CC BY
66
ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В БАВАРИИ ОТ ПРИНЯТИЯ ВЕЙМАРСКОЙ КОНСТИТУЦИИ ДО «ПИВНОГО ПУТЧА» В ОЦЕНКАХ БРИТАНСКИХ ДИПЛОМАТОВ (СЕРЕДИНА 1919 - НАЧАЛО 1923 гг.)
POLITICAL SITUATION IN BAVARIA FROM ADOPTION OF THE WEIMAR CONSTITUTION TO "BEER HALL PUTSCH" AS ASSEESSED BY THE BRITISH DIPLOMATS (MID-1919 - THE BEGINNING OF 1923)
Н. Д. Сорокин
Статья посвящена оценкам Лондоном внутриполитической ситуации в Баварии в начале 1920-х гг. Автор приходит к выводам о том, что в Форин-офис не придавали серьезного значения сепаратистским и националистическим настроениям в регионе.
Ключевые слова: Гитлер, путч, британский дипломат, сепаратистское движение, национализм, Кар, НСДАП.
N. D. Sorokin
The article is devoted to evaluation of the political situation in Bavaria by London in the early 1920s. The author comes to the conclusion that the Foreign Office didn't pay much attention to the separatist and nationalistic trends in the region.
Keywords: Hitler, putsch, British diplomat, separatist movement, nationalism, Kahr, NSDAP.
История Баварии после Первой мировой войны привлекала внимание многих исследователей сложными политическими, экономическими и социальными процессами, суть которых была осознана и понята далеко не всеми современниками. В частности, неразрешенным остается вопрос о том, видела ли правящая элита Антанты угрозы со стороны пришедших к власти в Баварии в 1919 г. правых националистов или впервые разглядела их только в ноябре 1923 г. во время организованного германскими национал-социалистами в Мюнхене так называемого «пивного путча». Ответить на данный вопрос помогает обращение к собранию документов британской внешней политики ("Documents on British Foreign Policy").
Бавария обратила на себя серьезное внимание английских дипломатов уже во время подготовки в Веймаре новой Конституции Германии, принятой 11 августа 1919 г. [1]. Согласно документу, Германия провозглашалась республикой и союзным государством. Земли получали статус государств, хотя и с ограниченным суверенитетом. Во время подготовки Веймарской Конституции британский посланник в швейцарском Берне лорд Актон получил доклад профессора Ф. В. Форстера - известного баварского пацифиста. Документ в июле 1919 г. был переправлен в Лондон. В нем Форстер утверждал, что Мюнхен никогда не примет те условия и то положение, которые навязывало Баварии центральное правительство и новая Конституция. По славам ученого, в регионе никогда еще не ощущалось столь враждебного отношения к властям в Берлине. Помимо доходивших до Мюнхена слухов о содержании готовящейся Конституции, баварцев раздражала со-
1 Подробно см.: [3].
рокатысячная группировка прусских войск, направленная под Мюнхен в апреле 1919 г. для борьбы с местными левыми радикалами, которым, как известно, на время удалось захватить власть и провозгласить Баварскую советскую республику. После подавления выступления революционных сил военные не ушли, в Баварии же укрепились местные реакционеры. Лидером стал доктор Георг Хайм, ярый католик, отколовшийся от партии Центра. Вместе с единомышленниками он создал Баварскую народную партию и Лигу крестьян-католиков. Профессор Ф. Форстер утверждал, что Г. Хайм и его соратники никогда не примут новую Конституцию и будут выступать за отделение Баварии от Германии. Важным фактором недовольства оппозиции также стало отмеченное выше особое положение Пруссии в составе Веймарской республики [2].
