних»: если близкие к индивиду и важные для него люди могут быть смоделированы в его голове один к одному, по одной модели-образу на каждого, то дальние по отношению к себе круги каждый вынужден различать уже не индивидуально, а по группам в соответствии с какими-то выбранными на основе опыта категориями. Так проявляется причина для выработки стереотипов в моделях других - это просто способ адаптации врожденных когнитивных способностей каждого индивида к изменившимся условиям жизни с включением в МойМир больших масс людей. И, поскольку стереотипы встречаются у всех людей, то следует признать такой метод адаптации индивида к наличествующему в настоящее время социальному порядку - архетипическим.
Коллективная идентичность и связанные с ней институты
Как было сформулировано выше, каждая коллективная идентичность (КИ), обусловливающая взаимодействие индивида и важной для него сплоченной группы, имеет в психике индивида соответствующий набор ментальных структур (МС), задающий НашМир рассматриваемой КИ. МС каждого НашМира индивида согласуются с другими участниками выбранного сообщества в групповой коммуникации и деятельности*, и именно в НашМире оказывается место общегрупповым стереотипам / фреймам и поведенческим паттернам, а следовательно и его, сообщества, институтам. Т.е. именно сообщества, объединенные общей КИ, являются носителями любого социального порядка, а также социального контроля за девиациями, и данный контроль в ненасильственной своей части оказывается действенным лишь в той мере, в которой сообщество значимо для индивида-нарушителя.
Анализ социального контроля в сообществе выявляет в качестве важной его части групповое негодование всех членов сообщества по поводу девиаций от принятых в сообществе порядков, и данное негодо-
* Именно поэтому МС языка общения должны обязательно входить в НашМир сообщества.
вание указывает на важность участия в социальном контроле сакральной сферы индивида, которая «опредмечивает» / конкретизирует его чувства, связываемые с сакральными переживаниями. В число последних обязательно входит негодование от профанации считаемого святым / священным, чувство благостности / благодати вследствие удачно совершенного сакрального ритуала, переживаемые аффекты от того, что обозначается словами «осквернение» / «скверна».
Очевидно, что функционирование сакральной сферы обеспечивается архетипически. Это следует хотя бы из того, что в настоящее время неизвестны примеры сообществ, которые обошлись бы в своей эволюции без той или иной формы наполнения сакральных переживаний каким-то вполне конкретным содержанием**. Кроме того, уже появились философские осмысления результатов эпохи секуляризации, в рамках которых сакральные переживания человека рассматриваются в числе необходимых для ощущения индивидом полноты своей жизни (см., например [32]. По аналогии с родным языком можно предположить, что каждый индивид в качестве основы для своей сакральной сферы имеет некую врожденную «форму», которая заполняется конкретным содержанием уже при его социализации. Объекты из содержимого персональной сакральной сферы могут быть идентифицированы достаточно надежно всплеском эмоций индивида при внешнем небрежении данными объектами. Проясняющим примером здесь может послужить чувствительный для практически каждого человека образ матери, для многих людей таковым также являются и символические репрезентации их страны / их народа. По всем своим видимым свойствам социальные институты в части социального контроля также «внедрены» в сакральную сферу всех членов сообщества - носителя института, т.е. соответствующие МС входят и в НашМир группы, и в сакральные сферы всех составляющих данную группу индивидов.
** В дополнении к сказанному можно также указать работу [29], где приводятся данные об обнаружении зон мозга, активация которых была связана с сакральными чувствами испытываемых индивидов. При этом оказалось, что участки коры мозга, ответственные за веру и любовь к Богу (то есть позитивные с Ним отношения) и за страх перед Богом, - находятся в разных полушариях. Интенсивность любви к Богу находится с возбуждением соответствующего участка коры в положительной связи, а интенсивность страха перед Богом - в отрицательной. Участки коры, ответственные за любовь к Богу, в то же время отвечают и за интимную эмпатию к значимым другим для индивида людям. Участки, ответственные за страх перед Богом, - участвуют также в поддержании мотивационных моделей других людей (Theory of Mind).
Сообщества - носители институтов обычно являются долговременными, и потому каждое из них с необходимостью обладает двумя обязательными целями (1) стремлением к воспроизводству себя во времени, (2) увеличение своих мощи и могущества, что обычно представляют в виде накопления разных форм капиталов. В КИ таких сообществ также наблюдаются инварианты: у них обычно есть «сакральный центр», где наличествуют «боги» сообщества / его ценности (т.е. все то, что «вплетено» в сакральную сферу каждого участника сообщества); интериори-зованные участниками ритуалы, одним из которых является «вклад в пользу богов»; сообщества структурированы по типу гетерогенных групп; и т.д. [9] Например, для семьи центральным местом является «семейный очаг», в число «богов» входят исключение адюльтера, забота членов семьи друг о друге, и о семейном преуспеянии, среди семейных ритуалов обычно находится место регулярной семейной трапезе, семейным праздникам, родители образуют ядро группы, дети - периферию. В части нации центральным местом является столица и другие сакральные места «национального духа», в число «богов» входит Родина, а также установки на суверенитет и на равноправие, «национальный дух» крепится участием в различного рода гражданских праздниках и ритуалах, ядро нации образует пантеон ее героев, а периферию - рядовые сограждане.
