CC BY
93
бы монологов» [29]. Последнее наблюдалось на протяжении многих десятилетий между РПЦ и РПЦЗ, РПЦ и «катакомбными» деноминациями, считающими себя «истинно-православными».
Таким образом, можно говорить, что в 1920-е гг. очередной виток модернизации и сопутствующей ей секуляризации страны обусловливал эволюцию церковно-государственных отношений и возникновение церковных разделений, связанных с ними. Вектор нового политического курса обновленческой, а затем и сергианской Церкви был направлен на открытое укрепление позиций правительства. В отличие от «правых» церковных разделений церковно-политический курс митрополита Сергия априори обеспечивал легитимность государственной власти и всех её модернизационных преобразований.
Примечания
1. Долгушин М. И. Диалектика традиций и модернизации в историческом процессе. Пермь, 2007. С. 278.
2. Подробнее см.: Тихонова Е. Н. Социокультурная модернизация в России (Опыт эмпирического анализа) // Общественные науки и современность. 2008. № 2. С. 5-23.
3. Долгушин М. И. Указ. соч. С. 8.
4. Там же. С. 6-7.
5. Кирилл, митрополит Смоленский и Калининградский. Доклад // Бедность и богатство: исторические вызовы России. М., 2007. С. 15-18.
6. См. Вознесенская Е. И. Общинная организация вятского крестьянства в советской доколхозной деревне (1917-1930 гг.): дис. ... канд. ист. наук. Киров, 2008. С. 3.
7. Долгушин М. И. Указ. соч. С. 279.
8. Макаров Ю. Н. Советская государственная религиозная политика и органы ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД СССР (окт. 1917 - конец 1930-х гг.): автореф. дис. ... д-ра ист. наук. СПб., 2007. С. 30.
9. Ситников А. В. Православие и модернизация российского общества // Церковь и время. Научно-богословский и церковно-общественный журнал. 2006. № 1. С. 51-54.
10. Голубев А. В. «Если мир обрушится на нашу Республику»: Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг. М., 2008. С. 7.
11. Долгушин М. И. Указ. соч. С. 263.
12. См.: Синелина Ю. Ю. Секуляризация в социальной истории России / под общ. ред. В. П. Култы-гина. М., 2004. С. 156-157.
13. Долгушин М. И. Указ. соч. С. 264.
14. Ситников А. В. Указ. соч. С. 55.
15. Религия и церковь в современную эпоху / ред-кол.: Л. Н. Великович, В. И. Гараджа и др. М., 1976. С. 36.
16. Цит. по: О вере и неверии: (Мысли о религии и атеизме) / сост. М. М. Скибицкий. М., 1982. С. 138.
17. Макаров Ю. Н. Указ. соч. С. 36-37.
18. Кара-Мурза С. Г. Советская цивилизация: Книга первая. От начала до Великой Победы. М., 2002. С. 310, 321.
19. См.: Беглов А. Л. В поисках «безгрешных катакомб». Церковное подполье в СССР. М., 2008. С. 214-215.
20. Беглов А. Л. Указ. соч. С. 34.
21. Макаров Ю. Н. Указ. соч. С. 10, 36.
22. Фирсов С. Л. Время в судьбе: Святейший Сергий, Патриарх Московский и всея Руси (к вопросу о генезисе «сергианства» в русской церковной традиции XX века). 2-е изд. СПб., 2005. С. 266-267.
23. Макаров Ю. Н. Указ. соч. С. 36-37.
24. См., напр.: Худяков С. Классовая борьба и религия. М., 1931; Бойцов Н. Святейшая контрреволюция. М.; Л., 1931.
25. Макаров Ю. Н. Указ. соч. С. 38-46.
26. В данном случае подразумеваются представители непосредственно обновленческой Церкви, а главным образом последователи социально-политически обновлённой сергианской Церкви, которую зачастую сравнивали с обновленческой.
27. Цит. по: Култыгин В. П. Социологический взгляд на судьбы российского православия // Сине-лина Ю. Ю. Указ. соч. С. 8-9.
28. Ассонов Н. В. Политические доктрины российского самодержавия: генезис, эволюция и современный дискурс: автореф. дис. . д-ра полит. наук. М., 2009. С. 38-40.
29. Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта (Социокультурная динамика России). Т. II. Теория и методология. Словарь. Новосибирск, 1998. С. 390-393; Сравнительное изучение цивилизаций: хрестоматия: учеб. пособие для студентов вузов / сост., ред. и вступ. ст. Б. С. Ерасов. М., 1999. С. 233.
УДК 93/94
С. Е. Лазарев
ПОДГОТОВКА РЕЗЕРВА СОВЕТСКОЙ ВОЕННОЙ ЭЛИТЫ
В статье рассказывается о создании Военной академии Генерального штаба, призванной готовить командиров высшего звена. Даются характеристики постоянному и переменному составу вуза первого набора. Отмечаются сложности, возникшие в процессе подготовки комсостава.
The article deals with establishing the Military Academy of the General Staff, aimed at training commanders of the top echelon. Constant and variable personnel of the military high school is characterized. The problems which arose in the course of training senior officers are singled out.
Ключевые слова: Академия Генерального штаба РККА, Военная академия имени М. В. Фрунзе, М. Н. Тухачевский, Д. А. Кучинский, Г. С. Иссерсон.
Keywords: General Staff RKKA Academy, M. V. Frunze Military Academy, M. N. Tukhachevsky, D. A. Kuchinsky, G. S. Isserson.
