CC BY
467
УДК 81.27 ББК 81.67 Ч 90
ПОЛИТИЧЕСКАЯ МЕТАФОРА РОССИЙСКОГО АКЦИОНИЗМА КАК ОДНОСТРОННИЙ ДИАЛОГ ИСКУССТВА С РЕЖИМОМ
(Рецензирована)
Чумичева Нелли Викторовна,
кандидат филологических наук, доцент кафедры лингвистики и перевода Южного института менеджмента, г. Краснодар. Тел.: (938) 409 20 05, е-mail: plagin@list.ru
Аннотация. В статье предложен обзор самых заметных арт-акций политического дискурса России за последние 20 лет. Предпринята попытка провести корреляцию между динамикой политической жизни и артикулируемыми в публичном пространстве арт-метафорами.
Ключевые слова: арт-дискурс, политическая метафора, российский акционизм, арт-акционизм, арт-группа, мемы-артефакты.
POLITICAL METAPHOR OF THE RUSSIAN ACTIONISM AS A ONE-WAY DIALOGUE BETWEEN ART AND REGIME
Chumicheva Nelly Viktorovna,
Candidate of Philological Sciences, associate professor of Linguistics and Interpretation, Department of the Southern Institute of Management, Krasnodar. Ph.: (938) 409 20 05, е-mail: plagin@list.ru
Summary. The review of the most noticeable art actions of the Russian political discourse for the last 20 years is offered in the article. An attempt to discover correlation between political life dynamics and art metaphors articulated in public space is made.
Keywords: art-discourse, political metaphor, Russian action movement, art-group, mem-artifacts.
Активный фон административно-политического, военного и террористического дискурсов последних месяцев предопределил лавинообразный рост акционных выступлений в среде музыкантов, поэтов и художников, всегда являвшихся стратой как наиболее социально уязвимой, так и максимально чувствительно восприимчивой к любым изменениям режимных характеристик. Как интерпретировать радикальный акционизм современной России: как психофизиологическую и поведенческую девиацию или как художественное воплощение революционных идей, как наивный и незрелый молодежный экстремизм или как действенный менеджмент агентов влияния из творческой среды?
В предлагаемой статье предпринята попытка представить типологию актуальных для российского акционизма политических метафор, отследить их статистику и результативность в диахроническом срезе России конца 1990-х и России эпохи
нового миллениума. Ретроспективный взгляд на политлингвистику акционизма в России 90-х после развала СССР показал, какие магистральные политические и художественные направления лежали в основе ее формирования, как и какие методологические подходы коррелировали с уровнем социально-экономической напряженности в стране. Инвентаризация метафор современного периода XXI века представлена материалами и фрагментами «громких дел» Петра Павленского и панк-коллектива «Pussy Riot». Акции текущего момента маркированы особой когнитивной глубиной, практически неограниченными иллюстративными возможностями и ресурсным присутствием практически на всех уровнях бытования социума. Ключевая особенность современного российского акциониз-ма - активное заимствование акционных метафор виртуальным сообществом, распространяющим радикальные смысловые конструкты до неоспори-
мой нарицательности. Онтологическая сущность российского акционизма и его тотальная виртуальная экспансия превратили политические метафоры акций последних месяцев в психотриггеры и мемы-артефакты мощной медиа-силы. Современный ак-ционизм создает новый язык в ситуации невнятной государственной национально-языковой политики, слишком неожиданной для быстрой рефлексии. Явные усилия тратятся на создание дискурсивной упаковки. Важно заметить, что и государственная юридическая практика противодействия акцио-низму, в свою очередь, порождает новые метафоры и психотриггеры, преобразующиеся, порой стихийно, в медиа-мемы гражданской информационной войны: ведется поиск «иностранных агентов», «американских шпионов», спонсируемых на политический акционизм непосредственно руководством крупнейших ядерных держав...Есть ли у современных форм акционизма перспектива стать серьезным политическим рычагом, формирующим массовое сознание или статус его не поднимется выше спорного искусства на фоне очередного безвременья?..
В сонме многочисленных арт-новаций текущего и прошлого веков дискурс арт-акционизма вызывает наибольшую сложность в описании и изучении. Точный момент зарождения арт-акционизма дискуссионен, однако, с этой временной точки и до настоящего времени этот вид публичного высказывания продолжает создавать бесконечный ряд проблем и вопросов, большинство из которых либо остаются безответными, либо требуют развернутого комментария, порождающего новые вопросы.
