CC BY
53
ПОЛИТЕХНИКИ, ПРОСЛАВИВШИЕ НАШУ СТРАНУ
Павел Павлович Кобеко (1897—1954) — ученый-физик и физико-химик мирового уровня, крупный специалист в области диэлектриков, сегнетоэлектриков, аморфных тел и полимеров, член-корреспондент АН СССР, соратник и друг академиков А.Ф. Иоффе, И.В. Курчатова и А.П. Александрова; кавалер орденов Ленина, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны П-степени, медалей «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне в 1941— 1945 гг.». Его портрет помещен в портретной галерее «Политехники, прославившие нашу страну».
В 1925—1952 годах работал в Ленинградском физико-техническом институте, в 1952—1954 годах — в Институте высокомолекулярных соединений АН СССР. Одновременно с 1930 года преподавал в ЛФМИ — ЛИИ — ЛПИ, с 1935 года — профессор. Во время войны все годы блокады трудился в Ленинграде: был директором Ленинградского филиала ФТИ, членом комиссии при горкоме партии по реализации изобретений по обороне, участник строительства железной дороги через Ладогу и военной переправы по льду под Шлиссельбургом. Заведующий кафедрой физики диэлектриков и полимеров ЛПИ с 1944 года, декан физико-механического факультета в 1943-1945 годах.
М.Ф. Кесаманлы, Ф.П. Кесаманлы ЧЛЕН-КОРРЕСПОНДЕНТ АН СССР ПАВЕЛ ПАВЛОВИЧ КОБЕКО
Член-корреспондент Академии наук СССР Павел Павлович Кобеко — крупнейший советский физик и физико-химик, основатель большой школы исследователей в области молекулярной физики жидкостей, стекол и полимеров, создатель нового направления в механике и электродинамике аморфных тел, получившего всемирное признание.
Академик А.Ф. Иоффе [ 1, с. 291]
Текущий 2012 год является годом 115-летия со дня рождения и 58-летия со дня смерти Павла Павловича Кобеко — ученого-физика, физико-химика мирового уровня, крупного специалиста в области физики твердого тела, аморфных тел и полимеров, член-корреспондента АН СССР, друга и соратника академиков А.Ф. Иоффе, И.В. Курчатова и А.П. Александрова.
Он родился 31 мая (11 июня) 1897 года в городе Вильно (ныне Вильнюс) в семье потомственных дворян и был четвертым ребенком в семье.
Отец Павла Павловича — выпускник Александровского лицея, статский советник Павел Фомич Кобеко, служивший членом Виленской судебной палаты, в 80-х годах XIX века занимал завидное положение в обществе. Его отец (дед Павла Павловича) — тайный советник Ф.Ф. Кобеко — был советником правления Государственного заемного банка, а брат — известный пушкинист, член-корреспондент Российской академии наук Д.Ф. Кобеко — был казначеем
Литфонда, а затем директором Публичной библиотеки. В 1887 году сослуживец Павла Фомича И.И. Сердюков пригласил его в свое имение Кудричи Мстиславльского уезда Могилевской губернии, где жила его семья — мать, брат и сестры. Предполагалось, что перспективный чиновник может составить удачную партию старшей из его сестер — Анастасии. Однако сорокадвухлетнему Павлу Фомичу больше приглянулась младшая сестра — семнадцатилетняя Елена Ивановна Сердюкова. Родственники не стали возражать, и молодые люди были помолвлены, а вскоре и обвенчались в кудричской церкви.
Несмотря на разницу в возрасте, молодая чета жила в любви и согласии. Уже в 1897 году после двух сыновей и одной дочери родился третий сын, названный в честь отца, — Павел Павлович Кобеко. После рождения детей семья Кобеко жила на два дома — зимой в Вильно, а летом Елена Ивановна переезжала с детьми в Кудричи. До десятилетнего возраста Павел, как и полага-
лось у дворян, живших вдали от города, обучался дома, а затем в 1907—1915 годах — в гимназии. Летом 1917 года он был мобилизован (шла Первая мировая война), однако служил недолго: осенью по состоянию здоровья Павел Кобеко был демобилизован и возвратился в деревню. Осенью этого же года он поступил на физико-математический факультет Московского университета, но вскоре обучение пришлось прервать — началась революция. После революции семья Кобеко оказалась практически без средств к существованию. Чтобы прокормить семью Павел Павлович вначале устраивается секретарем в уездный комитет народного образования, а затем начинает работать учителем (единственным!) в Кудричской начальной школе. Сначала школа размещалась в крестьянской избе, а затем местным властям показалось, что дворяне Ко-беко занимают слишком большой дом, и им велели потесниться. На освободившееся место была переведена школа.
