Поле политики в социальной философии П. Бурдьё: некоторые элементы теории Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Хромова Е.Б. Поле политики в социальной философии П. Бурдье: некоторые элементы теории // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Культура. История. Философия. Право. - 2016. - № 1. - С. 34-43.

Khromova E.B. Field of politics in social philosophy of P. Bourdieu: certain elements of the theory. Bulletin of Perm National Research Polytechnic University. Culture. History. Philosophy. Law. 2016. No. 4. Pp. 34-43.

УДК 316.6

Е.Б. Хромова

ПОЛЕ ПОЛИТИКИ В СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ П. БУРДЬЁ: НЕКОТОРЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ТЕОРИИ

Рассматривается важнейшая часть социального пространства - поле политики, изучению которого посвящены многие работы видного французского социолога, философа и публициста Пьера Бурдьё. Поскольку отправной точкой изучения данного поля явилось понимание политики как особой социальной реальности, как своего рода рынка со своим спросом и предложением, автор счёл нужным обратить главное внимание читателей на рассмотрение таких составных элементов и позиций теории Бурдьё, как, в частности, «агент», «габитус», «общественное мнение» и др. Эти элементы: и «агент» как активный деятель социального пространства, и «габитус» как система положений, устанавливающихся в процессе социализации, и «общественное мнение» как необходимый атрибут современных политтехнологий, но существование которого ставится Бурдьё под сомнение, фигурируют в разных работах учёного. В статье предпринята попытка обобщить эти элементы данного поля политики, проследить их основные характеристики. Также уделяется внимание изучению вопроса об отношении между полем политики, полем социальных наук и полем журналистики, представлению их общих и специфических черт. Кроме того, выделяются категории «мораль» и «нравственность», являющиеся неотъемлемыми составными частями политической этики.

Ключевые слова: поле политики, агент, габитус, общественное мнение, профессионалы от политики, мораль и нравственность.

E.B. Khromova

FIELD OF POLITICS IN SOCIAL PHILOSOPHY OF P. BOURDIEU: CERTAIN ELEMENTS OF THE THEORY

The article considers the most important part of social space - the field of politics, which is examined in the majority of works by Pierre Bourdieu, a remarkable French sociologist, philosopher and journalist. The attention is paid to the study of certain constituent elements and viewpoints of Pierre Bourdieu's theory as, in particular, the "agent"(an active worker of the social space), "habitus"(a system of regulations to be established in the process of socialization), "public opinion" (a necessary attribute of modern political technologies), etc. The article attempts to generalize the elements of this field, which are presented in various works of the scientist. It also endeavors to trace the key characteristics of the elements. Also attention is paid to the study of the question of the relation between the field of politics, the

© Хромова Елена Борисовна - кандидат философских наук, доцент кафедры иностранных языков и связей с общественностью, ФГБОУ ВПО «Пермский национальный исследовательский политехнический университет», e-mail: [email protected].

field of social sciences and the field of journalism and the presentation of their general and specific features. In addition, the special categories "public moral" and "private moral" are discussed as an integral part of political ethics.

Keywords: field of politics, agent, habitus, public opinion, professionals of the field of politics, morality and ethics.

Исследовательская проблематика работ П. Бурдьё, виднейшего французского философа и социолога, весьма обширна. Для его работ характерно сочетание приёмов и методов из области антропологии, истории, лингвистики, философии, эстетики, которые он успешно применяет к изучению таких социологических объектов, как искусство, наука, религия, спорт, политика. Каждая часть социального пространства получает у автора название социального поля. Понятие поля является у Бурдьё инструментом исследования, главная функция которого дать возможность научного конструирования социальных объектов [1, с. 109]. Подробно генеалогию понятия поля Бурдьё рассматривает в своей книге «Метод искусства». Хотя определение поля, по мнению Бурдьё, просто и удобно, но, как все определения, очень несовершенно: поле есть место сил, внутри которого агенты занимают позиции, статистически определяющие их взгляды на это поле и их практики, направленные либо на сохранение, либо на изменение структуры силовых отношений, производящей это поле [2].

Принимая во внимание повышенную политизированность нашего общества, нам представляется интересным рассмотреть подробно некоторые понятия и категория, которыми оперирует знаменитый социолог, анализируя поля политики. Тем более что многие исследователи его трудов отмечают применимость принципов социологии П. Бурдьё к российской действительности.

