CC BY
11
Б01: 10.31249/аре/2022.04.06 © Тимофеев П.П.1, © Хорольская М.В. , 2022
Подходы франко-германского тандема к взаимодействию с Турцией в очагах нестабильности Средиземноморья3
Аннотация. В статье анализируется позиция неформальных лидеров Европейского союза - Франции и Германии - по двум длительным и тяжелым конфликтам - ливийскому и сирийскому, со времен «арабской весны» имеющим прямое и дестабилизирующее влияние на безопасность ЕС. В концептуальном документе «Стратегический компас», принятом ЕС в марте 2022 г., отмечается, что страны -участницы объединения будут стремиться к урегулированию конфликтов в том числе с привлечением Турции, но пока они не выработали единого подхода к проблеме роста нестабильности в Средиземноморье, а также к взаимодействию с Анкарой. В связи с этим авторы анализируют позиции Берлина и Парижа к
1 Тимофеев Павел Петрович - кандидат политических наук, заведующий сектором региональных проблем и конфликтов, Отдел европейских политических исследований ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН (p.timofeyev@gmail.com).
2 Хорольская Мария Витальевна - кандидат политических наук, научный сотрудник, Отдел европейских политических исследований ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН (khorolskaja.marya@yandex.ru).
3 Статья опубликована в рамках проекта «Посткризисное мироустройство: вызовы и технологии, конкуренция и сотрудничество» по гранту Министерства науки и высшего образования РФ на проведение крупных научных проектов по приоритетным направлениям научно-технологического развития (Соглашение № 075-15-2020-783). 134
отношениям с Анкарой в целом, а также в ливийском и сирийском кризисах, выделяя общее и специфическое для французского и германского подходов. В статье показаны как сближающие факторы, так и основные проблемы, осложняющие сегодня отношения Франции и Германии с Турцией. Отмечено, что на формирование подхода каждой из стран тандема влияет географический фактор и различный инструментарий, характерный для внешнеполитической традиции обоих государств. В заключение сделан вывод о том, что франко-германский тандем не имеет единой линии в рассмотренных конфликтах, хотя подходы двух стран не всегда противоречат друг другу. Выявлено, что при общем несогласии с самостоятельной политикой Турции в регионе Франция и Германия не готовы идти на силовые меры для стимулирования Анкары к принятию общей позиции ЕС/НАТО. В ближайшее время маловероятно, что обе державы смогут выработать единую линию по взаимодействию с Турцией в очагах нестабильности Средиземноморья.
Ключевые слова: Франция, Германия, франко-германский тандем, Турция, Средиземноморье, ливийский кризис, сирийский кризис, безопасность.
Очаги напряженности в Восточном и Южном Средиземноморье в силу географической близости к Европе прямо влияют на безопасность ЕС. В вышедшем в марте 2022 г. «Стратегическом компасе ЕС» - новейшем концептуальном документе по внешней политике - отмечается, что долгосрочные и глубокие последствия для региона имеют конфликты в Ливии и Сирии, следствиями которых являются рост организованной преступности, незаконного оборота оружия, наркотических веществ, торговли людьми, терроризма. Соответственно государства - члены Евросоюза выразили стремление к урегулированию ситуации путем посредничества, помощи в разрешении конфликтов, восстановления политических институтов и разрушенных социальных связей. Для этого Европейский союз намерен укреплять сотрудничество с региональными партнерами, в частности с Турцией [A strategic compass ..., 2022, p. 9].
Фактология как франко-турецких, так и германо-турецких отношений за последние годы говорит о том, что реальное состоя-
135
ние дел серьезно отличается от намеченного в стратегическом документе. В связи с тем, что франко-германская пара считается «локомотивом» евроинтеграции, в том числе в вопросах внешней политики, а ЕС и Турция являются ключевыми игроками в Средиземноморье, авторы считают необходимым выяснить, как сочетаются между собой позиции Франции и Германии в вопросе диалога с Турцией в средиземноморских очагах нестабильности. Методологической основой работы стал компаративистский анализ: отношения Франции и Германии с Турцией рассматриваются как два взаимосвязанных структурированных процесса, в рамках которых сравниваются две конфликтные ситуации - в Ливии и в Сирии.
Различные аспекты данной проблематики уже привлекали внимание экспертов. Франко-турецкие отношения анализировали С. Идиз [Idiz, 2010] и Д. Биллион [Billion, 2016], арабскую политику Франции - Д. Ру [Roux, 2016], различные аспекты «арабской весны» и кризисов в Ливии и в Сирии - Б. Балчи [Balci, 2012], К. Незан [Nezan, 2015], Дж. Харшауи [Harchaoui, 2018]. Из отечественных авторов, изучавших средиземноморскую политику Франции, отметим диссертацию Д.О. Каревой [Карева, 2015], а также статьи О.В. Кривенковой [Кривенкова, 2017], В.Н. Чернеги [Чернега, 2017], Е.О. Обичкиной [Обичкина, 2018]. Политику Германии в ливийском и сирийском кризисах, а также эволюцию немецко-турецких отношений анализировали Ф.О. Трунов [Трунов, 2016; Трунов, 2019] и В.С. Мирзеханов [Мирзеханов, Трунов, 2019]. Внешняя политика Турции в Сирии рассмотрена в статье А. Фролова [Фролов, 2015]. Проблемы урегулирования сирийского и ливийского конфликтов, подходы к данному вопросу различных государств исследуются в работах Н. Кёниг [Koenig, 2016], Н. Кролл [Kroll, 2015], совместной российско-немецкой публикации Фонда Ф. Эберта [Megerisi, Kuznetsov, 2020]. Отдельные аспекты взаимодействия франко-германского тандема в Европе рассматривались в статьях авторов данной работы [Тимофеев, Хорольская, 2021а; Тимофеев, Хорольская, 2021б; Тимофеев, Хо-рольская, 2021в]. В настоящей статье сделана попытка проанализировать способность тандема выработать единую позицию как по
136
отношению к сирийскому и ливийскому кризисам, так и к конструктивному взаимодействию с Анкарой. Аналогичных исследований еще не проводилось.
Общие и специфические проблемы отношений Франции и ФРГ с Турцией
Отношения Франции и Германии с Турцией имеют долгую историю. С одной стороны, Париж и Берлин со Стамбулом соединяют давние и достаточно устойчивые связи, с другой - после «арабской весны» противоречия между странами существенно возросли.
Сближающими факторами являются стратегические и экономические взаимоотношения. Францию и Германию привлекает выгодное географическое положение Турции - между Европой и Ближним Востоком; страны являются партнерами по НАТО, причем турецкая армия - одна из наиболее многочисленных и боеспособных в блоке. Между Францией и Турцией налажено взаимодействие органов охраны правопорядка: в 2014 г. главы МВД двух стран подписали соглашение о сотрудничестве сил правопорядка в борьбе с исламизмом (так называемый протокол Казнёва). Как отмечалось в докладе французского Сената в 2019 г., «НАТО с трудом может обойтись без Турции на своем юго-восточном фланге. Контроль над проливами, который обеспечивает Турция, и роль "заслонки", которую она тем самым играет, остаются важными преимуществами, позволяющими держать под контролем доступ России к "теплым морям"» [Poniatowski, Todeschini, Danesi, 2019, p. 124].
