CC BY
71
Вестник Томского государственного университета Философия. Социология. Политология 2013. № 2 (22)
ОНТОЛОГИЯ, ЭПИСТЕМОЛОГИЯ, ЛОГИКА
УДК 1.001:001,8
М.П. Завьялова
ПОЛИДЕТЕРМИНИЗМ КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП АНАЛИЗА ПРЕДПОСЫЛОЧНОСТИ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ
Исследуется процесс выявления многослойности (множественности) социокультурных предпосылок научного познания. В этом контексте в первом приближении обосновывается принцип полидетерминизма. В сжатом виде он обобщает полученные в течение длительного времени знания о сложном составе детерминации науки и «конвертирует» их в определенную познавательную установку - подходить к анализу предпосылочной природы науки с позиции множественности, многофакторности, многогранности процесса ее детерминации.
Принцип полидетерминизма эвристичен также и в плане обратного воздействия, детерминации наукой общества, культуры, истории. Векторы этой детерминации непредсказуемы, множественны в своей разнонаправленности и последствиях.
Ключевые слова: наука, эпистемология, многослойность предпосылочности науки, принцип полидетерминизма.
Одним из серьезных результатов эпистемологических исследований XX -начала XXI в. является постижение сложности природы науки. Последняя находит яркое выражение в факте множественности направлений (историческая, эволюционная, социальная и др.) в современной эпистемологии, каждое из которых сосредоточивается на исследовании отдельных сторон науки в ее динамике, статике, составе, функциях, взаимодействиях внутренних и внешних факторов и связей в научном развитии. Причем каждый выделенный аспект анализа науки обнаруживает новые пласты и уровни ее сложности. Например, социальная эпистемология развивает идею диахронического и синхронического методологического и содержательного плюрализма науки, показывая, что за выбором той или иной теории стоят комплексные, технические, психологические, культурные, экономические и прочие связи и отношения, нелинейное развитие которых «вклинивается» между когнитивным субъектом и исследуемым объектом и влияет на познавательный (в том числе научный) результат [1. С. 65].
Изучая науку с учетом ее особой сложности, современная эпистемология порождает и формирует собственный арсенал методологических средств, который по меньшей мере имеет два источника: как по линии реализации междисциплинарных связей за счет переноса, заимствования понятий, установок, методов из конкретных дисциплин, особенно из социально-гуманитарной области (социологии, лингвистики, психологии, истории, антропологии, этнологии и др.), так и на основе обобщения собственного познавательного опыта, который, сублимируясь, конструктивно перерабатывается и присутствует в исследовательской практике в качестве определенных установок, норм, правил и принципов методологии неклассической эпистемологии. За-
дача философии состоит в том, чтобы эксплицировать их из исследовательской практики и определить основания и эвристические возможности. В этом контексте своевременной представляется возможность выделения и обоснования особого методологического принципа, который в первом приближении может быть определен как принцип полидетерминизма.
В свернутом, сжатом виде он обобщает в себе знания о взаимообусловленности науки, общества и культуры и «конвертирует» их в определенную познавательную установку, направляющую анализ системы взаимовлияний науки и социокультурной среды с позиции множественности, многофакторности, многогранности, т.е. с позиции полидетерминации научно-познавательной деятельности.
Мысль о многослойности детерминации науки обобщает (сжимает в себе) результаты сложного и длительного процесса преодоления антиисторизма и интернализма классической эпистемологии на пути раскрытия предпосылоч-ной природы научного познания. Каждый существенный шаг на этом пути открывал какой-либо детерминационный слой.
