CC BY
14ПОЭТИКА ТЕАТРАЛЬНОСТИ В РОМАНЕ БЕРНАРДЕНА ДЕ СЕН-ПЬЕРА “ПОЛЬ И ВИРЖИНИ”
Литвиненко Н.А.
Проблема своеобразия театральности романного текста представляется интересной, поскольку обладает эстетической многомерностью, ставит вопрос о трансформации в системе эпического мышления свойств и признаков, имеющих межвидовую, межжанровую, межтексто-вую природу. Тем более любопытно обозначить специфику этого феномена в произведении, обнаруживающем отчетливые свойства некой сложившейся эстетической системы, в частности, сентиментализма, и в то же время - зарождающиеся импульсы поэтики более позднего времени - романтизма. Феномен эстетической переходности переводит проблему в особенно продуктивную плоскость.
Очевидно, что сам термин “театральность” ныне едва ли не омонимичен, поскольку он используется, с одной стороны, для определения специфики драматургического и театрального искусства - и тогда с ним связывается представление о неких свойствах и эволюции принципов драматургической, театрально-сценической “условности”; с другой стороны, этот скорее концепт, чем термин, употребляется в качестве своеобразной метафоры, опреде-
ляющей родство, взаимодействие эпического текста с традициями драматургического, театрального искусства и свойствами поэтики, эти признаки обнаруживающими1. В русле функционального подхода В.Е. Хализев характеризует театральность как “жестикуляцию и ведение речи, осуществляемые в расчете на публичный массовый эффект”, как своего рода “гиперболу обычного человеческого поведения”2. В такой интерпретации находит отзвук опыт, закрепленный еще в эстетике классицизма. Известно, что Буало полагал, что “театр требует... преувеличенных широких линий как в голосе, декламации, так и в жестах”3. Оценочное отношение с позиций различных эстетических и жанровых представлений давало основание вкладывать в понятие театральности в разные эпохи разный смысл, усматривать в театральности выразительность, искусственность, утрирован-ность, игровое начало. Специфику театральности как сложного эстетического комплекса, антитетичного “естественности”, характеризующегося в том числе “визуаль-ностью”, “экспрессивностью”, “зрелищностью”, на материале пасторального романа XVII века глубоко проанализировала
1 См.: Калмыкова М.А., Прохорова Т.Г. Театральность романа М.А. Булгакова “Мастер и Маргарита” // Русская сопоставительная филология. Казанский госуниверситет. 1995 - 2003.
/ http://www.ksu.ru/fll/kn2/index.php?sod=29
2 Хализев В.Е. Драма как род литературы М., 1986. С. 64.
3 Цит. по: Хрестоматия по истории западноевропейского театра. В 2-х т. М.- Л., 1953. Т. 1. С. 679. © Литвиненко Н.А., 2006
Н.Т. Пахсарьян4. Ей же принадлежит методологически важная статья, дифференцирующая литературоведческие понятия мифа, пасторали и утопии5, в которой автор, в частности, раскрывает специфику утопической модальности, характеризующей роман Бернардена де Сен-Пьера “Поль и Виржини”.
Традиция культурологического6 и семиотического подходов нашла перспективное воплощение в отечественной науке в работах Ю.М. Лотмана о русской дворянской культуре начала XIX века7, где исследовался феномен театрализации эпохи, модель театрального поведения, “театральности как смены меры условности поведения”8.
Культурологический, семиотический подходы сделали особенно очевидным понимание того, что изучение специфики театральности должно быть связано не только с эстетическими особенностями эпического текста, но и с меняющимся текстом культуры, горизонтом эстетических и жанровых представлений и ожиданий (зрителя и читателя), с меняющимся модусом массового и немассового восприятия - в более позднее время. Разумеется, здесь обозначены лишь некоторые подходы к теме, которая требует специального изучения.