В 1921 году Павел Кобеко поступает в Горец-кий сельскохозяйственный институт и начинает работать лаборантом в лаборатории органической химии. Вплоть до окончания института Павел Павлович совмещает учебу, работу в лаборатории и преподавательскую деятельность. В 1924 году Кобеко окончил институт и получил звание ученого агронома.
В конце 1924 года Павел Кобеко переезжает в Ленинград. С 1 марта он начинает работать препаратором в физико-технической лаборатории, руководимой А.Ф. Иоффе. По воспоминаниям Иоффе, «Курчатову принадлежало открытие того, что Кобеко был химиком. Кобеко поступил к нему в качестве служителя, который варил олифу и убирал помещения. Но вскоре Курчатов заметил аномалии в поведении своего служителя — тот слишком хорошо все понимал и признался, что имеет диплом высшей сельскохозяйственной школы». После этого П.П. Кобеко стал научным сотрудником. Вскоре Кобеко и Курчатов подружились. Вместе с Курчатовым и Синельниковым Кобеко выполнил свои первые научные работы, посвященные в основном электрическим свойствам диэлектриков.
После переезда в Ленинград Павел Павлович снимает небольшую квартиру, в которой начинает жить вместе с матерью и племянницей. Вскоре на одной из вечеринок он познакомился
с Софьей Владимировной Туторской и через некоторое время они поженились. Свадьба не изменила привычки Кобеко: на первом месте у него работа в лаборатории. Его трудовой день обычно заканчивался далеко за полночь.
В конце 1929 году А.Ф. Иоффе поручает И.В. Курчатову и П.П. Кобеко разобраться в явлении аномально высокой диэлектрической проницаемости сегнетовой соли. На первом этапе лидером работы стал Кобеко. Ему после многочисленных попыток удалось разработать технологию выращивания кристаллов сегнетовой соли из насыщенного раствора. Подтвердив высокую поляризуемость полученных образцов, Курчатов и Кобеко проводят серию экспериментов по изучению распределения электрического заряда в кристалле. Для этого они используют ту же методику, что и при изучении «тонкослойной изоляции»: получают и исследуют тончайшие пластинки сегнетовой соли, нарезая их смоченной в воде тонкой нитью.
Это была чрезвычайно трудная задача. Кристаллы сегнетовой соли из-за их хрупкости и высокой растворимости требуют особой осторожности в обращении. Кроме того, кристаллы очень чувствительны к изменению температуры и могут дать трещину даже от соприкосновения с рукой. На результаты во многом влияют чистота и совершенство кристаллов. Часто работать приходилось по ночам, так как днем проведению экспериментов мешали помехи от искрения контактных проводов проходивших мимо трамваев... Достаточно сказать, что на получение однозначных и воспроизводимых результатов у Курчатова и Кобеко ушло почти четыре года.
Результат их исследований оказался неожиданным. Приступая к экспериментам, Кобеко и Курчатов ожидали обнаружить высоковольтную поляризацию с образованием тонкого при-электродного слоя большой емкости. Вместо этого они обнаружили существование в кристаллах сегнетовой соли областей спонтанной поляризации. Уже в слабых электрических полях эти области ориентируются по полю, что приводит к возникновению большого электрического момента у всего кристалла. Так был открыт механизм сегнетоэлектрического эффекта.