Классическая дефиниция приставки «арт» предполагает ее принадлежность к видам культурной деятельности, удовлетворяющим любовь человека к прекрасному. Эволюция понятий, эстетических норм и оценок позволила лексеме «арт» символизировать любую деятельность, артикулирующую многообразие художественных форм отображения действительности и отношения к ней. Роль искусства давно уже не является четкой и определенной, не сводится к обязательному креативу предметов наслаждения, рефлексии и созерцательного отдыха. Арт-сообщения последних десятилетий дистанцированы от конвенционального сообщества, их смысловые имликатуры восстают супротив традиционного понимания искусства. Публичные арт-высказывания акционистов выходят за рамки эстетического опыта, превращая арт-смыслы в живое испытание сложной социальной миссией, полисемантичность и метафоричность становятся характерными чертами современных способов вербализации арт-выступлений.
Противостояние почти 70-летнего социали-
стического реализма подпольным авангардным течениям к началу и середине 90 привело к идейному откату, к точке бифуркации. Футуризм на территории России не получил массовости, а информация о западные тенденциях, таких как хэппенинг, уличный перфоменс, гиперреализм и environment поступала крошечными дискретными порциями, недостаточными для синергии развития. Первые спонтанные выступления уличных акционистов России начала 90-х годов неуязвимы для критического анализа в силу неясных ценностных оппозиций, отсутствия стиля, точек смысловой опоры, артикулируемой концепции и семантики результата. Стихийные выступления поэтов абсурда, шокотерапия немотивированных публичных обнажений, интерьеры и слова, выложенные из живых людей в местах скопления народа - все это выглядело робкими попытками десакрализации искусства, уничтожения эстетической формы как таковой, слабым юродством с претензией на эстетику бунта. Политический и экономический хаос России после распада СССР обрушил на художников, музыкантов, поэтов, режиссеров радикального толка невиданную доселе степень свободы, о которой многие мечтали десятилетиями в тоталитарной стране. Не справившись с нахлынувшей правовой вседозволенностью, арт-рынок начал поставлять неприемлимые образцы бессмыслия и безмыслия. Абсолютное отсутствие селекции на выходе высвечивало беспомощность арт-позиций некоторых ортодоксальных авторов, некоторое время контркультура существовала в фазе «революция ради революции», используя необоснованные выразительные средства и выхолощенную безыдейность. Отдельные акции стали откровенной профанацией.
К середине 1990-х, параллельно с относительной стабилизацией социально-экономических условий и политической предсказуемостью Бориса Ельцина, государство начинает ограничивать возможности конвенционального участия левых радикальных организаций и деятелей искусства в судьбе страны, что естественным образом начинает стимулировать протестную активность.
Первые публичные уличные высказывания Олега Кулика (г.Москва) метафоризировали социальное положение русского, экс-советского человека после реформ 90-х годов. Ранние артикуляции Олега Кулика (образ «Человек-Собака» - метафора звереющего от полускотской жизни народа, нищеты и дефицита) не отличались живописностью «полотна», закономерной целостностью. Зрелище обнаженного Олега Кулика на поводке у Александра Бренера, бросающегося на прохожих и автомобили, было катастрофическим, гротескным. Динамический сюжет безсценарного поведения
Кулика выглядел почти пустопорожней манифестацией разрушения и лицедейства. Однако уже на раннем этапе первой волны акционизма в России можно заметить акценты на телесном радикализме, почти полное отсутствие вербальности, тенденции преодоления фобий и фетишизации эстетических артефактов. Метафоры Олега Кулика не были направлены на политические цели, существуя преимущественно на уровне интерпретации экзистенциальных состояний отдельно взятой «творческой единицы» в пост-советской России, в диапазоне от немотивированной эйфории до отчаяния. Захватывая внимание, уже первые публичные высказывания стали предметом общего обсуждения, требовали занять по отношению к себе определенную позицию. Именно так акции в России начинали искусственно политизирует ситуацию. Затрагивая интересы различных сил, они заставляли их проявить себя в действии. Заставляя эти силы проявлять себя, они инициировали последствия, которые часто нельзя предсказать. Акции постепенно перерождались в организованные метафорические вспышки, которые освещали сокрытое и разжигает пожар.
