CC BY
209
ПОГРЕБАЛЬНЫЙ ОБРЯД КОМПЛЕКСОВ С ЛИТЕЙНЫМИ ПРИНАДЛЕЖНОСТЯМИ ИЗ СРЕДНЕВЕКОВЫХ МОГИЛЬНИКОВ 1Х-Х111 вв. ВЕТЛУЖСКО-ВЯТСКОГО МЕЖДУРЕЧЬЯ*
©2012 г. Т.Б. Никитина, Д.Ю. Ефремова
Марийский НИИЯЛИ, г. Йошкар-Ола
Ключевые слова: Ветлужско-Вятское междуречье, Среднее Поволжье, марийцы, мордва, мурома, металлообработка, погребальный обряд, культовая практика, датировка.
Статья посвящена погребальному обряду женских захоронений с литейными принадлежностями из могильников Ветлужско-Вятского междуречья 1Х-ХШ вв. В основу работы положены 25 захоронений из марийских памятников, для сравнительного анализа использованы аналогичные захоронения из могильников мордвы и муромы. Захоронения женщин с литейными принадлежностями рассмотрены на фоне погребального обряда мари в эпоху средневековья. Отдельные особенности объяснены с помощью данных этнографии и фольклора. Комплексный подход к анализу погребального обряда позволил сделать выводы, что женщины, захороненные с литейными принадлежностями, являлись не только литейщицами, но выполняли определенные обряды, связанные с охраной семьи и рода.
На территории Ветлужско-Вятского междуречья располагается 13 могильников 1Х-Х111 вв., которые большинством исследователей связываются с древнемарийской культурой. Могильники небольшие, общее количество раскопанных погребений 320, но они имеют ярко выраженный погребальный обряд и многочисленный погребальный инвентарь. Особым своеобразием отличаются комплексы с литейными принадлежностями (льячки, литейные формы, кусочки олова).
В известной статье Л.А. Голубевой «Женщины-литейщицы...» на территории Ветлужско-Вятского междуречья отмечено 8 погребений с льячками. Ввиду их малочисленности на количественном фоне захоронений с орудиями литья других поволжских финнов (мурома - 23 погребения, мордва - 66
погребений1) исследовательница не уделила марийским захоронениям особого внимания, ограничившись их перечнем с указанием местоположения льячек и наблюдением, что у мари, как и у мордвы, встречаются единичные погребения с льячками и в Х11-Х111 вв. (Голубева, 1984, с. 79-81). В настоящее время источниковая база существенно расширилась, в памятниках указанной территории известно 28 комплексов с предметами, которые возможно отнести к литейным при-
* Работа выполнена по гранту РГНФ №11-11120001а/В «Место и роль женщин-«литейщиц» поволжских финнов в социальной структуре, хозяйственной деятельности и культовой практике средневекового общества».
1 Впоследствии эта цифра была увеличена до 71 захоронения (Голубева, 1987, с. 107).
1 - Веселовский могильник
2 - могильник «Черемисское кладбище»
3 - Юмский могильник
4 - могильник «Нижняя стрелка»
5 - Дубовский могильник
6 - Русенихинский могильник
7 - Выжумский III могильник
8 - Починковский могильник
9 - Безводнинский могильник
10 - Желтухинский
11 - Малышевский
12 - Чулковский
13 - Подболотьевский
14 - Корниловский
15 - Нижне-Верейский
16 - Пятницкий
17 - Елизавет-Михайловский
18 - Пановский
19 - Крюково-Кужновский
20 - Лядинский
21 - Кельгининский
22 - Заречное II
23 - Стексово II
24 - Журавкинский
25 - Степановский
26 - Старобадиковский
27 - Пятницы VII
28 - Шокшинский
29 - Усть-Узинский
30 - Петровский курганный могильник
31 - Михайловский курганный могильник
32 - Владышевский могильник
33 - Мининский могильник
34 - Березовецкий курганный могильник
35 - Митяевские курганы
36 - могильник Мыдланьшай
37 - Кичилькосьский могильник
38 - Курманский могильник
39 - Ратьковское городище
40 - могильник Никольское ХУ-ХУП, XIII
41 - Танкеевский могильник
Рис. 1. Карта распространения погребений с литейными принадлежностями.
надлежностям. Значительно увеличилось количество захоронений с аналогичными находками на могильниках муромы и мордвы (см. табл. 1). В указанной таблице учтены материалы 41 погребения из муромских и 103 погребений из мордовских могильников. Фактическое количество проанализированных захоронений значительно больше, но они не введены в таблицу из-за отсутствия полной информации (материалы Максимовского могильника, пп. 23, 25, Кельгининского могильника 1963 г., пп. 3, 4, 8 раскопок 1966 г. и т.д.). На первый взгляд очевидно количественное преобладание захоронений с литейными принадлежностями в могильниках муромы и мордвы. Сравнительный анализ этих комплексов по отношению к общему количеству раскопанных погребений показывает, что на муромских и мордовских могильниках они составляют от 2 до 9%. Следует сделать оговорку, что в муромских захоронениях процент был выше, так как в общем числе раскопанных могил учтены захоронения коней. В марийских захоронениях этот процент неоднороден: на Волге -от 1,2 до 5,7%, а в ветлужских памятниках значительно выше - от 14,7% (Веселовский могильник) до 22,2% от общего количества раскопанных комплексов. В Русенихинском могильнике все комплексы, связанные с женской субкультурой, имеют признаки или один из признаков, по которым их условно можно отнести к этой категории.
Захоронения, содержащие литейные принадлежности, выделяются на фоне остальных комплексов по ряду признаков (богатству, наличию этно-маркеров в материальной культуре и т.д.), что уже неоднократно отмечали
авторы данной статьи (Никитина, Ефремова, 2011, 2011а).
Особого внимания заслуживает погребальный обряд.
При анализе погребального обряда за основу взяты захоронения из могильников марийской культуры, в качестве дополнительной иллюстрации привлечены материалы муромских и мордовских могильников. Из 28 ком -плексов с литейными принадлежностями 25 содержат инвентарь, характерный для женских захоронений, а 3 - для мужских. В данной статье будут рассмотрены женские захоронения, из которых 15 погребений совершены по обряду трупоположения, 4 содержат кремированные кости и 3 относятся к жертвенным комплексам в межмогильном пространстве, в 4-х случаях информация утеряна. Соотношение комплексов по способу совершения обряда в целом совпадает с общей картиной соотношения различных способов захоронения на могильниках.
