CC BY
434
Андреас Мусолфф Дарем, Великобритания Перевод Ю. А. Ольховиковой ПОЛИТИЧЕСКАЯ «ТЕРАПИЯ» ПОСРЕДСТВОМ ГЕНОЦИДА: АНТИСЕМИТСКИЕ КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОБРАЗЫ В КНИГЕ ГИТЛЕРА «МАЙН КАМПФ»
Abstract
Musolff A. Political “Therapy” by Way of Genocide: Anti-Semitic Conceptual Imagery in Hitler’s Mein Kampf. The study applies methods of cognitive metaphor analysis to Hitler’s anti-Semitic imagery in Mein Kampf, especially to the conceptualization of the German nation as a (human) body that had to be cured from a deadly disease, which was caused by Jewish parasites. The relevant expressions from the conceptual domains of biological and medical categories form a partly narrative, partly inferential-argumentative source “scenario”, which centered on a notion of blood poisoning that was understood in three ways: a) as a supposedly real act of blood defilement, i.e. rape, b) as a part of the source scenario of illness-cure, and c) as an allegorical element of an apocalyptic narrative of a devilish conspiracy against the ‘grand design of the creator’. The conceptual differences of source and target levels were thus short-circuited to form a belief-system that was no longer open to criticism. The results cast new light on central topics of Holocaust research, such as the debates between more ‘intentionalist’ and more ‘functionalist’ explanations of the origins of the Holocaust, and the question of how the Nazi metaphor system helped to gradually ‘initiate’ wider parts of the German populace to the implications of the illness-cure scenario as a blueprint for genocide. The Nazi anti-Semitic metaphor system thus provides a unique example of the cognitive forces that can be unleashed in the service of racist stigmatization and dehumanization.
1. Введение
Сейчас, когда «опровержение Холокоста» снова стало предметом политических споров, особенно в форме заявлений о том, что Гитлер ничего о нём не знал, т.к. по мнению таких ревизионистских историков, как Дэвид Ирвинг, не существует никаких письменных документов автора (Lipstadt 1995, Evans 2001, Guttenplan
2001, Ingram 2006), обращение к его образам может показаться странным.
Конечно, метафоры Гитлера известны своей жестокостью и исключительным расизмом - но в какое сравнение они идут с его реальными акциями геноцида? Кроме того, более 40 лет назад Алан Буллок утверждал, что метафоры эти были не новы, а лишь являлись «отражением антисемитских изданий и памфлетов, которые он читал в Вене до 1914 года» (Bullock 1962: 39). Однако если они были такими избитыми и клишированными, почему так много людей подверглось убеждению? Этот вопрос мы и будем исследовать, взяв за основу предположение, разработанное в когнитивной семантике о том, что метафора не является лишь фигурой для украшения речи, а, обладая способностью концептуализации, может создавать общественную «реальность».
Идеологическая функция и пропагандистский эффект образов, использовавшихся Гитлером и другими нацистами в соответствующих текстах, не раз подвергались анализу как усилиями историков и исследователей общественного дискурса (Hilberg 2003, vol.1: 2-19; Fest 1974: 292-304, Jackel 1981: 57-59, 89-91; Burrin 1994: 27-28, 31-36; Friedlander 1998: 87-88; Kershaw 1999: 244), так и усилиями лингвистов (Burke 1939; Klemperer 1946; Sternberger, Storz and Suskind 1986; Steiner 1979: 136-151; Seidel, Seidel-Slotty 1961; Ehlich 1989; Schmitz-Berning 1998; Polenz 1999: 541-554; Rash 2005). Детально изученные примеры сложились в следующие метафорические образы: «Пробуждение» Германии под властью нацистов, предположительный «очищающий» эффект «кровавой бани» войны и болезнетворный паразитический статус евреев, славян, цыган и других народов, не принадлежащих к Арийской расе. Теоретической парадигмой таких исследований стало представление о метафоре исключительно как фигуре речи, основанной на имплицитном переносе значения, что противоречит современным представлением о метафоре как особой форме коммуникации (La-koff, Johnson 1980; Johnson 1981; Musolff 2005).
Хотя главная цель такого подхода (критика демагогического использования образов) видится безупречной в моральном плане, мы можем задать вопрос о том, помогает ли традиционный подход выявлять наиболее существенные аспекты политической метафоры. Когнитивный подход к изучению метафоры, развивавшийся на протяжении трёх десятилетий (Lakoff, Johnson 1980; Kovecses 2002; Fauconnier, Turner 2002), показал, что было бы ошибкой считать метафору признаком лишь для высоко художественной речи; поскольку в действительности, метафоры важны и частотны в любом дискурсе. Методы когнитивного анализа метафоры сосредотачивают внимание не столько на стилистической, сколько на концептуальной роли метафоры. Задача такого анализа - показать,
как различные сферы знания и опыта («domains») смешиваются и понятия одной сферы трактуются в понятиях другой. Метафорический перенос из сферы-источника («source domain») в сферу-мишень («target domain») формирует наше представление о мире с точки зрения того, как мы категоризируем собственный опыт в общественной практике. В метафорической аргументации концепты сферы-источника без труда дают возможность сделать предположительный вывод о концептах сферы-мишени. Они функционируют как часть сценария (Mussolf 2004, 2005), который обеспечивает внутреннюю логичность и обоснованность переноса значения. Настоящее исследование призвано свидетельствовать о том, что метафоры, использованные Гитлером для описания своего мировоззрения, и в особенности своих антисемитских взглядов, были не просто украшением речи, а сформировали концептуальную систему, послужившую оправданием и образцом для каждого серьёзного последователя, и требующую претворения в жизнь путём осуществления программы Холокоста.
2. Тело и Болезни как сфера-источник политической идеологии
Основой для политических взглядов Гитлера было представление о немецкой нации как о (человеческом) теле, которое нужно было оградить, а в случае заболевания, вылечить от болезни. Все «евреи», которых Гитлер относил к одной суперкатегории, являлись главной причиной, а точнее, самой болезнью в форме «паразита». Избавление от этой «угрозы жизни нации» находилось в руках самого Гитлера и его партии как единственных компетентных «целителей». Модель «политическая структура - это человеческое тело» отнюдь не является изобретением ни Гитлера, ни нацистов, ни даже антисемитов или расистов. Она была и остаётся частью огромной системы метафор, известных как «Великая цепь бытия», основные идеи которой были отражены Западной философской традицией в «Истории идей» (Lovejoy 1936, Tillyard 1982, Kantorovicz 1997, Hale 1971; Sontag 1978). Эта группа метафор достигла расцвета в политической философии в эпоху Ренессанса, когда их использовали такие выдающиеся мыслители, как Макиавелли, Мор, Бэкон и Хоббс. Однако, как показывают современные когнитивные исследования, традиция переноса значений из области тела, жизни и здоровья на область государства и общества продолжается по сегодняшний день и находит частое применение в политическом дискурсе ( Johnson 1987; Lakoff, Turner 1989; Hawkins 2001: 27-50; Musolff 2003: 327-352).
