CC BY
33
ПОИСКИ НОВОГО УНИФИЦИРОВАННОГО ОБРАЗА РОССИИ: ИЛЛЮЗИИ И РЕАЛЬНОСТЬ
В.М. Юрьев, В.Г. Бабаян
Учет важнейших институтов цивилизации - рынка, государства, церкви и массового сознания -при рассмотрении перспектив развития страны и взаимодействия с мировой экономической системой приводит к формированию нового взгляда на эволюционные процессы. Цивилизационные процессы естественным образом усиливают роль коммуникативного взаимодействия «профессионалов», порождая новые интеллектуальные технологии воздействия на развитие общества.
Ключевые слова: эволюционная экономика, профессиональные страты, синергетика, неравновесные системы.
«Появление нового унифицированного образа будущего приводит к подъему экономики, так как при этом расширяются горизонты планирования и растут производственные инвестиции» [1]. В такой почти поэтической форме А. Скоробогатовым суммируются результаты анализа влияния сложившихся институтов на процессы развития экономики. Автор с посткейнсианских позиций рассматривает вопросы перехода общества экономических агентов от разрозненных хаотических ожиданий к оформлению единой картины будущего порядка. Упор при этом делается на теории выбора активов применительно к экономическим агентам, действующим в условиях онтологической неопределенности будущего: незнания, неопределенности, непредсказуемости ожиданий. Защитой от неопределенности, по мысли автора, являются сформированные общественные институты. Теория выбора активов принимается в качестве базовой единицы анализа.
На наш взгляд, выбор активов для России во многом по смыслу совпадает с выбором государственных приоритетных направлений (национальных проектов), что, несомненно, влияет на формирование образа будущего, на изменение существующих институтов. С другой стороны, для России, прочно вошедшей в мировую систему экономических отношений, имеющей громадное количество частных предприятий, индивидуальный выбор нередко не совпадает с официальным. Власти узнают об этом и рационально корректируют свои приоритеты, пытаясь угадать дальнейшую реакцию хозяйствующих субъектов.
На языке нелинейной термодинамики и синергетики, используемой для анализа мно-
гих живых систем, в том числе и экономических, можно говорить о различных видах неопределенности и стационарности. И хотя никакая точность в знаниях исходного состояния не позволяет предопределить будущее объектов исследования с абсолютной точностью через непродолжительное по историческим меркам время, важнейшим фактором стационарности остаются стабильность потоков энергии и материалов. Институты - это форма сохранения стабильности, напоминающая длинную цепочку, прочно связывающую между собой различные подвижные сегменты. Именно последние, свободно трансформируясь и разрастаясь, создают новые знания и формируют новый облик системы. В последнюю очередь меняются сами институты, так как перестроение несущих конструкций системы для последней может оказаться катастрофически опасным. Однако без перестроения институтов часто невозможно и приобретение новых свойств, свойственных развивающейся цивилизации [2].
Существуют ли пределы роста? Истории многих цивилизаций заставляют думать, что естественные энергетические границы, во-первых, материальные возможности, во-вторых, и экологические проблемы, в третьих, возникали во все времена. По-существу, речь может идти только о расширении этих границ. С другой стороны, одна и та же цивилизация может находиться в различных стационарных состояниях, определяемых внешними условиями, исторически сложившимися институтами, уровнем свободы экономических агентов и т. д.
Об уровне свободы (конформационной подвижности) экономических сегментов уместно говорить, используя данные о коли-
честве и качестве сверхмалых, малых и средних предприятий. К сожалению, эти данные в отношении России не вполне поддаются анализу. Существуют неопределенности и в самой терминологии, и в методике отнесения малых предприятий к категории инновационных предприятий, и в качестве статистических данных [3]. Согласно мировым рейтингам по уровню экономической свободы Россия находится во второй сотне стран, и это согласуется с ее конкурентоспособностью [4]. Известно, что значительной части российской бизнес-элиты, имеющей вхождение в глобальную экономическую систему, безразличны проблемы конкурентоспособности страны в целом. Она думает, прежде всего, об индивидуальном и групповом позиционировании в системе мировой экономики. Но именно такая отчужденность российской элиты от общенациональных проблем обрекает лишенное реальной полноценной занятости большинство на поиски решения своих проблем, иногда и вне правового поля. Волнения, которые происходили в 2006 г. в Кондопоге, тому пример. Резкое социальное неравенство - признак серьезной болезни общества. Отчетливо проявляется это даже при сравнении условий жизни сельского населения, где зафиксировано только 1 % специальностей из многотысячного перечня квалификаций, существовавших в СССР, с условиями, хотя бы «региональных столиц», где таких специальностей до 90 %. В период перестройки в 90-е гг. большинство предприятий советской экономики в малых городах оказались рыночно несостоятельными, т. е. попросту обанкротились, и бывшие трудящиеся оказались безработными [5].
