CC BY
277
Е. Дунаева,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник (Институт востоковедения РАН) ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ИСЛАМСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ИРАН: ВЫЗОВЫ ЛИБЕРАЛЬНОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ
Исламская революция 1979 г. в Иране положила конец существованию одной из самых древних на Ближнем Востоке монархий и создала новую модель политической системы, которая за прошедшие годы продемонстрировала стабильность и способность отвечать как на внутренние, так и на внешние вызовы. Иранскую модель, специфика которой заключается в сочетании теократических и республиканских принципов в системе государственно-политического устройства, можно рассматривать как подтверждение возможности эффективного функционирования государства современного типа, развивающегося на основе собственной политической традиции, т. е. избравшего незападный путь развития. За 36-летний период существования Исламской Республики Иран (ИРИ) ее политическая система претерпела определенные трансформации. Тенденция к либерализации политической системы позволяет говорить о модернизации, имеющей экзогенно-эндогенный характер.
В российской и западной иранистике большое внимание уделялось анализу системы государственного устройства ИРИ в первое послереволюционное десятилетие [Иранская революция, 1989]. Детально рассматривались попытки политической либерализации в период президентства М. Хатами (1997-2005) [Мамедо-ва, 2001(1); Мамедова, 2001(2); Мамедова, 2005; Филин, 2012; Ашап, 2006; Та2ш1ш, 2012]. Однако процессы, происходившие на политической арене страны после прихода к власти нового президента, ставленника консервативных сил М. Ахмадинежада (20052013), и приведшие к глубокому внутриполитическому кризису, последствия которого пытается ликвидировать оказавшийся в 2013 г. у власти блок умеренных сил, пока не получили должного освещения. В данной статье предполагается восполнить этот пробел.
ИРИ - теократическое государство, в котором духовная власть предопределяет все дела и помыслы, а духовенство контролирует все ветви власти. Тем не менее государственная система предполагает существование республиканских институтов, фор-
мирующихся на выборной основе. Ссылаясь на демократические посылы в исламе, опираясь на родство многих исламских заповедей с демократическими идеями и сопоставляя разные формы современного исламского государства, иранские политологи и законоведы утверждают, что созданная в стране система власти представляет собой «религиозную демократию» [Манучихри, 2007, с. 27-79]. Правомерным, однако, было бы охарактеризовать политическую систему ИРИ как авторитарную.
Период с 1979 г. до начала 1990-х годов ознаменовался упрочением позиций духовенства в структурах власти, вытеснением с политической сцены левых национально-либеральных сил и укреплением системы велаяте-факих - наделением наиболее авторитетного богослова, руководившего мусульманской общиной, государственными полномочиями. Шиитское духовенство, опиравшееся на идею неразрывной связи религии с политикой, не только возглавляло теократические структуры власти, но и стремилось взять под контроль выборные органы, прежде всего парламент, пытаясь подстроить практику современных политических систем под свои цели. В 1979 г. была создана Партия исламской республики (ПИР), задачей которой стало обеспечение политического лидерства духовенства в выборных органах власти. Две другие политические организации - Общество борющегося духовенства и Общество преподавателей Кумского теологического центра -также активно участвовали в политической жизни, в частности контролировали деятельность исламских профсоюзных и культурных организаций. К середине 1980-х годов религия стала системообразующим элементом политики страны.
Иранский исследователь М. Мохаммади сравнивает реализуемый в ИРИ проект «религиозной демократии» с моделью конституционной монархии, в рамках которой абсолютный правитель фактически контролирует деятельность выборных институтов.
По мнению Мохаммади, эта модель согласуется с интересами основных политических сил страны [Мохаммади, 2014].
В XX в. в Иране трижды предпринимались попытки ослабления «абсолютной» власти и усиления республиканских тенденций, но они потерпели крах. В начале прошлого века конституционные реформы привели к установлению деспотического режима шаха Реза Пехлеви (1925-1941). Борьба за демократизацию и за национализацию нефти в начале 1950-х годов закончились усилением власти Мохаммада Реза Пехлеви (1941-1979). Следствием антишахской революции 1979 г. стало установление «абсолютного
правления вали факиха». Борьба двух противоположных тенденций (Мохаммади называет их стратегическими проектами абсолютизма и конституционности) за укрепление абсолютистской власти и за развитие республиканских основ наблюдалась в стране на протяжении всего XX в. [Мохаммади, 2014].
