CC BY
57
ИСТОРИЯ
История Древнего мира. Археология
© 2010
И. А. Сорокина
ПОЛЕВАЯ АРХЕОЛОГИЯ КУБАНИ В 1946-2008 ГГ. ПО МАТЕРИАЛАМ ОТДЕЛА ПОЛЕВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ ИНСТИТУТА АРХЕОЛОГИИ РАН
В статье приведен статистический анализ данных, отражающих состояние полевой археологии Кубани. Исследование выполнено с помощью информационно-поисковой системы «@Археология» по материалам Отдела полевых исследований (Институт археологии, Москва). Представлены выводы о структуре и динамике развития полевых исследований, пути формирования регионального археологического центра.
Ключевые слова: полевая археология, открытый лист, информационно-поисковая система, статистический анализ, региональные организации, региональный центр.
Полевая археология Кубани всегда привлекала внимание исследователей. Регион насыщен археологическими памятниками разных эпох. Но интерес представляет не только сам археологический материал, но и процесс его накопления, то есть полевые исследования памятников. Можно выделить два направления: история полевого изучения археологического наследия Кубани (где, когда и кем проводились раскопки и разведки) и анализ этого процесса (структура и развития динамика развития полевой археологии). Последнее связано со статистическим анализом данных по регламентации полевых исследований Отдела полевых исследований (ОПИ) ИА РАН, позволяющим наметить основные вехи в процессе организации полевой деятельности и образовании регионального археологического центра. Такой подход можно считать нетрадиционным, поскольку полевую археологию обычно оценивают с точки зрения достижений и открытий в конкретных областях (например, находки памятников каменного века, или античности и т.д.), а не по общим показателям и уровню развития этой отрасли науки. Источники, использованные в работе — учетные документы ОПИ, архивная и текущая документация. Несмотря на однообразность и краткость записей, они дают массу информации о географии исследований, охранном статусе и виде работ, составе организаций и исследователях, запрашивающих Открытые листы на полевые работы (далее ОЛ), об их приоритетах в проведении определенного вида работ и о многом другом. Полноценный анализ документов ОПИ проведен сравнительно недавно, после разработки информационно-поисковой системы «@Археология» (с помощью которой в настоящее время введется весь документооборот ОПИ), и осуществления сплошного ввода информации за весь послевоенный
период1. До этого облечь в цифры накопленный материал было практически невозможно.
Название «Кубань» используется нами для территории, занятой двумя административными регионами: Краснодарским краем и республикой Адыгеей. В историческом отношении это одно целое. До 1991 г. Адыгея входила в состав края как автономная область. Поэтому целесообразно в статистическом анализе данных до этого времени рассматривать регионы совместно. Отделить ОЛ, выданные на работы в Адыгее, достаточно легко, так что задача специального изучения полевых работ в Адыгее вполне может быть решена, и ряд показателей мы будем рассматривать отдельно. После 1991 г. Адыгея — самостоятельный регион Российской Федерации. Мы будем брать раздельные показатели с 1992 г., так как этот полевой сезон проходил уже в разных субъектах федерации.
Как показал проведенный ранее общий анализ состояния российской полевой археологии в 1946-2006 гг.2, возможности сохранения и исследования памятника археологии как объекта культурного наследия зависят от ситуации в стране, от действующих юридических и экономических норм. Полевая археология более чем какой-либо другой этап археологического исследования, связана с этими реалиями, так как проведение экспедиций требует существенных материальных затрат и правового обеспечения. Поэтому рассматривать ее развитие надо обязательно в общеисторическом контексте. Так, по количеству проведенных на Кубани в разные годы полевых исследований видно, как с середины 1970-х гг. показатели стремительно возрастают в связи с осуществлением общегосударственной программы мелиорации (рис. 1). Также хорошо виден и провал середины 1990-х гг., обусловленный экономическим кризисом после распада СССР, и постепенное возрождение к 2008 г.
Полевая археология Кубани многогранна и разнообразна. В краткой статье можно учесть лишь некоторые показатели, характеризующие, на наш взгляд, процесс становления регионального центра. Ему присущи определенные признаки: наличие учреждений, берущих на себя организацию экспедиций: археологов-профессионалов; вузов, обеспечивающих подготовку новых специалистов. Необходима и возрастающая активность в проведении полевых работ. Только когда эти признаки соединяются, можно констатировать наличие в регионе археологического центра.
