CC BY
15
отдельными свойствами лирической книги. К циклообразующим факторам можно отнести единство замысла, реализованного в развертывании основных реминисцентно-мотивных комплексов, сквозных тем стихотворений, жанровых вариаций, образ лирического героя, являющегося «связующим звеном» стихотворений сборника, пространственно-временное единство текстов.
«Расцикливанию» способствует отсутствие индивидуального метафорического заглавия сборника, включение в его состав переводов из Гейне. Сборник еще не имеет той степени концептуально-образной слитности, которая удостоверяет статус издания художественно книжного типа. Дискретность текстов еще не образует завершенного ансамблевого контекста, хотя тенденция к нему ощутима в природе ассоциативного варьирования «чужих» мотивов, образов и жанров (Пушкина, Лермонтова, Некрасова и др.). В их разработке Плещеев идет своим путем, усложняя стихотворения психологической мотивировкой, проповедуя идеи программы петрашевцев.
«Я никогда не был высокого мнения о литературной деятельности своей, - писал Плещеев Некрасову в 1861 г., - но все же думал, что она была не совсем бесполезна и что стихи мои, не отличаясь художественными достоинствами, имели за собой хоть искренность и теплоту...» [3, с. 48]. Сам автор, как и многие критики, осознавал слабые стороны своего первого сборника: условность поэтических формул, романтическое решение темы толпы и поэта, темы угнетения народа, наличие романтических образов странника, бури, тучи, которые носили аллегорический характер. Возможно, такая оценка раннего творчества Плещеева повлекла за собой многочисленные автопародии первых стихотворений (в т.ч. и программного стихотворения «Сон»). Автопародия Плещеева стала формой его борьбы против неопределенности и роман-
тической условности в трактовке политической темы. В дальнейшем социальные мотивы у Плещеева приобретут большую конкретность, жизненную, подчас автобиографическую основу, о чем свидетельствует второй сборник поэта 1858 г., издание, имеющее большее эстетическое единство.
Литература
1. Майков В. Литературная критика. - Л.: Худож. лит., 1985. - (Русская литературная критика).
2. Мережковский Д.С. Избранное: Роман, стихотворения, эссе, исследования. - Кишинев: Лит. артистикэ, 1989.
3. Плещеев А.Н. Полное собрание стихотворений. - М.; Л.: Советский писатель, 1964. - (Б-ка поэта. Большая серия).
4. Поляков М. А.Н. Плещеев // Плещеев А.Н. Стихотворения. - Л., 1957. - (Б-ка поэта. Малая серия).
5. Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь / гл. ред. П.А. Николаев. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1999. - Т. 4.: М.-П. (Русские писатели 11 -20 вв. Серия биографических словарей).
6. Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: в 20 т. Т. 5: Критика и публицистика. 1856-1864. - М.: Худож. лит., 1966.
7. Лермонтовская энциклопедия: 1814-1841 / гл. ред. В.А. Мануйлов; редкол. Н.Л. Андроников и др. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1999. - (АН СССР ИР-ЛИ (Пушкинский дом)).
8. Максимов В. Литературные дебюты Н.А. Некрасова. Вып. 1. - СПб.: Энергия, 1908; Шимкевич К. Бенедиктов, Некрасов, Фет // Временник отдела словесных искусств. Поэтика: сб. ст. (Гос. ин-т истории ис-в) - Л., 1929; Гин М.М. О периодизации творчества Некрасова // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. - Т. ХХХ, вып. 5. - М., 1971; Шатин Ю.В. «Мечты и звуки» как этап становления Н.А. Некрасова // Проблема стиля и жанра в русской литературе XIX в. - Свердловск, 1991. - С. 44 - 54; Скатов Н.Н. Некрасов. - М.: Молодая гвардия, 2004.
Кузнецова Ирина Сергеевна, соискатель кафедры литературы Омского государственного педагогического университета.
Kuznetsova Irina Sergeevna, competitor of department of literature of Omsk State Pedagogical University.
Tel: 89507928260, 8 (3812) 567913;
e-mail: zaks 83@mail.ru.
