CC BY
2
DOI: 10.30842/ielcp2306901528040
В. А. Иванов
МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва, Россия, [email protected]
ПОДРАЗУМЕВАЕТСЯ ЛИ ПОДМЕННЫЙ РИТУАЛ В ТЕКСТАХ ТРАДИЦИИ ГОРОДА ТАУРИСЫ?
В литературе высказывалось предположение, что лувийский мифологический нарратив из найденной в Хаттусе клинописной таблички-сборника KBo 43.223+ (CTH 764) содержит описание подменного обряда, а именно создания горшка, функционирующего как ритуальный заместитель для больной головы человека (KBo 43.223+ об. ст. iii 17-20', CTH 764). В данной работе демонстрируется четы-рёхчастная структура хетто-лувийских заговоров традиции города Таурисы (CTH 764-766), к которой принадлежит обсуждаемый фрагмент. Анализ сюжетных параллелей показал, что данный пассаж не может содержать описание подменного обряда, а описывает вред, который нанесла человеку персонифицированная болезнь.
Ключевые слова: Хеттский язык, лувийский язык, хеттская религия, лувийская религия, традиция Таурисы, миф, мифологический нарратив, заговоры, подменный ритуал.
Valerii A. Ivanov
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia, [email protected]
Is the substitute ritual implied in the Taurisa tradition?
The Hittite-Luwian cuneiform text KBo 43.223+ (CTH 764) found in Hittite capital Hattusa contains at least two mythological narratives, which belong to the so-called Taurisa tradition (CTH 764-766). In recent scholarship one can find an interpretation of the Luwian passage (KBo 43.223+ rev. iii 17'-20', CTH 764), which describes a pot as a head of the patient, as a substitution rite. However, structural parallels with the other texts from the Taurisa tradition, which all belong to the genre of conjurations, show that all their mythological narratives consist of four phases. The Luwian passage under discussion is a part of the third phase, where a divine report about the disaster is preserved, whereas the measures for treating the patient are typically contained in the fourth phase. The change of number in the verbal forms reflects the role of divine attendants of the disease, which finds parallels in other texts of the Taurisa tradition as well. Thus, passage (KBo 43.223+ rev. iii 17'-20', CTH 764) need not be interpreted as description of a substitution rite based on either textual or linguistic features.
Keywords: Hittite-Luwian texts, cuneiform Luwian, Taurisa tradition, Luwian language, Hittite religion, Luwian religion, conjurations, mythological narratives, substitution rituals.
Многие из хетто-лувийских текстов, найденных в архивах хеттской столицы Хаттусы-Богазкёя, записанных клинописью на глиняных табличках и содержащих мифологические нарративы (CTH 764-766), принадлежат к так называемой традиции города Таурисы1. Эти тексты объединены исследователями в единый корпус на основе общих черт в пантеоне, языке, наборе ритуальных формул и целей их применения (Mouton, Yakubovich 2021: 38-46). В данном исследовании будет рассмотрен один сюжет, принадлежащий к мифологическим нарративам, главными героями которых являются боги таурисийской триады — бог Защитник города Таурисы и его родители: бог Солнца и богиня Камрусепа. Все эти тексты имеют единую структуру: сначала рассказывается о произошедшем катаклизме космического или локального характера, отразившемся на здоровье человека, затем один из богов тауриссийской триады интересуется, что случилось, после чего ему пересказывают историю о несчастье, а в конце боги находят решение, восстанавливают мировой порядок и исцеляют больного.
Колофоны глиняных табличек сообщают, что данные тексты относятся к особому жанру — заговорам, — обозначаемому хеттским термином hukmai- или его аккадским аналогом SIPTU (HED H: 326)2. Такие тексты отличны от ритуалов (шум. SISKUR): они не имеют авторства, меньше по объёму, в них отсутствуют описания ритуальных действий — вероятно, эти тексты необходимо было произносить параллельно с приготовлением лекарства (Mouton, Yakubovich 2021: 40). Палеографический анализ показывает, что все тексты традиции Таурисы относятся к Среднехеттскому (XV-XIV вв. до н. э.) и Новохеттскому (XIV — начало XII вв. до н. э.) периодам (Starke 1985: 218-221).
