CC BY
556© Вавжинец Попель-Махницки, 2006
ПОЭЗИЯ С. ЕСЕНИНА:
ОПЫТ СОВРЕМЕННОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Вавжинец Попель-Махницки
Быстро течет время: недавно мы отмечали уже сто десятую годовщину со дня рождения и восьмидесятую — со дня трагической гибели Сергея Александровича Есенина, пользующегося огромнейшей популярностью как у себя на родине, так и за пределами России. Поэзию этого выдающегося лирика многократно переводили на другие языки, в том числе и на польский.
Творчество Есенина неизменно вызывало значительный общественный отклик, хотя нельзя забывать, что не всегда его восприятие было положительным. Касается это прежде всего послеоктябрьского коммунистического периода, когда литературной критике и в первую очередь партийным идеологам не ко двору пришелся религиозный тон поэзии Есенина, а также отношение поэта к революции. Для воспитанного в старообрядческой среде писателя события 1917 года соединялись с верой в новый «крестьянский рай», в котором наконец наступит долгожданная общественная справедливость. Не учел он, однако, что в большевистской Икарии не предусмотрено место для христианской религии, а кровавый террор, при помощи которого революционная диктатура осуществляла свои планы, перечеркнул всякие надежды на справедливое будущее. Поэтому Есенину, который для одних был апостолом русской культуры, а для других — представителем модернизма, привесили ярлык хулигана и упадочного поэта. На определенно отрицательное отношение к есенинскому творчеству оказала влияние опубликованная в 1926 году статья Николая Бухарина под заглавием «Злые заметки»1. Она стала сигналом для грубых нападок вульгарно-социологической критики, хорошо организованного «разоблачения» автора «Анны Снегиной». Трагизм положения поэта состоял в том, что наступление пошло со стороны людей, не имеющих никакого представления о поэзии. Год спустя после его смерти Владимир Маяковский сказал, что лишь немногие понимали литературное значение Есенина, а также его роль и вклад в
русскую поэзию. Осуждали те, кто прочитал лишь несколько стихотворений поэта2.
В произведениях Есенина легко заметить терзания лирического героя, глубоко переживавшего несправедливость, непонимание его творчества окружающими. В стихотворении «Хулиган» он объясняет свои переживания такими словами:
Русь моя, деревянная Русь!
Я один твой певец и глашатай... (т. 1, с. 178)3.
На первый план выдвигаются мотивы одиночества. В стихотворении «Русь Советская» поэт сообщает, что в прошедшем урагане немногие уцелели, а для окружающих его современников он просто чужой. Неудовлетворенность и грусть отражены в следующих строчках:
А жизнь кипит.
Вокруг меня снуют
И старые, и молодые лица.
Но некому мне шляпой поклониться,
Ни в чьих глазах не нахожу приют (т. 2, с. 80).
В следующей части произведения приводится огорчительный вывод лирического героя, в котором во многом угадывается сам Есенин:
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь
не нужен (т. 2, с. 80).
Трогательная исповедь позволяет понять, что поэт переживал крайнее душевное беспокойство, которое мучило его уже до конца жизни.
Чувство страха у Есенина подтверждено его поэтическим творчеством. Стихотворение «В том краю, где желтая крапива...» описывает убийц и воров, идущих на каторгу. Поэт тоже чувствует себя приговоренным, с петлей на шее. Такое настроение сопровождало Есенина, который в 1915 году ехал в Петербург — колыбель русской поэзии, где литераторы должны были дать оценку его творчеству. Из автобиографии автора «Пугачева»
можно узнать, что волнения о результатах этого «экзамена» быстро были развеяны. В 1922 году Есенин писал: «Восемнадцати лет я был удивлен, разослав свои стихи по журналам, тем, что их не печатают, и неожиданно грянул в Петербург. Там меня приняли весьма радушно. Первый, кого я увидел, был Блок, второй — Городецкий. Когда я смотрел на Блока, с меня капал пот, потому что в первый раз видел живого поэта...» (т. 5, с. 220). В 1923 году в очередной автобиографии поэт без излишней скромности добавил: «Стихи мои произвели большое впечатление... появилась моя книга “Радуница”. О ней много писали. Все в один голос говорили, что я талант. Я знал это лучше других» (т. 5, с. 223).
Александр Блок, Сергей Городецкий, Федор Сологуб, Николай Клюев, Максим Горький и другие талантливые представители русской литературы покровительствовали молодому поэту. И вполне понятна радость, которой Есенин поделился в адресованном матери письме:
Разбуди меня завтра рано,
Засвети в нашей горнице свет.