Экономические связи также играют значимую роль. По состоянию на начало 2020-х годов Турция - 13-й поставщик товаров и 12-й рынок сбыта для Франции [Fiche ..., 2021], а также 18-й импортер и 16-й рынок сбыта для Германии [Rangfolge ..., 2022]. Для Германии важно и то, что с 1960-х годов в ФРГ проживает многочисленная турецкая диаспора (2,9 млн человек, из них 1,5 млн человек с турецким гражданством).
Тем не менее в настоящее время дают о себе знать определенные факторы, препятствующие развитию диалога. Со стороны Турции это, во-первых, так называемый севрский синдром - недо-
137
верие к странам Западной Европы, которая, по мнению Анкары, стремится использовать Турцию в своих интересах. Последним проявлением этого в глазах турок стала весьма прохладная реакция стран - участниц ЕС на попытку переворота в Турции в 2016 г. Президент Р.Т. Эрдоган резко осудил позицию Берлина в период военного путча и особенно - то, что германские власти отказались выдавать Турции ряд обвиняемых офицеров. Вторым фактором является «пробуксовывание» вопроса о членстве страны в ЕС: переговоры, начатые в 1999 г., давно «заморожены», не в последнюю очередь из-за негативной позиции Франции.
Но и у Берлина и Парижа есть свои причины для недовольства Анкарой. Ключевую роль играет правозащитная тематика, к которой традиционно чувствительны страны ЕС. Сложная ситуация с правами человека в Турции; тема армянского геноцида, который Франция признала в 2001 г. (а в 2019 г. даже ввела специальный день памяти); курдский и кипрский вопросы (а также греко-турецкие споры 2020-2021 гг., в которых Франция встала на сторону Афин и Никосии) - все это в совокупности создает непростой фон для франко-турецкого диалога. В свою очередь, ФРГ беспокоят авторитарные тенденции в политической системе Анкары, а также действия Эрдогана против курдов как внутри страны, так и на севере Ирака (особенно с учетом того, что подобная ситуация может побудить курдские объединения в ФРГ к радикальным действиям). Существует также противоречие между светскими ценностями, которые культивируют Франция и Германия, и политическим исламом, продвигаемым Эрдоганом.
Берлин небезосновательно критикует поворот Турции в сторону пантюркизма и паносманизма, поскольку это может затронуть и собственную внутреннюю безопасность ФРГ. В Германии действуют турецкие религиозные объединения, два из которых -«Милли гёрюш» и «Фуркан-Гемайншафт», находятся под надзором Федерального ведомства по защите Конституции [Уег£а88и^8-schutzbericht ..., 2021, Б. 223-224]. При этом сам Эрдоган и другие члены его Партии справедливости и развития ранее были членами «Милли гёрюш». Что же касается Франции, то, согласно философии Пятой республики, вопрос защиты светскости совершенно прин-
138
ципиален. В июле 2020 г. французские власти раскритиковали решение Эрдогана вернуть статус мечети собору Св. Софии в Стамбуле (одной из святынь христианского мира, являющейся музеем с 1934 г.), а уже в сентябре 2020 г. Париж был оскорблен безразличным отношением Турции к жестокому убийству школьного учителя С. Пати, совершенному исламистом в связи с демонстрацией учителем карикатур на пророка Мухаммеда.
Внешнеполитический курс Эрдогана, в частности поворот Турции к так называемому неоосманизму, т.е. нацеленность на формирование вокруг Турции ареала союзных или зависимых государств, ранее находившихся в сфере влияния Османской империи, а также ее вмешательство в конфликты от Ливии до Нагорного Карабаха, вызывает опасения Франции и ФРГ. Турция практически прямо бросает вызов амбициям ЕС в государствах Средиземноморья, проводником интересов которых франко-германский тандем (особенно Франция) видит себя. В свою очередь, и Турция стремится добиться большей независимости от западных партнеров, в том числе за счет диверсификации поставщиков оружия (покупку ЗРК С-400 у России не поддержали ни в Париже, ни в Берлине).
Очередные противоречия проявилось в 2016 г. после того, как Евросоюз и Турция заключили так называемое миграционное соглашение, по которому Брюссель обещал Анкаре выплатить 6 млрд долл. для адаптации принимаемых ею мигрантов и недопущения их въезда в Европу, возобновить переговоры по вступлению Турции в ЕС, а также принять меры по либерализации визового режима и дальнейшему развитию таможенного союза двух сторон. Именно Берлин был основной силой, лоббировавшей заключение этого соглашения, но одновременно оно дало Эрдогану в руки рычаг, позволяющий шантажировать страны Евросоюза. В последующие годы обе стороны все чаще высказывали недовольство компромиссом: Брюссель опасается новой волны беженцев на территорию Евросоюза, но не торопится полностью выплачивать обещанную финансовую помощь и возобновлять переговоры о вступлении Турции в ЕС.
139
Отдельно отметим, что наличие в ФРГ значительного числа граждан с турецкими корнями хоть и укрепляет культурные связи двух стран, но в то же время дает Анкаре возможность оказывать влияние на политические процессы, происходящие в Германии. Так, активные агитационные кампании Эрдогана, проводившиеся в ФРГ в 2017 г. перед назначенным в Турции голосованием за переход от парламентской республики к президентской и в 2018 г. перед президентскими выборами в Турции, вызвали явное недовольство Берлина. Неприятным сюрпризом для канцлера А. Мер-кель стало то, что, несмотря на сложные отношения Берлина с Анкарой, большинство жителей Германии, имеющих турецкое гражданство, поддержали Эрдогана (2/3 проголосовали за президентскую республику, 64,8% - за действующего лидера) [65 процентов ..., 2018]. При этом во Франции турецкая община (включающая последователей «Милли гёрюш») относительно невелика (около 700 тыс. человек [Les Turcs ..., 2021]), и турецкое влияние на французских мусульман куда меньше алжирского и марокканского.
В целом можно констатировать, что Германия и Франция, несмотря на формально союзнические отношения с Турцией в рамках НАТО, по ряду вопросов имеют серьезные проблемы со своим мусульманским союзником. Более того, у каждой страны есть своя «ахиллесова пята»: для Берлина - турецкая община в Германии, для Парижа - амбиции Турции в Средиземноморье (в частности, их проявлением стали греко-турецкие споры 2020 г., когда Париж поддержал Грецию и Республику Кипр).
Ливия: безуспешные попытки тандема сдержать Турцию
Ливийский кейс является одним из самых показательных для оценки важности средиземноморского региона и позиции Турции во внешней политике Франции и Германии. Во время массового подъема демократических настроений в Северной Африке на рубеже 2010-2011 гг. (начало «арабской весны») и в ходе конфликтов в Тунисе и Египте Франция сначала занимала неопределенную позицию, но затем, после падения режимов З. Бен Али и Х. Муба-рака, она решила укрепить позиции в стратегически важном для себя регионе, поддержав протесты в Ливии. Париж лоббировал в
140
СБ ООН принятие резолюции № 1970 о введении эмбарго на поставки оружия в Ливию, первым признал Переходный национальный совет Ливии, активно выступал за вынос на голосование резолюции № 1973 о введении бесполетной зоны над Ливией и, наконец, вместе с Великобританией принял участие в организации военной операции против сил М. Каддафи (19 марта - 31 октября 2011 г.).