В литературе высказывалось предположение, что один из текстов традиции Таурисы содержит описание подменного обряда
1 Все тексты, найденные в архивах Хаттусы-Богазкёя, имеют привязку к определённому номеру CTH (Catalogue des textes hittites, см. список CTH на сайте Майнцского хеттологического портала URL: https://www.hethport.uni-wuerzburg.de/CTH/ дата обращения 06.02.2024). Номер CTH присваивается согласно жанровым, языковым, авторским и прочим особенностям текста. Каталог, в целом, основан на практике, принятой в: Laroche 1971.
2 Названия композиций в текстах CTH 764-766 представлены, например, во фрагментах KBo 12.100 об. ст. 9' 2 SI-PAT QA-TI 'Два заговора. Конец', KBo 8.130+ об. ст. iii 22"-23" ki-i SI-PAT ma-a-an MUNUS-za ar-ma-[iz-zi ...] / a-us-zi na-an luA.ZU ki-is-sa-[an hu-uk-ki-is-ke-ez-zi] 'Это заклинание: если береме[нная] женщина [во сне ...] / видит, её врач так [заговаривает]'.
— особой ритуальной практики, состоящей в перенесении нечистой субстанции с заказчика ритуала на ассоциирующегося с ним носителя скверны, который затем уничтожался или изгонялся в дикую местность (Kümmel 1967: 2; Gumey 1977: 52; Haas 1994: 895-896; Soysal 2004: 103-104, n. 11). Обсуждаемый пассаж находится на табличке-сборнике KBo 43.223+ (CTH 764)3, где представлены по меньшей мере два мифологических нарратива о пире богов: первый переведён на хеттский язык (KBo 43.223+ лиц. ст. i 1'—ii 3'), второй записан по-лувийски (KBo 43.223+ об. ст. iii 1'-27'). В первой истории бог Грозы приглашает богов на пир, но забывает о Великом боге. Тот злится и начинает разрушать окружающий мир, также смешивая «члены и голову человеческого ребёнка», от чего они «горят огнём». Бог Солнца интересуется, что произошло, и бог Защитник города Таурисы пересказывает ему эту историю. Дальнейшее повествование находится в лакуне. Вторая история рассказывает о пире, который устроил бог Солнца. В этот раз на пир не пригласили болезнь глаз и головы, которая злится и начинает вредить человеку. Далее описаны некие манипуляции с горшком и пожар, после чего текст обрывается. Именно махинации с горшком, по мнению исследователей, и могут представлять собой подменный ритуал.
KBo 43.223+ об. ст. iii 17-20', CTH 764. [...] SAG.DU-as-si-is IGI.HI.A-wa-as-si-is GIG-an^te-es^"" [...]-x tar-pf-i-ta a-wa DÜMU.LÜ.Uw.LU-in SAG.DU-in DUGÜTUL-rin" [ma-al-hu-w]a-an-da a-wa-at-ta IGI.HI.A-wa a-an-da u-wa-ar-sa lu-u-wa-an-d[a]
[a-wa-at-t]a rma'-an-na-wa-an-ni-in a-an-da ta-am-ma ku-u-sa-a-in-ta 'Болезнь глаз и головы tarpita [...]. Голову человеческого ребёнка (как) горшок [разби]ли. В глаза воду налили. На носу порезы сделали (дословно: вырезали).'
Лувийский глагол tarpi- был проинтерпретирован исследователями в значении 'замещать', а упоминание горшка и головы в данном параграфе было расценено как параллель одному из обрядов, включенных в хетто-лувийский ритуал из традиции Куватталлы (CTH 762), где горшок также играет роль заместителя человеческой головы (Josephson 1979: 181—182)4. В последующей
3 Транслитерацию и перевод текста см. в: Steitler 2017: 388-394.
4 Автор указывает на лувийскую фразу harmahassis tarpassas 'заместитель головы' из (CTH 762.2, KUB 35.70 лиц. ст. ii 23); см. также фрагменты, принадлежащие к этому же корпусу текстов (CTH 759.12, KUB 35.71+ лиц. ст. ii 3; CTH 762.1.k, KBo 29.63 r.col. 6'), изданному в Yakubovich, Mouton 2023. Следует отметить, что обозна-
литературе указывалось, что глагол tarpi- не обозначает процесс замещения, а описывает негативные действия болезни по отноше-
5
нию к человеку , однако интерпретация всего пассажа как описания подменного ритуала сохранилась (Steider 2017: 398-399).
