CC BY
19УДК 005;32.001;327 Елена ПИИЮГИИА
Политическая наука в востоковедческих институтах Российской академии наук: тематика и методология в новых политических условиях
Аннотация. Статья посвящена политическим исследованиям в востоковедческих институтах РАН на примере Института Дальнего Востока и Института востоковедения. Политология востоковедов имеет методологические отличия от западного подхода, возобладавшего начиная с 90-х годов в большинстве общественно-научных центров России. Выявляются особенности, сильные стороны и потенциал вклада российских китаистов и других востоковедов в политическую теорию. Рассматриваются тематические профили и направления исследований.
Ключевые слова: Востоковедческая политология, академическая политология, Институт Дальнего Востока РАН, Институт востоковедения РАН, политические исследования Китая, методология политической науки, незападная политическая теория, ориентализм.
Возникновение и развитие существующих в наши дни страноведческих институтов РАН определялось государственной научной политикой СССР и совокупностью задач — политических, внешнеполитических, идеологических и т.п. Важно, что государственная политика, поставив определенные цели, содействовала скорейшему организационно-техническому обеспечению необходимых условий их выполнения. Институциональное оформление существующих и по сей день академических учреждений было результатом осознанной властью необходимости создать специальные условия для исследований того или иного региона. В результате возникла система международно-региональных институтов РАН, которые входят в Отделение глобальных проблем и международных отношений: Институт Дальнего Востока, Институт США и Канады, Институт Европы, Институт Африки, Институт Латинской Америки. Политические исследования изначально подразумевались как область задач этих институтов. Однако в структуре РАН существуют и другое Отделение — историко-филологическое, в котором есть институты, сфокусированные на изучении тех или иных регионов мира. Это, например, Институт востоковедения, Институт славяноведения (в прошлом Институт славяноведения и балканистики), Институт монголоведения, буддизма и тибетологии.
Среди регионоведческих институтов РАН этих двух отделений можно условно выделить востоковедческие (Институт востоковедения, Институт Дальнего Востока, Ин-
Сведения об авторе: ПИНЮГИНА Елена Викторовна — научный сотрудник Отдела политической науки ИНИОН РАН, кандидат политических наук; pinjugina@rambler.ru.
ЕЛЕНА ПИНЮГИНА
ститут Африки), региональные специализации которых частично пересекаются; то же касается и пересечения некоторых направлений политических исследований.
Прежде всего рассмотрим общие особенности организации и тематические профили политических исследований в востоковедческих институтах. Для подробного же анализа нами выбраны два из них — Институт Дальнего Востока и Институт востоковедения, относящиеся к двум разным отделениям РАН. Эти институты имеют совершенно разную историю и создавались в различных обстоятельствах.
Так, Институт востоковедения насчитывает сто лет дореволюционного становления. Его прообраз возник в рамках созданной Петром Первым Петербургской академии наук в 1818 г., когда при Кунсткамере был учрежден Восточный кабинет, позднее получивший название Азиатского музея. Развитие востоковедения было поддержано советской властью, и в 1930 г. Азиатский музей преобразовали в Институт востоковедения (ИВ) АН СССР, который в 1950 г. перевели в Москву. Перевод был связан с политической значимостью востоковедения для государства и несоответствием области исследований института современным задачам. В критическом докладе академика С.И. Вавилова на президиуме АН в 1948 г. отмечалось отсутствие публикаций о политике, экономике, новейшей истории стран Востока [Кульганек, с. 28]. Часть сотрудников осталась в Ленинграде, где после преобразований появилось Ленинградское отделение ИВ. В 1970 г. специальным решением Президиума РАН задачи столичного ИВ и его Ленинградского отделения разделили: в Москве должны были заниматься проблемами современного развития стран Востока и международных отношений, а в Ленинграде — описывать, изучать и издавать памятники письменности, заниматься историей докапиталистического периода, культуры и общественной мысли.
По сравнению с ИВ, Институт Дальнего Востока РАН (далее ИДВ) — относительно молодое научное учреждение. Он был создан по указанию ЦК КПСС на основании постановления Президиума АН СССР в сентябре 1966 г. Одной из его задач стал поиск научного ответа — в том числе и в области политической теории — на идеологический раскол между СССР и КНР, КПСС и КПК, которые разошлись в политической интерпретации марксизма и стратегии развития на его основе, поставив под сомнение единство социалистического лагеря. И раскол, и позицию КПСС по этому вопросу надо было объяснить как советской общественности (прежде всего членам партии), так и представителям компартий за рубежом. Ситуация усугублялась появлением в КНР альтернативной теории международных отношений — Теории трех миров Мао Цзэдуна. Более того, КНР стала претендовать на лидерство среди стран Третьего мира, конкурируя за влияние на них с СССР. Таким образом, профиль деятельности ИДВ - комплексное изучение проблем Китая, Японии, Корейской Народно-Демократической Республики, Республики Корея, опыта социально-экономического развития этих стран, отношений с ними Советского Союза/России имело как самостоятельную научную ценность, так и прикладное значение. ИДВ был обязан реагировать на актуальные вопросы политики и находился в контакте с отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Необходимость решать партийные задачи научными инструментами приводила порой к неожиданным последствиям. Как отмечает А.В. Лукин, с одной стороны, благодаря поставленной свер-
ху задаче критиковать маоизм, ИДВ получил уникальную для политологов советского времени возможность критиковать социалистическую страну и коммунистическое правление (что позволяло безнаказанно на китайском примере анализировать негативные стороны коммунистической диктатуры, обращаясь на самом деле к внутренней аудитории); с другой стороны, эта жесткая наукообразная критика в адрес руководства КПК, несколько утрированная в целях усиления аргументов во внутренней идеологической дискуссии, нанесла большой вред советско-китайским отношениям [Лукин, с. 229-233].
При всех различиях и нюансах, оба института имели сходства. Структурирование их в «фабрики мысли» (трансформация Ленинградского ИВ РАН с переносом его головной структуры в Москву, равно как и учреждение ИДВ РАН) было вызвано государственной потребностью в качественном и актуальном экспертном обеспечении внутренней и внешней политики на Востоке и в международных отношениях в целом. Политология заняла важное место в работе как ИВ, так и ИДВ.