Поле, которое подробно анализирует Бурдьё, представляет собой расширенную форму мира микрокосма политики. Цитируя социолога Реймона Барра, Бурдьё пишет: «Политический микрокосм является своего рода маленьким универсумом, погруженным в законы функционирования большого универсума, который тем не менее наделен относительной автономией внутри этого универсума и подчиняется своим собственным законам, своему собственному пошо8'у, одним словом, своему автономному закону» [1, с. 112]. В книге «Социология политики» автор подходит к анализу политики как особой социальной реальности, изучает социальный механизм формирования политических партий и политических мнений. Он рассматривает поле политики как рынок, в котором существуют производство, спрос и предложение продукта особого сорта - политических партий, программ, мнений, позиций. Применяя общую концепцию строения и функционирования социального поля, Пьер Бурдьё последовательно рассматривает специфические принципы распределения в поле политики доминирующих и доминируемых позиций, власти, а также механизмов легитимного насилия и навязывания определенного видения распределения политических сил и - более широко - деления социального пространства [3, с. 22]. «Политическое поле, понимаемое одновременно как поле сил и поле борьбы, направлен-

ной на изменение соотношения этих сил, которое определяет структуру поля в каждый данный момент, не есть государство в государстве... Политическая жизнь может быть описана в логике спроса и предложения: политическое поле -это место, где в конкурентной борьбе между втянутыми в неё агентами рождается политическая продукция, проблемы, программы, анализы, комментарии, концепции, события, из которых и должны выбирать обычные граждане, низведённые до положения «потребителей» и тем более рискующие попасть впросак, чем более удалены они от места производства» [4, с. 182].

Итак, в предыдущей цитате прозвучало одно из основных понятий поля политики - «агент». Вместо понятий «субъект», «индивид», присутствующих во многих социологических изысканиях, Бурдьё требует введения понятия «агент», подчёркивая тем самым активность, самостоятельность агентов, которые выбирают стратегии поведения сообразно своим определённым целям, а не направлению чьей-то воли. Агенты действуют исключительно внутри социальных отношений, репродуцируя или трансформируя их. Социальное поле, иначе говоря, есть место действий, совершаемых агентами, которые определённым образом усвоены в ходе опыта нахождения в данном поле. Агенты реагируют на отношения силы, на структуры, они их конструируют, изобретают, воображают и т.п. И несмотря на принуждение сил, вписанных в эти поля и определяющих этим их диспозиции, агенты способны влиять на эти поля, действовать в них, согласно частично предустановленным направлениям, имея при этом некоторый запас свободы [1, с. 109]. Агент не универсален, поскольку его свойства, а также предпочтения и вкусы являются продуктами их размещения и перемещения в социальном пространстве, а следовательно, продуктами коллективной и индивидуальной истории. Поэтому включение агента в социальные отношения происходит через посредство габитуса.

Понятие габитуса - одно из основных в теории П. Бурдьё. Габитус - это система схем восприятия и оценки, которая позволяет нам придать смысл социальному миру, совокупность положений, которые устанавливаются в процессе социализации. Это значит, что наша точка зрения зависит от нашего положения в социальном пространстве. По этой причине Бурдьё и говорит об агентах. Габитус, как система схем производства, восприятия и оценки практик, объясняет, что мир нами воспринимается как нечто данное и самоочевидное благодаря его интериоризации. В понятии «габитуса» важно не то, что он может быть представлен в качестве системы диспозиций, положений, а то, что он выполняет роль «посредника» между «социальными отношениями» и «агентом». П. Бурдьё соотносит габитус через систему диспозиций, чтобы продемонстрировать место «габитуса» в ряду имеющихся социологических понятий. Габитус определяется своим происхождением - тем, что он и есть интериоризированный ансамбль социальных отношений, а также своим положением в системе производства практик - тем, что он является одновременно