Эти выводы не претендуют на то, чтобы считать все заимствованные из этого комплекса метафоры идентичными в когнитивном плане. Если бы Гитлер использовал в своих работах лишь образы эпохи Ренессанса, он бы выставил себя на посмешище, а не при-
влёк те огромные массы последователей, которые помогли ему прийти к власти и осуществить на практике план геноцида. Для того, чтобы понять, что отличает «диагноз» национального кризиса Германии, поставленный Гитлером, от других концептуальных образов государства как «тела», нам нужно более детально рассмотреть соответствующие политико-метафорические словоупотребления. С этой целью был проведён анализ таких словоупотреблений на материале «Майн Кампф». Базу данных составляют около 380.000 слов немецкого текста (Hitler 1933) и его перевода на английский язык, сделанного Р. Манхаймом в 1943г. (Hitler 1992). В анализируемом материале были обнаружены 207 (93 немецких и 114 английскийх) выражений из следующих концептуальных областей: (1) общие биологические категории, (2) части тела и его органы, (3) физиологические функции, (4) болезни и другие патологические явления, (5) возбудители болезней, (6) лечение и выздоровление. В ходе анализа мы сосредоточим внимание на ключевых высказываниях, отражающих главную линию в построении аналогии тело - государство в произведении «Майн кампф». Первую группу цитат можно обнаружить в рассуждениях Гитлера о факторах, по его утверждению вызвавших падение Германской империи в 1918 году:
(1) [Этот военный крах] был первым катастрофическим и очевидным для всех следствием нравственного и морального отравления [einer sittlichen und moralischen Vergiftung], ослабления инстинкта самосохранения, которые на протяжении многих лет подрывали стабильность Рейха. (Hitler 1933: 252; 1992:210).
(2) Этот яд [еврейской прессы] сумел беспрепятственно проникнуть в кровь нашего народа [Blutlauf unseres Volkes] и сделать своё дело, а государство не было сильно настолько, чтобы справиться с болезнью [Krankheit] (Hitler 1933: 268; 1992: 224).
(3) Почти удачей для граждан Германии можно считать то, что период медленного развития болезни [schleichende Erkran-kung] был внезапно прерван такой ужасной катастрофой [крахом 1918 года], так как иначе падение нации было бы более медленным, но, тем не менее, неизбежным. [...] Не случайно человек скорее справился с чумой, чем с туберкулёзом. [...] Это справедливо и по отношению к заболеваниям тела нации [Erkrankungen von Volkskorpern]. Если болезнь не проявляет форму катастрофы с самого начала, человек постепенно начинает к ней привыкать и, в конце концов, хоть на это и может потребоваться какое-то время, неизбежно погибает (Hitler 1933:252-254; 1992: 211-212).
(4) [Еврейсто] есть и будет типичным паразитом, который распространяется подобно заразной бацилле [der typische Parasit, ein Schmarotzer, der wie ein schadlicher Bazillus sich immer ausbreitet], как только попадает в благоприятную среду. Да и само его существование подобно существованию паразитов: где бы оно не появился, народ-хозяин рано или поздно вымирает (Hitler 1933: 334; 1992: 277).
Из этих цитат можно выделить предварительное представление Гитлера на предмет перспективы состояния здоровья немецкой нации. Ведь ещё до первой мировой войны тело нации страдало от болезни, что и привело к военному краху, и было следствием заражения «крови тела» евреями, в особенности их прессой. Гитлер также утверждает, что он является более авторитетным в постановке «диагноза» болезни Германии, чем довоенные политики, которые в лучшем случае могли идентифицировать какие-то общие симптомы, игнорируя при этом скрытую причину (Hitler 1933: 360; 1992: 298). Гитлер не даёт воображению читателя возможность подумать о том, кто в действительности способен сразиться с этой смертельной угрозой в борьбе за «жизнь» «тела нации». В одном из самых пресловутых заявлений он чётко указывает на себя и того, чьим командам он подчиняется:
(5) [...] сегодня я верю, что действую в соответствии с волей Всемогущего Создателя: борясь за уничтожение еврейства, я борюсь за дело Божье [Indem ich mich des Juden erwehre, kampfe ich fur das Werk des Herrn]. (Hitler 1993: 70; 1992: 60)
При первой же попытке проанализировать концептуальное поле вышеперечисленных примеров нам удалось выделить следующие модели:
(6.1) НЕМЕЦКАЯ НАЦИЯ - ЭТО ТЕЛО.
(6.2) ОСЛАБЕВАНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО ИНСТИНКТА САМОСОХРАНЕНИЯ - ЭТО ОПАСНАЯ БОЛЕЗНЬ.
(6.3) ВОЕННЫЙ КРАХ 1918 ГОДА И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ -ЭТО СИМПТОМЫ БОЛЕЗНИ.
(6.4) ВЛИЯНИЕ ЕВРЕЙСКОЙ ПРЕССЫ - ЭТО ПРИЧИНА ЗАБОЛЕВАНИЯ (ОСОБЕННО ЗАРАЖЕНИЯ).
(6.5) «ЕВРЕИ» - ЭТО ВОЗБУДИТЕЛЬ ЗАРАЗЫ (т.е. МИКРОБ, ВИРУС, ПАРАЗИТ).
(6.6) «ЗАЩИТА» ПРОТИВ (=ПОЛНОЕ ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ) «ЕВРЕЕВ» - ЭТО ИЗЛЕЧЕНИЕ ОТ БОЛЕЗНИ.
Все выше перечисленные модели определяют основные параллели сопоставлений, но едва ли передают их систематические значения. Такая группа понятий из сферы-источника, как ТЕЛО -БОЛЕЗНЬ - ЛЕЧЕНИЕ, использованных в идеологии Гитлера, формирует сложный и неоднозначный сценарий, мини-историю, дополненную изложением мотивов и выводами о её исходе, а
именно, историю о ТЕЛЕ, СТРАДАЮЩЕМУ ОТ БОЛЕЗНИ ВСЛЕДСТВИЕ ЗАРАЖЕНИЯ И ПОЭТОМУ НУЖДАЮЩЕМУСЯ В ЛЕЧЕНИИ. Такой сценарий содержит «структуру событий» для соответствующего построения различного рода предположений о причинах и следствии, предполагаемых и прогнозируемых событиях. Именно перенос такого сценария целиком на «сферу-мишень» приводит читателя к ряду умозаключений, например, к ожиданию того, что ПОЯВИТСЯ ЦЕЛИТЕЛЬ, КОТОРЫЙ ИЗЛЕЧИТ БОЛЕЗНЬ НАЦИИ.