Рубежным этапом в логике развития политической науки в востоковедческих институтах РАН стал распад СССР. После того, как идеологизация общественных наук была признана несостоятельной, в институтах РАН общественно-научного профиля в целом произошла переориентация (не полная, но в значительной степени) на европейские и американские стандарты (ценностные, категориальные и формальные). Напротив, востоковеды, столкнувшиеся с вызовами, общими для всей постсоветской науки, оттесненной на периферию общественной жизни, не отказались от наработанной в советское время платформы. Им удалось сохранить накопленные ими инвестиции в производство научного знания и методологические принципы. Такая возможность сохранилась благодаря «национальной специфике» азиатских государств, позволяющей востоковедам менее жестко придерживаться западного цивилизационного шаблона по сравнению с политологами-западниками — сторонниками демократического транзита.
Политология востоковедов имеет методологические отличия от подхода, естественно возобладавшего начиная с 90-х годов в институтах, занимающихся государствами Запада, и принятого некритически также большинством политологов остальных соци-онаучных институтов. Такая смена методологии вписывалась в общую логику перехода России на стандарты либерально-демократических обществ, включая лексикон и инструментарий общественных наук, единый для западной цивилизации. Востоковеды же лучше и предметнее других специалистов знали, что западный инструментарий далеко не всегда применим к восточным обществам, тем более, безоговорочно1.
1 Например, как пояснил глава политологического подразделения ИДВ РАН А.В. Виноградов, англоязычные ученые используют в отношении КПК и других партий КНР при переводе иероглифа «дан» западный термин «политическая партия». Но политическая культура КНР сознательно строилась на синтезе марксизма и собственных цивилизационных оснований. Слово «дан» этимологически фиксирует связь с родом и общиной, а не просто политическим движением, конкурирующим на рынке идей за электоральный успех. Западная наука не учитывает, насколько старое слово, приспособленное для новых политических реалий, сохраняет для масс дух и смысл национального дополитического понятия. Отечественные ученые стараются в таких случаях указать иероглифическое написание и переводы ключевых слов, чтобы не подгонять исследование под шаблон и не утратить подлинные смыслы.
При ознакомлении с научной деятельностью востоковедов нельзя не увидеть их особый вклад в отечественную политологию. Их компетентность в реалиях Востока позволяет им более точно использовать сравнительно-аналитический подход, не давая российской политической науке стать однобоко ориентированной на западные образцы, исходить из ошибочных или неполных представлений в изучении политической жизни Востока, в сравнительной и теоретической политологии, в исследованиях международных отношений.
В стенах двух рассматриваемых востоковедческих институтов регулярно появляются качественные исследования политического профиля. Следует ли, рассматривая вклад институтов в политическую науку, руководствоваться преимущественно количественными показателями? Подход может зависеть от приоритетов исследователя, тем более что наукометрический подход не предлагает универсального инструментария для решения всех задач. В данном случае наша задача охарактеризовать институты как «фабрики политической мысли». Существенное место при выявлении статуса политической науки в различных институтах РАН занимает содержательно-тематический анализ собственно политологического компонента научной продукции, оригинальности и перспективности исследований. И, конечно, мы исходим из того, что продуктивность институтов по каждой из наук, представленных в его арсенале (а политология — лишь один из них), связана с личностями ученых, динамикой их интересов и совокупностью условий — как в самой организации, так и в российской и мировой науке. Также в рамках данной статьи возможно описать часть работы того или иного научного подразделения или центра в структуре каждого из выбранных институтов РАН, релевантную для конкретного научного направления (в нашем случае — политические исследования). Кроме того, поскольку речь идет о политологии, должно учитываться влияние на динамику и приоритеты исследований различных внутри- и внешнеполитических обстоятельств, на которые политолог не может не реагировать.
Институт Дальнего Востока РАН
Политическая проблематика занимает солидный сегмент в общем объеме исследований института. Сформулированы такие основные направления, как: становление полицентричного мира; восточно-азиатское измерение национальной безопасности России; комплексный анализ и прогноз социально-политического и экономического развития стран Восточной Азии; реформирующиеся Россия и Китай в мировых процессах глобализации и регионализации в XXI в.; роль России, Китая и Индии в обеспечении стратегической стабильности в Центральной Азии, проблемы развития ШОС.
В политических исследованиях задействованы почти все научные подразделения ИДВ — Центр изучения и прогнозирования российско-китайских отношений, Центр социально-экономических исследований Китая, Центр изучения стратегических проблем СВА и ШОС, Центр политических исследований и прогнозов, Центр новейшей истории Китая и его отношений с Россией, Центр сравнительного изучения цивилизаций СВА, Центр японских исследований, Центр корейских исследований, Центр изучения Вьетнама и АСЕАН.
Изучая динамику публикаций и мероприятий последних лет, можно констатировать: институт демонстрирует высокую способность к мобилизации в условиях развернувшегося в 2014 г. кризиса отношений между Россией и странами Запада, порождающего экзистенциальный вызов для российской экономики и новые задачи во внешней политике. Как в этих условиях выстроить эффективное сотрудничество с азиатскими странами? Как сопрягать возможности России с планами расширения влияния Китая в постсоветской Евразии?
ИДВ — пока одна из немногих академических организаций, выпустившая публикации по проблематике сопрягаемости интеграционных форматов Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и китайского проекта Экономического пояса нового Шелкового пути (далее — ЭПШП). Серьезные публикации ИДВ далеки от медийного ажиотажа вокруг предполагаемого легкого поворота России к Азии и якобы полного совпадения российских и китайских взглядов на взаимные интересы и принципы развития. В этом контексте необходимо выделить доклад «Российско-китайский диалог: модель 2015», подготовленный совместно экспертами ИДВ РАН, Российского совета по международным делам и Института международных исследований Фуданьского университета. В докладе имеется параграф о необходимости взвешенно подходить к сочетаемости ЕАЭС и ЭПШП. Авторы упоминают основополагающее различие целей этих проектов для РФ и КНР, различные приоритеты их воплощения (институциональный характер ЕАЭС и инфраструктурные инвестиции ЭПШП), разноскоростные стратегии КНР и РФ [Российско-китайский..., с. 11-13]. В том же докладе приведены мнения китайских ученых, показывающие отсутствие у китайской стороны стремления связывать себя с Россией союзническими обязательствами и выходить за пределы стандартного добрососедства и экономического партнерства. Такая актуальная академическая экспертиза с международным участием крайне необходима в условиях разрастания мировых конфликтов, когда возрастает количество информационных потоков, распространяющих идеологические штампы и дезинформацию.