Результаты исследований П.П. Кобеко и И.В. Курчатова директор Физтеха А.Ф. Иоффе доложил на электротехническом конгрессе в Па-
риже, а затем в Кавендишской лаборатории. «Опыты были проведены исключительно четко, — рассказывал он, — а система кривых, изображавших зависимости эффекта от силы поля, от температуры, с такой убедительностью демонстрировала открытие, что к ним почти не требовалось пояснений. Мой доклад мог быть прочитан на интернациональном языке диаграмм». Работы молодых физиков получили мировую известность, а П.П. Кобеко удостоился престижной тогда премии Наркомата тяжелой промышленности, в систему которого в то время входил Физтех.
Работа по изучению сегнетоэлектрического эффекта стала последней совместной работой Кобеко и Курчатова. В конце 1932 года Игорь Васильевич переключается на ядерную тематику, становится, как пошутил по его адресу Ко-беко, капитаном Бомбарделем. Курчатов долго уговаривал своего друга также заняться ядерной физикой, но тщетно. Кобеко выбрал другое направление исследований — аморфные вещества и, в частности, полимеры. «Вещества с большими молекулами произведут переворот в технике»,— говорил он.
С начала тридцатых годов как руководитель бригады, а затем и как заведующий лабораторией Кобеко занимается физикой и физхимией аморфных веществ. К празднованию пятнадцатилетнего юбилея образования ЛФТИ выходит небольшая по объему монография Кобеко «Аморфное состояние», в которой он обобщает первые результаты своих исследований в этой области. В предисловии он пишет: «Аморфные тела имеют большое применение в качестве изолирующих материалов. Их электрические характеристики многократно изучались, но до сего времени никак не сопоставлялись с теорией аморфного строения. Работы нашей группы были посвящены в первую очередь выяснению общих закономерностей, позволяющих связать электрические характеристики аморфных диэлектриков с общими закономерностями аморфных тел. Это дало возможность построить общую картину строения аморфных веществ». В 1934 году выходит в свет его следующая монография «Физико-химические свойства диэлектриков». Материалы монографий послужили основой докторской диссертации П.П. Кобеко, которую он защитил в 1935 году.
Под руководством П.П. Кобеко был создан целый ряд новых материалов: морозоустойчивый синтетический каучук, полимерные смазки, не замерзающие при низких температурах. Особо надо отметить создание нового изоляционного материала — эскапона (Синтетический Каучук Пономарева), заменившего закупавшиеся за границей материалы. Название нового материала в честь своего сотрудника — один из многих примеров скромности П.П. Кобеко.
В 1930 году П.П. Кобеко в качестве доцента приступает к чтению лекций по физике и химии диэлектриков на инженерно-физическом факультете Политехнического (в те годы Индустриального) института. Его лекции, в значительной части построенные на экспериментальном материале, полученном автором и его учениками, всегда пользовались большим успехом у студентов. «Он обставлял их довольно своеобразно и просто, — вспоминает Ю. Коптев [4], — демонстрируя несложные, но очень показательные эксперименты, что делало предмет обсуждения доступнее для понимания студентами. Зачастую, чтобы « развеять академическую скуку», он отпускал подходящую шутку или применял образное сравнение.
Мне еще в бытность студентом посчастливилось слушать его лекции. Я помню, как он на конкретных примерах, логично подводил слушателей к выводам довольно сложной формулы, к пониманию физики и химии того или иного процесса, явления. Скорее, это были не лекции, а непринужденные беседы. Обычно он приносил на занятия в карманах массу образцов и технических изделий, работающих во многих новейших устройствах. Что позволяло нам, молодым, понимать всю важность и перспективность этой группы материалов. Благодаря его манере говорить непринужденно и просто, все, о чем он рассказывал, как говорится, доходило до ума и западало в душу». Одновременно с чтением лекций П.П. Кобеко вел практические занятия, руководил дипломными работами. В 1936 году Кобеко утверждается в звании профессора по кафедре «Электрофизика».
К концу 30-х годов Павел Павлович Кобеко вырос в одного из крупнейших советских ученых. В представлении П.П. Кобеко к выборам в члены-корреспонденты АН СССР А.Ф. Иоффе [1] в июне 1941 года писал: «П.П. Кобеко —
крупнейший специалист в ряде вопросов, является одновременно и физиком, и физико-хими-ком, и химиком. Колоссальная эрудиция. Большая интуиция в разрешении научных и технических проблем, исключительная работоспособность и инициатива создали ему авторитет среди специалистов в области физики, технической физики, физической химии, электроизоляционной, резиновой, оптической промышленности и промышленности пластических масс». Из-за начавшейся войны избрание П.П. Кобеко состоялось только 29 сентября 1943 года.