Говорят, что я скоро стану Знаменитый русский поэт (т. 1, с. 144).
О приближающемся звездном часе говорят также слова «Руси Бесприютной», в которой лирический герой ставит себя в один ряд с лучшими поэтами России:
В них Пушкин,
Лермонтов,
Кольцов,
И наш Некрасов в них,
В них я (т. 2, с. 87).
Есенин, высоко оценивая собственное поэтическое дарование, неоднократно ссылался на своего великого предшественника Александра Пушкина. 6 июня 1924 года, в день 125-летия автора «Евгения Онегина», рязанский поэт прочитал стихотворение, в котором подчеркнул, что мечтает о такой же славе и похожей судьбе. Он мечтал стать, как Пушкин, народным, национальным поэтом России.
Есенин обладал пушкинским свободолюбием в широком значении этого слова, был защитником всех пострадавших, ищущих человеческой справедливости. Восприимчивый поэт боялся всякого насилия, кровопролития, о чем свидетельствуют стихотворения, посвященные событиям Первой мировой войны. Реакцией на немецкую оккупацию в ав-
густе 1914 года нейтральной Бельгии были полные утешения слова:
Побеждена, но не рабыня,
Стоишь ты гордо без доспех, Осквернена твоя святыня,
Зато душа чиста, как снег (т. 4, с. 65).
Таким же способом поэт старался поддержать польских солдат, защищающихся от немецких и австрийско-венгерских захватчиков. В стихотворении «Польша» находим глубоко эмоциональные строки:
О Польша, светлый сон в сырой тюрьме
Костюшки, Невольница в осколках ореола,
Я вижу: твой Мицкевич заряжает пушки.
Ты мощною рукой сеть плена распорола. Пускай горят родных краев опушки,
Но слышен звон побед к молебствию
костела (т. 4, с. 84).
Поэт верил, что победа государств Антанты на фронтах Европы повлияет на общественные перемены в России. Он с волнением ожидал революцию, связывая с ней надежду на возрождение родины. Свои размышления по поводу революционных перемен Есенин с самого начала совмещал с религиозными представлениями, с христианской символикой, с Библией, являвшейся в тот период источником многих образов и мотивов его произведений. В 1916 году поэт писал:
Верю: завтра рано,
Чуть забрезжит свет,
Новый под туманом Вспыхнет Назарет (т. 1, с. 135).
В течение двух очередных лет возник поэтический цикл, в который вошло одиннадцать поэм: «Товарищ», «Певущий зов», «От-чарь», «Октоих», «Пришествие», «Преображение», «Инония», «Сельский часослов», «Иорданская голубица», «Небесный барабанщик» и «Пантократор». Эти произведения объединены содержательно и тематически (в центре внимания поэта — Россия и революция). Общим для них является религиозный фон, а что касается автора, то он решает стать новым пророком:
Не устрашуся гибели,
Ни копий, ни стрел дождей, —
Так говорит по Библии Пророк Есенин Сергей (т. 2, с. 52).
Мечтая о том, чтобы после кардинальных социальных перемен осуществился на земле «крестьянский рай», Есенин в поэме
«Преображение» приносит Россию в жертву на алтарь революции. В «Пришествии» родина поэта выступает в роли Пресвятой Девы — Богородицы, которая рождает нового Христа, объявляющего новый мир:
О Русь, приснодева,
Поправшая смерть!
Из звездного чрева Сошла ты на твердь...
Воззри же на нивы,
На сжатый овес, —
Под снежною ивой Упал твой Христос!..
Холмы поют о чуде,
Про рай звенит песок.
О верю, верю — будет
Телиться твой восток! (т. 2, с. 39, 40, 43).
«Сельский часослов» — поэма, в которой описано прохождение старой Руси через очистительную гибель, после чего она должна получить новую, божественную жизнь:
Гибни, край мой!
Гибни, Русь моя,
Начертательница Третьего Завета...
Радуйся,
Земля!
Деве твоей Руси Новое возвестил я
Рождение.
Сына тебе
Родит она... (т. 4, с. 147).
