CC BY
53Подходы к нейтрализации рисков развития
V | V
международной цифровой торговли
о сч о сч
1Л
О Ш
m
X
<
m О X X
Смирнов Евгений Николаевич
доктор экономических наук, профессор, заместитель заведующего кафедрой мировой экономики и международных экономических отношений ФГБОУ ВО «Государственный университет управления», [email protected]
Настоящее исследование посвящено рассмотрению и анализу тенденций развития международной цифровой торговли в условиях складывающейся неоднородности ее регулирования. Оценены основные аспекты конфигурации международного цифрового обмена. Сделаны выводы, касающиеся оптимизации направлений многостороннего регулирования трансграничной передачи данных и международной торговли цифровыми услугами. В работе выявлены преимущества цифровизации для международной торговли: снижаются издержки участия в обмене; усиливается взаимосвязь потребителей и компаний во всем мире; более интенсивно распространяются технологии и идеи; улучшается координация глобальных цепочек создания стоимости (ГЦСС); больше услуг становятся товарами, в том числе и за счет того, что услуги и товары объединяются в «умных» продуктах. Также сделан вывод о том, что до настоящего времени не наблюдается обширной дискуссии о необходимости международного сотрудничества в сфере регулирования международной цифровой торговли, что обусловило призывы создания международных стандартов по управлению данными. Ключевые слова: международная цифровая торговля, трансграничные потоки данных, цифровые услуги, электронные передачи, ВТО, цифровизация.
Конфигурация международной цифровой торговли
Цифровая экономика отличается от традиционной виртуальной средой, массовостью информационных потоков, межотраслевым сотрудничеством, персонализированным обслуживанием и постоянными изменениями. В результате роста международной торговли на платформах рынки мировые рынки товаров и услуг расширились [3], а обслуживание потребителей стало более удобным. Ввиду виртуальной и трансрегиональной природы Интернета, в противовес традиционным ограничениям, широко описанным в современной литературе [1], возникли новые барьеры на пути защиты прав потребителей, среди которых наиболее уязвимыми считаются право на безопасность, информацию и справедливую торговлю [13, c. 78].
Изначально основополагающим фактором развития международной цифровой торговли стали низкие издержки поиска, которые, например, могут упростить поиск редких и малоизвестных товаров [30-31], повышая их экономическую привлекательность, так же как и у массовых товаров, и доля их в общем объеме продаж возрастет (так называемый эффект «длинного хвоста» -англ. long tail). В этой связи снижение затрат на поиск порождает разнообразие товаров, которое увеличивает излишек потребителя, поскольку он будет покупать товары, в наибольшей степени соответствующие его предпочтениям, и благосостояние возрастет (однако этот эффект может быть незначительным). Цифровые рынки создают платформы, поскольку они упрощают сопоставление товаров, создают структуру, использующую преимущества низких издержек на поиск [21], что повышает эффективность торговли. Применительно к организации зарубежной деятельности, сокращение затрат на поиск ведет к росту использования международного аутсорсинга и найма.
Кроме того, низкие издержки поиска упрощают сравнение цен для потребителей, оказывая также понижательное давление на цены аналогичных товаров, что должно способствовать не только снижению цен, но и уменьшению их разброса. Исследователи, сравнивая цены онлайн- и оффлайн-ритейлеров, пришли к выводу о том, что цены первых ниже, чем у вторых, что нашло свое подтверждение во многих отраслях [19, c. 7]. Вместе с тем, хотя цены в онлайн-торговле могут быть ниже, остается их существенный разброс, что, скорее всего, обусловлено тем, что розничные онлайн-продавцы, торгующие одинаковыми товарами, могут предлагать разное качество продукции или способ ее доставки. Следует учитывать, что затраты на поиск являются эндогенными, поэтому компании могут манипулировать процессом поиска для поддержания высокой маржи и цен.