В марте 1920 г. после попытки германских реакционеров захватить власть в Берлине (Капповского путча1) на пост баварского премьер-министра местный ландтаг избрал Густава Риттера фон Кара. Через два месяца с ним встретился временный поверенный в делах Великобритании в Германии лорд Килмарнок. Баварец произвел на дипломата впечатление человека, который «не боится действовать, поскольку опирается на народную поддержку». «Премьер-министр, - писал британец, - ясно представляет, какую силу и возможности дает ему фактор лояльности общества. Нет сомнений, что этот человек будет играть важнейшую роль в дальнейшем развитии событий». Во время беседы Кар убеждал Килмарнока в том, что коммунистам при существующем положении вещей никогда не удастся прийти к власти в Мюнхене. Баварец даже пообещал, что если такая ситуация произойдет в
Берлине, то он и его команда предпримут все возможные меры (в том числе и военные), чтобы «очистить столицу от беспорядка». В конце беседы Кар метафорично заметил: «...если Баварию все же разоружат, то она станет легкой добычей для большевизма. В этом случае у любого порядочного человека останется только один выбор - приставить к виску револьвер и спустить курок» [4]. Учитывая, что глава Форин-офиса лорд Дж. Н. Керзон как огня опасался прихода к власти в немецких государствах большевиков, не удивительно, что баварский лидер, поддерживаемый народом и ненавидящий коммунистов, показался Килмарноку «достойным человеком и руководителем».
Несколько другого мнения о Каре и его команде, одним из лидеров которой был уже упоминавшийся Г. Хайм, придерживался британский Генеральный консул в Мюнхене Роберт Смоллбонс. Дипломат замечал, что «цели, преследуемые Хаймом и его партией, угрожают миру, порядку и безопасности Германии». Хайм как ярый антикоммунист выступал за развитие региона по аграрному пути. Это привело бы к потере рабочим классом своих позиций в обществе, а значит, и к нивелированию веса большевистских сил. На это утверждение Смоллбонс справедливо замечал, что Хайм - реакционер и ретроград, который хочет вернуть Баварию в «каменный век». Кроме того, «умерщвление промышленности» в Германии противоречило бы интересам Британии и ставило страну на грань гражданской войны. Консул настаивал на том, что полиция безопасности (Einwohnerwehr2) в руках Хайма будет использована не для поддержания порядка, а с целью «разжигания межклассового противостояния». Вердикт Смолбонса был суров - невежественных и фанатичных крестьян и их лидеров нельзя допускать до управления Баварией, а тем более - оказывать им поддержку [5].
Серьезность сепаратистских поползновений Баварии, безусловно, понимали и в Берлине. Сложность ситуации для центральных властей заключалась в том, что в 1919-1920 гг. они могли влиять на ее развитие, пожалуй, даже меньше, чем Лондон или Париж. В декабре 1920 г. министр иностранных дел Германии Вальтер Си-монс признался британскому посланнику, что баварских крестьян «просто физически невозможно будет разоружить. Если власти попытаются пойти на такой шаг, то баварцы окажут сопротивление, а армия не захочет стрелять в своих же». Далее министр заметил, что сам направится в Мюнхен и попробует убедить Кара и Хайма «согласиться с условиями Версальского договора» [6]. Этот разговор лишний раз свидетельствует о высокой степени самостоятельности баварской элиты, которую было необходимо убеждать в правомерности договора, подписанного германским правительством!
В начале 1921 г. место консула Великобритании в Мюнхене занял Уильям Сидс. Приехав из Берлина, он с первых же дней увидел отличия Баварии от остальной Германии не только в политической жизни, но и обще-
ственных настроениях. По сравнению с Берлином столица Баварии «не была деморализована поражением в войне, а люди не "заразились" вирусом спекуляции». Сами баварцы представляли Берлин как «выгребную яму, где царят пороки и безбожие; как мерзко воняющий рынок, на котором веру продают по сходной цене; как город без души; город в Германии, но не германский по духу». Сидс также отмечал, что, хотя многие баварцы допускали реставрацию на их земле монархии, сам он за короткое время пребывания не встретил человека, верившего в осуществление этого в ближайшие время, но многие считали, что процесс восстановления династического правления начнется через 8-10 лет.