Первый важный показатель — общее количество полевых исследований3. До разделения регионов он почти совпадает с динамикой работ по собственно Краснодарскому краю (рис. 1). В Адыгее до 1980-х гг. исследования единичны, некоторый сдвиг в лучшую сторону происходит только с началом охранных работ Кавказской экспедиции ГМИНВ4. Разделение совпало с началом кризиса. С 1992 г.
1 Информационно-поисковая система «@Археология», разработанная автором совместно с группой сотрудников ОПИ и программистами ООО Инфор Текнолоджи, с 2003 г работает в ОПИ ИА РАН в тестовом режиме. Сейчас в нее введено более 83 000 записей. Сорокина 2008, 72-81.
2 Сорокина 2008.
3 Термином «исследование» обозначены действия, соответствующие одному ОЛ. Т.о. если памятник раскапывается несколько лет, то каждый сезон — отдельное исследование, так же, как и разведка, проведенная в один год, независимо от количества открытых памятников.
4 Сокровища 1985, 16-20.
1945 1955 1965 1975 1385 1995 2005 ■•-Краснодарский край -»-Адыгея -*- общее количество исследований
Рис. 1. Открытые листы, выданные на полевые работы в Адыгее и в Краснодарском крае (1946-2008 гг.)
количество исследований в Адыгее стабильно и не превышает 10 в год, в то время как в Краснодарском крае наблюдается явно положительная динамика.
Второй показатель — соотношение видов полевых работ: раскопок и разведок. Объективно для сохранения культурного наследия разведки более полезны, но анализ показывает, что раскопки существенно преобладают (рис. 2). Если до разделения регионов соотношение было 33 и 67 %, то потом в Краснодарском крае это уже 29 и 71 %. Такая разница, как представляется, обусловлена многолетними раскопками античных памятников, а также реализацией крупных новостроечных проектов, при которых раскопки — вынужденная мера. В Адыгее же соотношение почти равное.
Период 1946-2008 гг. в общеисторическом плане охватывает несколько этапов развития России, выделяемых по критериям политического, экономического и социального характера. Приведенное ниже хронологическое деление в настоящий момент является общепринятым и отражено в программах средней и высшей школы, учебниках и специальной литературе.
Восстановительный период после Великий Отечественной войны (19461953 гг.), несмотря на исключительные трудности, характеризуется постепенным расширением полевой деятельности. Основные научные и организационные центры — Москва и Ленинград, но работают и учреждения на местах. Региональных археологических центров практически нет. На группу наиболее освоенных в археологическом отношении регионов приходится от 5 до 14 ОЛ в год — очень мало
Рис. 2. Соотношение видов полевых работ: 1 — Краснодарский край (1946-1991); 2 — Краснодарский край (1992-2008); 3 — республика Адыгея (1992-2008)
по современным меркам5. Краснодарский край занимает второе место по степени исследованности (рис. 3, а)6. Основной объект раскопок и разведок — античные памятники (по традиции, идущей со времени Императорской Археологической Комиссии). В 1952-1953 гг. также шли раскопки средневекового Таманского городища (Б. А. Рыбаков). Памятники раннего железного века исследовались в 19471948 гг. экспедицией ГИМ и ИА, а также ежегодно — экспедициями Краснодарского музея (Н. В. Анфимов)7.
Археологические экспедиции могут проводить разные учреждения. На Кубани с 1946 по 2008 г. работали 8 категорий организаций: институты РАН (АН СССР); научно-исследовательские учреждения субъектов федерации вне системы Академии наук; музеи; вузы; органы охраны памятников и региональная администрация разных уровней; негосударственные, реставрационные, «прочие» организации. 1946-1953 гг. три из них уже приступили к исследованиям в Краснодарском крае: Академия наук СССР, музеи и вузы (рис. 4, а). 75 % работ Академии организовано ИА, в том числе и подводные (В. Д. Блаватский)8. Основная территория — морское побережье, гораздо менее — глубинные районы. Ни одной экспедиции ИА не было в Адыгее. 25 % — доля ИИМК (Адыгея и закубанские районы края, палеолит и эпоха бронзы). Только музеи представлены региональными учреждениями, (главным образом КГИАМЗ, а также Геленджикский и Ейский музеи), причем на них приходится 80 % работ в этой категории. Остальное — ГИМ
5 Сорокина 2008, 213, рис.37.
