CC BY
37
УДК 1+301
Н. С. КОШУБАРОВА
Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского
ПОДХОД К АНАЛИЗУ СОЦИАЛЬНЫХ СИСТЕМ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ КАТЕГОРИАЛЬНОЙ МОДЕЛИ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
В статье предложена оригинальная категориальная модель социальной реальности и обоснованы условия ее возможности и применимости в социально-философском исследовании.
Перспективная цель нашего исследования — выяснить, как социальная реальность соотносится с дискурсами о себе. Однако разнообразие возможных представлений о социальной реальности не предполагает однозначного ответа и, более того, ставит под сомнение корректность заданного вопроса. Применение категориальной модели социальной реальности (КМСР) может быть тем подходом, который позволит анализировать дискурсы с наименьшими потерями тонкостей их содержания.
Известные современные социально-философские подходы не могут быть использованы, поскольку уже предполагают конкретное содержание моделей социальной реальности и специальную логику, то есть являются скорее материальными, чем формальными. Нас в данном случае интересует возможность, допустимость и необходимые свойства общего подхода, предлагающего более универсальную форму [1]. Таким образом, мы пытаемся выяснить, возможен ли общий подход к анализу социальных репрезентаций, и каким он должен быть.
Требуется структурировать модели социальной реальности особым образом, для того чтобы в дальнейшем пользоваться такой структурой как основанием анализа на каждом этапе и уровне исследования.
В качестве синонимов, характеризующих взгляды на социальную реальность, могут использоваться такие термины, как репрезентация, модель, концепция (концептуальная схема), дискурс. При близком рассмотрении этих понятий, безусловно, различаются нюансы значений, но в самом общем смысле речь идет о способах мышления о социальной реальности, которые определяются с помощью той или иной категории их авторами или научной традицией. Согласно Д. Дэвидсону «концептуальная схема есть способ организации опыта, их рассматривают как системы категорий, придающих форму чувственным данным; они также уподобляются точкам зрения индивидов, культур и эпох на происходящие события [2]», принимая эту точку зрения, мы предполагаем самое широкое толкование перечисленных выше понятий.
Социальная реальность постоянно производит дискурсы о себе, это происходит в разных областях знания и на его разных уровнях (обыденном, теоретическом), поэтому дискурсом мы можем называть и научную теорию — результирующую исследования, и массовые представления о реальности, сложившиеся в процессе социализации, коллективный габитус. Традиционно принято считать, что «если перевода из одной схемы в другую вообще не существует, то тогда два человека, принадлежащих к раз-
личным концептуальным схемам, не смогут поставить в истинное соответствие свои мнения, желания, надежды и фрагменты знания. Даже сама реальность относительна к схеме: то, что считается реальным в одной системе понимания, может не считаться таковым в другой [3]». Это положение, основывающееся на идеях скептицизма и релятивизма, стало аксиомой в социально-гуманитарной науке.
Предметом предлагаемого исследования является разрешение проблемы перевода с языка одного дискурса на язык другого. Попытки объяснить один дискурс через другой, перевести с языка одного дискурса на язык другого неизменно наталкиваются на ряд препятствий. Во-первых, явным препятствием является необходимое возникновение погрешности перевода. Невозможно действительно дословно, адекватно (не говоря уже об идеально точном переводе) передать смысл высказывания, сделанного в языке другого дискурса. Дискурсы принципиально не могут быть объяснены друг через друга или применены для взаимного анализа ввиду некорректности такого использования. Блестящие примеры неудачных попыток объяснения «концептуальные изменений и контрастов... средствами одного языка» приводит Д.Дэвидсон [4]. Во-вторых, дискурсы отличаются формально и содержательно, между ними невозможно найти ничего общего.
Предлагаемое в настоящем докладе решение проблемы перевода дискурсов основывается на гипотезе о возможности выявления общего не между дискурсами, а над ними. При таком подходе были обнаружены общие организационные основания дискурсов, которые были структурированы, описаны и изучены как категориальная модель социальной реальности, демонстрирующая логику пространства дискурсов.
Оговорим заранее, что КМСР является не моделью реальности, но моделью концептуальных моделей реальности.
КМСР, претендующая на способность точной передачи содержания дискурсов, допустима при соблюдении нескольких условий. Главным из условий является использование языка, не включенного ни в один существующий дискурс, или, по крайней мере, не отягощенного специфическими смыслами и нюансами. Необходим новый язык, язык категорий, а не концептов.