Можно выделить несколько возможных причин этой активности: 1) франко-ливийские отношения к 2009 г. зашли в тупик, и Париж рассматривал смену власти в Ливии как шанс «перезагрузить» отношения; 2) «маленькая победоносная война» могла укрепить рейтинг президента Н. Саркози накануне выборов 2012 г.; 3) с помощью интервенции в Ливии Н. Саркози мог снять с себя обвинения в сотрудничестве с недемократическими лидерами арабского мира; 4) военная акция должна была продемонстрировать способность Франции и других европейцев действовать независимо от США [Кривенкова, 2017, с. 287-289]. В результате ни одна из этих задач не была решена [там же, с. 291-292]. Более того, через несколько лет через Ливию в Европу хлынул поток африканских беженцев.
Для Германии Ливия не являлась региональным приоритетом, поэтому активность Берлина в этом конфликте была существенно слабее. ФРГ одной из первых осудила применение М. Каддафи военных сил против оппозиции и призвала к санкциям, но высказывалась против военной интервенции [Kroll, 2015, p. 43]. Будучи непостоянным членом СБ ООН, ФРГ воздержалась при голосовании за резолюцию № 1973, но, чтобы не осложнять отношения с союзниками по НАТО, не ветировала вопрос о том, чтобы Альянс принял командование операцией, а также выступила в поддержку невоенной операции Евросоюза EUFOR Libya1. Бундесвер не был задействован в конфликте в Ливии [Трунов, 2016, с. 168-169], но Германия поддержала Францию и Великобританию косвенно, направив дополнительные самолеты AWACS и поставляя военные компоненты в Афганистан, с тем чтобы Париж и
1 Не была запущена из-за отсутствия поддержки.
141
Лондон могли усилить присутствие на ливийском ТВД [Коет^, 2016, р. 50]. В мае 2011 г. ФРГ признала Переходный национальный совет Ливии как официального представителя ливийского народа, но долгое время не принимала серьезных дипломатических усилий по урегулированию конфликта и начавшейся в 2014 г. гражданской войны.
Позиция Турции по Ливии менялась: если весной 2011 г. она сдержанно отнеслась к принятию революций по вторжению, то после падения режима М. Каддафи поддержала ливийских повстанцев, признав Переходный национальный совет и выделив ему кредит на 300 млн долл. [Ва1а, 2012, р. 14-15].
В 2015 г. в Ливию пришли отряды «Исламского государства»* (ИГ*) и «Аль-Каиды»*. Франция, занятая конфликтами в других регионах, долгое время не предпринимала усилий, чтобы урегулировать ливийскую ситуацию, но после терактов в Париже 13 ноября 2015 г. президент Ф. Олланд призвал к повсеместной борьбе с ИГ*. Хотя в Триполи в 2016 г. укрепилось Правительство национального согласия (ПНС) во главе с Ф. Сарраджем, его устойчивость не была гарантированной, и поэтому еще с 2015 г. Франция в поисках опоры обратила более пристальное внимание на маршала Х. Хафтара (подробнее см.: [Сидоров, 2022]), контролировавшего восток страны с помощью сил Ливийской национальной армии (ЛНА), и начала оказывать ему военную помощь.
В 2017 г. новый президент Э. Макрон скорректировал позицию Франции: он попытался примирить Ф. Сарраджа и Х. Хафта-ра для проведения в Ливии всеобщих выборов, вероятно, в расчете на то, что Ливия, победив терроризм, снова станет барьером на пути миграции из Африки в Европу. 25 июля 2017 г. Макрон принял Ф. Сарраджа и Х. Хафтара в Сель-Сен-Клу, фактически признав, что «военная легитимность» делает Х. Хафтара равным Ф. Сарраджу. Следующим шагом стала прошедшая 29 мая 2018 г. в Париже конференция под эгидой ООН: ее участниками были лидеры противоборствующих ливийских сил, а также представители 19 стран, включая Турцию. Но несмотря на декларируемую всеми сторонами готовность к примирению, ситуация не двигалась с
142
места. Рассчитывать на проведение всеобщих выборов в условиях продолжающейся гражданской войны не приходилось.
После того как в апреле 2019 г. Х. Хафтар начал наступление на запад страны, Турция уже в мае направила в помощь ПНС военную технику (в нарушение решения ООН об эмбарго), позволившую остановить Х. Хафтара, а затем 27 ноября 2019 г. подписала с Ф. Сарраджем договоры о военном и экономическом сотрудничестве. Первый договор предусматривал создание в Ливии турецких военных баз, после чего началась переброска в Ливию турецких военных, а также протурецки настроенных наемников из Сирии [Гончаров, 2021]. Второй договор между Турцией и ПНС подразумевал демаркацию морских границ в Восточном Средиземноморье, что вызвало недовольство Греции, Республики Кипр, Израиля и Египта.
В свою очередь, Германия, как и Франция, опасалась, что затяжной ливийский конфликт станет причиной прибытия в ЕС новых волн мигрантов, что может повлечь за собой раскол внутри Евросоюза. Берлин также был обеспокоен тем, что Франция поддерживала Х. Хафтара, в то время как Италия взаимодействовала с ПНС. Руководство ФРГ подчеркивало, что правительство Ф. Сар-раджа признано ООН, но тем не менее с опасением относилось к тому, что его поддерживает Турция. С германской точки зрения, переброска оружия и ввод турецких войск на территорию Ливии лишь обостряли военное противостояние. Поэтому Германия также попыталась выступить посредником по урегулированию кризиса, запустив переговорный процесс под своей эгидой. 19 января 2020 г. состоялась Берлинская конференция, на которую были приглашены представители воюющих сторон (Ф. Саррадж и Х. Хафтар) и ведущих держав, так или иначе вовлеченных в конфликт. После некоторой паузы Р.Т. Эрдоган также подтвердил свое участие в конференции. Все участники Берлинской конференции выразили приверженность политическому решению вопроса, соблюдению эмбарго на поставки оружия, отказу от вмешательства других государств в ливийский конфликт [Заключительные ..., 2020], но в короткий срок все договоренности были нарушены. По итогам конференции страны ЕС начали морскую операцию
143
EUNAVFOR MED IRINI с целью пресечь доставку оружия в Ливию и нелегальный экспорт нефти из страны. В связи с тем что основным элементом сдерживания в операции IRINI являются военно-морские силы (Франции, Германии, Италии и нескольких других стран - участниц ЕС), ее правоприменительный потенциал направлен против Турции, тогда как другие страны сохранили возможность поставлять оружие (например, Египет и ОАЭ -Х. Хафтару) по суше или по воздуху [Megerisi, Kuznetsov, 2020, с. 6].