6 На рис. 3 для этого и следующих периодов показаны только регионы, занимающие первые строчки в общероссийском рейтинге.
7 АЭ 1962, 150, 159-160, 174, 178-179, 192-193; Лисицына 1956, 135.
8 Названия московского и ленинградского институтов неоднократно менялись. Чтобы обеспечить сквозной поиск информации, в систему «@Археология» введено последнее название: ИИМК (Ленинград-СПб), ИА (Москва). Тот же принцип соблюдается и для других организаций.
(античные памятники Тамани и разведки в Северском районе). Таким образом, положено начало традиции: все более активному участию региональных музеев в развитии полевой археологии края. Это основа для формирования в дальнейшем регионального центра. Особенно важно, что именно региональные экспедиции проводят в это время разведки во многих районах края, выявляя памятники разных типов и культурно-хронологической принадлежности. Работавшие в крае в то время вузы — исключительно московские. Кавказский филиал научно-исследовательской карстово-спелеологической лаборатории при МГУ проводит разведки в горных районах южнее Геленджика. МГПИ получает ОЛ на античные памятники Таманского полуострова.
Итоги периода: возникают предпосылки к сложению регионального центра, что выражается в систематических работах региональных музеев. Но подавляющее большинство полевых работ проводятся московскими и ленинградскими учреждениями. Это пока и обеспечивает высокую степень исследованности по сравнению с другими регионами РСФСР.
Наступившая со сменой власти в СССР «оттепель» (1954-1964 гг.) — время административных и экономических реформ в СССР. Объем полевых археологических работ неуклонно увеличивается вместе с интенсификацией хозяйственной деятельности. Растут расходы государства на развитие науки и образования, в регионах множится число профильных учреждений и специалистов-археологов. Группа хорошо изученных регионов уже более многочисленна9. Это отражает процесс формирования археологических центров. Высокое место в общем рейтинге может обеспечиваться как работами организаций иных регионов, так уже и собственными усилиями. Краснодарский край все так же занимает второе место (рис. 3, б). В связи с отходом Крыма в 1954 г. к Украине, значение края как более доступной территории для исследования античности возрастает, поэтому все так же значительна роль учреждений Москвы и Ленинграда. Деятельность ряда археологов, работавших в Крыму, переносится сюда. ОЛ на античные памятники получают ИА, ГМИИ, ГИМ, МОПИ.
Наибольшее количество экспедиций, как и раньше, организовано АН СССР (рис. 4, б)10: 90 % работ Академии — ИА; 10 % — ИИМК. Теперь это и разведки в Адыгее, и первобытность, и продолжение раскопок Тьмутаракани, и разведки меотских памятников. Но три четверти работ ИА все же были посвящены античности. Археологи ИИМК занимались изучением палеолита. Это предопределило и географическое разделение, сохраняющееся и ныне. Адыгея и юг Краснодарского края стали зоной деятельности преимущественно ИИМК, а побережье — ИА. Аналогичная ситуация сложилась с музеями. Начали многолетние работы ГИМ м ГМИИ и в гораздо меньшей степени — ГЭ (в Адыгее и на юге края). ГИМ и ГМИИ (соотношение ОЛ 1:4) занимались античностью, а ГЭ — первобытностью. Но хотя степень участия центральных музеев и увеличилась, не убыла и активность региональных: 41 % всех музейных работ. В категории вузов также появился региональный компонент — Краснодарский ГПИ (Н. В. Анфимов). Правда, основная его деятельность по-прежнему была связана с КГИАМЗ. Впервые сре-
9 Сорокина 2008, 215, рис.41.
10 АЭ 1962, 210, 215; Лисицына 1956, 123-132; 1959, 122-132; 1961, 122-132.
ди организаций, работающих в крае, появился ЛГУ (СПбГУ). В основном же это вузы Москвы (МГУ и МОПИ), Ярославский ГПИ (А. С. Башкиров). Новую для Кубани категорию организаций явил собой Адыгейский республиканский Институт гуманитарных исследований (современное название), проводивший экспедиции как в Адыгее, так и собственно в крае (П. У. Аутлев, П. А. Дитлер).