В середине 1980-х годов в среде духовенства обострились разногласия по вопросам дальнейшего развития страны. В результате произошел раскол на «правых» и «левых» , а ПИР была распущена. Противоборствовавшие фракции обладали своим видением внутренней и внешней политики ИРИ. «Правые» отстаивали идею сохранения режима велаяте-факих в том виде, в каком он был закреплен в Конституции, одновременно выступая за экономическую свободу и формирование рыночной экономики. «Левые», поддерживая доктрину велаяте-факих, указывали на необходимость развития исламской демократии и республиканских институтов, установления справедливости, осуждали имущественное неравенство, оставались сторонниками государственной или кооперативной собственности и расширения социальной поддержки неимущих.
Политическое соперничество между «левыми» и «правыми», начавшееся во время ирано-иракской войны (1980-1988), продолжалось в 1990-е годы и определяло характер политических процессов в ИРИ. Присутствие «левых» и «правых» в центральных органах власти способствовало поддержанию определенного баланса сил на политической арене. Непоколебимый авторитет лидера исламской революции аятоллы Хомейни сдерживал перерастание противоречий в конфликты, однако деятельность правительства и меджлиса была затруднена, что сказывалось на принятии политических решений.
Сложившаяся в стране внутриполитическая обстановка потребовала корректировки Конституции и внесения некоторых изменений в систему управления. В 1989 г., после проведения всенародного референдума, вступили в силу поправки к Основному закону, в соответствии с которыми были расширены права духовного лидера; отменен пост премьер-министра, что означало усиление роли президента; сформирован новый орган государственной власти - Совет по определению целесообразности принимаемых
1 Понятия «левые» и «правые» могут применяться для характеристики политических группировок в ИРИ достаточно условно, так как они не в полной мере соответствуют используемым в современной политологии значениям.
решений, члены которого назначались духовным лидером. Совет выполнял консультационные функции и выступал арбитром в случае, если Наблюдательный совет и меджлис не приходили к соглашению. В целом поправки к Конституции способствовали дальнейшей централизации власти в стране.
Первое десятилетие после Исламской революции можно охарактеризовать как период дифференциации институтов управления и их функций с целью повышения эффективности. Иранский социолог Х. Башарийе называет эти годы «периодом упрочения олигархии духовенства» [Башарийе, 2002/2003, с. 51].
Завершение первого этапа реформы политической системы совпало со смертью имама Хомейни и выборами нового вали фа-киха, а также с началом экономической либерализации, осуществлявшейся избранным президентом А. А. Хашеми-Рафсанджани (1989-1997). Он инициировал обсуждение проектов, которые в случае их реализации могли бы привести к некоторой политической либерализации. Так, Рафсанджани выступил с идеей создания совета выдающихся богословов, который должен был разрабатывать стратегию развития и контролировать деятельность властей [Рах бара-йе шоураи кардан-е рахбари баз аст]. Следует отметить, что возможность основания Совета факихов была предусмотрена (но не реализована) Конституцией ИРИ до внесения в нее поправок [Ганун-е асаси-йе..., 1989/1990, с. 91].
В период своего президентства Рафсанджани предпринял попытку укрепления президентской власти, так как многочисленные структуры, вмешиваясь в деятельность исполнительных органов, препятствовали реализации различных программ. Его сторонники в меджлисе предложили отменить конституционные (два срока) ограничения на пребывание на посту президента. Однако попытки формального укрепления позиций главы государства не увенчались успехом.