Тенденцию к переосмыслению российско-китайского взаимодействия в новых условиях подтверждают и другие недавние труды ведущих ученых ИДВ РАН, таких как директор института академик М.Л. Титаренко, А.В. Островский, В.Я. Портяков, А.В. Виноградов, В.Е. Петровский, С.Г. Лузянин, С.В. Уянаев и другие. Это, например, совместный доклад ИДВ РАН и Института России, Центральной Азии и Восточной Европы Китайской академии общественных наук под названием «Взаимодействие России и Китая в разработке и реализации Стратегии развития Шанхайской организации сотрудничества», в котором тема сопрягаемости ЕАЭС и ЭПШП упоминается преимущественно как обновленная повестка ШОС, причем указаны риски растворения ЕАЭС в китайском проекте ЭПШП [Взаимодействие., с. 5-6]. Можно назвать также монографию «Россия и Китай: стратегическое партнерство и вызовы времени» [Титаренко, 2014], статьи «Россия, Китай и Новый мировой порядок» [Титаренко, Петровский, 2015] и «Китайский проект «Один пояс — один путь»: концепция, план, сотрудничество с Россией» [Уянаев, 2015].
Необходимо отметить, что еще до возникновения ЕАЭС и концепции ЭПШП исследователи ИДВ разрабатывали связанные с данной проблематикой масштабные темы,
учитывая риски потери влияния России в Средней Азии в условиях конкуренции с Китаем. Сюда можно отнести публикации М.Л. Титаренко, В.Я. Портякова, С.Г. Лузянина, Я.М. Бергера о проблемах и перспективах взаимодействия стран Центральной Азии с РФ и Китаем, а также о возрастающей роли Китая на евразийском пространстве и в международных отношениях [Титаренко, 2008; Титаренко, 2012; Портяков; Лузя-нин, 2009; Лузянин, 2007].
Особенностью того, предшествующего сегодняшнему, этапа научных исследований было рассмотрение большинством ученых российско-китайского стратегического партнерства через призму желательного доминирования на евразийском пространстве Шанхайской организации сотрудничества. При этом тема безопасности превалировала над экономической проблематикой. Теперь наступает время, когда создание Единого экономического пространства Евразии и сопряжение двух крупнейших проектов политической и экономической интеграции стран Евразии (ЕАЭС и ЭПШП) при активном участии РФ и КНР требует не меньшего или даже большего внимания академического сообщества, чем сотрудничество двух стран в области безопасности.
Разворот событий вокруг Украины, политическая элита которой предпочла интеграцию с ЕС, привел не только к ущербу для российских интересов, но и к превращению ЕС из партнера в потенциального противника России. Необходимо избежать повторения подобного сценария с азиатскими постсоветскими государствами, вошедшими в ЕАЭС и взаимодействующими с КНР. Экономическая мощь Китая и инициируемая им зона развития и интеграции вокруг ЭПШП становится для этих государств таким же политическим аргументом, как европейский уровень жизни для стран Прибалтики и Восточной Европы.
Политология в ИДВ не ограничивается областью международных отношений. В институте функционирует Центр политических исследований и прогнозов (далее — ЦПиП) под руководством доктора политических наук А.В. Виноградова — подразделение, специализирующееся на исследованиях внутренней политики КНР. Основные направления его работы — китайские политическая система и право, идеологические процессы, роль компартии в стране, историко-политологические аспекты развития института многопартийного сотрудничества и политических консультаций. В сфере интересов ЦПиП также экологическая политика в КНР, национальная политика, проблемы народонаселения и демографической политики. В межстрановом ракурсе ведутся сравнительные исследования политических преобразований в КНР и РФ. Большим вкладом в научное осмысление модернизации, ее эффективности и национальной специфики становится разработка темы социокультурной трансформации модернизирующихся цивилизаций на примере России и Китая. Данное направление весьма ценно и с точки зрения сравнительной политологии.
Изучая темы и тезисы научных докладов на конференциях ЦПИП за 5 лет, можно увидеть сходство внутри- и внешнеполитических вызовов, стоящих перед Россией и Китаем как трансформирующимися государствами. Для российского научного сообщества и общества в целом — с присущим ему напряженным интересом к исследо-
ваниям идентичности, символической политики, образа России и ее статуса в мире — актуальна такая, на первый взгляд, сугубо китаеведческая тема, как идентификация современного образа Китая в сочетании с новыми подходами к его историческому наследию.
Специфика китаеведческой политологии и в том, что она вносит в российский научный дискурс труднодоступные или малознакомые некитаеведам темы: например, как новый мировой статус Китая становится причиной дискуссий между китайскими и зарубежными учеными и политиками. Так, на регулярной научной конференции ЦПиП сотрудник другого подразделения института, д. э. н., проф. В.Я. Портяков проанализировал концепцию самоидентификации Китая как ответственной глобальной державы1. Глобальная ответственность, принимаемая Пекином, трактуется комплексно, охватывая и внешнюю и внутреннюю политику. Обеспечение огромному населению страны права на существование и развитие раскрывается именно как высочайшая ответственность, в том числе и за реализуемую Китаем модель экономического роста. Западное понимание ответственности подразумевает улучшение ситуации с правами человека при ориентации не на собственные (в данном случае китайские) представления и традиции, а на международные стандарты и нормы (в западной интерпретации), то есть Запад исходит из права внешней экспертизы правового и гуманитарного развития других стран. Ученые Китая же методологически оставляют за собой право на собственную интерпретацию западных политических категорий, включая и ответственность, и права человека, с учетом китайской специфики.
Обратим внимание на формирование китайской национальной альтернативы проявлениям ориентализма в общественных науках, который, как полагает автор известного труда на эту тему Э. Саид, «можно считать корпоративным институтом, направленным на общение с Востоком — общение при помощи высказываемых о нем суждениях, определенных санкционируемых взглядах, его описания, освоения и управления им» [Саид, 2006, с. 8]; при этом Саид далее уточняет, что «ориентализм — это западный стиль доминирования, реструктурирования и осуществления власти над Востоком [там же]. В случае с полемикой вокруг ориентализма нельзя игнорировать влияние на этот процесс дискурса исторического противостояния цивилизаций Запада и мира Ислама, с его разными религиозно-политическими интерпретациями. Китайская культура осталась вне этого противостояния; при этом она обладает традицией политической философии. Философская и научная мысль Китая развивались в лоне национальной культуры несколько тысячелетий без взаимодействия с античной мыслью, ставшей одним из истоков политической науки евроатлантической цивилизации и влияющей на парадигму ее развития.
