CC BY
27
УДК 342
ПОЛИТИКО-ПРАВОВАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ ПУБЛИЧНО-ВЛАСТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ НА ЕВРАЗИЙСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ: СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ
© 2016
Мамычев Алексей Юрьевич, доктор политических наук, кандидат юридических наук, заведующий кафедрой
«Теории и истории российского и зарубежного права» Мамычева Диана Ивановна, кандидат культурологии, доцент кафедры «Философии и юридической психологии» Владивостокский государственный университет экономики и сервиса, Владивосток (Россия) Качурова Светлана Владимировна, кандидат философских наук, доцент кафедры «Логики» Национальный юридический университет имени Ярослава Мудрого, Харьков (Украина)
Аннотация. В настоящей статье предлагается реферативный обзор литературы и современных исследований, посвящённых различным проектам модернизации политических систем на постсоветском пространстве. Политическая модернизация публично-властной организации рассматривается на основе социокультурного подхода к процессам трансформации общественной системы. При этом авторы рассматривают политическую трансформацию в качестве более широкой категории, чем «модернизация», которая является одним из видов трансформационных процессов, трактуемых в качестве эволюционных, революционных (скачкообразных) или маятниковых форм развития политических институтов, системы властных отношений. В статье аргументируется, что «модернизация» имеет очевидную социокультурную нагрузку, поскольку опирается на определённый образец политической трансформации, сформированный в конкретно-исторических условиях и преемственно развивающий специфический стиль политической рациональности и аксиомы политической организации. Кроме того, в содержание работы представлена типология и анализ различных модернизационных проектов трансформации политических систем и публично-властной организации на постсоветском пространстве.
Ключевые слова: право, власть, консерватизм, культура, модернизация, политическая система, публично-властная организация, трансформация, традиционализм, политика, постмодернизм, социокультурные трансформации, консерватизм, концепции государства, социально-политическое мировоззрение.
MODERNIZATION OF STATE AUTHORITIES IN RUSSIA: SOCIOCULTURAL DIMENTION
© 2016
Mamychev Alexey Yurievich, Doctor of Political Sciences, PhD. Legal Sciences, Head of the "Theory and History of Russian and international law" Department Mamycheva Diana Ivanovna, Ph.D. in cultural studies, associate professor
of the "Philosophy and Legal Psychology" Department Vladivostok State University of Economics and Service, Vladivostok (Russia) Kachurova Svetlana Vladimirovna, PhD, associate professor of "Logic" Department Yaroslav Mudryi National Law University, Kharkiv (Ukraine)
Abstract. In this paper we propose refereed literature review of current research and dedicated to different projects of modernization of political systems in the post-Soviet space. Political modernization publicly-imperious organization is considered on the basis of socio-cultural approach to the processes of transformation of the social system. The authors consider the political transformation as a broader category than "modernization", which is a type of transformation processes that are treated as evolutionary, revolutionary (spasmodic) or pendulum forms of development of political institutions, the system of power relations. The article argues that "modernization" has obvious socio-cultural burden, since it is based on a certain pattern of political transformation, formed in specific historical conditions and continuity of developing a specific style of political axioms of rationality and political organization. In addition, the content of the work presents a typology and analysis of various modernization of political systems transformation projects and public power company in the post-Soviet space.
Keywords: law, power, conservatism, culture, modernization, political system, publicly-imperious organization transformation, policy, postmodernism, right, transformation, Eurasian legal political project.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. В современной политической действительности доминируют два основных проекта трансформации системы российской государственной власти: консервативный и моде-низационный. Каждый из них представляет не только систему политических представлений, идей, образов и символов (идейно-политическую платформу развития властных отношений), комплекс форм и принципов организации политического процесса, но и специфическую систему публично-властных практик [1]. Здесь следует пояснить, что процессы политической трансформации рассматриваются в качестве более широкой категории, чем понятие «модернизация», которая является одним из видов трансформационных процессов. Дело в том, что трансформация трактуется нами как эволюционное, революционное (скачкообразное) или маятниковое развитие политических институтов, системы властных отношений.
Причем понятие «модернизация» имеет очевидную социокультурную нагрузку, поскольку опирается на определенный, образец (образ, модель и т.п.) политической трансформации, сформированный в определенных конкретно-исторических условиях и преемственно развивающий специфический стиль политического мыш-
ления и государственно-правовой организации. Другим аналогом трансформационных процессов выступает консервативная идейно-политическая платформа. При этом следует отметить, что в консервативных интеллектуальных и политических проектах происходит интеграция традиционных ценностей, символов, верований и т.д. с неизбежными процессами эволюции политической организации.
Оппозиция консервативных и модернистских платформ обусловлена разностью трактовки социальных оснований политического порядка. Первая исходит из того, что общество выстраивается на основании определённых целостных структур, в нем доминируют конкретные целостные социальные системы, обеспечивающие политическое единство, общественную целостность, социокультурную идентичность и т.п. В то время как вторая платформа (основанная на либерально-демократической парадигме политического мышления), напротив, в качестве основ политического порядка видит индивидуализированные воли субъектов, а не тотальные социокультурные суперсистемы. В настоящей статье предлагается реферативный обзор литературы и современных исследований, посвящённых различным проектам модернизации политических систем на постсоветском пространстве.
Обзор литературы и современные исследования политической модернизации.
1. Проект политической модернизации можно в целом охарактеризовать как идейно-политическую программу формирования, развития и распространения современных либерально-демократических идей, представлений, политических институтов и практик, а также соответствующей им политической культуры (имеющей тенденцию к социально-правовому универсализму и стандартизации политической мыследеятельности). В основе такого понимания процесса модернизации, а также типологии политических систем на «пионерские» (первичные), «вторичные», «догоняющие» и т.п., как справедливо отмечает автор указанного монографического исследования, «лежит принцип европоцентризма, когда процесс модернизации в странах "второго эшелона" рассматривается как следование заданному образцу с использованием "западных" институтов и образцов»; и такое понимание является наиболее распространенным в политической науке и практике [2, 3].
Именно в ХХ веке моденизационный проект, после крушения альтернативных идеологических политических программ (коммунизма, фашизма), рассматривается в качестве единственно возможной идеологии и практики политической универсализации и социально-культурной типизации [4].
Данный проект определения и навязывания единых для всех обществ принципов организации и практик реализации государственной власти «сводится к предписанию повсеместного установления одной единственной формы политического строя, независимо от культурных традиций и образов жизни его субъектов. То, что политические режимы признаны служить средствами сохранения сложившихся образов жизни, и то, что формы правления могут вполне правомерно различаться в соответствии с культурами народов, которым они служат, - это утверждение, отвергаемое всеми либералами, как новыми, так и прежними» [5].
При этом механизм политической модернизации базируется на заимствовании конкретных образцов, идей, принципов, практик и т.п., которая может быть реализована при сочетании трех основных программ:
- во-первых, это гармоничная (системная) имитация общих форм политической и социально-культурной организации, сопровождающаяся сменой не только институционально-властной организации, но и политической мыследеятельностью субъектов. Данный вариант заимствований является наиболее сложным и системным проектом политической модернизации, основанным на радикальной смене форм стилей, практик и т.п. социально-политической жизнедеятельности, предполагающим формирование нового качественного состояния общественной системы, становление новых политических традиций, верований, ритуалов и собственно «нового политического субъекта»;
- во-вторых, это механическая имитация, которая, по справедливой оценке М.В. Ильина, дает наиболее быстрый эффект и ощутимые результаты и направлена на перенос и адаптацию алгоритмов, при которых копируются политические процессы, т.е. механика политической жизни (процедуры, средства, приемы и способы, используемые в организации и осуществлении политической власти);
- в-третьих, это имитация результата или формы. Данный вид имитации (или точнее институциональной симуляции) характерен для многих государственно-правовых пространств переходного типа. Развитие данного вида имитации подталкивают две основные причины: с одной стороны, симуляция связана с распространением политических стандартов и процессов правовой унификации (посредством которых международным сообществом легитимируется та или иная политическая система), а с другой - транзитивными процессами (как правило, переходом институционально-властной орга-258
низации от авторитарных к демократическим формам и режимам властвования). Чаще всего эту технологию политической имитации форм и результатов используют либо авторитарные политические системы, маскируются практики «изначального определения» ключевых властных позиций (например, несвободный и несоревновательный характер выборов, камуфлируется под демократический процесс свободного волеизъявления народа), либо конвергационные политические системы, сочетающие демократические институты и процедуры с административными рычагами давления.
Так, например, период системных трансформаций политической и правовой жизни привел постсоветские политические системы к кризису, итогом которого явилось осознание как политической элитой, так и большинством граждан, что продолжение либеральных реформ по западным «идеальным» образцам и нормативным моделям невозможно. Оказалось, что формирование либерально-демократического государства и гражданского общества (в западном его понимании) никоим образом не связано с органичной тканью многовековой культуры, идейно-ценностной структурой и конкретными социокультурными практиками [6]. Изменение общественного сознания и повседневной жизни сверху, создание системы государственно-демократических институтов и рыночной инфраструктуры за столь короткое время породило в современной жизни дуализм, когда внешние «имитационные» действия и институциональный «макияж» полностью соответствуют западной моде, а сознание живет тем национальным духом, теми национальными привычками и стереотипами, которые, как бы ни старались реформаторы разных времен, до сих пор сохраняют традиционное ядро общества и его самоидентификацию.
По мнению известного политолога Д.Е. Фурмана, на постсоветском пространстве закономерно сложились и достаточно успешно воспроизводятся авторитарные имитационные демократические политические системы (Россия, Белоруссия, Туркменистан, Таджикистан, Грузия, Казахстан и др.), в которых для легитимации власти осуществляется «ритуализация» избирательной системы и поддерживаются иллюзии всенародных выборов.
В целом этим имитационно-демократическим системам «для стабильности необходимо поддержание некоторого уровня плюрализма и "демократичности", сохранение "фасада"». «После периода национально-демократического подъема начинается период реакции и успешного строительства однотипных со складывающейся в России систем безальтернативной власти». В этих системах, с одной стороны, повышается влияние на политику, экономику и проч. спецслужб, а с другой - происходит уменьшение формально-правового пространства властных практик, что активизирует и расширяет внеправовую деятельность государственной власти: «В имитационно-демократической системе управление не может осуществляться в соответствии с формальными правовыми нормами. Обеспечить безаль-тернативность власти можно, лишь нарушая или обходя эти нормы, действуя где-то на грани законного и незаконного (формируя так называемые «плавающие рамки законности» или развитие феномена «ситуативной законности» во властной деятельности и «индикативный характер правовой активности», законности по индикаторам или «статистической законности» - авт.) или вообще за пределами закона (формирование неправового пространства властной деятельности - авт.). Устранение опасных кандидатов и обеспечение нужных результатов голосований, контроль над высшей бюрократией, олигархами и региональными "баронами", их проверки на лояльность, подбор компромата на них, организация процессов против «непослушных» олигархов, подбор кадров на высшие должности, передача стратегически важных объектов в собственность доверенных Балтийский гуманитарный журнал. 2016. Т. 5. № 3(16)
людей, и т.п. - все эти необходимые для поддержания системы действия, по сути своей, представляют "тайные операции". Они становятся не чем-то исключительным, а постоянным и важнейшим аспектом любого политического действия» [7, р. 136].
Кроме того, конвергенционный характер современной модернизируемой российской политической системы связан с тем, что демократические институты, формы политического плюрализма соседствуют с авторитарными установками политического сознания [8], попытками реставрации старых порядков с тягой к обновлению, административно-командные формы принятия политически значимых решений с инновационными способами взаимодействия личности, общества, государства (например, основанных на интерактивных демократических технологиях взаимодействия, гражданского контроля и проч.). Данный конвергенционный характер присущ и взаимодействию российской власти и общества, поскольку с одной стороны признается важность и необходимость гражданских организаций и движений в развитии национального публичного пространства, а с другой - взаимодействие власти и общественных институций основывается на прежних, советских идейно-политических установках и процедурах.
Так, С.В. Патрушев констатирует, что сегодня власть, как и раньше, «по-прежнему видит выход в укрупнении партийных структур, что на практике оборачивается стремлением сделать объектами государственного контроля "все, что шевелится" на российском просторе. Эрозия прежних, советских процедур взаимодействия квазиполитических и квазиобщественных организаций и, шире, власти и народа оказывает двойственное влияние на формирование отношений партий и общественных организаций. Используя прежний процедурный ресурс, "обновленные" структуры тормозят процессы институциональной трансформации... Вследствие чего публичная сфера, не успев развиться, сворачивается, а кликовый характер процесса принятия решений укрепляется - несмотря на использование интернет-обсуждений и новейших политических технологий» [9].
Однако при всем при этом в проекте политической модернизации как нелинейном, многоэтапном и неоднозначном процессе, можно условно классифицировать на три различные идеологические платформы, а именно модернизацию «первого», «второго» и «третьего» порядков. Классификация данных идеологических платформ основана на различных вариантах осуществления самой модернизации социальных систем, соотношении социокультурной среды, ценностей, традиций с модер-низационной идеологией, а также национального политико-правового опыта с инновациями.
2. Органичная (повсеместная) модернизация предполагает кардинальное переустройство всех сфер жизнедеятельности общества (политической, правовой, экономической, духовно-нравственной и иной) под универсальный либерально-демократический стандарт [10]. В этом варианте обосновывается необходимость «расчистить» социально-политическое и духовно-культурное пространство России «для принятия общественным сознанием ценностей тех культур, которые продемонстрировали свою "эффективность" в поддержке и обеспечении инновационных и модернизационных процессов». Причем «здесь центральным моментом становится проблема интеграции представителей инокультурного. мира в исторически уже сложившиеся демократические системы европейского гражданского социума» [11, р. 164-165].
Трансформационный вектор в данном случае направлен на копирование западноевропейского образца социальной, политической, правовой и экономической организации. В контексте данного трансформационного проекта всякая традиционная идентичность граждан, национальная система ценностей, аксиомы политического и правового сознания, доминанты развития политиче-
ской культуры общества нивелируются и замещаются теоретически сформулированными либерально-демократическими идеалами, интерпретируемыми в качестве универсальных, общечеловеческих.
Дж. Грей справедливо в этом плане отмечает, что, по сути, модернизация как общественно-политическое явление сегодня «приравнивается к вестернизации, понимаемой как секуляризация или либерализация, как распространение институтов западного гражданского общества, принятие другими культурами западной морали, индивидуализма или самой идеи прогресса [5, р. 319]. Причем следует отметить, что данный вариант обновления государственно-правовой организации - это не просто восприятие определенного набора эффективных принципов, средств и институтов, но, прежде всего, целостный образ жизни, противостоящий и замещающий весь исторически сложившийся национальный образ жизнедеятельности, поскольку последний содержит комплекс социально-правовых принципов, предписывающих лучший политический, экономический, духовный строй и наилучшие, эффективные институты. Очевидно, что суть данного проекта состоит в том, что он направлен на «преодоление всего исторически случайного и культурно неоднородного и заложение основ единой цивилизации, качественно отличной от всего, что существовало прежде... предполагает невнимание к культурным различиям в человеческой жизни, вследствие чего он колоссальным образом недооценивает политическое значение данных различий и даже искажает наш угол зрения. мешает нам верно воспринимать политические реалии, трактуя национализм и этническую принадлежность как переходящие и даже побочные или второстепенные черты современной жизни» [5, р. 199200].
3. Эволюционная (совместимая) модернизация в отличие от предшествующего проекта направлена на обновление государственно-правовой организации с учетом национально-культурной среды, в которой реализуются инновационные процессы. Другими словами вектор трансформации сохраняется, это формирование демократической политической системы, правового государства, либерализация публично-правового взаимодействия с приоритетом прав и свобод человека, однако, изменения осуществляются эволюционно, с учетом национально-культурных особенностей. Причем главный упор в подобной трансформации делается не на одновременное кардинальное изменение всех сфер жизнедеятельности общества, а на поэтапное установление демократических процедур и режимов, прежде всего, в публично-правовое взаимодействие между личностью, обществом и государством.
Здесь главной проблемой модернизации становится не полное копирование западноевропейских политических институтов и режимов их функционирования, а поиск направления развития, сочетающего модернизацию с уважением разнообразных естественных (для определенной общественной системы) форм, обеспечивающих традиционно социальную консолидацию и устойчивость общества. При этом «уважением» пользуются не все традиционные культурные формы, а лишь те из них, которые не противоречат (и) или усиливают развитие демократических тенденций в обществе, обеспечивают совместимость национально-культурного уклада и быта с демократическими принципами гражданского устройства.
Как справедливо отмечает А.Г. Глинчикова, «отказ от национальной культуры, всегда ведет к деморализации общества, к чувству национальной неполноценности, которые в конечном итоге и делают общество неспособным к отстаиванию своих социальных, экономических и политических интересов. Поэтому отказ от любой национальной культуры есть отказ от шанса на модернизацию, т.е. на формирование активного гражданского общества, способного за себя постоять» [11, с. 165]. В
свою очередь, любое принудительное «модернизацион-ное давление» и «"привитие" тех или иных даже очень полезных в другой культуре ценностей, - продолжает исследователь, - есть насилие над обществом, лишение его общественного достоинства, своего общественного личностного начала. Подобные действия независимо от того, чем бы они ни прикрывались и ни мотивировались, объективно ведут к деморализации общества и его политической и экономической десубъективации. А последнее не имеет ничего общего с ценностями модерна» [11, р. 172).
4. Фрагментарная (технологическая) модернизация связана с обоснованием необходимости трансформации публично-правовой организации общества, с восприятием эффективных модернизационных и демократических политических ценностей. Однако ценности модернизации здесь воспринимаются фрагментарно, выборочно, а к технологиям, формам и режимам, которые несет с собой моденизационный вектор преобразований относятся как к инструментальным новациям.
В отличие от предшествующих проектов модернизации государственно-правовой организации общества, которые ориентированы на радикальную либо эволюционную (поэтапную) смену парадигм социально-политической организации, политической культуры и мышления (т.е. чтобы сделать «рывок в будущее», перейти в современность, «чтобы "перепрыгнуть" саму себя, нация должна перестать быть самой собой, должна изменить собственную идентичность» [12, р. 55], собственный стиль традиционного политического мышления и культуры), данный вариант связывает развитие с рекомбинацией, инструментальными новациями, перестановкой и реорганизацией действующих публично-правовых институтов. В свою очередь фрагментарная модернизации проводит как к эффектам внешней, «поверхностной модернизации», так и к эффекту «колпака Броделя».
Первый случай институциональных эффектов, порождаемых фрагментарной модернизацией, описывает внешнее воздействие процессов инноваций на системную организацию системы государственной власти. Следствием такого воздействия является имитационное переустройство и внешняя реорганизация публично-правовых институтов по политическим стандартам современных высокоразвитых и эффективных демократических систем. При этом реальные режимы взаимодействия между этими институтами, практика осуществления власти и сохранения ключевых властных позиций, а также технологии формирования и обоснования политической повестки дня остаются практически неизменными, воспроизводятся в системе властно-правового взаимодействия общества и государства.
Второй случай описывает те институционально-властные эффекты, порождаемые фрагментарной модернизацией, при которых формируются несколько властно-управленческих центров, «которые вроде бы живут по-западному, там работают транснациональные компании, действуют юристы, есть признаки процветания; и есть вся остальная страна, которая живет на неформальных социальных контрактах, поддерживаемых криминальными способами, причем разными от региона к региону» [12, р. 59].
При этом данную модель модернизации можно условно подразделить на авторитарную и инструментально-техническую модернизацию. И первая и вторая модели обновления политико-правовой организации предполагают ведущую роль в модернизационных процессах институтов государственной власти, которые использую свою административно-правовую, политическую, организационную и материальную мощь при преобразовании общественной жизнедеятельности.
В рамках авторитарной модели модернизации осуществление процессов преобразования, как справедливо пишет В. Красильщиков, правящая элита, заинтересованная в обновлении государственно-правовой органи-
зации, фактически противопоставляет себя обществу, его сложившимся институтам, практикам взаимодействия, воспроизводящимся традициям, обычаям, социальным ценностям и проч. Поэтому политический режим, инициировавший процесс модернизации вопреки предпочтениям большинства, не может не быть неавторитарным в своей государственной политике.
В свою очередь, модель инструментально-технической модернизации также признает неизбежность обновления государственно-правовой организации перед вызовами современности. Причем потребность в модернизации вынуждает развивающиеся страны заимствовать современные институты, но эти институциональные заимствования протекают под знаком их «технической» интерпретации, институты воспринимаются как технические приспособления, призванные обеспечить индустриальное, политическое, правовое, информационное и другое инновационное развитие.
В основном такая модель модернизации реализуема в тех социально-культурных условиях, где политические, правовые и экономические институты не наделяются самоценностью, а являются инструментальными по отношению к более высоким духовно-нравственным ценностям и целям развития общества. Например, в контексте отечественной политической традиции государственно-правовые институты и учреждения не имели самоценного и самодостаточного статуса, как это можно наблюдать в западной политико-правовой традиции (где происходит фетишизация политической и правовой систем), а по большому счету были ценностями вторичными, прикладными, обеспечивали реализацию в социальной действительности ценностей первичного характера, таких как социальная правда, справедливость, порядок, гармоничность, духовная и нравственная свобода и т.п. [13] При этом эффективность и легитимность политической и правовой систем обусловливались верой в правду, в социальную справедливость, т.к. уважение к правде значило намного больше, чем разумные законы и рационально организованные политические институты.
Сегодня многие современные исследователи солидарны с тем, что именно в ценностной, духовно-нравственной сфере, прежде всего, кроется причина всех неудач трансформации политической жизни российского общества. В этом плане следует учитывать, что концепция трансформации политической организации и правовой упорядоченности российского общества должна базироваться на принципиально отличных от классических западноевропейских аксиологических и онтологических основах. В противном случае, если осуществляемая трансформация приводит к нарушению гармоничного развития социальных отношений и соответствия между ценностной, предметной и смысловой составляющими социальной жизнедеятельности субъектов, а также к нарушению социокультурной преемственности, то подобные процессы (трансформации), какие бы благие цели ни стояли перед ними, будут иметь для общества ущербный, деструктивный характер [14]. Изменение социально-политической и правовой упорядоченности будет успешным «лишь в том случае, если в самой культуре будет выработана логика изменений, позволяющая воспроизводственному процессу воплощать такую программу, которая была бы нацелена на формирование социокультурных отношений, не переходящих границы необратимости», социокультурной и духовно-нравственной обусловленности.
Выводы исследования и перспективы дальнейших изысканий данного направления.
Понятие политической трансформации следует рассматривать в качестве более широкой категории, чем «модернизация», которая является одним из видов трансформационных процессов, трактуемых в качестве эволюционных, революционных (скачкообразных) или маятниковых форм развития политических институтов, системы властных отношений. При этом «модерниза-
ция» имеет очевидную социокультурную нагрузку, поскольку опирается на определённый образец (образ, модель и т.п.) политической трансформации, сформированный в конкретно-исторических условиях и преемственно развивающий специфический стиль политической рациональности и аксиомы политической организации.
В политическом процессе в постсоветских государствах доминируют два основных политических проекта трансформации государственной власти - консервативный и модернизационный, которые отличаются внутренней неоднозначностью и противоречивостью. В тоже время каждое из направлений представляет не только систему политических представлений, идей, образов и символов (идейно-политическую платформу), комплекс форм и принципов организации политического процесса, но и специфическую систему публично-властных практик.
Проект политической модернизации можно в целом охарактеризовать как идейно-политическую программу формирования, развития и распространения современных либерально-демократических идей, представлений, политических институтов и практик, а также соответствующей им политической культуры (имеющей тенденцию к социокультурному универсализму и стандартизации политической мыследеятельности).
В свою очередь неоднозначный характер модернистских проектов и подразделяет их на три идейно-концептуальные платформы трансформации государственной власти и соответствующие им технологии организации политического процесса. Модернистские платформы следует типологизировать на: 1) органичную (повсеместную) модернизацию; 2) эволюционную (совместимую) модернизацию; 3) фрагментарную (технологическую) модернизацию. При этом последнею модель модернизации можно условно подразделить на авторитарную и инструментально-техническую модернизацию, которые предполагают ведущую роль в реализации инновационной стратегии политического развития, используя при этом административно-правовые, политические, организационные, материальные ресурсы. В рамках первой модели модернизация осуществляется политической элитой, заинтересованной в обновлении системы государственной власти и фактически противопоставляющей себя обществу, его сложившимся институтам, практикам взаимодействия, воспроизводящимся политическим традициям, обычаям, социальным ценностям и проч. Вторая модель связана с заимствованиями современных политических институтов, но эти институциональные заимствования протекают под знаком их «технической» интерпретации, институты воспринимаются как инструментальные приспособления, призванные активизировать индустриальное, политическое, правовое, информационное и другое инновационное развитие;
К трём модернистским технологиям организации и управления политическим процессом, развивающемся в современной России, следует отнести: 1) гармоничную (системную) имитацию общих форм, правил и способов политического и социально-культурного функционирования общественной жизнедеятельности; 2) технократическую имитацию, дающую наиболее быстрый эффект и ощутимые результаты и направленную на перенос и адаптацию алгоритмов, при которых копируется в целом политический процесс; 3) институциональная имитация политических форм и симуляция результатов. Последний тип модернизации характерен для авторитарного стиля политического управления, маскирующего практики «изначального определения» ключевых властных позиций (например, несвободный и несоревновательный характер выборов, камуфлируется под демократический процесс свободного волеизъявления народа), либо конвергационные политические эффекты, сочетающие демократические институты и процедуры с административными рычагами давления.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Agamirov A.R., Sarychev I.A., Mordovcev A.Y., Mamychev A. Y. Legal mindset as factor in the state in the XXI century // Mediterranean Journal of Social Sciences. 2015, T. 6. № 36. P. 235-240.
2. Шестопал С. С. Political and legal personalism and pluralism - J. Maritain's concept and treatment// Теорiя i практика правознавства. Издательство: Национальный университет "Юридическая академия Украины им. Ярослава Мудрого", Харьков - 2014. - Вып.1 (5), С.32-38.
3. Каптерев С.Е. Авторитет государственной власти и процессы трансформации в современной России: монография. Н. Новгород 2005.
4. Конец истории и последний человек / Ф Фукуяма, Пер. с англ. M Б Левина — M ООО «Издательство ACT: ЗАО НПП «Ермак», 2004 — 588с.
5. Грей Д. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности. М. 2003
6. Baranov P.P., Ovchinnikov A.I., Mamychev A.Y. () The state authority constitutional legitimacy in modern Russia // Mediterranean Journal of Social Sciences. T2015. 6. № 5 S3. P. 201-208.
7. Фурман Д.Е. Движение по спирали. Политическая система России в ряду других систем. М. 2010
8. Mordovcev A.Y., Mamychev A.Y., Mordovceva T.V. The convergence of law: the diversity of discouses // // Mediterranean Journal of Social Sciences. 2015. T. 6. № 3. P.262-267.
9. Патрушев С.В. () Кликократичесий порядок как институциональная ловушка российской модернизации // Политические исследования. № 6. М. 2011
10. Lyubashits V.Y., Mordovcev A.Y., Mamychev A.Y., State and algorithms of globalization // Mediterranean Journal of Social Sciences. 2015 T. 6. № 36. P. 277-282.
11. Глинчикова А.Г. Модернизация, традиция и эволюция частного интереса // Политико-философский ежегодник. М., 2011. Вып. 4
12. Аузан А.А. () «Колея» российской модернизации // Общественные науки и современность. № 6. 2007
13. Lyubashits V.Y., Mamychev A.Y., Mordovcev A.Y., Vronskay M.V. (2015) The social-cultural paradigm of state authority // Mediterranean Journal of Social Sciences. T. 6. № 36. P. 301-306.
14. Ovchinnikov A., Mamychev A., Mamycheva D. Sociocultural bases of state - legal development coding // Mediterranean Journal of Social Sciences. 2015. T. 6. № 3 S4. P. 67-74.
Работа выполнена при финансовой поддержке гранта Президента РФ № МД-6669.2016.6