Западные исследователи называют годы правления Раф-санджани Второй или торгово-буржуазной Республикой [Ашап, 2006, р. 52-64], подчеркивая тем самым отход от революционной линии первого десятилетия, выразившийся в опоре на торговую буржуазию. Прагматичный либеральный курс Рафсанджани, адаптированный им в экономической и внешнеполитической сферах, обусловил начало общественно-политической либерализации, базировавшейся на идеях исламского модернизма. Идеи ходжат-оль эслама Кадивара, аятолл Шабестари, Монтазери, Ширази и светского идеолога А. Соруша, посвятившего множество работ
проблемам развития демократии в исламском обществе [Федо-сеенкова, 2011], соответствовали настроениям новых городских слоев. Кроме того, активизировалась деятельность политических организаций, началось формирование партийной системы.
Закон, регулирующий деятельность политических партий, был принят в 1981 г., однако до распада ПИР деятельность других партий официально находилась под запретом. Особенностью нового этапа партийного строительства стало формирование партий вокруг двух основных политических объединений духовенства -консервативного Общества борющегося духовенства и «левой» Ассамблеи борющегося духовенства. Под эгидой первой организации сложился Фронт сторонников линии имама, в состав которого вошли 17 мелких партий и организаций консервативного толка. Духовенство по-прежнему оставалось направляющей силой всех политических процессов, однако некоторые иранские исследователи называют 1990-е годы периодом перехода от авторитаризма к «декоративной демократии», поскольку в обществе появилось «стремление к освобождению от идеологического диктата правящих кругов» [Башарийе, 2002/2003, с. 55].
Можно согласиться с утверждением Х. Башарийе о появлении в иранском обществе демократических настроений и о стремлении некоторых политиков создать республиканский имидж исламского режима. Однако, даже используя понятие «декоративная демократия», нельзя забывать о том, что инициативы проведения курса на большую прозрачность политической жизни и экономическую либерализацию исходили от религиозных деятелей, наделенных властными полномочиями, и что решение о формировании новой партии принималось лишь с согласия вали факиха, а кандидаты на выборах всех уровней выдвигались религиозными общинами.
Вместе с тем еще в ходе Исламской революции некоторые представители высшего шиитского духовенства, разделявшие идеи исламского модернизма, выступали за ограничение религиозной составляющей в политической жизни, но при сохранении исламского режима.
С середины 1990-х годов наблюдался заметный рост политической активности населения, стали появляться светские политические организации. Зимой 1996 г. во время выборов в меджлис 5-го созыва прагматически настроенные руководители исполнительных органов - политики высшего и среднего звена, разделявшие идеи президента Рафсанджани, создали новую обще-
ственную организацию (позже ставшую партией «Каргозаран» -партией «Созидателей»), заявившую о проведении самостоятельной политической линии и завоевавшую более трети мест в парламенте. Деятельность партии способствовала росту либеральных настроений, активизации общественных движений и расширению гражданского участия в политике. Во время президентских выборов 1998 г. «Каргозаран», объединившаяся с организациями левого толка и выдвинувшая лозунг «За реформы», сумела вызвать небывалый подъем политической активности населения. Общественное движение сторонников реформ, позже названное «Движением 23 мая», опорой которого стали средние городские слои, привело к власти кандидата от реформаторских кругов - М. Хатами (19972005), и вновь процессы политической модернизации возглавил представитель духовенства.
Новый президент призвал к укреплению республиканских начал и демократизации политической жизни, однако все его политические воззвания были заключены в исламскую оболочку. На этот факт, в частности, обращает внимание Али Ансари, который подробно анализирует идею М. Хатами о формировании «исламского гражданского общества» и скептически оценивает его попытки осуществить «демократизацию сверху» в условиях отсутствия подготовленной социальной базы [Ашай, 2006, р. 144-145, 271-273].
Поддержавшее идеи президента «Движение 23 мая», объединявшее 18 партий и организаций, в том числе Ассоциацию борющегося духовенства, призывало к скорейшему проведению реформ в социально-политической и культурной сферах. Активизировались женские, молодежные, профессиональные организации, защитники прав национальных и религиозных меньшинств. Впервые в истории ИРИ состоялись выборы в местные исламские советы. Под давлением Движения президент инициировал реформы, которые могли бы усилить республиканские органы власти. Осенью 2002 г. меджлис, контролируемый реформаторами, одобрил законопроект, значительно расширявший полномочия президента: теперь он наделялся правом контролировать исполнение конституционных норм посредством наложения вето на решения, противоречившие положениям Основного закона.
