CC BY
13
Copyright © 2016 by the Kalmyk Institute for Humanities of the Russian Academy of Sciences
Published in the Russian Federation
Bulletin of the Kalmyk Institute for Humanities
of the Russian Academy of Sciences
Has been issued since 2008
ISSN: 2075-7794; E-ISSN: 2410-7670
Vol. 28, Is. 6, pp. 34-40, 2016
DOI 10.22162/2075-7794-2016-28-6-34-40
Journal homepage: http://kigiran.com/pubs/vestnik
UDC 81'36=512.31
Polypredicative Sentences of the General Following in the Buryat Language: Search of Differentiation Parameters
Nadezhda B. Darzhaeva 1
1 Ph. D in Philology, Department of Linguistics, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch of the RAS (Ulan-Ude, Russian Federation). E-mail: dnadezhda@ mail.ru
Abstract. The article aims to discover suitable parameters for differentiation of polypredicative sentences of the general following in the Buryat language. This aspect is expressed by four variable postpositive participle constructions to be differentiated. The most difficult point was to find semantic and other parameters that would allow to reveal system relations within a group of meaningfully close constructions (according to traditional descriptions those are full synonyms). The author applies parameters of variation linguistics and diverse semantic parameters to differ between the constructions. Oppositions of variation linguistics are formed on the basis of certain styles and dialects, as well as temporary and social frameworks of use. Semantic oppositions include assessment, norm/aberration, discrepancy of expectations, lexical and grammatical restrictions, reference characteristics (same-subject constructions / different-subject constructions). The search of suitable parameters was carried out primarily within the Buryat language by means of analysis of elements of constructions and contexts of their use. Parameters resulting from analysis of other languages, first of all Russian, as well as data from typological works were checked. The research revealed and identified stylistic, functional and semantic preferences in the use of separate constructions. Firstly, this facilitates learning the language, secondly, drafts a way of development of each construction within this semantic group. A bookish variant of constructions of the general following is the construction with the postposition udaa. A semantic opposition as per time of the two events was revealed between the central constructions with the postpositions yuulde and yuuleer (in case of a postposition in the instrumental case the time interval gets extended). Another construction of the type with the postposition yoyno used to express a measure of time in a dependent part (other constructions are impossible) nowadays also successfully competes with the postposition yuulde but differs from the latter by its predominantly different-subject implementation.
Keywords: syntax of the Buryat language, variation linguistics, differentiation of variable constructions
Язык — постоянно развивающаяся, изменяющаяся система, которая в ходе эволюции как приобретает новые грамматические формы, так и отметает ненужные, изжившие себя элементы. Поскольку эти два процесса занимают довольно длительные промежутки времени, на определенном этапе развития языка мы становимся свидетелями как
появляющихся, так и отмирающих форм. Такие внешние (экстралингвистические) факторы, как диалектное заимствование и стилевая дистрибуция языковых форм, также приводят к возникновению избыточных формальных средств. «Вариативность как языковое явление демонстрирует языковую избыточность, которая вместе с тем необхо-
дима языку. Будучи следствием языковой эволюции, вариантность становится почвой для дальнейшего развития языка. Избыточность формы — естественное состояние языка, показатель его жизнеспособности и динамичности. Более того, не всякая вариантность средств языкового выражения избыточна. Она становится таковой только тогда, когда варианты не имеют никакой особой нагрузки — ни информационной, ни функциональной» [Хун 2007].
Об избыточной синонимии конструкций М. И. Черемисина писала, «...что при несомненной тенденции к дифференциации форм без помощи „со стороны", без содействия синтаксического описания, содержащего достаточно четкие предписания, языку могут потребоваться десятилетия, чтобы эти конструкции четко противопоставились в сознании носителей языка как выражающие близкие, но разные отношения» [Черемисина 2002: 216-217].
