CC BY
94
УДК 801.6 ББК 637.8
Гончарова Мария Александровна
соискатель кафедра русской литературы Российский государственный педагогический университет
им. А.И. Герцена Санкт-Петербург Goncharova Maria Alexandrovna Applicant for a Degree Chair of the Russian Literature Russian State Pedagogical University named after A.I. Herzen
Saint-Petersburg
Полиметрическая композиция как циклообразующая связь Polymetric Composition as a Cycle-Forming Link
В основе статьи лежит мысль о том, что почти всякий цикл лирических стихотворений есть, по сути, полиметрически организованная структура. В циклическом текстопостроении в отличие от линейного текстопостроения полиметрическая композиция является универсальной циклообразующей связью. Она не просто объединяет различные стиховые формы, но играет принципиально важную смысловую роль, «сопровождая» ту или иную тему, маркируя переходы от одной темы к другой, выявляя проблематику и т.д. Это утверждение не только декларируется, но и доказывается всем ходом анализа типологических особенностей полиметрических композиций авторских лирических циклов ХХ века.
The basis of methodological approach is the idea that nearly every lyric cycle is a polymetric structure. Polymetric composition is a cycle-forming link within cyclic text building as compared with linear one. It links various lyric forms. In addition, polymetric composition forms the meaning of the lyric cycle, indicates change of the themes. This statement is proved by the analysis of typological features of polymetric compositions within the bounds of lyric cycles of XX century.
Ключевые слова: Полиметрическая композиция, циклообразующая связь, смыслообразующий механизм, метрическое единообразие, полиметрическая композиция с маркированным началом/концом, кольцевая композиция, промежуточная конфигурация.
Key words: polymetric composition, cycle-forming link, semantic mechanism, metrical uniformity, polymetric composition with marked beginning/end, circular composition, intermediate configuration.
Трудно не согласиться с тем, что для любого читателя стихи представляют
собой явление, восприятие которого сопряжено с определенной трудностью, явление необычное, и даже сакральное. В научном мире подобное отношение подкреплено еще и методологическим герметизмом стиховедения, превра-
щающегося в эзотерическую дисциплину с методами, словарем и концептуальным аппаратом.
Стиховедение возникло и развивалось в непосредственной связи с прикладными задачами анализа поэтической практики. Не случайно, что зачастую стиховедением занимались сами поэты. Так, в России крупнейшими теоретиками стиха были: Кантемир, Тредиаковский, Ломоносов и др., вплоть до Валерия Брюсова и Андрея Белого. Андрей Белый [1] один из первых в русском стиховедении попытался разработать научные методы анализа стиха в связи с его содержанием, а также применил широкое статистическое обследование встречаемости различных элементов стиха. Работы Белого поставили стиховедение на культурно-исторические рельсы. Например, исходя из статистического исследования русского четырехстопного ямба [2] от Ломоносова до Блока, Белый приходит к выводу, что отнюдь не Пушкин, а Жуковский и Батюшков являются реформаторами русского четырехстопного ямба.
Школа формалистов продолжила разработку идей Белого. На протяжении ХХ века интерес к стиху как особой системе повествования не прекращался. С середины ХХ века литературоведение ощутило необходимость «преодолеть «гуманитарный» субъективизм, найти способы более строгого описания явлений искусства» [8, с. 568]. В рамках структурализма появилось предположение о необходимости и возможности «точного», «научного», «объективного» подхода к художественному тексту. В связи с этим исследователи обратились к количественным (условно точным) методам анализа. В рамках стиховедческих исследований составлялись метрические справочники, словари и т.д.
Очевидно, что математически точный подсчет единиц ритма, а также их анализ и классификация, - необходимая операция в анализе стихотворного текста. Однако отнюдь не достаточная. А когда речь заходит о произведениях ХХ века, традиционные стиховедческие методы оказываются зачастую несостоятельными. Таким образом, можно сделать вывод о необходимости разработки новых эффективных методов решения проблемы стихотворного ритма.
В рамках проблемы стихотворного ритма одним из самых привлекательных для литературоведов является вопрос о взаимоотношении ритма и смысла. По выражению Лотмана Ю.М., «ритм в стихе является смыслоразличающим элементом» [7, с. 55].
Попытки установления соответствий между структурной и содержательной сторонами стиха проводились еще на заре формирования русского стихосложения. Ломоносов в «Письме о правилах российского стихотворства» (1739) пишет: «Чистые ямбические стихи... поднимаяся тихо вверх, материи благородство, великолепие и высоту умножают. Оных нигде не можно лучше употреблять, как в торжественных одах /.../».
