CC BY
240
А. Губарев
Барнаул
ПОЭТИКА И МЕТАФИЗИКА СНА ИППОЛИТА ТЕРЕНТЬЕВА
(роман Ф.М. Достоевского «Идиот»)
Одним из важных элементов поэтики художественного произведения и приемов раскрытия внутреннего мира героев является введение в сюжет произведения гипнотической сферы - сновидений, видений и прочих измененных состояний сознания. В литературоведении явление сновидения именуется «архетипом сновидения». «Архетипическая природа сновидения, - пишет В.В. Савельева, - позволяет считать его загадкой или разгадкой внутреннего «Я» персонажа... Введение сна - это факт авторской воли» [Савельева, 2007: 188].
Сновидение является одним из основных структурных элементов текста Достоевского: достаточно вспомнить сны Раскольникова в
«Преступлении и наказании», сны Алеши и Дмитрия Карамазовых в «Братьях Карамазовых». И в этом ряду особняком стоит сон Ипполита Терентьева, продолжающего линию героев-идеологов в творчестве Достоевского.
Первое упоминание о «дурных снах» Ипполита приводится в словах князя Мышкина о том, что в Павловске его [Ипполита] «”волнение и сны” переменятся» [Достоевский. 1973: 323]. Тем самым сны Ипполита связываются с хронотопом Петербурга и его тесной комнатки, окно которой упиралось в Мейерову стену.
В структуре онейрического хронотопа Ипполита Терентьева выделяются следующие элементы: сон о гадине, видение тарантула и привидение Рогожина. Включенные в единое пространство сна с помощью сквозных мотивов и образов, они выстраиваются во временной последовательности.
Первый элемент гипнологии Ипполита - его сон. Ипполит пишет, что он видел себя «в одной комнате (но не в моей). Комната больше и выше моей, лучше меблирована, светлая...» [Достоевский, 1973: 323]. Комната, согласно словарю символов, воплощает идею внутреннего мира человека. Однако, Ипполит замечает, что это не его комната, очевидно, эта высокая светлая комната символизирует идеальное пространство его души (то, какой она должна быть), поэтому он и не узнает ее. Ипполит видит, как в комнате появляется некая «гадина» «вроде скорпиона, но не скорпион, а гаже и гораздо ужаснее <...> оно коричневое и скорлупчатое, пресмыкающийся гад... » [Достоевский, 1972: 323]. «Яужасно боялся», -вспоминает сновидец, - «что оно меня ужалит; мне сказали, что оно ядовитое»; но мать Ипполита «отворила дверь и кликнула Норму, нашу собаку, - огромный тернёф, черный и лохматый; умерла пять лет тому назад», и животное съедает эту гадину, однако, «гадина успела-таки ужалить ей язык» [Достоевский, 1973: 324]. Гадину из этого сна можно рассматривать как материальное воплощение богоборческой идеи
Ипполита, которая врывается в душу героя и стремится уничтожить его. Образ же собаки соотносится со спасением души, ведь собака в символическом плане является проводником души человека в загробном мире, недаром у многих народов жила традиция вместе с умершим погребать и его собаку [Словарь символов,
http://www. slovo.isu.ru/simon.htm]. Представляется, что в единоборстве собаки и гадины аллегорически изображается борьба в душе Ипполита христианских представлений и ложных идей. Вера Ипполита в этом сне гибнет под влиянием его богоборческой идеи, которая тоже не прошла испытания. Важно упоминание, что собака Норма умерла. Вместе с ней погибает надежда на спасение и воскрешение героя, его душа теряет своего проводника.
Временная характеристика сновидения может быть рассмотрена в двух аспектах. С одной стороны, на внешнем уровне этот сон закреплен за конкретным временем, которого автор романа, как и автор исповеди, не указывают. Сказано лишь, что Ипполит видел этот сон непосредственно перед визитом князя Мышкина. С другой стороны, можно говорить о внутреннем времени сновидения, в котором переплетаются реалии прошлой жизни Ипполита (собака Норма1 ), его настоящего, воплощенного в борьбе гадины и собаки, и, наконец, отсылки к его будущему (исход этой схватки).