Такое формальное разнообразие, с одной стороны, несомненно, обогащает речь, а с другой стороны, приводит к необходимости его разграничения. Как показывает опыт сибирских ученых и наш опыт, обращение к квалифицированным информантам — учителям, творческим работникам — как правило, не вносит ясности в дифференциацию близких, но не тождественных по смыслу полипредикативных конструкций. Информанты либо затрудняются сформулировать различие, либо не видят его вообще. Мы попытаемся провести в этой работе дифференциацию таких конструкций бурятского языка (на примере конструкций общего следования) с позиций вариативной лингвистики и поиска соответствующих семантических оппозиций.
Теория вариативности языковых средств хорошо разработана как в нашей стране, так и за рубежом. Отечественные исследователи изучали проблемы вариативной лингвистики как на материале русского, так и иностранных языков (Л. П. Якубинский, В. М. Жирмунский, Р. П. Рогожникова, Н. Ф. Молчанова, Л. К. Граудина, К. С. Гор-бачевич, В. М. Солнцев, М. А. Бородина и др.). Ими была разработана теория инварианта / варианта и были предложены различные классификации видов вариативности: грамматических и семантических вариантов. Зарубежные исследователи (Ж. Берру-то, Ж. Кабатек, П. Кох, Г. Волкер, Ф. Гадэ, А. Дюфтер, Э. Старк) также уделяли доста-
точное внимание проблеме вариативности языковых форм, выделяя следующие ее виды: «1) территориальный или географический (соотношение литературного (стандартного) языка и диалектов) — диатопи-ческий вид вариативности; 2) социальный (соотношение стандартного языка и социолектов) — диастратический вид вариативности; 3) исторический — диахронический вид вариативности; 4) стилистический и ситуативный — диафазический вид вариативности; 5) различие между употреблениями вариантных форм в устной и письменной речи — диамезический вид вариативности» [Лукина 2014: 9]. Они также признают необходимость комплексного изучения вариативных форм с учетом социальных, временных, диалектных и стилистических факторов.
В своей статье Т. Н. Хомутова [2005: 28-29] подробно описала 4 модели языковой вариативности: инвариантно-вариантная модель (парадигматическая), константно-вариантная модель (синтагматическая), модель «лингвистической переменной» американского лингвиста У. Лабова и теорию прототипа. В инвариантно-вариантной модели конкретные речевые реализации языковых единиц (варианты) противопоставляются некоему обобщенному образцу (инварианту). В константно-вариантной модели рассматриваются константные и вариантные признаки речевых реализаций языковых единиц (вариантов). В модели У. Лабова переменная характеризуется как набор вариантов, которые получают речевую реализацию в зависимости от лингвистического и социального контекста. Теория прототипа «предполагает функцию эталона, воздействующего на другие, непрото-типические, варианты. Наиболее типичные варианты могут рассматриваться как прототипы тех или иных категорий» [Хомутова 2005: 28-29].
Автор также выделяет три основных типа варьирования: формальное, семантическое и функциональное. При первом типе наблюдается варьирование плана выражения при неизменности плана содержания, при семантическом — наоборот, варьирование плана содержания при неизменности плана выражения. Варьирование функции при неизменности планов выражения и содержания относится к третьему типу.
Нами исследуется полипредикативная конструкция (далее — ППК), родовой тер-
Биььетм ор тне К1Н ор тне ЯЛ8, 2016, Уо1. 28, 18. 6
мин, объединяющий понятия «собственно сложное предложение» и «простое, осложненное оборотом». В бурятском, как и в других алтайских языках, крайне нетипичны сложные предложения, состоящие из двух финитных предложений, соединенных союзами. Финитное сказуемое представлено обычно только в главной части (главная предикативная единица (далее — ГПЕ)), а зависимая часть (далее — ЗПЕ) оформляется инфинитной формой — причастием, деепричастием и др., т. е. сложная конструкция является монофинитной. Тем не менее, выражаемые ими отношения практически такие же, что и, например, у русских сложных предложений. Общее родовое именование позволяет описывать все сложные конструкции одного языка как единую систему, показывая и их формальные различия, и семантические отношения между ними.