Усиление военной активности Франции в Средиземноморье привело к обострению франко-турецких отношений. 29 января 2020 г. Париж и Афины заявили об учреждении стратегического партнерства в Восточном Средиземноморье, где должен быть проложен газопровод «EastMed» для снабжения газом стран ЕС. Пик напряженности пришелся на 10 июня 2020 г., когда французский фрегат «Курбе», попытавшийся досмотреть турецкое торговое судно «Джиркин», предположительно перевозившее военный груз, трижды зафиксировал включение боевого режима УРО (управляемого ракетного оружия) одним из трех кораблей ВМФ Турции, эскортировавших «Джиркин» [L'OTAN ..., 2020]. 22 июня 2020 г. Э. Макрон вновь заявил о «смерти мозга НАТО», подчеркивая неспособность Альянса сдержать Турцию [Rivet, Leroux, 2020]. Ситуация накалилась: о готовности прямо вмешаться в конфликт заявил Египет. Италия и Германия призвали ПНС и ЛНА к перемирию, а 26 июня 2020 г. Франция и Германия призвали все внешние стороны (т.е. Турцию) воздержаться от эскалации в Ливии. Э. Макрон подчеркнул, что Франция не поддерживает маршала Х. Хафтара.
В феврале 2021 г. на смену Ф. Сарраджу пришел М. аль-Менфи. Смена руководства ПНС Ливии (с марта 2021 г. - Правительство национального единства, ПНЕ) стала для Франции сигналом к дальнейшей активизации. Уже 23 марта Э. Макрон принял в Париже М. аль-Менфи, для которого это стало первым визитом за рубеж. Очевидно, французский президент решил, как и в 2017 г., выступить в роли миротворца, предложив новый план: поддержание перемирия, парламентские выборы, объединение и профессионализация ливийских ВС, затем унификация экономи-
144
ческих структур. Ключевым требованием Франции стал вывод из Ливии всех иностранных комбатантов.
Германия поддержала французскую инициативу: 23 июня 2021 г. на министерском уровне состоялась вторая Берлинская конференция по Ливии, на которой обсуждались грядущие выборы и вывод иностранных ВС. Но никаких существенных результатов добиться не удалось: Турция отказалась выводить свои войска (около 20 тыс., по оценкам ООН [Magdy, 2020]), мотивируя это тем, что у нее есть официальная договоренность с правительством в Триполи. Аналогично завершилась и конференция по Ливии 12 ноября в Париже, где сопредседателями были Франция, Германия, Италия, ООН и Ливия.
В целом в ливийском конфликте позиции Франции и Германии оказались близки, но не идентичны. Париж по мере возможностей стремился играть в Ливии активную роль: в 2011 г. он стал инициатором разрушения Ливийской Джамахирии; в 2015 г. после терактов в Париже во имя собственной безопасности активизировал деятельность в Ливии, поддержав борьбу Х. Хафтара с исламизмом; с 2017 г. стремился примирить ПНС и ЛНА. Но основным оппонентом Франции в Ливии стала Турция, имеющая официальное военное соглашение с Триполи и отвергающая все требования о выводе своих войск из страны. Что же касается Германии, то она фактически заняла позицию, равноудаленную как от Франции, так и от Турции. В начале ливийского кризиса Берлин не поддерживал политику Парижа, хотя и не выступил против операции 2011 г. Берлин не высказывался ни против Ф. Сарраджа и ПНС, ни против поддержки Х. Хафтара, хотя умеренно критиковал действия Анкары. Официально Германия была недовольна тем, что турецкая военная поддержка правительства в Триполи обостряет конфликт, но представляется, что основные опасения ФРГ вызваны укреплением позиций Турции в регионе. При этом Германия воздерживается от прямого участия в конфликте, ограничиваясь косвенным противостоянием турецким поставкам вооружений в рамках операции 1И№, а также, возможно, закрытыми переговорами с Францией. ФРГ старается укрепить свою позицию нормативной силы, выступая посредником на переговорах. Такая
145
политика могла бы быть успешной, но в ситуации продолжающегося противоборства у немецкой стороны нет возможности реально влиять на процесс.
В настоящий момент внешние стороны конфликта отстранились от активного участия в нем - во многом потому, что не понимают, чего ожидать от лидеров противостоящих сторон. Однако, хотя противники не считают, что конфликт близок к завершению, в краткосрочной перспективе активные боевые действия в Ливии маловероятны.
Сирия: различие интересов и «смерть мозга НАТО»
Взаимодействие Франции и Германии с Турцией в сирийском конфликте можно условно разделить на три блока: 1) позиция по отношению к президенту страны Б. Асаду и его правительству; 2) борьба против ИГИЛ/ИГ*; 3) «курдский вопрос».
В марте 2011 г., после начала конфликта между оппозицией и президентом САР Б. Асадом, франко-германский тандем и Турция заняли в целом близкие позиции по поводу осуждения режима Б. Асада и введения санкций против руководства Сирии. Берлин поддерживал в Сирии так называемую умеренную оппозицию, был одним из инициаторов создания «Группы друзей Сирии» и признал созданную в Катаре в 2012 г. Национальную коалицию сирийских революционных и оппозиционных сил [Мирзеханов, Трунов, 2019, с. 210]. Франция также сразу выступила на стороне протестующих, требуя отставки сирийского лидера и участвуя в конференциях «Группы друзей Сирии» с февраля 2012 г. Основой для проведения подобной политики стали соображения, связанные с поддержкой демократии, а также стремление ослабить Иран, - и в результате была сделана ставка на суннитов. С весны 2013 г. Париж начал помогать так называемой Сирийской свободной армии и активно продвигал идею военной интервенции стран - участниц НАТО в качестве «акта возмездия» за якобы примененное Дамаском химическое оружие. Тем не менее ФРГ де-факто отказалась присоединиться к запланированной операции в военном отношении. Операция НАТО, намеченная на конец августа 2013 г., была отменена за полчаса до ее начала из-за отказа
146
США в ней участвовать [Roux, 2016]. В итоге ситуация была урегулирована во многом благодаря инициативе РФ об уничтожении арсенала химического оружия САР под российским контролем (осуществлено в 2014-2015 гг.).
Анкара в этой ситуации вначале пыталась выступить посредником в диалоге между Б. Асадом и протестующими, но с августа-сентября 2011 г. встала на сторону оппозиционеров (именно в Турции нашли прибежище как оппозиционные лидеры, так и множество беженцев), а затем поддержала «Группу друзей Сирии» и французскую идею интервенции. Но если Франция ничего не имела против воинственных заявлений Турции, то Германия была обеспокоена тем, что Турция стремится использовать конфликт для упрочения своего влияния в регионе и явно рассчитывает, что после «арабской весны» во многих странах к власти придут представители «Братьев-мусульман»*. Помимо прочего, Берлин был недоволен тем, что Анкара не препятствует исламистам из Центральной Азии, Северной Африки и Европы стекаться в Сирию через турецкую территорию. В то время как ФРГ взаимодействовала в САР с «умеренной» оппозицией, Турция контактировала с террористической «Джебхат ан-Нусрой»*. Но, как отмечает Ф.О. Трунов, до 2015 г. разногласия между Берлином и Анкарой не мешали их сотрудничеству [Трунов, 2019, с. 96].