К сожалению, данные об этих комплексах не всегда полные, в 7 комплексах информация полностью или частично утеряна, 18 представлены достаточно полно. Погребения отнесены к периоду Х-Х11 вв.
Могильные ямы имели простую конструкцию, подпрямоугольную со слегка скругленными углами форму. При ингумации костяки лежат в обычном вытянутом положении. На погребенных надеты рубахи из ткани или тонкой кожи и меховые кафтаны. Среди погребений с кремацией непотревоженными поздними перекопами оказались только п. 14 могильника «Черемисское кладбище» и п. 7 Юм-ского могильника, в которых кремация имитирует ингумацию. Жженные кости завернуты в одежду из ткани и
Таблица 1
Находки литейных принадлежностей в могильниках волжских финнов
Могильник Культурная принадлежность Дата могильника Кол-во проана-лизиро-ванных погребений Номера комплексов с признаками литья Процентное содержание комплексов с орудиями литья
Могильник на Чортовом городище марийская к. VII -н. VIII вв. 6 3 16,7
Веселовский марийская X-XI вв. 34 2, 6, 12, 20, 34 14,7
«Черемисское кладбище» марийская IX-XI вв. 32 VI, VIII, IX-X, XV-XVI, жк2, пп. 11, 14 21,9
Юмский (Заг-ребинский) марийская IX-XI вв. 9 7, 9 22,2
Русенихинский марийская IX-XI вв. 27 2, 6, 8, 11, 14, жк 5 22,2
«Нижняя стрелка» марийская IX - н. XII вв. 53 5, 11а, 32 5,7
Дубовский марийская Х - н. XII вв. 84 36 1,2
Выжумский III марийская XII-XIII вв. 24 11, 13, 24 12,5
Починковский марийская XII-XIII вв. 15 7 6,7
Безводнинский муромская (?) V-VII вв. 148 134 0,7
Желтухинский муромская 9?) VI-VII вв. 24 9, 12 8,3
Малышевский муромская VII-XI вв. 216 5, 17, 33, 61, 72, 76, 86, 93, 100, 107, 127, 136, 143, 145, 167, 176, 193, 197, 216, 8,8
Чулковский муромская VIII-X вв. 81 24, 29, 30, 35, 50, 53, 62 8,6
Подболотьев-ский VII-XI вв. 258 2, 48, 69, 95, 99, 103, 124, 129, 143, 149, 260 4,3
Корниловский муромская VIII-X вв. 11 9 9,1
Нижневерей-ский муромская VIII-XI вв. 11 9 9,1
Пятницкий муромская VIII-XI вв. 14 7 7,1
Елизавет-Михайловский мордовская IX-XI вв. 136 2, 33, 71, 76, 81, 90, 97, 106, 116, 120 7,4
Пановский мордовская IX-XI вв. 144 8, 16, 21, 25, 33, 50, 94, 96, 99, 6,25
Крюково-Кужновский мордовская VIII-XI вв. 586 7, 58, 68, 73, 83, 127, 163, 183, 193, 204, 216, 241, 249, 252, 378, 388, 395, 413, 421, 442, 479, 449, 468, 507, 508, 527, 550, 566, 569, 571, 5,1
* Стексово 2: в обработку не вошли пп. 183-194, 212-221; Шокша: в обработку вошли материалы раскопок 1967-1969, 1983, 1985, 1986 гг.; Кельгининский могильник: в обработку взяты только результаты раскопок 1990-х гг.
Лядинский мордовская Х-М вв. 220 9, 34, 62, 64, 73, 101, 116, 124, 134, 163, 182, 183 5,5
Кельгининский* мордовская Х-ХШ вв. 118 1, 4, 84, 140, 156, 166, 168, 189, 196, 213, 228 9,2
Заречное II мордовская Х-М вв. 150 19, 43, 92, 150(?) 2
Стексово II* мордовская Х-М вв. 236 21, 28, 51, 100, 179, 203,238 3,0
Журавкинский мордовская Х-М вв. 76 16, 32, 71 3,9
Степановский мордовская н. VIII -н. М вв. 75 72, 75 2,7
Старобади-ковский мордовская вторая пол. VII - Х вв. 366 203 0,3
Пятницы VII мордовская 17 12, 17 11,8
Шокшинский* мордовская 514 227, 234, 42, 310, 432, 572, 596, 600, 604, 616 1,9
Усть-Узинский мордовская 85 55
Старший Ку-жендеевский мордовская к. VI -VII вв. 21 6 2,9
Хотильмский Меря-(?) 17 9 5,9
Сарский Меря- УЛ-М вв. 17 9, 10, 15 (?) 17,6
меховой кафтан, перевязанный ремнем; вещи разложены в том же порядке, что и в погребениях с трупо-положением. Среди жженных костей читаются кости черепа, которые находятся совместно с украшениями головного убора.
В большинстве погребений сохранились фрагменты дерева или луба от погребальной конструкции. Погребенные ориентированы головой на СЗ, ЮЗ, СВ. Ориентировка соответствует ориентировке остальных захоронений на том или ином могильнике. В погребениях обнаружены льячки (от 1 до 3 экземпляров), литейные формы, иногда кусочки олова или свинца. Предметы помещены в дополнительные
комплексы вещей в изголовье (8 экз.) или в ногах (5 экз.). Первый вариант характерен для более ранних погребений, а второй встречается в комплексах, начиная с конца Х1 в. Кроме указанных выше изделий, в дополнительные комплексы входили орудия труда: шилья, ножи, топоры, тесла и оселки, ножницы (1 экз.), иногда украшения, копоушки, фрагменты зубов или когтей животных, бусы, бисер и иные предметы. В п. 5 могильника «Нижняя стрелка» в составе дополнительного комплекса найдены два белемнита.
Жертвенные комплексы совершены в неглубоких ямах округлой формы и состоят из украшений и фрагментов
Б - могильник «Черемисское кладбище», погребение 14.
1 - льячка, 2 - льячка, 3 - развал льячки, 4 - литейная форма, 5 - височное кольцо во фрагментах, 6 - фрагменты черепа (обожженные), 6а - бубенчик с пронизкой, 7 - цепочка, 8 - тесьма, 9 - топор, 10 - подвеска круглая, 11а, б - подвески (3 шт.), 12 - браслет, 13 - фрагмент перстня, 14 - копоушки (под кальцинированными костями), 15 - пронизки (среди костей), 16 - пояс с накладками, 17 - бубенчик с пронизкой, 18 - подвеска, 19 - кремень, 20, 21 - фрагменты обуви, 22 - котел, 23 - скопление спекшихся железных предметов, 24 - фрагменты деревянной чаши, 25 - бубенчик, 26 - окалина от крупного железного предмета (возможно кинжал), 27 - бубенчики, 28 - крупные фрагменты
, - зона жженной кости
А - Русенихинский могильник, погребение 2.