Интересно появление категории «прочие организации», которая может быть представлена только региональными учреждениями: впервые ОЛ получили через школы и РОНО краснодарские краеведы (М. Н. Ложкин и др.). Такая практика в то время имела некоторое распространение по всей России, поскольку профессиональных археологов катастрофически не хватало. Однако Кубань оказалась в лучшем положении: здесь, благодаря заинтересованности центральных учреждений, археологов работало больше, чем где-либо еще (кроме Московской области и Москвы). Поэтому процент работ краеведов очень мал.
Итоги периода: увеличение количества региональных археологов и учреждений и проводимого ими объема работ (вдвое по сравнению с максимумом предыдущего времени). Но высокая степень исследованности обеспечивалась за счет специалистов из Москвы и Ленинграда. Поэтому и теперь можно говорить только о начальном этапе сложения археологического центра, однако региональные организации становятся все активнее. Работы на памятниках раннего железного века и средневековья, в том числе в зонах строительства водохранилищ, были проведены Н. В. Анфимовым, тогда ведущим краснодарским археологом11. Тематика полевых исследований все еще была чрезвычайно узка и не отражала богатейшего спектра археологического наследия Кубани.
Так называемое ныне «время застоя» (1965-1984 гг.) — самый длинный и во многих отношениях самый стабильный период в развитии российской полевой археологии послевоенного времени. Реализация колоссальных по капиталовложению и объему работ проектов землепользования дала невиданные ранее возможности: сплошное обследование огромных территорий, раскопки тысяч археологических памятников. В 1970-1980-е гг. происходит становление охранной археологии как самостоятельного направления. Огромную роль в этом сыграло охранное законодательств 1978 г. Новые реалии определили изменения в структуре полевых исследований. Лидирующее положение надолго занимает Краснодарский край (рис. 3, в). Это обусловлено двумя факторами. Первый — огромный объем новостроечных работ. В связи с этим увеличивается количество экспедиций, учреждений их организующих, занятых в них специалистов-археологов. Второй фактор — постепенное становление в Краснодарском крае службы охраны культурного наследия, способной контролировать проведение охранных мероприятий, впоследствии едва ли не лучшей в РСФСР. Активны и краевые, и районные административные органы. Доля этой категории пока относительно мала (рис. 4, в), что, конечно, отражает не истинную роль администрации края в полевой археологии как координатора и контролирующей инстанции, а лишь заявки на проведение полевых работ.
С конца 1960 — начала 1970-х гг. в СССР началась реализация грандиозной программы мелиорации. На Юге развернулось строительство оросительных си-
11 Лисицына 1956, 133; 1959, 133; 1961, 133.
Рис. 3. Доля Краснодарского края в общем количестве полевых исследований 1 — Краснодарский край; 2 — Московская область; 3 — Пермская область; 4 — Татарстан; 5 — Ростовская обл.; 6 — Башкортостан; 7 — Красноярский край; 8 — Тверская обл.; 9 — Ханты-Мансийский АО; 10 — Крымская обл.; 11 — Адыгея; 12 — остальные регионы
стем (далее ОС). В связи с этим основным объектом полевой археологии стали степные курганы. Это в значительной степени переориентировало направленность полевых исследований в ряде регионов, в том числе в Краснодарском крае. Основной объем работ теперь производится не на античных памятниках побережья, а на курганных и грунтовых могильниках Прикубанья и Закубанья. В 1980-х гг. в Краснодарском крае ежегодно работало примерно 27 экспедиций и отрядов ИА, ИИМК, центральных музеев, Кубанского, Волгоградского, Самарского университетов, КГИАМЗ, Адыгейского НИИ и других региональных организаций. За год в среднем исследовалось 150 курганов, более 1000 кв. м поселений. Все работы координировались краевым Управлением культуры 12.