В конце 1921 г. противостояние Мюнхена и Берлина из латентной фазы перешло в разряд открытого конфликта. Причиной тому стало убийство 26 августа 1921 г. бывшими морскими офицерами Генрихом Тиллессеном и Генрихом Шульцом, состоявшими в правой подпольной террористической организации «Консул», рейхсми-нистра финансов Маттиаса Эрцбергера. В ответ на бесчинства реакционеров рейхспрезидент Фридрих Эберт, опираясь на ст. 48 Конституции, которая в случае чрезвычайной ситуации позволяла отменять основные гражданские свободы3, приказал региональным властям запретить деятельность газет и журналов, которые подстрекают граждан к отмене основного закона силовыми методами. Кроме того, запрещалось проводить антиконституционные митинги и демонстрации. В то время как все немецкие регионы принялись исполнять поручение президента, власти Баварии открыто заявили, что не намерены предпринимать каких-либо действий. Кар и Хайм также не скрывали, что штаб-квартира «Консула» до сих пор находится в Мюнхене. Кроме того, баварцы укрывали государственных преступников - активистов Капповского путча 1920 г. полковника Бауэра, капитана Пабста и, пожалуй, одного самого яркого представителя правой реакции этого времени - капитана Германа Эр-хардта. Несмотря на то что на имена этих преступников в Берлине были выписаны ордеры на арест, баварский министр юстиции неоднократно лично принимал их и даже оказывал им покровительство.
В условиях применения ст. 48 Веймарской Конституции баварский ландтаг, опасаясь новых жестких санкций, отказался от открытого противостояния с Берлином и решил публично не поддерживать Кара. Премьер-министр вынужден был уйти в отставку. Начало формально выполняться требование о закрытии праворадикальных журналов и газет, однако никто особенно не мешал неугодным СМИ перейти в подполье, что лишь усилило интерс к ним со стороны тех, кто придерживался правых взглядов [8].
Противостояние баварских властей с центром укрепляло в Баварии протестные настроения, густо замешанные на антибольшевизме, антидемократизме,
Баварское народное ополчение, создание которого призвано было обойти ограничения численности вооружённых сил, наложенные Версальским договором.
Подробно о статье 48 Конституции Веймарской республики см., напр., [7].
2
монархизме, клерикализме и антисемитизме. Консул Сидс 22 июня 1922 г. сообщал в Форин-офис о том, что «никогда еще милитаристы и реакционеры не были столь активны, сколь это можно было наблюдать в течение последних двух месяцев. Баварский кронпринц Ру-прехт4 провел смотр войск "Первого баварского полка", после чего военные маршем прошли по Мюнхену. Подобные встречи состоялись и в других городах. Везде кронпринца встречали бурными овациями. <...> На похоронах одного из иерархов католической церкви в Баварии собралось все руководство региона. Членов королевской семьи разместили на самых почетных местах, подчеркивая тем самым их значимость в современной Баварии» [9]. Коллеги по дипломатическому корпусу, служившие в Мюнхене еще до войны, уверяли Сидса, что если поменять некоторые элементы униформы военных, то картина, представшая перед дипломатом на похоронах католического иерарха, была бы идентична той, что имела место в эпоху расцвета правления Виттельсбахов [9]. В то же время Сидс считал, что два лидера монархического движения - наследник баварского престола кронпринц Рупрехт и популярный боевой генерал-полковник и реакционер Эрих Люден-дорф из-за существующих между ними разногласий никогда не смогут объединиться для захвата власти [9].
После отставки Кара новым премьер-министром Баварии был избран Хьюго фон Лерхенфельд, также консерватор и ярый националист, начавший свое пребывание у власти с того, что призвал жителей оккупированных Францией территорий поднять бунт против захватчиков. Посланник Парижа в Мюнхене заявил на эти действия официальный протест, а французский представитель в Рейнской верховной комиссии вообще пригрозил Лер-хенфельду арестом. Впрочем, в разговоре с Сидсом премьер-министр Баварии был более сдержан. Лерхен-фельд подчеркнул, что всегда «выступал за кротость и смирение», поскольку понимал, как беззащитна была побежденная в войне Германия. Кроме того, премьер-министр отметил, что никогда не призывал к революции, поскольку не хотел, чтобы народ страдал от последствий этого потрясения. Демонстрируемые «кротость и смирение» не помешали Лерхенфельду резко отреагировать на угрозу своего ареста и пригрозить тем же всем французам, проживавшим в Баварии [10].