Отметим, что цифровая торговля не является новым явлением, поскольку включает не только услуги с цифровой доставки, но и расширяющуюся традиционную торговлю товарами/услугами, включая цепочки поставок. В условиях отсутствия единого общепринятого и
признанного определения цифровой торговли, есть понимание, что она охватывает «...транзакции с цифровыми данными в торговле товарами и услугами, которые могут быть доставлены в цифровой или физической форме» [24, с. 4], что, в свою очередь может включать, например, программное обеспечение в цифровой форме, электронные книги, бронирование отелей через специальные сервисы, покупку товаров на онлайн-пло-щадках. В цифровую торговлю также входят транзакции между предприятиями (в том числе внутри ГЦСС), между предприятиями и потребителями на онлайн-плат-формах. Вместе с тем, в традиционной статистике международной торговли товарами многие операции, осуществляемые цифровым способом никак не отделены от тех, которые доставляются традиционно [4]. В международной торговле услугами возникает проблема разграничения услуг, заказываемых и поставляемых в цифровом виде.
Все большее число компаний в мире осуществляют трансграничные электронные продажи, однако наблюдается значительная неравномерность участия в международной цифровой торговле в отраслевом и страно-вом разрезах. Исследователи указывают на взаимосвязь цифровизации с повышение открытости торговли, что ведет к экспорту большего количества товаров на большем числе рынков, т.е. экспорт становится менее концентрированным [23, с. 5-6]. За счет цифровизации также растут потенциальные преимущества использования региональных торговых соглашений (РТС). Наконец, товары, связанные с информационно-коммуникационными технологиями (ИКТ) обеспечивают экспорт услуг с цифровой доставкой.
Для развития международной цифровой торговли решающую роль играют услуги, поэтому устранение барьеров в обмене услугами представляет собой главный фактор открытости рынков. В рамках Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) был разработан специальный Индекс по ограничению торговли цифровыми услугами (англ. - Digital Services Trade Restrictiveness Index, DSTRI), определяющий барьеры, влияющие на торговлю цифровыми услугами в 44 странах за 2014-2018 гг. [17]. Речь идет о нормативно-правовой среде государств (например, о мерах, препятствующих доступу к инфраструктуре связи, барьерах для электронных платежей и транзакций) которая имеет тенденцию к ужесточению [18, с. 7]. По мнению экспертов ОЭСР, достижение большей открытости рынков является необходимым, однако недостаточным для развития цифровой торговли [27, с. 1], поскольку в эпоху циф-ровизации успешные компании комбинируют доступ к мировым рынкам с внедрением новых технологий [5], поэтому торговая политика должна рассматриваться в сочетании с другими видами политик (например, с антимонопольной политикой).
Современная международная цифровая торговля также существенно зависит от трансграничных потоков данных (англ. - cross-border data flows, CBDF), которые означают передачу информации через границы государств между компьютерными серверами, что позволяет осуществлять онлайн-общение людей, отслеживать ГЦСС, предоставлять трансграничные услуги, поддерживать инновации. Значение CBDF является определяющим для современной международной торговли и инвестиций. По некоторым оценкам, цифровая коммерция на основе CBDF обеспечивает 22 % мирового производства [22, с. 2]. Помимо координации ГЦСС, CBDF
способствуют выходу малых фирм на мировой рынок, могут служить элементом упрощения процедур торговли, а также объектом собственно международной торговли. Тем не менее, свободный трансграничный обмен данными вызывает все большую обеспокоенность по поводу конфиденциальности и безопасности, что обусловило установление регуляторных рамок для трансграничной передачи данных и требований к их локализации (например, в Европейском союзе [10, с. 27]). Эти ограничения могут иметь последствия для международной торговли в части, например, координации ГЦСС или участия в ней МСП. Вместе с тем, в ряде существующих торговых соглашений уже сложились общие принципы открытой торговли [9, с. 7] в условиях ре-гуляторной неоднородности в разрезе отдельных стран.