Автор романа “Paul et Virginie” (1788) разрабатывает эстетику сентименталист-
ского, руссоистского романа, что находит проявление во всех аспектах трактовки конфликта, чувствительности и чувства, добродетели и страсти, уединения и цивилизации, воспитания и естественного человека, природы и культуры, понимания сущности общественных связей и отношений. Сама сентименталистская поэтика, ориентированная на постижение эмоционального мира индивида, как будто разрабатывает традицию нериторического слова. Рассказчик, повествующий историю жизни героев, рассказывает ее как свою личную историю, свидетелем и участником которой он был, стремится не столько произвести эффект, сколько вызвать сочувствие, пробудить сопереживание. Сентименталистский текст создает особую атмосферу. Шатобриан, наделявший своих героев бурными страстями, глубоко ощутил “равномерное сияние, льющееся на усыпанную цветами безлюдную местность” господствующей в романе нравственной меланхолии “morale melancol-ique”9. Однако уточним: сияние в конце романа вспыхивает и меркнет - что определяется трагическим исходом событий, в этот момент разрушающим пасторально-меланхолическую повествовательную доминанту.
Сама по себе повествовательность в сентиментализме по своему родовому признаку (по определению) антитетична
4 См.: Пахсарьян Н.Т. “Романическое” и “театральное” во французской литературе XVII века: аспекты и факторы взаимодействия // Основные тенденции и проблемы развития европейского искусства и литературы Нового времени. “Четвертые Лафонтеновские чтения” (10 - 12 апреля 1998 г.). СПб., 1998. С. 10.
5 Пахсарьян Н.Т. Миф, пастораль, утопия: к вопросу о дифференциации и взаимодействии литературоведческих понятий / http://natapa.msk.ru/biblio/works/myth.htm
6 См. материалы международных конференций (Франция, март и сентябрь 2005 г.). Например, “Liturgie, arts et theatralite” / http://www.univ-artois.fr/francais/rech/centres/pages/crelid/index.htm
7 См.: Лотман Ю.М. Театр и театральность в строе культуры начала XIX века // Избр. статьи в 3-х т. Т. 1. Таллинн, 1992.
8 Там же. С. 276.
9 Шатобриан Ф.Р. Гений христианства // Эстетика раннего французского романтизма. М., 1982. С. 149.
театральности. Однако в романе Б. де Сен-Пьера эта антитетичность проявляется в пределах своеобразно реализуемой относительности и даже антиномичности.
Очевидно, общекультурные и общепросветительские традиции определяют многие элементы театральности в романе “Поль и Виржини”, различные по генезису и эстетической функции. Такую роль, в частности, играет традиционный пласт античных аллюзий, которые входят в текст -на уровне сравнений, жанровых аналогий. Так, герои напоминают рассказчику “детей Леды, заключенных в одной скорлупе”. И далее: Поля и Виржини “можно было принять за античную группу из белого мрамора, изображающую детей Ниобеи... Их можно было принять за детей неба, за тех блаженных детей, которых удел любить друг друга и которым не нужно объяснять чувство мыслью, словами”10. Мысль и ассоциация в сентименталистской традиции перерастают в утверждение приоритета чувства. При этом статуарность, скульптурность мифологического сравнения в эпическом тексте писателя начинает выполнять функцию театрализованной декорации, размыкающей повествование в миф.
Но гораздо более явственны мифологизирующие аллюзии из библейских текстов, определяющие не только эмоциональноэтическую, но и зрелищную выразительность самой сюжетной коллизии, рисующей идеальный мир героев - до “грехопадения”. Это детство человечества: “Avant le desir, dans la simple satisfaction du besoin; avant l’accumulation, dans la simple production de
I’autarcie; avant la sophistication, dans le simple appareil de la frugalite; et aussi avant la sexuation, dans l’indistinction des etres; avant l’individuation; dans l’echange desproprietes; avant la faute, dans l’innocence; avant la parole, dans la manifestation; avant la pensee, dans l’evidence; avant les cultures dans la compenetration des modeles de la beaute. Avant la catastrophe, dans l’enfouissement en Dieu. Appelez les comme vous voulez, Paul et Virginie, miroirs l’un de l’autre dans cet avant-la... ”11 - пишет в предисловии к роману Жан Делабруа. Литературовед широко обозначил сюжетно-утопический модус, не затронув социальной темы, столь важной для понимания романа, действие которого отнесено, однако, к 1720 - 1740-м гг. и которое в экспозиции и в трагическом исходе обусловлено влиянием общественных связей и представлений.