Примеры представления КИ некоторых других типов сообществ по указанным аналитическим компонентам можно найти в [17]. Локальные идентичности ряда городов России аналогичным образом представлены в [18].
Детальная «прорисовка» механизмов принятия института сообществом показывает, что наряду с вне-сознательной передачей институтов / поведенческих паттернов между индивидами посредством зеркальных нейронов, которая вследствие основных параметров передачи не может претендовать на выход за пределы локальных сообществ, возможен также и сознательный прием индивидом какого-либо института «к исполнению». В последнем случае человек сначала сознательно контролирует свое поведение, обеспечивая соответствие его институту, и доводя данное соответствие до автоматизма. В завершение же усвоения получившийся поведенческий паттерн может быть даже вытеснен в подсознание.
Во втором механизме исходной точкой принятия института к усвоению является его легитимация - формирование у индивида убеждения, что институт полезен / необходим / лучше его принять, а то слишком велика цена уклонения. В подобной легитимации институциональных изменений очень большую роль играет то, что можно назвать «формующими принципами» [15], примером которых может служить общее благо того сообщества, куда себя включает индивид с необходимой степенью своего конформизма. И действительно, соотнесение института с моделью общего блага вполне может легитимировать институт, стимулировать его усвоение членами соответствующего сообщества.
Формующие принципы по типу «общего блага» характерны для сообществ, организованных «снизу-вверх». Обычно это сообщества равных, вследствие чего в таких сообществах при оценивании института очень важна низовая делиберация, ведь недаром самые первые политические философы обсуждали политику как прежде всего свободное общение субъектных людей в публичном пространстве. Люди «примеривают на себя» принятое к оценке, обсуждают между собой различные несоответствия в своих «реакциях морального чувства», делятся своими ощущениями с сообщниками, примеривают ощущения тех «на себя» - и, в конце концов, приходят к какому-то общему выводу.
Наряду с сообществами «снизу вверх» существуют и сообщества «сверху вниз». В таких сообществах при рассмотрении принятого к оценке «ответственные люди» применяют свое персональное понимание того, какой бы вывод по рассматриваемому поводу сделал бы тот, кто занимает самую верхнюю позицию в сложившейся иерархии. Так, в результате обобщения* и рутинизации, складываются еще один тип формующих принципов, для которого можно ввести название «воля суверена».
«Общее благо» и «воля суверена» представляют два идеальных типа формующих принципов, влияющих на институциональные изменения в обществе. Понятно, что в действительности реализуются какие-то промежуточные формы: в частности «спускаемые по вертикали» в соот-
* Понятие «обобщение опыта» включает в себя опыт функционирования рассматриваемого сообщества («вертикали»), куда дают вклады и восстания / умиротворения подданных - в части анализа их причин, и наказания / не наказания отдельных «ответственных людей» по обработанным ими случаям, приведшим к эскалациям «наверх», и распространение / тиражирование успешного опыта управления разрешением сложных ситуаций.
ветствии с волей суверена институты могут искажаться воздействием общего блага низов как самой вертикали, так и вне-вертикальных, что мы регулярно можем наблюдать на примере частностей из опыта пресловутой «борьбы с коррупцией» в РФ.
В заключение данного раздела замечу, что очень интересные результаты приносит экспериментальное изучение динамики кооперируе-мости людей [8, с. 127-128]. В частности было показано, что среди швейцарских студентов примерно 60% составляют те, кто в принципе склонен к кооперации (Conditional Cooperators - люди, которые участвуют в кооперации при условии, что другие тоже участвуют, и потому их вклад в кооперацию случайно набранной группы обычно пропорционален среднему вкладу группы). Примерно 20% представляют собой «эгоисты» (Free Riders - люди, ориентированные только на свой персональный интерес, вклад которых в общее дело при отсутствии внешнего принуждения к кооперации всегда близок к нулю). Остальные демонстрируют другие типы поведения. Аналогичное изучение российских студентов показало, что в России доля «кооператоров» составляет примерно те же 60%, а вот доля «эгоистов» - менее 10% - ниже, чем в Швейцарии. Однако интересным оказалось различие поведения «эгоистов» в условиях принуждения их к кооперации в зависимости от места социализации участников экспериментов. В Швейцарии (и во всех развитых странах) после санкций со стороны «кооператоров» «эгоисты» «берутся за ум» и включаются в общую игру (т.е. социальный контроль в плане принуждения к сотрудничеству оказывается вполне эффективным). А вот в России «эгоисты» не подчиняются «кооператорам», и начинают активно вести свою линию на слом какой-либо совместной игры. Активная борьба «эгоистов» против институционального принуждения к кооперации была также отмечена у студентов Греции, Саудовской Аравии, Омана и Украины.
Такое качественное различие реакции «эгоистов» на институциональное давление «кооператоров» указывает на возможную «механику» того, что обычно подразумевают при использовании понятия «плохие институты» в институциональной экономике. И действительно, когда сообщество не может совладать со своими «эгоистами», демонстрирующими желание приватизировать коллективные достижения, у «кооператоров» тоже пропадает желание вкладываться в улучшение среды оби-
тания сообщества. В результате в сообществе нет возможности удержания «широкого доверия», которое регулирует обобщенное «кредитование» и соответствующий низкий уровень транзакционных издержек при взаимодействии индивидов со своими «дальними». Сообщество удерживается фрагментированным на небольшие группы с замкнутым типом КИ, а это обычно уже рассматривается как препятствие для эффективной активности индивидов с достижением производительности труда уровня развитых стран [30].