1 Следует отметить, что к своим научным мероприятиям ЦПИП привлекает сотрудников других подразделений своего Института, а также коллег из региональных филиалов РАН и внешних организаций. Но именно первый аспект - вовлечение в работу политологического подразделения коллег из других подразделений ИДВ представляется удачной практикой внутреннего научного обмена. Такой обмен важен и для развития политологического потенциала институтских кадров, с учетом комплексного характера китаеведения как страноведческого направления.
Неудивительно, что именно политологи, изучающие незападные государства и культуры вне ориенталистского дискурса, обращают внимание на азиатские политические концепции с точки зрения их вклада в политическую науку. Среди них, например, такая концепция, как «одна страна — две системы», связавшая материковый Китай и бывшие западные колонии, Гонконг и Макао, которые сохранили при этом свои разные валюты, а также правовые, экономические, эмиграционные системы. Такой автономии не допускает ни одно государство на Западе1.
Необычным для западно-ориентированных политологов может показаться и высказанное на одной из конференций ЦПиП предположение его руководителя А.В. Виноградова, что экономический взлет Китая может породить моду на все китайское, в том числе на китайскую политическую систему, когда универсальной ценности демократии будет противопоставлено превосходство просвещенного авторитаризма. Ученый отметил, что если 15 лет назад дискуссии о новом авторитаризме в Китае были сугубо страноведческими, то сейчас тема, «не имея мирового значения, уже обрела мировое звучание».
Правоту этих прогнозов подтверждают некоторые выступления китайских политологов, предполагающих возможность дискуссий с использованием аргументов о минусах электоральных демократий, об их кризисном состоянии и нецелесообразности их заимствования, поскольку Китай своим существованием доказывает возможность эффективной альтернативы западной модели [Китайский политолог.]. В то же время, как отмечали политологи-востоковеды на конференции ИДВ в 2014 г., КПК опробует практики делиберативной демократии, не переставая при этом пропагандировать концепцию самобытного китайского социализма и великого возрождения китайской нации (идеи «общечеловеческих ценностей», конституционной демократии, неолиберализма, «исторического нигилизма»; сомнения по поводу политики реформ и открытости; расхождения в оценке сущности «самобытного китайского социализма» ЦК КПК считает враждебными этой концепции) [3-й пленум ЦК.].
Неприятие универсалистской концепции политического развития и общечеловеческих ценностей, как показывают исследования, компенсируется в КНР другими инструментами. В частности, как отмечает г.н.с. ИДВ РАН д.э.н. Э.П. Пивоварова, поставлен вопрос о месте человека в стратегии китайских реформ, все больший акцент делается на необходимости не только сбалансированного, но и «гармоничного» развития экономической и социальной сфер, на достижении справедливости и усилении для этого регулирующих функций государства, поскольку задача выхода всего населения КНР на среднезажиточный уровень требует устранения все резче обозначающейся имущественной дифференциации, в том числе путем «отлаживания отношений распределения доходов» в китайском обществе [3-й пленум ЦК.].
1 А.В. Виноградов, в частности, в ходе нашей беседы отмечал, что кроме востоковедов/ страно-ведов, никто из отечественных политологов не изучает хотя бы в сравнительном ракурсе китайский вариант федерализма.
Многих западных политологов занимает вопрос перспективы проведения политической реформы в Китае. Но главный вопрос политических отношений в КНР, как его формулирует А.В. Виноградов, — это выбор не между демократией и авторитаризмом, а между порядком и анархией. Китайский подход заключается, по мнению ученого, в том, что лишь при условии стабильности и порядка можно говорить о повышении эффективности политической системы. Последовательные политические реформы в стране направлены на совершенствование авторитарного правления в духе китайской политической традиции и сообразно существующей в Китае экономической системе. При этом, по мнению руководителя ЦПиП, эти усилия не всегда могут четко идентифицироваться западными аналитическими средствами.
Старший научный сотрудник ИДВ Ю.Ю. Перепелкин в этой связи отметил, что после прихода к власти на 18-м съезде КПК новое руководство Китая выдвинуло «широкомасштабную программу преобразований во всех сферах жизни страны, которые затрагивают важнейшие интересы как населения, так и правящего класса, в связи с чем лидеру Китая были предоставлены исключительные властные полномочия» [3-й пленум ЦК...].
Сотрудники института рассматривают в своих политологических публикациях и выступлениях множество тем, двигаясь от частных, значимых только для КНР, к общемировым (таким как женское представительство в политической власти, развитие НПО, делиберативные практики под контролем правящей КПК и т.п.). В частности, анализируется теоретическая состоятельность гипотезы о том, что дальнейший экономический рост приведет к демократизации КНР [Королев].
В свете выводов многих исследований ИДВ РАН, а также объективного восхождения Китая как первой глобальной державы, не принимающей политических стандартов западной цивилизации, складываются основания для постепенной реинтеграции незападной политической и научной традиции, включая терминологию и методологию, в мировую политику и науку, и уже не в статусе «культурных атавизмов из третьего мира».
Помимо издания научных трудов, ИДВ вносит вклад в политическую науку, выпуская научный и общественно-политический журнал «Проблемы Дальнего Востока», который выходит шесть раз в год на русском и ежеквартально на английском языке (под названием «Far Eastern Affairs»). Журнал издается тиражом более 700 экземпляров, включен в список ВАК и Российский индекс научного цитирования (РИНЦ).
Востоковедческая политология в ИВ РАН
Политическая наука в Институте востоковедения РАН не представлена каким-либо отдельным профильным центром. Это обусловлено организационной структурой института, в которой направления исследований в области различных наук соподчинены региональным профилям подразделений. В этих условиях очень заметна персонификация политической науки в ИВ. Во главе института и его подразделений десятилетиями
работают выдающиеся российские ученые, чьи труды позволяют классифицировать их как представителей не только востоковедения в целом, но и востоковедческой политологии. Это научный руководитель (в недавнем прошлом — директор) ИВ В.В. Наумкин, Э.В. Молодякова, В.Я. Белокреницкий, Р.Г. Ланда, И.Д. Звягельская и другие сотрудники, основные политические исследования которых, опубликованные в последние годы и характеризующие их научные интересы, перечислены в списке использованной литературы.