Чтобы точнее определить смысл данного параграфа, представляется необходимым рассмотреть его в контексте структуры, по которой построены все заговоры, принадлежащие к хетто-лувийской традиции города Таурисы. Композиция текста заговора на фрагменте KBo 12.89 имеет наиболее полную сохранность, и поэтому в данной работе она будет представлять собой образец.
KBo 12.896
лиц. ст. 1'-7'
[Он собрал великих богов, он собрал] малы[х богов, он собрал чи]стых орло[в. Свобо]дного [места?] не было. Они [с]ели [на окна]. Они вы[шли, — там вете]р. Они вошли, — [там дым].
лиц. ст. 8'—10'
[...] выпускает дым. Они ругаются, богохульствуют. Камрусепа посмотрела с неба вниз: «А что это (случилось)?»
лиц. ст. 11'—20'
«[Великий бог] Солнца устроил пир. Он [соб]рал великих [богов], [он собрал] малых богов, он собрал чистых орлов. [Свобод]ного [места?] не было. Они [сели] на ок[на]. Они вышли, — там ветер. [Они вош]ли, — там дым. [...] выпускает дым. [Они] ругают[ся, богохульствуют]. А теперь у сына человеческого глаза [...]. Он ругается, [богохульствует]». [... заклин]ает. «[Мы] также [берём] это [для] вс[ех]».
об. ст. 1—2
[...] его [...] и [...] его не двигается.
об. ст. 3—8
«Мы также берём [эт]о для всех. Пусть они возьмут [...] зелень. Пусть они возьмут [чис]тый [...]. Горошек [... пусть они возьмут]. Пусть они приложат это к нему. Белое [.] пусть выйдет»
чение горшка аналогичным хеттским термином засвидетельствовано в ритуале Мастигги против семейной ссоры (SAG.DU=^0W^ tarpalli-CTH 404, KBo 39.8 об. ст. iv 11) (Miller 2004: 101).
5 Это итеративный глагол, а его детерминатив в лувийских иероглифических текстах свидетельствует, что он обозначает выполняемое ногами действие. Родственный ему ликийский глагол trbbe-{(ii 'ступать', видимо, содержит также значение 'атаковать' (ср. рус. наступать), также распространяющееся и на лувийский tarpi-(Sasseville 2020: 222).
6 Первичную транслитерацию фрагмента см. в (Torri, Barsacchi 2018: 99-101).
об. ст. 9-10
Пусть auli- выйдет. Пусть uppi- выйдет.
Инкорпорированный в заговор мифологический нарратив состоит из четырёх фаз. В первой фазе (лиц. ст. 1'-9') описывается событие, которое нарушило мировой порядок: в выбранном примере это — испорченное для богов пиршество, из-за чего боги начинают ссориться, и наступает вторая фаза нарратива, где богиня Камрусепа спрашивает, что случилось (лиц. ст. 9'-10'). Затем следует третья фаза, представляющая собой пересказ событий первой фазы , в конце которой сообщается, что из-за ссоры богов у «человеческого сына» (хетт. dandukisnan DUMU-аи) заболели глаза (лиц. ст. 11'—19'). Нарратив завершается описанием рецепта лекарства от глазной боли (лиц. ст. 20'-об. ст. 10), который, вероятно, диктует богиня Камрусепа8, представляющим собой четвёртую фазу заговора.