Сообщества, могущие обладать суверенитетом над территориями
Рассмотрим далее политические сообщества, которые могут быть носителями суверенитета над некой территорией. Такие сообщества,
будучи правящими сообществами, обычно индуцируют институциональ-
*
ные поля в зоне своего влияния , причем именно эти институциональные поля признаются всеми социальными агентами, действующими на территории их суверенитета, как имеющие приоритет в плане социального контроля (В общем плане социальный контроль включает в себя не только писаные законы, но и особенности правоприменения; сюда же входят, и различного рода неформальные «понятия» и «нравы»).
Известные сообщества-суверены принимали одну из следующих форм: корпорации**, кланы***, храмовые сообщества**** / полисы / го-
Институциональное поле - практически на территории институты разных сообществ существуют в виде полей. Это значит, что не только институты каждого сообщества могут меняться от места к месту, но и каждом месте институты разных сообществ могут отличаться друг от друга: например, европейская галантность требует от мужа брать заботу о переноске семейных тяжестей на себя, в то время как в мусульманском поведенческом стандарте семейными тяжестями занимается жена.
** Корпорация - это формализованная социальная структура, в которой
(1) социальные места отделяемы от тех индивидов, которые данные места занимают,
(2) социальные места формализованы в некой организационной структуре,
(3) взаимоотношения и действия индивидов, занимающих социальные места, в значительной своей части определяются формализованными текстами -должностными инструкциями, стандартами поведения, и т.д.
*** Кланы отличаются от корпораций тем, что там индивиды очень плотно сращены с занимаемыми ими социальными местами, так что замена одного индивида на другого (особенно в «голове» клана) может сопровождаться существенным изменениями в данной социальной структуре. Такой вид клана, как «тотемическая триба», является элементарной структурой в социальной организации людей при наличии у сообщества
КИ [16].
**** Храмовые сообщества - элементарная социальная структура, выработанная по результатам социальной эволюции в процессе и по итогам неолитической революции. Храмовое сообщество представляет собой общину «равных», объединенную общим храмом (который одновременно является складом с ресурсными резервами сообщества) и площадью для народных собраний. С такой общиной обычно еще
рода-государства, нации. Сюда же имеет включить и такое изобретение исламского мира, как умма. Данные сообщества могут различаться по следующим характеристикам:
- Общее устроение сообщества («снизу вверх», или «сверху вниз»), определяющее то, как в них осуществляется контроль над оцениванием новых ситуаций и принятием новых институтов - через «общее благо», или «волей суверена».
- Открытость сообщества, т.е. то, насколько легко сообщество-суверен присоединяет к себе новые структурные элементы.
- Положение в дихотомии «демократия - авторитаризм»: возможно ли демократическое управление сообществом?*
- Возможность реализации и поддержания своего состояния в географически распределенном виде, обеспечивая однородность институционального поля сообщества в разных географических местах своего контроля.
Таблица 1. Характеристики различных структур сообществ, могущих быть суверенными над некой территорией
Возмож- Возмож-
Устроение Откры- ность де- ность гео-
«снизу-вверх» тость мократии распред.
ассоциированы те, кого можно назвать «храмовыми слугами» (обычно это жрецы, завхозы, ремесленники, солдаты и исполнители других социальных функций, требующих централизованного ресурсного обеспечения), а также различного рода индивиды, пораженные в правах (по типу «рабов и метеков» Эллады). Детали по общим моментам храмовых сообществ можно найти в [16]. Следует отметить, что на пике своего развития «вширь» города-государства / полисы обычно представляли собой ассоциацию храмовых общин (кварталов / цехов), объединенных общим центральным храмом.
* Для своей парадигмы я выбрал именно что научную трактовку понятия «демократия», которая получается при анализе характеристик множества современных государств из так называемого «клуба демократий»: демократия - это форма политического устройства, позволяющая социальным агентам гласно совершать бескровную ненасильственную смену управляющей команды даже против ее на то желания [8, с. 181]. Очевидно, что демократия в подобном понимании является обратным от авторитаризма.
Клан 1 (родовая демократия) + - + -
Клан 2 (подобный «мафии») - - - +
Корпорация 1 (закрытая) - - - +
Корпорация 2 (открытая) - + - +
Умма + + + +
Полис / город-государство + - + -
Нация + -+ + +
Характеристики различных форм сообществ-суверенов сведены в Таблицу 1. В таблице было учтено, что кланы и корпорации могут также быть представлены разными формами, причем такая форма как «открытая корпорация» / «держава» будет затронута в дальнейшем при изучении реалий российского «национального проекта». В таблицу сведены именно что те сообщества, которые ответственны за удержание самой широкой «институциональной рамки» социального организма. Т.е. например очевидно, что нации для своего функционирования и действия утверждают на подконтрольной территории различного рода корпорации со своими корпоративными КИ, однако все эти КИ обязательно содержат национальную КИ в качестве своего ядра, подчиняясь соответствующим институтам и социальному контролю.