результатом интериоризации (объективных) социальных отношений и необходимым субъективным условием практик агентов. Отсюда следует, что габитус делает возможным экстериоризацию интериоризированного, т.е. габитус служит порождающим механизмом практик. Таким образом, сущность габитуса заключается в том, что он, во-первых, продукт интериоризации объективных социальных структур и, во-вторых, - необходимое индивидуальное условие их экстериоризации. Габитус - необходимая инстанция, опосредующая включение агента в социальные отношения и порождающая практики на основе двуединого процесса интериоризации/экстериоризации [5]. Таким образом, габитус не имеет ничего от механического принципа действия. «Он есть спонтанность обусловленная и ограниченная. Это тот принцип автономии, который преобразует действие из простой, из непосредственной реакции на реальность вообще в «умный» ответ на активно выбранный аспект реальности. Связанный с историей, чреватой возможным будущим, габитус представляет собой инерцию сил прошлой траектории, которые агент противопоставляет непосредственно воздействующим силам поля, вследствие чего стратегии агента не могут быть прямо выведены из его положения или из наличной ситуации. Он даёт ответ, чей принцип не вписывается в стимулы, ответ, который нельзя предвидеть исходя из знания одной лишь ситуации, но в то же время он не может быть совершенно непредсказуемым» [6].

Поле формирует собственное профессиональное сообщество. Социальная и техническая компетентность необходима для активного участия в политике. Не секрет, что успех того или иного политического предприятия, той или иной политической игры во многом зависит от специфической компетентности профессиональных политиков, политтехнологов, концентрирующих в своих руках необходимые политические средства. Кроме того, находя, что ничего нет менее естественного, чем способ мышления и действия, требуемый для участия в политическом поле, Бурдьё настаивает на том, что габитус политика требует специальной подготовки. Профессионалы от политики стараются всеми имеющимися и принятыми в этом игровом пространстве средствами внушить как можно большему числу людей свою точку зрения или хотя бы стремятся присвоить себе такое видение социального мира, которое, по их мнению, разделяет большинство граждан. Это люди, владеющие определённым языком и определённой политической риторикой, прошедшие своего рода инициацию с обрядами посвящения, «которые стремятся привить практическое владение логикой, имманентной политическому полю, и внушить подчинение ценностям, иерархиям и цензурам, свойственным данному полю, и специфической форме, в которую его давление и контроль облекаются внутри каждой партии» [7, с. 185]. Профессионалы политической науки имеют в своём распоряжении рациональные техники (зондаж, РЯ-технологии), готовы постоянно играть роль, предписанную им структурой политической игры. А роль эту трудно переоценить, так как основ-

ной ставкой в политической игре, по мнению Бурдьё, является не только и даже не столько монополия использования объективированных ресурсов политической власти (финансов, права, армии и т.д.), сколько монополия производства и распространения политических представлений и мнений: именно они обладают той «мобилизующей» силой, которая дает жизнь политическим партиям и правящим группировкам [3, с. 24].

Общественное мнение. Не все граждане равно участвуют в производстве мнения; не все граждане имеют равный доступ к инструментам производства того, что называют мнением. Поэтому в статье «Общественного мнения не существует» Бурдьё поставил под сомнение следующие постулаты:

- производство мнения доступно всем;

- все мнения значимы;

- вопросы заслуживают быть заданными.

Подвергнув анализу ситуацию с опросом общественного мнения, Бурдьё пришёл к выводу, что социологи не измеряют «общественное мнение», а лишь создают лишённые смысла артефакты. Чтобы политический мир мог функционировать как микрокосм, внутри которого профессионалы от политики ведут борьбу за свои собственные ставки и ради своей выгоды, в соответствии с интересами, связанными с их позицией в этой борьбе, необходимо, чтобы доверители были лишены монополии на средства производства мнения. Следовательно, общественного мнения не существует - оно просто создаётся профессионалами. Эту идею продолжил развивать коллега и ученик П. Бурдьё П. Шампань. По его мнению, специалисты (политологи, советники по коммуникации и политическому маркетингу, журналисты и т.д.) добиваются того, что заставляют верить в существование «общественного мнения». Используя современные технологии исследований с помощью опросов, компьютеров, радио и телевидения, они дают тем самым автономное политическое существование «общественному мнению», «которое они сами же и сфабриковали, превратив в профессию действия по его анализу и манипулированию им, одновременно глубоко изменив политическую деятельность в том виде, в котором она представляется по телевизору, и в том виде, в котором она проживается самими политическими деятелями» [8].

