CC BY
66
УДК 94(47+57).081/083:321.727:82
Л. Ю. Гусман
«Поэт в России, больше чем поэт»:
Эзопов язык русских конституционалистов (1880-1904 гг.)
В статье дан анализ русской стихотворной публицистики конца XIX - начала XX в., в котором содержались прозрачные намеки на необходимость создания в России центрального выборного представительства. Эти стихотворения рассматриваются в связи с конституционалистскими ожиданиями большинства русского общества. Обращается внимание на то, что публикация этих произведений происходила в условиях смягчения цензурного режима и при возрастающей растерянности власти.
This article analyzes the Russian poetic journalism in late XIX - early XX centuries that contained transparent hints about the need of forming of the central electoral representation in Russia. These poems are considered in connection with the constitutionalistic expectations of the most of the Russian society. It is noted that the publication of these works took place in the conditions of mitigation of the censorship regime and the increasing of the loss of power.
Ключевые слова: самодержавие, конституция, интеллигенция, цензура, стихотворение, публицистика, либерализм.
Key words: autocracy, the Constitution, intelligentzia, censorship, poem, essay, liberalism.
Взаимное отчуждение либеральной интеллигенции и самодержавной власти внесло немалую лепту в политическое брожение пореформенной России. Тот факт, что Россия 1870-х - начала 1900-х гг., была (наряду с Османской империей, впрочем, в 1876 г. на короткое время введшей конституцию) единственным европейским государством, лишенным центрального выборного представительства, вызывал особое недовольство не только радикалов, но и сравнительно умеренных общественных сил. Ведь и славянофилы, выступавшие против имитации западных политических образцов, отстаивали «народосоветие» земских соборов, по выражению А.И. Кошелева, ожидая «конституцию в русском платье» [6, c. 78].
Постепенно введение «народного представительства» стало восприниматься как панацея, средство автоматического решения всех насущных государственных проблем. Даже открытый противник форсированного отказа от самодержавия К.Д. Кавелин писал в 1862 г.: «Конституция - вот что составляет теперь предмет тайных и явных мечтаний и горячих надежд дворян; она во всех устах и серд-
© Гусман Л. Ю., 2012
цах; об ней толкуется во всех кружках, в столицах и захолустьях» [5, с. 151].
Несмотря на то, что в некоторые периоды истории пореформенной России (например, во второй половине 1860-х гг.) антисамо-державный натиск и ослабевал, все же вера в то, что: «В русской истории за А, т. е. освобождением крестьян, неминуемо должно последовать и Б, т. е. конституция» [7, с. 342], оставалась незыблемой, невзирая на все препятствия. Публицист Г.А. Де-Воллан саркастически писал в 1881 г.: «Русское общество и грезит и бредит конституцией, как ребенок накануне сочельника о елке <...>. Что-то детское, наивное сказывается в этом неудержимом желании» [3, с. 131]. Такая «тоска по конституции» во многом была проявлением недоверия к власти и доверия к самим общественным силам, которым, как казалось многим, надо только дать развернуться - и последует процветание страны. [1, с. 304-333; 2, с. 500-552]. Жалобы на внешние препятствия вообще всегда более распространены, чем призывы к самокритике и самоорганизации.
Разумеется, подцензурная пресса не могла прямо высказывать свою оппозиционность режиму абсолютной монархии. Тем не менее, как показывает исторический опыт, распространенное в обществе настроение все равно проявится в прессе, пусть и в форме прозрачных намеков, подобных заключительной фразе в фельетоне газеты «Русский мир» в начале 1879 г.: «Против болезни конституциональной следует употребить и лекарство конституциональное» [10]. Настоящий текст о том, как стремление интеллигенции к полноценному участию в политической жизни страны выражалось в форме публикации стихов, в которых недвусмысленно намекалось на необходимость переустройства центральных органов власти. Подобная возможность предоставлялась в периоды смягчения цензуры и лихорадочного ожидания важных перемен «сверху» - «Диктатуры сердца» М.Т. Лорис-Меликова (1880 - начало 1881 гг.) и «весны» П.Д. Святополк-Мирского (рубеж 1904-1905 гг.).
1 января 1881 г. в новогоднем номере популярной и отнюдь не радикальной газеты «Новое время» на видном месте, рядом с передовой статьей, была помещена следующая «Загадка»:
Мое первое - все, что дается земле Как носитель и двигатель мысли,
И таится в груди и блестит на челе,
Это все не сочтешь, как ни числи!