Субъектные сообщества в РФ
Как уже отмечалось, основная масса населения РФ довольно сильно фрагментирована в социальном плане. При спонтанной групповой самоидентификации в опросе ВЦИОМа около трети людей не стали связывать себя ни с каким сообществом, заявив, что они «сами по себе» [24, с.5]. Следующая группа по «самопривязке» - «средний класс» -«притянула» к себе внимание 11% опрошенных. Спонтанно связали себя с такими маркерами, как «граждане России», «русские», «православные» - всего по 4% [24, с.5]. Однако при наличии «подсказок в опросе» через выбор из предопределенных опций к гражданам России себя отнесли уже 57% [24, с.6], к православным - 77% [24, с.9]. Согласно опросу ФОМ не готовы ни с кем кооперироваться все те же 33%, а готовы к объединению усилий с другими людьми 54% взрослых жителей
страны [22]. Притом считают, что большинству людей можно доверять всего около шестой части населения, и около 80% заявили о том, что в отношениях с другими надо быть очень осторожными [22].
Вследствие такой сильной фрагментации социума основными массовыми коллективными идентичностями (КИ) людей, способными породить солидарное действие, оказываются идентичности фундамента человеческой социальности: семья, расширенная семья (родня), круги друзей / коллег / любителей того же хобби. С другой стороны, людям в РФ предлагается система корпораций, которые являются основной формой объединения усилий индивидов для экономических и государственных нужд. Корпорации также обычно формируют свои корпоративные КИ (корпоративная солидарность, «честь мундира»), в которых иерархичность является существенной составной частью. Экономические корпорации закрывают значительную долю экономики РФ, оставляя лишь очень небольшое место для социально-экономических структур другого типа, а также для индивидуального труда. Неэкономические же корпорации во многом «закрывают» политическую деятельность в стране (партии, Администрация Президента), и деятельность по государственному управлению (ФСБ, МВД, суды, прокуратура, другие силовые структуры и различные органы государственной власти). Особое место среди неэкономических корпораций занимают этно-корпорации [13], каждой из которых государством РФ вменено заботится о благосостоянии какого-то этноса (исторически - в соответствии с ленинско-сталинской национальной политикой в СССР). Этно-корпорации бывают у нас двух типов - те, которым дан кусок земли «в кормление» (обычно это республики с так называемым титульным этносом в названии), и те, которые такового куска земли лишены (различного рода диаспоры без территориального ядра). Диаспорам для своего кормления зачастую «разрешено» монополизировать какие-то виды экономической деятельности.
В не массовом сегменте социума РФ можно еще различить кланы, которые в основной своей массе структурируют криминальную деятельность. Притом бывает и так, что в данной форме реализуется также и легальные активности людей, например разные виды обеспечивающих сообществ не корпоративного склада - кооперативы и др. В кланы также зачастую формуются и сети индивидов, занимающих «видные посты» в корпорациях, примером чего может служить известный «кооператив Озеро». В общем-то
как правило практически каждый высокостатусный чиновник / корпоративный деятель обычно формирует свой клан (такие кланы на советском номенклатурном жаргоне назывались словом «обойма»).
В социуме России заметны и некоторые «распределенные КИ», которые иногда способствуют солидарному действию структурно неоформленных групп. Самым «ярким» из них в СМИ, и более широко - в идеосфере, является сообщество, которое можно определить термином «либинтерн». Данное сообщество формируется теми жителями РФ, которые избрали для себя «борьбу за светлый град на холме» против «этих орков с востока» (Светлый град на холме - один из центральных символов гражданской религии США). «Либинтерн» является одним из субъектных «сгустков» в более широком, но уже совершенно не субъектном сообществе, которое называют словом «западники». Другим аналогичным «сгустком», находящимся в стадии «наработки мощи», является «национальная демократия». Помимо данных распределенных субъектных сообществ среди «западников» можно также обнаружить и множество довольно активных в своей субъектности кланов. Также там есть и корпорации.
Через ментальную отстройку от «западников» в социуме РФ конституируется еще одна широкая и несубъектная КИ, которую можно определить термином «антизападники». Два основных крыла «антизападников» - «советские» и «имперцы» - недавно начали конструирование общего сообщества, претендующего на определенную субъектность, что выразилось в возросшей активности дискурсивных атак с этой стороны и на все «западничество» в целом, и на «либинтерн» в особенности. Однако до сих пор субъектные группы в антизападничестве были пока представлены лишь кланами.
Продолжает свое бурное развитие в РФ так называемый «салафит-ский ислам», или «исламизм». Данная КИ уже вышла за пределы традиционно исламских регионов и этносов: все более и более русских людей становятся активистами данного сообщества. Субъектные группы здесь тоже формируются лишь по типу кланов. Характерной особенностью исламизма является величина силовой его части - в Дагестане и Ингушетии мощи вооруженных исламистских групп хватает на развертывание полноценной партизанской войны против государственных органов (корпораций) РФ.
Активны в развертывании своих общин по стране и различные протестантские конфессии.
