CC BY
39УДК 930.23
А.В. Аксанов
Покорение Казани глазами русских летописцев: герменевтический анализ известий
Ключевые слова: завоевание Казани, Русское государство, Казанское ханство, герменевтика.
Аннотация. В статье с помощью методов герменевтики анализируются известия о завоевании Казани. Делается вывод, что летописцы, осмысливая события через призму идей наиболее авторитетных произведений своего времени, сравнивали завоевание Казани с падением Иерусалима и Константинополя. Они пытались показать торжество православной веры и обретение царства. Завоевание Казанского ханства подтверждало царский титул Ивана IV и открывало дорогу для присоединения Поволжья, Урала и Сибири к России.
Ученые, намереваясь воссоздать картину завоевания Казани, неоднократно обращались к событиям 1552 г. [Худяков, 1991; Алишев, 1995; Бахтин, 2001; Котляров, 2005], однако малоизученной оставалась тема репрезентации казанского похода в источниках. Эта проблема актуализировалась и в связи с обновлением методологического инструментария историков. И.Н.Данилевский, В.Н.Рудаков и некоторые другие исследователи апробировали герменевтический подход, благодаря которому обнаружили пласты новой информации в источниках, изученных многими предшественниками [Данилевский, 2004; Амельченко, Селезнев, 2006. Рудаков, 2009]. Настоящая работа -попытка выявить особенности восприятия «Казанского взятия» с помощью методов герменевтики. Самое раннее описание похода 1552 г. содержится в Летописце начала царства. Оно было создано в 1553 г. и вскоре вошло в состав всех официальных сводов [Лавров, 1927, c.89; Зимин, 1958, c.31; Данилевский, 1998, с.215].
Согласно официальным летописям, в апреле 1552 г. начался сбор русских войск для похода на Казань: новгородцам и жителям других дальних городов повелевалось собираться в Коломне и Кашире, «а Московьскым городом» - в Муроме [ПСРЛ, т.13, ч.1, с.178; т.13, ч.2, с.477; т.20, с.493-494; т.29, с.73, 172]. В послании «всему воинству» митрополит Макарий и участники церковного собора призывали на помощь Архистратига Михаила, благодаря которому Авраам победил содомского царя, Иисус Навин взял Иерихон, Гедеон завоевал Медиан, а Иезекииль разгромил ассирийцев. По заверению священнослужителей, всем, кто прольет свою кровь за православие, уготовано прощение грехов и царство небесное [ПСРЛ, т.13, ч.1, с.183, 193-196; т.13, ч. 2, с.482, 490-493; т.20, с. 499, 507510; т.29, с.78, 87, 175, 183].
Упомянутое послание имеет много общего с посланием Вассиана Ростовского к Ивану III. И в том, и другом случае наблюдается обращение к опыту ветхозаветных пророков и правителей, одолевавших своих врагов с помощью небесных сил [ПСРЛ, т.12, с.210-211; т.13, ч.1, с.193-194]. Оба послания содержат слова Апостолов и высказывания из Евангелия [ПСРЛ, т.12, с.211-212; т.13, ч.1, с.195-196], смысл которых сводится к тому, что смирение перед Господом и усердие в его делах приведет к ратным успехам [Лк. 1: 52; Иак. 4: 6; 1 Пет. 5: 5]. Иными словами, во время стояния на Угре, как и в 1552 г., духовные лидеры не просто призывали русское воинство к мужеству, а, напоминая о военных подвигах Иисуса Навина, Гедеона и других праведников, указывали на пред-решенность победы в борьбе за веру.
Летописцы вложили в уста самодержца слова, раскрывающие религиозный смысл военного противостояния: воевать против «нечестивых варвар» означало страдать, подобно первым мученикам и апостолам, а за это Господь мог даровать не только земное царство, славу и благополучие, но и бесконечную, небесную «радость» [ПСРЛ, т.13, ч.1, с.185. См. также: т.13, ч.2, с.483; т.20, с.500; т.29, с.79, 177]. По наблюдениям М.Л.Шмыковой, «мысль о святости воинов, павших за веру, генетически восходила к «Сказанию о Мамаевом побоище», «Посланию на Угру» Вассиана Рыло, а также к летописному сказанию о походе хана Сафа-Гирея на Русь в 1541 г., то есть памятникам, посвященным борьбе с татарами» [Шмыкова, 2008, с.290].