В феврале 1994 года Александр Бренер осуществил акцию «Свидание»: под статуей Пушкину на Пушкинской площади в Москве он встретился с женой Людмилой. Под этой статуей он пытался совершить акт любви, но не преуспел, так как физически это сделать оказалось невозможно, о чем Бренер сообщил собравшейся толпе криками: «Он не стоит!». Аффективный жест Бренера использовался в этом случае как механизм буквализации, который реализует претензию на непосредственность и риторическую «обнаженность». Неспособность к основному биологическому акту олицетворяла неспособность повлиять на изменения, безысходность происходящего, критику цензуры и сексуального угнетения. Новая моментальная метафора Бренера вписана в поле нового российского смыслообразования, артикулировав «безоружного» мужчину, лишенного главного мужского достоинства. Акции Бренера поддерживают модус наивности, совпадающий с модусом угнетенного маргинального сознания как источника критики репрессивного механизма по отношению к свободе творчества. Важно отметить, что тело Бренера является и местом для произведения, полотном и отказом от традиционных форм коммуникации как с социумом-зрителем, так и с властью - целевой аудиторией акций. Тело художника как место столкновения публичного и приватного выведено из сферы утопической перспективы в практику трансформации политического дискурса, что спустя почти десятилетие более внятно и ярко артикулирует Петр Павленский. По сути,
телесные метафоры Бренера имели функции новых номинативов, ибо ранний акционизм зачастую не имел собственных наименований для нечетких высказываний. В когнитивной карте акционистских концептов еще не было четких параллелей между моделью публичной артикуляции и ее соотнесенностью с планом выражения метафорических цепочек.
В 1998 году Авдей Тер-Оганьян артикулировал акцию «Юный безбожник», метафорой которой была профанация сакрализации дешевых репродукций икон. Высказывание Тер-Оганьяна вскрывало связь механизмов сакрализации в религии и тоталитарном строе. Одновременно профанировалось и место проведения акции - Центральный выставочный зал «Манеж», и модус поведения многих современных художников. С помощью приема профанации Тер-Оганьян смог осуществить серийную рефлексию над современным авангардным искусством в рамках проекта «Школа авангардизма».
Акция художников Юрия Шабельникова и Юрия Фесенко «Ленин в тебе и во мне» или «Мавзолей. Ритуальная модель» имела место 30 марта 1998 года. Выставочный зал декорирован под ритуальный (по стенам развешаны красные ковровые дорожки), в центре зала на высоком задрапированном подиуме - торт весом 80 кг в виде фигуры Ленина в гробу в натуральную величину (1 м. 64 см). Играла траурная музыка. Милиционер выстраивал посетителей в очередь, как перед настоящим Мавзолеем. Зрители подходили к телу и получали от официантов свой кусок торта на бумажной тарелке. Акция обыгрывала известное стихотворение Льва Ошанина «Ленин всегда с тобой».
В арт-критике 90-х данная акция была названа как метафорой акта каннибализма, так и цивилизованным причащением к священному телу вождя. Кроме того, присутствовал акт глумления над тоталитарной директивой принудительного изображения образа вождя во всех видах и жанрах искусства: обширная лениниана в живописи, скульптуре, кино, театре, литературе, поэзии, филателии и даже в кондитерском деле занимала почетное место в биографии практически каждого официально признанного деятеля культуры в СССР. Поедание вождя можно считать своеобразной метафорой освобождения от обязательств его изображения. (Рис. 1)
1 апреля 2000 года, в день смеха, акционист Олег Мавромати честно перенес простоял распятым на кресте почти полчаса, честно перенес вбивание гвоздей в ладони. На спине было написано бритвой "Я не сын Бога". Акция прошла на символическом месте между Храмом и учреждением культуры. Мавромати доказал, что настоящее искусство - это боль и жертвенность, утрачивая
аутентичность, жертва искусству утрачивает подлинность. Боль - это правда, в отличии от спекулятивных пассажей арт-рынка. Это была первая акция в России, когда телесный радикализм венчался не просто риском для художника, но и реальными страданиями. Когнитивные узлы социального лицемерия были разбиты реальными ранам на ладонях Мавромати. Диалог художника и социума закончился резонансной оценкой акции со стороны церковного руководства. Акция самопожертвования была названа сатанинской. Так метафорическая артикуляция художника и целевой аудитории впервые кардинально не совпали в интерпретации семантики происходившего.