1 - фрагменты бубенчиков, 2 - фрагменты бубенчиков, 3 - дирхем, 4 - развал льячек (от 2 экз.), 5 - фрагменты неопределенных железных предметов, 6, 7 - височные кольца, 8 - гривна, 8а - эмаль от зубов, 9 - нагрудные подвески (2 экз.), 10 - нагрудная бляха , 11, 13 - браслеты, 12 - ремень, 14- перстни (2 экз.), 15 - топор, под ним перстни, 15 а- рукоятка от топора, 16 - тлен от украшений или вышивки.
-70
_г
а ю Юсн
Рис. 2. Типы комплексов с литейными принадлежностями.
одежды, начиная от убранства головы завершая обувью. Одежда имеет следы обильной вышивки металлической нитью. Они помещены в сосуд (котел) (жк 2 Чер.кл.) или закрыты сосудом (чашей) сверху (жк 5 Рус.; 20 Вес.). Сосуды обложены берестой. На дне комплексов фиксируются ветви дерева. В двух комплексах литейные принадлежности представлены только литейными формами, завернутыми в бересту, а в одном комплексе двумя льячками и литейной формой.
Таким образом, комплексы с литейными принадлежностями по основным признакам соответствуют сложившемуся в средневековом марийском обществе погребальному обряду, который характеризуется следующими маркирующими чертами: при трупоположении заворачивание умершего в бересту или положение в берестяную или лубяную колоду; при трупосожжении заворачивание костей в меховую или кожаную одежду, опоясанную ремнем (т.е. имитация трупоположения); наличие скоплений вещей, связанных с производственной или социальной деятельностью погребенного, в изголовье или в ногах; жертвенные комплексы украшений, завернутые в одежду в межмогильном пространстве; медные котлы, обер-
В - могильник «Черемисское кладбище», жертвенный комплекс 2.
1, 1а - льячки, 2 - литейная форма,
3 - край деревянной чаши,
4 - край железного котла, 5 - обрывки ремешков,
6 - копоушки (2 экз.), 7 - береста, 8 - подстилка, 9 - ветви дерева.
Рис. 2 (окончание). Типы комплексов с литейными принадлежностями.
нутые в бересту, с деревянной чашей внутри в дополнительных комплексах вещей в могилах, а также в составе жертвенных комплексов в межмогильном пространстве. При этом в комплексах с литейными принадлежностями эти черты наиболее выразительны и сконцентрированы.
Мы неоднократно писали о том, что комплексы, содержащие литейные принадлежности, содержат все категории этноопределяющих изделий, начиная с головного убора и завершая обувью. Украшения обычно были надеты на женщину в момент ее погребения, а не положены в дар. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что это были ее личные украшения и они отражали реальное положение женщины в обществе на момент смерти. Как носительницы этнической традиции они должны были достичь репродуктивного возраста и занять определенный статус, что подтверждается антропологическими данными. Анализ костей из 10 погребений литейщиц (марийские: Русени-хинский могильник - 3, «Черемисское кладбище» - 1; Нижняя стрелка - 2; муромский Чулковский могильник - 6)2 показывает, что женщины захоронены
2 Анализ произведен к.б.н. Е.А. Пузат-киной.
в возрасте от 16 до 55 лет. Сложные головные уборы и парные нагрудные украшения позволяют предположить, что это были замужние женщины. По этнографическим данным известно, что вышивка на груди по сторонам грудного разреза под названием «чызе орол» («сторож грудей») у мари и «ке-ске» у чуваш, характерна только для рубах замужних женщин (Гаген-Торн, 1960, с. 213).
Эти наблюдения вступают в противоречие с утверждением Л. А. Го -лубевой о том, что «литейщиц» начинали готовить с детского возраста (Голубева, 1988) и часть захоронений в могильниках волжских финнов принадлежат девочкам. Подобное заключение исследовательницей сделано на основании анализа пп. 17, 72, 76, 193 Малышевского, п.п. 69, 149 Подболо-тьевского муромских могильников, п. 35 Мари-Луговского могильника азелинской культуры, п. 7 Крюково-Кужновского мордовского могильника. Нужно признать, что большинство погребений из приведенных в качестве примеров отнесены к погребениям девочек очень условно. В описании п. 17 Малышевского могильника (Дубынин, Малышевский могильник, с. 339-340) указано, что длина от костей черепа до украшений ног составляет 165 см, что вполне соответствует росту взрослой женщины (антропологический анализ не проводился). Набор украшений: головные жгуты и венчик, 6 височных колец, гривна, нагрудная бляха, накосник и наборный ремень также соответствую женскому костюмному комплексу. Погребения 72 и 76 определены автором раскопок как коллективные. В п. 72 литейные принадлежности найдены совместно с украшениями под серебряной ча-
шей в лубяной обкладке (или сосуде) (Дубынин, 1947, с. 7, 8) и, скорее всего, являются комплексом вещей в погребении, чем детским захоронением. Нет четкого обоснования принадлежности к детскому захоронению и п. 7 Крюково-Кужновского могильника, не считая заметок автора раскопок, что кости слева по размерам принадлежали ребенку (Материалы по истории мордвы, 1952, с. 13, 14). Учитывая, что погребение является трупосожжением, делать выводы без дополнительных анализов не совсем корректно. Из описания следует, что в ногах основного захоронения слева найдены ожерелье, тигель, литейная форма, пряжка и подвеска, а слиток олова лежал в головах. Нельзя исключить, что кости так называемого детского погребения и литейные принадлежности принадлежали основному погребенному и образовывали с ним единый комплекс.
Детские костяки в коллективных захоронениях вполне могли сопровождать погребения взрослых женщин с особым статусом и литейные принадлежности в таком случае принадлежали взрослой женщине. Случаи коллективных захоронений с литей-щицами фиксировались неоднократно. Находки олова в единичных детских погребениях могли выполнять роль оберега.