Однако эти нововведения вызвали недовольство консерваторов и рахбара - духовного лидера государства. Так, в августе 2000 г. Али Хаменеи (высший руководитель Ирана с 1989 г.) заблокировал проект закона о свободе СМИ, утверждая, что враги ислама
могут получить возможность пропагандировать свои идеи в прессе. Таким образом, государственная система в очередной раз была «защищена» от «вызовов либерализации».
Между тем другие прогрессивные идеи в годы президентства Хатами получили заметное развитие. Однако стремление общества к демократизации политической жизни побудило те силы, которые защищали традиционные ценности и противостояли модернизации, выступить на президентских выборах 2005 г. в поддержку кандидата-неоконсерватора, выражавшего интересы исламских радикалов. Единство консервативного лагеря на фоне раскола в рядах реформаторов и разочарования электората обеспечило победу на выборах М. Ахмадинежаду. В результате впервые за всю историю ИРИ власть оказалась полностью сосредоточенной в руках политиков, стремившихся изгнать с политической сцены прореформаторские силы и обуздать демократические тенденции. Казалось, сложившаяся ситуация должна была привести к укреплению режима и сплочению правых сил. На деле, вопреки всякой логике, концентрация власти в руках консерваторов привела к расколам в их лагере и отделению от него политиков-прагматиков.
С одной стороны, 2005-2012 гг. можно рассматривать как период, характеризовавшийся откатом от завоеванных реформаторами позиций. Ахмадинежад сделал ставку на традиционные слои -крестьянство, духовенство, которые стали ударной силой движения басидж, выступавшего за сохранение и упрочение исламских норм общественной жизни. С другой стороны, в эти годы проявились новые тенденции, связанные с выходом на политическую арену светских элит, готовых потеснить духовенство и укрепить светский компонент в государственных структурах. Реформаторы, полностью вытесненные из всех органов власти, предприняли попытку восстановления своих позиций на президентских выборах 2009 г. Часть духовенства, критически настроенная в отношении Ахмадинежада, поддержала кандидатов-реформаторов.
Предвыборная кампания, отличавшаяся беспрецедентным ростом активности населения, привела к расколу иранского общества на две части - сторонников и противников М. Ахмадинежада. К последним присоединились консерваторы, умеренные и прагматики. Страна уже более 20 лет не сталкивалась с подобным противостоянием политических сил. Чтобы обуздать оппозицию, не смирившуюся с результатами выборов, власти прибегли к насилию, в том числе посредством боевиков Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Заметно активизировалось движение
басидж, реформаторские партии оказались под запретом, их печатные органы были закрыты, активисты брошены в тюрьмы или высланы из страны, распущены десятки неправительственных организаций (НПО).
Последствия политического кризиса, разразившегося в Иране в конце 2009 г., не изжиты до сих пор и продолжают оказывать большое влияние на политическую жизнь. Обострились противоречия между отдельными политическими фракциями, в ходе про-тестных акций начали выдвигаться лозунги, направленные против основных принципов государственного строительства. Призывы к ликвидации велаяте-факих вызвали недовольство населения, которое вылилось в массовые демонстрации в поддержку духовного лидера. Эти события показали, что многие иранцы не стремятся к переменам и выступают лишь за частичное реформирование политической системы, и что осознанно требуют реформ лишь представители студенчества и интеллигенции.
Однако их действия могут оказаться успешными только в случае, если они будут поддержаны значительной частью населения.