В сфере востоковедческой политологии продуктивно работают целые отделы и научные центры ИВ. В последние годы наиболее интенсивной является работа следующих региональных подразделений:
1. Центр изучения стран Ближнего и Среднего Востока. В рамках программы Отделения историко-филологических наук РАН «Нация и государство в мировой истории» сотрудники центра провели исследования по теме «Современное государство и традиционное общество: особенности и механизмы взаимодействия (на примере Афганистана и Пакистана)». По результатам опубликованы две монографии: «Движение Талибан и перспективы Афганистана и Пакистана» [Белокриницкий, Сикоев, 2014] и «Авторитаризм и демократия в условиях Афганистана и Пакистана» [Белокриницкий, Сикоев, 2013]. Авторы выявляют специфические феномены незападных государств — такие как авторитарная демократия или место гражданского общества в идеологическом государстве. С учетом формирования политического образования ИГИЛ (разрушившего территориальный суверенитет Ирака и Сирии) и обновления трансграничного движения Талибан, оперирующего на территориях Афганистана и Пакистана, авторы описали сценарии развития событий — в том числе вариант фрагментации Афганистана и Пакистана.
2. Центр индийских исследований. Его сотрудники отслеживают динамику парламентских выборов в Индии и анализируют влияние парламентаризма на развитие страны [Кашин; Кашин, Шаумян]. Один из интересных проектов Центра — научная конференция «Территория и принадлежность» в рамках продолжающегося научного проекта «Под небом Южной Азии». Основным предметом обсуждения, как сообщается на сайте Центра, стала физическая и виртуальная взаимосвязь индивидов и/или социальных, этнических, политических, религиозных и пр. групп (сообществ) с территориями — реальными и/или вымышленными. Также этот продолжающийся междисциплинарный проект раскрывает роль южноазиатских портрета и скульптуры, активно участвующих в создании словаря политических, религиозных, этнических и социальных выражений и грамматики поведения вождей, партий, группировок и толпы [см. подробнее: Юрлова; Глушкова].
3. Центр арабских и исламских исследований. В формулировках рамочных тем подразделения преобладает цивилизационно обусловленный подход, но определенный объем занимают и исследования политической проблематики. Так, в рамках темы «Традиция, трансформация и революция в арабо-мусульманской цивилизации» ведется мониторинг политической жизни, гуманитарной сферы и социальных процес-
сов в арабском мире. Изучаются закономерности и пути трансформации политических систем арабских государств; основы политической культуры арабо-мусульманских обществ; проблемы социально-экономической модернизации; общественные отношения и общественная мысль; власть, государство, общество в арабо-мусульманской культуре; толкования священных текстов ислама и их политическая инструментализа-ция и т.д. В рамках темы «Единство и множественность арабо-мусульманской цивилизации» рассматриваются внешняя политика отдельных государств, региональных объединений и организаций; проблемы регионального развития и региональной безопасности. В рамках темы «Россия — Арабский мир — ислам» ведется анализ отношений РФ с отдельными арабскими странами, региональными организациями и объединениями; рассматривается статус государств Арабского Востока во внешней политике России (и наоборот).
Политологические публикации выпускают почти все сотрудники центра, начиная с его руководителя — кандидата исторических наук В.А. Кузнецова [напр., Кузнецов, 2013; Кузнецов, Наумкин; Кузнецов, 2015]. Область научных интересов Д.Б. Малышевой включает международные отношения на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Центральной Азии и на Южном Кавказе; вооруженные конфликты в указанных регионах; религиозный (исламистский) экстремизм и его связь с политикой; воздействие внешних факторов на политическое развитие государств Центральной Азии [см., напр., Конфликты..., Малышева, 2012; Малышева, 2014]. Конфликтами и политическими процессами в странах Центральной Азии и Ближнего востока, изучением государственного строительства в Израиле, а также ближневосточной политики России занимается И.Д. Звягельская [см., напр., Звягельская, 2009; Звягельская, 2012; Звягельская, 2014]; проблемами арабо-му-сульманской диаспоры в Европе, проблемами палестинского и сирийского урегулирования — Б.В. Долгов [см., напр., Долгов, 2013; Долгов, 2014; Долгов, 2015]. Политология занимает значительный объем и в работах молодых сотрудников центра — А.В. Демченко, в фокусе исследований которого «арабская весна» в Палестине и Иордании [напр., Демченко, 2011; Демченко, 2012; Демченко, 2013] и И.Х. Миняжетдинова, в сфере интересов которого политика США в Ираке, российско-иракские отношения, кланово-пле-менная структура иракского общества и ее влияние на политические процессы в стране [см. напр. Миняжетдинов, 2006; Миняжетддинов, 2015]. Большой интерес для политологии представляет вклад сотрудников Центра Е.С. Мелкумян и А.З. Егорина в изучение политической системы и эволюции малых государств Востока, менее известных и изученных, чем аналогичные политии на западе [Егорин, Мелкумян].
4. Центр исследования общих проблем современного Востока. Приведем список его приоритетных направлений, с кратким описанием политологического компонента:
1) Восток и Россия в глобализирующемся мире: модернизация и транзит;
2) Роль религии в процессах социализации и политической индоктринации на востоке;
3) Международная миграция с Востока (рассматривается миграция в Россию, на Запад и в два сегмента самого Востока — в нефтедобывающие арабские монархии и в новые индустриальные страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии);
4) Региональная безопасность и международные отношения.
В рамках данного направления руководителем Центра С.А. Панариным и его коллегами организованы исследовательские проекты «Безопасность как ценность и норма в прошлом и настоящем» и «Трансграничные вызовы национальному государству». В рамках проектов проводились международные конференции и опубликовано несколько книг: в 2012 г. — «Безопасность как ценность и норма: опыт разных эпох и культур»; в 2013 г. — «Безопасность на Западе, на Востоке и в России: представления, концепции, ситуации»; в 2015 г. — «Трансграничные вызовы национальному государству» (полные выходные данные всех этих книг приведены в конце статьи в списке использованной литературы).
Работа Центра отличается постоянной актуализацией знания — достаточно перечислить несколько названий политологических трудов за 2013-2015 гг.: «Изменения в геостратегической карте Азии и Северной Африки в начале XXI века», «Крымские татары и вызовы XXI века: сб. статей», «Узловые проблемы международных отношений в странах Азии и Северной Африки» (выходные данные доступны списке использованной литературы).