Выражение основных политических идей Гитлера зависят от параллелей, идущих от сценария сферы-источника.
Единственным политически релевантным «фактом», на который мог ссылаться Гитлер, стал кризис Германии после первой мировой войны. Метафорическая интерпретация этого кризиса как «болезни» позволяет говорить о двух логически обоснованных видах сценария с обязательным наличием эквивалентных событий в сфере-источнике:
(7) Сценарий-источник
A) ЗАРАЖЕНИЕ ЧУЖЕРОДНЫМ ТЕЛОМ (БАЦИЛЛОЙ, ВИРУСОМ, ПАРАЗИТОМ) - ЭТО ПРИЧИНА
B) ТЯЖЁЛОЙ СМЕРТЕЛЬНОЙ БОЛЕЗНИ (ЗАРАЖЕНИЕ КРОВИ) ТЕЛА НЕМЕЦКОЙ НАЦИИ, КОТОРУЮ МОЖНО ПРЕОДОЛЕТЬ
C) ЛЕЧЕНИЕМ ЭТОЙ БОЛЕЗНИ, СОСТОЯЩЕМ В УНИЧТОЖЕНИИ ЕЁ ВОЗБУДИТЕЛЯ.
(8) Сценарий-цель I
А’) ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ РАЗРУШИТЕЛЬНАЯ СИЛА ЕВРЕЙСКОЙ ПРЕССЫ И ВЛИЯНИЕ ЕВРЕЕВ НА НЕМЕЦКОЕ ОБЩЕСТВО В ЦЕЛОМ ЯВЛЯЕТСЯ ПРИЧИНОЙ
В’) НАЦИОНАЛЬНОГО КРИЗИСА ГЕРМАНИИ, КАК УЖЕ ПОКАЗАЛ ВОЕННЫЙ КРИЗИС 1918 ГОДА И ПОСЛЕДУЮЩИЙ УПАДОК, КОТОРЫЙ МОЖНО ПРЕОДОЛЕТЬ ЛИШЬ
С’) ПУТЁМ УСТРАНЕНИЯ ВЛИЯНИЯ ЕВРЕЕВ НА ГЕРМАНИЮ.
Для того чтобы прийти к таким антисемитским выводам, Гитлер тщательно подбирает слова в соответствии со сценарием-источником. Рассматривая причину заболевания, он пользуется термином «заражение». В итоге такое сопоставление вызывает мысль о том, что влияние «евреев» на немецкую нацию подобно влиянию исключительно опасного возбудителя заболевания. И это в свою очередь подталкивает к соответствующему выводу, а именно, необходимости радикального избавления от заразы . Гитлер вновь прибегает к уловкам, основанным на простом человеческом опыте: болезнь требует вмешательства квалифицированного врача. Таким образом, ему удаётся прийти к желаемому выводу о том, что он является единственным компетентным «целителем»
«пациента» в лице Германии. Этот вывод влечёт за собой ряд дальнейших предположений: болезнь, в общем-то, излечима, и цель оправдывает средства, применяемые врачом, само лечение является вполне целесообразным и т.д. На уровне сферы-источника (медицинской практики) такие умозаключения казались относительно простыми, тогда как применимо к сфере-мишени (обществу) они были, по меньшей мере, проблематичными и требовали серьёзного подкрепления в ходе обсуждения. Однако, являясь частями общего сценария-модели, такие предположения являются приукрашенными, но, тем не менее, принимаются как должное. Предположительный интерес человека к теме болезней и ожидание излечения ещё на уровне сферы-источника исключительно важны для идей Гитлера в силу своей яркой очевидности. И только если БОЛЕЗНЬ принимается в качестве подходящего сценария для описания политической системы Германии после первой мировой войны, то и необходимость найти подходящее лечение, и сам врачеватель принимаются как само собой разумеющееся. Без всего этого модель НЕМЕЦКАЯ НАЦИЯ - ЭТО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ТЕЛО стала бы лишь упражнением в перераспределении категорий. Но она, напротив, выступает в качестве самостоятельного прогноза: нация становится пациентом, которому срочно требуется лечение; есть и целитель, и точный диагноз: правильность курса лечения не подлежит сомнению.
Такой сценарий можно применить при описании идеологии Гитлера как особой «избавительной», «истребляющей» и «устраняющей» формы антисемитизма, о чём свидетельствуют и недавние исследования (Browning 1992a, b, 2004; Goldhagen 1996; Frei-lander 1998; Bauer 2001). Все эти характеристики относятся к прогнозируемому исходу Холокоста как «терапии», которую Гитлер планировал предпринять в отношении «тела немецкой нации». Определение антисемитизма Гитлера как истребляющего и устраняющего больше применимо к описанию конечного результата геноцида, тогда как понятие «избавительный» характерно для представления Гитлером самого себя и своих действий. Оно также организует концепты в систему, находящую своё продолжение в следующем разделе. Идея «избавления» относится не просто к национальному кризису, а к всемирной катастрофе, для преодоления которой и требуется предполагаемый спаситель.
3. Сады мироздания и замысел Творца
Попытку Гитлера дать божественное подкрепление своему сценарию «болезнь - лечение» можно обнаружить в 11 главе «Майн кампф» «Народ и раса» (“Volk und Rasse“). Если бы неподготовленный и неискушённый в вопросах истории читатель открыл книгу наугад и начал читать с этой главы, он бы мог подумать, что читает супер- упрощённую теорию о передаче наследственности в
«царстве зверей», нежели политический трактат. Начало главы представлено звучащим очень по-детски предисловием к процессу размножения среди животных:
(9) На свете есть много истин, казалось бы, совершенно очевидных, но в силу их очевидности обычные люди их не замечают или, во всяком случае, не понимают их значения. [... ] все без исключения люди каждый день так или иначе общаются с природой; они воображают, что им понятно почти всё, а между тем за редким исключением люди совершенно слепо проходят мимо одного из важнейших явлений: строгого разделения на виды всего живущего на земле. [...] Синичка идёт к синичке, зяблик к зяблику, аист к аисту [...] (Hitler 1933: 311; 1992: 258).