М. Ахмадинежад, в результате выборов укрепивший свои позиции и стремившийся сконцентрировать как можно больше власти в своих руках, вступил в конфронтацию с меджлисом и попытался освободиться от контроля со стороны духовного лидера страны. Действия главы исполнительной власти, за которыми можно видеть попытку сформировать новую политическую элиту, повысить роль КСИР и скорректировать исламский имидж Ирана, вызвали противодействие со стороны большей части консерваторов. Духовный лидер А. Хаменеи, обеспокоенный ослаблением позиций правительства, усиливавшейся фрагментацией консервативного лагеря и, возможно, опасаясь роста влияния президента, осенью 2011 г. сделал заявление о намерении в будущем внести корректировки в политическую систему страны, чтобы законодательно закрепить контроль меджлиса над президентом, предоставив законодателям право избирать главу исполнительной власти и тем самым превратить президентскую республику в парламентскую [www.tabnak.ir]. Представители различных политических и религиозных организаций по-разному отреагировали на предложение лидера. Высказывались мнения за и против реформ в этой сфере [www.etedaal.ir., www.asriran.com]. Одновременно поднимался вопрос о возможностях внесения изменений в конституцию, восстановлении поста премьер-министра (что также приведет
к ослаблению президентской власти), реформах судебной системы. Силы либеральной ориентации выступали резко против сокращения полномочий главы исполнительной власти, видя в этом ослабление демократической составляющей политической системы.
Однако усиление международного давления в связи с выполнением Ираном ядерной программы, ужесточение санкций, осложнение экономического положения и разлад на внутриполитической сцене отодвинули на задний план обсуждение этих вопросов и актуализировали задачу выхода из изоляции и снятия санкций. Внешнеполитические цели выдвинулись на первый план. Тем не менее сам факт вынесения духовным лидером на обсуждение вопроса о внесении изменений в политическую структуру говорит о том, что религиозно-политическое руководство осознает необходимость реформирования политической сферы для сохранения стабильности режима и стремится взять под контроль процесс политических преобразований. Вопрос в том, по какому пути пойдут реформы: в сторону усиления религиозной составляющей и ограничения демократических начал или либерализации и расширения институтов гражданского общества.
Президентские выборы 2013 г. показали, что более половины населения страны поддержали ходжат-оль-ислама Х. Роухани, выступившего за либерализацию внешней и внутренней политики, в частности, за соблюдение гражданских прав, активизацию деятельности общественных организаций, равенство прав и возможностей для женщин, этнических и религиозных меньшинств и готового поставить заслон радикализму.
Если соперничество практически во всех предыдущих президентских кампаниях проходило по оси «консерваторы - либералы», т.е. выборы имели двухполюсный характер, то в 2013 г. ни один из лагерей не смог продемонстрировать единство, поскольку в каждом из них усилились процессы фрагментации. Борьба элит внутри каждого политического лагеря проявилась в большом числе выставленных кандидатур.
Так, участие в выборах пяти представителей консервативного лагеря превратило их в арену конкуренции между консерваторами и продемонстрировало раздробленность основного политического течения. Некоторые консерваторы и реформаторы предпочли отмежеваться от основных сил и выступить как независимые кандидаты, среди них был и Х. Роухани. Попытки консерваторов опереться на организации, которые активно проявили себя в первые послереволюционные десятилетия, и восстановить роль
партий духовенства в обществе закончились неудачей. Пассивность этих структур в ходе выборной кампании свидетельствует о снижении влияния религиозных институтов. Очевидно, что на политические процессы все большее воздействие оказывают новые силы, которые требуют ухода старых политиков и обновления традиционных политических институтов.
В целом борьба кандидатов в отсутствие ярко выраженного соперничества двух политических направлений отражала противоречия во взглядах различных сил и течений по вопросу о том, как будет дальше развиваться страна: путем укрепления исламской составляющей и возвращения к идеалам Исламской революции или путем укрепления либерально-демократических тенденций в рамках Исламской Республики.