Есенин встретил революцию как исполнение «новозаветных» интенций, изменяющих весь мир. Он признавал, что был на стороне революции, но принимал ее по-своему, с крестьянским уклоном. Новые перемены ассимилировались с его христианским миропониманием, а тревожное восприятие действительности поэт сравнивал с библейскими событиями. Подражая книге Священного Писания, Есенин создавал новую Библию, «Третий Завет», подчеркивая тем самым масштаб того, что произошло. Надо, однако, подчеркнуть, что для автора «Инонии» настоящей революцией были февральские события 1917 года, а не наступивший впоследствии большевистский переворот. Подтверждает это написанная в июне 1917 года поэма «Отчарь», в которой лирический повествователь радуется победе и весне, символизирующей начало возрождающейся жизни. Восторг лирического героя настолько связан в этом произведении с оптимизмом и верой, что его не в состоянии заглушить даже возможность предательства:
... И рыжий Иуда
2 8 Нелует ХВШЖИнец Попель-Махницки.
Но звон поцелуя
Деньгой не гремит... (т. 2, с. 33).
Очень быстро выяснилось, что февральская революция стала предвестием настоящего апокалипсиса. В августе 1917 года в поэме «Октоих» прозвучали пророческие слова Есенина о приближающейся катастрофе. Небо над родиной затянулось зловещими тучами, с которых в каждый момент могли ударить в землю огненные молнии. Пророчество свершилось, свидетельством чему стали октябрьские события, которые очень быстро переросли в Гражданскую войну. Есенин не соглашается с пролитием братской крови. Не так он видел шествие в «лучшее будущее» и поэтому в поэме «Небесный барабанщик» обращается к сражающимся со словами:
Кто хочет свободы и братства,
Тому умирать нипочем (т. 2, с. 61).
В произведении «Пантократор», последнем из этого цикла, представления автора о революции выражаются посредством символического образа красного коня, который, по мнению поэта, должен вывести страну из социальной бури:
Сойди, явись нам, красный конь! Впрягись в земли оглобли...
<...>
О, вывези наш шар земной На колею иную...
<... >
За эти тучи, эту высь
Скачи к стране счастливой (т. 2, с. 69).
Несомненно, Есенин стремился соединить новые идеалы, порожденные революцией, с верованиями предков. Однако в послеоктябрьской действительности поэту пришлось изменить свое художественное мировоззрение. Обстановка, в которой он оказался, была не в состоянии заставить его полностью перечеркнуть библейскую символику, которой он так охотно пользовался. Но для представителей власти Есенин стал персоной нон грата. Упомянутая статья Бухарина привела к тому, что автор «Иорданской голубицы» почувствовал себя в роли застигнутого охотниками волка. Одно из стихотворений прямо указывает на это:
О, привет тебе, зверь мой любимый!
Ты не даром даешься ножу!
Как и ты — я, отвсюду гонимый,
Средь железных врагов прохожу (т. 1, с. 184).
Поэзия С. Есенина: опыт современной интерпретации
Поэт слитком поздно заметил, что марксистско-ленинская идеология не позволяет иметь и выражать какие бы то ни было религиозные воззрения. Есенин был уверен, что коммунисты его не понимают. Резонно можно задать вопрос: почему, женившись на известной американской танцовщице Айседоре Дункан, путешествуя с ней по Западной Европе и Соединенным Штатам, поэт решил вернуться в Россию? Почему не захотел эмигрировать? Ответ на эти вопросы пытается дать сын поэта А.С. Есенин-Вольпин, который утверждает, что его отец, хотя и вел себя как бунтарь, оставить родину не решился бы. Он готов был скорее умереть, чем стать эмигрантом4.
Есенин органически глубоко был связан с Россией, внимательно следил за текущими событиями и заботился о судьбе своих близких. Новая послереволюционная ситуация заставляла его модифицировать свою поэзию. Однако поэт не начал, как это делали другие, использовать религиозную тематику в сатирических целях. Больше всего он был огорчен тем, что атеизм привел к уменьшению круга людей, умеющих понимать и интерпретировать христианскую символику. Страдал поэт также от того, что большевистские перемены касались не только города, но и его любимой деревни. Его внутренние переживания засвидетельствованы в поэме «Возвращение на родину», где лирический повествователь рассказывает о серьезных изменениях, произошедших в родной деревне. О чувствах, которые его переполняют, мы узнаем из разговора поэта со своим дедом:
«Тебе, пожалуй, скоро будет тридцать...
А мне уж девяносто...
Да!.. Время!..
Ты не коммунист?»
«Нет!..»
«А сестры стали комсомолки.
Такая гадость! Просто удавись!
Вчера иконы выбросили с полки,
На церкви комиссар снял крест.
Теперь и Богу негде помолиться.
Уж я хожу украдкой нынче в лес,
Молюсь осинам...
Может, пригодится...» (т. 2, с. 77—78).