Даже самый неискушённый читатель будет удивлён заявлению Гитлера о том, что эти «истины» не известны «простым людям», которые «бродят по садам мироздания» - ведь, в конце концов, его наблюдения за жизнью синичек и зябликов далеко не оригинальны. Быстро расправившись с некоторыми заведомо ложными исключениями из вселенского закона, Гитлер возвращается к своей основной идее. Людям, принадлежащим к разным расам, как и животным разных видов, недопустимо скрещиваться между собой:
(10) Исторический опыт [...]c ужасающей ясностью доказывает, что каждое смешение крови арийцев с кровью более низко стоящих народов неизбежно приводило к тому, что арийцы теряли свою роль носителей культуры. [...] Таким образом, можно сказать, что результатом каждого скрещивания рас является:
а) снижение уровня более высокой расы;
б) физический и умственный регресс и, как следствие, медленный, но верный процесс вырождения.
Содействовать такому развитию не означает ничего иного, как грешить против воли всевышнего Творца [Sunde treiben wider den Willen des ewigen Schopfers]. (Hitler 1933: 313; 1992: 260).
Помимо отвращения к такому сочетанию расизма и богохульства любой более или менее разборчивый читатель стал бы противиться двум совершенно нелогичным выводам в этом месте: сопоставление «видов» и «рас», и отождествление эволюции культурной с эволюцией биологической. Даже такой историк, как Е. Ек-кель (Jackel 1981: 89), пытавшийся со всей серьёзностью отнестись к мировоззрению Гитлера, находил совершенно гнусным смешивание биологии и культуры в гитлеровском понятии «человеческие расы»: «Нет никакой нужды в комментировании нелепости таких доводов». Однако логическая или научная нелепость его теории рас не имеет ни малейшего отношения к её убедительности в плане предположений посредством метафор/аналогий. Объ-
единяя, хоть и абсурдно с научной точки зрения, представление наций в виде тел в единый концепт человеческих рас, Гитлеру удалось усилить внутренние связи в основном сценарии и соотнести его с псевдо-религиозной теорией. Может показаться, что такая интерпретация недооценивает «натуралистическое», научное обращение к понятию «нация», что привело к множеству толкований нацистского антисемитизма как формы социального дарвинизма. (Zmarzlik 1963; Kelly 1981; Weindling 1989, Evans 1997, Wei-kart 2004). Тем не менее, даже если Гитлер считал своё видение «рас» совместимым с генетикой и евгеникой того времени, оно имело слишеом мало общего с идеей эволюционного развития, чтобы его можно было поставить в один ряд с научным дарвинизмом.
В действительности Гитлер не имел понятия об эволюции в дарвиновском представлении, а именно, что «виды изменились и всё еще изменяются, сохраняя и накапливая благоприятные признаки» (Darwin 1901: 646). Напротив, он имел целью прямо противоположное такой теории, т.е. подчёркивание контраста между человеческими расами и представление их как можно более разобщёнными. С его точки зрения расы - коллективные существа с постоянными характеристиками и предназначением согласно замыслу Творца фундаментально отличны друг от друга (как задумал Гитлер). Автор «Майн кампф» не оставил сомнения о том, что он думал по поводу родства «Человека» и животных:
11) Народное государство [...] должно начать с того, что поднимет брак с уровня непрерывного осквернения расы и придаст ему должный статус, призванный являть людей в образе Господа [Ebenbilder des Herrn], а не помесь человека и обезьяны [MiBgeburten zwischen Mensch und Affe] (Hitler 1933: 444-445; 1992: 365-366).
В противовес научному дарвинизму, даже малейшая возможность посредничества, связи или скрещивания среди представителей разных рас являлась отвратительной в глазах Гитлера. Он считал результаты такого смешения уродством и нарушением замысла «всевышнего Творца». Этого нельзя было допустить, а если в результате какой-то жуткой случайности они всё-таки появлялись на свет, то долгом каждого, «кто радел за дело Божье» (см. выше примеры 5 и 10), было их уничтожение. Заявляя, что он лишь выполняет свой долг, Гитлер не подвергает сомнению то, что он осознал принципы, лежащие в основе всего мироздания. И в этой серьёзной ситуации национальная БОЛЕЗНЬ Германии - это лишь пробный случай перед вселенским кризисом мироздания. В этой грандиозной версии основного сценария БОЛЕЗНЬ/ЗДОРОВЬЕ все группы существ пытаются сохранить и улучшить здоровье, чтобы усилить и укрепить видовую ценность своей расы в иерархии тво-
рения. И наоборот, «любое смешение высокой расы с более низкой» ведёт к деградации и ставит под вопрос работу Творца над созданием «человека более высокой породы» (Hitler 1933: 313; 1992: 60). Гитлер даже допускал возможность полного провала этого важного замысла:
12) Если еврейство при помощи своей марксистской веры одержит победу над другими нациями мира, то корона его станет погребальным венком всего человечества, и эта планета, как и тысячи лет назад, уйдёт в небытие, лишившись людей (Hitler 1933: 70; 1992: 60).
Учитывая такое апокалипсическое видение прошлого и будущего человечества, необходимо выделить третью группу в базовом сценарии болезни и лечения, где и концентрируются основные антисемитские концептуальные метафоры, использованные Гитлером в «Майн кампф». Эта группа может быть представлена в виде сценарных моделей второго порядка на уровне «сферы-мишени».
(13) Сценарий-мишень II
A’’) ДЬЯВОЛЬСКИЕ СИЛЫ СПОБОБСТВУЮТ НЕЕСТЕСТВЕННОМУ СМЕШЕНИЮ РАС, И ПОТОМУ ПРЕДСТАВЛЯЮТ
B’’) УГРОЗУ ПЛАНУ ТВОРЦА ПО НЕПРЕРЫВНОМУ УЛУЧШЕНИИ РАС, И ПРЕДОТВРАТИТЬ ЭТО МОЖЕТ ЛИШЬ
C’’) ВМЕШАТЕЛЬСТВО СПАСИТЕЛЯ, КОТОРЫЙ ОБЕСПЕЧИТ ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ВЕЛИКОГО ЗАМЫСЛА.
По сравнению с моделями первого порядка, опиравшихся на жизненный опыт человека, сценарий-мишень II является совершенной экстраполяцией даже в системе концептов Гитлера, сравнивая национальный кризис со всемирной драмой. Тем не менее, логичность его метафор при сопоставлении, даже в таком фантастическом сценарии, кажется правдоподобной. Здесь сохраняется само основание для переноса значения, заимствованное из сценария-цели I, а именно, БОЛЕЗНЬ, за которой следуют ДИАГНОЗ и ЛЕЧЕНИЕ. На этом же уровне такое основание исчезает, если можно так выразиться, но соответствующая структура событий, хоть уже и не такая очевидная, всё-таки прослеживается как когнитивное эхо. И, вдобавок ко всему, мировое значение системы антисемитских метафор Гитлера можно считать упрощённой версией библейского сценария о падении и избавлении Человека.