5. Отдел Китая. Еще с советских времен, вот уже несколько десятилетий, Отдел проводит политологическую и обществоведческую конференцию под названием «Общество и государство в Китае» и выпускает одноименные сборники научных трудов, выходные данные которых указаны в списке литературы. Помимо этого, изучается внешняя политика Китая, в том числе в Центральной Азии. На различных организуемых отделом конференциях и в публикуемых научных статьях традиционно обсуждаются проблемы современного Китая, политические проблемы новой стратегии КПК, роль религии на современном этапе [Синецкая, 2010; Синецкая, 2011].
6. Центр японских исследований занимается внутри- и внешнеполитическими исследованиями. Среди недавних работ общественно-политического профиля — коллективная монография «Японское общество: изменяющееся и неизменное»; «Япония в Азии: состояние и перспективы региональных связей» (выходные данные этих двух монографий, а также некоторых из политологических публикаций замдиректора ИВ РАН и руководителя данного Центра Э.В. Молодяковой — о политической системе этой страны, о проблеме пересмотра Конституции, о парламентских выборах и деятельности политических партий — приведены в списке литературы).
В заключение можно отметить, что политические исследования в работе отделов и научных центров связаны и с вопросами политической теории, и с изучением реальных долговременных тенденций. Например, в 2015 г. Отделом истории ИВ РАН совместно с Центром африканских исследований Института всеобщей истории РАН была проведена конференция «Власть и насилие в незападных обществах: проблемы теоретического осмысления и опыт практического изучения», с такими секциями — как: «Проблемы гражданского общества в незападных обществах», «Власть и насилие в мусульманском мире в Средние века и раннее Новое время», «Природа и источники власти в азиатских и африканских обществах в Древности», «Современные концепции государства на Ближнем Востоке», а также отдельными секциями,
посвященными власти и обществу в Японии, Китае, Иране. По результатам конференции, где прозвучало 180 докладов, будет подготовлен и опубликован сборник научных статей.
Интерпретация политических процессов в странах арабского Востока в публикациях многих подразделений института свободна от доминирования западного дискурса. В российской востоковедческой политологии дискурс демократизации применительно к странам Востока может рассматриваться как часть внешнеполитической стратегии коллективного Запада, направленной «на контроль политической сферы незападных государств и легитимацию различных форм такого контроля, включая прямое и косвенное военное вмешательство» [Егорин].
В ИВ РАН выходит несколько периодических изданий, содержащих политологические рубрики: «Восток. Афро-азиатские общества: история и современность»,
ежегодники «Япония» и «Восточная аналитика», совместное с ИНИОН РАН издание — бюллетень «Россия и мусульманский мир», совместный с Институтом Африки РАН журнал «Азия и Африка сегодня».
* * *
Востоковедческая политология в институтах РАН — это не только форпост российского востоковедения в целом, но и перспективный сегмент развития отечественной политологии. Этот потенциал пока практически не используется политологами. К примеру, на такие конференции, как «Власть и насилие в незападных обществах», можно приглашать политологов из невостоковедческих институтов. Значимым — не только для российской, но и для мировой науки — является систематическое изучение модернизации стран Востока. Для российского общества имеет большое значение такое наметившееся направление работы институтов, как сравнительное изучение опыта модернизации в России и отдельных странах Востока.
Помимо самоценных исследований, востоковеды-политологи предлагают остальным российским политологам уникальный материал для развития политической теории, сравнительной политологии, исследований по направлению «религия и политика». Востоковедческие институты испытывают сложности, типичные для других академических институтов, — разрыв поколений, недофинансирование, отсутствие государственных гарантий статуса ученого. Тем не менее они являются наиболее конкурентоспособными востоковедческими фабриками мысли в России: именно выходцы из этих структур в основном формируют тренды общественно-политических исследований Востока в ведущих российских вузах с международной и востоковедческой компонентой (МГИМО и ИСАА), участвуя в их научно-педагогической работе.
Востоковедческие академические институты производят глубокое, фундаментальное, долговременное знание, задают стандарты исследований, формируют своей компетентностью «мягкую силу» российской науки, будучи признанными в мировом интеллектуальном пространстве.
Литература:
3-й пленум ЦК КПК: новое руководство и стратегия реформ. Научная конференция Центра политических исследований и прогнозов / Интернет-сайт Института Дальнего Востока РАН. 20.03.2014. URL: http://www.ifes-ras.ru/events/4/854-nauchnaya-konferencziya-czentra-politicheskix-issledovanij-i-prognozov-l3-j-plenum-czk-kpk-novoe-rukovodstvo-i-strategiya-reformr (дата обращения: 20.12.2015)
Базиянц А.П. Лазаревский институт в истории отечественного востоковедения. М., 1973.
Безопасность как ценность и норма: опыт разных эпох и культур / Отв. ред. С. А. Панарин. СПб., 2012.
Безопасность на Западе, на Востоке и в России: представления, концепции, ситуации / Отв. ред. С. А. Панарин, Д. И. Полывянный. Иваново, 2013.
Белокреницкий В.Я. Пакистан: Судьба идеологического государства // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 25. Международные отношения и мировая политика. 2010. № 2. С. 48-66.
Белокреницкий В.Я. «Конвергенция цивилизаций» и перспективы роста исламского мира. // Россия и мир: анатомия современных процессов / Ред. Нарочницкая Е.А. М., 2014. С. 67-75.
Белокреницкий В.Я. Гражданское общество в Пакистане: формирование и специфические черты // Ислам на Ближнем и Среднем Востоке. 2014. № 8. С. 90-105.
Белокреницкий В.Я., Сикоев Р.Р. Авторитаризм и демократия в условиях Афганистана и Пакистана. М., 2013.
Белокреницкий В.Я., Сикоев Р.Р. Движение Талибан и перспективы Афганистана и Пакистана. М., 2014.
Взаимодействие России и Китая в разработке и реализации Стратегии развития Шанхайской организации сотрудничества. Сводный аналитический доклад / брошюра (российская часть) / Коллектив ИДВ РАН под рук. С.Г. Лузянина и коллектив Института России, стран ЦА и Восточной Европы Китайской АОН. М., 2014. URL: http://www.ifes-ras.ru/images/ stories/2014/report-2014-rgnf_14-27-21002.pdf (дата обращения: 20.12.2015)
Глушкова И.П. Под небом Южной Азии. Портрет и скульптура. Визуализация территорий, идеологий и этносов через материальные объекты. М., 2014.
ГубайдуллинЭ.С. Крымские татары и вызовы XXI века: сб. статей. Симферополь, 2014.