Таким образом, ни чисто рыночные, ни чисто государственные механизмы не смогли решить в России проблемы полноценного использования человеческого капитала на всех уровнях, повышения его качества, создания условий для быстрого устойчивого роста и адаптации социально-экономической структуры к новым сложным поворотам научно-технического развития. Справедливости ради следует отметить, что столь часто упоминаемому «человеческому капиталу» невозможно дать четкого определения. В то же время ясно, что это интегральная характеристика, включающая в себя и материальный уровень жизни, и уровень культуры,
доступность информации всех видов, прозрачность доходов, профессионализм, деловую и бытовую этику, верность Конституции, в конце концов. В некоторой мере в высшем своем состоянии понятие «человеческий капитал» смыкается с понятием элита, а последнее для большинства социологов - это стабильный во времени или даже расширяющийся социальный слой, несущий важную общественную нагрузку, играющий ведущую роль в выработке норм, определяющих функционирование и развитие социальной системы, наиболее активные элементы населения. В своем большинстве, однако, российская, а раньше советская, элита не создавала у сограждан образа, вызывающего доверие. Редкие кумиры (Шолохов, Гагарин, Королев, Курчатов) погоды не делали. На наш взгляд, эти трудности возникли в результате разрушения после революции 1917 г. сформированной в течение многих столетий подлинной научной, технической, да и военной элиты. Ренессанса, к сожалению, пока не произошло, хотя косвенные покаяния нынешним российским обществом уже принесены. Осколки старой элиты, правда, еще сохранились в лучших академических учреждениях и вузах России. Цепочку рассуждений можно легко продолжить. Иными словами, упомянутая выше российская бизнес-элита таковой, за редким исключением, не может считаться, так как она не является авторитетной для большинства сограждан, которые видят в ней случайно, и часто противозаконно, разбогатевших и чуждых себе людей. Будущее, а точнее иллюзия, которая представляется такой «элите», на самом деле слишком оторвана от реального творения истории.
Только в последние годы граждане России стали ощущать положительные изменения в этом отношении, когда стала формироваться элита государственников. Вновь формируемые институты, почти в полном соответствии с посткейнсианским представлением, устанавливают в отношении бизнеса новые, более справедливые правила игры, среди которых, на наш взгляд, важнейшими являются более либеральные правила в отношении предпринимательства, особенно в области инновационного предпринимательства. Более взвешенным становится отношение новой элиты к вопросам глобализации эко-
номики. Однако не остались без внимания и недостатки в области «национальных проектов». По мнению некоторых экономистов, они не обеспечивают «комплексной национальной стратегии формирования благоприятного предпринимательского климата,
обеспечения экономической и политической стабильности» [6]. По существу, речь идет о некоей несистемности решений многих накопившихся проблем, среди которых на первое место следует поставить проблему занятости. О том, что во многих регионах России велика безработица, известно давно. Неясно. однако, виден ли механизм быстрого улучшения положения, которое грозит тяжелыми социальными последствиями. Положение, действительно, кажется неразрешимым: без надлежащего человеческого капитала нельзя говорить о нормальном современном предпринимательстве, а, с другой стороны, без перспективы найти подходящее по уровню доходов место работы не будет мотивации для роста человеческого капитала. Известно, что в Германии многие предприятия активно проводят политику обучения персонала без отрыва от производства; в Италии части единого технологического цикла выводились из крупных предприятий с передачей их малым и средним предприятиям. Удивительным образом коммунистическая идеология в Китае совмещается с бурным ростом предпринимательства: более 60 % ВВП Китая и 75 % всех рабочих мест приходится на малые предприятия. Можно смело утверждать, что картина будущего, формируемая в условиях такой массовой активной деятельности, будет гораздо ближе к реалиям ближайшей исторической перспективы, чем в странах, где обещания близкого коммунистического рая при тотальной государственной собственности оказались откровенной иллюзией. Пример тому, СССР, очевиден для прошедшей истории; для современной истории это, несомненно, Куба, где карточная система остается условием повседневной жизни.
Таким образом, на наш взгляд, теория выбора активов продуктивна лишь при условии массовой активности (читай элитарности) населения, которая невозможна без полной предпринимательской свободы, способствующей принятию самостоятельных решений, требующих собственных инвестиций. Правда, вызывает сомнение обоснованность
принятия в современной политической литературе в качестве эквивалентных понятий «элита» и «влиятельный» [7] даже с добавлениями «влиятельный в политике» и т. д. Многих известных в истории тиранов, вершивших судьбами миллионов людей, трудно отнести к элите общества. В то же время участники международных экономических форумов - несомненно влиятельные не только в экономике, но и в иных сферах и, несомненно, мировая элита. При этом свобода предпринимательской деятельности не означает освобождения экономических агентов от порядка и правил, налагаемых институтами общества. Продуктивность этих институтов должна подтверждаться результатами. Пока же в России с помощью всяких натяжек удается насчитать не более 30 % малых предприятий, и это при условии, что работу в личном подсобном хозяйстве на селе тоже считать предпринимательской деятельностью [3]. Без этой добавки количество малых предприятий не дотягивает и до половины упомянутого выше значения.