Появление на территории Ирака и Сирии в 2013-2014 гг. террористической организации «Исламское государство»* вынудило франко-германский тандем и Турцию выработать политику противодействия сразу двум противникам - Асаду и ИГ*. 15 сентября 2014 г. на конференции в Париже была учреждена Международная антитеррористическая коалиция (МАК) во главе с США, в которую вошли около 30 стран, включая Францию, Германию и Турцию [Qui participe ..., 2014]. Но, в отличие от Франции, ставшей второй после США ударной силой коалиции (19 сентября 2014 г. Париж начал в Ираке военную операцию «Шаммаль», в сентябре 2015 г. распространившуюся на территорию Сирии), ФРГ ограничилась поставками оружия иракским курдам и войскам центрального правительства в Ираке, а также развернула в Ираке военно-тренировочную миссию. Турция поначалу вообще устранялась от
147
прямого участия в операциях, что вызывало подозрения в том, что она скрытно поддерживает террористов, но после приближения ИГ* к турецкой границе, захвата турецких заложников и угрожающих заявлений лидера ИГ* Абу Бакра аль-Багдади Анкара активизировалась [Фролов, 2015]. При этом участие турецких сил в операциях, направленных непосредственно против ИГ*, было весьма ограниченным (в июле 2015 г. Турция провела наступление против ИГ* в Сирии, в 2016 г. турецкие силы вместе с силами коалиции участвовали в миссии в Джараблусе и Аль-Бабе).
В 2015 г. ситуация изменилась. Этому способствовали два фактора: начало специальной военной операции РФ в сотрудничестве с официальным Дамаском и ИРИ (с 30 сентября) и масштабные теракты в Париже, устроенные ИГ* 13 ноября. Президент Франции Ф. Олланд публично заявил, что переходит «от сдерживания к уничтожению» ИГ*, и провел серию переговоров с коллегами. На встрече с А. Меркель 25 ноября он попросил Германию активнее поддержать борьбу против террористов [Riols, 2015]. Тем не менее ФРГ ограничила свое участие в деятельности коалиции обеспечением дозаправки в воздухе, воздушной разведкой, сопровождением и поддержкой военно-морской группировки, командованием, а также поддержкой и защитой личного персонала штабов [Antrag ..., 2015]. Кроме того, уже с февраля 2015 г. инструкторы бундесвера проводили обучение курдских отрядов самообороны и бойцов правительственной армии в Ираке [Мирзеханов, Трунов, 2019, с. 212]. Стремясь подключить к МАК Россию, Ф. Олланд 26 ноября провел в Москве переговоры с В. Путиным: стороны объявили о координации действий разведслужб, а президент России приказал российским кораблям взаимодействовать с французским флотом «как с союзником» [Riols, 2015]. Включить же Россию в коалицию Франция не смогла - во многом из-за острого российско-турецкого кризиса, вызванного уничтожением турками российского бомбардировщика 24 ноября. После того как Анкара обратилась за поддержкой к НАТО, Франция призвала обе стороны к деэскалации.
Э. Макрон, пришедший к власти в 2017 г., скорректировал французский подход к сирийскому кризису: он отказался от тре-
148
бования отставки Б. Асада, призвав партнеров сосредоточиться на борьбе с ИГ*, а также подчеркнул, что Турция, хоть и не разделяет светские ценности Франции, но разделяет ее интересы. При этом он критиковал участие Турции в Астанинском процессе (с участием России и Ирана), продвигая параллельный Женевский процесс под эгидой ООН.
В 2017-2018 гг. отношения Турции с ФРГ и Францией были неровными. В 2017 г. между Берлином и Анкарой произошел конфликт по поводу турецкой военной базы Инджирлик, где базировались немецкие ВВС (дозаправщик и самолеты-разведчики). После того как Турция запретила депутатам Бундестага посетить войска ФРГ на базе, Бундестаг объявил о досрочном выводе боевой техники ФРГ с базы Инджирлик и переводе ее на иорданскую базу Аль-Азрак [Bundeswehr ..., 2017]. Решение Анкары, скорее всего, было обусловлено недовольством по поводу того, что Германия признала геноцид армян, а также отказалась выдать Турции активистов Рабочей партии Курдистана и военных, обвиняемых в подготовке путча против Эрдогана. Тем не менее германские военные остались на базе НАТО в турецкой провинции Конья.
Наиболее сложной проблемой в отношениях франко-германского тандема и Турции является так называемый курдский вопрос, появившийся в европейской повестке в 2013 г., когда сирийские курды выступили против Б. Асада, требуя себе автономию. Разумеется, это вызвало недовольство Анкары, не желавшей появления у своих границ очага курдского сепаратизма. Ключевое противоречие в данном вопросе состоит в том, что для Анкары курды из Партии демократического единства (PYD) / Отрядов народной самообороны (YPG) - это «террористы», связанные с Рабочей партией Курдистана (РПК), признанной террористической организацией в ЕС, в то время как для Франции и Германии курды из PYD/YPG - это борцы с джихадизмом, не связанные с РПК [Question ..., 2015].
Турция провела три наступления в Северной Сирии - в 2016, 2018 и 2019 гг. - не столько против ИГ*, сколько против курдских отрядов, что вызвало недовольство франко-германского тандема по нескольким причинам. Во-первых, Париж и Берлин считали
149
естественным поддерживать курдов - и как угнетаемое меньшинство, и как участников антиасадовской оппозиции. Во-вторых, франко-германский тандем полагал, что экспансионистские устремления Турции противоречат политике ее партнеров по НАТО и подрывают борьбу курдов против ИГ*. В 2019 г. Франция даже объявила об отзыве посла из Турции и о введении эмбарго на поставки оружия Анкаре, а Э. Макрон заявил о «смерти мозга НАТО» [СшЬей, 2019]. Показательно, что с 2020 г. в Иордании стоят на дежурстве два французских многоцелевых истребителя «Ра-фаль» с разведывательным оборудованием типа ИБСО-МС для фотовидовой разведки (и четыре немецких истребителя «Торнадо») -официально в рамках борьбы с ИГ*, но, вероятно, и для слежки за протурецкими силами в Ираке и Сирии. Наконец, в-третьих, Германия опасалась, что действия Турции могут спровоцировать столкновения проживающих в ФРГ курдов и турок, что негативно скажется на внутренней безопасности в немецких землях. Но и Анкара, в логике «севрского синдрома», трактует поддержку курдов со стороны Парижа и Берлина (встречи президентов Франции с членами УРС, гуманитарная и военная поддержка сирийских курдов французской армией, участие Германии в боевой подготовке иракских курдов и поставки им оружия) как помощь террористам.
Ситуация дополнительно осложняется тем, что страны ЕС и Турция по-разному выстраивают взаимодействие с другими игроками для урегулирования сирийского конфликта. Если Анкара вместе с Москвой и Тегераном стала инициатором Астанинского процесса, то страны Запада в 2018 г. созвали в Женеве «Малую группу по Сирии», в которую Турцию не пригласили [Трунов, 2019, с. 99]. Сам Эрдоган выступил с инициативой четырехстороннего саммита России, Турции, Германии и Франции, который прошел в Стамбуле 27 октября 2018 г., но не принес существенных результатов. В целом можно констатировать, что Турция использует свое участие в коалиции, чтобы сохранить легитимность своих действий в Сирии в глазах союзников по НАТО, но в то же время взаимодействует с Россией и Ираном для того, чтобы добиваться своих целей, несмотря на критику со стороны западных стран.
150
В настоящий момент в Сирии не ведутся активные боевые действия в силу сложившегося, хотя официально не признаваемого сторонами статус-кво. Крупнейшим очагом напряженности остается Идлиб, но создается впечатление, что и здесь Дамаск, Анкара и Москва решили пока сохранить статус-кво, а Париж и Берлин в настоящий момент не стремятся вмешиваться, критикуя все стороны конфликта.