Наряду с перечисленными выше долговременными сообществами в социуме РФ периодически возникают ситуационные сообщества - это когда люди объединяют свои усилия при борьбе с какой-либо угрозой своим интересам. Наиболее часто это попытки противодействия разрушению привычной среды обитания (точечные застройки, снос гаражей, вырубка парков, и т.п.), но могут быть и другие «враждебные действия» со стороны кланов / корпораций. Однако гражданский активизм, возникающий в таком «сражении», довольно редко стабилизируется во времени - обычно порожденное «схваткой» сообщество распадается после окончания «боя» [7].
Общие моменты «сборки» социальных частей общества в
нечто целое
Как известно, любое различие людей может быть доведено до разрыва, а любой разрыв - до смертельной вражды и войны. Соответственно любая граница существующих коллективных идентичностей в социуме может породить войну, когда субъектные группы с обоих сторон границы начнут активные действия друг против друга, нанося противной стороне значимый ущерб. При этом оказывается, что «разгон» «поляризации на границе» КИ имеет под собой естественные драйверы. При «разгоне вражды» повышается единение «своих», «свои» мобилизуются, начинают больше вкладывать в общее дело. Те из «своих», кто имеет недостаточно «заполненную жизнь», получают шанс «заполнить» ее враждой, обретя для себя жизненный смысл [32]. Таким образом, заинтересованные в «разгоне» вражды на границах своего сообщества могут найтись как среди его руководства, так и среди рядовых участников.
Для удержания единства в сообществе с внутренней границей необходимо найти способы ограничения «разгона» вражды до раскола сообщества. Известные такие способы связаны либо с прямым воздействием на «разгон» через угрозу насилия со стороны внешней достаточно мощной и авторитетной инстанции, либо через установление институциональных ограничений на «разгон» с интенсивностью выше какого-то порога. В свете ранее рассмотренной теории, подобное институциональное ограничение / табу требует установления пределов на интенсив-
ность вражды в трансцендентном некого объемлющего конфликтующие группы сообщества, или, что то же, в сакральной сфере включающей обе стороны конфликта КИ. Т.е. сохранение единства в социальной системе без общей КИ возможно лишь при наличии силовой авторитетной инстанции, которая обычно реализуется в политической системе сообщества как автократ (Фактически мы доказали как теорему положение, что демократия в сообществе невозможна без наличия общей коллективной идентичности определенного качества. Для современных обществ данная теорема формулируется как тезис: демократия невозможна вне национального государства, где нация является тем самым сообществом, которое удерживает среди ее участников табу на вражду выше определенного предела).
Понятно, что общая КИ, объединяющая социальных агентов, будет автократу лишь в помощь. Именно поэтому европейские автократы конца 19-го - начала 20-го вв. начинали свои национальные проекты сами. И то, что именно нация обладает наибольшими мобилизационными возможностями, сильно воздействовало на их выбор того типа общегосударственной КИ, который они запускали в практику своих государств.
«Национальный проект» в РФ
Стремление нарастить мобилизационные возможности своего режима в условиях РФ не чуждо и нашей правящей «верхушке». В связи с этим в последнее время вновь активизировались разговоры о необходимости развития в стране «политической российской нации», что напрямую связано с желанием наших управителей нарастить у населения страны патриотизм, и прочие такие качества. Тут можно также обратить внимание на то, что правящей группе уже удалось относительно сплотить своих «генералов» на основе определенного варианта корпоративной идентичности, вследствие чего у нее возникло естественное желание продвинуть данную идентичность не только внутри корпораций «вниз» по корпоративным статусам, но также и «подключить» к данной КИ пока еще неохваченные корпорации. Цели у такого формирования идентичности достаточно очевидны: текущее состояние мобилизуемости обеспеченных ресурсами групп на защиту режима оставляет желать лучшего, что и хочется поправить нашим «верхам». При этом у них нет никакого желания увеличивать степень равноправия социальных аген-
тов на контролируемой территории, вследствие чего они отвергают подходы социального переустройства общества на основах классического национализма. Именно поэтому ими и был выбран для тиражирования по стране вариант корпоративной КИ в ее державном варианте (что по сути есть КИ открытой корпорации).
Модель державной корпоративной идентичности представлена под
* и
названием «цивилизационная идентичность» в следующей цитате: «Воображение сообществ по цивилизационной модели, несомненно, является ... древним. ...Эта модель принципиально вертикальна и иерархически организована. Она предполагает наличие локально закрепленного ядра и потенциально безграничной периферии. Цивилизационная идентичность основана на принципе сакральной вертикали: сообщества, образующие ядро, представляются в качестве носителей особых идей и культурных практик, ... <что> делает цивилизационную модель потенциально безграничной. Понятие «мы» относится к носителям некой истины, которая потенциально способна объединить все человечество. Эта модель принципиально иерархична, что имеет свои преимущества. Например, она не акцентирует однородность группы по контрасту с аутсайдерами. В силу этого она гораздо более инклюзивна. Однако инклю-зивность в данном случае не означает, что все, кто принадлежит к сообществу, равны. Как раз наоборот, ибо степень цивилизованности может варьироваться. Цивилизованность - это качество, которое приобретается со временем, с образованием, с перемещением по ступенькам социальной лестницы и в географическом пространстве. Что тоже важно -эта модель допускает двойную лояльность, поэтому она легко надстраивается над иными идентичностями, которые имеют пространственное и политическое измерение. Наконец, будучи иерархичной, она не настаивает на символическом равенстве ее членов» [19].