В начале июля 1941 года, когда фронт стал приближаться к Ленинграду, Президиум АН СССР принял решение об эвакуации ленинградских академических институтов в г. Казань. Павел Павлович имел возможность уехать в тыл, но добровольно вместе с женой Софьей Владимировной и матерью отказался покинуть город. Он организовывал эвакуацию института, затем был назначен научным руководителем филиала, а с июня 1942 года по 1945 год работал в качестве директора Ленинградского филиала Физико-технического института. Одновременно с этим П.П. Кобеко был введен в состав Комиссии по реализации оборонных изобретений, где занимался экспертизой и внедрением предлагаемых проектов.
К этому времени у П.П. Кобеко был уже немалый опыт работы по оборонной тематике. Во время советско-финской войны он вместе с сотрудниками Физтеха изготовил пластиковые «бронещиты» для самолетов, разработал метод борьбы с обледенением самолетов на аэродромах. После продолжительных поисков им была получена жидкость для амортизаторов самолетов обладающая низким температурным коэффициентом вязкости. Во время Великой Отечественной войны эти работы были продолжены. Под руководством Кобеко были разработаны новые высокомолекулярные присадки-загустители, необходимые для работы двигателей в зимних условиях, созданы новые морозоустойчивые смазки.
Еще до войны под руководством П.П. Кобеко был создан новый изоляционный материал — эскапон. Использование эскапона для изоляции высокочастотного кабеля, широко используемого в военной технике, позволило отказаться от зарубежных поставок. Уже в августе 1941 года
в Физтехе был налажен выпуск этого ценного материала. «Гоним эскапон, сколько успеваем», — писал Павел Павлович в одном из писем. Серийный выпуск кабеля на эскапоне при активном участии Павла Кобеко был налажен на заводе «Севкабель», а затем на нескольких заводах в других городах. За проделанную работу П.П. Кобеко получил специальную благодарность по Красной армии и войскам противовоздушной обороны. В 1942 году Кобеко возглавил работы по размагничиванию военных кораблей.
Исключительно важную роль П.П. Кобеко сыграл в налаживании автомобильной трассы через Ладожское озеро зимой 1941-1942 года — Дороги жизни. В ноябре 1941 года сотрудники филиала по заданию командования ленинградского фронта провели первые исследования ладожского льда. Измерялись вязкость льда, его толщина и грузоподъемность, условия пролома. Рекомендации ученых легли в основу выбора маршрута трассы. Однако с началом эксплуатации трассы начались необъяснимые аварии — очень часто автомобили без видимых причин проваливались под лед. Необходимо было провести более глубокое исследование ладожского льда, выполнить его предстояло в кратчайшие сроки и под непрерывным огнем противника.
П.П. Кобеко в короткие сроки разработал методику изучения льда, предложил идею самописца, регистрирующего колебания льда. Н.М. Рейнов придумал конструкцию. Над его созданием работал Ф.И. Марей.
Чтобы не увеличивать нагрузку на мастерские, решили использовать детали от старых телеграфных аппаратов. Доставка деталей с Главного почтамта оказалась нелегким делом: люди истощены, транспорт не работал, а расстояние было немалым — около 20 км. Захватив дневной паек, сотрудники института во главе с директором выступили в поход. Только к вечеру, зато с полными рюкзаками, набитыми деталями, они вернулись домой. Этот путь от Почтамта в Со-сновку пришлось проделать не один раз, но приборы были созданы.
Оставалась одна проблема — массивная станина, на которой должен размещаться прибор. «Как-то мы, несколько физтеховцев, шли в раздумье через парк Политехнического института, возвращаясь из стационара, куда помещали самых больных и истощенных сотрудников. Вдруг
взгляд остановился на тяжелой чугунной подставке, к которой крепились трубчатые ограждения клумб.