Вера этого старого человека настолько глубока, что никакая атеистическая пропаганда ему не страшна — церковь ему заменят деревья, под которыми он и дальше будет молиться. Коммунизм, однако, калечит молодое поколение, для которого висевший на стене «календарный Ленин» важнее иконы, а «Ка-
питал» Маркса популярнее Библии. Себя Есенин причисляет к старому поколению, для которого, независимо от всяких модных воззрений, христианская религия была неотъемлемой частью духовной традиции. Новая власть решительно порвала с ней, что для поэта было равнозначно душевной смерти всего общества. Большевики всеми силами старались оградить свою идеологию от всяких религиозных влияний. Касалось это не только внешнего слоя общественной жизни, но также внутренней, личной, домашней сферы. Серьезной проблемой могли стать нательный крестик или икона в доме. Эти и им подобные коллизии, экстремальные по сути, Есенин отразил в произведении «Возвращение на родину».
Польский историк литературы Рышард Пшибильски, размышляя над образом к князя Мышкина из «Идиота» Достоевского, обратил внимание на то, что в России существовало убеждение, исходящее, между прочим, из Евангелия, что человек приближается к Богу, когда «лишается разума». «Лишение разума» означало одновременно преодоление человеческой привязанности к материи «от мира сего». Ложная любовь к материальным благам отвращает людей от Бога. «Дурной во Христе», раннехристианский stultus, русский юродивый — это символ преодоления самого себя, преодоления временных земных наслаждений, мешающих душевному спасению человека5. Такой способ ухода от временных материальных реалий мы нередко встречаем в поэзии Есенина. Подтверждением этому может послужить следующее описание:
Брошу все. Отпущу себе бороду И бродягой пойду по Руси...
Провоняю я редькой и луком И, тревожа вечернюю гладь,
Буду громко сморкаться в руку И во всем дурака валять (т. 1, с. 187).
Лирический герой Есенина, сознательно надевая маску юродивого, преследовал определенную цель. Он хотел всем, а прежде всего новой власти, выкрикнуть всю правду
об искажениях жизни, не обращая внимания на угрожающие ему опасности. Хотел сказать, что коммунизм стал всеобъемлющей системой мировоззрения, идеологией, которая решила полностью заменить религию, которая при помощи террора вторглась в сокровенную жизнь каждого человека, пытаясь насильственно изменить его. В стихотворении «Русь бесприютная» поэт писал:
Мы все по-разному Судьбой своей оплаканы.
Кто крепость знал,
Кому Сибирь знакома.
Знать, потому теперь Попы и дьяконы
О здоровье молятся Всех членов Совнаркома.
И потому крестьянин С водки штофа,
Рассказывая сродникам своим,
Глядит на Маркса,
Как на Саваофа,
Пуская Ленину
В глаза табачный дым (т. 2, с. 85).
Такое признание в двадцатые годы не могло быть с теплотой встречено властями. Есенина все чаще называли «скандалистом», «хулиганом» и «авантюристом». На каждом шагу подчеркивались его связи с литературной группировкой имажинистов, представители которой, как считала официальная критика, причастны к падению поэта. Интерпретаторы вульгарносоциологического толка не хотели замечать, что Есенин в этот период значительно обогатил свою поэтическую палитру, а развернутая, имажинистская метафора — это не признак декаданса и нигилизма, а способ выражения апокалиптических настроений послереволюционной действительности, вызывающих нарастающий страх. Душевное беспокойство поэт стремился заглушить алкоголем, что порождало множество скандалов. Аморальное поведение Есенина хорошо использовала власть, дополнительно провоцируя его, раздражая, задерживая в милицейских участках, изолируя от общества в психиатрических больницах. Несмотря на алкоголь и кабацкую московскую атмосферу, которая втягивала его, невзирая на усиливающуюся травлю, поэт сохранил трезвость мышления. Об этом свидетельствуют исключительно четкие, отличающиеся гармоничной версификацией стихи. Последний шанс на спасение — это уход из города. Лирический герой в стихотворении «Стансы» признает:
Я из Москвы надолго убежал:
С милицией я ладить Не в сноровке,
За всякий мой пивной скандал Они меня держали В тигулевке (т. 2, с. 119).