УДК 820
Д.Н. Жаткин, Е.В. Комольцева
Поэзия Томаса Кэмпбелла в восприятии современных переводчиков
(на материале переводов Н. Шаховской «Гогенлинден» и М. Фрейдкина «Размышления под Новый год»)*
* Статья подготовлена по проекту НК-403(5)п «Проведение поисковых научно-исследовательских работ по направлению "Филологические науки и искусствоведение", выполняемому в рамках мероприятия 1.3.2 «Проведение научных исследований целевыми аспирантами», мероприятия 1.3 «Проведение научных исследований молодыми учеными - кандидатами наук и целевыми аспирантами в научно-образовательных центрах» направления 1 «Стимулирование закрепления молодежи в сфере науки, образования и высоких технологий» ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009-2013 годы» (госконтракт № П2197 от 09.11.2009).
В статье осуществлен анализ современных переводов произведений Томаса Кэмпбелла на русский язык, выполненных Н. Шаховской «Гогенлинден» и М.Фрейдкиным «Размышления под Новый год». Отмечается, что, несмотря на закономерное привнесение элементов современного мышления, обусловленных личностными особенностями переводчиков, анализируемые переводы характеризуются внимательным, бережным отношением к английским подлинникам, максимально возможным сохранением особенностей творческой манеры Томаса Кэмпбелла.
Ключевые слова: Т. Кэмпбелл, русско-английские литературные связи, художественный перевод, поэзия, реминисценция, рецепция, компаративистика, межкультурная коммуникация.
D.N. Zhatkin, EV. Komoltseva
Thomas Campbell's poetry in the interpretation of the modern translators
(on the basis of N. Shakhovskaya's («Hohenlinden») and M. Freidkin's («A Thought Suggested by the New Year») translations)
The article presents the analysis of the modern translations of Thomas Campbell's works into the Russian language, created by N.Shakhovskaya («Hohenlinden») and M.Freidkin («A Thought Suggested by the New Year»). It is noted, that in spite of natural addition of modern thinking elements, conditioned by personal features of the translators, the analyzed translations are characterized by attentive, careful attitude to the English originals, most possible preservation of the peculiarities of Thomas Campbell's creative manner.
Key words: T.Campbell, Russian-English literary relations, literary interpretation, poetry, reminiscence, reception, comparative study, intercultural communication.
В 2003 г. в сборнике шотландской поэзии, составленном Л.И. Володарской, увидели свет два современных перевода произведений Томаса Кэмпбелла - «Гогенлинден» Н. Шаховской и «Размышления под Новый год» М.И. Фрейдкина [1, с. 292-294]. Появление этих переводов вслед за интерпретациями И.И. Козлова («Сон ратника»), В.А. Жуковского («Уллин и его дочь»), К.К. Павловой («Гленара»), Д.Е. Мина («Последний человек»), А.П. Колтоновского («Сон солдата»), Ю.Д. Левина («Сон воина») представляет несомненный интерес хотя бы в силу того, что русские переводчики более шестидесяти лет не обращались к творчеству Кэмпбелла и более ста двадцати лет не переводили на русский язык каких-либо новых, ранее не известных русскому читателю кэмпбелловских сочинений.
Наталия Шаховская (род. в 1952 г.) более известна как переводчица с французского, интерпретировавшая для отечественного читателя популярную поэму автора позднего средневековья (начало XV в.) Алена Шартье «Безжалостная прекрасная дама», произведения Ж. Расина, В. Гюго и др. Внучка выдающегося графика В.А. Фаворского, Наталия Шаховская в молодости мечтала стать биологом, но генетически унаследованная ею тяга к искусству побудила уйти на «вольные хлеба», занявшись переводами западноевропейской поэзии. Перевод известного батального стихотворения «Гогенлинден» (Hohenlinden, 1801), заполнивший существенную лакуну в русской рецепции Томаса Кэм-пбелла, можно считать одной из несомненных удач Н. Шаховской.
В стихотворении «Гогенлинден» описано сражение между австрийскими и французскими войсками, происшедшее в декабре 1800 г. у деревни Гогенлинден в Баварии на реке Изар и
завершившееся победой французов, причем победа эта была добыта большой кровью - каждый четвертый из участников сражения был убит или ранен. Русская переводчица сохранила не только общую сюжетную линию, но и выпукло представила многочисленные художественные детали оригинала, бережно подошла к его форме, сохранив все восемь ямбических катренов со схемой рифмовки аааб: «On Linden, when the sun was low, / All bloodless lay the untrodden snow; / And dark as winter was the flow / Of Iser, rolling rapidly» [На Линдене, когда солнце было низко, / Повсюду лежит не запятнанный кровью, непротоптанный снег, / И темными, как зимой, были воды / Изара, текущие быстро] (Т. Campbell [2, p. 119]) - «Был тих над Линденом закат. / И чистый снег еще не смят, / И только Изар в зимний хлад / Катил волну суровую» (Н. Шаховская [1, с. 292]).