Отчеркнем основные отличия того, что предложено к тиражированию по РФ, от того, что обычно связано с формой классического национального государства. Во-первых, в дизайне отсутствует установка на равноправие социальных агентов, что предполагает продолжение теку-
* Имеет смысл обратить внимание на выбор атрибуции определяемой КИ к такому социальному объекту, как цивилизация, хотя и корпорации, и королевства старых режимов, и имперские образования обычно выстраивают свои КИ именно по такой модели. Чего только не сделаешь из уважения к власть имущим, когда с их стороны есть запрос на «государство-цивилизацию».
щих игр со статусами представителей разных корпораций и кланов на неограниченное время в будущем. Произойдет ли когда-либо фиксация иерархии в виде наследуемых статусы сословий? - пока непонятно. Возможно, что «управляемый хаос» статусов более по нраву «социальным дизайнерам» режима, чем стабилизация социального ландшафта. «Бурление статусов» соответственно скажется и на качестве права в стране - какой-либо возможности приближения в закладываемом дизайне к модели так называемого «правового государства» пока не видно.
Следующий момент связан с проработкой связки «люди-территория». Наши верхи уже неоднократно заявляли о своей приверженности первичности территории перед людьми, потому надеяться на включение ими в свои цели развития человеческого капитала как независимой от территории сущности, увы, не приходится. С другой стороны корпоративно-державная КИ предполагает возможность территориальной экспансии.
Соответственно и подбирается актив проекта: сейчас там видны в основном представители этно-корпораций и чиновники, лояльные к идеям сталинской национальной политики.
Некоторые важные отличия развиваемой в РФ «державной идентичности» от классических наций представлены в таблице 2.
Таблица 2. Сравнительные характеристики нации и державной идентичности РФ
Нация Державная идентичность РФ
Суверенитет Ты - хозяин; вы все вместе тут «главные» Президент - хозяин; ты вместе с другими служишь Президенту / Родине
Изономия / Равноправие Ты - один из равных Ты в системе корпоративных иерархий, отражающих справедливость нашего мира
Устроение Снизу вверх Сверху вниз
Институциональный контроль Общее благо «Воля суверена»
Понимая устремление правящего сообщества к развитию державной КИ можно также посмотреть на то, а нет ли на «рынке политических предложений» страны чего-то, похожего на формирование нации? Как уже отмечалось, важным качеством нации является изономия - психологическая установка включенных в сообщество индивидов на равноправие. В плане данного качества обращают на себя внимание, во-первых, различного рода сторонники национальной демократии, и, во-вторых, последователи ислама. И те, и другие опираются на идеи равноправия, и те и другие хотят установления суверенитета своего сообщества над территорией его проживания. Однако если национальные демократы апеллируют к развитию в стране именно классической нации периода Модерна, то умма, предлагаемая последователями ислама, отстаивает архаические принципы общественного устройства.
Интересно также отметить, что у изономии в российском обществе, несмотря на широкое представление идей равноправия в формальных текстах и презентационных слоях общественного сознания, существует довольно сильная блокировка на уровне социального габитуса элитных слоев. В настоящее время данная блокировка может быть представлена в виде следующей глубинной и зачастую неосознаваемой индивидами структуры - «модели ста цветов с исключением»: «Государство РФ является цветником, в котором цветы - это корпорации. Корпорациям, как и цветам, нужен навоз, куда попадает все, что не цветы. Цветы - это то, чего коснулась формующая длань «суверена», их просто так - без «высшего участия» - из навоза не слепишь». Как результат «работы» этой структуры получаем определенного вида социальный расизм, ибо данная структура фиксирует и воспроизводит идентичностный отрыв «людей-в-корпорациях» от «людей-которые-лишь-навоз-для-корпораций», с соответствующим отражением в институциональных полях [13].
Литература
1. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2001.
2. Боринская С.А. Молекулярно-генетическая эволюция человека. Лекция // Полит.ру (Сетевое издание). URL: http://polit.ru/article/2008/05/ 23/geny/ (дата обращения: 10.04.2014).
3. Бурлак С. Происхождение языка. Факты, исследования, гипотезы. М.: CORPUS, 2011.
4. Геллнер Э. Нации и национализм. М.: Прогресс, 1991.
5. Докинз Р. Эгоистичный ген. М.: Мир, 1993.
6. Калхун К. Национализм. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006.
7. Клеман К., Мирясова О., Демидов А. От обывателей к активистам. Зарождающиеся социальные движения в современной России. М.: Три квадрата, 2010.
8. Крупкин П.Л. Россия и Современность: Проблемы совмещения: Опыт рационального осмысления. М.: Флинта, Наука, 2010.
9. Крупкин П.Л. Эволюционная теория архетипов Юнга: архетипиче-ские моменты в структуре коллективной идентичности // Публичное управление: теория и практика. Харьков. 2010. №3-4.
10. Крупкин П.Л. К теории институциональных полей: Общие моменты // Научный эксперт. 2010. №10.