«— А ведь из этой штуки можно что-то сделать, обточить — и будет неплохая станина!
Было нас четверо дистрофиков, но тут мы почувствовали неожиданный прилив сил. Довольно быстро выковырнули подставку из промерзшей земли и потащили в институтскую мастерскую. Обработали на станке. Получилось!»
Полученный прибор получил название «про-гибограф». Нужно было приступать к экспериментам. «Командование дало нам грузовичок, снабдив полушубками и ватными штанами. Вначале четверо сотрудников Физтеха — П.П. Ко-беко, Ф.И. Марей, А.З. Левензон и я — отправились на Ладожское озеро. День был очень холодный. Навстречу нам с Ладоги дул леденящий ветер, но мы возбужденно переговаривались, тесно прижимаясь друг к другу в кузове открытой машины.
Для работы мы разместились на берегу близ железнодорожной станции Ладожское Озеро. Строений там не было, но стояло несколько вагонов. Один из них и служил нам жильем. С помощью солдат установили прогибографы на льду и без промедления приступили к измерениям... Остальные сотрудники тоже прибыли вскоре. Они поставили свои приборы в разных точках.
Мешали, правда, морозы. Проруби, в которых устанавливались приборы, часто замерзали, приходилось прорубать их снова и снова. Софья Владимировна Кобеко (жена Павла Павловича) предложила заливать проруби трансформаторным маслом, которое препятствовало бы замерзанию льда...
Наблюдения за льдом шли успешно. Наконец собрали необходимые данные и на основании их уже могли определить закономерности деформации льда, которых раньше не знали. Стала ясна их зависимость от скорости движения машин. Наиболее опасной оказалась скорость около 35 километров в час. При ней собственные колебания льда совпадали с колебаниями, вызванными идущим по льду автомобилем. Амплитуды как бы складывались, возникал резонанс, и лед не выдерживал...
Отчет о нашей работе подробно обсудили в комиссии по оборонным предложениям и передали командованию фронта. Главные выводы
заключались в том, что на льду озера надо избегать движения автомобилей со скоростью около 35 километров в час, ездить либо медленнее, либо значительно быстрее. По возможности не вести машины колоннами, не делать обгонов на льду. Часто автомобили двигались по параллельным ледяным дорогам. Мы установили, что в этих случаях расстояние между параллельно идущими машинами не должно быть меньше 70-80 метров, а при высоких скоростях (свыше 35 километров, составлять 150-200 метров. Особую осторожность надо соблюдать у берегов, так как именно там происходит отражение свободных волн и наложение их колебательных движений.
Мы определили, какие динамические нагрузки лед выдерживает при разной толщине, составили таблицы. Эти таблицы пригодились не только на Ладоге, но и во время боев по прорыву блокады в январе 1943 года. С их помощью установили, при каких условиях танки могут форсировать Неву по льду...» [6]. Таблицы нагрузок, составленные физтеховцами под руководством П.П. Кобеко, были использованы для переброски техники по льду Финского залива на Ораниенбаумский плацдарм в январе 1944 года.
Во время блокады в полной мере проявились высокие моральные качества Павла Павловича. А.П. Александров [1] вспоминал: «Павел Павлович был для всех остальных как огонь, от которого замерзшие люди впитывают тепло. Он думал только, как спасти людей, спасти других ленинградцев и отстоять город от врага. Делил с товарищами все лишения, не позволяя себе ни малейшей привилегии: все всем поровну — и тяжелый труд, и блокадная пища». Основная проблема в блокадном Ленинграде — голод. Для поддержки сил голодающих сотрудников Физтеха Кобеко разработал методику очистки олифы от находившихся в ней солей свинца и превращения ее в пригодное для употребления льняное масло. «Установка» для производства масла размещалась на кухонной плите в квартире А.П. Александрова. «Приятно смотреть, когда после нескольких порций такого рациона люди оживали на глазах», — писал Кобеко в одном из писем.