Автор «Казанской истории» создал оригинальные сообщения, указывающие на Божье благословение «Казанского взятия». Ключевым сюжетом в нем является беседа митрополита с царем, когда Иван IV получил от Макария, вместо видимого оружия, крест Христов, то есть благословле-
ние от Вседержителя небесного, а вместе с тем, храбрость и мужество Александра Македонского [Казанская история, с. 391].
Царственная книга и Александро-Невская летопись, в отличие от наиболее ранних официальных летописей, содержат ряд известий, связанных с чудесами и знамениями, произошедшими во время казанского похода 1552 года [ПСРЛ, т.13, ч.2, с.502-503; т.29, с.193-194]. Подобные сообщения сохранились и в Степенной книги, автор которой подчеркнул, что русские по дороге в Казань питались уготованной Богом пищей: на полях росло много овощей, реки были богаты рыбой, из леса на заклание выходили лоси, а с неба прилетали птицы [ПСРЛ, т.21, с. 643]. Следовательно, поход на татар и завоевание Казанского ханства благословил сам Господь. Для подтверждения данного тезиса составитель книги привел несколько статей, повествующих о видениях, предрекавших победу. К служителям церкви и воинам являлись апостолы, Николай Чудотворец и преподобный Даниил. Православные святые, сообщая о том, что Господь передает Казань в руки царя, поддерживали христиан и призывали их к более решительным действиям [ПСРЛ, т.21, с.643-646].
Автор «Казанской истории», противореча Степенной книге, привел сообщение о засухе, от которой в походе умерло много людей. Причем засуха была ниспослана казанцам за их грехи. По словам книжника, пересохшие реки и болота позволили русским войскам беспрепятственно, гоня перед собой скот, разъезжать по казанским землям [Казанская история, с.413-416]. М.Б.Плюханова обнаружила сходство данного сообщения с известием о походе Ивана III на Новгород в 1471 году [Плюханова, 1995, с.200]. В Новгородской летописи рассказывается, что «болота непроходимыя от солнечного зноя пересхоша: бо везде у них ратнии полцы великого князя, ничим же удержими, по всей Новгородской зимли воеваху невозбранно, и скоти гнаху отвсюду непроходимыми месты и болоты, а все по суху». Новгородский летописец сравнил поход великого князя с нашествием Навуходоносора на Иерусалим [Новгородские летописи, 1879, с.291-292].
Таким образом, автор «Казанской истории» заимствовал целый сюжет из Новгородской летописи. Сопоставляя взятие Казани с падением Иерусалима и покорением Новгорода, он включил в повествование похода 1552 г. описание засухи, противоречащее в конкретно-историческом смысле данным других источников. Напротив, А.М.Курбский информировал, что царским войскам пришлось переправляться через многочисленные реки и болотца [Курбский, 2001, с.328-329].
Официальная хроника гласит, что 23 августа царские полки расположились близ Казани и, развернув хоругви и водрузив «животворящий крест Дмитрия Донского», совершили молебен. Здесь же Иван IV обратился к войску с речью, призывая их «единодушно пострадати за благочестие, за святые церкви и за нашу православную христианьскую веру» и «за единородную нашу братию», страдающую от «безбожных Казанцов». Царь заявил, что он готов пожертвовать собственной жизнью, а тех, кто последует его примеру, пообещал «жаловати великим жалованием». Князь Владимир Андреевич и другие полководцы ответили государю, что намерены воевать «за православие не щядя собя» [ПСРЛ, т.13, ч.1, с.204; см. также: т.13, ч.2, с.500; т.20, с.517; т.29, с.96, 191].
По замечанию М.Л.Шмыковой, «воплощением идеи божественного покровительства и образа крестоносной власти в казанском походе было боевое царское знамя, так называемый «Спас Нерукотворный», сопровождавшее по преданию Дмитрия Донского на Куликовом поле и развернутое Иваном IV под стенами Казани» [Шмыкова, 2008, с.291].
Отчаянное сопротивление защитников Казани удалось сломить лишь 2 октября 1552 года. Взрыв городских стен стал сигналом к началу штурма. Первыми на приступ устремились казаки, стрельцы и боярские дети. Согласно официальным летописям, православные ринулись с кличем: «с нами Бог», а татары - с призывом: «вси помрем за юрт» [ПСРЛ, т.13, ч.1, с.217; см. также: т.13, ч.2, с.512; т.20, с.528; т.29, с.106, 202].