11. Крупкин П.Л. Нация и этнос: идентичностные модели // Общество и этнополитика. Новосибирск: СибАГС, 2011.
12. Крупкин П.Л. Архетипы социальности // Публичное управление: теория и практика: Специальный выпуск. Харьков: Изд-во «ДокНаукДер-жУпр», 2012.
13. Крупкин П.Л. О субъектах «национальной политики» Российской Федерации // Вопросы национализма. 2012. №12.
14. Крупкин П.Л. Архетип сакральности // Публичное управление: теория и практика: Специальный выпуск. Харьков: Изд-во «ДокНаукДер-жУпр». 2013.
15. Крупкин П.Л. О контроле за изменением институтов в социорах различного типа // Российская государственность: философско-политическое осмысление и реальность (к 130-летию И.А. Ильина). Владимир: РАНХиГС, 2013.
16. Крупкин П.Л. Об обосновании социального сакральным 2: Идеальные типы элементарных социальных структур // Социология религии в обществе Позднего Модерна. Белгород: ИД «Белгород», 2013.
17. Крупкин П.Л., Лебедев С.Д. Об обосновании социального сакральным 3: Коллективные идентичности // Социология религии в обществе Позднего Модерна. Белгород: ИД «Белгород», 2013.
18. Крупкин П.Л., Лебедев С.Д. К сакральным основаниям локальных идентичностей в сегодняшней России: опыт структурного анализа // Социологический журнал. 2013. №4.
19. Малинова О.Ю. Между идеями нации и цивилизации: дилеммы макрополитической идентичности в постимперском контексте // Фонд «Либеральная миссия». URL: http://www.liberal.ru/articles/5797 (дата обращения: 10.04.2014).
20. Марков А. Эволюция человека. Кн. 2: Обезьяны, нейроны и душа. М.: Астрель: CORPUS, 2011.
21. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997.
22. Ответственность, взаимопомощь и доверие в российском обществе. Опрос ФОМ // ФОМ (Сетевой ресурс). URL: http://fom.ru/obshchestvo/10605 (дата обращения: 10.04.2014).
23. Смит Э. Национализм и модернизм. Критический обзор современных теорий наций и национализма. М.: Праксис, 2004.
24. Современная российская идентичность: измерения, вызовы, ответы. Опрос ВЦИОМ. URL: http://valdaiclub.com/publication/62020.html (дата обращения: 10.04.2014).
25. Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос // Сочинения. Т. 2. М.: ОГИЗ. 1946.
26. Сталин И.В. Доклад об очередных задачах партии и национальном вопросе на X съезде РКП(б) 10 марта 1921 г. // Сочинения. Т.5. М.: ОГИЗ. 1947.
27. Указ Президента РФ от 19 декабря 2012 г. №1666 «О Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года». URL: http://graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;1644521 (дата обращения: 10.04.2014).
28. Jenkins S.T., Reysen S., Katzarska-Miller I. Ingroup Identification and Personality // Journal of Interpersonal Relations, Intergroup Relations and Identity. 2012. V. 5.
29. Kapogiannis D, Barbey AK, Su M, Krueger F, Grafman J (2009) Neuro-anatomical Variability of Religiosity. PLoS ONE. 2009. 4(9): e7180. URL: http://www.plosone.org/article/info:doi/10.1371/journal.pone.0007180 (дата обращения: 10.04.2014).
30. Social Cohesion Radar: An international comparison of social cohesion / Dragolov G., Ignacz Z., Lorenz J. and oth. Blomberg: Rihn GmbH, 2013.
31. Tajfel, H., & Turner, J. C. An integrative theory of intergroup conflict. // The social psychology of intergrouprelations / W. Austin & S. Worchel (Eds.). CA, Monterey: Brooks/Cole.
32. Taylor Ch. Secular Age. Cambridge: Harvard University Press, 2007.
References
1. Anderson B. Voobrazhaemye soobshchestva. Razmyshleniya ob isto-kakh i rasprostranenii natsionalizma. M.: Kanon-Press-Ts, Kuchkovo pole, 2001.
2. Borinskaya S.A. Molekulyarno-geneticheskaya evolyutsiya cheloveka. Lektsiya. Polit.ru (Setevoe izdanie). URL: http://polit.ru/article/2008/05/ 23/geny/ (data obrashcheniya: 10.04.2014).
3. Burlak S. Proiskhozhdenie yazyka. Fakty, issledovaniya, gipotezy. M.: CORPUS, 2011.
4. Gellner E. Natsii i natsionalizm. M.: Progress, 1991.
5. Dokinz R. Egoistichnyi gen. M.: Mir, 1993.
6. Kalkhun K. Natsionalizm. M.: Izdatel'skii dom «Territoriya budushche-go»,2006.
7. Kleman K., Miryasova O., Demidov A. Ot obyvatelei k aktivistam. Za-rozhdayushchiesya sotsial'nye dvizheniya v sovremennoi Rossii. M.: Tri kvadra-ta, 2010.
8. Krupkin P.L. Rossiya i Sovremennost': Problemy sovmeshcheniya: Opyt ratsional'nogo osmysleniya. M.: Flinta, Nauka, 2010.