Критика понятия «трансцендентального» вневременного субъекта и осознание принципиальной историчности познающего субъекта дали возможность признать принципиальную историчность познающего субъекта. Это означает, что, будучи погруженным в конкретную историческую реальность той или иной эпохи, познающий не может в принципе полностью абстрагироваться от нее в ходе исследования познаваемых им объектов. Он всегда находится под влиянием исторических условий своего времени и места, а также определенных установок, часто несознаваемых, которые выступают для него в качестве «исторического a priori». В XX в. для раскрытия характеристики данного предпосылочного слоя процесса познания, в том числе и научного, большое значение имеет феноменолого-герменевтическое философское направление, и в особенности труды М. Хайдеггера и Г. Гадамера. В частности, они вывели проблематику понимания за пределы его толкования как метода и трактовали понимание как специфическое отношение к действительности, в котором человек выступает «понимающим бытием», что означало онтологизацию понимания. Хайдеггер ввел понятие «предпонимание», выражающее развёртывание понимания как онтологического определения человеческого бытия, задающее непреодолимый исторический горизонт познания. Предпонимание изначально и предполагает мышление в целом и поведение - через «предмнения», «предвидения» и «предвосхищения», делая возможным производное («вторичное») понимание в качестве методов и процедур познания [2. С. 371-372].
В структуру предпонимания входят дорефлексивные, допредикативные, неконцептуализированные формы человеческого опыта и язык как фундирующая все возможные формы человеческого опыта основа. Гадамер, вслед за Хайдеггером, исходя из конечности человеческого бытия и принадлежности человека истории, разрабатывает проблематику предпонимания. В частности, он подчеркивает онтологически позитивный смысл герменевтического круга (круга понимания), а также особую значимость предструктур понимания для герменевтического процесса, фундирующего познавательные акты и процедуры, включая и научное познание. В связи с чем он реабилитирует
понятие предрассудка, указывая на то, что предрассудок как предсуждение вовсе не означает неверного суждения, но, составляя историческую действительность человеческого бытия, выступает условием понимания, которое, в свою очередь, делает возможным адекватное познание [3. С. 50-77].
Таким образом, концепты «предпонимание», «предание», «предрассудок», «традиция» раскрывают историческую предпосылочность познания вообще и научного познания в частности. Они обозначают неконцептуализи-рованные формы человеческого опыта и влияют на познавательные процессы часто неосознанно.
На историческую обусловленность содержания абстракций (категорий), репрезентирующих предмет научного познания, в свое время указывал К. Маркс. Так, с позиции деятельностного подхода, рассматривая эволюцию содержания категории труда - краеугольной для политэкономии XVIII-XIX вв. в решении проблемы источников богатства (капитала), Маркс констатирует, что подлинно научный характер данная категория приобретает только в классической политэкономии в трудах А. Смита, который «отбросил всякую определенность деятельности, создающей богатство; у него фигурирует просто труд, не мануфактурный, не коммерческий, не землевладельческий труд, а как тот, так и другой. Вместе с абстрактной всеобщностью деятельности, создающей богатство, признается также и всеобщность предмета, определяемого как богатство; это продукт вообще или опять-таки труд вообще, но уже как... овеществленный труд» [4. С. 40].
В данном контексте такие экономические системы, как монетарная (меркантилизм) и физиократическая, в которых абстракция труда выступает в особой (не всеобщей) форме, определяются Марксом как предыстория (пред-наука) политической экономии. Для того, чтобы было осуществлено понимание труда как труда вообще, что соответствует требованиям научности, необходимы определенные исторические условия, при которых труд «...не только в категории, но и в реальной действительности стал средством для создания богатства вообще и утратил ту сращенность, которая раньше существовала между определенными индивидами и определенными видами труда» [4. С. 41].
Таким образом, Маркс видит историчность содержания научных абстракций в том, что, репрезентируя изучаемую реальность, они являются не только результатом чистого мышления, а выступают своего рода схемами предметно-практической человеческой деятельности. Такие категории, как труд, капитал, собственность и др., как всеобщие абстракции, возникают «в условиях наиболее богатого конкретного развития, где одно и то же является общим для многих или для всех» [4. С. 42], или, иными словами, эти абстракции выражают реально существующие отношения между людьми в определенные исторические эпохи.
Следующим шагом на пути осмысления предпосылочности научного познания, особенно в сфере социально-гуманитарных наук, было выявление еще одного эпистемологического обстоятельства: человеческое сознание и познание могут предопределяться не только историческими особенностями, но и наличными социальными детерминантами, экономическими отношениями, их интересами как представителей тех или иных социальных групп,
механизмами властных институтов, способами манипулирования общественным сознанием и т. п.