Выявить специфику охранных работ по данным ОПИ в настоящее время достаточно сложно. Эта информация в документах определенно отмечается лишь с середины 1980-х гг. До этого фиксация охранного статуса носила необязательный характер, особенно если речь шла о разведках. Поэтому для этого периода в информационной системе вид охранных работ учтен лишь там, где он прослеживается точно. Все же некоторые наблюдения, основанные как на информации ОПИ, так и на публикациях (прежде всего, ежегодники АО), сделать можно. Доля всех видов охранных работ не менее 65 %. Распределение такое: работы на ОС — не менее 15 %; на строительстве вне городов — 11 %; на строительстве в городах (в основном Анапа) — 7 %; в зоне Краснодарского водохранилища — 4 %; по факторам природного разрушения — 1 %. Об остальных 27 % работ до уточнения информации можно сказать только то, что они достоверно охранные, так как проведены в связи с антропогенными разрушениями.
Именно в этот период на базе почти 20 организаций региона складывается кубанский археологический центр. В то время ОЛ по заявкам КГИАМЗ получали почти все археологи края. Всего же в течение периода в полевых исследованиях на Кубани были задействованы около 30 организаций, как «своих», так и внешних. Это не только московские и ленинградские учреждения, участие которых традиционно, но и региональные, преимущественно музеи. Наличие регионального центра не обязательно должно означать полное обеспечение полевых исследований своими силами. Это часто и невозможно, учитывая количество памятников и их разнообразие. Как и сейчас, по всей России рост числа исследователей не поспевал за увеличением необходимого объема работ. Свыше 40 кубанских археологов, хотя бы 1-2 раза получивших ОЛ в описываемый период, провели 40 % всех работ в крае. Для сравнения: исследованием Москвы и Подмосковья было занято в это время свыше 70 археологов из столицы и области. А вот во втором по степени исследованности регионе — Красноярском крае — «своих» археологов тогда было всего 15.
Работами в зонах новостроек занимались все категории учреждений, центральных и региональных, причем ограничиться собственными силами для археологического сопровождения многих проектов уже было невозможно: привлекались археологи из других организаций региона и за его пределами. Это отразилось в заявках на ОЛ: иной раз трудно выделить официальное место работы того или иного археолога. Возникали тесные межрегиональные и межведомственные связи.
12 Куликова 1985, 19-20.
Рис. 4. Участие организаций разных категорий в полевых исследованиях Кубани 1 — учреждения РАН; 2 — научно-исследовательские учреждения субъектов федерации: 3 — музеи; 4 — вузы; 5 — органы охраны памятников, государственной власти и администрации; 6 — негосударственные организации; 7 — реставрационные организации; 8 — прочие организации.
Наблюдается иное соотношение работ учреждений разных категорий (рис. 4, в). Поле деятельности Академии наук существенно изменилось. Основной объем пришелся уже не на античные памятники (хотя и там работали новостроечные экспедиции ИА — Анапская, Фанагорийская), а на раскопки под ОС курганов (Северо-Кавказская экспедиция ИА, Кубанская — ИИМК и т.д.). Соотношение работ ИА и ИИМК — 76 и 24 %. Музеи составили основу формирования регионального центра (Адыгейский музей, КГИАМЗ и его Таманский филиал, Анапский, Армавирский, Новороссийский, Туапсинский и др. музеи). Вели экспедиции и центральные музеи. Соотношение музейных работ: 68 % — регион, 27 % — Москва, 5 % — Ленинград. Интересы музеев в основном сосредоточены на науке: античная археология (ГИМ, ГМИИ), первобытность и средневековье (ГЭ). Исключения: КГИАМЗ и ГМИНВ, проводивший масштабные охранные раскопки в Адыгее. Создан Кубанский университет — одно из основных учреждений края. Его доля (вместе с пединститутом) в общем количестве работ вузов пока невелика — всего 22 %. В основном это вузы иных регионов (Волгоградская и Самарская области, Северная Осетия), Москвы и Ленинграда (соотношение 49, 24, 5 % соответственно). Адыгейский НИИ — в то время единственный неакадемический научно-исследовательский институт в регионе. Его основная полевая деятельность — разведки в Адыгее и примыкающих районах Краснодарского края. Велись и раскопки. Работала на Кубани и Всесоюзная центральная научно-исследовательская лаборатория по консервации и реставрации музейно-художественных ценностей (Москва), но к реставрации ее деятельность в Краснодарском крае не имеет отношения — это те же работы на ОС.
Итоги периода: становление кубанского регионального центра; переход от античной и палеолитической тематики к широкому охвату кубанских памятников разных эпох. Огромное значение в этих процессах принадлежит охранным работам. Произошла переориентация академических исследований, это также способствовало развитию региональной археологии. Обозначилась большая роль связанных с археологическим наследием региональных охранных и административных структур, что предопределило в дальнейшем специфику полевой археологии Кубани.