«Сколько людей, буквально стоявших на краю могилы, было спасено и здравствует по сей
день благодаря хлопотам Павла Павловича Ко-беко!, — вспоминает Н.М. Рейнов. — Случалось, он отдавал часть своего пайка кому-нибудь из ученых, чье положение становилось угрожающим. Ездил на велосипеде на другой конец города, чтобы узнать о судьбе не вышедшего на работу сотрудника. Многим он просто спас жизнь. Так, воспользовавшись случайной оказией, Кобеко перевез на машине в институт уже неспособного ходить от голода С.Я. Никитина, а затем, бережно уложив его на санки, доставил в стационар Политехнического института...»
За время работы в блокадном Ленинграде Павел Павлович неоднократно попадал под артобстрелы и бомбежки. Несколько раз был контужен, один раз тяжело. Получил повреждение черепа, у него была сломана кисть руки. 17 мая 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за самоотверженный труд в блокадном Ленинграде П.П. Кобеко был награжден орденом Ленина. Одним из первых П.П. Кобеко был награжден медалью «За оборону Ленинграда», которой очень гордился. Была награждена и Софья Владимировна Кобеко.
После снятия блокады Павел Павлович Ко-беко возвращается к работе, прерванной войной. В 1943—1945 годах П.П. Кобеко — декан физико-механического факультета Политехнического института, принимает активное участие в создании радиофизического факультета, на котором возглавил кафедру физики диэлектриков и полимеров. Возвращается к чтению лекций, которые пользуются прежним успехом; организовывает научную работу на своей кафедре. После реэвакуации Физико-технического института П.П. Кобеко становится заведующим отделом полимеров, в состав которого входят несколько лабораторий, продолжает сам заниматься наукой. Выполненное им исследование влияния давления на полимеризацию было удостоено премии Президиума АН СССР. Весной 1947 года П.П. Кобеко был назначен заместителем директора ЛФТИ по научной работе. По-прежнему много сил отдает Павел Павлович внедрению своих изобретений, прежде всего эскапона, в промышленность. В 1949 году для координации научной деятельности по исследованию и техническому применению диэлектриков создается специальная комиссия, в состав которой входит и П.П. Кобеко. В 1952 году выходит в свет монография П.П. Кобеко «Аморфные вещества.
Физико-химические свойства простых и высокомолекулярных аморфных тел», получившая высокую оценку специалистов.
«Однако блокада подорвала силы всех, переживших ее, — вспоминает А.П. Александров [1],— А после блокады прежний стиль работы и жизни в Физтехе не был восстановлен. Загруженность работой в области атомной тематики и ее известная специфика поневоле разобщила нас всех, а кроме того, сначала Курчатов и братья Алихановы, а потом и многие другие сотрудники уехали в Москву. Вскоре и я был переведен туда же.
Встречаться мы стали редко. Обстановка в Физтехе осложнилась, работы по полупроводникам были выделены из Физтеха, и вместе со многими сотрудниками наш общий учитель и руководитель А.Ф. Иоффе должен был покинуть Физтех». Покинул Физтех и П.П. Кобеко. С 1 ноября 1952 года он —заведующий лабораторией Института высокомолекулярных соединений.
«П.П. Кобеко тяжело переживал все эти перестройки. Его здоровье, — продолжает А.П. Александров, — подорванное блокадой, резко ухудшилось. Окончательно подкосила его внезапная смерть жены, Софьи Владимировны, от белокровия. После этого Павел Павлович уже не оправился, и скоро мы его потеряли».
Скончался Павел Павлович Кобеко 6 января 1954 года.
Байки О П.П. Кобеко
В молодости П.П. Кобеко любил разные штукарства, остроумные шутки, знал им место, был организатором и душой новых дел, с ним никогда не было скучно. В [2, с. 133—135] приведено несколько забавных случаев, связанных с ним. Здесь мы их воспроизводим.
П.П. на коне Клодта
Однажды после встречи Первомая небольшая группа возвращалась по Невскому проспекту домой. Показались Аничков мост и фигуры лощадей Клодта. Под общий смех Павел Павлович взобрался на статую и принялся подбадривать французскими фразами своего скакуна. Видно было, что он знает толк в верховой езде. Вскоре, правда, пришлось прямо с клод-товского рысака объясняться со стражем порядка.