Победа Х. Роухани поставила политический истеблишмент ИРИ перед фактом формирования нового, центристского, политического направления, которое могло бы быть представлено умеренными реформаторами и прагматиками консервативной ориентации. Появление в последние месяцы, в преддверии парламентских выборов 2016 г., новых партий, заявляющих о поддержке политического курса правительства, ориентированных на умеренно-либеральную внешнюю и внутреннюю политику, подтверждает возможность возникновения третьего идеологического течения. В то же время следует признать, что ранжирование политических сил с точки зрения их идеологических позиций в иранских условиях - задача достаточно сложная. У большинства политических партий, организаций или фронтов отсутствуют четко сформулированные программы действий. Их позиции зачастую корректируются в зависимости от ситуации и тактических целей. Поскольку, за исключением нескольких широко известных партий и организаций, ведущих политическую деятельность постоянно, большинство объединений активизируется только в предвыборный период, оценить их позиции возможно, лишь отслеживая высказывания лидеров по тем или иным вопросам и их реакцию на события. Причем у руководителей политических объединений радикально консервативные подходы к решению социокультурных проблем или вопросов внешней политики могут уживаться с либеральными суждениями в области хозяйственной деятельности.
На политической сцене постоянно возникают новые организации со сходными названиями, позиции которых практически идентичны. Соперничество между этими объединениями в ходе предвыборных кампаний отражает не борьбу идей, а лишь раз-
дробленность политической элиты, ее внутренние противоречия и амбиции, в основе которых лежат субъективные пристрастия и антипатии. В Иране еще не сложилась партийная система в современном ее понимании. Хотя зарегистрировано более 200 партий, на постоянной основе действуют не более десятка. Они не отличаются массовостью и отражают интересы многочисленных элит, тем самым лишь осложняя положение избирателей - ведь население оценивает не программы и лозунги, выдвигаемые партиями, а лиц, которые их представляют. Большинство организаций делают ставку на авторитет, популярность, возможности своего лидера.
Хотя наиболее актуальными вопросами и для властей, и для общества являются снятие экономических санкций и восстановление отношений с Западом, приближение выборов в парламент и Совет экспертов (март 2016 г.) ставит на повестку дня вопрос о внесении некоторых изменений в систему, регулирующую взаимодействие различных элементов политической системы. При этом различные политические силы предлагают свое видение решения назревших проблем. Политики-либералы ставят вопрос о необходимости реформирования механизмов контроля над проведением выборов. Актуализированы вопросы о лишении Наблюдательного совета функций утверждения кандидатов и о формировании независимого органа, ответственного за проведение выборов. Очевидно, однако, что нынешний состав парламента не готов внести существенные поправки в закон о выборах и Наблюдательный совет останется своеобразным фильтром, отклоняющим неугодных кандидатов. Поскольку в этой структуре преобладают представители консервативного направления, они в очередной раз могут заблокировать кандидатуры наиболее активных реформаторов. В то же время по предложению меджлиса Совет по определению целесообразности разрабатывает документ «Основы политики по проведению выборов», цель которого - предотвратить любые злоупотребления в процессе голосования и при подсчете голосов, осуществлять выдвижение кандидатов по партийным спискам.
Активно обсуждается вопрос о формировании новой партийной системы и изменении условий деятельности партий [www.shafaf.ir.152049]. Ведется общественная полемика о создании проправительственной партии и активной, влиятельной легальной оппозиции. Заявила о себе неореформаторская партия «Неда-йе ираниян», ориентированная на студенчество и городскую молодежь. Под руководством спикера меджлиса А. Лариджани создается новая либерально-консервативная партия
«Рахраван-е вали факиха». Окружение М. Ахмадинежада основало партию «Икта».
Все эти организации возникают как светские, действующие без опоры на религиозные структуры.
Появляется все больше неправительственных организаций (НПО), которых зарегистрировано уже более двух тысяч, однако они пока не играют значительной роли в общественно-политической жизни и находятся под контролем государства [http://khodnevis.org/60957].
Несмотря на ожидания определенной части иранского общества, правительство Х. Роухани так и не приступило к либерализации политической жизни: остаются нереализованными предвыборные обещания, касавшиеся соблюдения гражданских прав, прав национальных меньшинств и женщин. Поддержавший президента электорат выражает недовольство и оказывает давление на правительство, подталкивая его к более активным действиям.