Мирный зимний пейзаж в черно-белых тонах не только контрастирует с дальнейшим батальным описанием, но и содержит мастерски переданный Шаховской внутренний контраст безграничной тишины окружающего мира, окутанного, будто саваном, девственным покровом белого снега, и нарушавшего покой течения суровых темных вод Изара. Уже в первом катрене Кэмпбелл показал себя замечательным мастером звукописи и цветописи, подчеркнул атмосферу покоя при помощи нагнетания дифтонгов (звук ou и др.), создал цветовой контраст при помощи эпитетов «bloodless lay» («незапятнанный кровью») и «dark» («темный»), утраченных русской переводчицей, выстроившей противопоставление на контекстуальных антонимах «тих» и «суровый». То, что темные, беспокойные воды Иза-ра выбиваются из общего колорита описания, подчеркнуто и в оригинале и в русском переводе
выделением слов о них в отдельный нериф-мующийся стих.
Во второй и третьей строфах ночное спокойствие «взрывается» призывной барабанной дробью, неугомонным ржанием встревоженных коней, появлением атрибутов войны - факелов, труб и шпаг: «But Linden saw another sight / When the drum beat, at dead of night, / Commanding fires of death to light / The darkness of her scenery. / By torch and trumpet fast arrayed / Each horseman drew his battle-blade, / And furious every charger neighed / To join the dreadful revelry» [Но Линден увидел другое зрелище, / Когда забил барабан, глубокой ночью, / Скомандовали, осветить огнем смерти / Темноту его пейзажа. / С факелами и трубами быстро выстроившись / Каждый воин обнажил свою шпагу / И неистово заржала каждая строевая лошадь, / Присоединяясь к ужасному празднеству] (Т. Campbell [2, p. 119]) - «Но скоро в сумраке ночном / Ударил барабан подъем, / И смерть означила огнем / Ристалище готовое. / Труба и факел звали в строй, / За меч хватался верховой, / И конь храпел и рвался в бой, / Нетерпеливо прядая» (Н. Шаховская [1, с. 292]). И вновь в оригинале Кэмпбелла видна блестящая звукопись: на смену плавному течению дифтонгов приходит нагнетание аллитерирующих согласных t и d, в полной мере воссоздающее звук барабанной дроби в стихе «When the drum beat, at dead of night». Здесь и далее, по наблюдению А. Сай-монса, монотонность ямба становится подобной канонаде, а каждый стих - пушечному выстрелу [3, p. 197]. Стремясь хотя бы отчасти сохранить звукопись оригинала, Н. Шаховская прибегает в своем переводе к нагнетанию сонорного твердого звука р, не имеющего аналога в английском языке («Но скоро в сумраке ночном / Ударил барабан подъем»), сохраняет характерные рубленые фразы, однако при этом утрачивает значимые для оригинала тропы, в частности, сравнение боя с «ужасным празднеством» («dreadful revelry»), иначе передает характерную экспрессию оригинала, используя глаголы, призванные в общем контексте подчеркнуть стремительность, молниеносность действия (хватался, рвался).
Оксюморон «ужасное празднество», опущенный Шаховской, имеет принципиальное значение для понимания дальнейшего текста произведения Томаса Кэмпбелла, в котором сражение представлено двойственно - как жестокая резня, приводящая к смерти многих и многих людей, и как панорамное, потрясающее своим величием динамичное зрелище, характеризущееся яркостью эмоций и чувств, многообразием палитры красок: «Then shook the hills with thunder riven, / Then rushed the steed to battle driven, / And louder
than the bolts of heaven / Far flashed the red artillery. / But redder yet that light shall glow / On Linden's hills of stained snow, / And bloodier yet the torrent flow / Of Iser, rolling rapidly» [Встряс-лись холмы раскатным громом, / Затем помчался конь сражаться, / И громче, чем гром небес, / Вдали сверкала красная артиллерия. / И более красные огни тех же огней / Будут пылать на холмах Линдена, запачканных кровью, / И темнее станут воды / Изара, текущие быстро] (Т. Campbell [2, p. 119]) - «И не с небес тут грянул гром, / И сшиблась конница с врагом, / И озарилось все кругом / Багровой канонадою. / Но молний, бьющих с батарей, / Был снег истоптанный красней, / Не отражения огней / Ток Изара кровавили» (Н. Шаховская [1, с. 293]). Как видим, в русском переводе существенно сглажена очевидная семантическая параллель первой и пятой строф Кэмпбелла, призванная подчеркнуть усиление красной и темной цветовых гамм в результате боя: красным становится некогда белый, не обагренный кровью, а ныне заполненный ее потоками окружающий мир, в котором сверкают «красная артиллерия» («red artillery») и «более красные огни» («but redder yet»); еще более темными, чем обычно, становятся воды Изара (в первом катрене - «dark as winter» [темные, как зимой], в пятом - «and darker yet shall be the flow» [и темнее станут воды]). Русская переводчица вновь, как и в первом катрене, опускает какое-либо упоминание о темной цветовой гамме, концентрируясь исключительно на кровавой красноте окружающего мира, не противопоставляемой напрямую «чистому снегу» первого катрена. Существенной ошибкой переводчицы стало привнесение в текст отсутствующего у Кэмпбелла образа врага («И сшиблась конница с врагом»), который смотрится тем более неуместным, что для автора произведения (англичанина) не могла быть врагом ни одна из сторон конфликта - ни французы, ни австрийцы; описывая событие, Кэм-пбелл подчеркнуто держал дистанцию, не высказывая очевидной симпатии или антипатии той или иной стороне конфликта.