Труд, богатство, надежда, любовь и права,
Голос родины, жизни основа.
Чем и корни живут, и сияет листва,
И к чему мы давно уж готовы!
А второе мое - генерал от церквей;
Много их, и маститых и славных;
Принимают в себя миллионы людей:
Все-то ближних людей православных.
Жарко молятся в них, кто тихонько, кто вслух.
Под высокими их куполами
На единое стадо, единый пастух светло-синими смотрит очами.
А уж все-то мое, то два слова таких,
Что уж лучше их, право, не будет.
Тем призывом святым из дворцов золотых Царь-отец непременно разбудит.
Не новы те слова. вспомнит их голова.
В мощь большую они обратятся.
Станет жить, что теперь прозябает едва,
Будут люди и силы родятся! [4].
Читатели сразу поняли, что разгадка проста и актуальна -«Земский собор». Именно он, по мысли редактора газеты А.С. Суворина, давно называвшего себя «земскособорником», должен был оживить и разбудить страну. Отметим, что в этом неуклюжем по форме стихотворении подчеркивается готовность народа к созыву собора и традиционность этого органа для государства - давний мотив славянофильской идеологии, к которой во многом и примыкал тогда Суворин, часто, впрочем, менявший направленность издания.
Значительно искуснее продемонстрировал распространенность конституционных толков среди самых разных общественных кругов - от националиста-англофоба до радикального земца - известный стихотворец-виртуоз Д.Д. Минаев. В начале 1880 г. он поместил в сатирическом журнале «Будильник» стихотворение, смысл которого не угадать было невозможно:
В хаосе толков, мнений, фраз Найдем связь общую, пожалуй;
Но ловит всюду слух усталый Разноголосицу у нас,
И в ней, как говорят - в укор нам,
Один есть общий камертон. -«Нужна нам кон.
Нужна нам кон.
Конечно - жизнь с комфортом полным».
Толкуя про свои права,
Стоят, как будто, за одно все;
А в сущности - того нет вовсе;
Кто в лес идет, кто по дрова.
Дельца текущего столетья Послушайте: чем бредит он?
«Нужна нам кон.
Нужна нам кон,
Концессия другая, третья».
Тем снится добровольный флот,
Чтоб с ним завоевать полмира,
А этим - амплуа кассира!
И ярый псевдопатриот,
Всосавший шовинизм как губка,
В задачу ставит и в закон «Нужна нам кон. Нужна нам кон. Константинополя уступка»
Ужасен русский англофоб,
Ему вы «стрижено»
Он - «брито»
И кровно ненавидеть бритта Зарок дал, кажется, по гроб.
Его любимая проблема Поддеть коварный Альбион:
«Нужна нам кон.
Нужна нам кон,
Континентальная система».
В искусстве - реализма враг,
Эстетики прямой Манилов
Всех беллетристов и зоилов
Нередко порицает так: « К чему нам голая натура?
К чему насмешка, резкий тон?
Нужна нам кон.
Нужна нам кон Конфектная литература».
Ума в ученых чудаках Немало, но их ум престранный,
И в диалектике туманной Они живут, как в облаках,
Хоть деды слышали и внуки,
Как возвещал их легион «Нужна нам кон.
Нужна нам кон,
Конкретность в области науки»
Наживы ощущая зуд,
Толпа барышников печати Хотя приличней бы и кстати Обзавестись им «кассой ссуд».
Скромна - как «дамы полусвета». Жужжит одно со всех сторон:
«Нужна нам кон.
Нужна нам кон.
Консервативная газета»
Контроль для многих - острый нож:
«Его бы упразднить нам надо»;
А - цвет и гордость Петрограда Всю «золотую молодежь»
Быть может, лишь один «проклятый Вопрос» смущает, гонит сон:
«Нужна нам кон.
Нужна нам кон Кончина тетушки богатой»
А там в провинции?!... Вот встал Среди всеобщего молчанья,
Вития земского собранья,
Губернский крайний либерал:
В глазах огонь, в лице тревога..
И громогласно крикнул он:
«Нужна нам кон..
Нужна нам кон.
Конно-железная дорога» [8, с. 311-312].