Здесь снова необходимо обратиться к Марксу, который именно в этом контексте выдвинул свой известный тезис: «общественное бытие людей определяет их общественное сознание». Духовный и мыслительный горизонты познающего субъекта, замкнутого на систему существующих социальноэкономических и властных отношений, также оказываются в силу этого определенным образом ограниченными. Раскрывается реальная зависимость оценок и способов интерпретации субъектом социальной реальности от его объективного положения в обществе.
Подход к знанию как к феномену, определяемому не только объектом, но и социально-детерминированным ценностным сознанием, осуществил К. Маркс, открывший фундаментальную зависимость содержания знания от фиксируемых в сознании превращенных форм социальной действительности. За внешней, т.е. зафиксированной в тексте, формой научного (экономического) знания К. Маркс увидел глубинные слои, сложную структуру предпосылок, содержащую скрытые, неявные компоненты различного происхождения. Маркс употреблял понятие «предпосылки» как в объективно-материальном смысле, имея в виду, например, реальные предпосылки в форме объективных общественных потребностей в познании социальной реальности, так и в гносеологическом плане, понимая их как представления, знания, убеждения, из которых исходит тот или иной исследователь. Он включал в предпосылки и специально-научное знание, и мировоззренческие, идеологические, этические принципы; как их концептуальные, так и доконцептуальные (в виде представлений и предрассудков) формы, обращал внимание на неявный, скрытый характер многих предпосылок, содержащихся как в мышлении и познании отдельных ученых (в частности, экономистов), так и в содержании буржуазного сознания в целом [5. С. 354-360].
Л.А. Микешина, исследуя формы рефлексии ценностных компонентов в гуманитарном и социальном познании, наряду с другими эксплицирует Марксову систему приемов и методов философско-методологического анализа научного знания в структуре социального сознания в целом и в связи с теми превращениями, которые претерпевает общественное сознание в классовом антагонистическом обществе, что позволяет ей заключить: «Маркс, по-видимому, один из немногих, кто сделал предметом специального изучения неявный слой научного (экономического) знания, осознал фундаментальную значимость имплицитных предпосылок для понимания как содержания знания, так и социальных причин, порождающих определенные когнитивные следствия - истинное или, напротив, иллюзорное, превратное отражение действительности. “Капитал”, раздел “Теория прибавочной стоимости” дают богатейший материал для понимания «механизмов» возникновения и функционирования скрытых оснований и следствий, предпосылок и выводов и тому подобных форм в научном знании и познавательной деятельности» [5. С. 354-355].
Во второй половине XX в. наряду с зависимостью от экономики и идеологии была обнаружена еще одна линия детерминации познания - его обусловленность социокультурными реалиями. Этот подход расширяет и углубляет границы анализа предпосылочной обусловленности познания в целом и
научного, в частности. Так, углубление идет в аспекте постижения сложного состава социальной детерминации познания за счет осмысления природы самой социальности, ее состава, форм проявления - того, что входит в предмет нового эпистемологического направления - социальной эпистемологии. Социальность здесь определяется не в привычном смысле как интересы, политические силы, сфера нерациональной интеракции групп и сообществ, а как сложная система отношений между знанием и социумом. И.Т. Касавин выделяет 3 типа социальности: 1) «внутренняя социальность» познания -свойство, которое присуще когнитивной способности человека, даже если он выключен из всех наличных социальных связей; 2) «внешняя социальность», она выступает как зависимость знания от состояния общественных систем, которые формируют требования к знанию и критерии его приемлемости; 3) открытая социальность, в контексте которой осуществляется связь познающего индивида с совокупной сферой культуры как основным когнитивным ресурсом человека [6. С. 9-10].