Линию гипнотического хронотопа Ипполита продолжает его видение о тарантуле. «Я помню, что кто-то будто бы повел меня за руку, со свечой в руках... и показал мне какого-то огромного и отвратительного тарантула и стал уверять меня, что это то самое темное, глухое и всесильное существо, и смеялся над моим негодованием» [Достоевский, 1972: 340]. Это действие по форме напоминает некий ритуал посвящения, открытия тайны. Заметим, что ему предшествовало посещение Ипполитом квартиры Рогожина, где он видит картину Ганса Гольбейна-младшего «Мертвый Христос», которая оставила в его душе глубокий отпечаток. Натуралистичная прорисовка тела Иисуса, снятого с креста, вызвала в сознании Терентьева мысли о том, что, кем бы ни был человек, он, в конце концов, будет истреблен «огромным, неумолимым и немым зверем... громадной машиной» [Достоевский, 1972: 339] - природой. Тарантул, явленный Ипполиту вскоре после этого посещения, представляет собой того самого огромного, неумолимого и немого зверя. Эсхатологическое начало этого образа кроется в том факте, что укус насекомого смертельно опасен для человека. Таким образом, «скорлупчатое насекомое» воплощает идею неминуемой смерти, против которой человек бессилен. Недаром это видение, по словам самого Ипполита, стало еще одним шагом к решению покончить жизнь самоубийством.
1 Имя собаки, очевидно, также значимо. Норма - героиня оперы Беллини. Устами Нормы возвещается о грядущем конце чужеземного ига (См.: Опера Винченцо Беллини «Норма» (Norma). - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=126325 - Загл. с экрана).
И, наконец, последним элементом структуры онейрического хронотопа Ипполита Терентьева является видение призрака Рогожина. «Вдруг дверь моей комнаты открылась, и вошел Рогожин» [Достоевский, 1972: 340]. Вновь возникает пространство комнаты - замкнутое
пространство души Ипполита. Привидение не проронило ни слова и лишь усмехалось над Ипполитом. «Насмешку я и теперь прочел в его взгляде, она-то меня и обидела» [Достоевский, 1972: 340]. И после этого Ипполит окончательно укрепляется в своем решении. Явление приведения следует по времени сразу за видением о тарантуле, и оба они предстают перед ним в ночь перед «окончательным моментом полной решимости», то есть, в итоге, становятся последней чертой, до которой дошел Ипполит в своих душевных и физических страданиях.
Отметим, что в видении о тарантуле также кто-то как будто бы насмехается над Ипполитом. Этот кто-то воплощает образ дьявола-искусителя, убеждающего Ипполита спастись от этой машины природы через отказ от Бога. Возникает перекличка образов: таинственный смеющийся над Ипполитом кто-то перевоплощается в последнем видении в Рогожина, с усмешкой глядящего на него.
Доминантные образы сновидений и видений как бы вырастают один из другого по кумулятивному принципу. Представляется, что это не три различных образа в рамках онейрического пространства, а трансформация некоего образа, воплощающего небытие: от абстрактной гадины к тарантулу, и, в итоге, к Парфёну Рогожину. Значимым для понимания сути этого образа является рассуждение Ипполита: «Может ли мерещиться в образе то, что не имеет образа? Но мне как будто казалось временами, что я вижу, в какой-то странной, невозможной форме, эту бесконечную силу, это глухое, темное и немое существо» [Достоевский, 1972: 340].
Обратим также внимание на то, что гипнотическая сфера Ипполита закольцована двумя главными героями-антиподами: князем и Рогожиным. Князь не фигурирует непосредственно в снах Ипполита, но именно в ожидании князя Ипполит видит первый сон, и именно в момент пробуждения «вошел князь». В этом пространстве Ипполит движется от князя Мышкина, воплощающего идею любви и добра, к Рогожину, несущего идею вседозволенности и смерти.
Таким образом, можно заключить, что онейрический хронотоп в романе Достоевского «Идиот» имеет четкую структурную и временн организацию, наполнен семантически значимыми образами, дешифровка которых позволяет приблизиться к истолкованию «авторской воли».
Библиографический список
1. Достоевский, Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Т. VIII / Ф. М. Достоевский. - Л.: Наука, 1973. - 511 с.
2. Савельева, В.В. Художественная антропология и литературное
творчество: Курс лекций // Художественная антропология и
творчество писателя: Учебник для гуманитарных факультетов / Под
ред. В.В. Савельевой, Л.И. Абдуллиной. - Усть-Каменогорск; Алматы, 2007. - С. 6-269.
3. Словарь символов. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www. slovo.isu.ru/simon.htm. - Загл. с экрана.