9. Krupkin P.L. Evolyutsionnaya teoriya arkhetipov Yunga: arkhetipi-cheskie momenty v strukture kollektivnoi identichnosti. Publichnoe upravlenie: teoriya i praktika. Khar'kov. 2010. №3-4.
10. Krupkin P.L. K teorii institutsional'nykh polei: Obshchie momenty. Nauchnyi ekspert. 2010. №10.
11. Krupkin P.L. Natsiya i etnos: identichnostnye modeli. Obshchestvo i etnopolitika. Novosibirsk: SibAGS, 2011.
12. Krupkin P.L. Arkhetipy sotsial'nosti. Publichnoe upravlenie: teoriya i praktika: Spetsial'nyi vypusk. Khar'kov: Izd-vo «DokNaukDerzhUpr», 2012.
13. Krupkin P.L. O sub"ektakh «natsional'noi politiki» Rossiiskoi Federatsii. Voprosy natsionalizma. 2012. №12.
14. Krupkin P.L. Arkhetip sakral'nosti. Publichnoe upravlenie: teoriya i praktika: Spetsial'nyi vypusk. Khar'kov: Izd-vo «DokNaukDerzhUpr». 2013.
15. Krupkin P.L. O kontrole za izmeneniem institutov v sotsiorakh razlich-nogo tipa. Rossiiskaya gosudarstvennost': filosofsko-politicheskoe osmyslenie i real'nost' (k 130-letiyu I.A.Il'ina). Vladi-mir: RANKhiGS, 2013.
16. Krupkin P.L. Ob obosnovanii sotsial'nogo sakral'nym 2: Ideal'nye tipy elementarnykh sotsial'nykh struktur. Sotsiologiya religii v obshchestve Pozdnego Moderna. Belgorod: ID «Belgorod», 2013.
17. Krupkin P.L., Lebedev S.D. Ob obosnovanii sotsial'nogo sakral'nym 3: Kollektivnye identichnosti. Sotsiologiya religii v obshchestve Pozdnego Moderna. Belgorod: ID «Belgorod», 2013.
18. Krupkin P.L., Lebedev S.D. K sakral'nym osnovaniyam lokal'nykh iden-tichnostei v segodnyashnei Rossii: opyt strukturnogo analiza. Sotsiologicheskii zhurnal. 2013. №4.
19. Malinova O.Yu. Mezhdu ideyami natsii i tsivilizatsii: dilemmy makro-politicheskoi identichnosti v postimperskom kontekste. Fond «Liberal'naya mis-siya». URL: http://www.liberal.ru/articles/5797 (data obrashche-niya: 10.04.2014).
20. Markov A. Evolyutsiya cheloveka. Kn.2: Obez'yany, neirony i dusha. M.: Astrel': CORPUS, 2011.
21. Nort D. Instituty, institutsional'nye izmeneniya i funktsionirovanie ekonomiki. M.: Fond ekonomicheskoi knigi «Nachala», 1997.
22. Otvetstvennost', vzaimopomoshch' i doverie v rossiiskom ob-shchestve. Opros FOM. FOM (Setevoi resurs). URL: http://fom.ru/obshchestvo/10605 (data obrashcheniya: 10.04.2014).
23. Smit E. Natsionalizm i modernizm. Kriticheskii obzor sovremennykh teorii natsii i natsionalizma. M.: Praksis, 2004.
24. Sovremennaya rossiiskaya identichnost': izmereniya, vyzovy, otvety. Opros VTslOM. URL: http://valdaiclub.com/publication/62020.html (data obrashcheniya: 10.04.2014).
25. Stalin I.V. Marksizm i natsional'nyi vopros. Cochineniya. T. 2. M.: OGIZ. 1946.
26. Stalin I.V. Doklad ob ocherednykh zadachakh partii i natsional'nom voprose na X s"ezde RKP(b) 10 marta 1921 g. Cochineniya. T.5. M.: OGIZ. 1947.
27. Ukaz Prezidenta RF ot 19 dekabrya 2012 g. №1666 «O Strategii gosu-darstvennoi natsional'noi politiki Rossiiskoi Federatsii na period do 2025 goda». URL: http://graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;1644521 (data obrashcheniya: 10.04.2014).
28. Jenkins S.T., Reysen S., Katzarska-Miller I. Ingroup Identification and Personality. Journal of Interpersonal Relations, Intergroup Relations and Identity. 2012. V. 5.
29. Kapogiannis D, Barbey AK, Su M, Krueger F, Grafman J (2009) Neuro-anatomical Variability of Religiosity. PLoS ONE. 2009. 4(9): e7180. URL: http://www.plosone.org/article/info:doi/10.1371/journal.pone.0007180 (data obrashcheniya: 10.04.2014).
30. Social Cohesion Radar: An international comparison of social cohesion. Dragolov G., Ignacz Z., Lorenz J. and oth. Blomberg: Rihn GmbH, 2013.
31. Tajfel, H., & Turner, J. C. An integrative theory of intergroup conflict. The social psychology of intergrouprelations. W. Austin & S. Worchel (Eds.). CA, Monterey: Brooks/Cole.
32. Taylor Ch. Secular Age. Cambridge: Harvard University Press, 2007.