В п. 32 могильника Нижняя Стрелка захоронена женщина в возрасте 4550 лет с литейными принадлежностями, в ногах которой обнаружен череп. Рядом с черепом на дереве лежали два височных кольца, три очковид-ных подвески, два бронзовых браслета. Вещи и череп сверху также имели следы древесного покрытия. Аналогичный обряд захоронения зафикси-
рован на Малышевском могильнике. В одной могильной яме значительных размеров были обнаружены женское захоронение с льячкой (№№ 76), мужское трупоположение (№№ 77), и справа от мужского захоронения в ногах у края могильной ямы найден человеческий череп с украшениями, поставленный затылочным отверстием вниз (№ 77-а).
Погребения ¡Х-Х и XV-XVI могильника «Черемисское кладбище» характеризуются как парные: мужчина и женщина. К сожалению, информация о погребальном обряде не сохранилась.
Таким образом, сложность обряда (коллективное захоронение), безусловно, свидетельствует от особом статусе погребенных.
Анализ погребального инвентаря позволяет выявить ряд особенностей в расположении отдельных категорий вещей, которые свидетельствуют о своеобразии захоронений с литейными принадлежностями.
Все погребенные с орудиями литья были захоронены в меховых одеждах. В п. 6 Русенихинского могильника обнаружены фрагменты от двух кафтанов: один сшит мехом внутрь, второй наружу. Кафтаны сшиты из шкуры бобра. В процессе реконструкции костюмов была замечена одна интересная деталь. Замкнутые пояса на «ли-тейщицах» имели пряжку повернутую лицевой стороной вниз (п. 14 Черемисского кладбища» и п. 6 Русенихин-ского могильника). В п. 6 Русенихин-ского могильника было обнаружено 2 пояса: тканый на платье и наборный на кафтане и в обоих случаях пряжка была повернута лицевой стороной вниз. К сожалению, количество погребений, где возможно проследить
отдельные детали расположения вещей, невелико (чуть более десятка), но в погребениях, не содержащих предметов, связанных с литьем, пряжки лежат лицевой стороной вверх. Известно, что переворачивание предметов традиционно использовалось в погребальной похоронной практике многих народов с целью «отвернуть» смерть (Толстой, 1990; Левкиевская, 2002, с. 126-127) и, вероятно, по отношению к соплеменникам, обладающим сверхъестественной, часто непонятной и пугающей силой.
Женские погребения с литейными принадлежностями часто содержат, на первый взгляд, утилитарные предметы: ножи (95,4%)3, топоры (81,8%), шилья (60,9%), наконечники стрел и оселки. Ножи действительно являются достаточно частой находкой в марийских женских захоронениях, но присутствие в погребении двух ножей, иногда трех, является необычным явлением (50%). В женских захоронениях средневековых мари фиксировались отдельные случаи нахождения наконечников стрел и топоров, но они были скорее исключением из правил, чем закономерностью.
Традиционно перечисленные выше категории вещей являются принадлежностью мужчин. Например, символика стрел очевидна для мужских захоронений - как символ власти, мужского начала (Худяков, 2004, с. 102-111) и как орудие охоты, ко -торой занимались мужчины. На наш взгляд, нахождение подобных предметов в таком количестве в женских погребениях с литейными принадлежностями не может быть случай-
3 Подсчеты произведены от количества женских захоронений без учета полностью разрушенных.
ностью. Во-первых, топоры, ножи и наконечники стрел выполняли охранительную функцию, связанную с их первоначальным назначением. В 4-х случаях топоры воткнуты острием в землю (п. 6 Вес., п. 7 Юм, п. 6 Рус., п. 11 Выж.). Наконечники стрел и шилья, как любые острия, являлись защитой от злых сил. Эти предметы широко использовались и используются до настоящего времени марийскими знахарками при лечении заговором. При совершении процедуры «знахарки сидят или стоят, наступив обеими ногами на острый железный предмет (нож, косарь, ножницы, топор, пилу и т.д.), в руке держат острый нож или ножницы (или, за неимением таковых, заостренную палочку). Острие ножа направляют на воду (Петров, 1993, с. 102). Эти предметы не случайно образуют достаточно устойчивые пары или группы инвентаря, дополняя друг друга. Символично сочетание «топор+нож», которое встречается в 81,8%. Именно в такой комбинации железные предметы используются при молениях для охраны от злых сил. Во время праздника «Сурем» карт с помощником обходят вокруг жертвы по солнцу три раза с молитвой «... Звуком железа вашего добрых приворачивайте сюда (к нам), а злых отгоняйте вместе с дымом вашим»..., при этом помощник постукивает ножом по топору (Яковлев, 1887, с. 37). Обращает на себя внимание сочетание «шило+стрела». Они взаимозаменяют друг друга, при этом, как острия, выполняют одну функцию, связанную с охраной. Поэтому не случайно в марийском фольклоре отражена семантическая связь шила и серебра, как священного металла. Марийская загадка о шиле: «на овце и быке бе-
гает сереброносая свинья» (Китиков, 1967, с. 110). Представляет интерес сочетание «шило+пряслице», которые обнаружены в п. 6 Русенихинского могильника и, вероятно, может быть связано с пронимальной символикой (пряслице как женский бытовой предмет с отверстием), направленной на укрепление рода. Пряслица в сочетании с острыми предметами часто встречаются в захоронениях с литейными принадлежностями на мордовских могильниках (Пановский, пп. 94, 99; Елизавет-Михайловский, пп. 2, 90, 106, 116; Крюково-Кужновский, пп. 73, 193, 216, 421, 449) (Материальная культура среднецнинской мордвы, 1969, с. 33, 34, 45, 65, 68, 70; Материалы по истории мордвы УШ-Х1 вв., 1952, с. 33, 67, 76, 135, 143). С прони-мальной символикой можно связать и очень интересную находку из п. 2 Русенихинского могильника. С левой стороны погребенной в районе бедра были обнаружены кремень и 2 кресала (железное калачевидной формы и с бронзовой рукоятью, изображающей двух всадников), железный нож и тесло. Рукоятка ножа воткнута в отверстие для рукояти тесла. Следов рукояти у тесла нет, т.е. в данном случае тесло выступает как полый проем для ножа. Общепризнано, что символы проемов (бытовые предметы полые или с отверстием - горшки, миски; челноки, иглы и т.д.) и пронимания (протаскивания, продевания, погружения в проем) были так или иначе связаны с символикой материнства (родов) (Щепанская, 1999, с. 149190). В этой связи хочется отметить, что в погребениях с литейными принадлежностями сосуды встречаются в 15 случаях (68%), при этом в 8 погребениях их зафиксировано по 2, что
составляет 36%. В большинстве случаев сосуды располагались в ногах. Вероятно, что женщины, обладающие подобными символами, сами занимались пронимальной магией.