Протестные настроения после войны выталкивали на гребень общественной жизни Мюнхена новые силы, среди которых была и Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП), созданная в 1919 г. Антоном Дрекслером и Адольфом Гитлером5. По словам Смолбонса, «в партийной идеологии преобладали крайний радикализм и антисемитизм, а "социализм" имел явный националистический "привкус", он агресси-
вен и деструктивен» [12]. Дипломат также подчеркнул, что НСДАП имеет серьезную финансовую поддержку, а самого Гитлера охарактеризовал как «фанатичного националиста и антисемита, который добился известности посредством расклеивания плакатов и произнесения пламенных речей. <... > Своими резкими речами и оскорбительными статьями в газете "Фёлькишер Бео-бахтер" Гитлер уже вел в заблуждение многих мюнхенских обывателей» [13].
Летом 1922 г. Бавария ожидала визита рейхспрези-дента Эберта. Незадолго до поездки из Берлина в Мюнхен поступила директива украсить город в республиканские черно-красно-золотые цвета, столь сильно ненавидимые всеми националистами. Власти Баварии, не решаясь полностью игнорировать распоряжение из центра, попытались его минимизировать: к приезду Эберта в Мюнхене было вывешено лишь два (!) республиканских флага - на железнодорожном вокзале и на ярмарке, посещение которой и стало официальным поводом для визита. Однако не прошло и получаса после поднятия триколоров, как первый флаг был сорван и сожжен под пение «Германия превыше всего»6. «Второй флаг, как докладывал Сидс в Форин-офис, - снесло Баварским "ветром патриотизма", хотя не вызывает сомнений, что здесь постаралась не только природная стихия». Когда Эберту сообщили о печальной судьбе символа республики, он отказался от поездки, чем незамедлительно воспользовался Гитлер. По словам Сидса, лидер НСДАП заявил, что визит рейхсперзидента оскорбил бы баварцев. «Мы, - витийствовал Гитлер, - готовы использовать любую силу, чтобы Эберт не пересек баварскую границу. Куда бы он ни пошел, везде его будет встречать злой смех толпы» [14, р. 109].
С лета 1922 г. руководитель нацистов и его партия в донесениях британских дипломатов начинают оцениваться как реальная и пугающая политическая сила Баварии. Сидс в июне 1922 г. докладывал лорду Керзону о том, что Гитлер перестал быть «просто грубым и иногда комичным агитатором» [14, р. 110]. Он преуспел в создании «эффективной, действенной организации, состоящей преимущественно из студентов и молодых рабочих. Эти молодые люди при любой удобной возможности готовы безжалостно "расправиться" с коммунистами, а также любыми другими людьми, которых они подозревают в сочувствии коммунизму или отсутствии патриотических чувств». Гитлер клеймил позором власти Баварии и республиканское руководство в Берлине, Антанту и евреев, спекулянтов и любых политиков, замеченных когда-либо в сочувствии левым силам. Осенью 1922 г. британские дипломаты констатировали стремительный рост популярности НСДАП в среднем классе. Гитлер представал в их глазах новым Муссолини. Росла попу-
4 Рупрехт Мария Луитпольд Фердинанд Виттельсбах - кронпринц Баварии, сын баварского короля Людвига III и Марии Терезии Австрийской-Эсте. В 1918 г. династия Виттельсбахов была свергнута с баварского престола, и Людвиг III был вынужден подписать отречение. После смерти отца Рупрехт возглавил королевский дом Виттельсбахов.
5 Подробно см.: [11].
6 В 1922 г. песня Deutschland über Alles стала гимном Веймарской республики.
- ВОПРОСЫ
лярность вождя нацистов и в консервативной среде, представители которой видели в нем подлинного «спасителя от коммунистической угрозы» [14].