С появлением «Индустрии 4.0» и связанных с ней технологических достижений цифровая торговля расширяется беспрецедентными темпами. Этот процесс сопровождается быстрым ростом торговли так называемыми «электронными передачами» (англ. - ele^on^ transmissions, ET), представляющими собой поставки онлайн музыки, электронных книг, фильмов, программного обеспечения и видеоигр. ET-торговля отличается от трансграничной электронной торговли, поскольку она исключает физические товары, заказываемые онлайн, но доставляемые традиционными способами. Ожидается, что усиление цифровизации будет способствовать развитию ET-торговли, поскольку основные ресурсы цифровой экономики (программное обеспечение для аналитики Big Data, 3D-печати, робототехники, искусственного интеллекта) передаются в электронном виде [6, с. 3]. Кроме того, трансграничные потоки данных уже генерируют большую экономическую стоимость, нежели традиционные потоки продаваемых товаров [25, с. 2].
С учетом технологических достижений, ET-торговля интенсивно развивается, что усложняет определение ее масштабов и, соответственно, глобальное регулирование, особенно в отношении взимания таможенных пошлин. В 1998 году члены ВТО приняли Декларацию о глобальной электронной торговле, включавшую двухлетний мораторий, в котором говорилось, что «страны-члены продолжат свою нынешнюю практику не облагать таможенными пошлинами электронные передачи». В дальнейшем этот мораторий неоднократно продлевался, но даже спустя 20 лет дискуссий на уровне ВТО по данному вопросу понимание сферы охвата и определения ET остается ограниченным. Кроме этого, постоянно обсуждаются три аспекта: 1) идентификация ET как товаров, услуг или ИС; 2) последствия моратория для доходов; 3) целесообразность взимания таможенных пошлин на ET.
Подходы к регулированию цифровой торговли
Впервые попытки регулирования цифровой торговли были предприняты в 1998 году, когда Всемирной торговой организацией (ВТ) был введен Мораторий в отношении таможенных пошлин на электронные транзакции, который все чаще оспаривается. Опасения по поводу получения выигрыша от международной торговли требуют глубоких размышлений и означают, что мораторий не должен быть постоянным и должен действовать до тех пор, пока не будет разработано и принято специальное соглашение, регулирующее международную торговлю товарами и услугами. Важным аспектом совершенствования регулирования считаем необходимость уточнения значения, объема и сферы применения тер-
X X
о
го А с.
X
го m
о
2 О
м о
о сч о сч
ю
о ш m
X
<
m О X X
мина «электронные передачи» (англ. - electronic transmissions, ET), например, их отношение к физическим носителям и электронному контенту.
Кроме того, есть угроза добросовестной конкуренции между зарубежными и отечественными поставщиками цифровых услуг, поскольку мораторий фактически дискриминирует отечественных поставщиков (особенно для малых цифровых стартапов), которые платят внутренние налоги на потребление, а иностранные поставщики не платят таких налогово продукцию, если она импортируется и потребляется. Как следствие, наблюдается офшорин отечественных цифровых компаний, что истощает внутренние налоговые поступления и уменьшает количество рабочих мест. Учитывая данный контекст, рассматриваемый мораторий необходимо дополнить соответствующими положениями о налогообложении, тем более, что свыше 40 членов ВТО взимают налоги на потребление (налог на добавленную стоимость (НДС) и налог с продаж) с импорта, передаваемого в электронном виде [12, c. 3], причиной чего является выравнивание конкурентных условий между отечественными и иностранными поставщиками. Несмотря на то, что внутренние налоги на потребление не имеют отношения к ВТО, именно они сделали конструкции моратория устаревшими. В целом, новое соглашение должно содержать гибкий список цифровых продуктов, для которых будут применяться нулевые пошлины, причем этот список должен изменяться по мере развития экономических и технологических трендов.