«Перестройка» (1985-1991 гг.), перевернувшая основы СССР, отразилась и на полевой археологии. Этот период можно назвать переходным: при почти полном прекращении бюджетного финансирования науки и резком сокращении хоздоговорного начинается поиск возможностей в реализации сравнительно небольших проектов. Многие экспедиции центральных учреждений фактически прекращают работы, в том числе и в Краснодарском крае. Органы охраны и администрация примерно в половине регионов России хоть как-то контролируют хозяйственную деятельность, стремятся добиться соблюдения законодательства и проведения предварительных археологических исследований, понемногу и сами организуют полевые работы. Но ощутима нехватка опыта и профессиональных археологических кадров. Необходим контакт разных организаций региона. Лучше всего памятники охраняются там, где он возник еще в предыдущие периоды, например, в Псковской области и Краснодарском крае13. Впервые в России создаются пред-
13 Шелов 1987, 19.
посылки для реализации охранного законодательства средствами административного ресурса. Это в полной мере относится к Краснодарскому краю: количество исследований, проведенных органами охраны, возрастает более чем в 3 раза (рис. 4, г).
Определить характер охранных работ трудно и для этого времени. Более-менее достоверно пока можно говорить только о раскопках (формы ОЛ 1 и 4). Доля всех видов — примерно 52 % от всех полевых исследований в крае. Распределение несколько изменилось: строительство вне городов — 19 %; ОС — 8 %; строительство в городах — 7 %; работы в зоне Краснодарского водохранилища — 5 %; по факторам природного разрушения — менее 1 %. Охранных работ без уточнения вида — 12 %. Начавшийся спад экономики способствовал сокращению работ на ОС. Основным полем охранной деятельности становятся работы на обустройстве территории региона (строительство хозяйственных, жилых и иных объектов, прокладка дорог, коммуникаций и т.д.).
Краснодарский край продолжал занимать первое место по количеству исследований в РСФСР (рис. 3, г). Почти половину их выполняли региональные организации. Тематика разнообразна: разновременные курганные и грунтовые могильники, поселения и городища, античные памятники (тоже часто новостро-ечные работы), первобытность. Более 50 краснодарских и адыгейских археологов получали ОЛ. Вдвое возросло количество исследований в Адыгее. Этому способствовали работы экспедиции ГМИНВ, ГЭ, ИИМК. Но главное — активизировались Адыгейский НИИ, Адыгейский национальный музей, Управление культуры Адыгейской АО. Создаются предпосылки для становления самостоятельного адыгейского центра, чего, к сожалению, пока не произошло.
Изменяется степень участия разных категорий организаций (рис. 4, г). Убывание доли Академии, особенно ИА, связано с сокращением хоздоговорных средств в условиях начинающегося кризиса и конкуренцией с региональными организациями. Соотношение работ ИА и ИИМК уже не 3:1, а 2:1. Сокращается доля и региональных научно-исследовательских учреждений. Теперь это не только Адыгейский, но и Карачаево-Черкесский НИИ, а также Российский институт культуры (подводные исследования). Вдвое уменьшается доля вузов. При этом количество работ КубГУ остается прежним, но полностью уходят вузы Москвы и Ленинграда, в пять раз меньше ОЛ получают ВолГУ и УрГУ. Исчезают «прочие» и реставрационные организации. Резко возрастает на этом фоне доля музеев. Центральные музеи используют собственные средства (в том числе и на работы охранного характера), поэтому их доля мало изменяется по сравнению с предыдущим периодом, но несколько меньше доля региональных музеев (65 % — регион, 31 % — Москва, 4 % — Ленинград).
Итоги периода: укрепление позиций органов охраны и администрации (Производственная группа по охране и эксплуатации памятников и Управление культуры Краснодарского края). Заложены основы последующего если не развития, то выживания в условиях нарастающего кризиса.