На фоне укрепления позиций НСДАП в Баварии произошла очередная смена премьер-министров. Кресло Лерхенфельда занял Иоган фон Кноллинг. После скандальной истории с республиканскими флагами новый глава Баварии встретился с британским консулом Сид-сом. В состоявшейся беседе Кноллинг не скрывал своей озабоченности ростом популярности национал-социалистов. «Гитлер, - говорил премьер-министр, - становится настоящей силой в регионе, получившей поддержку многих классов нашего общества. Даже на полицию и армию я не могу более полагаться. Они не выступят против НСДАП» [15]. Слова Кноллинга еще более укрепляли британских дипломатов в оценках нацистского движения как влиятельного и в перспективе (если его не предпринять каких-то превентивных мер противодействия) весьма опасного.
Таким образом, анализ документов британских дипломатов показывает, что сотрудники Форин-офиса достаточно рано отметили факт укрепления в Баварии правых реакционных сил. Как следствие, англичане осторожно относились к планам ликвидации в Баварии полувоенных формирований реакционеров, «сквозь пальцы» смотрели на их полуподпольную деятельность и не оказывали новому республиканскому правительству реальной (например, силовой) помощи в противостоянии с баварскими монархистами, националистами, сепаратистами и т. д. Достаточно рано английские дипломаты выявили также национал-социалистов, проанализировали их программу и особенности проведения массовых политических кампаний. Оценки британцев были вполне объективными. Кроме того, они быстро определили истинный характер НСДАП, поместив партию на крайне правый фланг. В то же время сотрудники Форин-офиса, даже отмечая поддержку нацистов массами и достоинства их лидера, отводили национал-социалистам подчиненное положение, отдавая первенство традиционно сильным и опытным баварским монархистам и националистам. В этом и заключался их стратегический просчет. Англичане к моменту «Пивного путча», считая Гитлера и его партию региональной, хотя и влиятельной силой, не допускали того, что этому политику и его единомышленникам нужна не Бавария, а Германия, причем они готовы на практике взять власть и воплотить свои самые сумасбродные лозунги.
истории -
список источников и ЛИТЕРАТУРЫ
1. The Reich Constitution. 11 August 1919 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www. zum.de/psm/weimar/weimar_vve.php (дата обращения 31.01.2011).
2. Lutz H. Friedrich Wilhelm Foerster. - Munich, 1974. P.47-62.
3. Erger J. Der Kapp-Lüttwitz-Putsch. Ein Beitrag zur deutschen Innenpolitik 1919/1920. - Droste; Düsseldorf, 1967.
4. Kilmarnock to Curzon. 20 May 1920 // Documents on British Foreign Policy. First Series. - Vol. IX.
- P. 488. (Далее - DBFP.)
5. Smallbones to Curzon. 4 April and 1 July 1920 // Documents on British Foreign Policy. First Series.
- Vol. IX. - P. 354, 587.
6. Kilmarnock to Foreign Office, 23 December 1920 // Britain and Weimar Republic: the British Documents / Ed. by F.L. Carsten. - New York: Schocken Books, 1984.
7. Баев В. Г. Германский конституционализм (конец XVIII - первая треть ХХ в.). Историко-правовое исследование: Моногр. - Тамбов: Изда-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2007. - С. 359.
8. Eyck E. History of the Weimar Republic. -Harvard: Harvard University Press, 1970. - P. 188-191.
9. Seeds to Curzon. 9 February and 22 June 1922 // Britain and Weimar Republic: the British Documents. - P. 106.
10. Seeds to Foreign Office. 23 March and 6 April 1922 // Britain and Weimar Republic: the British Documents. - P. 107.
11. Гинцберг Л. И. Ранняя история нацизма: Борьба за власть. - М.: Вече, 2004. - С. 21-23.
12. Smallbones to Curzon. 26 September 1920 // Britain and Weimar Republic: the British Documents / Ed. by F.L. Carsten. New York: Schocken Books, 1984.
13. Seeds to Curzon. 4 January 1922 // Britain and Weimar Republic: the British Documents. - P. 109.
14. Seeds to Curzon. 13 June 1922 // Britain and Weimar Republic: the British Documents. - P. 109-110.
15. Seeds to Curzon. 23 November 1922 // Britain and Weimar Republic: the British Documents. -P.110.