В отношении регулирования CBDF, упомянутых выше, также имеется значительная неопределенность. Достижение консенсуса по поводу международных регу-ляторных правил в отношении CBDF является значимым в свете событий последних лет, когда актуализировались риски хранения личных данных в сети Интернет (например, известный скандал с Cambridge Analytica в 2018 году, когда компания получила и использовала данные более чем 87 млн. учетных записей Facebook, чтобы повлиять на избирателей на выборах Президента в США в 2016 году и референдуме Великобритании о членстве в Европейском союзе) [11]. Между тем, подходы стран в отношении данных дифференцирована, и некоторые из них разрабатывают политики конфиденциальности, ограничивающим образом воздействующие на международную торговлю, а блокирование CBDF принимает форму торгового протекционизма [26, c. 6]. Поэтому, кроме выгод от CBDF для международной торговли, есть и их экономические издержки.
Анализ, проведенный в 2017 г., показал, что глобальные потоки товаров, услуг, людей и финансов увеличили мировой ВВП по меньшей мере на 10 % за последнее десятилетие, увеличив его в 2005-2015 гг. на 8 трлн. долл. [7]. Барьеры для CBDF, в том числе посредством правил конфиденциальности, могут нейтрализовать преимущества от участия в международной цифровой торговле, что приведет к разрушению или так называемой «балканизации» Интернета [28]. Что касается протекционистских мер по ограничению CBDF, то они широко описаны в литературе [16, c.4] и могут включать, например: блокировку компаний от агрегирования и анализа глобальных данных; ограничение электронной коммерции посредством ограничений на международные онлайн-платежи; препятствование ГЦСС, использующих технологию блокчейн [15]; установление барьеров на торговлю криптовалютой; ограничение использования цифровых технологий, например, ИИ [20].
По данным ВТО, наиболее существенное воздействие роста цифровых технологий - трансформация международной торговли посредством снижения торговых издержек, изменения видов торгуемых товаров и услуг, а также факторов, определяющих сравнительные преимущества страны [29, с. 87-88]. Вместе с тем, степень воздействия цифровых технологий на международную торговлю зависит от степени открытости CBDF. Всеобъемлющие многосторонние правила в отношении CBDF пока не созданы, хотя эти вопросы частично решаются на уровне региональных торговых соглашений, в частности, в рамках Азиатско-Тихоокеанского Экономического Сотрудничества (АТЭС). Среди крупнейших 64 стран в наибольшей степени ограничивают цифровую торговлю Китай, Россия и Индия [14, с. 14]. Китай и ЕС разработали собственные политик в отношении данных, причем у Китая критерием политики является безопасность, а у ЕС - конфиденциальность, поэтому разные подходы по разному затрагивают фирмы США, являющиеся ключевым партнером как Китая, так и ЕС [16, с. 9].
Ввиду того, что подходы стран к политике регулирования данных существенно различают, то существует риск серьезной фрагментации в международной торговле данными и товарами и снижения выгод от трансграничной деятельности. Кроме того, для разработки единого взвешенного подхода необходима надежная и точная система измерения производительности в условиях цифровой экономики [2, с. 72]. Неконкурентность и способность быстро передаваться в другие страны делает данные основным мобильным фактором производства. Глобальная экономическая интеграция сопровождается глобальной интеграцией информации и потоков данных через Интернет и сетевые технологии данными. Хотя глобальной структуры управления данными пока не существует, подходы стран, отраслей и прочих юрис-дикций к управлению данными различаются, поскольку, в частности, подходы стран были разработаны для решения проблем финансовой стабильности и защиты прав потребителей, т.е. обеспечения конфиденциальности [8, с. 36]. Видимо, не стоит ожидать от стран одинаковых подходов к решению проблем конфиденциальности, но в этом контексте необходим серьезный международный диалог, который будет гарантировать, что цифровая экономика не будет чрезмерно фрагментирована.
Литература
1. Алейникова И.С., Евтюхов С.А., Лукьянов С.А. Определение входных барьеров в экономической теории и практике антимонопольной политики // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: Социально-экономические науки. - 2011. - Т. 11. -№ 2. - С. 105-110.
2. Атурин В.В., Мога И.С., Смагулова С.М. (2020). Управление цифровой трансформацией: научные подходы и экономическая политика // Управленец. - Т. 11. -№ 2. - С. 67-76. DOI: 10.29141/2218-5003-2020-11-2-6.