Уже в 20 веке Гумилев в статье «Переводы стихотворные» (1919) пишет: «У каждого метра есть своя душа, свои особенности и задачи: ямб, как бы спускающийся по ступеням (ударяемый слог по тону ниже неударяемого), свободен, ясен, тверд и прекрасно передает человеческую речь, напряженность человеческой воли / .../».
Оценки такого рода интуитивны и субъективны: для Ломоносова ямб «поднимается тихо вверх», для Гумилева «спускается по ступеням»; Ломоносов считает ямб метром, обладающим торжественным пафосом, Гумилев ощущает «мощь и торжественность» в дактиле.
В работах К. Тарановского [10], М. Гаспарова [3], Ю. Левина [6] было дано теоретическое обоснование семантики метра, а также были проверены основные теоретические положения на одной из форм функционирования механизма историко-культурной преемственности - «памяти метра». Необходимо отметить, что пока речь шла только об определенных размерах, в частности, о пятистопном хорее.
Это позволяет говорить о том, что проблема ритм и смысл только начала решаться. Без ответов остается целый ряд принципиально важных вопросов. В частности, неясно, все ли размеры имеют семантический ореол.
Частным случаем проблемы стихотворного ритма, который требует современных исследовательских стратегий, можно считать вопрос о смысловой роли
полиметрической композиции. Полиметрическая композиция - это «своеобразная художественно-речевая структура поэтического произведения, которая складывается из тематически автономных звеньев, написанных различными размерами и чередующихся иногда с прозой» [9, с. 3-4].
Впервые полиметрические композиции как явление описал П.А. Руднев [9]. Однако представляется, что данное описание осталось недопонятым стиховедами и вследствие этого не было оценено по достоинству.
Проанализировав поэму Блока «Двенадцать» с точки зрения ее полиметрической композиции, Руднев показал, что важно не то, из каких метрических фрагментов состоит поэма, а то, как взаимодействие разных метрических фрагментов рождает дополнительные смыслы.
В рамках обобщающей проблемы смысловой роли полиметрической композиции до сих пор не исследованным остается вопрос о роли полиметрической композиции как циклообразующей связи.
Среди многообразия циклообразующих связей можно выделить несколько универсальных:
1) заглавие;
2) порядок стихотворений - композиция;
3) ритмическая организация - полиметрическая композиция.
Для поэта ритмическая организация произведения оказывается зачастую важнее, чем композиция. Ритм формирует смыслы. Вот почему можно предположить, что в поэтическом цикле полиметрия, то есть взаимодействие отдельных стихотворений в составе цикла на метрическом уровне, играет определяющую роль в циклообразовании.
Если заглавие, композиция, лексика описаны достаточно подробно, то принципы метрической организации лирических циклов остаются по существу неисследованными. Как справедливо пишет М. Гиршман, «безусловно, лирический цикл обладает своеобразным ритмическим единством, интегрирующим метрически разнообразные разнородные стихи, и это единство (кстати сказать, очень мало изученное и несомненно интересное для специального стиховедче-
ского анализа) может быть рассмотрено как своего рода «поэтический аналог» охвату разных «языков», стилей, речевых жанров, голосов и сознаний в единой прозаической целостности» [4, с. 305].
По утверждению П.А. Руднева, «почти всякий цикл лирических стихотворений есть в конечном итоге... полиметрически организованная структура» [10, с. 306].
Другими словами, если для классических типов текстов полиметрия - это скорее периферия, что демонстрируют статистические исследования в этой области, то для лирического цикла полиметрия - это фундаментальное свойство.
Метрико-смысловой анализ обширного пласта авторских лирических циклов ХХ века позволил увидеть типологические особенности полиметрических композиций в рамках поэтических циклов. Однако необходимо отметить, что типы полиметрических композиций являются не жесткими категориями, а своего рода идеальными моделями, к которым тяготеют поэтические циклы. Кроме того, типологические свойства в циклах зачастую смешиваются, порождая промежуточные конфигурации.
1. Метрическое единообразие
Это тот случай, когда все стихотворения цикла написаны одним метром и одним размером, либо одним метром, но разными размерами. Например, лирические циклы Анны Ахматовой «Библейские стихи» (Амф4-3 - Амф4 - Амф4-3), «Стихи о Петербурге» (Х4 - Х4), лирический цикл Константина Бальмонта «Три сонета» (Я5 - Я5 - Я5) и другие.
Сложность состоит в том, что понятие «полиметрическая композиция» предполагает сочетание фрагментов текста, написанных разными метрами или размерами. Однако в лирическом цикле «автономные звенья» [9, с. 3] четко оформлены графически и композиционно. Каждое входящее в цикл стихотворение самодостаточно как отдельный элемент макротекста. Его отдельность маркирована пробелами, нумерацией, иногда заглавием.