Рис. 1 Акция «Ленин в тебе и во мне» 1998 год
Лавинообразный рост движения акционистов в новом XXI веке был обусловлен непоследовательностью, противоречивостью государственной политики в России и слабостью институтов гражданского общества. На смену неразвитости идейных основ пришли интеллектуальные лидеры с четкими идеологическими конструктами, режиссерские постановочные акции с ясным визуальным кодом и политическими коннотациями.
Масштабность акционизм приобрел в эпоху Интернета, он представляется идеальным каналом трансляции и популяризации соответствующих идей. Не смотря на то, что современный акцио-низм в России все еще носит ситуативный характер и не демонстрирует признаков системности, акционистов стали слышать и видеть. При нулевой политической эффективности, акции нового века имеют феноменальный социально-психологический эффект. Культурные страты населения России по-прежнему не имеют возможности участвовать в общенациональных политических, реформенных и созидательных программах, если они поддерживаются леворадикального толкования. Политическую метафору современного российского акционизма отличает повышенный критицизм в отношении предшествующих культурных достижений, обостренное чувство восприятия фактов социальной
несправедливости, презрение к ценностям общества потребления и попытка сдвинуть существующую систему идеологических координат, болезненная провокативность, острота и жесткость подачи художественного материала, семантический максимализм.
С началом деятельности арт-группы "Война", искусство вышло на тропу войны, борьбы с властью. Акционисты XXI века считают, что искусство уже не может выбирать, каким ему быть, контекст политического и цензурного климата ставит перед художником задачи, требующие немедленного решения. Яркая метафора акции создает прецедент, подразумевающий ряд интерпретаций.
Сферы-мишени метафорической экспансии арт-группы "Война" охватывают самый широкий спектр феноменов политической действительности, но ведущее место в метафорических изысканиях занимают сферы-мишени, репрезентирующие кризисные или «пограничные» состояния политической жизни российского общества (выборы, коррупция, терроризм, вседозволенность чиновников).
7.09.2008 ко дню города Москвы " в подарок мэру Ю.Лужкову" арт-группой "Война" проведена акция "Памяти декабристов": к потолку супермаркета были подвешены пять человек - трое «гастар-байтеров» и двое «гомосексуалов», один из которых согласно концепции акции был ещё и евреем. По мнению участников акции, «казнь» явно должна была понравиться мэру Лужкову, который систематически нарушал прав секс-меньшинств и неоднократно выступал за введение санкций против мигрантов. Метафора акции - гомофобия, антисемитизм и национальный шовинизм. Когнитивная обработка метафорического послания мэру позволила высветить реальное положение дел и артикулировать истинные смыслы. Зафиксирован успешный дискурсивный обмен между оппозиционными сторонами, получена мощная общественная обратная связь, однако диалог с властью отсутствовал. Самоустранение властей от решения миграционных и националистических вопросов - вердикт об административном правонарушении арт-группе "Война".
Акция 2008 года "Мент в поповской рясе" выполнена с блестящим изяществом: участник арт-группы "Война" в рясе поверх кителя полицейского набирает огромное количество продуктов в супермаркете и спокойно выходит мимо кассы, не расплатившись. Мощная сила визуального кода - ряса + форма полицейского - совершают когнитивные чудеса восприятия. Священнослужитель в форме полицейского - это больше, чем всемогущий Бог, это пожизненная индульгенция за все грехи, слад-
кая эйфория от тотальной безнаказанности. Священнослужитель в рясе - это страх и повиновение вдвойне, между полюсами светскости полицейского и религиозности попа не звучат полюса напряжения. К удивлению дискурса воспринимающей стороны, все наблюдатели диагностируют внутренний комфорт восприятия: воровство - это нормально и правильно, законно и оправдано, если ситуативный фрейм визуального кода подтвержден формой полицейского и рясой.