Именно в этом значении Фрайлендер (1998) говорит об особом «избавительном» аспекте антисемитизма гитлеровских нацистов, а Берш (2002) приписывает им создание «политической религии». Берш (2002: 277-318, 380) сравнивает библейские аллюзии в «Майн кампф» с мистическими аспектами работ других ведущих идеологов национал-социализма, таких, как Дитрих Эккарт, Йозеф Гёббельс и Альфред Розенберг, и приходит к выводу о том, что
«религиозная составляющая» идеологии была одной из самых ведущих. Однако спорным является то, насколько неконкретное и единичное использование Гитлером религиозных понятий (дьявольское еврейство, богоподобные или божественные арийцы, создание Божье, Божья воля, провидение, вера, грех) способно было создать логическую структуру, чтобы считаться «политической религией». На наш взгляд, более содержательные и систематические отсылки к мистическим текстам Библии в работах Розенберга и Эккарта дают им больше шансов претендовать на ведущую роль в раскрытии религиозного содержания нацизма, чем Гитлеру. С другой стороны, библейские отголоски в самой идее дьявольской угрозы человечеству и всему мирозданию с их последующим избавлением в «Майн кампф» Гитлера несомненно смогли предоставить хорошо знакомую большинству читателей последовательность событий, дав возможность провести параллели с другими группами его концептуальных метафор. Эти параллели заметно усилили логичность и доказательность всего сценария.
4. Заражение «расы» и крови
Апокалипсический прогноз Гитлера по поводу состояния здоровья нации и мироздания всё ещё не было строгой гарантией полного истребления расовой группы - потенциального ВОЗБУДИТЕЛЯ БОЛЕЗНИ. Для лечения даже самого страшного заболевания совсем необязательно полное истребление возбудителя. Это справедливо и по отношению к «болезням общества», которые воспринимаются как серьёзная, но преодолимая угроза «телу политики». По утверждению Зонтага (1978: 71-76), метафора БОЛЕЗНИ в политических теориях эпохи Ренессанса и Просвещения имела своей главной целью «воодушевление правителей на поиски более рациональной политики», когда совсем не предполагалось уничтожение социальных групп, наций и рас. Полной противоположностью оказались радикальные выводы Гитлера из наихудшего возможного сценария, а его апокалипсический взгляд на угрозу всем видам ещё больше поднял ставки.
Живущие представители еврейства были в представлении Гитлера никем иным, как марионетками в мировом заговоре. Гитлер твёрдо верил в существование «Договора старейшин Сиона», но даже он допускал, что евреи могут не знать о той роли, которую им предстоит сыграть (Hitler 1933: 337; 1992, 279). Для того, чтобы вплести эту теорию заговора в свой антисемитский сценарий болезни и лечения, ему требовалось объединить абстрактный образ «еврейства» с конкретным актом заражения крови как причины заболевания, который уже был употреблён им ранее (пример 3) по отношению к еврейской прессе. Понятие ЗАРАЖЕНИЯ КРОВИ находилось в центре целой серии вариантов для придания большей жестокости в «Майн кампф». В основной версии Гитлер уподобля-
ет евреев гадюке или ядовитой змее (Viper, Kreuzotter, Schlange), при укусе которой яд (Gift, Volkergift, Vergiftung) сразу проникает в кровеносную систему (Blut, Blutzufuhr, Blutlauf) жертвы (Hitler 1933: 268, 316, 346, 751; 1992: 223-224, 262, 268-269, 288, 605). В другом случае «еврейство» представлено как кровопийца, пиявка (Blutegel, Blutsauger) или простой паразит (Parasit, Schmarotzer) (Hitler 1933: 334, 335, 339, 340; 1992: 276, 281,282, 296). Хоукинс (2001: 46), особым образом относившийся к стилю письма Гитлера и других последователей нацизма, ярко осветил контраст между высокой ценностью существа, «которое имеет самое прямое отношение к жизни внутри тела» и крайне негативной оценкой паразитов, «поддерживающих жизнь в своём теле, высасывая питательные вещества из другого». По третьей версии «еврейство» является бациллоносителем (Bazillus, Bazillentrager, Erregei) (Hitler 1933: 62, 334, 360; 1992: 54, 277, 298). Эта версия связана с ещё одним вспомогательным сценарием разложения (Faulnis), где евреи предстают в роли разлагающего фактора (Ferment der Zersetzung), такого, как грибок (Spaltpilz) или личинка (Made), либо способного к размножению возбудителя: паразита, особенно крысы (Ungeziefer, Ratten), разносчиков губительных продуктов гниения (Leichengift) (Hitler 1933: 135, 186, 331, 361; 1992: 113, 155, 274, 298). В свою очередь сценарий инфекции схож с общим понятием эпидемии (Seuche), которым Гитлер также пользуется для описания влияния «еврейства» на общество, а именно, эпидемии чумы (Pest) и сифилиса (Versyphilitisierung) (Hitler 1933: 63, 269, 272; 1992: 54, 224, 226).
Кровь для Гитлера также была носителем расовой наследственности, и рождение общих детей у представителей разных рас, являясь кровосмешением, вело к «физическому и умственному регрессу и, как следствие, медленному, но верному процессу вырождения» (см. пример 10). Вера в то, что мы бы назвали «генетическими» различиями крови была основана не на особом суеверии Гитлера, а соответствовала околонаучной теории о том, что в крови ребёнка присутствует кровь, и, следовательно, наследственность обоих родителей. Такое отношение к крови как «четырём видам темперамента» сохранялась до Х!Х века, и только в XX веке получила общее признание «генетика» Менделя (Jones 2000: 3840). Таким образом, Гитлер мог рассчитывать на то, что его аудитория поймёт равенство «КРОВЬ = НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ» как традиционное при обсуждении наследственности. Неизбежным выводом станет следующий: «ЗАРАЖЁННАЯ КРОВЬ» значит «ЗАРАЖЁННАЯ НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ». В рамках этой конструкции потенциальный «ВОЗБУДИТЕЛЬ ЗАРАЖЕНИЯ КРОВИ» «ПОЛИТИЧЕСКОГО ТЕЛА» Германии, как и арийской расы и мира в целом, т.е. «еврейство», представляло опасность не только для од-
ного поколения, а для будущего всего человечества. Такая продолжительная угроза делала ещё более необходимым истребление всех потенциальных возбудителей: бацилл, ядовитых змей, пиявок и паразитов.