Среди советских военных вузов, готовивших комсостав, особое место занимала Военная академия Генштаба РККА. Она обучала высших и старших офицеров Вооружённых сил и одновременно являлась ведущим военным образовательным учреждением по проведению научных ис-
© Лазарев С. Е., 2011
следований в области обеспечения военной безопасности государства и военного строительства.
К концу второй пятилетки (1937 г.) командиров с высшим военным и инженерно-техническим образованием готовили 13 военных академий. Но ни общевойсковая, ни военно-технические академии не были рассчитаны на подготовку военных руководителей высшего звена, к которым новый этап развития Вооружённых сил СССР предъявлял значительно более высокие требования, чем к выпускникам этих академий. Оперативный факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе уже не отвечал возросшим требованиям, тем более что в соответствии с профилем академии главное внимание её руководителей и профессорско-преподавательского состава всё же было сосредоточено на оперативно-тактической подготовке комсостава. Поэтому для решения задачи подготовки специалистов Генерального штаба, высших соединений и объединений была вновь создана Академия Генштаба.
Инициаторами создания в РККА особого военного вуза, который бы готовил строевых и штабных командиров к управлению войсками в крупных операциях с широким использованием мотомеханизированных войск, авиации, конницы, авиадесантов, выступили некоторые военачальники, в т. ч. М. Н. Тухачевский, И. Э. Якир, И. Н. Дубовой [1]. Приказ об образовании Военной академии Генштаба РККА нарком обороны К. Е. Ворошилов подписал 11 апреля 1936 г. Первым её начальником был назначен комдив Д. А. Ку-чинский.
Дмитрий Александрович Кучинский родился 26 июня 1898 г. в Минске в семье почтового чиновника. Окончил Алексеевское военно-инженерное училище в Киеве (1917 г.). В старой армии прапорщик, командир роты. Член ВКП(б) с 1918 г. В период Гражданской войны командовал отдельным сводным кавалерийским дивизионом. Окончил Военную академию РККА (1922 г.). В межвоенный период занимал ответственные должности в Штабе РККА, в 1930-1931 гг. руководил 6-м Управлением Штаба РККА, ведавшим вопросами ПВО. Учился в Германской военной академии, был хорошо осведомлён о немецкой военной доктрине. В 1931-1934 гг. и 1935-1936 гг. Дмитрий Александрович возглавлял штаб сначала Украинского, а затем Киевского военного округа. Кроме того, с мая по ноябрь 1934 г. он командовал 15-м стрелковым корпусом. В эти годы Кучинский стал доверенным лицом командующего округом Якира. Вместе они работали над теорией глубокой операции, внесли в неё ряд новых положений. В частности, Кучинский специально разрабатывал вопрос взаимодействия
мотомехгруппы с авиадесантом в оперативной глубине [2].
Кучинский являлся очень способным военным деятелем, одним из сильных штабных офицеров. По воспоминаниям современников, он обладал «глубокими знаниями военного искусства, высокой общей культурой и незаурядными организаторскими способностями» [3]. Как и многие другие командиры, Кучинский считал себя недооценённым: за годы службы в Красной армии он не удостоился ни одного ордена. Дмитрий Александрович был из тех военачальников, которые выполняли «черновую» работу. Слава при этом доставалась другим. Его перевод из Киевского военного округа был заметным ударом по Яки-ру, терявшему надежного соратника и друга.
В академии были созданы пять кафедр - армейских операций, тактики высших соединений, организации и мобилизации, военной истории и иностранных языков. Руководили ими наиболее опытные и подготовленные преподаватели: кафедру армейских операций возглавлял комбриг Г. С. Иссерсон, начальником кафедры тактики высших соединений был назначен комдив П. И. Ва-кулич, комкор М. И. Алафузо был начальником кафедры организации и мобилизации, во главе кафедры военной истории - комдив В. А. Меликов.
Профессорско-преподавательский состав подбирался из числа наиболее квалифицированных кадров. Из Военной академии имени М. В. Фрунзе и других вузов были переведены лучшие учёные, профессора и преподаватели, широко известные в армии своими военно-теоретическими трудами: Я. Я. Алкснис, М. А. Баторский, А. И. Верховский, А. И. Готовцев, М. И. Дратвин, Я. М. Жигур, Д. М. Карбышев, А. В. Кирпичников, Н. А. Левицкий, В. К. Мордвинов, А. А. Свечин, Ф. П. Шафа-лович, Е. А. Шиловский и др. Все они были офицерами старой армии, получили хорошее образование (некоторые - академическое), приобрели большой военный опыт (были участниками Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн) [4]. До перевода на преподавательскую работу занимали ответственные посты (например, М. И. Алафузо возглавлял штаб Кавказской Краснознамённой армии, П. И. Вакулич - штаб Северо-Кавказского военного округа, М. И. Дратвин был помощником начальника Управления связи РККА, Г. С. Иссерсон - заместителем начальника 1-го отдела Генштаба РККА, А. Д. Малевский - инспектором инженеров РККА и т. д.).
В то же время профессорско-преподавательский состав Академии Генштаба, несмотря на статус учебного заведения, трудно отнести к военной элите. К середине 1930-х гг. эти военачальники были отстранены от командных и штабных постов. Происходило это в основном по причине политического недоверия. Например, А. А. Све-
чин был отправлен на преподавательскую работу потому, что в период Гражданской войны отказался сражаться против белых [5]. