CC BY
34
Светлана Рязанова,
политолог
ПОЛИТИЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЯ В СОВРЕМЕННОМ УЗБЕКИСТАНЕ
При исследовании идеологических систем постсоветской Центральной Азии и порожденных ими мифологий закономерно приходишь к выводу о том, что Узбекистан в ряду стран с процветающей архаикой в мировоззрении - скорее подтверждение правила о неизбежности такого расцвета в определенные периоды, чем исключение из него. Спектр мифологических построений в узбекском варианте не столь широк, как в Туркменистане, и даже более узок, чем у киргизских соседей. Можно сказать, что у политической мифологии этой страны существует единственный вектор, определяющий все остальные параметры развития политического сознания, апелляция и к легендарному прошлому, и к историческому наследию. Основным источником формирования представлений об узбекском феномене стали книги и выступления президента страны, дающие представление о специфике официального политического мышления в Узбекистане.
Практически в каждом тексте прошлое предстает в качестве идеального образца, вечного и неизменного архетипа узбекской цивилизации в обозримой перспективе. Ислам Каримов в одной из своих книг признает тот факт, что именно обращение к традиции стало стержнем государственной политики в сфере духовности: «С первых же дней обретения Узбекистаном независимости мы поставили перед собой высокую цель возродить культуру прошлого, восстановить национальные ценности, доброе имя незаслуженно репрессированных людей, воспитывать национальное сознание». Для системы политических взглядов традиция играет роль энергетического начала и универсальной формы одновременно, именно она служит отправной точкой любого начинания. Частое упоминание этого делает официальные тексты похожими на заклинания: «Мы действуем, веря в свои силы, свои богатства и возможности, опираясь на тысячелетнюю историю и культуру, на своих чистых духом великих предков».
Архаическое по форме обращение к предкам в менталитете современного Узбекистана должно стать, по мнению идеологов, ядром национального мировосприятия: «В течение четырех лет мы заложили духовный фундамент нашего великого будущего, возродили национальные ценности, всемерно способствовали тому,
чтобы священные имена наших великих предков заняли достойное место в сознании народа». Мифологическое кровное родство предков-демиургов и грядущих поколений призвано выполнять роль оберега во всех социальных изменениях: «Народ наш с большой надеждой смотрит на будущее независимого государства. В основе этой надежды лежит наше богатое историческое наследие: исторический опыт строительства справедливого общества, несметные природные богатства, ниспосланные нам Аллахом, и, наконец, духовный потенциал молодого поколения, в жилах которого течет кровь великих предков».
Обращение к прошлому объявляется панацеей от всех проблем в сферах общественной жизни, что, видимо, неизбежно на ранних этапах становления независимых государств: «Экономические реформы могут лишь тогда получить успешное развитие, когда наш народ по-настоящему осознает себя свободным, когда он освободится от тисков нужды и зависимости, выпрямится, вздохнет полной грудью, тогда, когда будут возрождены дух и обычаи предков, наши славные традиции. Только высокообразованные, крепкие и сильные духом люди могут осилить путь обновления и прогресса. Духовность нашего народа, восходящая истоками к мыслям и стремлениям великих предков, служит мощным фундаментом экономических преобразований». И само будущее объявляется полностью детерминированным прошлым: «У нас есть великая история и великое духовное наследие. Исторические корни нашего народа и государства очень глубокие, фундамент строящегося прекрасного здания очень прочен. Взгляд нации, имеющей великую культуру, на свое будущее с надеждой - дело совершенно естественное». Так социальное время превращается в замкнутый круг, а история смыкается с преданием.
Предполагаемая перспектива развития при таком подходе превращается в заранее установленный факт, обусловленный всей логикой существования этноса. Даже элементы модернизации общества объявляются изначально присущими менталитету последнего: «Сегодня с полной убежденностью могу сказать, что избранный нами путь - правильный и целесообразный. Теперь нас никто не собьет с этого пути - пути независимости и свободы. Если мы пойдем по этому пути - наш народ достигнет своей цели, исполнятся наши вековые мечты». Именно поэтому реформы для узбекских идеологов в значительной мере становятся синонимом национального возрождения: «Корень всех изменений, происходящих сейчас в нашей жизни, - нравственное пробуждение наро-
да. То, что наш родной язык приобретает свои истинные права, занимают достойное место в жизни и национальные традиции и обычаи, извечные наши ценности, все это позитивно сказывается на настроении людей. Узбеки все более осознают свою самобытность. Хотя и повторюсь, но считаю нужным сказать о возрождении Навруза, мусульманских праздников». Государственная самоидентификация осуществляется только через призму исторического наследия: «Два года независимости стали периодом глубокого познания нашей древней истории, осмысления своего места в современном мировом процессе». Поступательное движение в истории становится возвратным: «Возрождение духовности и культуры народа, возвращение ему его подлинной истории и самобытности приобретают сегодня решающее, определяющее значение для успешного продвижения вперед на пути обновления и прогресса нашего общества».
Соответственно все лидеры прошедшего периода истории приобретают черты непогрешимости во всех своих действиях. Правители и ученые прошлого выступают в качестве духов-хранителей, своеобразных пенатов узбекского независимого государства: «Те великие перемены, происходящие сегодня в нашем мышлении, жизни и судьбе, мы осуществляем, опираясь на духовность таких великих наших предков, как Улугбек». Форма прославления последнего делает его похожим на Ленина, поскольку оба деятеля в разные периоды истории наделялись бессмертным существованием. Те, кто придумал данный идеологический ход, не задумываются о том, что подобное утверждение в скрытом виде содержит указание на невысокий потенциал современных политических деятелей страны, что, на наш взгляд, не отражает действительного состояния дел.
Однако не только Тамерлан и Улугбек, но и печально известный Ш. Рашидов объявляется значительным государственным деятелем, способствующим процветанию страны. Думается, стремление обелить последнего не является определяющим для идеологии. Скорее наоборот: помещенность в прошлое не допускает никакой дискредитации легендарных и исторических персонажей. Точно так же все явления современного отрезка истории могут быть восприняты лишь через призму событий прошлого: «Большим событием в культурной жизни нашего народа являются создание нашими учеными-историками шеститомной "Истории Узбекистана", выход в свет множества брошюр о периоде и культуре Темуридов. Эти произведения столь же удовлетворяют
потребность в изучении современных исторических процессов, сколь и требуют продолжения научных исследований». Общество Узбекистана призывают смотреть на мир «из глубин тысячелетий» и сделать обращение к прошлому наиболее приемлемой формой легитимации социальных явлений: «Наше братство проверено самой историей, окроплено кровью наших предков, когда они вместе отражали нашествия общих врагов».
Символичным, на наш взгляд, является название одной из речей Каримова - «Единство прошлого и будущего». Все исторические отрезки в ней накладываются друг на друга, уничтожая историю как процесс, повторяя архаическое мифовосприятие традиционной культуры. Только в его границах может полностью приниматься следующая установка: «Мы должны оставить Родину молодому поколению свободной и процветающей, чтобы оно продолжило великие дела и намерения своих предков». Прошлого и будущего нет, время спрессовано в настоящем, где реализуются и архаические образцы предков, и планы новых поколений. К таким представлениям добавляется трактовка собственной территории как культурного центра региона: «Есть еще одна причина повышенного внимания к Узбекистану. Дело в том, что наша республика занимает центральное место в Среднеазиатском регионе». Как и в других аналогичных системах, центральное положение страны наделяется самостоятельной ценностью. Неоспоримая сакраль-ность центра становится в речах узбекского президента одним из главных факторов консолидации нации: «Может, кое-кому покажется преувеличением, но я скажу так: любовь к родной земле у нас поднята до уровня культа. Никто эту землю по своей воле не покидал. Те же, кто вынужден был уехать, ныне возвращаются». Подразумевается, что желание быть вместе со своим народом должно перевесить любые попытки политически дифференцировать общество: «Сейчас у нации, у народа одно требование: необходимо прекратить всевозможные политические игры... » Как и в политических мифологиях соседей по региону, архетип единства все-таки присутствует, в очередной раз доказывая сходство мифологий всех времен и культур. Наиболее четко он проявляется в сакрализации территории проживания: «Чувство Родины, переходящее к нам как священное наследие от наших великих предков, пусть превратится в настоящую веру, истинную святыню для наших детей, сегодняшнего и грядущего поколений».
Примечательно, что и в этом случае имеет место апелляция к традиции: «Древние караванные пути проходили по нашей земле.
В наших древних городах, на шумных и красочных базарах на протяжении многих веков звучала самая разноязыкая речь. В торговых и культурных связях между странами мира узбекская земля издревле служила своеобразным мостом. И сегодня Узбекистан занимает в Средней Азии центральное место. Он обладает автономными энергетическими и водными системами. Он во многом является связующим звеном между республиками региона, его сотрудничество с зарубежными странами приобретает все более широкий размах». Столь же значимыми представляются в новой узбекской мифологии и культурные достижения страны: «Весь мир знает, что наша древняя и богатая история, творческий гений наших великих предков и оставленное ими бесценное культурное наследие внесли большой вклад в мировую цивилизацию и способствовали ее прогрессу». Тем самым претензии на центральное место в регионе трансформируются в притязания на роль культурного центра всего мира: «Исторический опыт, преемственность традиций - все это должно стать теми ценностями, на которых воспитываются новые поколения. Не случайно наша культура стала центром притяжения для всего человечества: Самарканд, Бухара, Хива - места паломничества не только ученых и ценителей искусства, но всех людей, которых интересуют история и исторические ценности».
Миф об Узбекистане как центре превращается в миф о стране-демиурге, т.е. субъекте, который не только является воплощением космического начала в мире, но и готов транслировать последнее, играя роль посредника и даже основы социального бытия для соседних цивилизаций: «Сегодня весь мир признает, что край, называемый Узбекистаном, т. е. наша Родина, является одной из колыбелей не только восточной, но и мировой цивилизации. Эта древняя и священная земля взрастила великих ученых, мыслителей, политиков, полководцев. На этой земле закладывались и развивались основы религиозных и светских наук. Построенные еще до нашей эры и позже сложные гидросооружения, памятники старины, не потерявшие своей красоты и величественности, свидетельствуют о том, что здесь с древнейших времен были высоко развиты земледелие, ремесла, культура, зодчество и искусство градостроительства. Уцелевшие в безжалостных испытаниях времени надписи и рисунки на камнях и сегодня хранящиеся в библиотеках более 20 тыс. рукописей, в которых запечатлены десятки тысяч научных трудов по истории, литературе, искусству, этике, философии, медицине, математике, физике, химии, астрономии,
архитектуре, земледелию, - это поистине бесценное духовное богатство и гордость наша. Мало найдется в мире народов, обладающих таким большим наследием. И потому-то я смело могу сказать, что немногие страны мира могут сравниться с нами в этом отношении».
Заведомо западные по происхождению феномены общественной жизни объявляются порождением родной страны: «Из истории известно, что модель сформировавшихся в Средние века в нашем крае рыночных отношений в свое время оказала огромное влияние на развитие европейских стран». Узбекский народ объявляется чуть ли не родоначальником гуманистической традиции: «Скажите, где еще имеется такое разнообразие гуманистических ценностей, как у нас? Можно ли перевести на другой язык такие слова, как "андиша", "мурувват", "мехр-окибат", "орият", "ибо ва хаё", "мулозамат"? Можно долго перечислять такие термины, выражающие гуманистические качества нашего народа, привести множество примеров». То же касается и основных характеристик демократического общества - они признаются абсолютно созвучными узбекской традиции: «Права человека и демократия полностью соответствуют национальным и государственным интересам Узбекистана, свободолюбивому менталитету и психологии нашего народа».
Актуальность культа предков своего народа Каримов ни-чтоже сумняшеся приписывает и другим государствам: «В Узбекистане с благодарностью относятся к тому, что во Франции, Великобритании, Германии, других странах Запада интерес к личности Амира Темура не ослабевал никогда. Еще в XV в. здесь ему был сооружен памятник с выразительной и глубоко символичной надписью: "Освободителю Европы". Сегодня уже нельзя игнорировать тот факт, что именно он пресек движение диких орд в глубь Европы, надолго приостановил и другие агрессивные экспансии. Мы с гордостью осознаем, что дух просвещенного Мавероуннах-ра, расцвет науки и искусства в эпоху Темуридов оказали благотворное влияние на процесс европейского возрождения, содействовали общемировому прогрессу. Амиру Темуру принадлежат мудрые слова: "Совет, благоразумие, обдуманность вдесятеро полезнее в политике, чем сила оружия". На современном языке это означает не что иное, как решение спорных вопросов путем политического диалога и превентивной дипломатии. Историческая миссия Амира Темура состоит еще и в том, что благодаря его
свершениям, пожалуй, впервые в истории государства Азии и Европы увидели себя в едином геополитическом пространстве».
Акцент на великих деяниях прошлого может натолкнуть недоброжелателей на мысль, что в настоящем ничего достойного в научном плане страна предложить не может. Видимо, во избежание риска произвести подобное впечатление президент заявляет: «Исторически сложилось так, что на пороге XXI в. в Республике Узбекистан сформирован интеллектуальный потенциал, который по своему уровню развития, инновационным открытиям, возможностям превосходит сегодня многие развивающиеся страны мира, а во многом и не уступает экономически развитым странам». И сразу же снова возвращается к достижениям прошлого, видимо, считая апологию современной узбекской научной мысли не очень убедительной: «Без преувеличения можно сказать, что фундамент уникального и прекрасного здания нашей науки, интеллектуального потенциала был заложен много веков назад. Мы вправе с гордостью говорить о том, что отечественная наука восходит к очень древним временам, имеет глубокие и мощные корни. На протяжении столетий она надежно служит узбекской нации, всему человечеству в познании тайн природы, в медицине, философии, правоведении, теологии, литературоведении и языкознании». Поистине такие теоретические построения можно считать свидетельством «возвращения к истокам».
Вполне естественным для новой мифологии представляется и включение Узбекистана в континуум развитых государств мира: «Богатые природные ресурсы нашей страны, выгодное геополитическое положение, благоприятный климат создают все необходимые предпосылки для интеграции Узбекистана в мировую хозяйственную систему. По сути, он является мостом, связывающим Запад с Востоком и Север с Югом. Отсюда и палитра наших контактов. Она распространяется практически на все континенты». Часть этих условий, судя по узбекской идеологии, уже реализована: «Узбекистан является самой крупной страной региона и занимает особое географическое и геополитическое положение в богатой природными и людскими ресурсами Центральной Азии. Обладая огромным природным, минерально-сырьевыми и интеллектуальным потенциалом, Узбекистан уже сегодня является одним из важных экономических и торговых партнеров многих стран - членов Европейского союза».
В речах узбекского президента целая цепочка аргументов, призванных засвидетельствовать исключительность страны и ее
перспектив, с тем чтобы она могла занять достойное место в мировом сообществе. Широко используемая идея трактовки страны как центра мира предполагает и использование архетипа единства, который может быть представлен в терминах «консолидация», «неделимость» и т.п. Акцент на единение всего населения страны становится лейтмотивом многих текстов, представленных на официальном сайте узбекского правительства. В связи с этим четко формулируется и первоочередная задача политической деятельности - «обеспечить единство нации, всего народа Узбекистана». Нельзя сказать, что само единство трактуется механистически, но зато оно в полной мере наделено характеристиками тотальности, всеохватности: «Сегодня каждый настоящий сын Отечества ощущает себя неотъемлемой частицей Родины и гордится этим». Идея индивидуальности полностью поглощается призывом к сопричастности, соучастию, точно так же, как образ локального конфликта стирается на фоне панорамы неделимого народа: «Ныне мы объединены, ощущаем себя неделимым народом, не обращаем внимания на мелкие склоки». Идеалом для любого гражданина Узбекистана становится включение в социальный механизм: «Быть достойными сыновьями и дочерьми такого народа, служить, отдав всего себя ради его благосостояния и великого будущего, - это и есть настоящее счастье для каждого из нас. И этим можно только гордиться».
Узбекская нация - тоже монолитное объединение этносов, что, очевидно, не предполагает учета этнической индивидуальности других народов: «Другой урок, вынесенный из минувших четырех лет независимости, заключается в том, что узбекская нация, на протяжении веков терпевшая гнет, остававшаяся разрозненной и хрупкой, начала формироваться как единая и монолитная, по-настоящему обрела чувства национальной гордости и самосознания, присущие великому и свободному народу». Даже изначально разделенные для демократизации системы ветви власти в Узбекистане должны функционировать слитно: «С особым удовлетворением хочу сказать еще одно: в других краях, и прежде всего в России, президент, правительство и парламент конфликтуют между собой, борются друг с другом за свой авторитет. Наши же высшие органы управления и власти выполняют свой долг перед народом в дружбе и согласии». Таким образом, идеал политического мышления для узбекских политологов можно сформулировать следующим образом: «Единодушие и единомыслие народа - это великая победа всех нас».
Стремление к единению распространяется и на остальные субъекты Центрально-Азиатского региона. Основным мотивом этого становится привычный для посттоталитарного мышления образ внешней угрозы: «Надо всем нам понять одну простую истину: нас пытаются взорвать изнутри. Вот почему я так настойчиво говорю о том, что для нашего благополучия и будущего необходимо единство не только народа Узбекистана, но и взаимопонимание, сотрудничество и единство народов, живущих на территории Казахстана и Средней Азии. Вот почему для всех нас жизненно важное значение приобретает реализация в сознании каждого человека, живущего на этой земле, святого понятия -Туркестан наш общий дом. И нам всем вместе надо его беречь».
Хочется обратить внимание на то, что мифологическое представление о собственной «правильности» и обращенности в автохтонную культуру перевешивает заложенные мусульманским мировоззрением элементы универсализма в восприятии мира и человека, предполагающие объединение мировой уммы: «Базовые моменты, принципы, на которых строится будущее нашего государства, - это, разумеется, традиции, национальные особенности, это менталитет народа, это все, что связано с историей народа и его культурой в сочетании с достижениями мировой цивилизации. Понятия вроде "исламская цивилизация" либо иные, окрашенные в религиозные или национальные тона, нас настораживают, словно несут в себе какую-то угрозу». Другими словами, панисламизм не является привлекательным для узбекских лидеров - не из-за возможных конфликтов с христианским миром, а как разрушающий значимость конкретного государства.
Стремление отгородиться от процессов консолидации, видимо, касается только мусульманского мира: «Благодаря начавшемуся реформированию и обновлению нашей общественной жизни открылись мощные пласты духовной культуры, резко изменившие народную психологию в сторону патриотизма, национальной гордости, открытости для всего мира. Это первый признак мощи Духа народа, который настолько ярок и самобытен, что не только не страшится интеграции, а напротив, стремится быть органической частицей мирового сообщества». Этому есть подтверждение, показывающее, что узбекская политическая элита готова к встраиванию лишь в такие течения и структуры, где за ней может быть сохранена ведущая роль, что не противоречит особенностям мифологического мышления: «Исторически принадлежа к семье тюркских народов, наш народ решительно отверг соблазны
пантюркизма и шовинистическую идею "Великого Турана". Для нас Туран - это символ культурной, а не суперполитической общности тюркоязычных народов региона. Кроме того, общие культурные, исторические и антропологические корни объединяют нас и с таджикским народом, что дает нам полное право считать свою культуру в какой-то мере уникальным для Центральной Азии синтезом тюркской и персидской культур. Обладая таким достоянием, Узбекистан может и должен стать инициатором культурной интеграции стран Центральной Азии. Сочетая в себе высокий, по региональным меркам, уровень урбанизации, индустриализации и обеспеченности научно-техническими кадрами, с одной стороны, с глубоким традиционализмом уклада и образа жизни, Узбекистан может также выступать в качестве посредника в диалоге Востока и Запада, символом духовной связи многих цивилизаций». Логическим следствием этого построения, как и в других идеологиях Центральной Азии, становится представление о собственных уникальности и величии.
Иногда уникальными объявляются даже те характеристики, которые явно присутствуют и в других обществах: «Узбекистан на протяжении своей многовековой истории был и остается одним из уникальных государств, где издревле сложился и динамично развивался многонациональный состав населения». Как видно из приведенного текста, в скромности его автора (или авторов) обвинить достаточно сложно. Однако это не предел самовосхваления узбекского лидера. В его выступлениях встречаются и более яркие примеры такого жанра: «Какое это великое счастье, что на карте мира сегодня появилось государство Узбекистан!» С одной стороны, радость в связи с обретением независимости для лидера государства вполне понятна. Однако и подтекст, отражающий высокий статус нового государственного образования, здесь очевиден. Недаром узбекские политики и идеологи полагают, что они создали «одну из самых демократичных в мире систем представительской власти». Это относится и к правовому творчеству в стране: «Закон "О гарантиях прав избирателей" практически не имеет аналогов в самых развитых демократических странах мира».
Утверждение беспрецедентного величия страны завершает создание мифа о новой державе узбеков: «Самое большое богатство - это наш трудолюбивый многонациональный народ. У нас -великая история. У нас - великие традиции. Не надо этого стесняться, не надо бояться, а надо смело говорить: да, Узбекистан гордится своей историей, своими добрыми традициями. В наших
жилах течет кровь великих предков, внесших весомый вклад в мировую цивилизацию. На этой земле жили великие мыслители, которые проповедовали великие ценности гуманизма и человеколюбия, мир и согласие, добро, справедливость». Традиционное мифопредставление о внешней угрозе также используется для поддержания подобного имиджа: «И пусть те наши недруги, которые до сих пор еще не поняли или не желают понимать этой истины, которым не по душе наша свобода и независимость и которые до сих пор еще живут в плену иллюзий, усвоят раз и навсегда: никто и ничто не сможет стать преградой на пути продвижения вперед нашей страны, которую благословил Аллах, на пути строительства мирной жизни в одном ряду с развитыми, процветающими странами».
Архаический образ постоянной борьбы Хаоса и Космоса представлен как противоборство великого узбекского государства и его злобных недоброжелателей: «Раз существует жизнь, государство, народ, то всегда будут злые, завистливые силы, которым не по душе мир и спокойствие, и они будут стремиться силой установить свое господство, нарушить мирную жизнь народа. Это -жизнь. Это - горькая правда жизни. Ее никто не может отрицать. Это можно видеть не только в нашей истории и жизни, но и на примере истории и жизни других народов». Этот мотив особенно заметен в последних опубликованных выступлениях, называющих уже конкретных представителей хаотического начала: «Сегодня наш регион стал объектом устремлений различных экстремистских сил и центров, стремящихся осуществить экспансию религиозного экстремизма и международного терроризма, свернуть страны региона с демократического, правового и светского пути развития... Чрезвычайно важно организовать работу по повышению бдительности людей, активности общественности стран региона по предотвращению этих угроз». И здесь предлагается привычная схема решения проблемы: «Хочу особо подчеркнуть, что важнейшим условием безопасности в регионе является дальнейшее укрепление многовековых духовных и культурных связей различных наций и этносов, населяющих Центральную Азию».
К мифологическим образам стоит отнести и идеал правителя, воплощенный в действующем президенте. Именно он выступает стержнем существующей политической системы, обеспечивающим прогрессивную эволюцию с одновременным сохранением традиций. Трансформации негативного характера напрямую связаны с генерирующей и сохраняющей функциями правящей лич-
ности: «Однако нам следует признать и то, что эти бедствия, обрушившиеся на нашу республику и наш многострадальный народ, в известной степени явились результатом потери авторитетного, опытного руководителя». Как и в древневосточных культурах, глава узбекского государства предстает воплощением архетипиче-ского принципа единства страны: «Священный долг каждого руководителя - вожака народа - состоит в заботе о людях, их объединении на основе нашей политики, в сплочении их на пути к благородным целям».
Апология лидера страны традиционна по форме, воспроизводящей восточные представления о правителе. Не хотелось бы приводить длинную цитату, но в ней подтверждается этот факт наиболее наглядно: «Неувядаемое научно-духовное наследие, оставшееся от таких гениев, как Имам аль-Бухари, Имам ат-Термизи, Ибн Сина, Мухаммад аль-Хорезми, Бахоуддин Накшбанд, а также передовые традиции государственности, идущие от великого Ами-ра Темура, стали ныне для славных сынов этой земли руководством к действию. Эти качества находят наглядное воплощение в деятельности выдающегося политического лидера нашей эпохи -Президента Узбекистана Ислама Абдуганиевича Каримова... Достойно восхищения то, что первый Президент Республики Узбекистан с самого начала своей деятельности осуждал и отвергал любые формы проявления ереси, решительно пресекая наглые вылазки экстремистских группировок, которые стремились нарушить мир и свободную жизнь этой великой страны Центрально-Азиатского региона. Таким образом, проявив себя зрелым политиком, он доказал непоколебимость своей веры и глубокое проникновение в сложнейшие вопросы сохранения мира и безопасности. Аллах указал ему путь спасения от постоянно растущей и обретающей опасную форму нестабильности, оков невежества и другого зла... Ислам Каримов является знаменем прогрессивных сил не только Узбекистана, но и всей Центральной Азии в борьбе за мирное и свободное развитие. Он делает все возможное во имя этих благородных целей... Вот уже десять лет, несмотря на неизбежные трудности в процессе социально-экономических, военно-политических, духовно-просветительских реформ, Президент Ислам Каримов прилагает титанические усилия для возрождения былого величия Узбекистана, демонстрируя всему миру высокий потенциал, достоинство, честь и славу, религиозное и культурное своеобразие нации. Он ведет народ Узбекистана, сбросившего оковы угнетения, к свободной жизни, к подлинной независимости,
к свободе слова и совести, к цивилизованным рыночным отношениям, к демократии XXI в. ... За десятилетний период независимого развития Узбекистана Ислам Каримов осуществил грандиозной важности преобразования: оздоровил и стабилизировал состояние экономики, коренным образом реформировал систему образования, увеличил поток иностранных инвестиций. Самое главное, он освободил свою страну от бездуховности и невежества советского тоталитаризма и вывел ее на простор современной цивилизации... Сегодня уже весь мир хорошо знает, что Президент Ислам Каримов как глава государства в момент, когда только начали проглядывать признаки опасности, исходившей от реакционных сил, мужественно выступил и один на один противостоял надвигавшейся катастрофе. Он призвал всех религиозных деятелей республики встать с ним в один ряд. Даже занимая самый высокий пост в государстве, он считал себя рядовым гражданином, везде и всюду стремился быть со своим народом».
В такой ситуации как вполне естественный принимается тот факт, что «полностью, коренным образом изменилась сама суть государства. Оно стало главным инициатором и координатором проводимых реформ, основным проводником новых идей в общественной жизни, став на первом этапе наиболее активной силой обновления общества». Эта идея неоднократно воспроизводится в текстах разной природы, превращаясь тем самым в своеобразное политическое заклинание, помогающее оправдать ряд особенностей процесса реформирования.
* * *
Идеологии центральноазиатских государств в аспекте мифотворчества - не исключение, а правило. Они подтверждают не только живучесть мифологической формы, но и ее актуальность в политическом пространстве. Традиционное начало оказывается не столько моделирующим, сколько основополагающим для данного региона, определяющим вектор и параметры развития политической системы. «Новая», по времени происхождения, мифология может приобретать причудливые и уродливые формы, на самом деле подчиняясь логике регионального хронотопа в частности и мифа как способа мировоззрения в целом.
«Архаическая мифология в политическом пространстве современности», Пермь, 2009 г., с. 280-304.
