CC BY
39
А.А. Боронин, А.М. Сологубов ПОЛИРЕАЛЬНОСТЬ И РЕЧЕВОЕ ОБЩЕНИЕ
В данной работе обсуждаются предпосылки и средства возникновения феномена полиреальности, которые возникают и реализуются в процессе речевого общения. Нам представляется, что в теории речевого общения, разработанной Е.Ф. Тарасовым, отдельные аспекты, связанные с полиреальностью, рассматриваются при анализе проблемы субъекта и объекта в речевом взаимодействии [Тарасов 1992: 35 - 38 и др.].
Ключевые слова: полиреальность, общение, урбанография.
Тезис о языке как о демиурге новых миров, создателе разнообразных семантических пространств уже давно получил тщательное и всестороннее осмысление. Однако обращение к новому языковому материалу, будь то повседневная речь, современные нам дискурсивные практики или же тексты, написанные в прошлом, позволяет увидеть новые нюансы игры с языком. Эта игра в равной мере онтоло-гична и в том случае, когда она расширяет границы современной реальности, и в том случае, когда она членит реальный мир. Языковая игра, понимаемая в предельно широком смысле этого выражения, даёт возможность homo locens создавать стилистические контексты, комфортные для него самого, и, возможно, дискомфортные для других.
Полиреальность рассматривается нами как результат коммуникативной демаркации действительного мира либо как результат создания альтернативных миров в процессе словесного общения. Для явления полиреальности, сотворённой с помощью языковых/речевых средств, актуальным станет лишь внеформенное или оформленное пограничье с его напряжённой семантической перекличкой. Другой чертой дискурса будущего (последний понимается как синтез всех речевых практик) станет наличие нескольких проблемных ситуаций: исчезновение текста как такового, исчезновение автора текста (текст без автора) и исчезновение читателя (текст без читателя). Все три проблем-
ные ситуации объединяет одно - искажение онтологических границ текста. В целом современное текстопорождение характеризуется антисобытийностью, незавершённостью/открытостью («недоконст-руированность»), полифонией (полифонизмом), мультиплицированностью (тек-сты-мемы), дефектностью. Определяя последнее качество, можно привести следующий характерный пример. В начале 2000-х на Сахалине проходили выборы губернатора. На домах в городе Южно-Сахалинске и в других городах области появился написанный краской короткий текст (пунктуация оригинала сохранена):
Будет Зливко!!!
Будут свет и тепло
Убедительно!
Дефектность этого текста в особых комментариях не нуждается. Однако он семиотически аттрактивен, поскольку в нём присутствует фоносемантическая образность и за счёт самой дефектности речевого сообщения актуализируется состояние удивления, привлечения внимания (ср.: поднятый палец, возглас «о!» и соответствующую мимику). Несовпадение глубинной семантической выразительности с корректностью внешнего оформления не создаёт для этого текста достаточных онтологических оснований.
(Для обозначения совокупности подобных и иных «несанкционирован-ных»/«полусанкционированных» (мик-ро)текстов, как правило, стихийно появляющихся на зданиях и на других город-
ских сооружениях и постройках, различного рода ограждениях, больших и малых скульптурных формах и проч. предлагаем использовать термин урбанография, понимая под последней и отрасль лингвосе-миотики, исследующей подобные тексты. Многие урбанографические тексты допустимо рассматривать как проявление аномии (о ней см. ниже). Еще один аспект, который, впрочем, выходит далеко за рамки урбанографии, заключается в том, насколько точно критерием для определения текста может служить субъективное (адресантное) чувство завершённости словесного произведения).
Рассмотрим еще один пример дефектного текстопорождения:
«Займ без залога и поручительства!» (уличная вывеска)
Правильное написание - «заём» - позволило бы избежать излишней эмоциональности (ср.: Заём без залога и поручительства) Пунктуационное акцентирование эмоциональной стороны высказывания нивелирует, опрощает план содержания, допуская узуальное орфографическое варьирование, создающее семантическую оппозицию актуального, выраженного - дефектного - текста и его нейтрального коррелята (потенциальный, нереализованный член оппозиции). Таким образом, в дефектном тексте репрезентируется полиреальность, его внезаданная функция - отражение нелинейности бытия.
Все признаки текстопорождения исторически изменчивы. Так, в современной речевой практике полифония превращается в какофонию. Причём в какофонию, лишённую конструктивного смысла, в стиле С. Беккета или Э. Ионеску. Мы наблюдаем апофеоз автоматической разноголосицы, впору говорить о тесноте текстов в семиосфере: это состояние провоцирует то, что любое речевое сообщение может потерять свою семантическую глубину и «погибнуть».