В то же время утопическое пространство “Поля и Виржини” действительно формируется как пространство Эдема, точно локализованного, хотя и не универсального, пребывающего под угрозой. Выражая общеэстетическую тенденцию художественного освоения экзотического пейзажа, Бернарден де Сен-Пьер использует его “сценически”, создавая зрелищный эффект - почти декорации, поскольку развертывающийся пейзаж является активным участником событий: местом изгнания, райской обителью, дарящей героям “столько познания и радости”, но рай может обернуться и адом, разгулом стихии. Накапливающиеся в преддверии романтизма ресурсы освоения поэтики экзотического пейзажа, в том числе в “Поле и Виржини”,
10 Paul et Virginie (Document electronique) // Bernardin de Saint-Pierre; texte etabli par Pierre Trahard; nouv. ed. rev. et augm. par Edouard Guitton / http://www.bibliopolis.fr
11 http://www.alalettre.com/bernardin-pauletvirginie.htm
предсказывают лирическую романтическую живопись автора “Атала”, “Рене”, “Мучеников”. Бернарден де Сен-Пьер пишет: “Sur le cote oriental de la montagne qui s’eleve derriere le Port Louis de l’lle de France, on voit, dans un terrain jadis cultive, les ruines de deux petites cabanes. Elles sont situees presque au milieu d’un bassin forme par de grands rochers, qui n’a qu’une seule ouverture tournee au nord. On apercoit a gauche la montagne appelee le Morne de la Decouverte... a droite... On distingue devant soi, sur les bords de la mer, la Baie du Tombeau; un peu sur la droite, le Cap Malheureux; et au-dela, la pleine mer, ou paraissent a fleur d’eau quelques Tlots inhabites... ”12 Время уже “сделало шаг -и лицо земли изменилось” - полуразрушенные хижины свидетельствуют об этом не менее явственно, чем впечатления и размышления Рене. Названия бухты и мыса предсказывают несчастье - то, что уже произошло, и то, о чем только предстоит узнать читателю. Время враждебно человеку уже потому, что безразлично к нему -его судьбе. Общесентименталистскую идею писатель наполняет не только меланхолическим, но подспудно драматизируемым, трагическим смыслом.
На жанровом уровне поэтика театральности в романе отчетливо связана с традициями пасторали13. В конце XVIII века пас-торальность обладала модусом театральности уже хотя бы потому, что со времен “Астреи” была способом мифологической, ролевой, даже костюмированной трактовки
жизни. Однако пасторальность “Поля и Виржинии” окрашена восточным колоритом. Театральные представления на библейский сюжет или пасторали с пастухами и пастушками, пантомимы, которые разыгрывались в романе, - это зрелища-спектакли, поэтика которых аллюзивна, метафорична, аллегорична и в то же время вписывается в тщательно разработанное живописное полотно. Речь идет о драмах, они передавались с такой правдивостью, словно действительно происходили на полях Сирии и Палестины. “У нас не было недостатка ни в декорациях, ни в освещении, ни в оркестре, необходимых для этого зрели-ща”14, - сообщает рассказчик. Эти драмы не столько изображаются и разыгрываются, сколько очерчиваются и “называются” им, выполняя скорее знаковую, чем изобразительную функцию. Воображение Шатоб-риана откликается на эти образы-знаки, вписывает их в эстетический контекст: “Эти южные буколики полны библейских образов. Здесь и Руфь, и Сепфора, и Эдем, и наши праотцы: отголоски Священного писания делают изображенные нравы старше, примешивая к ним нравы древнего Востока. Месса, молитва, таинства, церковные обряды...”15 - пишет автор “Духа христианства”. Пасторальность автора “Etude de la Nature” (1784) и “Arcadie” в “Поле и Виржини” включает эстетическую установку на переосмысление сюжетных коллизий, поэтологическую трансформацию,
12 Paul et Virginie (Document electronique) / http://www.bibliopolis.fr
13 См. о жанровой специфике романа Бернардена де Сен-Пьера в сопоставлении с “Астреей” д’Юрфе: Пахсарьян Н.Т. Миф, пастораль, утопия: к вопросу о дифференциации и взаимодействии литературоведческих понятий // Миф. Пастораль. Утопия. Литература в системе культуры: материалы научного межрегионального семинара. М., 1998.