После поражения ИГ* в Сирии в 2019 г. ни франко-германский тандем, ни Турция больше не выдвигают предложений по урегулированию сирийского конфликта, отказываются от взаимодействия с правительством Асада и сотрудничества в деле восстановления сирийской территории, которая по большей части контролируется Дамаском. В начале 2022 г. Берлин объявил об окончании немецкой операции на территории Сирии (пребывание бундесвера на территории Ирака было продлено на девять месяцев) [Germany ..., 2022]. В то же время турецкие войска остаются на севере Сирии и продолжают осуществлять боевые операции против РПК на севере Ирака; более того, Анкара продлила мандат на использование своих вооруженных сил на территории Сирии и Ирака до октября 2023 г.
Таким образом, хотя формально Анкара, Берлин и Париж выступали в сирийском кризисе единым фронтом - против правительства Б. Асада и боевиков ИГ* и в поддержку сирийской оппозиции, - стороны не смогли согласовать свои действия из-за различия интересов. Если Франция и ФРГ сделали ставку на «умеренную» оппозицию и курдские силы, то Турция расценивала подъем курдов как угрозу своей безопасности и использовала свое участие в конфликте для поддержки близких ей исламистских сил. Несмотря на то что Париж и Берлин осуждали турецкую политику в Сирии, они не смогли противодействовать Анкаре, не желая переводить спор в плоскость военного противостояния с союзником по НАТО.
•Jc-Jc-Jc
На примере двух конфликтов (ливийского и сирийского) можно видеть, что подходы Франции и Германии к урегулирова-
151
нию конфликтов в Средиземноморье и, следовательно, к отношениям с Турцией, отличаются главным образом потому, что средиземноморский регион занимает различное место во внешнеполитических приоритетах двух стран, а также потому, что они применяют различный инструментарий для решения внешнеполитических задач. Если Париж, считающий Средиземноморье сферой своих традиционных интересов, предпочитал вести борьбу с авторитарными лидерами - М. Каддафи и Б. Асадом - силовыми методами, то Берлин стремился ограничиться политической поддержкой оппозиции, посредническими функциями. Причем интересы Парижа и Берлина совпадали не всегда: если в сирийском кризисе стороны были солидарны в осуждении правительства Б. Асада, то в ливийском - декларировали поддержку официальному правительству Ф. Сарраджа, что не мешало Франции де-факто поддерживать маршала Х. Хафтара. Хотя Берлин не разделял эту позицию, он спокойно воспринимал ее, очевидно, не желая осложнять работу тандема.
При этом Франция и Германия согласны в том, что Турция, ведущая в Средиземноморье собственную игру после «арабской весны», не координирует свои действия с ЕС/НАТО, что осложняет общую обстановку в регионе. Париж и Берлин полагают, что дестабилизирующая стратегия Анкары продиктована не стремлением урегулировать конфликты, а намерением упрочить свои позиции. Основной проблемой в отношениях стран тандема с Турцией является не столько неспособность выработать единую позицию, сколько неготовность согласовать какие-то меры против сильного военного игрока, к тому же союзника по НАТО. Хотя Париж и Берлин публично критикуют Анкару за проведение обособленной политической линии, они вряд ли готовы применить силовые меры для принуждения ее к нужным действиям. В настоящий момент шансы на то, что франко-германский тандем выработает политику противодействия Турции снижаются, так как внимание европейских держав сосредоточено на ситуации в Украине. Таким образом, говорить о существовании «треугольника» Берлин - Париж - Анкара не приходится.
152
Литература/References
65 процентов турок в Германии проголосовали за Эрдогана. (2018) // DW. - Москва. - 25.06. - (Access denied from Russian Federation IP-addresses). - URL: ЬНрт://шшш^ш.сот/га/65-процентов-турок-в-германии-проголосовали-за-эрдогана/ a-44383196 (дата обращения: 16.08.2022) [65 percent of Turks in Germany voted for Erdogan [65 protsentov turok v Germanii progolosovali za Erdogana]. (2018) // DW. - Moscow. - 25.06. - (Access denied from Russian Federation IP-addresses). - URL: https: / / www. dw.com/ru/65-процентов-турок-в-германии-проголосовали-за-эрдогана/a-44383196 (date of access: 16.08.2022)] (In Russian).
Гончаров В. (2021). Ливия : новый турецкий протекторат? // Международная жизнь. - Москва. - 19.07. - URL: https://interaffairs.ru/ news/show/30843 (дата обращения: 16.08.2022) [Goncharov V. (2021). Libya : a new Turkish protectorate? [Liviya : novyi turetskii protektorat?] // International affairs. - Moscow. - 19.07. - URL: https://interaffairs.ru/news/show/30843 (date of access: 16.08.2022)] (In Russian).
Заключительные положения Берлинской конференции по Ливии. (2020) / Президент России. - Москва. - 19.01. - URL: http://www.kremlin. ru/supplement/5471 (дата обращения: 16.08.2022) [Final provisions of the Berlin Conference on Libya [Zaklyuchitel'nye polozheniya Berlinskoi konferentsii po Livii]. (2020) / President of Russia. - Moscow. - 19.01. - URL: http:// www.kremlin.ru/supplement/5471 (date of access: 16.08.2022)] (In Russian).
Карева Д. О. (2015). Средиземноморская политика Франции в конце XX - начале XXI вв. : дисс. ... канд. ист. наук / МГУ. - Москва. - 291 с. [Kareva D.O. (2015). Mediterranean policy of France in the late XX - early XXI centuries : Ph.D. thesis [Sredizemnomorskaya politika Frantsii v kontse XX - nachale XXIvv.] / Moscow State University. - Moscow. - 291 p.] (In Russian).
Кривенкова О.В. (2017). Франко-ливийские отношения в период президентства Н. Саркози // Французский ежегодник 2017 : Франция и Средиземноморье в Новое и Новейшее время / ИВИ РАН. - Москва. -С. 275-296 [Krivenkova O.V. (2017). Franco-Libyan relations during the presidency of N. Sarkozy [Franko-liviiskie otnosheniya v period prezidentstva N. Sarkozi] // French Yearbook 2017 : France and the Mediterranean in Late modern and Contemporary historical periods / IWH RAS. - Moscow. - C. 275296] (In Russian).
Мирзеханов В.С., Трунов Ф.О. (2019). Эволюция стратегии ФРГ на сирийском направлении : политико-военные аспекты // Восток (Oriens). -Москва. - № 6. - С. 207-218 [Mirzekhanov V.S., Trunov Ph.O. (2019). The evolution of Germany's strategy in the Syrian direction : political and military aspects [Evolyutsiya strategii FRG na siriiskom napravlenii : politiko-voennye
153
aspekty] // Vostok (Oriens). - Moscow. - N 6. - P. 207-218] (In Russian). DOI: 10.31857/S086919080007568-1.
Обичкина Е.О. (2018). Дипломатия Эммануэля Макрона : «новый курс»? // Франция при президенте Эммануэле Макроне : в начале пути / ИМЭМО РАН. - Москва. - С. 140-146 [Obichkina E.O. (2018). Emmanuel Macron's diplomacy : a «new deal»? [Diplomatiya Emmanuelya Makrona : «novyi kurs»?] // France under President Emmanuel Macron : at the beginning of the journey / IMEMO RAS. - Moscow. - P. 140-146] (In Russian).