Языковое порождение полиреальности присуще всем эпохам и обществам, это -
временная и культурная универсалия. В частности, остро и выразительно феномен полиреальности дал о себе знать в случаях освоения «чужих» территорий, государственная принадлежность которых была изменена в результате Второй мировой войны [Бо1о§иЬоу 2007]. В апреле 1945 года, сразу после штурма Кёнигсберга, в «Правде» была опубликована большая статья о взятии города. Королевскому замку в ней уделено особое внимание: «... в центре столицы - цитадель - остроконечный камень чудовищных размеров, в котором просверлены, высечены, выдолблены галереи, ходы, казематы. Они уходят глубоко под землю.» [Падение Кёнигсберга 1945]. Автор более позднего текста видимо счёл эту метаболу удачной и снова воспроизвёл её: «В центре прусского разбойничьего государства стояла цитадель, в которой были просверлены, высечены, выдолблены галереи, уходящие глубоко под землю, казематы» [Мерзля-кова 1951]. Пример показателен и не единичен. Тексты, в которых излагается начало калининградской истории, на протяжении нескольких десятилетий писались одним и тем же сравнительно узким кругом авторов, опиравшихся на известный набор первоначальных «канонических» образов.
Риторический пафос нового начала привёл к появлению тексто-временных парадоксов: «молодой пятнадцатилетний город» - «великий немецкий философ Кант» - «руины замка» - «бронзовая фигура Ильича»: «Покинув гостеприимных хозяев, едем к центру города, подлинная история которого началась пятнадцать лет назад. Он молод и красив. Он строится, он растёт. Обнесена строительным забором коробка биржи - здесь будет Дом культуры моряков. Озеленяется остров, который сами горожане без всяких официальных решений назвали именем великого немецкого философа Канта. Реставрирована балюстрада руин замка. Сверкают желтизной новые дома на Житомирской. А чуть подальше, на площади с гордым названи-
ем, чётко вырисовывается на фоне тёмно-голубого мирного ночного неба бронзовая фигура Ильича» [Ерашов 1960].
Советская история задала собственную темпоральность: «Коротка по времени история Калининграда - двадцать лет. Но в год нашего города укладывается столько, что другим хватило бы на десятилетия» [Щагин 1967: 61]. Ещё один пример, подчёркивающий особую мерность времени, диктуемую риторическим пафосом нового начала. Автор статьи, по-свящённой девятнадцатой годовщине штурма и взятия Кёнигсберга, приводит выдержки из письма, присланного в редакцию «Калининградской правды» одним военнослужащим: «Я видел множество красивых городов и сёл. Многие из них, наверное, не уступают нашим калининградским. Но нет для меня в целом мире города роднее и ближе, чем тот, который мы штурмовали весной 1945 года... И хочется во весь голос крикнуть: слава людям, возродившим на огненной земле жизнь!» [Брускин 1964]. Весной 1945 года советские войска штурмовали разные немецкие города; учитывая контекст, получаем, что автор письма признаётся в любви к Кёнигсбергу1.
Полиреальность едва ли не напрямую задаётся множественностью дискурсивных практик, интердискурсивностью. Так натурфилософами на основе понятий о температуре, конденсации, преломлении, дисперсии и др. давно даны ставшие хрестоматийными элементами школьной программы объяснения явлений тумана, радуги и проч. Поэтизированные описания лишённых поэзии феноменов являются обязательной составляющей когнитивной базы личности. Выход же за пределы физики (в метафизику), осуществлённый, например, в тексте Даниила Андреева
1 В этом недоразумении можно увидеть до сих пор не прояснённую современными жителями города проблему. Неопределённость в отношении «своего» и «чужого» выражается сегодня в дискуссиях о переименовании, о праздновании юбилея города и проч.
«Роза мира», расслаивает реальность: туман становится проявлением в нашем физическом мире метафизической сущности - стихиали. Интердискурсивность, выражающаяся в сочетании медицинского и учебного дискурсов, представляет человека с неожиданной точки зрения как ценоз (сообщество) клеток организма и чужеродных микробных клеток: «[...] в течение длительного отрезка эволюции органического мира на планете [. ] микробы являлись единственными живыми обитателями Земли. [. ] Микробы - основа жизни на нашей планете. [...] макросущество является, по сути дела, средой обитания для микросуществ. [...] Количество населяющих организм человека микробных клеток некоторые исследователи измеряют килограммами (более 3 кг) [...]. По другим подсчётам, на каждую клетку нашего тела приходится по 4 микробных клетки» [Микробиология 2009: 145 - 155].