С первых дней правления Х. Роухани определенные политические силы открыто противостояли его намерениям проводить более умеренную, реалистичную внутреннюю и внешнюю политику, обвиняли власти в отходе от принципов Исламской революции, в уступках Западу. Любые попытки корректировки сложившихся политических традиций, подключения новых групп населения к процессу принятия решений, ограничения государственного контроля в сферах науки и образования сталкиваются с жестким противодействием радикальных исламских группировок.
Избрание Х. Роухани изменило расклад сил на внутриполитической арене. Переход исполнительной власти в руки умеренных реформаторов возбудил недовольство политических группировок, связанных с КСИР и службами безопасности, получающих дивиденды от введения санкций. Эти группы, утратившие исполнительную власть, продолжают контролировать ряд институтов политической системы. Представители радикально-консервативных сил преобладают в Наблюдательном совете, Совете экспертов, Совете по определению целесообразности принимаемых решений, Высшем совете национальной безопасности, Высшем совете культурной революции, Совете пятничных имамов, занимают почти половину мест в меджлисе. Радикалы издают одну из центральных газет страны, «Кейхан», держат в своих руках многочисленные сайты и другие печатные органы, что обеспечивает им трибуну для критики правительства и пропаганды своих взглядов. Под влиянием
консерваторов находятся руководители КСИР и движения Басидж, которые используются ими в ходе протестных акций.
Сторонники Х. Роухани нуждаются в поддержке со стороны меджлиса как высшего законодательного органа страны, завоевание большинства мест в котором позволит осуществить реформы и сохранить власть. В свою очередь консерваторы рассматривают упрочение позиций в парламенте как шаг к завоеванию исполнительной власти.
Внутриполитическая напряженность усугубляется тем фактом, что параллельно с парламентскими выборами будут проходить выборы в Совет экспертов - орган, контролирующий деятельность рахбара и даже имеющий полномочия на его смещение. Ввиду преклонного возраста духовного лидера в повестке дня нового состава Совета экспертов может появиться вопрос о преемниках А. Хаменеи. Некоторые представители высшего духовенства высказывались о необходимости решить этот вопрос уже сейчас [khodnevis.org/article/65118#]. Шиитские авторитеты вынашивают идею замены духовного лидера советом факихов. Так, А.А. Хаше-ми-Рафсанджани в своем недавнем интервью газете «Шарг» заявил, что в отсутствие кандидатуры на пост религиозного лидера, отвечающей всем требованиям, зафиксированным в Конституции, его функции могут быть переданы совету из трех уважаемых факихов [www.khabaronline.ir/403799/Politics/parties?model=]. Известно, что некоторые аятоллы допускают ограничение полномочий вали факиха [http://rahetudeh.c0m/2015/april/502/sarmaghale. html], но вопрос об упразднении этой структуры внутри страны не поднимается.
Однако эти идеи вызывают раздражение в лагере консерваторов, выступающих против реформы политической системы и опасающихся утратить влияние на духовного лидера. Глава Наблюдательного совета аятолла Джанати в последние месяцы неоднократно заявлял о том, что есть силы, которые хотят завоевать большинство в Совете экспертов, чтобы уничтожить велаяте-факих как основной стержень политической системы [Айатолла Джанати...].
В 2000-2010-е годы усилилась роль духовного лидера в обществе. Хотя отдельные политики допускают возможность уничтожения этого поста, значительная часть иранцев воспринимает Хаменеи как мудрого и справедливого руководителя, последовательно отстаивающего национальные интересы. Духовный лидер дает оценку всем событиям, вникает во все проблемы и указывает
пути их решения. В условиях существования различных центров силы именно духовный лидер способен достичь консенсуса и принять окончательное решение. Авторитет религиозного главы обусловливает стабильность всей политической системы. Скорее всего какие-либо попытки внести в ближайшее время в Конституцию поправки, нацеленные на сужение полномочий духовного лидера, не найдут понимания у значительной части населения и натолкнутся на противодействие духовенства и традиционных институтов.