Сидоров А. С. (2022). Франция в поисках точки опоры в Ливии после Каддафи // Новая и новейшая история. - Москва. - Т. 66, № 2. -С. 132-144 [Sidorov A.S. (2022). France in search of a foothold in post-Gaddafi Libya [Frantsiya v poiskakh tochki opory v Livii posle Kaddafi] // Modern and contemporary history. - Moscow. - Vol. 66, Issue 2. - P. 132-144] (In Russian). DOI: 10.31857/S013038640018568-2.
Тимофеев П.П., Хорольская М.В. (2021а). Пандемия COVID-19 как вызов франко-германскому лидерству в ЕС // Мировая экономика и международные отношения. - Москва. - Т. 65, № 8. - С. 72-80 [Timofeev P.P., Khorolskaya M.V. (2021a). The COVID-19 pandemic as a challenge to Franco-German leadership in the EU [Pandemiya COVID-19 kak vyzov franko-germanskomu liderstvu v ES] / / World economy and international relations. -Moscow. - Vol. 65, Issue 8. - P. 72-80] (In Russian). DOI: 10.20542/0131-22272021-65-8-72-80.
Тимофеев П.П., Хорольская М.В. (20216). Потенциал реагирования франко-германского тандема на вызовы безопасности // Анализ и прогноз / ИМЭМО РАН. - Москва. - № 1. - С. 70-83 [Timofeev P.P., Khorolskaya M.V. (2021b). Potential for the response of the Franco-German tandem to security challenges [Potentsial reagirovaniya franko-germanskogo tandema na vyzovy bezopasnosti] // Analysis and forecast / IMEMO RAS. -Moscow. - N 1. - P. 70-83] (In Russian). DOI: 10.20542/afij-2021-1-70-83.
Тимофеев П.П., Хорольская М.В. (2021в). Сравнительный анализ подходов Германии и Франции к отношениям с Россией // Общественные науки и современность. - Москва. - № 5. - С. 72-86 [Timofeev P.P., Khorolskaya M.V. (2021v). Comparative analysis of German and French approaches to relations with Russia [Sravnitel'nyi analiz podkhodov Germanii i Frantsii k otnosheniyam s Rossiei] // Social sciences and modernity. - Moscow. -N 5. - P. 72-86] (In Russian). DOI: 10.31857/S086904990017286-6.
Трунов Ф.О. (2016). Политика ФРГ в ходе ливийского (2011) и сирийского (2013) военно-политических кризисов // Актуальные проблемы Европы / ИНИОН РАН. - Москва. - № 3. - C. 164-185 [Trunov Ph.O. (2016). German policy during the Libyan (2011) and Syrian (2013) military-political
154
crises [Politika FRG v khode liviiskogo (2011) i siriiskogo (2013) voenno-politicheskikh krizisov] // Current problems of Europe / INION RAS. - Moscow. - N 3. -P. 164-185] (In Russian).
Трунов Ф.О. (2019). Германо-турецкие отношения на современном этапе : военно-политические аспекты // Восток (Oriens). - Москва. - № 5. -С. 94-105 [Trunov Ph.O. (2019). German-Turkish relations at the present stage : military-political aspects [Germano-turetskie otnosheniya na sovremennom etape : voenno-politicheskie aspekty] // Vostok (Oriens). - Moscow. - N 5. - P. 94-105] (In Russian). DOI: 10.31857/S086919080006962-5.
Фролов А. (2015). Турция - Сирия : метаморфозы ближневосточной политики // Пути к миру и безопасности / ИМЭМО РАН. - Москва. -№ 1 (48). - С. 119-132 [Frolov A. (2015). Turkey - Syria : metamorphoses of the Middle East policy [Turtsiya - Siriya : metamorfozy blizhnevostochnoi politiki] / / Pathways to peace and security / IMEMO RAS. - Moscow. - N 1 (48). - P. 119132] (In Russian).
Чернега В.Н. (2017). Франция и сирийский кризис : между желаемым и действительным // Проблемы европейской безопасности / ИНИОН РАН. - Москва. - № 2. - С. 9-30 [Chernega V.N. (2017). France and the Syrian crisis : between the desired and the real [Frantsiya i siriiskii krizis : mezhdu zhelaemym i deistvitel'nym] // Problems of European security / INION RAS. -Moscow. - N 2. - P. 9-30] (In Russian).
Antrag der Bundesregierung : Einsatz bewaffneter deutscher Streitkräfte zur Verhütung und Unterbindung terroristischer Handlungen durch die Terrororganisation IS auf Grundlage von Artikel 51 der Satzung der Vereinten Nationen in Verbindung mit Artikel 42 Absatz 7 des Vertrages über die Europäische Union sowie den Resolutionen 2170 (2014), 2199 (2015), 2249 (2015) des Sicherheitsrates der Vereinten Nationen. (2015) / Deutsche Bundestag, 17. Wahlperiode. - Berlin. - 01.12. - 8 S. - (Drucksache 18/6866). - URL: https:// dserver.bundestag.de/btd/18/068/1806866.pdf (date of access: 16.08.2022).
A strategic compass for security and defence. (2022) // Council of the European Union. - Brussels. - 21.03. - 47 p. - URL: https://data.consilium.euro pa. eu/doc/document/ST-7371-2022-INIT/en/pdf (date of access: 16.08.2022).
Balci B. (2012). Le rêve arabe de la Turquie brisé par la crise syrienne / CERI. - Paris : Sciences Po. - 32 p. - URL: https://www.sciencespo.fr/ceri/ sites/sciencespo.fr.ceri/files/Etude%20188.pdf (date of access: 16.08.2022).
Billion D. (2016). France - Turquie : entre tensions et normalisations // Confluences Méditerranée. - Paris : L'Harmattan. - Issue 1 (96). - P. 71-83.
Bundeswehr wird aus Incirlik abziehen. (2017) / Bundesregierung. -Berlin. - 07.06. - URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/aktuelles/ bundeswehr-wird-aus-incirlik-abziehen-230712 (date of access: 16.08.2022).
155
TüMotfteee n.n., XoponbCKaa M.B.
Fiche pays - Repères économiques : Indicateurs macro-economiques -Relations economiques bilaterales : Soutien aux entreprises françaises : Turquie (avril 2021). (2021) / Ministère de l'Europe et des affaires étrangères. - Paris. -2 p. - URL: https://www.diplomatie.gouv.fr/IMG/pdf/fichepays_turquie_ 20220503_1805_cle4e91dd.pdf (date of access: 16.08.2022).
Germany extends Bundeswehr mission in Iraq. (2022) / / DW. - Berlin. -12.01. - (Access denied from Russian Federation IP-addresses). - URL: https://www.dw.com/en/germany-extends-bundeswehr-mission-in-iraq/a-60400784 (date of access: 16.08.2022).
Guibert N. (2019). «Mort cérébrale de l'OTAN» : Emmanuel Macron assume, Jens Stoltenberg recherche l'unité // Le Monde. - Paris. - 28.11. -URL: https://www.lemonde.fr/international/article/2019/11/28/mort-cere brale-de-l-otan-macron-assume-stoltenberg-recherche-l-unite_6020929_3210.html (date of access: 16.08.2022).