Д. Дэвидсон пишет: «Доминирующая метафора концептуального релятивизма независимо от специфики имеющихся подходов становится жертвой лежащего в ее основании парадокса. Различие точек зрения имеет смысл, если есть общая координирую-
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (55), МАЙ-ИЮНЬ 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 3 (55), МАЙ-ИЮНЬ 2007
щая система, которую они должны разделять, но существование этой системы противоречит самой идее их драматической несоизмеримости, а значит, мы нуждаемся в положениях, устанавливающих предел для концептуальных контрастов [5]». Если следовать такой логике рассуждения далее, то оказывается, что предел для концептуальных контрастов не может быть установлен, поскольку концептуальные схемы по-прежнему не сравнимы. Однако сравнение становится возможным при выходе за рамки языков концептуальных схем. Мы используем язык следующего уровня, чтобы анализировать концептуальные схемы, что является обычной практикой при исследовании любой проблемы [6]. Категории здесь — предельно общие понятия, объективированные в языке следующего уровня (в рассматриваемом случае в искусственном языке второго уровня).
Ясно, что любой метадискурс стремиться подавить подчиняемые смыслы, элиминировать дискурсы, и, следовательно, остаются основания для погрешностей перевода. Согласно Л. Витгенштейну, перевод с одного языка на другой протекает не путем перевода каждого предложения одного языка в предложение другого: переводятся лишь составные части предложения [7]. Такими составными частями предложения для нас являются концепты. Понятно, что перевод с языка одной концепции на язык другой во многом остается искусственным и условным процессом.
Наша задача здесь состоит в том, чтобы определить категории, применимые как для анализа одной или многих концептуальных схем, так и для анализа всех одновременно. Как сказано выше, требуются термины, не нагруженные ассоциациями, не изменившие свой смысл в угоду той или иной научной традиции. Оказывается, набор категорий, необходимых для анализа концептуальных схем, весьма невелик. Безусловно необходимыми категориями для анализа любого дискурса оказываются следующие: среда, старт, ресурсы, структуры, процессы, результат.
Категория «среда» характеризует пространство, необходимое для функционирования модели, пространство, в котором разворачиваются процессы системы. В социоанализе П. Бурдье средой оказывается поле, понимаемое как ограниченная часть социальной реальности, структурированная специфической логикой, инкорпорированной в соответствующие габитусы и коренящейся в особом внутреннем, присущем только этому полю духе игры [8]. Среда предоставляет системе необходимые условия и накладывает правила и ограничения. Инвайроменталисты считают применение категории «среда» важным шагом для преодоления традиционных эпистемологических границ между субъектом и объектом [9].
Категория «старт» есть некая точка отсчета, то, что запускает, стимулирует и провоцирует системные процессы. Важно не смешивать категорию «старт» с категорией «ресурсов», которые реально используются, приумножаются или истощаются, в то время как старт есть то, что заставляет модель работать именно определенным образом, например, эмоция или чувство (как страх внешней агрессии в теориях образования государства), солнечная активность или физиологическая потребность.
Категория «процессы» описывает все возможные варианты движения, динамики в концепциях, цепь фактов и явлений, возможно, отвечающую некой схеме и ведущую к определенному результату. Процессом могут быть любые варианты социального производства и воспроизводства, реальные практики агентов, изменения в дискурсе, языковые игры [10] и пр.
Категория «структуры» указывает на взаимные связи агентов, фактов, явлений в концепции. П. Штом-пка обобщил типичные определения социальной структуры и предложил понимать под структурой «скрытую сеть устойчивых и регулярных связей между элементами в какой-либо области реальности, существенным образом влияющая на развитие явлений, наблюдаемых в этой области [11]». Примером структурных связей могут служить отношения идеального типа с реальным в социальной теории М. Вебера, экономический детерминизм и распределение средств производства у К. Маркса, позиция в настоящем поле относительно распределения капитала и легитимного принуждения, а также возможные соотношения между полями у П. Бурдье.
Категория «ресурсы» включает разнообразные концепты, характеризующие запасы, источники, средства необходимые в процессах. Примером ресурсов могут быть средства производства у К. Маркса, культурный капитал в социологии философии Р. Коллинза [12] или социальный и человеческий капитал в концепции у Дж. Коулмана [13].
Категория «результат» есть точка, предмет стремления, состояние, которое будет достигнуто системой по окончании всех процессов. Например, выход на новый уровень, воспроизводство status quo, итог позитивных и негативных процессов. Н. Луман указывает, что для самореферентной системы осознание и описание себя неизменно заканчивается выходом на новый уровень, когда происходит вовлечение внешне заданного смысла во внутреннюю сеть представлений, что воспроизводит проблему самореференции [14]. Для категориальной модели социальной реальности результат является тем элементом формальной структуры предложенной репрезентации, который может быть рассмотрен, в том числе в качестве нового старта.
Омонимичные концепты разных дискурсов необязательно описываются в одних и тех же категориях. Так, жажда наживы может быть и поводом, влекущим за собой определенные действия, и тем свойством характера, которое будет использовано как ресурс и позволит манипулировать кем-либо, добиваясь своих целей. Миссия организации, понимаемая как идеальный конечный пункт ее деятельности, может быть сформулирована как достигнутый результат, в другой концепции выступит пропагандистской позицией, на основе которой выстраиваются стратегия и тактика, стартовой точкой
КМСР может быть полезной для кроссконцеп-туального анализа аппарата социальных наук. Наглядное представление КМСР предлагает матрицу, заполняемую элементами и сетями элементов, предложенными в социально-философских концепциях. КМСР предоставляет возможность для синхронического и диахронического исследования дискурсов, поиска места концепта в определенной методологии или генетической сети. В нашем дальнейшем исследовании категориальная модель социальной реальности задает логику рассмотрения социоанализа П. Бурдье и современного массового дискурса об обществе.