Значительный интерес представляют находки кресал, особенно с биметаллическим навершием. Из 243 раскопанных погребальных комплексов марийской культуры Х-Х! вв.4 в 87 обнаружены кресала (35,8%), из них биметаллические составляют 12,3%. Среди общего числа женских захоронений на марийских могильниках, так называемые «литейщицы» с кресалами встречаются в два раза чаще (70,6%). В погребениях, где отсутствует кресало, всегда имеется кремень, как замещающий его символ. Биметаллические кресала всегда, судя по инвентарю, сопровождают членов рода, имеющих высокое социальное положение. В костюме почти всех женщин с биметаллическими кресалами имелись серебряные гривны, иногда по 2 (пп. 3, 4, 15, 22 Веселовского; п. 30, жк 4 НС; пп. 2, 6 Рус.), от 8 до 16 браслетов на обеих руках. Среди кресал преобладают биметаллические изделия с навершием из цветного металла, выполненные в виде реальных и мифических птиц и животных в реалистическом или схематическом изображении. Общепризнанным является утверждение, что кресала с изображением зооморфных и фантастических существ на рукоятях имели также, а возможно и в первую очередь, магическое охранительное назначение.
В захоронениях с литейными принадлежностями обнаружено значительное количество амулетов в
4 В ХП в. кресала с биметаллической рукоятью не встречаются.
виде копоушек, когтей жищников, раковин-каури, резных коньков и разнообразных охранительных элементов в многочисленных украшениях в виде схематических изображений водоплавающей птицы, коней, змеи (табл. 2). К амулетам-оберегам можно также отнести бусины и бубенчики, не входящие в состав украшений, но обнаруженные в необычном месте: в засыпи могильной ямы, в составе дополнительных комплексов и т. д.
Особый интерес представляют находки кусочков и слитков белого металла, который по результатам металлографического анализа в большинстве случаев является оловом или свинцом. Они могли быть использованы в различных целях: в качестве сырья при изготовлении украшений или при совершении определенных ритуалов. Ряд свидетельств (отсутствие, кроме льячек, другого производственного инвентаря, связанного с литейным производством и ювелирным делом, несоответствие состава металла на стенках льячек металлу украшений, обнаруженных в погребениях и др.) позволяют считать, что литье не было основной или единственной сферой деятельности женщин, захороненных в рассматриваемых погребениях. Этот вопрос уже отражен в ряде публикаций (Никитина, Ефремова, 2011). В качестве дополнения к ранее высказанному обращаем внимание, что химический анализ костной ткани по методу атомной абсорбции также не показал каких-либо отличий в составе микроэлементов, связанных с профессиональной деятельностью5.
Возможность использования оловянных или свинцовых слитков в
5 Анализы проведены к.б.н. Е.А.Пузат-киной.
01
Таблица 2
Характеристика погребений с литейными принадлежностями в марийских могильниках Х-ХП вв.
№ № местонахождение тип комплекса дата пол полнота информации льячки литеиные формы олово металл шило кресало
=1 са ш = я Л % щ й и •л ЕВ щ N 3 £ и полная х 5 О с V X в изголов к ез О т л неопред а О Й . со в ногах неопред в изголов в ногах 0> £!■ В О о* X в изголов в ногах у пояса н со пред к ¡г о X д я и К С С и другое
1 Веселово,п.2 + + + +
2 Веселово, п.6 + + + +
3 Веселово, п. 12 + + + + + + + ■
4 Веселово, жк20 + + + + +
5 Веселово, п. 34 разрушено + + +
6 4k.ii.VI + Х-Х1 + + 2 + + + +
7 ЧК, п.VIII + X + + г + +
8 ЧК, п. 1Х-Х + X + + 3
9 ЧК, п. ХУ-ХУ| + + 2 + + +
10 ЧК, п. 11 разрушено + +?
11 ЧК, п. 14 + + + 3 + +
12 ЧК, жк 2 + + 2 +
13 Юм, п.7 + + + ? 7 +
14 Юм, п.9 разрушено + 2
15 НС, п. 5 + + + + + + + +
16 НС, п. 11 + + + + + +
17 НС, п. 32 + + + + +
Дуб, и,36 + + + + + + + +
19 Русениха, п. 2 + + + 2 + + 2
20 Русениха, п. 6 + + + 3 + +
21 Русениха, п. 8 + + + + +
22 Русениха, п. 11 + + + 4- +
23 Русениха, п. 14 + + + 2 + + в зас.
24 Русениха, жк 5 + + + + +
25 Выжум, п. 11 + + + +
26 Выжум, п. 13 + + + + +
27 Выжум, п. 24 + + + + + + +
28 Починок, п.7 + + + + + +
£
*
к
3 я ж а
4 р1
1-п
^
чз
а
Ь
а
о ►1 "а
го
а »
N № и
Е
»
о СЯ
"а
¡4 Ь Я
о ¡2 я
N го я п о м
8 91
<
К» 00 -J t4> ON M ^ N) w u> N) K) о sO oc -J CJ N1 — О о DC j o*. J' — 1
a о X. к s f. a 03 o- I й a Ю 53 IT 1 S a Ui 03 tr i S a О В * T, '.Jt q 0 П. X - 1 a £ *< 0 ft! 1 a I a r, 2 z X 5c to a oo i1 Г, г.. г = у Со a Os 43 '< 0 ill X s 1 a Si § Я w о a p a w к> X p a X p a Vl 5 z a 'vO 5 j! £ P Si к NJ f; p | ЧК, п. XV-XV1 js 3 >< >< 3 < (C T. Ш r. Я LJ О s p '•-f'V -U S r-j a> ъ 5 tr О я to о г о n ь о s с a ts> s? Г: С ь с tx p a ON w о ft Ua О CD о a k> X I e n в» ^ z s л
о о 7i + + + 1 E то a о + + I E П1 X О Я и E я о K> + + у пояса я "В ft 2 п а г
+ + + + не опред
+ + + изголове 8 3 о я
+ + + в ногах
+ у пояса
+ + неопред
KJ + + + W изголов а о М
+ KJ ■f + ю + + N> t + у пояса
W to + t о + Ю неопред
+ J i + изголов 3 а о 4
+ 4- + с -b < + + в ногах
+ + + + ■ + у пояса
+ < w s + W 1 + + + + + и др.