Стоны умирающих, хотя и являются значимой деталью описания, никоим образом не способны повлиять на доминанту действия, которое в стихотворении Кэмпбелла достигает своей кульминации: «The combat deepens. On, ye brave, / Who rush to glory, or the grave! / Wave, Munich, all thy banners wave, / And charge with all thy chivalry!» [Бой усиливается. Вперед, отважные, / Кто-то мчится за славой, кто-то за смертью. / Слава, Мюнхен, слава всем эшелонам! / И гордитесь своей отвагой] [2, p. 119]. Приободряющая реплика в адрес австрийцев, риторическое
обращение к Мюнхену могут восприниматься как осторожное выражение Кэмпбеллом сочувствия проигравшим: известно, что исходом битвы при Гогенлинден стало поражение австрийской армии, потерявшей в бою с французами более 4000 солдат, тогда как потери армии-победительницы составили 3000 убитых и раненых. В переводе Шаховской было осуществлено переосмысление идеи, заключенной в кульминационном катрене произведения Кэмпбелла. Изначально усилив экспрессивность изображения, придав ему особую пафосность («Бойцы-герои, вам поклон - / И кто разит, и кто сражен!» [1, с. 293]), переводчица высказала отчетливую симпатию австрийцам, убежденно заявила об их способности оспорить победу французов при Гогенлинден: «Воздвигни, Мюнхен, лес знамен, / Оспорь победу заново!» [1, с. 293].
В последнем катрене, удачно переданном в русском переводе, переплетены различные чувства и ощущения - здесь звучит реквием по погибшим, которых навсегда укрыл «снежный саван», проведена невидимая грань, отделяющая прошлое, в котором остались многие из участников сражения при Гогенлинден, от будущего, от новых поколений людей: «The snow shall be their winding-sheet, / And every turf beneath their feet» [Снег должен быть их саваном, / И каждый холмик под их ногами будет могила солдата] (Т. Campbell [2, p. 119]) - «И что ни холмик - то солдат, / Повитый снежным саваном» (Н. Шаховская [1, с. 293]). В русском переводе само местечко Гогенлинден, волею судеб вошедшее в историю войн, внезапно воспринимается с исторической дистанции, в рамках которой закономерно утрачивает всю свою кажущуюся значимость: «А здесь, где полчища кишат, / Останется покой и хлад» [1, с. 293].
Известно, что Кэмпбелл невысоко оценивал стихотворение «Гогенлинден» и не спешил с его публикацией, будучи убежденным, что в нем «сплошные барабаны, и трубы, и громы» («full of drums and trumpets and thunder») [цит. по: 4, v.2, p. 84]. Очевидно, поэта не устраивала картина сражения как такового, в которой нет места индивидуальному герою, судьбе человека на войне (в этом плане характерны более поздние стихотворения Кэмпбелла, написанные от имени лирических героев - «The Soldier's Dream» («Сон воина», 1804) и «Troubadour Song» («Песнь трубадура», 1815)). Также на Кэмпбел-ла могла повлиять господствовавшая на рубеже XVIII-XIX вв. классицистическая точка зрения, согласно которой передача ощущений от непосредственно пережитых потрясений не имела художественной ценности, поскольку не предполагала тщательной отделки стихотворения,
придания ему дидактического звучания. По словам самого Кэмпбелла, стихотворение возникло «внезапно, неожиданно, в момент душевного опьянения (intoxication)» [5, v. 2, p. 230], что никоим образом не могло свидетельствовать о его второстепенном значении, обусловленном сиюминутными общественно-политическими процессами, далекими от вечных гуманистических ценностей. Своей публикацией стихотворение во многом обязано Вальтеру Скотту, который, слышав его от Кэмпбелла во время одной из прогулок, неожиданно для самого автора воскликнул: «Знаете, это чертовски хорошо! Это самое лучшее из всего, что Вы написали. Его надо напечатать!» [цит. по: 4, v.2, p. 84].