Тем временем Иван IV находился на литургии, а взрыв, по замечанию летописца, прогремел сразу вслед за произнесением дьяконом заключительной строки Евангелия: «И будет едино стадо и един пастырь». Дважды царя просили выехать к войску, но он, отказываясь прерывать пение, со слезами на глазах молил Христа, Богоматерь и преподобного Сергия о помощи. И только после окончания литургии, получив благословение от протопопа Андрея, государь поехал к своему полку [ПСРЛ, т.13, ч.1, с.217; т.13, ч.2, с.511-512; т.20, с.528-529; т.29, с.106-107, 201-202].
Некоторые исследователи на основе буквальной интерпретации данного известия сделали вывод о личностных качествах Ивана IV. Так, например, по мнению Р.Г.Скрынникова, «в ходе военных действий царь не выказал больших дарований», «промедление Ивана дало пищу для неблагоприятных толков в полках» [Скрынников, 1983, с. 47].
Однако представленное сообщение имеет ряд семантических параллелей с известиями о воинских подвигах праотцев царя, на фоне которых актуализируются другие смыслы. Действия Ивана IV сильно напоминают поведение Дмитрия Донского накануне Куликовской битвы и Ивана III перед походом на Угру. Предки царя также, откладывая выступление, со слезами на глазах подолгу молились Христу, Богоматери и православным святым [ПСРЛ, т.11, с.56, 58; т.12, с.200].
Ключ к пониманию подобного промедления сокрыт в тексте «Сказания о Мамаевом побоище». Когда великий князь Дмитрий Иванович приехал в Троицкий монастырь за благословлением, ему сообщили, «яко уже приближаются погании половци». Великий князь стал торопиться и просить настоятеля монастыря Сергия отпустить его, на что старец ответил: «Се ти замедление сугубо ти поспешение [«Поспешение» - помощь, содействие. См.: Словарь, 1991, с.214] будеть. Не уже бо ти, господине, еще венецъ сиа победы носити, нъ по минувших летех, а иным убо многым ныне венци плетутся» [Сказание, 1999, с.150]. Другими словами, согласно Сергию, промедление в ратном деле поможет князю Дмитрию Ивановичу одержать победу и вернуться живым.
Уже в разгар Куликовской битвы, когда инициатива стала переходить к противнику, князь Владимир Андреевич порывался выйти с засадным полком на помощь основным силам. Но воевода Дмитрий Боброк-Волынский, развивая мысль Сергия Радонежского, остановил князя словами: «Беда, княже, велика, не уже пришла година наша: начинай без времени, вред себе приемлеть» [Сказание, 1999, с.180]. В.Н.Рудаков, проанализировав различные списки «Сказания», заключил, что Дмитрий Боброк-Волынский ждал определенного часа, когда придет «дух южный», знаменовавший «собой сошествие на помощь русским «силы Святого Духа»« [Рудаков, 2009, с.159.].
Таким образом, летописцы, говоря о промедлении царя во время штурма Казани, не пытались показать его малодушие, а стремились разъяснить читателю, что государь проявил мудрость: поступил согласно совету преподобного Сергия и по примеру великих праотцев - дождался часа снисхождения Божьей помощи, обретя победу над врагом. Вместе с тем, это еще один элемент, связывающий события из разных веков. Такое сопоставление давало понять, что Иван IV завершил дело, начатое русскими князьями в 1380 г., то есть Куликовская битва, стояние на Угре и взятие Казани - это сражения одной войны за православную веру.
Автора «Казанской истории» несколько иначе представил последний штурм города. Г.З.Кунцевич, сравнивая известия «Казанской истории» с данными разрядных книг, указал на неточности описания воеводских позиций [Кунцевич, 1905, с.416-418]. Он обнаружил некоторые расхождения автора «Казанской истории» с официальными летописцами. Это касается таких сведений, как датировка похода, время пути русских войск к Казани, дислокация царских полков во время осады, количество ворот в крепостных стенах и ряд других вопросов [Кунцевич, 1905, с.420-506]. По мнению А.Г.Ситдикова, топонимика событий 1552 г., представленная в «Казанской истории», не выдерживает критики [Ситдиков, 2002, с.164]. С.Х.Алишев заметил, что автор «Истории» не жил в Казани, поскольку он «не упоминает ни одного городского строения или объекта, не знает многие события и факты, достоверно сообщаемые другими источниками, а если знает, то многие извращает и толкует по-своему» [Алишев, 2001, с.39].
Возможно, автор «Казанской истории» действительно никогда не бывал в Казани. Однако в ходе нашего исследования и трудами предшественников установлено, что в его распоряжении был широкий круг источников, и при желании он мог привести точное описание «Казанского взятия». Вероятнее всего, книжник не стремился представить подлинную, с точки зрения современной науки, картину произошедшего и свою главную задачу видел в аллегорическом истолковании событий. Буквальное понимание текста «Казанской истории» лишает нас возможности выявить наиболее актуальные смыслы произведения, привнесенные автором, порой с помощью намеренного искажения действительности, путем заимствования сюжетных композиций из источников, казалось бы, вовсе не связанных с объектом повествования.
Еще А.С.Орлов и Г.З.Кунцевич проследили сюжетную связь сообщений «Казанской истории» с «Повестью о взятии Царьграда турками в 1453 году» [Орлов, 1908, с.344-379; Кунцевич, 1905, с.511-516]. М.Б.Плюханова справедливо полагала, что рассказ «Казанской истории», главным образом, заимствован из официального летописания, за исключением известий о последней осаде Казани, в основе которых лежала «Повесть о взятии Царьграда». По ее замечанию, «использование «Повести» не ограничивается заимствованием живописных воинственных сцен... и расстановка сил, и последовательность событий, и характер их в описании взятия Казани оказываются подчиненными духу «Повести»« [Плюханова, 1995, с. 182].
Например, оба произведения сходным образом, вплоть до текстуальных совпадений, рассказывают о многократном превосходстве сил нападающей стороны, об обращении за помощью к соседним народам (в «Повести» за военной поддержкой обращались к фрягам, а в «Истории» - к ногайцам), о гигантских пушках и ядрах, бьющих по стенам, и о других фактах. Одинаково оценивается и поведение осажденных, в том и другом случае, настроенных на решительное сопротивление, при этом не менее храбрыми представляются нападающие [Плюханова, 1995, с.183-184].
Автор «Истории», репрезентируя взятие города, соединил летописные сведения с известиями «Повести о взятии Царьграда», чтобы сравнить завоевание Казани с покорением Царьграда, символизировавшим получение царской власти. Таким образом, мифопоэтическая функция Царьграда была перенесена на Казань, взятие которой осмыслялось как обретение царства и воцарение. И это не домыслы отдельно взятого летописца - представленная идея лежала в основе идеологии Московского царства. Если в официальных летописях сказано лишь, что Иван IV «царство и град многолюдной Казаньской въсприат» [ПСРЛ, т.13, ч.1, с.218. См. также: т.13, ч.2, с.513; т.20, с.530; т.29, с.108, 203], то в дипломатических документах прослеживается теория обретения царства через завоевание Казани. Так, русские послы при дворе польско-литовских королей объясняли происхождение царского титула Ивана IV, в том числе, и тем, что ему покорилось «Казанское царство» [Сборник, т.59, с.476, 499-500, 505, 519, 528].
В целом «Казанская история» изобилует оригинальными сюжетами и сведениями, почерпнутыми из наиболее авторитетных произведений того времени, вместе с тем, ее текст настолько близок к официальным летописям, что в ряде случаев можно наблюдать дословные совпадения.
Составитель Степенной книги дважды сравнивает Иван IV с пророком Моисеем. Царь, подобно Моисею, освободившему евреев от Фараона, вывел «новый Израиль», то есть православных, из татарского плена. Во время последнего штурма Казани он молился, помогая русским воинам одержать победу, что было содеяно по примеру Моисея, который воздвигнул руки к небу и молитвой помог своему народу одолеть врагов [ПСРЛ, т.21, с.646-647].
Более близка к официальным летописям «Троицкая повесть, о взятии Казани», содержащая все основные известия летописания в переработанном и сокращенном виде. Автор «Повести» представил уникальное сообщение о приходе под Казань монахов Троицкой обители. Во время осады иноки Адриан Ангелов и Гурий принесли к Ивану IV иконы, просфору и святую воду из Троицкого монастыря, «и от того дни православному царю нашему вся радость и победы на враги от Господа даяше-ся». Монастырский книжник сравнил это с приходом посланцев Сергия Радонежского к Дмитрию Донскому накануне Куликовской битвы и оценил как божественное благословление [Троицкая повесть, с.556-561. Близкое по смыслу сообщение содержится лишь в Софийской второй летописи [См.: ПСРЛ, т.6, с.312]. Схожий сюжет сохранился и в рассказе о стоянии на Угре. Митрополит Ге-ронтий отправил к Ивану III на Угру «вощаницу» и святую воду, что помогло русским отразить наступление татар [ПСРЛ, т.12, с.201]. Следовательно, перед нами еще один эпизод, устанавливающий смысловые параллели между Куликовской битвой, стоянием на Угре и походом 1552 года.