Анализ политического развития ИРИ в период с начала 1990-х годов до настоящего времени позволяет утверждать, что, несмотря на отсутствие существенных изменений в структуре государственного управления и сохранение верховенства духовной власти, в стране наблюдаются тенденции к либерализации политической жизни. Об этом свидетельствуют активизация деятельности политических партий и общественных организаций, расширение политического участия граждан, постепенная трансформация общественных настроений в пользу демократизации. Период либерализации, принявшей форму, отличную от западных стереотипов, оказался сложным и неоднозначным, характеризующимся обострением противоречий во властных структурах.
Политическая система ИРИ развивается в направлении постепенного сокращения исламской составляющей, хотя периодически она переживает откаты назад - к политическим ориентирам первых послереволюционных лет. Традиционные структуры, по-прежнему занимающие прочные позиции, всеми силами противодействуют попыткам реформаторов ограничить властные полномочия духовенства и укрепить республиканские институты управления. Успех правительства Х. Роухани в значительной степени будет зависеть от результатов парламентских выборов и от того, сумеет ли оно взять под свой контроль Совет экспертов. В случае успеха умеренно-либеральные силы смогут активизировать движение к политической модернизации. Однако нужно понимать, что любые действия в этом направлении «сверху» будут соответствовать концепции нераздельности религиозных и политических императивов. В обозримой перспективе ИРИ будет развиваться в рамках указанной дихотомии.
Литература
1. Айатолла Джанати: Бархи чешм-е дидан-е велаят-е факих ра надарад // www. entekhab.ir/fa/205132 (Дата доступа 19.05.2015.)
2. Башарийе Хосейн. Дибачеи бар джамеэшенаси-йе сийаси-йе Иран (Dibacheii bar jameeshenasi-ye iran). - Тегеран, 1381 (2002/2003).
3. Ганун-е асаси-йе джомхури-йе эслами-йе Иран. Везарат-е фарханг ва ершад-е эслами. - Тehran, 1368 (1989/1990).
4. Иранская революция. 1978-1979. Причины и уроки / Под ред. А.З. Абаджаня-на. - М., 1989.
5. Мамедова Н.М. Исламское государство: соотношение государственных и идеологических приоритетов // Иран: ислам и власть / Под ред. Н.М. Мамедо-вой, Мехди Санаи. - М., 2001(1). - С. 14-22.
6. Мамедова Н.М. Тенденции демократизации во внутриполитической жизни ИРИ // Иран: ислам и власть / Под ред. Н.М. Мамедовой, Мехди Санаи. - М., 2001(2). - С. 52-63.
7. Мамедова Н.М. 25 лет ИРИ как опыт исламского правления в современном мире // Двадцать пять лет исламской революции в Иране / Под ред. Н.М. Ма-медовой. - М., 2005. - С. 18-24.
8. Манучихри Аббас. Политическая система Ирана. Iranica. - СПб., 2007.
9. Мохаммади Мохаммад. Базхани-йе незам-е джомхури-йе эслами-йе Иран ва айанде-йе ан бар асас-е се колан - барнаме-йе сийаси, хокумат-е мотлаге, машрутийат ва джомхурийат // http://khodnevis.Org/64119#.VQfkX-GyqjY
10. Рах бара-йе шоураи кардан-е рахбари баз аст // http:// melimazhabi.com
11. Федосеенкова Ф.Н. Религиозно-политический модернизм в современном Иране. Дисс. ... канд. ист. наук. - М., 2011.
12. Филин Н.А. Социально-политическое развитие Исламской Республики Иран (1979-2008). Факторы устойчивости государственной власти. - М., 2012.
13. Ali M. Ansari. Iran, Islam and Democracy: The Politics of Managing Chance. - L., 2006.
14. Tazmini Gh. Khatami's Iran. - L., 2012.
«Восток (Oriens)», М., 2016г., № 1, с. 111-120.
Н. Горбунова,
кандидат исторических наук (ИВ РАН) ПЕРМАНЕНТНЫЙ КРИЗИС В ЛИВАНЕ: РОЛЬ ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНОГО ФАКТОРА
Политическая система Ливанской Республики, провозглашенной в 1946 г., была построена в основном по образцу французской, но при этом учитывала опыт османской административной системы. Конфессиональный принцип управления арабскими провинциями, а также традиционные основы частного и семейного