Можно предположить, что автор избирает метрическое единообразие в случае, когда все стихотворения цикла имеют отношение к одному культурно-
историческому источнику («Библейские стихи» А.Ахматовой), либо историческому событию («Термидор» М. Волошина), либо одной значимой личности («Ветер. Четыре отрывка о Блоке» Б. Пастернака, «Лермонтов» К. Бальмонта).
В таком случае одна из функций метрического единообразия - усилить, подчеркнуть смысловое единство стихотворений, создать единое метрическое и семантическое пространство.
2. Полиметрические композиции с маркированным началом/концом
В этом случае все стихотворения цикла написаны одним метром, кроме
одного, находящегося в начале либо в конце цикла.
К данному типу полиметрических композиций относятся такие, как «Художник», (Я4 ^ Х4 ^ Х4 ^ Х4) Бориса Пастернака, «Плащ» (1918: Дольник -Я4 - Я4) Марины Цветаевой, «Борису Пастернаку» (Я5 - Я5 - Ан3) Анны Ахматовой.
Лирический цикл Анны Ахматовой «Борису Пастернаку» - полиметрическая композиция с маркированным концом: Я5 - Я5 - Ан3.
Первым двум стихотворениям, написанным пятистопным ямбом, предпослано посвящение, а второму стихотворению и эпиграф из стихотворения Бориса Пастернака «Все сбылось». Трехстопный анапест последнего стихотворения, написанного через десять дней после смерти Пастернака, обобщает, связывает разрозненные воспоминания воедино.
3. Кольцевая композиция
Особенностью этого типа полиметрической композиции является наличие метрического кольца. Одинаковый метр маркирует начало и конец такой полиметрической композиции.
Простой пример такого типа полиметрической композиции - «Возвращение Одиссея» Н.Гумилева (Я4 - Д4 - Я4). Герой жаждет обрести покой, дом (первое стихотворение Я4), и он обретает его, (последнее стихотворение Я4), но не в своем доме, где его ждала очередная битва (второе стихотворение Д4), а рядом с отцом.
Встречаются и более сложные случаи полиметрических композиций кольцевого типа. Между первым и последним стихотворениями кольца может быть расположено не одно стихотворение, написанное отличным от стихотворений кольца метром. Например, «Пляски смерти» Александра Блока (структура полиметрической композиции: Я5-В - Я4 - Я5-В - Х4-В - ХВ, метрическое кольцо Я5-В - Я5-В), «Пушкинские эпиграфы» Арсения Тарковского (структура полиметрической композиции: Х4 - Я4 - Х4 - Ан3, метрическое кольцо Х4 -Х4), «Весна в Мисхоре» Николая Заболоцкого (структура полиметрической композиции: Я4 - Ан3 - Я4 - Ан3, два метрических кольца Я4 - Я4, Ан3 -Ан3).
Кольцевая композиция на метрическом уровне поддерживает тему цикличности бытия, поиска и обретения.
4. Промежуточные конфигурации
Типологические свойства в циклах зачастую смешиваются, порождая промежуточные конфигурации. Примером подобной промежуточной конфигурации, совмещающей кольцевой тип полиметрической композиции и тип полиметрической композиции с маркированным концом, может стать лирический цикл Арсения Тарковского «Пушкинские эпиграфы» (1976). Метрическая структура цикла следующая: Х4 - Я4 - Х4 - Ан3. С точки зрения метрической структуры цикл состоит из двух комплексов: (Х4 - Я4 - Х4) - Ан3. Первый комплекс, составленный из двусложников, представляет кольцевую структуру: четырехстопный ямб второго стихотворения заключен в кольцо из четырехстопных хореев. Трехсложник последнего стихотворения явно противостоит двусложникам первой части. Попробуем предположить, что именно последнее стихотворение является особенным образом маркированным. Чтобы доказать этот тезис, обратимся к тематической динамике цикла.
В статье Т.Г. Ивлевой «Пушкинский эпиграф как мотив в цикле А. Тарковского «Пушкинские эпиграфы» [5] предлагается следующая интерпретация тематической структуры лирического цикла. «В каждом рассмотренном случае эпиграф является носителем основного мотива, реализованного в лирическом
тексте Тарковского. /.../ Сведенные вместе, рассмотренные как система, пушкинские эпиграфы становятся основными вехами «истории души» лирического героя Пушкина:
1. - «тоска»
2. - «просветление»
3. - «сомнение»
4. - «обретение»
Спроецированные на духовный опыт другого поэта, эпиграфы-мотивы превращаются в рубежи развития творческой личности.