Полиреальность видится нам как универсальное явление, способы актуализации которого изменчивы и зависят от культурно-исторического контекста, типов взаимодействующих дискурсивных практик, особенностей восприятия текстов реципиентами (напр., наличие лаку-нарной ментальной подструктуры в проекции текста [Боронин А.А., 2007: 113 -121] позволяет говорить о незавершённости каждого конкретного интерпретатив-ного акта).
Полиреальность актуализируется при комплексном соотнесении реализуемых в текстах способов, позволяющих конструировать фикциональный и действительный миры. Для этого используется инверсивный приём, заключающийся в том, что оречевляемое явление действительности рассматривается одновременно и как возможный факт вымышленного мира (существует также - и часто реализуется при интерпретации художественного текста -противоположный вариант этого приёма). Так, архитектоника и содержание раздела нижеприведённого документа в некоторой степени соотносятся с перечислением и
краткой характеристикой действующих лиц в пьесе:
«Состав германской авиационной комиссии:
1. ЧЕРЗИХ Гюнтер - инженер генерал, руководитель комиссии, работает в министерстве авиации. С 1923 по 1930 г. работал в СССР в качестве помощника технического директора авиационного завода № 22, а затем в плановом отделе авиатреста. Говорит по-русски.
2. ШВЕНКЕ Дитрих - инженер полковник, работает в министерстве авиации. Был помощником германского авиационного атташе в Лондоне. В 1932 г. был в СССР и осматривал завод № 22 и ЦАГИ. Лётчик.
3. ШАДЕ Евгений - директор авиационных заводов АТГ (всеобщее транспортное общество) в Лейпциге. Был техническим директором завода № 22. Говорит по-русски. Выехал в германию 9.IV-41 г., осмотрев только два завода - № 1 и № 24.
4. КЮНКЕЛЕ Вильгельм - директор от фирмы Даймлер Бенц. Хороший специалист под его руководством построены новейшие заводы авиационных моторов фирмы Даймлер Бенц в Мариенфельде и Генсхагене. Бывал в Америке, знает американскую промышленность авиационных моторов.
5. ЛОССНИТЦЕР Отто - директор завода фирмы Маузер. Несколько раз бывал в СССР в Липецке, в летной школе. Общая продолжительность пребывания в СССР около 3-х лет. Понимает русский язык, но говорит плохо. Летчик.
6. ЭКЛ Отто - один из директоров авиационного завода фирмы Хеншель в Шонефельде.
7. КЕНИГ Карл - директор от фирмы Электрон.
8. БАУЭР Карл - директор от фирмы Аскания Верке.
9. КЕСТЕР Эдуард - доверенный фирмы Сименс Аппарате и Машиненбау (SAM). Инженер летчик, со стажем 14 лет. Летает на сухопутных и гидросамолётах
всех классов. В 1938 г. в течение 3-х месяцев изучал американскую авиационную промышленность, хорошо её знает.
10. ГЮТЛЕР Евгений - штабинженер, секретарь комиссии.
Кроме того, в осмотре авиационных заводов СССР участвовали: г. АШЕН-БРЕННЕР, полковник, германский авиационный атташе в СССР, и г. ВУНДЕР-ЛИХ, оберштабинженер, помощник германского авиационного атташе в СССР. Оба они говорят по-русски.» [Отчёт о посещении... 2009: 321]
Эффект схожести с художественным текстом создают и некоторые другие разделы документа. Приводимые ниже примеры отчасти напоминают персонажные субтексты: «Отдельные высказывания членов германской комиссии о своих впечатлениях при посещении заводов НКАП
1. Мы не ожидали того, что увидели. По имевшимся в Германии сведениям, ожидали увидеть значительно худшее против того, что увидели.
2. В области промышленности русские перестали быть русскими (ЧЕРЗИХ). Замечание было сделано по поводу очень четкой работы одного монтера на заводе № 26. ...
7. Неясно, как будет выглядеть дружба СССР с Германией через 10 лет. Мы убедились, что СССР технически прогрессирует и имеет сырье. Германия больше заинтересована в дружбе с СССР, чем СССР в дружбе с Германией (ШВЕНКЕ).» [Отчёт о посещении. 2009: 323]
Полиреальность позволительно понимать и как моносубъектный синтез речевого и неречевого поведения, а также как стереосубъектный (осложнённый) синтез оценочного информирования о речевом и неречевом поведении человека, особенно чётко проявившийся в другом разделе рассматриваемого нами документа: «Поведение членов германской комиссии при осмотре заводов и во время поездок
1. ЧЕРЗИХ Гюнтер. Сам интересовался общими вопросами производства. В
процессе посещения заводов указывал другим членам комиссии, на что нужно обратить внимание.