+- изголов након. стрелы
+ + в ногах
+ + + + у пояса
+ + + + + + + неопред
+ в ногах rt § О» 1 т
+ неолрд
+ + в ногах
+ в изгол 1 о %
+ + + + 4- + + + + в ногах
+ + + + + + ■•j + 4- t + 4 + неопред
+ кинжал
кшогоахсГУ куюжшаои
zioz z щ
нвнвхэол ВМЖ01Г +
КвН£Э1/ЭЖ СМЖ01Г +
(НГЭНс1п +
Н&ННЖОИ +
тесло &Э<1иОЭН + + +
хвлон я +
Я01ГШЕИ Я + + +
1ЯЭ1НОК + + + + + + + + +
4» а 1 ^ 3 5 а * ИШЧЭВЕ Я + + -1-
хшон я & о ф и +
Я<Ж0-1£И я + + +
X С Й я а X | о X р а 4 5 я нэс11юэн + + + + +
хшон я
иНАЛл вн +
яоиолси + + + + +
К 'Л X V х и о ю 3 у ю' йэсЗиоэн + + + 4- +
хшон я + +
Я01ГШСИ я + + +
я ¡л В 1 К йэсЗиоэн + + + + + + +
и1//Си.1 вн + + +
яоиолси +
Ф Й в 1 И я & о 7 СЧ с 1 с о со о с 2 о и о £С п с 1 о с; а г> во о •и к 8 с и о СИ го с § о л РВ > с ь! 3" > с и у * с я з- > X > с я 3" с и 3" -ТГ с я з- <4 * •я 3" г с зГ 2 о с ш с и с и X N СП с и X 45 С ю" й е пГ X к ЕС о с !« X я X 8 £ 00 с X X X у £ е са" « х X & £ е Й X я X и £ мч к к л X к X 8 ¿г с 2 а ГП с Е й' т (Ч с 2 3 са С Я. о г X Г О С
% щ _ ГЧ еп о г ОО О"ь о < -, ГЛ 2 о г- 00 о сч N ГЛ о! я ■V© Г1 г- гч со
культовой практике подтверждается археологическими находками и этнографическими материалами.
Практически на всех марийских средневековых святилищах обнаружены продырявленные литые пластинки олова (Никитина, Ефремова, 2007, с. 327, 330). Марийцы активно использовали олово на марийских молениях при совершении жертвоприношения и в гаданиях. Перед началом моления или в процессе моления каждому богу производилась отливка металла. Металл капали в сковородку или в воду, проверяя, угодна ли жертва богам. Голова лошади или коровы считалась добрым знаком. Если выливался слиток наподобие хвоста, то процедуру повторяли (Яковлев, 1887, с. 33; Кузнецов, 1879, с. 105). Олово довольно часто упоминается в марийских заговорах (Глухова, 1996, с. 57, 62) и молитвах (Яковлев, 1887, с. 36).
По-видимому, олово или свинец растапливали не обязательно в льячках, в отдельных случаях могли использовать другую керамическую или металлическую посуду или иную емкость. Именно этим можно объяснить, что в погребениях не всегда обнаружены льячки и литейные формы, а иногда зафиксированы только слитки олова (п. 11 Русенихинского, п. 6 Ве-селовского, п. 7 Юмского могильников). Кусочки или слитки олова или свинца без льячек часто встречаются в мордовских захоронениях (пп. 572, 616 Шокшинского, пп. 183, 204, 216, 395, 507 Крюково-Кужновского могильника; п. 34 Лядинского могильника и т.д). В п. 7 Юмского могильника обнаружены фрагменты ошлакованных сосудов. Этнографические источники содержат информацию, что олово капали в жидкое масло или в
воду. Так, среди чуваш сохранился обычай, в соответствие с которым при испуге грудного ребенка расплавленное олово капали в воду и по образовавшейся форме определяли источник сглаза (Егорова, 2006, с. 71). Затем образовавшуюся форму клали в марлю и подвешивали на шею или через правое плечо к подмышке до тех пор, пока она не терялась (Уляшев, 2011, с. 140). На связь олова/свинца с водой указывают и собственно марийские названия металлов - «вулно» (олово) и «вудвулно» (свинец), последнее переводится как «водяное олово».
Имеются также и другие свидетельства, позволяющие предполагать, что женщины-«литейщицы» занимались врачеванием или знахарством. В п. 5 могильника Нижняя Стрелка обнаружены белемниты. Они имеют народное название «чертовы пальцы» и используются в народной медицине (Никонова, Кандрина, 2005, с. 120). Горные марийцы использовали порошок из белемнитов для присыпки ран (Бирючев, 1934, с. 38). Среди русского населения Вятского края был распространен обычай, по которому в начале родов при прочтении первого заговора женщина сжимала рукой так называемый «чертов камень» (Золото-ва, Иванова, 2004, с. 19). В мордовских и муромских захоронениях с льячками обнаружены кусочки глины: п. 33 Ма-лышевского, п. 94 Пановского, п. 58 Крюково-Кужновского, п. 90 Елизавет-Михайловского могильников. Распаренная красная глина применялась мордвой для вытяжки гноя. Башкиры при ожогах использовали сухую глину, а подогретую глину - при абсцессах, чуваши глину использовали при ожогах (Никонова, Кандрина, 2005, с. 121). На семантическую связь гли-
ны с продуцирующей силой огня (печи) указывают и широко распространенные сюжеты сказок, где старухи формируют детей из глины и выдерживают их на печке (Уляшев, 2011, с. 109). В марийской сказке богатырь Ненчык-патыр по сюжету вылеплен из теста, но в переводе с марийского языка слово «ненчык» означает липкую глину, а жизненную силу обретает на печи (Марийские народные сказки, 1984, с. 23-24, 153-154).
Таким образом, возможно предположить, что женщины, захороненные с льячками, кусочками олова являлись не только «литейщицами» (а может и не столько), но и выполняли определенные ритуальные функции, связанные с культово-бытовой практикой. Обереги в виде костей и зубов животных, белемниты, кресала с биметаллическими кресалами и другие амулеты, обладающие определенными охранительными функциями, обилие колюще-режущих металлических предметов вполне соответствуют этой роли женщин. Обряд запирания костюма и земли способствовал, с одной стороны, сохранению их силы (а значит, и силы их рода) в потустороннем мире, с другой стороны, объяснялся священным страхом живых перед женщинами, обладающими способностью общаться с миром духов.