Оценка «Гогенлиндена» как современниками, так и английскими критиками позднейшего времени была неизменно высокой. В частности, С.Реддинг отмечал живописность произведения Кэмпбелла, каждая строфа которого могла бы представлять собой полотно художника [5, v. 2, p. 230], У. Хэзлитт считал «Гогенлинден» самым лиричным по духу и звучанию произведением современной английской поэзии [цит. по: 6, p.87], а Дж. Сейнтсберри с позиций совершенства батальных сцен ставил кэмпбелловское стихотворение в один ряд с творениями Гомера и Эсхила [7, p. 98]; У. Кортхоуп считал «Гоген-линден» одним из лучших текстов английской поэзии [8, p. 107]; В. Ирвинг заявлял, что именно благодаря таким стихотворениям, как «Го-генлинден», «Вам, моряки Англии», «Битва на Балтике» и «Пророчество Локиэлю», Кэмпбелл может быть отнесен к числу великих поэтов [цит. по: 6, p. 87].
К сожалению, многие вершинные произведения Томаса Кэмпбелла до настоящего времени остаются не переведенными на русский язык. К числу непереведенных до недавнего времени относилось и стихотворение «Гогенлинден», заинтересовавшее русскую переводчицу Наталию Шаховскую через двести лет после создания. Вполне точно следуя за английским переводом, Н. Шаховская в полной мере передала грандиозность и динамизм кровавого боя, однако при этом допустила некоторые существенные отклонения, исказившие авторскую позицию, утратила значимые для Кэмпбелла элементы звукописи и цветописи.
Если батальное стихотворение «Гогенлин-ден», как отмечалось, было создано в результате непосредственного пережитого потрясения, то «Размышления под Новый год» («Thought Suggested by the New Year», 1837), написанные в характерной для Кэмпбелла простой, четкой, рациональной форме, стали результатом философских суждений автора на исходе жизненного и
творческого пути о быстротечности человеческого бытия, о субъективности восприятия людьми движения времени, смены исторических эпох.
«Размышления под Новый год», как и «Го-генлинден», были впервые опубликованы на русском языке в 2003 г. [1, с. 293-294]. Свою интерпретацию стихотворения предложил российским читателям Марк Иехиельевич Фрейд-кин (род. в 1953 г.), известный прозаик, переводчик, автор и исполнитель песен, известный своими переводами произведений Бена Джонсона, Роберта Бернса, Эдварда Лира, Чарлза Лэма, Эзры Лумиса Паунда, а также французов Стефана Малларме, Альфреда Жарри, Реймона Русселя, Жоржа Брассенса. На протяжении ряда лет Марк Фрейдкин возглавлял издательство «Carte blanche», был основателем первого в России магазина-салона некоммерческой литературы «19 Октября», впоследствии занимался песенным творчеством, исполнял свои произведения вместе с музыкальной группой «Гой», большинство из участников которой в прошлом учились, как и Фрейдкин, в английской школе на севере Москвы - бывшей спецшколе №9.
Стихотворение Кэмпбелла, неся в себе отпечаток как личного опыта автора, так и драматического опыта всего его поколения, было проникнуто характерными мотивами усталости, скепсиса и разочарования, не приводивших, однако, к пессимизму, утрате жизненных ориентиров. Призыв к мужественному восприятию неизбежности, звучавший между строк авторских размышлений об ускорении течения времени по мере приближения человека к жизненному финалу, был талантливо передан русским переводчиком, сохранившим и значимые художественные детали, и структуру стиха с перекрестной рифмой abab: «The more we live, more brief appear / Our life's succeeding stages; / A day to childhood seems a year, / And years like passing ages» [Чем дольше мы живем, тем короче кажутся / Последующие стадии нашей жизни; / День в детстве кажется годом, / А годы, как мимолетные столетия] (Т. Campbell [2, p. 128]) -«Чем ближе старости приход, / Тем жизнь быстрее мчится. / Нам в детстве день - что долгий год, / А год - столетье длится» (М. Фрейдкин [1, c. 293]).
Если в детстве день подобен году, а год - веку, то движение юности напоминает Кэмпбеллу тихое, плавное течение «гладкой реки» («river smooth») вдоль покрытых зеленью берегов. Ощущение размеренности, беспечности земного бытия в английском оригинале выражено не только контекстуально, но и посредством чередования дифтонга [ou], придающего особую мелодичность катрену: «The gladsome current of our youth, / Ere passion yet disorders, / Steals, lingering
like a river smooth / Along its grassy borders» [Радостное течение нашей юности, / Прежде чем страсть приводит к разочарованию, / Постепенно, медленно протекает, как гладкая река / Вдоль травянистых берегов] (^Campbell [2, p. 128]). В интерпретации Фрейдкина эффект размеренности также создается при помощи звукописи - многократного повторения гласных звуков [и], [а]: «И тихой юности река, / Не зная чувств смятенных, / Лениво моет берега / Среди лугов зеленых» (М. Фрейдкин [1, c. 293]). Следует отметить существенные отклонения Фрейд-кина от английского оригинала, которые в ряде случаев представляются целесообразными (например, замена английского прилагательного «gladsome» («радостный, веселый») образным оборотом «не зная чувств смятенных», несущим в оттенок беззаботного наслаждения жизнью, являющегося неотъемлемой составляющей радости), а в ряде случаев - неоправданными (в частности, утрата упоминания о старости, приводящей к разочарованию, замена «медленного» течения реки «ленивым», не в полной мере соответствующая специфике кэмпбелловского восприятия молодости).
В ощущении ускорения течения времени состоит счастье человека, ощущающего, что «стрелы горечи» («sorrow's shafts») начали ранить его намного чаще, чем прежде, и не желающего продлевать дни неудач, потерь и страданий: «But, as the care-worn cheek grows wan, / And sorrow's shafts fly thicker, / Ye stars, that measure life to man, / Why seem your courses quicker?» [Когда измученная заботами щека становится бледной, / И стрелы горечи летят все чаще, / Звезды, что отмеряют жизнь человеку, / Почему кажутся ваши пути быстрее?] (Т. Campbell [2, p. 128]). Переводчик, переосмыслив данный катрен, значительно отходит от оригинала, однако во многих случаях это необходимо для большей адекватности восприятия текста русскими читателями. В частности, упоминание бледной щеки стареющего человека заменено более очевидным физическим проявлением старости - мелкой сетью морщин («Но лишь залягут возле глаз / Морщины сетью мелкой...» (М. Фрейдкин [1, c. 293]). Отказываясь от перевода значимого для оригинала поэтического оборота «стрелы горечи», отражающего субъективное восприятие Кэмпбеллом зрелого возраста, и отходя от восприятия звезд в качестве мерила человеческой жизни, Фрейдкин вместе с тем сохранил риторический вопрос, в котором скоротечность жизни сравнивалась с бегом небесных часов («Зачем быстрей бегут для нас / Часов небесных стрелки?» (М. Фрейдкин [1, c. 293]).
Если в оригинале Кэмпбелла уход простых человеческих радостей ассоциировался с утратой ими цвета и дыхания, а «пресная» («vapid») жизнь, достигшая «водопада смерти» («Falls of death»), сопоставлялась с быстрым потоком («When joys have lost their bloom and breath, / And life itself is vapid, / Why, as we reach the Falls of death, / Feel we its tide more rapid?» [Когда радости потеряли свой цвет и дыхание, / И сама жизнь стала пресной, / Почему, когда мы достигаем водопада смерти, / Ощущаем мы его более быстрый поток на себе?] [2, p. 129]), то в переводе Фрейдкина внимание акцентировалось на утрате среди забот и тревог вкуса веселья, ускорении течения жизни «у гибельных порогов»: «Когда веселья вкус забыт / В заботах и тревогах, / Зачем теченье так спешит / У гибельных порогов?» [1, с. 294].