Бурятский язык, как и другие монгольские, а также тюркские языки, характеризуется наличием большого количества обстоятельственных конструкций, в том числе раз-ноструктурных, выражающих одно и то же семантическое отношение между двумя событиями. «Эта система чрезвычайно богата; хотя нам не всегда удавалось выявить смысловые отличия между конструкциями, но, с одной стороны, это задача для дальнейших исследований, с другой же стороны, это может быть синхронным варьированием, задающим основу для дальнейшего развития системы (см. [Огуоп 2015])» [Скрибник, Даржаева 2016: 295].
Теоретическая проблема исследования заключается в поиске соответствующих семантических и экстралингвистических оппозиций между синхронными вариантами. Параметры разграничения синтаксических вариантов разделяются на две группы: 1) параметры вариации, разработанные вариативной лингвистикой (временной, пространственный, социальный); 2) семантические параметры. Первая группа характеризуется тем, что признаки той или иной вариации лежат на поверхности, и лингвисту обычно не составляет особого труда определить их. Список параметров вариативной лингвистики: принадлежность к письменной / разговорной речи, определенному жанру, диалекту, социальной группе, архаизм / неологизм.
Поиск же семантических оппозиций — более углубленный, с привлечением
большого материала относительно употребления конкретной конструкции, проведения трансформационного анализа путем подмены синонимичных конструкций. В некоторых случаях семантические оппозиции заимствуются из русского языка и, по возможности, из других языков. В отличие от первой группы параметров, семантические параметры меняются от одной семантической группы конструкций к другой, поэтому для каждой группы конструкций ведется свой поиск оппозиций. Список основных параметров второй группы: оценка (положительная / отрицательная, качественная / количественная), норма / отклонение от нормы, лексико-грамматические ограничения на наполнение конструкции, принципиальная моносубъектность / разно-субъектность, несоответствие ожиданиям, дополнительное акцентирование выражаемого значения.
Порядок описания сводится к следующему: сначала мы проверяем конструкции, относящиеся к семантической группе общего следования, на соответствие параметрам вариативной лингвистики, затем оставшиеся в ядре конструкции противопоставляем по семантическим оппозициям. Материалом исследования послужили примеры из художественных произведений бурятских авторов в печатном исполнении, а также размещенные в Корпусе бурятского языка [КБЯ].
В работе описываются языковые модели как принципиальные схемы построения фраз одной синтаксической семантики, базирующиеся на общих структурных и семантических характеристиках множества конкретных речевых примеров. Для записи моделей используется слегка модифицированная система символов и обозначений, разработанная Новосибирской синтаксической школой и представленная в коллективной монографии «Структурные типы синтетических полипредикативных конструкций в языках разных систем» [1986].
В семантическую группу общего следования входят причастно-падежная конструкция на -хА-дА, деепричастные конструкции с формами -жА, -ААд, и четыре причастно-послеложные конструкции с послелогами -удаа, -hyYлдэ, -hyYлээр, -хойно. Первые три конструкции являются многозначными, значение общего следования для них — одно из выражаемых значений, поэтому здесь рассматриваться не будут.
Итак, в специализированной группе общего следования мы имеем 4 вариативные конструкции:
\-hAH-au-POSS удаа 'после того как' У^Ан-ай-Р088 hYYлдэ ' после того как' У^Ан-ай-Р0&& hYYлээр ' после того как' У^Ан хойно-Р088 ' после того как'
В этих конструкциях интервал между событиями специально не акцентируется, отсюда и название группы. Все четыре конструкции причастно-послеложные: с
причастием прошедшего времени на -НАн (А-сингармоничные варианты) в родительном падеже (кроме конструкции с послелогом хойно).
Прежде всего, ориентируясь на параметры вариативной лингвистики, проверим их на диалектную и стилевую принадлежность, а также архаичность.
Наши наблюдения показали, что послелог удаа используется исключительно в текстах, в устной речи почти не употребляется; по-видимому, он носит книжный характер. Благодаря исходной семантике этого послелога (>удаан 'долго'), во фразах описываются отношения общего следования:
(1) удаан шэнжэлэ-н хара^ан-ай-нгаа удаа тэрэ Долго изучать-суЪ смотреть-рс^^еп-геА рБ!р тот хун ород-оор хэл-ээд мордо-шо-бо
человек русский-1ш говорить-суЪ ехать-Шеш-рБ! [38§/р1]
'Тот человек после того, как изучающе посмотрел, сказал что-то по-русски и уехал' [КБЯ: С. Цы-рендоржиев «Шулуун хадын хойморто» 1985].
Остальные три конструкции составляют ядро значения общего следования, и для их дифференциации потребуется более глубокий семантический анализ. Поскольку конструкции формально различаются между собой входящими в их состав послелогами, прежде всего будут анализироваться расхождения в их семантике.
Послелоги hYYл-дэ и hYYл-ээр образованы от слова hYYл 'конец' с помощью разных падежных аффиксов и дополнительно подчеркивают полную завершенность зависимого события. Семантическое отличие между этой парой послелогов определить
(2) Нилээд удаан асуу^ан-ай hYYл-дэ протокол-оо Очень долго спрашивать-рс.рБ^еп рБ!р протокол-гей унша-на
читать-ргБ [3sg]
'После того, как очень долго расспрашивал, читает протокол' [КБЯ: Ц. Дон «Брынзынсанха» 1935].
(3) Нилээд удаан асуу^ан-ай hYYл-ээр протокол-оо Очень долго спрашивать-рс.рБ^еп рБ!р протокол-гей унша-на
читать-ргБ [3sg]
'После того, как очень долго расспрашивал, (не сразу) читает протокол'.
очень трудно, но мы склоняемся к версии, что с послелогом в форме орудного падежа контакт между событиями менее тесный, например, сравним в простом предложении: Суглаанай hYYл-ээр уулзуужабди 'Давай встретимся (не сразу) после собрания' и Су-глаанай hYYл-дэ уулзуужабди 'Давай встретимся после собрания'. Различие, видимо, задаётся исходной семантикой падежей: дательно-местный указывает обычно на точечную локализованность ('на', 'в' и т. д.), а орудный — на протяженность ('вдоль'). Сравним:
Другой специализированный послелог общего следования — хойно 'после' — демонстрирует существенные изменения в употреблении за последние сто лет. Например, в произведениях Х. Намсараева он встречается вдвое реже, чем послелоги
hYYлдэ и hYYлээр, причем специализированно в значении временной локализации события главной части в системе общезначимых временных координат; зависимая часть называет такие координаты — временные отрезки, фазы природных циклов и жиз-
ненного цикла людей (нэгэ hара Yнгэр-hэн стя некоторое время'; удаан боло^он хойно хойно 'месяц спустя; после того, как про- 'спустя много времени'; у^р сай^ан хойно шел месяц'; нэгэ хэды боло^он хойно 'спу- 'после того, как забелел рассвет' и т. п.).
Примеры:
(4) Хэдэн хоно-Нон-ой хойно Сайнсаг ноён Несколько ночевать-рс.рБ^еп рБ!р С. нойон хубуун-ээр-ээ буса-жа ерэ-хэ-д-ээ...
сын-1ш-геА возвращаться-суЪ приходить-рс.Ш^а^геА
'Через несколько суток нойон Сайнсаг, вместе с сыном вернувшись.' [КБЯ: ХН 1, 172]. Это значение сохраняется и в современ- ном языке:
(5) ...удэр боло^он хойно наблюдательна пункт День становиться-рс.рБ! рБ!р наблюдательный пункт тээшээ яб-аа-д hэн
рБ1р идти-рС.рГБ-р1 рс1 [3]
'После того, как наступил день, ушли на наблюдательный пункт' [КБЯ: Ж. Тумунов «НойрИоо ИэриИэн тала» 1949].
(6) Би-шье убгэр^эн хойн-оо уу-даг, тамхи-шье Я-рс1 стареть-рс.рБ! р81р-геА пить-рс.ИаЪ табак-рс1 тата-даг бол-оо-б
курить-рс.ИаЪ аих-рс.рге-^
'И я, после того как постарел, стал пить и курить' [КБЯ: Дамб. 75].