Мифологические нарративы в заговорах на табличке-сборнике KBo 43.223+ построены по такой же схеме. Так, в хеттском заговоре на лицевой стороне таблички описаны три фазы нарратива , четвёртая находится в лакуне. Помещённый на оборот лувийский заговор начинается описанием гнева болезни глаз и головы, не приглашённой на пир (KBo 43.223+ об. ст. iii 1'-7', первая фаза нарратива), затем бог Солнца спрашивает Камрусепу, что случилось (KBo 43.223+ об. ст. iii 8'-9', вторая фаза нарратива), после чего бог Защитник города Таурисы начинает пересказывать историю (KBo 43.223+ об. ст. iii 10'-16'). При этом последние строки сохранившегося фрагмента (KBo 43.223+ об. ст. iii 24'-27') дословно совпадают с первыми строками, где было помещено окончание первой фазы нарратива (KBo 43.223+ об. ст. iii 4'-7'). И таким образом, отрывок (KBo 43.223+ об. ст. iii 17'-20') должен принадлежать к третьей фазе нарратива, в которой рассказывается о постигших человека бедствиях. Это исключает возможность описания в нём подменного обряда в качестве рецепта, потому что такой пассаж должен был бы относиться к четвёртой фазе, оказавшейся в лакуне.
Теперь обратимся к интерпретациям грамматических конструкций из рассматриваемого пассажа, чтобы подкрепить
7 Текст отличается от помещённого в первую фразу наличием клитической частицы =wa, маркирующей прямую речь.
8 Согласно хеттским повериям, богиня Камрусепа была ответственна за магическое лечение болезней (Haas 1994: 439-440).
9 Описание гнева Великого бога — первая фаза, вопрос бога Солнца, что случилось, и просьба Камрусепы, обращённая к богу Защитнику города Таурисы, рассказать о случившемся — вторая фаза, пересказ событий — третья фаза.
высказанное выше утверждение. Аргументацией в пользу наличия в заговоре описания подменного обряда служит интерпретация строк 19-20' как сообщения о превращении горшка в подобие человеческой головы: «налили воду (как) глаза, вырезали порезы (как) нос» (см. выше), основанная на анализе конструкции с двойным аккузативом (ср. Steitler 2017: 399; Rieken, Sasseville 2019: 531-532). Недостатком данного анализа является неправильный порядок слов: ожидалось бы, что прямой объект (вода, порезы и т. д.) должен предшествовать указанию на его функцию, а не следовать за ним. Также обращается внимание на отсутствие форм дательно-местного падежа в обсуждаемом отрывке, который свидетельствовал бы, что действия направлены на определённые части тела ^еШег 2017: 399).
Поэтому возможно предложить альтернативные интерпретации аккузативов в данном пассаже10. Первый из двух аккузативов можно рассматривать как аккузатив направления (accusa-tivus directionis), обозначающий, куда направлено движение (ср. «налили воду в глаза»). Аккузатив направления засвидетельствован несколько раз в хеттском языке (СойюеШ-Кигга8 2007: 136-137)11, для которого он является архаичной чертой, а также в ряде других древних индоевропейских языков (НОг: 248-249), что позволяет предположить такое значение аккузатива и для лувийского. В клинописном лувийском корпусе есть ещё одна клауза, которая может быть проинтерпретирована как содержащая аккузатив направления , хотя употребление аккузатива здесь также может объясняться синтаксисом предлога pariyan (ср. HGr: 301 относительно ситуации в хеттском). Против данной интерпретации свидетельствует то, что глагол кшт- 'резать' не является ни глаголом движения, ни глаголом направленного действия, и потому для него сочетание с аккузативом направления проблематично (ср. рус. «процарапали царапину на носу», а не «процарапали царапину на нос»). При этом три других глагола, употреблённые в рассматриваемых клаузах, 'налить', 'принести' и
10 Необходимо отметить, что в двух строках, следующих за рассматриваемым параграфом, повествование продолжается по той же схеме (аккузатив, anda, аккузатив, глагол). CTH 764 KBo 43.223 об. ст. iii 21-22' [... ](-)x-an-da-hi-in-za^IA an-da sa-al-ti-in-ni-mi-in up-pa-an-d[a] / [... tap-p]a-ni-in-za a-an-da hu-u-wa-al-mi-in-za du-ú-wa-an-d[a].
11 Самый явный пример аккузатива направления в хеттском — CTH 263 KUB 13.3 лиц. ст. ii 11' nu-us-ma-as-kán HUR.SAG-anpár-ha-an-zi 'Они будут преследовать вас в горы'.
12 KBo 13.260 об. ст. iii 13'-15' a-at-ta a-ad-du-wa-an-za /pa-ri-ia-an ad-du-wa-li-ia-an / wa-at-ta-ni-ia-an up-pa"-an-na-an-du 'Пусть они унесут (своё) зло прочь в страну зла'.