Таким образом, на всех стадиях формирования рынка труда видны крупные промахи. Это относится и к школам, и к вузам, и к предприятиям, которые должны способствовать росту самостоятельности и инициативы сотрудников. Тем не менее, уже два последних десятилетия экономический и социальный ландшафт России меняется так быстро, что можно говорить применительно к России о серьезных проявлениях неравновесного состояния мировой экономической системы, когда происходит «с одной стороны, глобализация экономических и информационных связей и размывание давно сложившихся структур, а с другой - растущие градиенты бедности и богатства, локальные неустойчивости развития, критические явления в общественной жизни и культуре» [8]. Количественного математического описания таких процессов не существует. Исследователи склоняются в связи с этим к использованию феноменологических описаний. В концептуальной статье «Новое в методологии социологии» В. Култыгин подчеркивает, что «любая социальная задача, как правило, не имеет простых линейных решений, ...а принципиальные особенности современной реальности состоят в резком возрастании нелинейности и неравновесности развития, в сложной диа-
лектике порядка и хаоса, в необходимости постоянной саморефлексии и самоорганизации» [9]. С.П. Капица идет дальше, говоря о современной эпохе: «Весь корпус наук об обществе в неразрывной связи и на междисциплинарной основе может придать смысл и продвинуться в понимании человека и эволюции общества в самый драматический период с момента возникновения человечества» [8, с. 104]. Многие авторы видят решение проблем в использовании «играизационных» подходов, отмечают неожиданные аномалии рынка, говорят, что «устоявшееся сегодня может стать завтра недостатком» [9, 10]. К числу программных можно отнести работы Л. и Р. Евстигнеевых, подробно рассмотревших проблемы роста экономики России. Авторы, подчеркивая нелинейный характер макроэкономики на современном этапе, утверждают принципиальную важность учета всех важнейших институтов цивилизации в синергетическом комплексе - «рынок, государство, церковь, массовое сознание» [11, 12]. При этом критикуется государство, которое «манипулирует факторами экономического роста. не учитывая аспекты, связанные с самоорганизацией рынка и его саморазвитием», акцентируется важная роль фактора времени, этапность процессов саморазвития.
Нам кажется важным отметить, что в последнее время все больше работ включают в рассмотрение эволюционных процессов не отдельных игроков, а целиком фирмы, организации. Так, Д. Норт заявляет, что «если институты - правила игры, то организации являются игроками» [13]. Убеждены, что под целевой деятельностью организации авторы понимают их определенную профессиональную деятельность. Однородная профессиональная деятельность организаций позволяет их в совокупности отнести к профессиональным или специализированным стратам общества. Назовем для краткости специализированные страты «профессионалами», а общественные системы множеством различных «профессионалов», имеющих целью укрепление позиций в борьбе за выживание при естественных ограничениях материальных и энергетических ресурсов, финансов, кадров. «Профессионалами» при этом с полным правом можно называть как государственников и рыночников, так и религиозные организа-
ции всех конфессий. Их дифференциация и различение является, как нам кажется, разрешимой задачей. В пользу этого свидетельствуют веские аргументы Р. Гринберга и
А. Рубинштейна, высказанные при обсуждении проблемы «публичных благ» [14]:
«. существуют и такие интересы, генерируемые политической средой, в отношении которых у индивидов нет не то что двух различных оценок, но которые вообще не могут быть определены в терминах рыночной преференции». К последнему можно добавить, что не только в политической среде могут генерироваться такие интересы. Эгоизм «профессионалов» - это нормальный способ выживания, и «невидимая рука» их деятельности может сказываться на всех других, даже если эта деятельность к ним прямого отношения не имела. Без особых натяжек можно заглянуть за пределы национальных политических систем и признать, что деятельность очень многих профессионалов, например, научных сообществ, особенно в области междисциплинарных и фундаментальных наук, давно имеет интернациональный характер. Несомненно, что «профессионалы» от медицины и образования, от телекоммуникации и бюрократов имеют внутри страты так много общих интересов, что их различия в остальных признаках становятся величиной более низкого порядка, чем это иногда представляют в экстремистских призывах «национал-патриоты». Можно, сделав еще один шаг в этом направлении, высказать предположение, что цивилизационные процессы естественным образом приводят к дальнейшей профессиональной дифференциации, и парадоксальное выражение немецкого философа Н. Лумана об «обществе общества» перестает казаться парадоксом, а универсальность знаний и умений понимать индивидов, не входящих в состав собственных «профессионалов», станет уже редким исключением [15]. Но еще менее понятными или, если сказать сильнее, менее нужными становятся индивиды, не сумевшие сформировать вовремя свою профессиональную принадлежность.