Однако в приводимой Гитлером аргументации всё ещё не хватало ключевого элемента в сценарии ЛЕЧЕНИЕ ПУТЁМ УНИЧТОЖЕНИЯ для того, чтобы сделать нужный исход моральной необходимостью. Согласно терминологии сферы-источника, т.е. биологического или медицинского дискурса, бациллы, ядовитые змеи, пиявки и паразиты обычно и называются «возбудителями заболевания». Но, будучи организмами, лишёнными сознания и сознательности, они не могут нести ответственности за результат своей «деятельности». Гитлер же, напротив, приписывает еврейству полное осознание того, что оно является возбудителем заражения крови, и, прежде всего, объясняет, каким образом им удавалось совершать такое губительное расовое кровосмешение. Всё это раскрывает нам очень низкую, порнографическую сторону антисемитизма, которая едва заметна за консервативными фразами текста, но очевидна в речи и монологах правящих кругов (Picker 1965; Jochmann 1992). В одном из отрывков, пользующихся особо дурной славой, Гитлер открыто говорит о том, как он представляет себе такое «кровосмешение»:
(14) Черноволосый молодой еврейчик вертится около нашей невинной, ничего не подозревающей девушки, и на его наглом лице можно прочитать сатанинскую радость по поводу того, что он сможет безнаказанно испортить её кровь [das er mit seinem Blute schandet] и тем самым лишить наш народ еще одной здоровой немецкой матери. Всеми средствами стараются евреи разрушить расовые основы того народа, который должен быть подчинен их игу. Евреи не только сами стараются испортить как можно большее количество наших женщин и девушек. Нет, они не останавливаются и перед тем, чтобы помочь в этом отношении и другим народам (Hitler 1933: 357; 1992: 295).
Неотъемлемым компонентом этой ужасной версии «заражения крови» является резкий контраст между заведомо порочной агрессией «черноволосого молодого еврейчика» и абсолютной невинностью «ничего не подозревающей девушки». Таким образом, осквернение «евреями» не-еврейской крови признаётся односторонним актом преступной агрессии. Это подразумевает оправдание любых оборонных действий, как со стороны самой жертвы, так и спасителя, пришедшего ей на помощь. Понятие ОСКВЕРНЕНИЕ КРОВИ обычно имело значение нежелательных половых связей (Grimm 1984: 190-191), и само по себе не являлось очень ярким образом, но становилось очень ярким и важным в метафорической версии Гитлера о ЗАРАЖЕНИИ КРОВИ КАК ПРИЧИНЕ БОЛЕЗНИ
НАЦИИ. Здесь Гитлер проводил параллель между сферой-мишенью и биологической сферой-источником, добавляя моральный аспект сексуального нападения еврея на жертву другой расы. Такой поворот событий является спорным, и поэтому нам придётся внести последнюю поправку к сценарной схеме, а именно ввести промежуточное звено между исходными сценариями сферы-источника и сферы-мишени:
(15) Промежуточный сценарий II
A’’’) НАМЕРЕНИЕ ЕВРЕЕВ УНИЧТОЖИТЬ ОСНОВНЫЕ УСТОИ ДЕВСТВЕННОЙ РАСЫ/НАРОДА ЯВЛЯЕТСЯ ПРИЧИНОЙ B’’’) ОСКВЕРНЕНИЯ РАСЫ НЕВИННОЙ ДЕВУШКИ ЕВРЕЙСКИМ НАСИЛЬНИКОМ, ЧТО МОЖНО ПРЕДОТВРАТИТЬ/НАКАЗАТЬ ПУТЁМ
C’’’) НАКАЗАНИЯ ЕВРЕЯ-ПРЕСТУПНИКА.
По версии этого сценария «евреи» рассматриваются в качестве особо чуждого человечеству вида паразитов, которые в отличие от природных паразитов, действующих бессознательно, намеренно пытаются проникнуть в наибольшее количество рас. И так как заражение имеет для жертвы летальный исход, потенциальная «победа» поработителей станет и своего рода возмездием им: вместе с побеждённым народом умрёт и паразит: конец свободе порабощенных евреями народов становится вместе с тем концом и для самих этих паразитов. После смерти жертвы раньше или позже издыхает и сам вампир (Hitler 1933: 358; 1992: 296). Следовательно, евреи становятся всеобщими супер-паразитами, у которых есть не только желание уничтожить другие расы, но которые будут это делать, так сказать, из принципа, даже рискуя уничтожить самих себя. Гитлеру удалось провести параллели между биологическим понятием ЗАРАЖЕНИЯ КРОВИ и нравственным ОСКВЕРНЕНИЕМ КРОВИ, успешно стирая тем самым границы между биологическим и общественным. Это позволило ему без особых усилий и доказательств миновать различные уровни в сфере-источнике и сфере-мишени. Называя «еврейство» заразным паразитом, Гитлер, по его мнению, даёт «достоверную» характеристику, соответствующую сценариям и сферы-источника, и сферы-мишени.
5. Заключение
Проследив развитие образов в биолого-медицинском сценарии «Майн кампф», мы пришли к тому, что можно назвать «гранитным фундаментом» идеологии Гитлера (Hitler 1933: 22; 1992: 21). Он включает в себя рассмотрение предполагаемого расового конфликта между арийцами/немцами и евреями, где последние предприняли смертельную атаку по осквернению крови тела немецкой нации. Как уже говорилось выше, термин ЗАРАЖЕНИЕ КРОВИ может пониматься в трёх значениях: а) как реальный акт оскверне-
ния крови через изнасилование евреем девушки арийской расы, б) как составная часть исходного сценария заболевания и излечения и в) как элемент аллегории в псевдо-религиозном, апокалипсическом повествовании о дьявольском заговоре против великого замысла Творца. Такой анализ позволяет объяснить метафорическую природу антисемитизма Гитлера, признавая его предвестником Холокоста. Метафорические модели, по которым строится образ евреев как паразитов, становятся внешне очень логичными и связными не по причине своего особенного содержания, а через введение их в состав сценариев, обладающих чёткой внутренней логикой. Таким образом, стал возможным перенос выводов, полученных на уровне сферы-источника о био-гигиенических мерах (необходимости полного уничтожения причины болезни) на уровень сферы-мишени («борьбы против так называемого влияния еврейства»). Более того, Гитлер не остановился на моделях, находящимся лишь в одном измерении, а дополнил их идеей о всеобщем «избавлении путём уничтожения» и промежуточным звеном между сферой-источником и сферой-мишенью. Это позволило ему утверждать о достоверности преступления против чистоты крови и о справедливости системы соответствующих метафор для описания роли «еврейства» в немецком обществе и мире в целом.