Все последующие заметные акции арт-группы "Война" (Тараканий суд, Дорога-кормилица) окончательно замкнули на себя дискурсивный цикл от того самого легендарного неотчетливого Олега Кулика-человека-собаки как объекта художественной рефлексии до панорамного представления макета "болевых точек" общества и поиска информационных каналов массового соприкосновения с целевой аудиторией. Теоретически важно, что дискурсивное пространство акционизма позволяет исследовать дискурс в динамическом процессе - дискурсивный процесс акционизма. Дискурсивная динамика ак-ционизма арт-группы "Война" продемонстрировала свою функцию координирования людей по обе стороны участия, в результате которого возникает некий фоновый пространственный дискурс. Четкая метафорическая артикуляция "Войны" открыла перспективы для дальнейших дискурсивных обменов. Мощная интердискурсивная связь акций "Войны" легко разоблачала искусственность признаков, по которым человек репрезентует себя и занимает положение в социальной иерархии. Начиная с середины 2000-х годов количество акций неизменно росло, шло постоянное территориальное уплотнение локализации арт-акций, метафорические смыслы заострялись, пока не прошли точку бифуркации.
Первая российская акция, получившая международный резонанс, - это панк-молебен панк-группы "Pussy Riot". Любопытно, что виртуализация общества привела к обрастанию живых уличных акций техниками видео-монтажа. Так, панк-молебен "Pussy Riot" , за который 3 девушки получили реальный срок в 2 года (позже замененный на условный) на 9/10 является смонтированным роликом. Реальный срок светское государство выносило на основании религиозных догматов, оксюморон "светское государство + религиозный суд" смутил только правозащитников. И если артикулированная аппеляция ко Всевышнему с просьбой смены власти от "Pussy Riot" услышана была по максимальному количеству уголовных и административных статей, то отсутствия православной готовности ко всепрощению Фемида замечать была и не обязана.
Художественная практика "Pussy Riot" катализировала мощные общественные и политические процессы. Диалог с властью состоялся, но имел необратимые последствия в виде проекта закона об уголовном наказании за оскорбление чувств верующих.
За 15 лет со времен первых невинных акций Олега Кулика метафоры арт-движения претерпели грандиозную эволюцию: от техник работы с культурными табу, формальной пластики публичных высказываний до работающего политического вызова. Стимул провокативного дискурса акции стал вызывать нелинейный дискурс обратной связи. Открытая интердискурсивность стала носить характер взаимокаузальных отношений: реагирующий дискурс не только подвергается воздействию акции-провокации, но и воздействует посредством дискурса реагирования. Когнитивные и информационные функции метафор акционизма 90-х годов разрослись до более глобальных функций социального моделирования. К прагматическим, инструментальным и изобразительным функциям метафоры арт-акций добавились гипотетические, эвфемистические, популяризаторские функции. Все классические функции метафоры уже не работают автономно, но тесно переплетаются между собой.
Появление на Олимпе арт-акций фигуры Петра Павленского (г.Санкт-Петербург) стало ярчайшим культурным явлением последних 2 лет и ознаменовало переход арт-движения в статус институционально признаваемых. Петр Павлен-ский - не аутсайдер, не маргинал, а известный художник и лектор, приглашаемый на мировые площадки для участия с обзорами, для дискуссий и интервью. Несколько попыток власти ограничить арт-высказывания Петра Павленского психиатрическим диагнозом не увенчались успехом. "Социальное тело" Павленского выдерживает деструкцию привычной карательной системы государства, поскольку, в отличие от более ранних представителей, уже не является хаотичной артикуляцией неясных "болевых точек". Мэссидж Павленского - это всегда образец внятности и пластической завершенности высказывания.