Случай в психиатрической больнице
Однажды, когда один из его студентов заболел и попал в психиатрическую больницу, Павел Павлович решил поговорить с лечащим врачом, пришел туда и сам вызвал у врача подозрения своей рассеянностью. Тот сейчас же спросил Кобеко, какой сегод-
ня день и год, и Павел Павлович назвал прошедший день и прошлый год. Тогда врач спросил, где он работает, и Кобеко назвал себя сотрудником А.Ф. Иоффе. Психиатр был уже совсем убежден, что имеет дело с больным, и чуть было не задержал Павла Павловича, а потом оправдывался, что все его пациенты «всегда ссылаются на высокие личности».
Неудавшаяся заначка Как-то раз, получив с И.В. Курчатовым гонорар за книги, сговорились утаить от жен по триста рублей на мелкие расходы. Но те по количеству принесенных домой купюр быстро разгадали маневр и потребовали внести в семейные кассы полные суммы.
Недорезанный буржуй
Иронически относился Павел Павлович к своему дворянскому происхождению. В совершенстве владея немецким, английским и французским языками и видя, как товарищи «пролетарского происхожде-
ния» потеют, переводя технические статьи, любил подойти и сказать с усмешкой:
— Дайте-ка посмотреть недорезанному буржую.
Курьезный случай во время защиты докторской диссертации
Во время защиты докторской диссертации П.П. Кобеко в 1935 году на Совете ЛФТИ произошел курьезный случай, который хорошо характеризует Павла Павловича. От его доклада у слушателей создавалось впечатление, будто вся работа была проделана не самим соискателем ученой степени, а его помощниками и учениками. Поэтому председательствующий спросил: «Мы, конечно же, ценим вашу скромность, но скажите же, ради бога, Павел Павлович, что вы-то сделали?». Зал встретил этот вопрос смехом, так как всем было хорошо известно, сколько труда и сноровки было вложено в эти исследования, да и о его работах было широко известно далеко за пределами института [ 4 ].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Кобеко Павел Павлович [Текст] // В кн.:Физи-ки о себе.— Л.: Наука, 1990.— С. 290-296.
2. Юрченко, Г.Ф. На земле Мстиславщины взращенный. Очерк жизни и деятельности П.П. Кобеко [Текст] / Г.Ф. Юрченко.— Минск: Наука 1 техшка, 1991.— 144 с.
3. Храмов, Ю.А. Кобеко Павел Павлович [Текст] / Ю.А. Храмов.— Физики. Биографический справоч-
ник.— М.: Наука, 1983.— С. 135, 136.
4. Коптев, Ю. П.П. Кобеко [Текст] / Ю. Коптев.— СПб., 1997.— 36 с.
5. П.П. Кобеко (11.У1.1897-6. I. 1954) [Текст] // Журнал технической физики.— 1954. Т. 24, вып. 4.— С. 1-1У.
6. Рейнов, Н.М. Физики — учителя и друзья [Текст] / Н.М .Рейнов.— Л.: Лениздат. — 256 с.
УДК 001:66
В.А. Липин
А.К. ВАН-ДЕР БЕЛЛЕН — ЗАБЫТОЕ ИМЯ В ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЦВЕТНОЙ МЕТАЛЛУРГИИ
Имя Александра Константиновича Ван-дер Белена, выпускника металлургического факультета Петербургского (Петроградского) политехнического института, мало или почти ничего не говорит поколению россиян XXI века. Между тем этот человек достоин памяти и уважения за вклад в развитие российской—советской цветной металлургии, а также подготовку кадров для предприятий отрасли.
Архивные документы, как обычно, скупы, но все же позволяют установить факты биографии А.К. Ван-дер Беллена.
Евгений-Александр-Станислав Константинович фон-дер Беллен (таково его полное имя) родился по старому стилю 14 января 1891 года в семье потомков голландцев, переселившихся еще в XVIII веке в Россию. Ван-дер Беллены находились на российской службе с XVIII века, главным образом, по медицинской части, имели привилегии дворянства, играли активную роль в общественно-политической жизни Псковской губернии и прилегающего региона. Достаточно сказать, что последним губернатором г. Пскова был именно Ван-дер Беллен. На территории