Внутри такой всеобъемлющей «суперсистемы» антисемитских метафор концептуальные границы между сферой-источником и сферой-мишенью были стёрты: для Гитлера любой контакт между немцами и евреями становился кровосмешением, и, следовательно, осквернением и заражением крови. Разница концептов сферы-источника и сферы мишени сложилась в систему убеждений, не поддающихся критике, так как теперь разные уровни сценария стали взаимодополняющими. Спорные утверждения на уровне сферы-мишени были «доказаны» на уровне сферы-источника и наоборот. Посторонние факты, не соответствующие нужному сценарию, могли быть просто отвергнуты как обманный трюк, использованный «великим мастером лжи», т.е. «еврейством» (Hitler 1933: 253, 335; 1992: 277, 289). И если бы при разработке идеологических метафор в духе Макиавелли нужно было добиться наибольшего эффекта, то гитлеровская многослойная модель национального и всеобщего избавления путём геноцида, несомненно, могла бы считаться наиболее эффективной концептуальной системой всех времён.
Эти результаты проливают новый свет на основные аспекты исследования Холокоста, которые обсуждались и историками и широкой публикой. Разрешить спор о происхождении Холокоста, преднамеренном или больше функциональном (Browning 1992a: 86-121; Cesarani 1996: 1-29; Kershaw 2000: 93-133), помогает проникновение в саму суть системы концептуальных метафор Гитлера
в «Майн кампф»: казалось бы, для него полная ликвидация была наиболее благоприятным «решением» того, что он называл «еврейским вопросом», причём уже в 1924-25гг, когда и была написана книга. И если это действительно так, то реализация его планов по осуществлению геноцида была скорее вопросом времени и обстоятельств, а не просто одним возможным вариантом из нескольких. Это требует от нас серьёзно относиться к метафорам «Майн кампф», понимать их в широком смысле и не пренебрегать ими. Хорошо известно, что многие современники Гитлера 20-Э0-х годов не понимали их истинного значения. Однако веским контраргументом может считаться тот факт, что далеко не все поняли прогнозы, изложенные Гитлером в «Майн кампф», такие, как, например, военная экспансия и завоевание «жизненного пространства» на Востоке, однако это не помешало им претвориться в жизнь.
Предметом дальнейшего эмпирического исследования может стать определение того, каким образом и на какой ступени на «пути к геноциду» (Browning 1992) разные слои немецкого общества поняли значение сценария лечения немецкой нации путём уничтожения евреев - разносчиков заразы. По данным исследования общественного мнения 19Э0 года (Bankier 1992, Friedlander 1998, Evans 2005), толкование значений на различных сценарных уровнях системы метафор Гитлера не было одинаковым. Вполне понятно, что они с самого начала полностью «понимались» ближайшим кругом соратников Гитлера, тогда как обществу, включая и будущих жертв, они представлялись сумасбродной вульгарной болтовнёй. Даже те сторонники нацистского движения, которые не гнушались ни крепкого словца, ни акций агрессии против еврейского народа, могли и не видеть в сценарии БОЛЕЗНЬ - ЛЕЧЕНИЕ намёков на геноцид. Для них, как и многих других (офицеров и солдат вермахта), посвящённых в истинный смысл идеи до и во время вторжения в Советский Союз (Bartov 1991; Burrin 1994: 115-1Э1, 140-147; Browning 1996: 1Э7-174), полное осознание всех значений такого сценария оказалось бы фактически новой информацией, но вместе с тем к ним пришло бы и понимание концептуальной модели, которая на их глазах «становилась реальностью».
Предметом дальнейшего исследования будет и определение того, каким образом немцы получали сведения о реальных зверствах (Bankier 1992, 1994) и как относились к ним в нацистской Германии, стране, где на евреев было поставлено клеймо «заразного паразита», причём пропаганда такого образа глубоко проникла в разные слои общества. И снова результаты могут колебаться между толкованием сценария как более или менее сознательного способа несколько приукрасить неприятные воспоминания свидетелей событий, и тем, что он цинично использовался в качестве прикрытия самими преступниками и их сообщниками. Последнее
бы хорошо сочеталось с маскировочным жаргоном, характерным для периода Холокоста, в который входили «сосредоточение», «депортация», «особое обращение», «окончательное решение» и т.д. Тогда первый вариант прочтения сценария мог бы стать выгодным для преступных руководителей Холокоста, встав на защиту их действий по уничтожению (истреблению евреев как возбудителя заражения крови). В этом случае различные слои общества могли бы и сами догадаться, что за лечение требуется в случае такого заражения.
Проведённый анализ ключевых антисемитских метафор в «Майн кампф» показал, что когнитивное воссоздание метафорических образов в такой расистской идеологии, как нацизм, не может ограничиваться отношением к метафорически употреблённым выражениям лишь как приёму украшения речи. Более того, требуется их тщательное изучение на предмет понятийных связей, заключённых в сценариях, в особенности того, как они способствуют переключению сознания между уровнями буквального и переносного значений, когда речь идёт об оправдании геноцида и его подготовке. Система антисемитских метафор, разработанная нацистами, представляет собой яркий пример того, как сила когнитивных смыслов может сослужить службу расистскому клеймению и последующему геноциду, являясь «предупреждением истории» о том, насколько высока цена непонимания и недооценки метафор в политическом дискурсе.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Bankier D. The Germans and the Final Solution: Public Opinion under Nazism. Oxford: Blackwell, 1992.
Bankier D. German public awareness of the Final Solution // The Final Solution. Origins and Implementation / D. Cesarani (ed.). London/New York: Routledge, 1996.
Barsch C.-E. Die politische Religion des Nationalsozialismus. Munich: Fink, 2002.
Bartov O. Hitler’s Army. Soldiers, Nazis and War in the Third Reich. New York: Oxford: Oxford University Press, 1991.
Bartov O. (ed.). The Holocaust: Origins, Implementation, Aftermath. -London/New York: Routledge, 2000.
Bauer Y. Rethinking the Holocaust. New Haven/London: Yale University Press, 2001.
Browning C. The Path to Genocide. Essays on Launching the Final Solution. Cambridge: Cambridge University Press, 1992a.
Browning C. Ordinary Men. Reserve Battalion 101 and the Final Solution in Poland. New York: HarperCollins, 1992b.
Browning C. Hitler and the Euphoria of Victory // The Final Solution. Origins and Implementation / Ed. D. Cesarani. - London/New York: Routledge,
1996.
Browning C. The Origins of the Final Solution: The Evolution of Nazi Jewish Policy, September 1939 - March 1942 / With contributions by Jurgen Matthaus. London: Heinemann, 2004.
Bullock A. Hitler. A Study in Tyranny. - Harmondsworth: Penguin, 1962.
Burke K. The Rhetoric of Hitler’s ‘Battle’ // The Southern Review. 1939. Vol. 5.