14 Paul et Virginie (Document electronique) / http://www.bibliopolis.fr
15 Шатобриан Ф.Р. Указ. соч. С. 149.
в том числе в горизонте воспринимающего сознания; вбирает элементы “ритуальной” эстетики, которая по своей сути театрализована и театральна.
Трансформация возникает и на основе непрочности, неизбежной гибели утопического мира красоты и гармонии, от которого останутся только две маленькие полуразрушенные хижины - их неизбежно тоже сотрет время, и потому, что сама эта пасто-ральность включает нечто восходящее к театральности другого рода - собственно романной и в то же время драматургической -игру страстей, неподвластных разуму, хотя и контролируемых им. Кроме того (это, наверное, важнее всего), пасторальность вбирает романтическую модальность - не на уровне изображения возвышенных чувств и устремлений, хотя такие чувства составляют основу романа, а именно как ощущение, предощущение дисгармоничности связей не только общественного, но и природного мира и индивида. Величественность и мощь экзотического пейзажа, величественность и катастрофичность природных сил, вслед за общественными, социальными, разрушающими жизнь героев, -все это позволяет говорить об изначальной трещине, разъединяющей природу и человека, дисгармонии мира и человека, вторжении в человеческую судьбу катастрофического начала. Обещанное и утверждаемое рассказчиком счастье, которое ожидает героев по ту сторону жизни, как и в “Мучениках” Шатобриана, вынесено за скобки реальной жизни, остается за пределами воспринимаемого читателями художественного мира.
С другой стороны, программно-дидактически построенные беседы Поля и рассказчика (после отъезда Виржини) представлены как сцена-диалог, лишенный каких бы то ни было реплик и комментариев повествователя. Он восходит к просветительской традиции философского диалога и при этом не характеризуется театральностью. В этих диалогах, как и в романе в целом, отсутствует ирония, которую Я. Сейте считает “сущностной чертой романа Просвещения”16. В “Поле и Виржини” скорее господствует та “серьезность”, которая войдет в поэтику трагического в раннем романтизме, где ирония обретет иную специфику и функции.
Ощущая недостаточность тех эстетических ресурсов, которые укоренились в сентиментализме, Бернарден де Сен-Пьер создает новое художественное пространство, обладающее в исторической перспективе мощным потенциалом театрализации, порождающим особую стратегию сотворчества читателя. Конкретно описанный, свободный по своему дыханию пейзаж предугадывает романтическую многомерность и бесконечность: “A l’entree de ce bassin, d’ou l’on decouvre tant d’objets, les echos de la montagne repetent sans cesse le bruit des vents qui agitent les forets voisines, et le fracas des vagues qui brisent au loin sur les recifs; mais au pied meme des cabanes on n’entend plus aucun bruit, et on ne voit autour de soi que de grands rochers escarpes comme des murailles. Des bouquets d’arbres croissent a leurs bases, dans leurs fentes, et jusque sur leurs cimes, ou s’arretent les nuages”17.
16 Сейте Я. Роман // Мир Просвещения. М., 2003. С. 318.
17 Paul et Virginie (Document electronique) / http://www.bibliopolis.fr
Создаваемое писателем художественное пространство и на уровне повествования, и на уровне продуцируемого текстом читательского восприятия проникнуто той самой чувствительностью, которую сам писатель рассматривал как одну из основных предпосылок популярности и значения своего и не только своего романа: “Les romans sont les livres les plus agreables, les plus uni-versellement lus, et les plus utiles. Ils gouvernent le monde”18. Театральность, зрелищность пейзажа только на первый взгляд декоративна. Эпическое пространство романа проникнуто скрытым лиризмом, по ритму и звучанию, по сочетанию красок и размаху целого оно живое и живописное, и эта живописность по-новому предваряет романтическую пейзажную живопись того же Шатоб-риана. Это пространство обнаруживает на эстетическом уровне переход чувствительности (как свойства повествователя и героя) в субъективно окрашенную, напряженно переживаемую, еще не безоглядно, но все-таки разрывающую свои связи с разумом и разумностью лирическую модальность.