В принципе без использования агитационно-пропагандистских способов воздействия на общественное мнение не обходится ни одно государство, ни один политический субъект, заинтересованный в расширении социальной поддержки своих целей относительно власти. Однако использование данных форм поведения на информационном рынке неизменно несёт в себе угрозу качественного видоизменения как информационных, так и коммуникативных процессов. Так, стремление к систематическому контролю за сознанием и поведением граждан неразрывно связано с постоянным манипулированием массовым сознанием, использованием нечестных трюков и прямого обмана населения, приводящих к замене информации дезинформацией. С содержательной

точки зрения общественное мнение - это не всё массовое сознание, а лишь его верхушка, та совокупность оценок и представлений, которая объединяет какую-либо группу (большинство людей). Формируя духовный климат, влияя на политическую атмосферу в обществе, эти оценки неизбежно обладают политическим смыслом и значением для властей предержащих.

Известно, что большинство социально-гуманитарных исследований используют один из двух основных подходов: интерналистский и экстерналист-ский. Первый утверждает, что для понимания достаточно опираться на тексты, считая их автономными и самодостаточными, игнорируя при этом контекст, соотносимый с внешними (экономическими, географическими и т.п.) факторами. Второй, напротив, соотносит текст с указанным контекстом. Изначальная функция поля, по Бурдьё, «избежать этой альтернативы и снять необходимость выбора между интерналистским чтением текста-в-себе и текста-для-себя и экстерналистским прочтением, грубо сводящим текст к обществу вообще» [2]. Между этими двумя полюсами находится универсум создателей этих текстов: писателей, философов, художников, а также институций, их формирующих. Этот универсум подчинён своим собственным порядкам, одновременно не имея абсолютной независимости от внешних законов. Бурдьё выступает за активную роль социолога в политике, за необходимость вмешиваться и развенчивать современную нам политику, не оставляя область производства политического продукта на одних лишь политиков, чтобы избежать прямого манипулирования и навязывания определённых точек зрения [4, с. 318]. Жёсткая цензура научного мира не должна убивать в учёном политика. Это «сциентистское отречение» лишь разрушает политические убеждения, мешая учёным полноправно вмешиваться в политику [4, с. 317]. Бурдьё решительно настаивает на функции, «которая всегда была функцией интеллектуала и которая состоит в том, чтобы вторгаться в политический универсум... со всем авторитетом и правом, которое даёт принадлежность к автономному универсуму искусства, философии и науки» [4, с. 317]. Интеллектуальная власть и компетентность даёт учёным право, по мнению Бурдьё, вторгаться в политику (по примеру Хомского или Сахарова).

Очевидно, что, анализируя реалии политического мира, Бурдьё не мог не обратиться к изучению вопроса об отношении между полем политики, полем социальных наук и полем журналистики. Эти три социальных универсума можно рассматривать как автономные, относительно независимые, но безусловно влияющие друг на друга. Три указанных поля имеют одну и ту же ставку: навязывание легитимного видения социального мира [1, с. 128]. Поскольку их объединяет претензия на навязывание легитимного видения социального мира, все они представляют собой место внутренней борьбы за навязывание господствующего принципа восприятия и деления. Тот факт, что любой социальный агент обладает некими принципами восприятия и деления, Бурдьё объясняет так: «Мы всегда

приходим в мир, и особенно в мир социальный, с очками на глазах. У нас «всегда уже» есть категории восприятия, принципы видения и деления, которые сами частично являются продуктом инкорпорации социальных структур» [1, с. 121-122]. Поэтому генеалогии этих категорий будут различаться в зависимости от национальных традиций. Homo academicus из вида социальных наук имеет в голове множество пар оппозиций (например, объяснение/понимание) имплицитных схем классификации, которыми мы прекрасно владеем на практике, умеем пользоваться в нужной ситуации, но которые мы не можем объяснить явным образом. Эти практические схемы, имплицитные, скрытые, трудно определяемые, составляют основу доксы, как говорят философы, т.е. универсума скрытых допущений, принимаемых нами как членами некоторого общества. Не следует забывать, что doxa - не просто еще одно наименование «здравого смысла», в науках она иногда называется «парадигмой», иногда «дискурсом», а иногда просто «истиной» [9]. Поэтому представителей этих полей - социологов, политиков, журналистов -объединяет, согласно Бурдьё, следующее:

- агенты выполняют работу по экспликации неявных практических принципов наименования, их систематизации и приведению в порядок;

- агенты ведут борьбу за навязывание этих принципов, а потому борьба за монополию легитимного символического насилия является борьбой за символическое господство [1, с. 125].