'положить' такой проблемы не вызывают. Теоретически возможно допустить, что употребление аккузатива mannawannin в конструкции татататт andс tamma ШШШа вызвано аналогией с тремя другими клаузами, описывающими параллельные действия.
Другим вариантом анализа форм аккузатива представляется аккузатив отношения (accusativus relationis), который также засвидетельствован в хеттском языке (НСг: 248), и, возможно, равным образом в лувийском13. В этом случае, перевод должен быть такой: «(Что касается) глаз, они налили воду. (Что касается) носа, они вырезали порезы». Вариантом данного термина является аккузатив ограничения (accusativus limitationis), широко употребляемый в грецистике (Клескеге 1912).
Этот анализ показывает, что конструкции с дательно-местным падежом не являлись единственным способом выразить идею о нанесении вреда пациенту. Эта же идея вполне могла быть передана другими средствами, а именно аккузативом направления или аккузативом отношения.
Следует также разобрать изменение форм глаголов в данном пассаже. Глагол ШгрТ- имеет форму прошедшего времени третьего лица единственного числа tar-pí-i-ta 'он(а) атаковал(а)', в то время как остальные представленные глаголы стоят во множественном числе: \ma-al-hu-w\a-an-da 'они разбили', lu-u-wa-an-da 'они налили' и ku-u-sс-a-m-ta 'они порезали'. Изменение количества акторов приводится в качестве дополнительного аргумента к интерпретации пассажа как подменного обряда: даже если сначала голову атакует одна болезнь, то затем описываются действия исполнителей ритуала, создающих горшок-заместитель ^еШег 2017: 399). Однако текстуальные параллели с другими хетто-лувийскими заговорами могут указывать на то, что множественным числом обозначены действия помощников упомянутого в начале параграфа актора. Так, в тексте КВо 12.89
13 CTH 409 KUB 12.58 об. ст. iv 1-3 wa-ap-pu-na-as DINGIR/MAH / ka-a-sa-za 12 UZUrÛR" pa-ap-ra-an-na-an-za tu-e-eV / SU-it sa-pi-i-ia-an-[za] pâr-ku-nu-wa-an-za 'О Богиня Мать Берега реки! Так очистись от скверны и очистись твоей рукой в отношении (твоих) двенадцати членов'. Возможно также выделение аккузатива отношения в следующем лувийском примере: KARKAMIS A15b §§ 14 wa/i-ta |REX-ta-za | "FRONS"-hi-ti ARMA-na |kwa/i-ti (MANUS.ARMA)su-hi-i-ti-ha 'Когда я сделал его превосходящим царей в отношении оружия' (ср. альтернативный анализ в работе Yakubovich 2019: 551-552). Другие примеры использования аккузатива отношения в лувийском языке см. в Melchert 2003: 202. Что касается хеттского материала, то особенностью использования этой конструкции является её применение при описании частей тела.
(см. выше) число акторов становится множественным при описании излечения от недуга (KBo 12.89 лиц. ст. 20', об. ст. 3), а в родильном заклинании KUB 35.102(+) мать новорождённого ребёнка оберегают несколько духов-помощников бога Луны14. В обоих случаях волеизъявление основного персонажа выполняется его божественными помощниками, и таким образом, множественные формы глаголов в интересующем нас пассаже могут относиться к помощникам болезни, которые вредят человеку.
Сокращения / Abbreviations
BSIEL — Brill's Studies in Indo-European Languages & Linguistics CTH — Laroche, E. (ed.) 1971: Catalogue des textes hittites DBH — Dresdner Beiträge zur Hethitologie HdO — Handbuch der Orientalistik. Leiden HED — Puhvel, J. Hittite Etymological Dictionary HGr — Hoffner, H.A, Melchert, H.C. 2008: A Grammar of the Hittite Language.