В женских погребениях Чулков-ского и Малышевского могильников В.В. Гришаковым выделены алтари в виде полукруглой ямы, отделенной от основного погребения вылепленной из глины перегородкой. В п. 72 Степановского мордовского могильника льячка найдена совместно с ритуальным сосудом, на котором по кругу изображены животные (Петербургский, Аксенов, 2008, с. 159). В
ряде захоронений фиксируются следы охры (Желтухинский, Безводнинский, Чулковский могильники), которая, как правило, исследователями отожествляется с охранительными обрядами (Косарев, 2008, с. 110).
Вероятно, традиция занятий жен-щинами-«литейщицами» врачеванием или знахарством зародилась в эпоху средневековья и первоначально была связана с совершением определенных обрядов в рамках семьи. В таком случае место для проведения обряда должно было располагаться в пределах дома или недалеко от него, а его исполнителем являлась женщина, занимающая особое положение, которая является хранительницей семейной традиции. В жилищном комплексе марийцев таким местом, вероятно, являлось «кудо». Использование надворной постройки «кудо» - летней кухни для совершения семейных ритуально-священных действий отмечают многие этнографы (Моляров, 1873, с. 256-257; Козлова, 1964, с. 52 и др.). Во многих «кудо», у стены, противоположной входу, отделялось «изи кудо» (малое кудо), где под потолком хранились все принадлежности домашних языческих молений и жертвоприношений (Крюкова, 1956, с. 115; Козлова, 1964, с. 53; Сепеев, 1975, с. 129). При этом «малое кудо» характеризуется как священное место обитания семейно-родового духа Кудоводыжа, куда посторонним был запрещен вход. Для приношений ему делали сумочку «кудо-водыж калта»6 (кошелек кудо-водыжа) или «куд-эртньэ»7 (берестяной короб летней
6 Калта - кошелек (Васильев, Саватко-ва, Учаев, 1991, с. 101).
7 Эртне - берестяной короб (Васильев, Саваткова, Учаев, 1991, с. 454).
кухни), четырехугольной формы или в форме воронки и ставили в углу «кудо» (Васильев, 1927, с. 20). Широкий спектр ритуалов, связанных с «кудо», подчеркивает традиция захоронения в нем останков лошади, которая участвовала в празднике поминовения хозяина «Сьосьо войзымаш» (Васильев, 1927, с. 103-104). Здесь же подвешивался посул - обещание принести жертву с определенным набором вещей (Васильев, 1927, с. 44). Археологически «кудо» выделяется уже в I тысячелетии н. э. На синхронных нашим могильникам памятниках: Ема-наевском, Малахайском городищах и селище Галанкина Гора в заполнении построек, наряду с развалами сосудов и костями, обнаружены глиняные грузила, пряслица, шлаки, льячки, фрагменты тиглей, куски бронзы и медной проволоки. Следовательно, мы с уверенностью можем соотносить функциональную особенность данной постройки с культовой деятельностью женщин-«литейщиц». На поселениях
II тысячелетия н.э. в «кудо» предметы, связанные с литьем, отсутствуют.
В заключение хочется еще раз вернуться к тезису Л.А. Голубевой-Б.А. Рыбакова о женщинах, занимающихся домашним ремесленным литьем женских украшений, которые получили в литературе название «женщины-литейщицы». Исходя из полученного материала, можно сделать вывод, что наряду с производственной они выполняли не менее ответственную функцию сохранения и умножения рода, связанную с культовой и продуцирующей магией. Эти обряды совершались с использованием глины, огня и металла. Семантическую связь меди с огнем, красной глины (в данном случае льячки) и меди с рождением, плодородием, родом и кровью подчеркивают ряд исследователей (Павлинская, 1989, с. 72-85; Уляшев, 2011, с. 139) и указывает созвучие в названии меди («вургене») и крови «вур» (кровь) в марийском языке, при этом слово «вур» применяется и в значении родня.
ЛИТЕРАТУРА
Алихова А.Е., Воронина Р.Ф., Циркин А.В. Кельгининский могильник (предварительное сообщение) // Тр. МордНИИЯЛИЭ, вып. XXVII. Серия историческая. - Саранск, 1964. - С. 185-205.
Архипов Г.А. Марийцы XII-XIII вв. (к этнокультурной истории Поветлужья). -Йошкар-Ола, 1986.
Бейлеккчи В.В. Древности летописной муромы. Погребальный обряд и поселения. - Муром, 2005.
Бирючев В.Г. Народная медицина горных мари. - Йошкар-Ола, 1954.
Васильев В.М. Материалы для изучения верований и обрядов народа мари. -Краснококшайск, 1927.
Васильев В.М., Саваткова А.А., Учаев З.В. Марла-рушла мутер. Марийско-русский словарь. - Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1991. - 512 с.
Гаген-Торн Н. Женская одежда народов Поволжья. - Чебоксары, 1960.
Глухова Н.Н. Структура и стиль текстов марийских заговоров. - Йошкар-Ола, 1996.
Голубева Л.А. Женщины-литейщицы. (К истории женского ремесленного литья у финно-угров) // СА. - 1984. - № 4. - С. 75-89.
Голубева Л.А. Девочки-литейщицы // Древности Славян и Руси. - М. 1988.
Голубева Л.А. Мордва // Финно-угры и балты в эпоху средневековья. Археология СССР. - М., 1987.
Городцов В.А. Археологические исследования в окрестностях г. Мурома // Древности. - М., 1914. - Т. XXIV.
Гришаков В.В. Отчет о работе Нижнеокской археологической экспедиции в Горьковской области и Мордовской АССР в 1988 году // Архив ИАРАН. - Р-1. № 3681.
Гришаков В.В., Зеленеев Ю.А. Мурома Ш!-Х! вв. - Йошкар-Ола, 1990.
Дубинин А.Ф. Малышевский могильник. Рукопись дисс. на соискание уч. степени к.и.н. // Архив ИА РАН. - Оп. 1. № 362.
Егорова О.В. Обычаи и обряды, связанные с родами, уходом за новорожденными и лечением детских болезней в среде закамских чувашей // Чувашский гуманитарный вестник. - Чебоксары, 2005. - № 1 (июль-декабрь). С. 62-74.
Жиганов М. Ф. Новые археологические памятники в долинах рек Вад и Теша // Алихова А.Е., Жиганов М.Ф., Степанов П.Д. Из древней и средневековой истории Мордовского народа. (Археологический сборник, т. II). - Саранск, 1959.