Также Бурдьё анализирует и специфику каждого поля:

- поле политики явно утверждает себя в качестве того, кто призван говорить, что есть социальный мир. Здесь разворачивается символическая борьба за навязывание определённого способа видения мира;

- поле социальных наук не предназначено для того, чтобы вмешиваться в борьбу за навязывание доминирующего видения социального мира, хотя все же делает это настолько, насколько его результаты становятся непосредственно результатами борьбы;

- поле журналистики (в плане символического производства) оказывает все большее давление на поле социальных наук и на поле политики.

Поэтому Бурдьё выдвигает и доказывает гипотезу, что поле журналистики, которое становится все более и более гетерономным, т.е. все более подчиненным политическим и экономическим требованиям, все больше и больше навязывает свои требования всем остальным полям, и особенно полям культурного производства, полю социальных наук, философии, а также полю политики [1, с. 130]. Но чтобы понять, что происходит в журналистике, недостаточно знать, кто финансирует, кто является рекламодателем, кто платит за рекламу, откуда идут субсидии и т.д. Некоторые события, происходящие в мире журналистики, можно понять, лишь рассматривая этот микрокосм как таковой и стараясь понять воздействия, которые оказывают друг на друга люди, вовлеченные в этот универсум [2].

Примерно то же самое происходит и с полем политики. Уже Маркс сравнивал мир парламента с театром, не являющимся абсолютно серьезным и реалистичным представлением социального мира и социальной борьбы, потому что истинные ставки и настоящая борьба находятся где-то за сценой, за кулисами. Говоря это, он указывает на одно из важных свойств поля политики: каким бы слабо автономизированным ни было это поле, оно все же обладает некоторой автономией, некоторой независимостью. Другими словами, оно представляет собой своего рода игру, имеющую свои собственные правила, такие, что описание агентов, «играющих» в нее, оказывается явно недостаточным, чтобы понять происходящее там. Утверждение, что политики, парламентарии, министры и т.п. включены в поле, означает, что ставки, заставляющие их действовать, движущие ими мотивы имеют свои основания в этом микрокосме, а не напрямую во внешнем социальном пространстве. Это означает, что для понимания поступков того или иного депутата недостаточно обращаться к обычным показателям, таким как, например, классовая принадлежность, социальная позиция в общем социальном пространстве, недостаточно знать об их прямой зависимости от того или иного внешнего источника власти. Словом, недостаточно описывать их лишь через внешние зависимости, которыми они могут обладать в силу своего социального происхождения, профессии, прямых или косвенных социальных и экономических связей. Столь же необходимо понимать позицию, занимаемую ими в политической игре.

В такой ситуации нельзя забывать о следующих категориях: мораль и нравственность. Моральные ценности и нормы, имеющие отношение к политическому миру, в совокупности составляют политическую этику. Мораль, как известно, удерживает человека от крайних форм поведения, способствует разрешению противоречий между индивидом и обществом. Мораль может только характеризовать политическое действие, оставаясь вне его и лишь вступая с ним в те или иные отношения. Мораль, конечно же, ограничивает свободу бесконтрольного политического действия, поэтому политика зачастую стремится освободиться от неё. Но именно правила нравственности и добродетели служат основанием истинной политики. Рассуждая о морали и нравственности в поле политики, Бурдьё напоминает о тесте на «универсализабельность», столь дорогом Канту, являющемся универсальной стратегией логической критики этических притязаний (у того, кто заявляет, что с другими можно грубо обходиться только потому, что у них какое-то особое свойство, например, другой цвет кожи, можно спросить, согласен ли он принимать подобное обхождение, если бы сам, к примеру, был чернокожим). «Ставить в социологически реалистичных терминах вопрос о морали в политике или о морализации политики - это спрашивать себя, совершенно практически, об условиях, которые должны соблюдаться для того, чтобы политическая практика подвергалась постоянно тесту на универсализабель-ность; чтобы само функционирование политического поля предписывало

агентам... такие ограничения и контроль, что они были бы заинтересованы в добродетели, в бескорыстии, в преданности публичной службе и в общественном благе» [10]. Признавая, что политическая мораль не может упасть с небес, не будучи вписана в природу человека, Бурдьё тем не менее призывает содействовать созданию благоприятных условий для установления универсума, где все агенты и их действия подвергались бы посредством критики постоянному тесту на универсализабельность, введённому в саму логику поля: « нет более реалистического политического действия (хотя бы для интеллектуалов), чем то, которое, предоставляя политическую силу этической критике, могло бы способствовать воцарению политических полей, способных поощрять самим своим функционированием агентов, обладающих наиболее универсальными логическими и этическими диспозициями» [10].