JANER — Journal of Ancient Near Eastern Religions. Leiden
JLR — Journal of Language Relationship. Moscow
KBo — Keilschrifttexte aus Boghazköi
KUB — Keilschrifturkunden aus Boghazköi
StBoT — Studien zu den Bogazköy-Texten. Wiesbaden
SMEA — Studi Micenei ed Egeo Anatolici
Литература / References
Cotticelli-Kurras, P. 2007: Indogermanische Kasussyntax: Verwendungen und Wandel des Akkusativs im Hethitischen. In: VI Congresso Internazionale di Ittitologia, Roma, 5-9 settembre 2005, Parte I. SMEA 49. A. Archi, R. Francia (eds.). 123-145. Gurney, O. R. 1977: Some aspects of Hittite religion. Schweich Lectures of
the British Academy 1976. Oxford: Oxford University Press. Haas, V. 1994: Geschichte der hethitischen Religion. HdO I/15. Leiden,
New York, Köln: Brill. Hoffner, H. A., Melchert, H. C. 2008: A Grammar of the Hittite Language.
Part 1: Reference Grammar, Winona Lake, IN: Eisenbrauns. Josephson, F. 1979: Anatolien tarpa/i-, etc. In: Florilegium anatolicum. Mélanges offerts à Emmanuel Laroche. Paris: Éditions E. de Boccard. 177-184.
Kieckers, E. 1912: Zum Accusativus Limitationis im Griechischen.
Indogermanische Forschungen 30/1, 361-366.
14 КиВ 35.102(+) лиц. ст. и 17'-18' [¡-Щ^п-ш^о dZИEN-an-za-an-za kum-ma-ia-a[n-za] / [ha-t\a-ia-an-na-an-za a-a-pa-an hi-iz-za-й-un-[ni\ 'Пусть мы пойдём (и) вверим её тем (слугам) бога Луны и чистым повитухам'.
Kümmel, H. M. 1967: Ersatzrituale für den hethitischen König. StBoT 3.
Wiesbaden: Otto Harrassowitz. Laroche, E. (ed.) 1971: Catalogue des textes hittites. Paris: Klincksieck. Melchert, H. C. 2003: Language. In: The Luwians. HdO I/68. Ed. H.C.
Melchert. Leiden, Boston: Brill. 170-210. Miller, J. L. 2004: Studies in the Origins, Development and Interpretation of the Kizzuwatna Rituals. StBoT 46. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag. Mouton, A., Yakubovich, I. 2021: Where did one speak luwili? Geographic and linguistic diversity of Luwian cuneiform texts. JLR 19/1-2, 25-53. Puhvel, J. 1991: Hittite Etymological Dictionary Vol. 3: Words beginning
with H. Berlin, New York: Mouton de Gruyter. Rieken, E., Sasseville, D. 2019: Die Wurzeln für „Schneiden" im Luwischen. In: "And I Knew Twelve Languages". A Tribute to Massimo Poetto on the Occasion of His 70th Birthday. Eds. N. B. Guzzo, Taracha P. Warsaw: Agade. 524-535. Sasseville, D. 2020: Anatolian Verbal Stem Formation. Luwian, Lycian
and Lydian. BSIEL 21. Leiden, Boston: Brill. Soysal, O. 2004: On Hittite (LÜ) Ant- "(The) Equal (one) > Rival" Again. JANER 4, 99-105.
Starke, F. 1985: Die keilschrift-luwischen Texte in Umschrift. StBoT 31.
Wiesbaden: Otto Harrassowitz. Steitler, C.W. 2017: The Solar Deities of Bronze Age Anatolia. Studies in Texts of the Early Hittite Kingdom. StBoT 62. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag. Torri, G., Barsacchi, F.G. 2018: Hethitische Texte in Transkription — KBo
12. DBH 50. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag. Yakubovich, I. 2019: The Mighty Weapon of Tarhunt. In: Over the Mountains and Far Away. Studies in Near Eastern History and Archaeology Presented to Mirjo Salvini on the Occasion of His 80th Birthday. Eds. P. S. Avetisan, Dan R., Grekyan Y. H. Oxford: Archaeopress. 544-559. Yakubovich, I., Mouton, A., 2023: Luwili. Hittite-Luwian ritual texts attributed to Puriyanni, Kuwattalla and Silalluhi (CTH 758-763). Volume I: Edition and commentary. In cooperation with Laura Puertolas Rubio. StBoT 72. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag.