Во многих случаях художественные детали, привносимые Фрейдкиным, не только не искажали смысла оригинала, но и делали его более выразительным и эмоциональным. В частности, в кэмпбелловскую мысль о желании продлить жизнь в условиях бесконечных утрат друзей-ровесников, оставлявших на сердце кровоточащие раны («It may be strange - yet who would change / Time's course to slower speeding; / When one by one our friends have gone, / And left our bosoms bleeding?» [Быть может это странно, и все же что кто бы изменил / Течение времени на более медленное, / Когда один за другим ушли наши друзья, / И оставили наши сердца кровоточащими?] [2, p. 129]), русский переводчик вносит упоминания «земного удела», «седого мрака», существенно поэтизирующие повествование: «Но кто б хотел земной удел / Продлить назло природе, / Когда чредой во мрак седой / Ровесники уходят?» [1, с. 294].
Философский призыв к смиренному признанию неизбежности окрашен у Кэмпбелла, создававшего свое произведение на закате жизни, в минорные тона («Heaven gives our years of fading strength, / And those of Youth, a seeming length, / Proportion'd to their sweetness / Proportion'd to their sweetness» [Небеса дают нашим годам увядающую силу / Возмещая скоротечность; / И как в юности, кажутся длинными, / Соразмеренными с их сладостью]), тогда как у Фрейдкина перевод, несомненно, более оптимистичен, проникнут утверждением благостности быстротечных дней старости, столь же приятных человеку, как и долгие и беспечные дни юности: «Так пусть под старость наши дни / Пребудут быстротечны, / Как были в юности они / Столь долги, сколь беспечны» [1, с. 294].
Предновогоднее осознание Кэмпбеллом того, что годы проносятся все стремительней, соот-
ветствует традиции Чарлза Лэма, который в 1S21 г. в эссе «Канун Нового года», вошедшем в знаменитую книгу «Очерки Элии» («The Essays of Elia»), поднял вопрос о неизбежности течения судеб. Однако если Лэм в силу своего жизнелюбия противился неблагосклонной судьбе, стремился максимально наполнить скромными земными радостями тот отрезок земного пути, что еще осталось пройти, и тем самым замедлить поток времени, плавно уносивший в вечность человеческую жизнь, то Кэмпбелл видел в быстром течении жизни преимущественно мрачные стороны, сознавая при этом с покорным смирением отчетливую неотвратимость конца, приводившую к грустным умозаключениям рационального сознания. И у Лэма, и у Кэмпбелла остро чувствовалось своеобразие личности автора, однако лэмовское эссе являлось образцом английской романтической прозы, представлявшим собой лирическую исповедь героя, тогда как кэмпбелловское стихотворение тяготело к философскому восприятию бренности мира и человека.
Русский перевод «Размышлений под Новый год», осуществленный Марком Фрейдкиным, соблюдая формальную близость с английским подлинником, характеризовался и рядом существенных дополнений, позволявших переосмыслить отдельные мотивы и образы, причем в этом плане он был близок переводу «Гогенлиндена» Наталии Шаховской. Оба перевода, появившиеся после длительного забвения творчества Томаса Кэмпбелла в России, представляли собой современные прочтения произведений двухвековой давности, оставшихся актуальными в силу вечности поднятых в них философских и социальных вопросов. Несмотря на закономерное привнесение элементов современного мышления, обусловленных личностными особенностями переводчиков, переводы Н. Шаховской и М. Фрейдкина характеризовались внимательным, бережным отношением к английским подлинникам, максимально возможным сохранением особенностей творческой манеры Томаса Кэмпбелла.
Литература
1. Кэмпбелл Т. Гогенлинден / пер. Н. Шаховской; Размышления под Новый год / пер. М.И.Фрейдкина // Шотландская поэзия / сост. Л.И. Володарская. - М.: Терра, 2003. - С. 292-294.
2. English Poetry II: From Collins to Fitzgerald. - The Harvard Classics, 2005.
3. Warburg Y. The Industrial Muse: The Industrial Revolution of the English Poetry. - L.: Oxford Univ. Press, 195S.
4. The Works of Lord Byron: in 5 vol. - Leipzig: Tauchnitz ed., Шб. - Vol. 1-5.
5. Redding C. Literary Reminiscences and Memoirs of Thomas Campbell: In 2 vol. - L.: Sheet, Ш0. - Vol. 1 - 2.
6. Miller M.R. Thomas Campbell. - Boston: Twain Publishers, 197S. - 166 p.
7. The Cambridge History of the English Literature: in 15 vol. / ed. by A. Ward and A.R. Walter. - Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1933. - Vol. 12. - 370 p.