3. Мировые рынки товаров и услуг в современных условиях: теоретические аспекты и практика функционирования: монография / колл. авторов. - М.: Эдитус, 2018. - 340 с.
4. Смирнов Е.Н. Детерминанты развития международной торговли в условиях гиперглобализации и циф-ровизации // Российский внешнеэкономический вестник. - 2019. - № 5. - С. 26-40.
5. Цифровая экономика и искусственный интеллект - новые вызовы современной мировой экономики. М.: Издательский дом ГУУ. 180 с.
6. Banga R. (2019). Growing Trade in Electronic Transmissions: Implications for the South, UNCTAD Research Paper, No. 29, UNCTAD, N.Y. & Geneva, February, 48 p.
7. Bughin J., Lund S. (2017). The ascendancy of international data flows. McKinsey Global Institute, January 9. URL: https://www.mckinsey.com/mgi/overview/in-the-news/the-ascendancy-of-international-data-flows (дата обращения: 05.04.2020).
8. Carriere-Swallow Y., Haksar V. (2019). The Economics and Implications of Data. An Integrated Perspective. IMF Strategy, Policy, and Review Department Paper, No. 19/16, International Monetary Fund, September, Wash., DC, 46 p.
9. Casalini F., Lopez Gonzalez and J., Moise E. (2019). Approaches to market openness in the digital age. OECD Trade Policy Papers, No. 219, OECD Publishing, Paris, 18 p.
10. Casalini F., Lopez-Gonzalez J, (2019). Trade and cross-border data flows. OECD Trade Policy Papers, No. 220, OECD Publishing, Paris, 40 p.
11. Chang A. (2018). The Facebook and Cambridge An-alytica scandal, explained with a simple diagram, Vox, May 2. URL: https://www.vox.com/policy-and-poli-tics/2018/3/23/17151916/facebook-cambridge-analytica-trump-diagram (дата обращения: 03.04.2020).
12. Cheng W., Brandi C, (2019). Governing Digital Trade - A New Role for the WTO, German Development Institute Briefing Paper, No 6, Bonn - Germany, 4 p.
13. Chou W., Li I., Zhang L. (2018). New Governance of the Platform Economy. Deloitte Perspective, Vol. VII: Supercharging the Smart City, pp. 75-85
14. ECIPE (2018). DTRI Trade Restrictiveness Index. European Center for International Political Economy (EC-IPE), Brussels, April, 137 p.
15. Fefer R.F. (2019). Blockchain and International Trade. CRS In Focus IF10810. Congressional Research Service (CRS), June 25, 2 p.
16. Fefer R.F. (2019). Data Flows, Online Privacy, and Trade Policy. CRS Report Prepared to Members and Committees of Congress Report R45584. Congressional Research Service (CRS), March 11, 22 p.
17. Ferencz J. (2019). The OECD Digital Services Trade Restrictiveness Index. OECD Trade Policy Paper, No. 221, OECD Publishing, Paris, 21 p.
18. Ferencz J. (2018). Barriers to trade in digitally enabled services in the G20. OECD Trade Policy Papers, No 232, OECD Publishing, Paris, 17 p.
19. Goldfarb A., Tucker C. (2019). Digital Economics, Journal of Economic Literature, Vol. 57(1), pp. 3-43.
20. Harris A. (2017). Overview of Artificial Intelligence. CRS In Focus IF10608, Congressional Research Service (CRS), October 24, 3 p.
21. Jullien B. (2012). Two-Sided B to B Platforms. In The Oxford Handbook of the Digital Economy, edited by M Peitz, J. Waldfogel, pp. 161-185. Oxford and New York: Oxford University Press, 624 p.
22. Knickrehm M., Berthon B., Daugherty P. (2016). Digital Disruption: The Growth Multiplier. Accenture, January, 12 p.
23. Lopez-Gonzalez J., Ferencz J. (2018). Digital trade and market openness. OECD Trade Policy Papers, No. 217, OECD Publishing, Paris, 61 p.