В этом стихотворении важно не только его содержание, но и место публикации. Журнал «Будильник», как и все иллюстрированные издания, подлежал предварительной, самой тяжелой, цензуре. То, что цензор пропустил этот призыв к конституции, свидетельствует, по нашему мнению, о том, что и в этом охранительном ведомстве были те, кто сочувствовал «перемене образа правления» в России. Это несомненный аргумент в пользу правоты Минаева -
распространенность конституционализма перед 1 марта 1881 г. далеко не преувеличивалась.
Период «контрреформ», по мнению одних, «Консервативной модернизации», как считают другие, не позволял журналистам совершать столь дерзкие стихотворные посягательства на прерогативы монарха. Тем не менее после убийства В.К. Плеве и назначения на пост министра внутренних дел П.Д. Святополк-Мирского цензура смягчилась и возобновились конституционалистские разговоры. В самом конце 1904 г. в леволиберальной газете «Наша жизнь», примыкавшей к нелегальному «Союзу освобождения», появился весьма остроумный, по нашему мнению, фельетон О.Н. Михайловой (Чю-миной). Само название этого стихотворения «В ожидании» говорит само за себя. Ясно - кого или, вернее, чего ждут герои этого произведения:
«У центрального вокзала ждут ее, имени которой никто не произносит <.> Журналисты (хор):
«Для статей нам тесны гранки,
Упованьям нет границы,
Ждут прекрасной иностранки И уезды, и столицы.
Нынче с поездом-прогрессом К нам желанная прибудет Под цензурным тяжким прессом Журналист стонать не будет.
Полухор: Увы, как дело наше сложно,
Тебе, чье имя пятисложно, спешу приветствие принесть,
Но это имя невозможно вслух произнесть
Журналист (соло): Ты, в честь кого передовую И фельетон
Слагал во сне и наяву я,
Возвысив тон;
Из-за кого - в виду цензуры Дрожал как лист,
Я - рыцарь горестной фигуры,
Я - журналист
Твой псевдоним, о незнакомка,
Раскрыт давно,
Но молвить имя это громко - воспрещено.
Ужель не снимет карантина С тебя наш век?
И ты женою Константина пребудешь век.
Оптимисты: Она грядет!
Она рассудит,
Она заснувших от сна пробудит!
Пессимисты: Улита едет, когда-то будет» [9].
Очевидная ирония стихотворения направлена не против конституции как таковой, а по отношению к излишне оптимистическим прогнозам о ее немедленном даровании. Тем не менее предчувствие «пессимиста» из стихотворения О.Н. Чюминой не оправдалось. «Пятисложная» «жена Константина» была дана России менее чем через год после написания фельетона. Наступило время «Думской монархии».
Итак, «эзопов язык» русских конституционалистов находил свое выражение в профессиональных и дилетантских стихотворениях, которые были ровно настолько завуалированы, чтобы быть напечатанными. Тем не менее их смысл оказывался столь прозрачным, что публикация цитированных «загадок» и фельетонов была невозможна без молчаливого сочувствия, по крайней мере, некоторых цензоров. Сами охранители основ не верили в вечность системы бюрократического абсолютизма. Она и оказалась невечной.
Список литературы
1. Гусман Л.Ю. В тени «Колокола». Русская либеральноконституционалистская эмиграция и общественное движение в России (18401860 гг.). - СПб., 2004.
2. Гусман Л.Ю. Далеки они от народа... Либеральноконституционалистская эмиграция и русское общество (1840-1860 гг.). LAP LAMBERT Academic Publishing. Saarbrucken, 2011.
3. Де Воллан Г.А. Свободное слово о современном положении России. -Берлин 1881.
4. Загадка на новый год // Новое время. - 1881. - № 1. - 1 янв.
5. Кавелин К.Д. Дворянство и освобождение крестьян // Наш умственный строй. - М., 1989.
6. Кошелев А.И. - Аксакову И.С., 6 окт. 1863 г. // Голос минувшего. -1922. - № 10.
7. Либрович С.Ф. На книжном посту. Воспоминания. Записки. Документы. -Пг., 1916.
8. Минаев Д.Д. В толпе // Будильник. - 1880. - № 12.
9. Оптимист (Михайлова О. Н.) (Чюмина О. Н.) В ожидании (из святочных сцен) // Наша жизнь. - 1904. - № 51. - 28 дек. (10 янв. 1905 г.).
10. Урсус. Кой о чем // Русский мир. 1879. 1 февраля. № 32.