Демченко А.В. Джихадистские организации, поддерживающие Аль-Каиду: новые игроки в Палестине // Вестник Московского университета. Серия 25. Международные отношения и мировая политика. 2011. №3.
Демченко А.В. «Арабская весна в Иордании»: за реформы и против революции // Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше? / Отв. ред.: Наумкин В.В., Попов В.В., Кузнецов В.А. М., 2012.
Демченко А.В. Затянувшаяся «весна» в Иордании // Системный мониторинг глобальных и региональных рисков: Арабский мир после арабской весны / Отв. ред. А.В. Коротаев, Л.М. Исаев, А.Р. Шишкина. М., 2013.
Демченко А.В. Палестина в условиях Арабской весны // Системный мониторинг глобальных и региональных рисков: Арабский мир после арабской весны / Отв. ред. А.В. Коротаев, Л.М. Исаев, А.Р. Шишкина. М., 2013.
Демченко А.В. Российско-иорданские отношения в начале XXI века: достижения, проблемы и перспективы // Вестник МГУ. Серия 25. Международные отношения и мировая политика. М., 2013, №3.
Долгов Б.В. Малийский кризис, радикальный исламизм и «арабская весна» // Сетевое издание Центра исследований и аналитики Фонда исторической перспективы. 2013. URL: http:// www.perspektivy.info/oykumena/vostok/malijskij_krizis_radikalnyj_islamizm_i_arabskaja_ vesna_2013-03-07.htm (дата обращения: 20.12.2015)
Долгов Б.В. Мусульманский ренессанс во Франции: итоги и перспективы // Актуальные проблемы Европы. М., 2015, № 4.
Долгов Б.В. «Мягкая» и «жесткая» сила Европы на Ближнем и Среднем Востоке // Актуальные проблемы Европы. М., 2014, № 3.
Егорин А.З. Арабский Восток в борьбе за обновление (Ливия, Египет, Сирия). Хроника событий 2012-2013 гг. / Ин-т востоковедения РАН. М., 2014.
ЕгоринА.З., Мелкумян Е.С. История малых государств Персидского Залива. XX век // Ин-т востоковедения РАН. М. — Казань, 2014.
Звягельская И.Д. Становление государств Центральной Азии. Политические процессы. М., 2009.
Звягельская И.Д. История Государства Израиль. М., 2012.
Звягельская И.Д. Ближневосточный клинч. Конфликты на Ближнем Востоке и политика России. М., 2014.
Изменения в геостратегической карте Азии и Северной Африки в начале XXI века / Под ред. А.М. Хазанова. М., 2014.
Кашин В.П. Индия: предвыборная гонка началась. Нарендра Моди против династии Ганди — Неру // Азия и Африка сегодня. 2014. №1.
Кашин В.П., Шаумян Т.Л. Парламентские выборы в Индии: новые политические реалии // Мировая экономика и международные отношения. 2014. №11.
Клименко А.Ф. Стратегическое развитие ШОС. Проблемы обороны и безопасности. М., 2009.
Китайский политолог: альтернатива западной демократии — в многообразии общественных систем / Интернет-сайт RuPosters. 29 ноября 2014. URL: http://ruposters.ru/news/29-11-2014/kitajskij_politolog_alternativa_zapadnoj_demokratii_v_mnogoobrazii_obshhestvennyx_ sistem (дата обращения: 20.12.2015)
Конфликты и войны XXI века (Ближний Восток и Северная Африка) / Институт востоковедения РАН. Отв. ред. В.В. Наумкин, Д.Б. Малышева. Москва, 2015.
Королев А.Н. Нужна ли Китаю политическая реформа для дальнейшего экономического роста, и приведет ли дальнейший экономический рост к демократизации политического режима КНР? / Интернет-сайт Института Дальнего Востока РАН. 2014. URL: http:// www.ifes-ras.ru/images/stories/2014/article-2014-korolyov_a_n.pdf (дата обращения: 20.12.2015)
Кузнецов В.А. Проблема светскости в странах «Арабского пробуждения»: тунисская версия // Вестник московского университета. Серия 25: Международные отношения и мировая политика. 2013. №4. С.39-74.
Кузнецов В.А., Наумкин В.В. Исламский мир и исламские организации в современной миропо-литической системе // Вестник Московского университета. Серия 12: Политические науки. 2013. № 4. С. 30-56.
Кузнецов В.А. Немного крови в мутной воде: О национальном кризисе в Тунисе и о том, как страх останавливает насилие, которого могло и не быть // Россия в глобальной политике. 23.03.2013. URL: http://www.globalaffairs.ru/global-processes/Nemnogo-krovi-v-mutnoi-vode-15979 (дата обращения: 20.12.2015)
Кузнецов В.А. ИГ — альтернативная государственность? // Россия в глобальной политике. 13.10.2015. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/IG--alternativnaya-gosudarstvennost-17739 (дата обращения: 20.12.2015)
Кульганек И.В. Монголоведение: от Азиатского музея до Института восточных рукописей // Альманах «Сибирские чтения в РГГУ». №3. М., 2008. — Режим доступа: http://www.rsuh.ru/ binary/61678_87.1323952489.74149.pdf (дата обращения: 20.12.2015)
Кульпин-ГубайдуллинЭ.С. Крымские татары и вызовы XXI века: сб. статей. Симферополь, 2014.
Ланда Р.Г. Трагический финал «арабской политической весны» // Россия и мусульманский мир. 2014. № 5 (263).
Ланда Р.Г. Исламизм в центральной Азии и Россия // Россия и мусульманский мир. 2011. № 3. С. 93-104.
Ланда Р.Г. Исламизм и арабская "политическая весна" // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. 2014. № 1.
Ланда Р.Г. Исламизм и империализм: соперники или союзники? // Россия и мусульманский мир. 2013. № 5 (251). С. 127-139.
Ланда Р.Г. Глобализация и политический ислам // Новая и новейшая история. 2011. № 2. С.24-31.
Лузянин С.Г. Особенности китайской стратегии в Центральной Азии на коллективном (ШОС) и двустороннем уровнях взаимодействия // Китай в мировой и региональной политике (История и современность). М., 2007.
Лузянин С.Г. Россия и Китай в Центральной Азии. Проблемы развития ШОС // Российско-китайские отношения. Состояние. Перспективы / Рук. проекта М.Л.Титаренко. М., 2005.
Лузянин С.Г. Россия и Китай в Евразии. Международно-региональные измерения российско-китайского партнерства. М., 2009.
Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII-XXI веках. — М., 2007. — Режим доступа: http://mgimo.ru/files/7069/7069.pdf (дата обращения: 20.12.2015)
Малышева Д.Б. Политические трансформации «нестабильных государств» СНГ. Доклад ЦПСК № 1. М., 2013.
Малышева Д.Б. Вывод войск международной коалиции из Афганистана и Центральная Азия // Оценки и идеи. Бюллетень ИВ РАН. Т. 1. № 2, август 2012.
Малышева Д.Б. Перспективы Центральной Азии. К завершению международной операции в Афганистане // Свободная мысль. 2014. № 5.
Миняжетдинов И.Х. Основные подходы к оценке результатов политики США в Ираке (20032014 гг.) // Ученые записки ЦАИИ. М., 2015.
Молодякова Э.В. Политическая система Японии: возможны ли радикальные перемены? // Восточная аналитика. 2012. № 3.
Молодякова Э.В. Проблемы пересмотра конституции в контексте изменений в японском обществе // Восточная аналитика. 2014. № 4.
Молодякова Э.В. Три премьер-министра в интерьере трехлетнего правления демократов // Япония. Ежегодник. 2012. № 41.
Молодякова Э.В. Внешняя политика Японии: история и современность. — Учебное пособие. М., 2008.
Наумкин В.В. Арабский мир, ислам и Россия: прошлое и настоящее. Избранные главы, статьи, лекции, доклады. М., 2013.
Наумкин В.В. Динамика российско-турецких отношений в условиях нарастания глобальной нестабильности. Москва, 2014.
Наумкин В.В. Глубоко разделенные общества Ближнего и Среднего Востока: конфликтность, насилие, внешнее вмешательство // Вестник Московского университета. Серия 25. Международные отношения и мировая политика. №1. 2015. — Режим доступа: http://vestnik.msu. ru/index.php/25/article/view/162 (дата обращения: 20.12.2015)
Наумкин В.В. Проблема цивилизационной идентификации и кризис наций-государств // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. 2014. № 4.
Наумкин В.В. Многомерный кризис. Разнообразное воздействие украинской коллизии на миропорядок // Россия и мусульманский мир. М., 2014. № 10.
Наумкин В.В. Ислам как коллективный игрок? //Арабский мир, ислам и Россия: прошлое и настоящее. Избранные главы, статьи, лекции, доклады. М., 2013. С. 212-229.
Наумкин В.В. Концепция мусульманской уммы: от религии к национализму и глобализму // Арабский мир, ислам и Россия: прошлое и настоящее. Избранные главы, статьи, лекции, доклады. Москва, 2013. С. 270-286.
Наумкин В.В. Исламская концепция устойчивого развития // Арабский мир, ислам и Россия: прошлое и настоящее Избранные главы, статьи, лекции, доклады. Москва, 2013. С. 287-295.
Нации и национализм в мусульманском мире / Белокреницкий В.Я., Мамедова Н.М., Ульченко Н.Ю. и др. // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. - М.: Наука, 2015. № 2. С. 139-149.
Общество и государство в Китае: 42-я научная конференция. Т. XIII, ч. 1 / Сост. и ред. Блюмхен С.И. М., 2012.
Общество и государство в Китае: 42-я Научная конференция. Т. XIII, ч.2 / Сост. и ред. Блюмхен С.И. М., 2012.
Общество и государство в Китае: 42-я научная конференция. Т. XIII, ч. 3 / Составитель и отв. ред. Кобзев А.И. М., 2012.
Портяков В.Я. Становление Китая как ответственной глобальной державы. М., 2013.
Российско-китайский диалог: модель 2015 : доклад № 18/2015 / [Лузянин С.Г. (рук.) и др.; Чжао Х.(рук.) и др.]; [гл. ред. Иванов И.С.]; Российский совет по международным делам (РСМД). М., 2015.
Саид. Э. Ориентализм.Западные концепции Востока. Спб., 2006.
Синецкая Э.А. Китайские реформы и западные ценности // Информационные материалы ИДВ РАН. Серия Е, вып 2. II Всероссийская конференция «Проблемы новейшей истории Китая» (30 мая 2011 г.). М., 2011.
Титаренко М.Л. Россия и ее азиатские партнеры в глобализирующемся мире. М., 2012.
Титаренко М.Л. Геополитическое значение Дальнего Востока. Россия, Китай и другие страны. — М., 2008.
Титаренко М.Л. Россия и Китай: стратегическое партнерство и вызовы времени. — М.: ИД «ФОРУМ», 2014.
Титаренко М., Петровский В. Россия, Китай и Новый мировой порядок // Международная жизнь. Март 2015.
Торкунов А.В. Лазаревский институт восточных языков в контексте истории востоковедения // Полис. № 6. 2015.
Трансграничные вызовы национальному государству / Ред. Панарин А.С. Спб., 2015. — Режим доступа: http://www.fesmos.ru/netcat_files/userfiles/Sammelband-Text-Fertig.pdf (дата обращения: 20.12.2015)
Уянаев С. Китайский проект «Один пояс — один путь»: концепция, план, сотрудничество с Россией // Проблемы Дальнего Востока. № 4. М., 2015. — Режим доступа: http://www. ifes-ras.ru/pdv/online/1559-problemy-dalnego-vostoka-4-2015-g?format=pdf (дата обращения: 20.12.2015)
Фроленков В.С. Современные торгово-экономические отношения КНР с центрально-азиатскими странами — членами ШОС и Туркменистаном. М., 2009.
Шарипов У.З. Американская концепция «Большого Ближнего Востока» и национальные трагедии на Ближнем и Среднем Востоке. М., 2014.
Юрлова Е.С. Под небом Южной Азии. Портрет и скульптура. Визуализация территорий, идеологий и этносов через материальные объекты / Публикации Центра Индийских исследований ИВ РАН. — Режим доступа: http://zii.ivran.ru/publikacii-centra (дата обращения: 20.12.2015)
Япония: опыт модернизации / Ред. Молодякова Э.В. М., 2011.
Япония в Азии: состояние и перспективы региональных связей: Сб. ст. / Отв.редакторы: Э.В. Молодякова, С.Б. Маркарьян. М., 2014.
Японское общество: изменяющееся и неизменное / Отв. редакторы: Э.В. Молодякова, С.Б. Маркарьян. М., 2014.
Статья подготовлена при поддержке гранта РГНФ № 14-03-00808
«Политическая наука в институтах РАН».