Harchaoui J. (2018). La Libye depuis 2015 : entre morcellement et interférences / / Politique étrangère / IFRI. - Paris. - Issue 4 (Hiver). - P. 133145.
Idiz S. (2010). La Turquie et son «problème français» / IFRI. - Paris. -24 p. - URL: https://www.ifri.org/sites/default/files/atoms/files/notefranco turque3semihidizvf11.pdf (date of access: 16.08.2022).
Koenig N. (2016). EU Security policy and crisis management : a quest for coherence. - Abingdon-on-Thames : Routledge. - 196 p.
Kroll N. (2015). The EU's response to the Libyan crisis : a liberal intergovernmentalist approach / Europa Kolleg Hamburg ; Institute for European Integration. - Hamburg. - 93 p. - URL: https: / / europa-kolleg-hamburg.de/wp-content/uploads/2015/07/150716_SP_2-15_NataliaKroll.pdf (date of access: 16.08.2022).
Les Turcs en France : un «isolat» séparatiste? (2021) // L'Observatoire de l'immigration et de la démographie. - Paris. - 30.04. - URL: https://observatoire-immigration.fr/les-turcs-en-france-un-isolat-separatiste/ (date of access: 16.08.2022).
L'OTAN ouvre une enquête sur l'incident entre la France et la Turquie en Méditerranée. (2020) // Le Monde. - Paris. - 17.06. - URL: https://www. lemonde.fr/international/article/2020/06/17/paris-denonce-une-man-uvre-tur que-recente-extremement-agressive-en-mediterranee_6043175_3210.html (date of access: 16.08.2022).
Magdy S. (2020). UN : 20,000 foreign fighters in Libya are a «serious crisis» / / AP. - New York. - 02.12. - URL: https://apnews.com/ article/africa-libya-elections-north-africa-united-nations-faa14b50c17d2a462e755bd6e31f0709 (date of access: 16.08.2022).
156
Megerisi T., Kuznetsov V. (2020). The policies of European States and Russia on Libya / Friedrich-Ebert-Stiftung Russland. - Moscow. - 10 p. - URL: http://library.fes.de/pdf-files/bueros/moskau/16455.pdf (date of access: 16.08.2022).
Nezan K. (2015). Vers un Kurdistan indépendant? // Civitas Europa / IRENEE. - Metz. - Issue 1 (34). - P. 143-153.
Poniatowski L., Todeschini J.-M., Danesi R. (2019). Rapport d'information fait au nom de la commission des affaires étrangères, de la défense et des forces armées par le groupe de travail sur la situation en Turquie / Sénat. -Paris. - 03.07. - 156 p. - URL: http://www.senat.fr/rap/r18-629/r18-6291.pdf (date of access: 16.08.2022).
Question écrite N°86595 de M. François Asensi. (2015) / Assemblée nationale. - Paris. - URL: https://questions.assemblee-nationale.fr/q14/14-86595QE.htm (date of access: 16.08.2022).
Qui participe à la coalition contre l'Etat islamique? (2014) // Le Monde. -Paris. - 15.09. - URL: https://www.lemonde.fr/proche-orient/article/2014/ 09/15/etat-des-lieux-des-participants-a-la-coalition-contre-l-etat-islamique_448 7310_3218.html (date of access: 16.08.2022).
Rangfolge der Handelspartner im Außenhandel. (2022) // Destatis. -Berlin. - URL: https://www.destatis.de/DE/Themen/Wirtschaft/Aussenhan del/Tabellen/rangfolge-handelspartner.html (date of access: 16.08.2022).
Riols Y.-M. (2015). Le marathon diplomatique aux résultats incertains de Hollande // Le Monde. - Paris. - 27.11. - URL: https://www.lemonde.fr/ europe/article/2015/11/27/syrie-francois-hollande-boucle-un-marathon-diplo matique-aux-resultats-incertains_4818629_3214.html (date of access: 16.08.2022).
Rivet J., Leroux V. (2020). Macron accuse Erdogan de mener un «jeu dangereux» en Libye // La Libre. - Bruxelles. - 22.06. - URL: https://www.la libre.be/dernieres-depeches/afp/2020/06/22/macron-accuse-erdogan-de-me ner-un-jeu-dangereux-en-libye-NLP7ZJDKQZHLXJ5UBA4UGOJFUY/ (date of access: 16.08.2022).
Roux D. (2016). La politique arabe de François Hollande / IRIS. - Paris. -22.11. - URL: https://www.iris-france.org/83753-la-politique-arabe-de-franco is-hollande/ (date of access: 16.08.2022).
Verfassungsschutzbericht 2020. (2021) / Bundesministerium des Innern, für Bau und Heimat. - Berlin. - 418 S. - https://www.bmi.bund.de/Shared Docs/downloads/DE/publikationen/themen/sicherheit/vsb-2020-gesamt.pdf (date of access: 16.08.2022).
157
DOI: 10.31249/ape/2022.04.06
© Timofeev P.P.1, © Khorolskaya M.V.2, 2022 Approaches of the Franco-German tandem to interaction with Turkey in the hotbeds of instability in the Mediterranean3
Abstract. The article analyzes the position of the informal EU leaders -France and Germany - on two long and serious crises - Libyan and Syrian, which since the «Arab Spring» have had a direct and destabilizing impact on the EU security. Although the latest concept paper «Strategic Compass», adopted by the EU in March 2022, notes that European countries will seek to resolve conflicts, including with the involvement of Turkey, so far the EU member states have not developed a unified approach to the problem, nor to their interaction with Ankara. In this regard, the authors analyze in detail the positions of Berlin and Paris towards relations with Ankara in general, as well as in the Libyan and Syrian crises, highlighting the common and specific for the French and German approaches. The article shows both the converging factors and the main problems complicating the relations between France and Germany, on the one hand, and Turkey, on the other. It is noted that the formation of the approach of each of the countries of the tandem is influenced by the geographical factor and various tools typical for the foreign policy tradition of France and Germany. Finally, it is concluded that Franco-German tandem does not have a unified line in the conflicts examined, although the two countries' approaches are not always at odds with each other. It was revealed
1 Timofeev Pavel Petrovich - Ph.D. in Political Sciences, Head of Section for Regional Issues and Conflicts, Department for European Political Studies IMEMO RAS (p.timofeyev@gmail.com).
2 Khorolskaya Mariya Vital'evna - Ph.D. in Political Sciences, Researcher, Department for European Political Studies IMEMO RAS (khorolskaja.marya@ yandex.ru).
3 The article was prepared within the project «Post-Crisis World Order: Challenges and Technologies, Competition and Cooperation» supported by the grant from Ministry of science and higher education of the Russian Federation program for research projects in priority areas of scientific and technological development (Agreement N 075-15-2020-783).
158
that despite the general disagreement with Turkey's independent policy in the region, France and Germany are not ready to take forceful measures to make Ankara to align with the EU/NATO positions. In the near future, it is unlikely that both powers will be able to work out a coordinated line of interaction with Turkey in the centers of instability in the Mediterranean.
Keywords: France, Germany, Franco-German tandem, Turkey, Mediterranean, Libyan crisis, Syrian crisis, security.
Статья поступила в редакцию (Received) 10.05.2022. Доработана после рецензирования (Revised) 22.05.2022. Принята к публикации (Accepted) 10.06.2022.