24. Lopez-Gonzalez J., Jouanjean M. (2017). Digital trade: Developing a framework for analysis. OECD Trade Policy Papers, No. 205, OECD Publishing, Paris, 24 p.
25. Manyika J. et al. (2016). Digital Globalization: The New Era of Global Flows. McKinsey Global Institute, March, 145 p.
26. Mattoo A., Meltzer J. (2018). International Data Flows and Privacy. World Bank Policy Research Working Paper, No 8431, May, 34 p.
27. OECD (2019). Trade in the Digital Era. OECD Publishing, Paris, 8 p.
28. Spence A.M. (2018). Preventing the Balkanization of the Internet. The Council on Foreign Relations, March 18. URL: https://www.cfr.org/blog/preventing-balkanization-in-ternet (дата обращения: 05.04.2020).
29. WTO. (2018). World Trade Report 2018. The future of world trade: How digital technologies are transforming global commerce, WTO Publications, Geneva, 234 p.
30. Yang H. (2013). Targeted Search and the Long Tail Effect. RAND Journal of Economics, Vol. 44 (4), pp. 733756.
31. Zhang L. (2018). Intellectual Property Strategy and the Long Tail: Evidence from the Recorded Music Industry. Management Science, Vol. 64 (1), pp. 24-42.
Approaches to mitigating the risks of international digital trade Smirnov E.N.
State University of Management
This study is devoted to the review and analysis of trends in the development of international digital trade in the context of the emerging heterogeneity of its regulation. The main aspects of the configuration of international digital exchange are evaluated. Conclusions are drawn regarding the optimization of areas of multilateral regulation of cross-border data transfer and international trade in digital services. The paper reveals the advantages of digitalization for international trade: reduced costs of participation in the exchange; the relationship between consumers and companies around the world is growing; technologies and ideas are disseminated more intensively; improved coordination of global value chains (GVCs); more services become goods, including due to the fact that services and goods are combined in "smart" products. It was also concluded that so far there has been no extensive discussion about the need for international cooperation in the field of regulation of international digital trade, which has led to calls for the creation of international standards for data management. Key words: international digital trade, cross-border data streams,
digital services, electronic transfers, WTO, digitalization. References
1. Aleinikova I.S., Evtyukhov S.A., Lukyanov S.A. Determination of entry barriers in economic theory and practice of antitrust policy // Bulletin of Novosibirsk State University. Series: Socio-economic sciences. - 2011. - T. 11. - No. 2. - S. 105-110.
2. Aturin V.V., Moga I.S., Smagulova S.M. (2020). Digital Transformation Management: Scientific Approaches and Economic Policy // Administrator-Lenets. - T. 11. - No. 2. - S. 67-76. DOI: 10.29141 / 2218-5003-2020-11 -2-6.
3. World markets for goods and services in modern conditions: theoretical aspects and the practice of functioning: monograph / call. authors. - M .: Edithus, 2018 .-- 340 p.
4. Smirnov E.N. Determinants of the development of international trade in the context of hyperglobalization and digitalization // Russian Foreign Economic Bulletin. - 2019 .-- No. 5. - S. 26-40.
5. Digital economy and artificial intelligence - new challenges of the modern world economy. M .: Publishing house GUU. 180 c.
6. Banga R. (2019). Growing Trade in Electronic Transmissions: Implications for the South, UNCTAD Research Paper, No. 29, UNCTAD, N.Y. & Geneva, February, 48 p.
7. Bughin J., Lund S. (2017). The ascendancy of international data flows. McKinsey Global Institute, January 9. URL: https://www.mckinsey.com/mgi/overview/in-the-news/the-as-cendancy-of-international-data-flows (дата обращения: 05.04.2020).
X X О го А С.
X
го m
о
2 О
м о
8. Carriere-Swallow Y., Haksar V. (2019). The Economics and Implications of Data. An Integrated Perspective. IMF Strategy, Policy, and Review Department Paper, No. 19/16, International Monetary Fund, September, Wash., DC, 46 p.
9. Casalini F., Lopez Gonzalez and J., Moi'se E. (2019). Approaches to market openness in the digital age. OECD Trade Policy Papers, No. 219, OECD Publishing, Paris, 18 p.
10. Casalini F., Lopez-Gonzalez J, (2019). Trade and cross-border data flows. OECD Trade Policy Papers, No. 220, OECD Publishing, Paris, 40 p.
11. Chang A. (2018). The Facebook and Cambridge Analytica scandal, explained with a simple diagram, Vox, May 2. URL: https://www.vox.com/policy-and-poli-
tics/2018/3/23/17151916/facebook-cambridge-analytica-trump-diagram (дата обращения: 03.04.2020).
12. Cheng W., Brandi C, (2019). Governing Digital Trade - A New Role for the WTO, German Development Institute Briefing Paper, No 6, Bonn - Germany, 4 p.
13. Chou W., Li I., Zhang L. (2018). New Governance of the Platform Economy. Deloitte Perspective, Vol. VII: Supercharging the Smart City, pp. 75-85
14. ECIPE (2018). DTRI Trade Restrictiveness Index. European Center for International Political Economy (ECIPE), Brussels, April, 137 p.
15. Fefer R.F. (2019). Blockchain and International Trade. CRS In Focus IF10810. Congressional Research Service (CRS), June 25, 2 p.
16. Fefer R.F. (2019). Data Flows, Online Privacy, and Trade Policy. CRS Report Prepared to Members and Committees of Congress Report R45584. Congressional Research Service (CRS), March 11, 22 p.
17. Ferencz J. (2019). The OECD Digital Services Trade Restrictiveness Index. OECD Trade Policy Paper, No. 221, OECD Publishing, Paris, 21 p.
18. Ferencz J. (2018). Barriers to trade in digitally enabled services in the G20. OECD Trade Policy Papers, No 232, OECD Publishing, Paris, 17 p.
19. Goldfarb A., Tucker C. (2019). Digital Economics, Journal of Economic Literature, Vol. 57(1), pp. 3-43.
20. Harris A. (2017). Overview of Artificial Intelligence. CRS In Focus IF10608, Congressional Research Service (CRS), October 24, 3 p.
21. Jullien B. (2012). Two-Sided B to B Platforms. In The Oxford Handbook of the Digital Economy, edited by M Peitz, J. Wald-fogel, pp. 161-185. Oxford and New York: Oxford University Press, 624 p.
Knickrehm M., Berthon B., Daugherty P. (2016). Digital Disruption: The Growth Multiplier. Accenture, January, 12 p.
22. Lopez-Gonzalez J., Ferencz J. (2018). Digital trade and market openness. OECD Trade Policy Papers, No. 217, OECD Publishing, Paris, 61 p.
23. Lopez-Gonzalez J., Jouanjean M. (2017). Digital trade: Developing a framework for analysis. OeCd Trade Policy Papers, No. 205, OECD Publishing, Paris, 24 p.
24. Manyika J. et al. (2016). Digital Globalization: The New Era of Global Flows. McKinsey Global Institute, March, 145 p.
25. Mattoo A., Meltzer J. (2018). International Data Flows and Privacy. World Bank Policy Research Working Paper, No 8431, May, 34 p.
26. OECD (2019). Trade in the Digital Era. OECD Publishing, Paris, 8 p.
27. Spence A.M. (2018). Preventing the Balkanization of the Internet. The Council on Foreign Relations, March 18. URL: https://www.cfr.org/blog/preventing-balkanization-internet (дата обращения: 05.04.2020).
28. WTO. (2018). World Trade Report 2018. The future of world trade: How digital technologies are transforming global commerce, WTO Publications, Geneva, 234 p.
29. Yang H. (2013). Targeted Search and the Long Tail Effect. RAND Journal of Economics, Vol. 44 (4), pp. 733-756.
30. Zhang L. (2018). Intellectual Property Strategy and the Long Tail: Evidence from the Recorded Music Industry. Management Science, Vol. 64 (1), pp. 24-42.
о
CS
о
CS
in
О Ш
m
X
<
m О X X