Первая известность пришла к Петру в июле 2012 года года с акцией "Шов": художник стоял у Казанского собора с зашитым ртом, в руках его был руках плакат с надписью: «Акция Pussy Riot была переигрыванием знаменитой акции Иисуса Христа (Мф.21:12-13)». Метафорический жест Павленского имел смысл отсутствия гласности. Россия начинает открыто заявлять о том, что становится тоталитарным государством, которое к тому же отвергает свой светский характер. Суд над "Pussy Riot" - суд
Таблица 1
Итоги диалога российских акционистов с властью
Акционист Акция Год Результаты и последствия
Александр Бренер "Свидание" 1994 1997 Вынужденная эмиграция в Европу Тюремное заключение
Акция в амстердамском музее Стеделек (глумление над картиной Малевича) 1995-1997 Проживает: Вена, Лондон
Олег Кулик "Человек-собака" 1994 Стал художником-традиционалистом Проживает: Россия
Олег Мавромати "Не верь глазам" 2000 возбуждение уголовного дела по статье 282 УК эмиграция: Болгария, София
Арт-группа "Война" "Памяти декабристов" "Мент в поповской рясе" "Дорога-кормилица" 2008 2008 2011 Наталья Сокол, кандидат физико-математических наук, вынуждена уволиться из МГУ; Леонид Николаев и Олег Воротников - арест за хулиганство
Панк-группа "Pussy Riot" "Панк-молебен в Храме" 2012 Ст. 213 ч 2 УК РФ для Н.Толоконниковой, М.Алехиной, Е.Самуцевич Принятие закона об оскорблении чувств верующих Слияние светской государственной власти и церковного аппарата
Петр Павленский "Туша" 03.05.2013 Психиатрическое обследование
Петр Павленский "Шов" 23.07.2012 Психиатрическое обследование
Петр Павленский "Фиксация" 10.11.2013 Психиатрическое обследование
над всем обществом, которому показывают, что оно должно заткнуться, закрыться. Трудно было придумать более яркую и лаконичную метафору. Оппозиция Павленского практически сразу выявила новую семантику терминов «христианство», «милосердие» в российском обществе: за этими лексемами больше нет классического наполнения. Любые комментарии к акции Павленского начинались со слов «урод», «падаль», «мразь» и т.д. Дальше следовали отнюдь не православные угрозы, которые свидетельствуют о "новом" христианском внутреннем мире и осмыслении реальности.
3 мая 2013 года Пётр Павленский провёл художественную акцию протеста против репрессивной политики властей в РФ, получившую название «Туша». Ассистенты Павленского принесли нагого, завёрнутого в многослойный «кокон» из колючей проволоки художника ко входу в здание Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Сам Пав-ленский поясняет суть своей работы: ".Череда законов, направленных на подавление гражданской активности, запугивание населения, неуклонно растущее число политзаключённых, законы об НКО, законы 18+, цензорские законы, активность Ро-скомнадзора, законы о пропаганде гомосексуализма — всё это законы не против криминала, а против людей. Ну и последний закон об оскорблении чувств верующих. Поэтому я провёл такую акцию.
Человеческое тело голое, как туша, на нём ничего нет, вокруг него проволока, изобретённая для охраны домашнего скота. Эти законы, как проволока, удерживают людей в индивидуальных загонах: все преследования политических активистов, «узников 6-го мая после массового выступления на Болотной улице», государственные репрессии и есть метафора этого загона из колючей проволоки. Всё это делается, чтобы превратить людей в надёжно охраняемый безвольный скот, который может только потреблять, работать и размножаться." [5]
10 ноября 2013 года на Красной площади в Москве Пётр Павленский прибил свою мошонку гвоздём к каменной брусчатке. Акцию "Фиксация" художник приурочил ко Дню полиции. Прибивание к брусчатке Красной Площади стало метафорой апатии, политической индифферентности и фатализма современного российского общества. Яркие акции Павленского радикально изменили общее информационное поле: искусство больше не может быть бесполым и аполитичным. Границы конформного существования, когда народ не мешает власти ним руководить, нарушены. Если проследить историю диалогов акционистов с режимом (таблица 1), можно заметить положительные тенденции маленьких побед искусства: признать поведение художника девиантным уже не просто, так как метафоры публичных высказываний последних лет отличаются
грамотной полимодальностью, бескомпромиссностью и внятностью. В 90-х государству было достаточно просто уйти от диалога.
Все вышесказанное подводит нас к следующим выводам:
Количественные показатели акционистких публичных высказываний увеличиваются на фоне "политической" глухоты социума и ужесточения режимных характеристик государства;
За последнее десятилетие арт-движение России отчетливо наметило свои стратегические контуры, постепенно обретает системность, при этом оставаясь в большинстве случаев все еще политически неэффективным;
Публичные метафоры российского арт-акционизма находит новые каналы трансляции при ужесточении цензурных репрессий, законодательные запреты стимулируют коммуникативно-поисковую активность как арт-деятелей, так и их целевого социума;
Номинативная и информационные функции метафор акционистов 90-х переродились в многосложные мультимодальные метафорические сообщения с семиотической избыточность, характеризуемые гипотетическими, эвфемистическими, популяризаторскими и мощными прагматическими функциями;
Метафоры акций последних 5 лет отличаются органичностью, четкой заданностью интерпретаций, аутентичностью (душевные муки находят выход в телесном мазохизме, коннотация подлинного жеста не может быть бутафорией и игрой)
Современная метафора акционизма позволяет эволюционировать старым языковым знакам, активируя новые переживания и импликатуры.