Современный период (1992-2008 гг.) отмечен кардинальными политическими и экономическими переменами. После распада СССР в конце 1991 г. возникает Российская Федерация. Адыгейская автономная область преобразована в республику Адыгею. Экономический кризис середины 1990-х гг. очень существенно
отразился на полевой археологии (рис. 1). Еще явственней становится разница в уровне возможностей регионов. Общее количество работ в одних сократилось в связи с нехваткой средств. В других, напротив, интенсификация землепользования привела к увеличению максимума ОЛ на регион — с 46 (в 1985-1991 гг.) до 60 в год14. Соответственно, увеличилась нагрузка на археологов — некоторые работают по 5-6 ОЛ в год. Становятся нормой круглогодичные исследования, как разведки, так и раскопки. Группа самых исследованных регионов более компактна: как и в первые послевоенные годы, их всего пять (рис. 3, д). В их числе теперь Ханты-Мансийский АО, а первое место прочно занимает Тверская область. Краснодарский край (уже без Адыгеи) возвращается на второе место, как это было до середины 1960-х гг. Доля Адыгеи в данный период в общем рейтинге — всего 0,5 % (за все время 1946-2008 гг. — 0,8 % — рис. 3, е).
Охранные работы в Краснодарском крае составляют почти как до «перестройки» 66 % всех полевых исследований (строительство вне городов — 17 %; строительство в городах — 12 %; трубопроводы — 7 %; в зоне Краснодарского водохранилища — 4 %; по факторам природного разрушения — 11 %, разные формы антропогенных разрушений — 49 %). Для этого периода данные более достоверны, так как охранный характер работ отмечен в ОЛ всех форм. В Адыгее доля охранных работ (преимущественно в зоне водохранилища) всего 8 %. Это, конечно, очень мало, хотя и здесь значительное количество ОЛ выдается по заявкам органов охраны.
Как и в предыдущий период, почти половину всех работ в Краснодарском крае проводят краевые организации. По их заявкам получают ОЛ около 50 археологов края. В Адыгее только треть работ — собственные, остальные — ГМИНВ, ГЭ, ИА, ИИМК, СПбГУ, «Наследие Кубани». ОЛ получали всего около 10 археологов из республики.
Распределение долей организаций различных категорий в Краснодарском крае дает следующую картину (рис. 4, д). Доля Академии еще больше сокращается (ИА — 67 % всех работ РАН, ИИМК — 30 %, 3 % — Южный научный центр). Меньше и доля региональных НИИ. Теперь это не уже не Адыгейский НИИ, а РНИИКиПН (Москва) и НИИ археологии при КубГУ. Вдвое меньше работ, чем в предыдущий период, провели музеи. В этой категории, как обычно, более активны региональные учреждения, особенно КГИАМЗ (61 % — регион, 35 % — Москва, 3 % — СПб, 1 % — другие регионы). То же можно сказать и о вузах. Основное количество работ проведено вузами края — 58 % (КубГУ, Армавирский ГПИ). Из «чужих» (35 % — Москва, 7 % — другие). Это МГОПУ (подводные исследования), УрГУ, Пятигорский технологический университет, Южный ГУ.
Основную роль в организации полевых исследований в Адыгее играет РАН (рис. 4, е). Сохраняется сложившаяся в предыдущие годы традиция: здесь работает в основном ИИМК, а не ИА (83 % и 17 % работ РАН соответственно). Это связано с тематическими предпочтениями (палеолит, энеолит и ранняя бронза, дольмены), в то время как ИА более занят античными памятниками. Адыгейский НИИ организовал 13 % от общего количества исследований. На долю музеев приходится 24 % (соотношение: по 36 % — Адыгейский национальный музей
14 Сорокина 2008, 226, рис.56.
и ГМИНВ, 28 % — ГЭ). Из вузов работал только СПбГУ (3 %). Органы охраны — как региональные, так и «Наследие Кубани» (25 % работ в данной категории).
Именно в этот период органы охраны и администрации становятся основной организующей силой в полевой археологии Кубани (в четыре раза больше работ, чем во время «перестройки» только в Краснодарском крае, почти в 2,5 раза — в Адыгее)15. Такое явление характерно для России в целом. Оно, несомненно, связано с возрастающей ролью охранной археологии16. Огромное значение для ее развития имело принятие в 2002 г. Федерального Закона № 73 «Об охране объектов культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации».