Однако в современном литературном (а не временной координаты и информатив-языке послелог хойно стал конкурировать с но значимого события). Более того, сегодня hyYлдэ и hyYлээр в выражении следования это чрезвычайно частотная конструкция, двух информативно равнозначных событий как в устной, так и письменной речи:
(7) Тэдэ хоёр-ой гэр-тэ орочон хойно Ефим Они два^еп дом^1 входить-рс.рБ! рБ!р Е. hуури-hаа бодо-бо
место-аЬ1 вставать-рБ! [3в§/р1]
'После того как эти двое зашли в дом, Ефим встал с места' [КБЯ: С. Цырендоржиев «Шулуун ха-дын хойморто» 1985].
Поиск семантических оппозиций между конструкциями с хойно и Ну^лдэ / Ну^лээр не дал результатов. Но был обнаружен референтный критерий: подавляющее большинство конструкций с хойно является раз-носубъектными.
Итак, стилистическим вариантом конструкций общего следования является конструкция с послелогом удаа. Между центральными конструкциями с послелогами hYYлдэ и hYYлээр найдена семантическая оппозиция по характеру контакта во времени двух событий (с послелогом в форме орудного падежа временной интервал растянут). Другая конструкция из этой зоны с послелогом хойно, специализированная на выражении меры времени в зависимой части (другие конструкции невозможны), также успешно конкурирует сегодня с послелогом hYYлдэ, однако отличается от последней преимущественной разносубъект-ной реализацией.
Источники
КБЯ — Корпус бурятского языка [электронный ресурс] // URL: http://web-corpora.net/ BuryatCorpus/search/?interface_language=ru (дата обращения: 21.09.2014).
Литература
Лукина А. Е. Понятие «языковой вариативности» в отечественной и зарубежной лингвистической традиции // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Сер. «Лингвистика». 2014. Т. 11. № 1. С. 7-11.
Русская грамматика Т. II. Синтаксис. М.: Наука, 1982. 709 с.
Скрибник Е. К., Даржаева Н. В. Грамматика бурятского языка. Синтаксис сложного (полипредикативного) предложения. Т. I. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2016. 315 с.
Структурные типы синтетических полипредикативных конструкций в языках разных систем. Новосибирск: Наука, 1986. 195 с.
Хомутова Т. Н. Теория языковой вариативности: социолингвистический аспект // Вест-
ник Южно-Уральского государственного университета. Сер. «Лингвистика». 2005. Вып. 2. № 11. С. 28-34.
Хун С. И. Вариативность паремических единиц: прагмалингвистический аспект: авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. Краснодар, 2007 [электронный ресурс] // URL: http:// www.dissercat.com/content/variativnost-pare-micheskikh-edinits-pragmalingvisticheskii-aspekt#ixzz3pwGB5Raf) (дата обращения: 07.09.2016).
Черемисина М. И. Язык и его отражение в науке о языке. Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т, 2002. 252 с.
Givon Talmy. The Diachrony of Grammar. Amsterdam: J. Benjamins, 2015. 928 p.
Labov W. Introduction // Sociolinguistic Patterns. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1972. P. XVIII-XVIII.
Sources
KBYa — Korpus buryatskogo yazyka [Buryat National Corpus]. Available at: http://web-corpora.net/BuryatCorpus/search/?interface_ language=ru (accessed: 21 September 2014) (In Bur.).
References
Lukina A. E. Ponyatie «yazykovoy variativnosti» v otechestvennoy i zarubezhnoy lingvisticheskoy traditsii [Concept of variability in Russian and world linguistics]. Vestnik Yuzhno-Ural 'skogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. «Lingvistika» [Bulletin of the South Ural State University. Series 'Linguistics'], 2014, vol. 11, No. 1, pp. 7-11 (In Russ.).
Russkaya grammatika T. II. Sintaksis [Russian grammar. Vol. II. Syntax]. Moscow, Nauka Publ., 1982, 709 p. (In Russ.).