Анализ сведений о «Казанском взятии», в первую очередь, заставляет говорить об «общих местах» в восприятии событий. Официальные летописцы сопоставили казанский поход 1552 г. с военными победами ветхозаветных пророков над язычниками, с Куликовской битвой и стоянием на Угре. Автор «Казанской истории» сравнил завоевание Казани с важнейшими событиями истории: с вавилонским покорением Иерусалима и падением Константинополя в 1453 году. Таким образом, взятие Казани в сознании русских летописцев знаменовало торжество православия и обретение царства - начало нового этапа московской государственности.
Список источников и литературы
Казанская история, 2001 - Казанская история // Библиотека литературы Древней Руси. Т.10. СПб.: Наука, 2001. С.252-509.
Новгородские летописи, 1879 - Новгородские летописи (Так названные Новгородская вторая и Новгородская третья летописи). СПб.: Типогр. Императорской Академии наук, 1879. — 488 с.
Курбский, 2001 - Курбский А.М. История о великом князе Московском // Библиотека литературы Древней Руси. Т.11. СПб.: Наука, 2001. С.310-479.
ПСРЛ, т.6 - Полное собрание русских летописей (далее - ПСРЛ). Т. 6. Софийские летописи. СПб.: В типографии Эдуарда Праца, 1853. - 358 с.
ПСРЛ, т.11 - ПСРЛ. Т.11. Патриаршая или Никоновская летопись. СПб.: Типогр. И.Н.Скороходова, 1897. - 258 с.
ПСРЛ, т.12 - ПСРЛ. Т.12. Патриаршая или Никоновская летопись. СПб.: Типогр. И.Н.Скороходова, 1901. - 267 с.
ПСРЛ, 13, ч.1 - ПСРЛ. Т.13. Ч.1. Патриаршая или Никоновская летопись. СПб.: Типогр. И.Н. Скороходова, 1904. - 302 с.
ПСРЛ, т.13, ч.2 - ПСРЛ. Т.13. Ч.2. Дополнение к Никоновской летописи. Так называемая Царственная книга. СПб.: Типогр. И.Н. Скороходова, 1906. - 532 с.
ПСРЛ, т.20, ч.2 - ПСРЛ. Т. 20. Львовская летопись. М.: Языки славянской культуры, 2005. - IV + 704 с.
ПСРЛ, т.21, ч.2 - ПСРЛ. Т.21. Ч.2. Книга степенная царского родословия. СПб.: Типогр. М.А. Александрова, 1913. - 675 с.
ПСРЛ, т.29 - ПСРЛ. Т.29. Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича. Алек-сандро-Невская летопись. Лебедевская летопись. М.: Наука, 1965. - 390 с.
Сборник, т.59 - Сборник Русского исторического общества. Т.59. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским. Т.П. (1533-1560 г.). СПб.: Типогр. Ф.Елионского и Ко, 1887. - 629 с. + 98 стб. + V с.
Сказание, 1999 - Сказание о Мамаевом побоище // Библиотека литературы Древней Руси (БЛДР). Т.6. СПб.: Наука, 1999. С.138-189.
Троицкая повесть, 2000 - Троицкая повесть о взятии Казани // БЛДР. Т.10. СПб.: Наука, 2000. С. 556561.
Алишев, 1995 - Алишев С.Х. Казань и Москва: Межгосударственные отношения Х^Х^ вв. Казань: Татар. кн. изд-во, 1995. - 160 с.
Алишев, 2001 - Алишев С.Х. Источники и историография города Казани. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани, 2001. - 75 с.
Бахтин, 2001 - Бахтин А.Г. Русское государство и Казанское ханство: межгосударственные отношения в веках: Дис. ... д.и.н. М., 2001. - 567 с.
Данилевский, 1998 - Данилевский И.Н. Исторические источники Х-Х'УП веков // Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. М.: РГГУ, 1998. С.171-317.
Данилевский, 2004 - Данилевский И.Н. Повесть временных лет: Герменевтические основы источниковедения летописных текстов. М.: Аспект-Пресс, 2004. - 384 с.
Зимин, 1958 - Зимин А. А. И.С. Пересветов и его современники. М.: Изд-во АН СССР, 1958. - 498 с.