Еще одна тенденция последних лет — возникновение (опять же по всей России) множества негосударственных организаций, ставящих своей целью полевые археологические работы. Как показывает опыт, «на плаву» остаются те, кто предлагает реальное их обеспечение и несет ответственность за их проведение. В Адыгее процесс формирования этой категории еще не начался, но в Краснодарском крае доля ее уже ощутима.
Итак, обозначенные нами тенденции развития полевой археологии Кубани за 60 с лишним лет, улавливаемые интуитивно, получили подтверждение и обоснование в результате статистического анализа данных по регламентации полевых исследований. Прослежен процесс становления краснодарского археологического центра в 1970 — начале 1980-х гг. как следствие развития охранной археологии. Основным импульсом стала деятельность региональных музеев (а не вузов, как в большинстве центров) при постоянном участии Академии наук и иных центральных учреждений. Характерная черта — огромная роль охранных и административных органов опять же по сравнению с большинством регионов Российской Федерации, о чем свидетельствует большая активность собственно краевых организаций и археологов, благодаря которой появилась возможность успешного преодоления кризиса середины 1990-х гг. и роста основных показателей в начале XXI века.
С 1985 г. объем полевых работ практически всюду возрастает, но далеко не все сложившиеся археологические центры, могут выдержать такой темп и пропорционально наращивать количество исследований согласно потребностям в археологических работах. Во многих случаях происходит вынужденное «проседание» вниз. Причина этого в том, что в какой-то момент формируется определенный уровень собственных возможностей региона. Если активность археологов и организаций недостаточна, существенный рост произойти не может. Такое явление наблюдается в Адыгее, где предпосылки для динамичного развития возникли еще во второй половине 1980-х гг., но пока не реализовались. Поддерживать же современный уровень за счет интереса исследователей из других регионов постоянно нельзя. Краснодарский край отошел от этой модели развития еще в 1970 — начале 1980-х гг.
15 Комитет по охране, реставрации и эксплуатации культурных ценностей (потом Управление департамента культуры края), ОАО «Наследие Кубани», Государственная инспекция по охране памятников истории и культуры республики Адыгея.
16 Сорокина 2008, 196.
Краснодарский археологический центр — один из самых мощных в России. Жаль, что нельзя говорить о Кубанском центре. Несмотря на единство значительной части археологических культур, распространенных в разные периоды в обоих регионах, разнится не только их степень исследованности, но и подходы к этому делу. Несомненные перспективы развития наблюдаются и в Адыгее. В целом же кубанская полевая археология развивается динамично и успешно по сравнению со многими регионами России.
ЛИТЕРАТУРА
Археологические экспедиции ГАИМК-ИИМК. 1962. Л.
Куликова О. П. 1985: Археологические исследования в Краснодарском крае в связи с народнохозяйственным строительством // Археологические исследования в зонах мелиорации: итоги и перспективы их интенсификации. Тезисы научно-практической конференции / В. М. Масон (ред.). Л., 19-20.
Лисицына Н. К. 1956. Археологические исследования в РСФСР в 1954 г. // КСИИМК. 66, 123-136.
Лисицына Н. К. 1959. Археологические исследования в РСФСР в 1956 г. // КСИИМК. 77, 122-133.
Лисицына Н. К. 1961. Археологические исследования в РСФСР в 1957-1958 гг. // КСИИМК. 86, 122-133.
Сорокина И. А. 2008: Полевые археологические исследования в России в 19462006 гг. (по архивным материалам и публикациям). Тула.
Сокровища курганов Адыгеи. 1985. М.
Шелов Д. Б. 1987: Сохранность памятников археологии и полевые археологические исследования // Методические основы охраны и использования памятников археологии / Д. Б. Шелов (ред). М., 18-25.
KUBAN FIELD ARCHAEOLOGY IN 1946-2008-s (BASED ON FIELDWORK DEPARTMENT OF INSTITUTE OF ARCHAEOLOGY, RUSSIAN ACADEMY
OF SCIENCE)
I. A. Sorokina
The article presents statistical data analysis reflecting Kuban field Archaeology state on the basis of the material of fieldwork department of Archaeology Institute, Moscow, which is derived from "@Археология" information retrieval system. It also presents conclusions concerning the structure and dynamics of fieldwork research, ways and means of creating a regional archeological center.
Key words: field Archaeology, carte blanche, information retrieval system, statistic analysis, regional organizations, regional center.