Он сбежал так же, как бежали на Кавказ, стремясь выжить под придавливающей действительностью, романтические герои. Последние шестнадцать месяцев своей жизни Есенин провел на юге, перемещаясь между Баку, Батуми, Тифлисом — пригранич-
ными территориями, откуда можно еще было эмигрировать. Из писем к друзьям мы узнаем, что поэт мечтал о поездке в Тегеран или Константинополь. Увы, этого не случилось. За ним следили на каждом шагу. Поэт в конечном итоге вернулся в Москву, попрощавшись с югом:
Прощай, Баку! Тебя я не увижу.
Теперь в душе печаль, теперь в душе
испуг (т. 1, с. 248).
То, что происходило в разрывавшейся от переживаний душе Есенина, отражает его последняя, крайне пессимистическая поэма «Черный человек», которая была воспринята критикой как исповедь измученного алкоголем, психически больного человека. На первый взгляд, можно было бы поверить в такую оценку, читая следующие слова:
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь (т. 3, с. 164).
Для многих читателей больным бредом мог казаться автопортрет героя, в создании которого поэт воспользовался имажинистской метафорой:
Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь (т. 3, с. 164).
Однако надо обратить внимание на то, что «Черный человек» не является кратким очерком, в котором автор старался уловить свои впечатления, вызванные алкогольным опьянением. Есенин неоднократно анализировал свою поэму, размышлял над содержанием, намечал исправления. Произведение в последней версии, законченное 13 ноября 1925 года, является продуманной исповедью человека, который предчувствовал приближающийся конец своей творческой судьбы и жизни, конец, которого он боялся:
Черный человек...
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх... (т. 3, с. 165).
Этот непрестанный страх, который овладел душой и сердцем лирического героя, выражен очень убедительно, почти ощути-
30
Вавжинец Попель-Махницки. Поэзия С. Есенина: опыт современной интерпретации
мо: Черный человек, чье появление сопровождается криком зловещей птицы, стоит над кроватью, «как над усопшим монах», и «спать не дает всю ночь».
Последняя строфа поэмы довольно загадочна. Читатель узнает, что
...месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала? (т. 3, с. 170).
Может быть, это последние признаки надежды на то, что кончатся ночные кошмары? Может быть, поэт еще встретится с близкими, может, разрешат ему еще сочинять стихи? Ответ на эти вопросы сложный — его не знает даже он сам:
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И разбитое зеркало... (т. 3,с. 170).
Можно только догадываться, что чувствовал автор «Черного человека», если в его сознании все пережитое и пройденное ассоциировалось с разбитым зеркалом.
Есенин свое будущее отгадал очень рано. Он написал: «Я пришел на эту землю, чтоб скорей ее покинуть». На протяжении своей жизни поэт предчувствовал приближающуюся смерть, которую он ожидал, но одновременно боялся ее. Многие современные знатоки его творчества утверждают, что в ночь с 27 на 28 декабря 1925 года в номере гостиницы «Англетер» Есенин не покончил жизнь самоубийством. Ему в этом «помогли», что в контексте 1920-х годов вполне вероятно. Мож-
но согласиться с Михаилом Синельниковым, считавшим, что Есенину приготовили клетку «с самоварами и баранками, бубнами и бутылками...», выхода из которой не было 6. Поэтому в гостиничной комнате произошло то, о чем поэт писал уже раньше: «В зеленый вечер под окном на рукаве своем повешусь...». По мнению М. Синельникова, Есенина насильственно «лишили воздуха»7.
Поэт ушел из жизни в молодом возрасте, на вершине своих творческих возможностей, оставив нам прекрасные стихотворения, пользующиеся огромнейшей популярностью, несмотря на быстротекущее время и очередные юбилеи. Его поэзия не позволяет нам забывать о трагическом подтексте судьбы, выпавшей знаменитому автору «Персидских мотивов» и «Анны Снегиной».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Бухарин Н. Злые заметки // Вопросы литературы. 1988. № 8.
2 См.: Дитц В. Есенин в Петрограде — Ленинграде. Л., 1990. С. 256.
3 Тексты Есенина цитируются по изданию: Есенин С. Собрание сочинений: В 6 т. М., 1977. Здесь и далее цитаты приводятся с указанием номера тома и страницы.
4 См.: А.С. Есенин-Волпин в беседе с корреспондентом «Литературной газеты» И. Тосу-нян // Литературная газета. 1996. J№ 4. С. 6.
5 См.: Przybylski R. Fiodor Dostojewski // Historia literatury rosyjskiej / Pod red. M. Jakobca. Warszawa, 1976. Т. 2. S. 281.
6 Синельников М. По времени высок // Московские новости. 1995. 24 сент. — 1 окт. (№ 65). С. 20.
7 Там же.