Skribnik E. K. Grammatika buryatskogo yazyka. Sintaksis slozhnogo (polipredikativnogo) predlozheniya. T. I [Grammar of the Buryat language. The compound sentence: syntax. Vol. 1]. Ulan-Ude, Bur. Scientific Center (of the Siberian Branch of the RAS) Press, 2016, 315 p. (In Russ. and Bur.).
Strukturnye tipy sinteticheskikh polipredikativnykh konstruktsiy v yazykakh raznykh system [Structural types of synthetic polypredicative constructions in languages of different systems]. Novosibirsk, Nauka Publ., 1986, 195 p. (In Russ.).
Khomutova T. N. Teoriya yazykovoy variativnosti: sotsiolingvisticheskiy aspekt [The theory of linguistic variability: sociolinguistic aspect]. Vestnik Yuzhno-Ural'skogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. «Lingvistika» [Bulletin of the South Ural State University. Series 'Linguistics'], 2005, iss. 2, No. 11, pp. 28-34 (In Russ.).
Khun S. I. Variativnost' paremicheskikh edinits: pragmalingvisticheskiy aspekt: Avtoref. dis. ... kand. filol. Nauk [Variability of paremical units... A Ph. D. thesis abstract]. Krasnodar, 2007. Available at: http://www.dis-sercat.com/content/variativnost-paremi-cheskikh-edinits-pragmalingvisticheskii-aspekt#ixzz3pwGB5Raf) (accessed: 7 September 2016) (In Russ.).
Cheremisina M. I. Yazyk i ego otrazhenie v nauke o yazyke [Language and its reflection in linguistic studies]. Novosibirsk, Novosib. State Univ. Press, 2002, 252 p. (In Russ.).
Givon T. The Diachrony of Grammar. Amsterdam, J. Benjamins Publ., 2015, 928 p. (In Eng.).
Labov W. Introduction // Sociolinguistic Patterns. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1972. P. XVIII-XVIII.
УДК 81'36=512.31
Поиск параметров дифференциации полипредикативных конструкций общего следования в бурятском языке
Надежда Баировна Даржаева 1
1 старший научный сотрудник, отдел языкознания, Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (Улан-Удэ, Российская Федерация). E-mail: dnadezhda@mail.ru
Аннотация. Статья посвящена поиску подходящих параметров для дифференциации близких по смыслу полипредикативных конструкций общего следования в бурятском языке. Это значение выражают четыре вариативные причастно-послеложные конструкции, между которыми проводится разграничение. Трудность заключалась в поиске семантических и иных параметров, позволяющих выявить системные отношения в группе близких по значению конструкций (в традиционных описаниях они представлены как полные синонимы). Автор использует для разграничения конструкций параметры вариативной лингвистики и различные семантические параметры. Оппозиции вариативной лингвистики выстраиваются на основе стилевой и диалектной принадлежности, а также временной и социальной рамок использования. Семантические оппозиции включают оценку, норму / отклонение от нормы, несоответствие ожиданиям, лексико-грамматические ограничения, референтные характеристики (моно-субъектность / разносубъектность). Поиск подходящих параметров осуществлялся в первую очередь внутри бурятского языка путем анализа, во-первых, составляющих элементов конструкции, во-вторых, контекста её употребления. Проверялись также параметры, полученные при анализе других языков, прежде всего русского, а также данные из типологических работ. В результате исследования выявляются и фиксируются стилевые, функциональные, семантические предпочтения в употреблении той или иной конструкции, что, во-первых, облегчает изучение языка, во-вторых, намечает путь развития каждой конструкции в этой семантической группе. Книжным вариантом конструкций общего следования является конструкция с послелогом удаа. Между центральными конструкциями с послелогами hYYлдэ и hYYлээр найдена семантическая оппозиция по характеру контакта во времени двух событий (с послелогом в форме орудного падежа временной интервал растянут). Другая конструкция из этой зоны с послелогом хойно, специализированная на выражении меры времени в зависимой части (другие конструкции невозможны), также успешно конкурирует сегодня с послелогом hYYлдэ, однако отличается от последней преимущественной разносубъектной реализацией.
Ключевые слова: синтаксис бурятского языка, вариативная лингвистика, дифференциация вариативных конструкций.