На обеде на заводе № 19 напился пьяным до такой степени, что на следующий день, по его же словам, совершенно не помнил, как уехали из заводоуправления на поезд. Точно так же напился пьяным на заводе № 22. После этого в пьяном состоянии был в ЦАГИ. Во время ужина не мог говорить ответный тост, вместо него тост говорил г. АШЕНБРЕННЕР.
2. ШВЕНКЕ Дитрих. Интересовался главным образом самолетами. Очень хотел полетать.
3. ШАДЕ Евгений. Был только на заводах № 1 и № 24.
4. КЮНКЕЛЕ Вильгельм. Во время посещения моторных заводов очень внимательно осматривал производство и особенно внимательно приспособления. Нет сомнений, что часть приспособлений (особенно с завода № 24) он применит на заводе Даймлер Бенц.
5. ЛОССНИТЦЕР Отто. Интересовался преимущественно установкой вооружения на осмотренных самолетах.
6. ЭКЛ Отто. По-видимому, неспециалист. Производством интересовался мало. Основное внимание обращал на условия работы, одежду рабочих и т. д. По нашему предположению, он имел специальное задание так называемого «рабочего фронта». Безусловно, резко, враждебно настроен против СССР.
7. КЕНИГ Карл. Свои соображения высказывал очень мало. Однако заводы осматривал внимательно. Вел себя скромно.
8. БАУЭР Карл. Во время осмотра завода почти ничем не интересовался. На заводе № 19 напился пьяным до такой степени, что самостоятельно не мог выйти из автомашины. После этого случая пил мало. Большой любитель ухаживать за женщинами.
9. КЕСТЕР Эдуард. Особый интерес проявил к самолетам. По-видимому, имел специальное задание по определению рабочей площади заводов и количества
станков, т. к. при посещении всех заводов пытался подсчитывать площади цехов и станки.
10. ГЮТЛЕР Евгений. Неспециалист. По-видимому, прикомандирован к комиссии из Гестапо. Члены комиссии общались с ним очень мало, избегали его.
11. АШЕНБРЕННЕР При осмотре заводов почти ничем не интересовался. Вел себя довольно развязно и неумно. Уважением среди членов комиссии не пользуется.
12. ВУНДЕРЛИХ. Внимательно прислушивался ко всем объяснениям советских специалистов.» [Отчёт о посещении... 2009: 323 - 324]
Полиреальность возможно трактовать суженно, разумея под ней фрагмент мира, в обязательном порядке нашедший словесное выражение. Таким образом, при подобной трактовке возможный, но не оречевлённый мир выводится за рамки рассматриваемого явления. В этом случае мозаика реальности складывается из высказываний, её отражающих, действительный мир становится субстратом для отражающих его высказываний и вместе с разнообразием последних и создаёт феномен полиреальности. Анализ текстовых фрагментов позволяет подразделять полиреальность на актуализированную и на неактуализированную. Первая обозначается непосредственно говорящим при совмещении нескольких семантических планов (см. ранее приведённые примеры), а вторая лишь обозначает несостоявшееся речевое событие:
«. Что бы при лечении - а также и без лечения - я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.» Из Клятвы Гиппократа. [Медико-социальная хартия Российской Федерации 2001: 12]
«. Бронзовый от загара парень - дежурный по «караван-парку», в котором я решил остановиться - с легкой брезгливостью отодвинул ногтем пальца протянутый мною паспорт.
- Здесь эта бумажка ни к чему, - сказал он. - Здесь верят на слово.
- А если совру!? - пошутил я.
- Твоё дело, - ответил он.» [Шульман 2004:114 - 115]
Примечательны случаи реализации полиреальности через референциальную неопределённость в бытовом речевом общении:
- Почему они постоянно закрывают эту штуку?! (Студент раздражённо обращается к товарищу, имея в виду дверь, отделяющую один коридор от другого.)