Пейзажная живопись становится эффектным и эффективным способом создания атмосферы романического в “Поле и Виржинии”, лишенной иронии, - “у подножия скал, в тени кокосов, бананов и цветущих пальм”. Экзотика пейзажа определяла, формировала ожидание необычных коллизий. Экзотический пейзаж в сочетании с “естественными” обычаями и образом жизни героев несли освобождение от сложившихся представлений о декоративности, искусственности, рампе, жанровых канонах пасторали, в то же время местный колорит подобного типа в контексте нового
художественного видения формировал новое условно театрализованное пространство. С позиций романтического искусства создание этого колорита и у Бернардена де Сен-Пьера, и у Шатобриана выступало как модус новой театральности.
Театральность как традиция риторического слова, как жанровая категория, сопряженная с установкой на особого рода зрелищность, поэтику жеста и символизации, нашла яркое воплощение в сцене гибели героини: «On vit alors un objet digne d’une eter-nelle pitie: une jeune demoiselle parut dans la galerie de la poupe du Saint-Geran, tendant les bras vers celui qui faisait tant d’efforts pour la join-dre. C’etait Virginie. Elle avait reconnu son amant a son intrepidite. La vue de cette aimable person-ne, exposee a un si terrible danger, nous remplit de douleur et de desespoir. Pour Virginie, d’un port noble et assure, elle nous faisait signe de la main, comme nous disant un eternel adieu. Tous les matelots s’etaient jetes a la mer. Il n’en restaitplus qu’un sur le pont, qui etait tout nu et nerveux comme Hercule. Il s’approcha de Virginie avec respect: nous le vTmes se jeter a ses genoux, et s’ef-forcer meme de lui oter ses habits; mais elle, le repoussant avec dignite, detourna de lui sa vue. On entendit aussitot ces cris redoubles des specta-teurs: “Sauvez-la, sauvez-la; ne la quittez pas!” Mais dans ce moment une montagne d’eau d’une effroyable grandeur s’engouffra entre l’Tle d’Ambre et la cote, et s’avanca en rugissant vers le vaisseau, qu’elle menacait de ses flancs noirs et de ses som-mets ecumants. A cette terrible vue le matelot s’e-lanca seul a la mer; et Virginie, voyant la mort inevitable, posa une main sur ses habits, l’autre sur son coeur, et levant en haut des yeux sereins, parut
un ange qui prend son vol vers les cieux...O jour affreux! hёlas! tout fut englouti. La lame jeta bien
18 Paul et Virginie (Document electronique) / http://www.bibliopolis.fr
I SB
avant dans les terres une partie des spectateurs qu’un mouvement d’humanite avait portes a s’a-vancer vers Virginie...»19
Неукротимая морская стихия и фактографически точно, в последовательности деталей, даже сдержанно нарисованная сцена; фигура героини, оставшейся на борту гибнущего корабля, исполин-негр, чью помощь она отвергла, бесполезные усилия Поля и как завершение - гигантская волна, все поглотившая, - это сцена-катастрофа, объединяющая героев и зрителей, в числе которых повествователь и, соответственно, читатель. Это трагическая кульминация, в которой почти добровольная гибель невинной “Джульетты” становится прологом гибели естественной и неизбежной - столь же идеального “Ромео” и матерей героев. Сдержанная стилистика описания сочетается с библейской притчевой простотой. Шатобриан полагал, что роман Бернардена де Сен-Пьера “не походит ни на идиллии Феокрита, ни на эклоги Вергилия, ни на пространные сельские сцены Гесиода, Гомера или Библии: он, подобно притче о Добром Пастыре, вызывает в памяти нечто неизъяснимое; лишь христианин мог так оплакать евангельскую любовь Поля и Виргинии”20. Автор “Мучеников” акцентирует евангельские мотивы, которые значимы, но не исчерпывают смысл развязки. В ней романная коллизия невознагражденной добродетели лишь с оттенком трагической вины героини. В ней находит разрешение конфликт не естественного состояния и цивилизации, а человека и природы, человека и его судьбы. Картина гибели героини не менее театраль-
на, чем картина смерти Коринны. Не только сходство, но и различие очевидно: то, что доверено у Бернардена де Сен-Пьера воображению и чувству читателя, составляет предмет трагического переживания героев и повествователя у Ж. де Сталь.
В разгар “экстенсивной революции” в области чтения21 складывается новый тип “интенсивного чтения”, посредством которого “жанр романа завоевал своего читателя и подчинил себе его мысли и поведение”. К этому типу, наряду с произведениями Ричардсона, Руссо и Гете, исследователи относят и роман Бернардена де Сен-Пьера22. Потрясения, которые испытывал читатель таких романов, по-видимому, определялись, в том числе спецификой драматизации и стратегией театральности, влияющей на повествовательную парадигму, подготавливали читателя к восприятию произведений романтиков.
Очевидно, категория театральности и -соответственно - антитеатральности эпического текста обладает сложной поэтологической и эстетической семантикой. Ее специфика зависит не только и не столько от драматургических канонов, господствующих в ту или иную эпоху, сколько от тех принципов, которые транспонируются и укореняются в симбиозе с театральностью драматургического типа в системе того или иного литературного направления и эпического жанра. В романе Бернардена де Сен-Пьера “Поль и Виржини” речь может идти о все еще вполне актуальных модусах театральности, которые сопряжены с традициями риторической культуры и в первую
19 Paul et Virginie (Document electronique) / http://www.bibliopolis.fr
20 Шатобриан Ф.Р. Указ. соч. С. 150.
21 Шартье Р. Книги, читатели, чтение // Мир Просвещения. М., 2003. С. 296 - 297.
22 Там же. С. 297.
очередь - звучащего, риторически ориентированного слова, жеста. В то же время, по-видимому, можно говорить о сложившихся жанровых традициях и канонах (они в силу своей, пусть даже опосредованной и относительной, клишированности выполняют демонстративно “театрализующую” функцию). Все это позволяет осмыслить отдельные проявления театральности как антиномической структуры - и разрушающейся и созидающейся в одно и то же время: разрушающей старые каноны и созидающей новые в угадываемых рамках нового эстетического зрения.
Модус театральности (в силу той роли, которую во французской литературе ряда эпох играл классицизм, риторическая традиция, и их принципиальной укорененности в литературе не только XVIII в.) присущ в той или иной специфике различным жанрам французской романистики конца столетия. Другой вопрос, что воспринималось или не воспринималось как театральность и какой смысл вкладывался в это понятие на рубеже XVIII и XIX вв. Речь идет о
театральности как категории эстетической, которая обладает лишь относительной самостоятельностью, функционирует в пространстве взаимодействия художественной реальности текста и его восприятия.
Признаки, входящие в представления о театральности, трансформировались в различных типах и направлениях в процессе развития драматургической и театральной культуры23, в том числе в XIX - XX вв., находя воплощение в совокупности разнообразных стилевых и жанровых элементов, обладающих модусом массовости.
Уже XVIII в. принес “Полю и Виржи-нии” огромный успех у читателей, женщин, которые чаще всего становились переводчиками романа24. XIX столетие впишет произведение Бернардена де Сен-Пьера в окрашенную массовыми сентиментально-романтическими стереотипами традицию восприятия. Ламартин, Бальзак, Флобер в лице своих героинь отдадут пристрастную дань “Полю и Виржини” (“Гра-циэлла”, 1849; “Сельский врач”, 1833; “Мадам Бовари”, 185 6)25.
«СОН УПОИТЕЛЬНЫИ...» (О ТВОРЧЕСТВЕ ЭДМОНА РОСТАНА)
Тимашева О.В.
Одно упоминание имени Эдмона Ростана рождает мысль о блеске театральной сцены начала XX столетия. Современник Артюра Шницлера и Сэма Бе-нелли, Поля Клоделя и Альфреда Жарри, Эдмон Ростан - одно из ярких имен предпо-
читаемых публикой драматургов. Постановки его пьес прославлены великолепными актерами и режиссерами: Кокленом и Муне-Сюлли, Сарой Бернар и Люсьеном Гитри. Почти все, что написано драматургом, попало на театральные подмостки, но особенную
23 См.: Утехин И. Театральность как инстинкт: семиотика поведения в трудах Н.Н. Евреинова // Театр. 2001. № 2, 3.
24 Paul et Virginie (Document electronique) / http://www.bibliopolis.fr
25 http://www.alalettre.com/bernardin-links.htm
© Тимашева О.В., 2006