Выбор же Тарковским легко узнаваемых цитат, давно ставших неотъемлемой частью национально-культурного сознания, позволяет говорить о создании им в цикле «Пушкинские эпиграфы» модели духовной биографии человека вообще» [5, с. 27].
Ничуть не оспаривая интерпретацию, позволим себе уточнить некоторые моменты, используя полиметрический анализ.
Цикл Тарковского включает четыре стихотворения, каждому из которых предпослан эпиграф из хрестоматийных пушкинских текстов. В первом стихотворении цикла это строки из стихотворения «Зимний вечер» (1825):
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила.
В лирическом тексте Пушкина образ синицы, восходящий к народной песенной культуре, не функционирует как вполне самостоятельный. Желание услышать песню о синице воспринимается читателем как попытка лирического субъекта выйти за пределы «скучного» мира. Автор как бы «продолжает» Пушкина, рефлексирует на тему «тоски», важнейшей причиной которой оказывается ощущение двойственности человеческой природы, ее противоречивости. Отчаянным рефреном звучит: «Пой, душа!» Отчаянным, потому что душа-певица должна петь несмотря ни на что, даже если ее не слышат.
В принципе, можно говорить о том, что в первом стихотворении осуществляется развитие, «продолжение», «усложнение» пушкинского мотива, зафик-
сированного в эпиграфе. Метрическая организация первого стихотворения также подчеркивает приверженность Тарковского традиции. Четырехстопный хорей первого стихотворения соответствует четырехстопному хорею пушкинского «Зимнего вечера».
Второй эпиграф выбран Тарковским из пушкинского стихотворения «К***» («Я помню чудное мгновение.», 1825):
. Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты...
Эпиграф вводит мотив преображения, пробуждения души. У Пушкина преображение связано с женским образом. Однако для поэзии 19 века традиционно наделение женского образа способностью вдохновлять поэта, другими словами, быть музой. У Пушкина женская красота пробуждает чувства, вдохновляет, возвращает в юность, когда состоялась первая встреча, у Тарковского к поэту «опять» является муза, проясняет душу, выводит «на белый свет из темницы». Очевидны тематические параллели, хотя, конечно, образ музы не соотносится с прототипом из пушкинского стихотворения и не ассоциируется с образом женщины.
Говоря о метрической организации стихотворения, следует отметить, что здесь Тарковский также традиционен. Четырехстопный ямб второго стихотворения соответствует четырехстопному ямбу пушкинского произведения («К***»).
Эпиграф из «Стихов, сочиненных ночью во время бессонницы» (1830) вводит в третье стихотворения цикла мотив поиска смысла бытия.
Художественный образ Пушкина становится воплощением цикличности жизни каждого человека, неизбежности возникновения перед ним одних и тех же - «вечных» - вопросов, а также через свою трагическую судьбу воплощающего невозможность найти ответ.
Метрическая организация первых трех стихотворений совпадает с метрической организацией пушкинских текстов, цитируемых Тарковским в эпиграфах.
Эпиграф к заключительному стихотворению цикла выглядит достаточно неожиданным. Он выбран не из лирических текстов Пушкина, а из его «Маленькой трагедии» «Скупой рыцарь» (1830): Я каждый раз, когда хочу сундук Мой отпереть...
Позволим себе не согласиться с тезисом Ивлевой, что логика взаимоотношений между эпиграфом и стихотворением, намеченная первыми тремя текстами, в данном случае не нарушена. Такое предположение основано на том, что метрическая организация четвертого стихотворения цикла Тарковского (трехстопный анапест) не соответствует метрической организации пушкинского «Скупого рыцаря» (пятистопный ямб). Лирический субъект как бы иронизирует по поводу своих поисков смысла бытия и отказывается от них, отказывается от следования традиции (что подчеркнуто на метрическом уровне). Поиск не имеет смысла, ибо у человека есть «право на прямую, свободную речь».
Итак, анализ полиметрической композиции лирического цикла позволяет уточнить некоторые особенности смыслообразования. В лирическом цикле А. Тарковского противопоставлен первый комплекс, представляющий «кольцевую» структуру (Х4 - Я4 - Х4) и последнее стихотворение (Ан3). В кольцевой структуре воплощены поиски лирическим субъектом смысла жизни, попытка следовать традиционным путям. В четвертом стихотворении происходит отказ от традиции, декларируется отказ от поисков. Лирический субъект понимает, что ничего искать не надо, у него все уже есть, и самое главное - есть право на слово. Поэта перестает мучить проблема непонимания, он отказывается от претензии вести за собой людей, он понимает, что речь самоценна сама по себе.