Burrin P. Hitler and the Jews: The Genesis of the Holocaust. London: Edward Arnold, 1994.
Cesarani D. (ed.). The Final Solution. Origins and Implementation. London/New York: Routledge, 1996.
Darwin C. The Origin of Species by Natural Selection or the Preservation of favoured Races in the Struggle for Life. London: John Murray, 1901.
Ehlich K. (ed.). Sprache im Faschismus. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1989.
Evans R.J. In Search of German Social Darwinism // Rereading German History, 1800-1996. From Unification to Reunification. London: Routledge,
1997.
Evans R.J. Lying about the Holocaust. History, holocaust and the David Irving trial. New York: Basic Books, 2001.
Evans R. J. The Third Reich in Power, 1933-1939. London: Penguin, 2005.
Fauconnier G., Turner M. The Way We Think. Conceptual Blending and the Mind’s Hidden Complexities. New York: Basic Books, 2002.
Fest J.C. Hitler. Eine Biographie. Frankfurt am Main/Berlin/Vienna: Propy-laen, 1974.
Friedlander S. Nazi Germany and the Jews. - Vol. 1: The Years of Persecution, 1933-1939. London: Phoenix, 1998.
Goldhagen D. J. Hitler’s Willing Executioners: Ordinary Germans and the Holocaust. New York: Knopf, 1996.
Grimm J., Grimm W. Deutsches Worterbuch. Vol. II (originally 1860). Munich, 1984.
Guttenplan D.D. The Holocaust on Trial. History, Justice and the David Irving libel case. London: Granta Books, 2001.
Hale D.G. The Body Politic. A Political Metaphor in Renaissance English Literature. The Hague/Paris: Mouton, 1971.
Hawkins B. Ideology, Metaphor and Iconographic Reference // Language and Ideology. Volume II: Descriptive Cognitive Approaches / Eds. R. Dirven, R. Frank, C. Ilie. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins, 2001.
Hilberg R. The Destruction of the European Jews. 3 vols. - New Haven/London: Yale University Press, 2003.
Hitler A. Mein Kampf/ 23rd ed. Munich: Franz Eher Nachfolger, 1933.
Hitler A. Mein Kampf / Translated by Ralph Manheim. With an introduction by D.C. Watt. London: Pimlico, 1992.
Ingram R. Irving: the author of his own downfall. The Independent, 25 February 2006.
Jackel E. Hitler’s Worldview: A Blueprint for Power / Translated from the German by Herbert Arnold. Foreword by Franklin L. Ford. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1981.
Jochmann W. (ed.). Adolf Hitler, Monologe im Fuhrerhauptquartier 19411944. Die Aufzeichnungen Heinrich Heims. Munich: Heyne, 1982.
Johnson M. (ed.). Philosophical Perspectives on Metaphor. Minnesota: University of Minnesota Press, 1981.
Johnson M. The Body in the Mind. The Bodily Basis of Meaning, Imagination, and Reason. Chicago: University of Chicago Press, 1987.
Jones S. The Language of the Genes. Biology, History and the Evolutionary Future. London: Flamingo, 2000.
Kantorowicz E.H. The King’s Two Bodies: A Study in Mediaeval Political Theology. With a new Preface by William Chester Jordan. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1997.
Kelly A. The Descent of Darwin. The Popularisation of Darwinism in Germany 1860-1914. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1981.
Kershaw I. Hitler, 1889-1936: Hubris. London: Penguin, 1999.
Kershaw I. The Nazi Dictatorship: Problems and Perspectives of Interpretation. London: Arnold, 2000.
Klemperer V. LTI. Notizbuch eines Philologen. Leipzig: Philipp Reclam jr., 1946.
Kovecses Z. Metaphor: A Practical Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2002.
Lakoff G., Johnson, M. Metaphors we live by. Chicago: University of Chicago Press, 1980.
Lakoff G., Turner, M. More than Cool Reason. A Field Guide to Poetic Metaphor. Chicago/London: University of Chicago Press, 1989.
Lipstadt D. Denying the Holocaust: The Growing Assault on Truth and Memory. London: Penguin, 1995.
Lovejoy A. O. The Great Chain of Being. A Study of the History of an Idea. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1936.
Musolff A. Ideological functions of metaphor: The conceptual metaphors of health and illness in public discourse // Cognitive Models in Language and Thought: Ideologies, Metaphors and Meaning / Dirven, R., Frank, R., Putz, M. (eds.). Berlin/New York: Mouton de Gruyter, 2003.
Musolff A. Metaphor and Political Discourse. Analogical Reasoning in Debates about Europe. - Basingstoke: Palgrave-Macmillan, 2004.
Musolff A. Ignes fatui or apt similitudes? - the apparent denunciation of metaphor by Thomas Hobbes // Hobbes Studies XVIII. - 2005.
Musolff A. Metaphor Scenarios in Public Discourse // Metaphor and Symbol. 2006. Vol. 21(1).
Picker H. (ed.). Hitlers Tischgesprache im Fuhrerhauptquartier 1941-1942. Berlin/Vienna: Ullstein, 1997.
Polenz P. Deutsche Sprachgeschichte vom Spatmittelalter bis zur Gegen-wart III: 19. und 20. Jahrhundert. Berlin/New York: W. de Gruyter, 1999.
Rash F. A Database of Metaphors in Adolf Hitler’s Mein Kampf. http://www.qmul.ac.uk/%7Emlw032/Metaphors_Mein_Kampf.pdf. 2005.
Schmitz-Berning C. Vokabular des Nationalsozialismus. Berlin/New York: de Gruyter, 1998.
Seidel E., Seidel-Slotty I. Sprachwandel im Dritten Reich. Halle: VEB, 1961.
Sontag S. Illness as Metaphor. New York: Vintage Books, 1978.
Steiner G. The Hollow Miracle // Language and Silence. Essays 19581966. -Harmondsworth: Penguin, 1979.
Sternberger D., Storz G., Suskind W.E. Aus dem Worterbuch des Unmen-schen. - Frankfurt am Main/Berlin: Ullstein, 1986.
Tillyard E.M.W. The Elizabethan World Picture. Harmondsworth: Penguin, 1982.
Weikart R. From Darwin to Hitler. Evolutionary Ethics, Eugenics, and Racism in Germany. Basingstoke: Palgrave-Macmillan, 2004.
Weindling P. Health, Race and German Politics Between National Unification and Nazism, 1870-1945. Cambridge: Cambridge University Press, 1989.
Zmarzlik H.-G. Der Sozialdarwinismus in Deutschland als geschichtliches Problem // Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte. 1963. Bd. 11.
© Mycon$$ A., 2006