8. Courthope W.J. History of the English Poetry: in 6 vol. -N.Y.: Russel and Russel, 1962. - Vol. 6. - 476 p.
Жаткин Дмитрий Николаевич, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой перевода и пере-водоведения Пензенской государственной технологической академии.
Zhatkin Dmitriy Nikolayevich, doctor of philological
sciences, professor, head of department of translation and methods of translation of Penza State Technological Academy.
Tel: 8-909-315-63-54, 8-927-385-69-09; 8-841-2-49-5794; e-mail: ivb40@vandex.ru
Комольцева Елена Викторовна, преподаватель кафедры перевода и переводоведения Пензенской государственной технологической академии.
Komoltseva Elena Viktorovna, teacher of department of translation and methods of translation of Penza State Technological Academy.
Tel: 8-927-360-09-90; e-mail: elena-komolceva@yandex.ru
УДК 820
Д.Н. Жаткин, ЕИ Ильязова К вопросу о переводе Д.Е. Мином первого письма поэмы Джорджа Крабба «Местечко»*
* Статья подготовлена по проекту НК-393(1)п «Проведение поисковых научно-исследовательских работ по направлению «Филологические науки и искусствоведение», выполняемому в рамках мероприятия 1.3.2 «Проведение научных исследований целевыми аспирантами» мероприятия 1.3 «Проведение научных исследований молодыми учеными - кандидатами наук и целевыми аспирантами в научно-образовательных центрах» направления 1 «Стимулирование закрепления молодежи в сфере науки, образования и высоких технологий» ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы» (госконтракт № П1940 от 29.10.2009).
В статье осуществлен анализ выполненного Д.Е. Мином и впервые опубликованного в 1857 г. в литературном отделе газеты «Московские ведомости» перевода первого письма «Общее описание» («General Description») поэмы Дж. Крабба «Местечко» («The Borough», 1810). Высказывается аргументированное предположение, что Д.Е. Мин в условиях обостренного общественного внимания к крестьянскому вопросу в канун реформы 1861 г. планировал осуществить полный перевод английской поэмы. Отмечается стремление переводчика максимально сохранить атмосферу произведения Крабба, передать не только его сюжетную канву, но и все многообразие используемых художественных деталей, вариации чувств.
Ключевые слова: Дж. Крабб, художественный перевод, межкультурная коммуникация, русско-английские литературные и историко-культурные связи, литературная традиция, поэзия, художественная деталь.
D.N. Zhatkin, EI. ffyazova
To the question of D.E. Min's interpretation of the first letter of George Crabbe's poem «The Borough»
The article presents the analysis of the translation of the first letter «General Description» of G.Crabbe's poem «The Borough» (1810), created by D.E. Min and first published in the literary section of the newspaper «Moscow Gazette» in 1857. The authors provide a well-reasoned supposition, that D.E. Min was planning to realize a full translation of the English poem under the conditions of heightened public attention to the peasantry question on the eve of the reform in 1861. They note the translator's striving to maximum preservation of the atmosphere of Crabbe's poem, reproduction of the plot outline, as well as the diversity of literary details used, various emotions.
Key words: G. Crabbe, literary interpretation, intercultural communication, Russian-English literary and historical-cultural relations, literary tradition, poetry, literary detail.
Поэма Дж. Крабба «Местечко» («The Borough», 1810) состоит из двадцати четырех «писем» («letters»), в которых, как и в более ранних произведениях - «Деревне» и «Приходских списках», воссоздается жизнь небольшого провинциального местечка, представленная посредством последовательного детального описания местности (письмо I), церкви (II), приходского священника (III), второго священника прихода (IV), религиозных течений (V), выборов (VI), профессий (VII), ремесел (VIII), развлечений (IX), клубов и общественных собраний (X), гостиниц (XI), игроков (XII), богадельни с ее обитателями (XIII - XVI), больницы с ее управ-
ляющими (XVII), бедняков и их жилищ (XVIII), отдельных интересных личностей из числа бедняков (XIX - XXII), тюрем (XXIII) и школ (XXIV). До настоящего времени не существует полного русского перевода краббовской поэмы, заинтересовавшей отечественных интерпретаторов лишь фрагментарно. В 1855 - 1862 гг. Д.Е. Мин, воодушевленный как общим подъемом демократических настроений в канун крестьянской реформы, так и циклом статей А.В. Дружинина, осуществил перевод писем I и XXII. Как мастер художественной формы Мин достаточно близко передал внешние особенности английского оригинала, его метр, ритм, рифму,