Безусловно, нами рассмотрены лишь некоторые элементы политического поля социального пространства П. Бурдьё. Представляется перспективным продолжение знакомства с другими его элементами (например, такими как «делегирование», «политический капитал», «лозунги» и «форс-идеи» и т.д.). Ведь, ознакомившись с теоретическими определениями, их можно заставить работать в эмпирическом исследовании, поднимающем острые полемические вопросы, касающиеся жизни современного общества.

Список литературы

1. Бурдьё П. О телевидении и журналистике / Фонд науч. исслед. «Прагматика культуры», Институт экспериментальной социологии. - М., 2002.

2. Бурдьё П. Поле политики, поле социальных наук, поле журналистики. [Электронный ресурс]. - URL: http://jarki.ru/wpress/2010/03/04/968/ (дата обращения: 08.08.2015).

3. Шматко Н. Введение в социоанализ П. Бурдьё // Бурдьё П. Социология политики. - М.: Socio-Logos, 1993. - C. 7-26.

4. Бурдьё П. Социология политики. - М.: Socio-Logos, 1993. - 336 c.

5. Шматко Н. Габитус в структуре социологической теории [Электронный ресурс]. - URL: http://bourdieu.name/content/shmatko-na-gabitus-v-strukture-sociologicheskoj-teorii (дата обращения: 18.08.2015).

6. Бурдьё П. Поле экономики [Электронный ресурс]. - URL: http://gtmar-ket.ru/laboratory/expertize/3041 (дата обращения: 14.08.2015).

7. Бурдьё П. Социология социального пространства. - М: Ин-т эксп. соц-ии; СПб.: Алтейя, 2005. - 288 с.

8. Шампань П. Делать мнение: новая политическая игра [Электронный ресурс]. - URL: http://www.soob.ru/n/1999/1/5/1/print (дата обращения: 21.07.2015).

9. Розенгрен М. К вопросу о doxa: эпистемология «новой риторики» [Электронный ресурс] // Вопросы философии. - 2012. - № 6. - URL: http://vphil.ru/ index.php?option=com_content&task=view&id=547 (дата обращения: 08.09.2015).

10. Бурдьё П. За политику морали в политике [Электронный ресурс]. -URL: http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/3058 (дата обращения: 21.08.2015).

References

1. Burd'yo P. O televidenii i zhurnalistike [About television and journalism]. Moscow: Institut eksperimental'noj soziologii, 2002.

2. Burd'yo P. Pole politiki, pole social'nyx nauk, pole zhurnalistiki [Policy field, the field of social sciences, journalism field], available at: http://jarki.ru/ wpress/2010/03/04/968/

3. Shmatko N. Vvedenie v socioanaliz P. Burd'yo [Introduction to P. Bour-dieu's socioanalysis]. Burd'yo P. Sociologiya politiki. Moscow: Socio-Logos, 1993. pp. 7-26.

4. Burd'yo P. Sociologiya politiki [Sociology of politics]. Moscow: SocioLogos, 1993. 336 p.

5. Shmatko N. Gabitus v strukture sociologicheskoj teorii [Habit in the structure of sociological theory], available at: http://bourdieu.name/content/shmatko-na-gabitus-v-strukture-sociologicheskoj-teorii

6. Burd'yo P. Pole e'konomiki [Economy field], available at: http://gtmar-ket.ru/ laboratory/expertize/3041

7. Burd'yo P. Sociologiya social'nogo prostranstva [Sociology of social space]. Moscow: Institut eksperimental'noj soziologii; St.-Petersburg: Altejya, 2005. 288 p.

8. Shampan' P. Delat' mnenie: novaya politicheskaya igra [Doing opinion: a new political game], available: http://www.soob.ru/n/1999/1/5/1/print

9. Rozengren M. K voprosu o doxa: e'pistemologiya "novoj ritoriki" [On the question of doxa: the epistemology of a "new rhetoric"]. Voprosy filosofii, 2012, no. 6, available at: http://vphil.ru/index.php?option=com_ content&task=view&id=547

10. Burd'yo P. Za politiku morali v politike [For the moral policy in politics], available at: http:// gtmarket.ru/laboratory/expertize/3058

Получено 10.12.2015