Нами были рассмотрены типы полиметрических композиций циклов в рамках силлаботонических размеров. Вероятно, возможна типология полиметрических композиций поэтических циклов и на основании других характеристик, например, взаимодействия классических и неклассических размеров.
Как представляется, поиски подходов к решению проблемы смысловой роли полиметрической композиции могут оказаться очень продуктивными и открыть новые возможности анализа авторского лирического цикла.
Библиографический список
1. Андрей Белый. Ритм как диалектика и «Медный всадник». М.: Федерация, 1929.
279 с.
2. Андрей Белый. Опыт характеристики русского четырехстопного ямба//Андрей Белый. Символизм: Книга статей. М.: Мусагет, 1910. С. 286-330.
3. Гаспаров М.Л. Метр и смысл. Об одном механизме культурной памяти. М.: Российский гос. гуманит. ун-т, 2000. 289 с.
4. Гиршман М.М. Ритм художественной прозы. М.: Советский писатель, 1982. 272 с.
5. Ивлева Т.Г. Пушкинский эпиграф как мотив в цикле А. Тарковского "Пушкинский эпиграф "//Проблемы современного пушкиноведения. Псков: Псковский гос. пед. ун-т им. С М. Кирова, 1999. С. 168-173.
6. Левин Ю.И. Послесловие// Гаспаров М.Л. Метр и смысл: Об одном механизме культурной памяти. М.: Российский гос. гуманит. ун-т, 2000. P. 291-293.
7. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста//Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб.: Искусство, 1996. С. 18-252.
8. Минц З. Г. Поэтика Александра Блока. СПб: Искусство, 1999. 387 с.
9. Руднев П.А. Метрика А. Блока.: Автореф. дис. ...канд. филол. наук. Тарту: Тартуский гос. ун-т, 1969. 23 с.
10. Руднев П.А. Опыт семантического анализа монометрической и полиметрической стиховых структур на метрическом уровне//Труды по русской и славянской филологии. 21. Литературоведение. Тарту, 1973. С. 297-311.
11. Тарановский К. Ф. О взаимоотношении стихотворного ритма и темати-ки//Тарановский К. Ф. О поэзии и поэтике. М.: Языки Русской Культуры, 2000. С. 287-322.
Bibliography
1. Andrey Bely. Rhythm as a Dialectics and "Brazen Horseman" / Andrey Bely. - M.: Federation, 1929. - 279 p.
2. Andrey Bely. The Experience of the Russian Iambic Tetrameter Description / Andrey Bely. Symbolism. The Book of Articles. - M.: Musaget, 1910. - P. 286-330.
3. Gasparov, M.L. Metre and Meaning. One Mechanism of Cultural Memory / M.I. Gas-parov. - M.: Russian State University of the Humanities, 2000. - 289 p.
4. Girshman, M M. Rhythm in Prose / M M. Girshman. - M.: Soviet Writer, 1982. - 272 p.
5. Ivleva, T.G. Pushkin's Epigraph as a Motif in Tarkovsky's Cycle "Pushkin's Epigraph" // The Problems of Contemporary Pushkin Studies / T.G. Ivleva. - Pskov: Pskov State Pedagogical University named after S.M. Kirov, 1999. - P. 168-173.
6. Levin, Yu.I. Epilogue // Gasparov M.L. Metre and Meaning: One Mechanism of Cultural Memory / Yu.I. Levin. - M.: Russian State University of the Humanities, 2000. - 289 p.
7. Lotman, Yu.M. Poetic Text Analysis / Yu.M. Lotman. About Poetry and Poets. - Saint-Petersburg: Art, 1996. - P. 18-252.
8. Mints, Z.G. Alexander Blok's Poetics / Z.G. Mints. - Saint-Petersburg: Art, 1999. 387 p.
9. Rudnev, P.A. Blok's Metrics: Synopsis of the Thesis ... Cand. of Philol. / P.A. Rudnev. - Tartu: Tartu State University, 1969. - 23 p.
10. Rudnev, P.A. Experience of Semantic Analysis of Monometrical and Polymetrical Verse Structures on the Metrical Level // Works on Russian and Slavonic Philology. 21. Study of Literature / P.A. Rudnev. - Tartu, 1973. - P. 297-311.
11. Taranovsky, K. F. About Interrelations of Poetry Rhythm and Themes // K. F. Taranovsky. About Poetry and Poetics. - M.: Languages of the Russian Culture, 2000. - P. 287-322.