Золотова Т.А., Иванова Е.С. Вятский родильный обряд: модели описания. -Йошкар-Ола, 2004.
Китиков А.Е. Марийские народные загадки. - Йошкар-Ола, 1967.
Краснов Ю.А. Безводнинский могильник. (К истории Горьковского Поволжья в эпоху раннего средневековья). - М., 1980.
Кузнецов С.К. Четыре дня у черемис во время Сюрема. Этнографический очерк. - СПб., 1879.
Левкиевская Е.Е. Славянский оберег. Семантика и структура. - М.: «Индрик», 2002.
Леонтьев А.Е. Археология мери. К предыстории Северо-Восточной Руси. - М., 1996.
Мальм В.А. Орудия труда // Ярославское Поволжье Х-Х вв. по материалам Ти-миревского, Михайловского и Петровского могильников. - М., 1963.
Марийские народные сказки. - Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1984.
Мартьянов В.Н. Арзамасская мордва в I - начале II тысячелетия. - Арзамас; М., 2001.
Материалы по истории мордвы VIII-XI вв. Дневник археологических раскопок П.П. Иванова. - Моршанск, 1952.
Материальная культура средне-цинской мордвы VIII-XI вв. (по материалам раскопок П.П. Иванова за 1927-1928 годы). - Саранск, 1969.
Никитина Т.Б., Ефремова Д.Ю. Захоронения с орудиями литья («литейщиц») в марийских могильниках К^! вв. // Тр. III (XIX) Всерос. археол. съезда. Великий Новгород - Старая Русса. - СПб.; М.; Великий Новгород, 2011. - С. 77-79
Никитина Т.Б., Ефремова Д.Ю. Особенности погребений с орудиями литья в марийских могильниках IX-XII вв. // ФУ. - 2011. - № 2. - С. 12-24.
Никитина Т.Б., Ефремова Д.Ю. Святилище на Важнангерском (Мало-Сун-дырском) городище // Влияние природной среды на развитие древних сообществ. IV Халиковские чтения. Материалы науч. конф., посвящ. 50-летию Марийской. ар-хеол. эксп. - Йошкар-Ола, 2007.
НиконоваЛ.И., КандринаИ.А. Как лечились народы Поволжья и Приуралья. -Саранск, 2005.
Отчет А. Дубынина об археологических исследованиях в 1947 г. Малышевско-го могильника Селивановского района Владимирской области // Архив ИА РАН.
- Р-1. № 135.
Отчет об археологических исследованиях Хотильмского могильника, производившихся Ивановским Областным Краеведческим музеем в 1947 году // Архив ИА РАН. - Оп. 1. № 134.
Отчет по археологическим исследованиям в Ивановской области, проводившимся Ивановским областным краеведческим музеем под руководством А.Ф. Дубынина в 1945 году // Архив ИА РАН. - Р-1. № 40.
Павлинская Л.Р. Некоторые вопросы техники и технологии художественной обработки металлов // Материальная и духовная культура народов Сибири: Сб. МАЭ. Т. ХЬП. - Л., 1988. - С. 72-85.
Петербургский И.М. Второй Старобадиковский могильник // Вопросы древней истории мордовского народа. - Саранск, 1987.
Петербургский И.М., Аксенов В.Н. Древние памятники на реке Ляча. - Саранск, 2008.
Петербургский И.М., Вихляев В.И., Святкин С.В. Второй Журавкинский могильник. - Саранск, 2010.
Петров В.Н. Биоэнергетические методы народной медицины марийцев // Полевые материалы Марийской этнографической экспедиции 80-х годов. АЭМК. -Вып. 22. - Йошкар-Ола, 1993.
Рыков П.С. Культура древних финнов в районе р. Узы. - Саратов, 1930.
Толстой Н. И. Переворачивание предметов в славянском погребальном обряде // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. - М., 1990.
Уляшев О.И. Хроматизм в фольклоре и мифологических представлениях пермских и обскоугорских народов. - Екатеринбург: УрО РАН, 2011.
Уткин А.В.,Ю Черников В.Ф. Желтухинский могильник // Проблемы средневековой археологии волжских финнов. - АЭМК. - Вып. 23. - Йошкар-Ола, 1994.
- С. 41-66.
Худяков Ю. С. О символике стрел древних и средневековых кочевников Центральной Азии // Этнографическое обозрение. - 2004. - № 1. - С. 102-111.
Циркин А.В. Кельгиниский могильник (раскопки 1966) // Тр. МордНИИЯЛИЭ.
- Вып. XXXIV. Серия историческая. - Саранск, 1963. - С. 247-262.
Шитов В.Н. Отчет Шокшинской археологической экспедиции в Мордовской АССР и Рязанской области в 1985 г. // Архив ИА РАН. - Р-1. № 11103.
Шитов В. Н. Отчет Шокшинской археологической экспедиции в Мордовской АССР и Рязанской области в 1986 г. // Архив ИА РАН. - Р-1. № 11381.
Шитов В. Н. Отчет Шокшинской археологической экспедиции в Мордовской АССР и Рязанской области в 1987 г. // Архив ИА РАН. - Р-1. № 12118.
Щепанская Т.Б. Женщина и вещественный мир культуры у народов России и Европы // Сб. МАЭ. Т. XLVII. - СПб., 1999. - С. 149-190.
Яковлев Г. Религиозные обряды черемис. - Казань, 1887.
Ястребов В.Н. Лядинский и Томниковский могильники // МАР. - 1893. -№ 10.
THE FUNERAL RITE OF COMPLEXES WITH MOULDED TOOLS FROM MEDIEVAL SEPULCHERS OF 1Х-ХШ CENTURIES OF THE VETLUGA-VYATKA INTERFLUVE
T.B. Nikitina, D.Yu. Efremova
Keywords: the Vetluga-Vyatka interfluve, the Middle Volga, Man, Mordva, Muroma,
metalwork, obsequial rites, cult practice, dating.
The article is devoted to the rite of funeral of women with mouldings from the graves of the Vetluga-Vyatka interfluve of the IX - early XIII centuries. The research is based on 25 graves from the Mari monuments, the similar graves from the sepulchers of Mordva and Muroma are used for the comparative analysis. The graves of women with castings are considered against the background of the Mari funeral rite in the Middle Ages. Certain peculiarities are explained with the help of ethnographic and folklore data. The comprehensive approach to the analysis of the funeral rite allowed us to make a conclusion that the women buried with mouldings not only were moulders, but they also carried out certain rites connected with the protection of family and kindred.