Действительность в подобных высказываниях лакунизируется, посредством чего говорящий противопоставляет себя действительному миру, как в только что приведённом речевом фрагменте, либо снижает избыточную предметность, в противовес чему повышается значимость того или иного качества, признака ситуации. Акцентуированная ситуация, зафиксированная в речи, вступает в отношения дополнительности с действительной, полнопризнаковой ситуацией, создавая предпосылку для возникновения полиреальности. Этот случай можно обозначить с помощью понятия «аномия», которым в социологии обозначается состояние социума, когда его члены отчуждаются «от законных средств достижения целей», имеющих общественную значимость [Тарасов 2010: 3]. В данном примере использование термина аномия особенно уместно, так как последний указывает на отсутствие имени, на которое влияют несколько факторов, в том числе и фактор распада социальных норм/ценностей, которые призваны регулировать общественное взаимодействие индивидов [там же]. Кроме семантической аномии к числу лингвистических средств, создающих предпосылки для возникновения полиреальности, можно отнести полиномию, то есть субстантивное семиотическое преум-
ножение с помощью языковых средств, вызванное социальным контекстом, который оправдывает необходимость появления «лишних» имён (ср. со смежным процессом - морфологическим закреплением идеи множественности в формах практики, технологии, коммуникации и пр.).
Полиреальность порождается сингар-монией формы и содержания, с помощью которой последние усиливают очевидность друг друга и создают монолитные смысловые кванты художественного мира, онтологически его оправдывая (Вспомним у А.М. Горького в «Вассе Же-лезновой» следующие слова из речевой партии заглавной героини: ..капает с лица-то у тебя... и ... Рашель всё пугает меня, квакает: класс, класс! Народной артистке СССР, художественному руководителю МХАТ им. М. Горького Т.В. Дорониной удаётся точно отразить формально-содержательное соответствие фраз через естественную и вместе с тем особую голосовую передачу приводимых, а также подобных приведённым, фрагментов.). В общем же, художественный текст - это «хтонически» обусловленный, долговременно манифестируемый симптом, процесс переозначивания, чаще всего, известных и уже зафиксированных предшествующей традицией текстопорождения ситуаций. На поверхности художественного текстопорождения находится мнимая неудача автора в означивании конкретной, стандартной ситуации, вызывающая ги-персемиозис, т. е. эта квазинеудача порождает избыточные и внефункциональные знаковые конструкции. В свою очередь, последние могут приводить к интерпрета-тивным флуктуациям, неожиданным трактовкам - иными словами, аморфным, изоморфным, гомоморфным либо контр-морфным смысловым производным, проводящим в жизнь явление полиреальности.
Список литературы
1. Боронин А.А. Интерпретация персонажных субтекстов: основы теории (на материале художественной прозы) [Монография] / А.А. Боронин. - М.: Изд-во МГОУ, 2007.
- 349 с.
2. Брускин А. Здесь стояли батареи // Калининградская правда, 9 апреля 1964 г.
3. Ерашов В. Фёдор Котов приходит в знакомый дом... // Калининградская правда, 9 апреля 1960 г.
4. Медико-социальная хартия Российской Федерации / Российская медицинская ассоциация, IV (ХХ) Всероссийский Пироговский съезд врачей. / Ред. - проф. Г.А. Комаров - М.: АООТ «Типография "Правда"», 2001. - 54 с.
5. Мерзлякова Е. Штурм Кёнигсберга. К 6-летию штурма и взятия Кёнигсберга // Калининградская Правда, 8 апреля 1951 г.
6. Микробиология, вирусология и иммунология: учеб. для студентов мед. вузов / под ред. В.Н. Царёва. - М.: Практическая медицина, 2009.
7. Отчёт о посещении заводов авиационной промышленности СССР германской авиационной комиссией за время с 29 марта по 16 апреля 1941 г. // Вестник Архива Президента Российской Федерации. - СССР - Германия. 1933 - 1941. - М., 2009. - С. 321 - 324.
8. Падение Кёнигсберга // Правда, 13 мая 1945 г.
9. Тарасов Е.Ф. Жизнь языка в культуре и социуме (вместо вступительного слова) // Жизнь языка в культуре и социуме. Материалы конференции, посвящённой 75-летию доктора филологических наук, профессора Евгения Фёдоровича Тарасова. Москва, 14 - 15 апреля 2010 г. / Институт языкознания Российской академии наук, Российский университет дружбы народов. - М.: Изд-во «Эйдос», 2010. - С. 3 - 8.
10. Тарасов Е.Ф. Проблемы теории речевого общения. - Научный доклад по опубликованным трудам, представленный к защите на соискание учёной степени доктора филологических наук. - М., 1992. - 55 с.
11. Шульман С. Завтра не приходит никогда. // National Geographic Traveler. - 2004. -Май/июль. - С. 112 - 127.
12. Щагин В.В. Город науки о море // Продолжение подвига. -Калининград, 1967. - С. 61 - 72.
13. Sologubov A. Kaliningrad, Mythos der Weltschöpfung // Aneignung fremder Kulturen in plurikulturellen Städten in Nordosteuropa (20. Jahrhundert), Nordostarchiv, Band XV, 2007. S. 112 - 133.