Новые подходы отличаются междисциплинарностью, что придает социокультурному направлению анализа научного познания новые импульсы, расширяет и обогащает понятийный аппарат современной эпистемологии. Несомненной заслугой феноменологов является разработка эвристически значимых понятий «жизненный мир человека» и «повседневная жизнь», среди дефинирующих характеристик которых отмечаются: необходимое присутствие социального контекста; цикличный, рутинный характер событий, наличие ритуальных, типичных и привычных действий; телесная укорененность, локализация в пространстве и определенное временное протяжение, нерефлексивность и следование обычаям и др. Каждая их этих характеристик задает особый вектор социализации любых форм деятельности, в том числе и научной. Среди прочих, на наш взгляд, представляет интерес тематизация телесности, актуальная не только в плане критики классической рационалистической парадигмы, где познающий субъект выступает как принципиально бестелесный, но и в большей мере для раскрытия глубинных детерминационных пластов процесса познания. Разработка темы телесности идет по двум направлениям: а) в рамках эволюционной эпистемологии, где новейший телесный подход претендует на изучение новых аспектов целостности, опираясь на принцип единства мозга, тела и сознания, а также принцип единства тела, сознания и среды [7. С. 328]; б) в традиции социокультурного подхода осуществляются исследования неконцептуализированных форм передачи знания, таких как навыки, сноровка, мастерство, которые обретаются лишь в практике научного исследования и в форме неэксплицированных (неявных) навыков составляют фундамент и условие успешного функционирования наряду с профессиональной, теоретической подготовкой членов научного сообщества. На базисную, глубинную роль последних указал М. Полани, обнаружив их в структуре личностного знания. Это слой неявного знания, которое включает в себя некие регулятивные правила, которым подчиняются определенные жизненные практики, в частности научно-исследовательские практики. Это знание невербальное и передается только через коммуникацию, как бы вписывается в «тело» участника практики и диктует ему определенную стратегию поведения.
Для обозначения этого вида научной «телесности» в эпистемологическом дискурсе появилось понятие «габитус», заимствованное из феноменологии (М. Мерло-Понти, Э. Гуссерль) и теоретической социологии (П. Бурдье) [8. С. 102-107].
Таким образом, мы определили основные этапы процесса осмысления предпосылочной природы научно-когнитивной деятельности, на каждом из которых были выявлены различные слои социально-культурной детерминации науки, что позволяет обобщить знания об этих слоях в принципе полидетерминизма как методологическом регулятиве осмысления и познания такого сложного феномена, каким выступает современная наука.
Нами была установлена многослойность детерминации науки со стороны общества и культуры. Однако существует обратная детерминация - со стороны науки на социокультурное развитие, и очевидно, что и здесь проявляет себя сложность, нелинейность, разнонаправленность и неоднозначность этого направления детерминации; следовательно, в осмыслении данного процесса также необходим подход с точки зрения полидетерминизма.
Значение принципа полидетерминизма состоит в том, что он предостерегает от абсолютизации какого-либо одного фактора развития самой науки и какого-либо одного способа применения ее на практике, что неизбежно приведет к искажению и выхолащиванию гуманистической природы науки в теории и на практике. Такая опасность реально существует, так как господствующие сегодня в научной практике прагматизм, коммерциализация, ориентация на достижение сиюминутного успеха и потребительский интерес могут привести к тому, что наука переродится в одну из отраслей хозяйственно-производственной деятельности, обслуживающей экономико-технологические нужды будущего «информационного» общества.
Литература
1. Столярова О.Е. Спор эпистемологий // Эпистемология. Философия науки. 2010. № 2. С. 65-67.
2. Гайденко П.П. Прорыв к трасцендентному: новая онтология XX века. М.: Республика, 1997.
3. ГадамерХ.-Г. Истина и метод. М., 1988.
4. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1861 гг. (первоначальный вариант «Капитала», часть I). М.: Изд-во политической литературы. 1980.
5. МикешинаЛ.А. Эпистемология ценностей. М.: РОССПЭН, 2007.
6. Касавин И.Т. Социальная эпистемология: понятие и проблемы // Эпистемология. Философия науки. 2006. Т. VII, № 1.
7. Эпистемология: перспективы развития. М.: «Канон+» РООН «Реабилитация», 2012.
8. Гутнер Г.Б. Субъект и индивид в коммуникативных практиках // Проблема сборки субъектов в постнеклассической науке. М.: ИФРАН, 2010. С. 97-108.