В связи со сказанным выше действительно показательными становятся достижения той или иной из небольших стран, делающих упор на углубление своей специализации. Тому много примеров - Дания, Швейцария, Люксембург. Используя выражение
авторов [16], можно сказать, что в указанных странах «комплементарность индивидуальной и социальной полезности» выражена лучше, чем, например, в России. Следует отметить, что эти представления перекликаются с представлениями таких американских социологов, как Кук, Обрайен, Колок [17], рассмотренными в теории обмена, соединенной с сетевой теорией и теорией рационального выбора. Авторы указывают, что развитие в этом направлении приводит к необходимости проведения широкомасштабных полевых испытаний для выяснения взаимосвязи деятельности акторов с социальной структурой. Считается при этом, что коммуникация становится базисной структурой общества, если под коммуникацией понимать синтез информации, сообщения, понимания. В результате полевых испытаний можно выявить предпочтения «профессионалов» и «непрофессионалов» и составить представления о необходимых дальнейших дифференциациях. При этом нет серьезных оснований заранее предполагать, что образуемое представление о социально-политической системе когда-нибудь можно будет признать законченным. Социальные механизмы будут требовать дальнейшей дифференциации, но одновременно могут породить беспорядок, конфликты, перемены, особенно если учесть деятельность «профессионалов» нелегального толка, а также эксцессы международного характера, экологические проблемы и т. д. В связи с этим можно признать утопичность прежних методологических установок - установок на простоту, экономность описания и объяснения.
1. Скоробогатов А. Институты как фактор порядка и как источник хаоса: постинституцио-нально-посткейнсианский анализ // Вопр. экономики. 2006. № 8. С. 102.
2. Юрьев В.М., Бабаян В.Г., Дзюба С.М. Кон-формационная подвижность и устойчивость экономических систем // Вестн. Тамб. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2005. Вып. 3 (39). С. 5-7.
3. Гимпельсон В., Капелюшников Р. Нестандартная занятость и российский рынок труда // Вопр. экономики. 2006. № 1. С. 122-132.
4. Мау В. Экономическая политика в 2005 году: определение приоритетов // Вопр. экономики.
2006. № 2. С. 4-20.
5. Лексин В. «Региональные столицы» в экономике и социальной жизни России // Вопр. экономики. 2006. № 7. С. 84-93.
6. Кудров В. Обзор книги Рыночная экономика в действии: современное политико-экономическое устройство развитых стран / под ред.
B. Мау, А. Мордашева // Вопр. экономики.
2006. № 8. С. 84-93.
7. Самые влиятельные люди России - 2003. М., 2004. С. 696.
8. Капица С.П. Модель роста населения Земли и экономическое развитие человечества // Вопр. экономики. 2000. № 12. С. 102.
9. Култыгин В.П. Новое в методологии социологии // СОЦИС. 2007. № 5. С. 148-152.
10. Биета Ф., Смолянец П. Теория игр и финансовые рынки // Вопр. экономики. 2007. № 10.
C. 117-130.
11. Клейнер Г. Системные источники экономического роста. О книге Л. и Р. Евстигнеевых «Экономический рост: либеральная инициатива» // Вопр. экономики. 2006. № 11. С. 149.
12. Евстигнеева Л., Евстигнеев Р. Трансформационные риски российской экономики // Вопр. экономики. 2006. № 11. С. 4-25.
13. Норт Д. Институциональные изменения: рамки анализа // Вопр. экономики. 1997. № 3. С. 7.
14. Рубинштейн А. Общественные интересы и теория публичных благ // Вопр. экономики.
2007. № 10. С. 90-112.
15. Бехманн Г. Николай Луман: новая парадигма теории систем // Системный подход в современной науке. М., 2004. С. 142-157.
16. Гринберг Р., Рубинштейн А. Группы и их интересы: приглашение к дискуссии // Вопр. экономики. 2006. № 11. С. 81-84.
17. Ритцер Дж. Современные социологические теории. СПб., 2002. С. 338.
Поступила в редакцию 19.02.2008 г.
Yurev V.M., Babayan V.G. Searches of new unified image of Russia: illusions and reality. Taking into account of the major civilization institutes - market, state, church and mass consciousness - at consideration of prospects of the country development and interaction with the world economic system leads to formation of a new view of evolutionary processes. Civilization processes naturally strengthen a role of communicative interaction of «experts», generating new intellectual technologies of influence on society development.
Key words: evolutionary economy, professional strata, synergetrics, nonequilibrium systems.