Котляров, 2005 - Котляров Д. А. Московская Русь и народы Поволжья в Х^Х'УГ вв.: У истоков национальной политики России. Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2005. - 314 с.
Кунцевич, 1905 - Кунцевич Г.З. История о Казанском царстве или Казанский летописец: Опыт историко-литературного исследования. СПб.: Типогр. И.Н. Скороходова, 1905. - 682 с.
Лавров, 1927 - Лавров Н.Ф. Заметки о Никоновской летописи // Летопись занятий археографической комиссии. Вып. 1. Л., 1927. С.55-90.
Орлов, 1908 - Орлов А. С. О некоторых особенностях стиля великорусской исторической беллетристики Х'УТ-Х'УП вв. // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. Т.13. Кн.4. СПб.: Императорская Академия наук, 1908. С.344-379.
Плюханова, 1995 - Плюханова М.Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб.: Акрополь, 1995. -336 с.
Рудаков, 2009 - Рудаков В.Н. Монголо-татары глазами древнерусских книжников середины Х111 -XV вв. М.: Квадрига, 2009. - 248 с.
Ситдиков, 2002 - Ситдиков А.Г. Некоторые аспекты топографии ханской Казани // Казанское ханство: актуальные проблемы исследования. Материалы научного семинара «Казанское ханство: актуальные проблемы исследования». Казань: Фэн, 2002. С.160-206.
Скрынников, 1983 - Скрынников Р.Г. Иван Грозный. М.: Наука, 1983. - 250 с.
Худяков, 1991 - Худяков М.Г. Очерки по истории Казанского ханства. М.: ИНСАН, 1991. - 320 с., карт.
Словарь, 1991 - Словарь русского языка ХП-ХМ1 вв. Вып. 17. М.: Наука, 1991. - 298 с.
Шмыкова, 2008 - Шмыкова М.Л. Идеологическое обоснование внешней политики Русского государства в середине Х'УГ века (на примере присоединения Казанского и Астрахансткого ханств) // Россия и Удмуртия: история и современность. Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 450-летию добровольного вхождения Удмуртии в состав Российского государства (г. Ижевск, 20-22 мая 2008 г.). Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2008. С.284-294.
Э.В. Океанов
РУС ЕЛЪЯЗМАРЫНЧА КАЗАННЫ ЯУЛАП АЛУ: ХЭБЭРЛЭРГЭ ГЕРМЕНЕВТИК АНАЛИЗ
Ачкыч еузлэр: Казанны яулап алу, Рус дэYлэте, Казан ханлыгы, герменевтика.
Аннотация. Мэкалэдэ, герменевтика методларын кулланып, Казанны яулап алу турындагы хэбэрлэргэ анализ ясала. Елъязмачылар, Казанны яулап алу турындагы вакыйгаларны уйлаганда, аны ул заманнын ин авторитетлы эсэрлэре аша Иерусалимны hэм Константинопольне жимерелуенэ тинлилэр. Алар, шулай итеп, православие диненен тантанасын hэм патшалыкка ия булуны кYрсэтергэ омтылалар. Казан ханлыгын яулап алу Иван 1Унченен патша титулын раслый hэм Идел буен, Урал тебэген hэм Себерне Россиягэ кушарга юл ача.
A.V. Aksanov
CONQUEST OF KAZAN BY EYES OF THE RUSSIAN CHRONICLERS: GERMENEUTIC ANALYSIS OF MESSAGES
Keywords: conquest of Kazan, Russian state, the Kazan khanate, hermeneutics.
Annotation. In the article by means of hermeneutics methods messages on the conquest of Kazan are analyzed. The author came to the conclusion that the chroniclers strived to interpret the events in the light of ideas of authoritative compositions of the Middle Ages. They compared the conquest of Kazan to the capture of Jerusalem and Constantinople and tried to show the victory of Orthodoxy and the transformation of Russian state. The conquest of the Kazan khanate confirmed Ivan's IV imperial title and opened the road for accession of the Volga region, the Urals and Siberia to Russia.
Аксанов Анвар Васильевич - кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры отечественной истории Тюменского государственного университета (г.Тюмень).
E-mail: hananvar@rambler.ru
Эксанов Энвэр Васил улы - тарих фэннэре кандидаты, Темэн дэYлэт университеты ватан тарихы кафедрасыньщ елкэн укытучысы (Темэн шэhэре).
Aksanov Anwar Vasilyevich - candidate of historical sciences, the senior teacher of chair of national history of the Tyumen state university (Tyumen).