Библиографический список
1. Розов, Н.С. Структура социальной онтологии: на пути к синтезу макроисторических парадигм / Н.С. Розов // Вопросы философии. — 1999. — № 2. — С. 3-23.
2. Дэвидсон, Д. Об идее концептуальной схемы / Д. Дэвидсон // Аналитическая философия: Избранные тексты. — М.: МГУ, 1993. - С. 144.
3. Там же.
4. Там же. — С. 145.
5. Там же.
6. Эко, У. Для федерации полиглотов - к вопросу создания универсального языка / У. Эко // http://stra.teg.ru/library/ strategics/7/11/
7. Витгенштейн, Л. Logisch-philosophische Abhandlung: Логико-философский трактат / Л. Витгенштейн // Витгенштейн Л. Философские работы. Часть I. Пер. с нем. — М.: Гнозис. — 1994. — С. 21.
8. Bourdieu, P. Mйditations pascaliennes / P. Bourdieu. — Paris: Seuil. — 1997. — P. 23.
9. Катерный, И.В. Современная социальная философия: от «системы» к «среде» / И.В. Катерный // Личность. Культура. Общество. — 2001. — Т. III. — Вып. 1 (7). — С. 218-219.
10. Витгенштейн, Л. Философские исследования / Л. Витгенштейн // Витгенштейн Л. Философские работы. Часть I. —
М.: Гнозис. - 1994. - С. 90.
11. Штомпка, П. Понятие социальной структуры: попытка обобщения / П. Штомпка // Социс. — 2001. — № 9. — С. 4.
12. Коллинз, Р. Социология философий. Глобальная теория интеллектуального изменения / Р. Коллинз. — Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. — С. 77-82.
13. Коулман, Дж. Капитал социальный и человеческий / Дж. Коулман // ОНС. 2001. — № 3. С. 122-139.
14. Луман, Н. Общество как социальная система / Н. Луман. — М.: Логос, 2004. — С. 195.
КОШУБАРОВА Н.С.
Дата поступления статьи в редакцию: 19.12.2006 г. © Кошубарова Н.С.
УДК 330 12 С. В. ГЕЛЬФАНОВА
О. А. КУТУЕВА
Уральский институт бизнеса, Федеральный Межвузовский Центр гуманитарного и социальноэкономического образования при Уральском государственном университете им. А.М. Горького
КАЧЕСТВО ЖИЗНИ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА:
ПРОБЛЕМА СИСТЕМНОГО АНАЛИЗА
В статье перечисляются основания, способствующие социальному и духовному сотрудничеству людей. Качество жизни человека представлено в обретении человком самого себя, своей подлинно человеческой сущности.
Качество жизни — одна из наиболее популярных категорий современного гуманитарного знания. Попытки его измерения с помощью различных показателей (индекс благополучия, уровень потребления, личностный потенциал и т.п.) сегодня постоянно встречаются на страницах научных журналов и монографических исследований. Казалось бы, что такая ситуация не оставляет никаких шансов на то, чтобы быть хоть сколько-нибудь оригинальным в данном вопросе. Однако за внешней видимостью явления скрывается крайне острая проблема, а именно: проблема выявления самого смысла категории качества жизни. Ведь ясно, что без такого выявления мы обречены на непонимание, поскольку каждый из исследователей вкладывает в данное понятие свой собственный смысл и сводит, тем самым, общее к частному, сущность к явлению и даже его конкретной форме. От такого релятивизма и дизъюнкционизма необходимо уходить.
Так что же такое качество жизни? Экономисты обычно сводят данное понятие к уровню потребления, а социологи — к условиям жизнедеятельности
людей. Так, в одном из последних изданий читаем: «Под качеством жизни понимают условия человеческого существования: обеспеченность материальными благами, безопасность, доступность медицинской помощи, возможности для получения образования и развития способностей, состояние природной среды, социальные отношения в обществе»1.
Однако условия могут быть вполне благоприятными, а качество жизни — нет. В США, стране огромных возможностей, несмотря на это, более двух миллионов человек считаются бездомными, а около девяти миллионов человек — нищими2. Сама по себе возможность вовсе не есть актуальное качество жизни. Можно, например, иметь право на жилье, но не иметь жилья, иметь возможность учиться, но не использовать ее из-за трудного семейного положения и т.п. Да и вообще, обращает на себя внимание экзогенный, накопительный подход к определению категории качества жизни, когда под нее подгоняются все возможные условия для жизни, но игнорируется при этом сама жизнь как таковая. Поскольку же «нам не
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (55), МАЙ-ИЮНЬ 2007