Предлагаемый междисциплинарный анализ позволяет выявить дистинктивные свойства метафоры акционизма, а также определить возможности дальнейшего изучения коммуникативных контактов между властью и культурой на примере радикальных арт-акций.
ИСТОЧНИКИ:
1. Базылев, В.Н. Новая метафора языка: (семиотико-синергетический аспект): автореф. дис. .д-ра фи-лол.наук: 10.02.19 / В.Н. Базылев. - М., 1999. - 53 с.
2. Будаев, Э. В. Сопоставительная политическая ме-тафорология: диссертация ... доктора филологических наук: 10.02.20 / Э.В. Будаев; [Место защиты: Ур. гос. пед. ун-т]. - Екатеринбург, 2010. - 474 с.
3. Вацлавик Пол, Бивин Джанет, Джексон Дон. Прагматика человеческих коммуникаций. - М.: Эксмо-Пресс, 2000. - 320 с.
4. Волкова Е., Безруков Д., Карацуба И. Цикл семинаров «Потерянный вкус свободы. Концептосфе-ра Pussy Riot» [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.gogol.tv/video/784#playAll
5. Волчек Д.В. Культурный дневник Дмитрия Волчека [электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// www.svoboda.org/content/article/24978110.html
6. Грабовская О. Политическая критика в искусстве [электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// theoryandpractice.ru/posts/7958-moscow-actionism. html
7. Домышева С.А.. Политический дискурс в пространстве дискурса реагирования: на материале британской и американской прессы за 2000-2007 гг.: диссертация. кандидата филологических наук: 10.02.04 / Домышева Светлана Аркадьевна [Иркут. гос. лингвистич. ун-т]. - Иркутск, 2008. - 188 с.
8. Кара-Мурза Е.С. Политический дискурс через призму лингвистической экспертизы // Политический дискурс в России. - М., 2007. - С. 101-118.
9. Митенко П. Как действовать на виду у всех? Московский акционизм и политика сообщества [электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// www.nlobooks.ru/node/4186
10. Павленский П. Интервью [электронный ресурс]. - Режим доступа: http://bg.ru/society/petr_ pavlenskij_intervju-20244
11. Полтавская Юлия Николаевна. Особенности политического участия молодежных леворадикальных организаций современной России: автореферат дис. кандидата политических наук: 23.00.02 / Полтавская Юлия Николаевна; [Место защиты: Саратовский государственный университет им.Н.Г.Чернышевского]. - Саратов, 2013 - 21 с.
12. Рауниг Г. Искусство и революция : художественный активизм в долгом двадцатом веке. - Спб: Европейского университета, 2012. - 268 c.
13. Решетникова, Елена Васильевна. Метафора в постнеклассическом познании : диссертация кандидата философских наук: 09.00.01 / Решетникова Елена Васильевна; [Место защиты: Ом. гос. пед. ун-т]. - Омск, 2010. - 176 с.
14. Савчук В. О перформансе и театре [электронный ресурс]. - Режим доступа: www.antropology.ru
15. Современная политическая коммуникация: Учебное пособие / Под общ ред. А.П. Чудинова. - Екатеринбург, 2009. - 292 с.
16. Стризое А. Л. Политика и общество: социально-философские аспекты взаимодействия. - Волгоград: Волгоградский государственный университет, 1999. - 340с.
17. Телия В.Н., Графова Т.А. Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. Коллективная монография. - М: Наука, 1991. -214с.
18. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: Когнитивное исследование политической метафоры. Монография. - Екатеринбург, 2001. - 238с.
19. Шадковска К. Призраки идентичности [электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// politpropaganda.com/topic/847
20. Эпштейн А.В. Полиция мыслей. Власть, эксперты и борьба с экстремизмом в современной России. -М.: Гилея, 2011. - 176 c.
21. Эпштейн. 10 лет «антиэкстремистской» кампании с России. Защищая власть от общества. - М.: Свободное Марксистское издательство, 2012. - 128 с.
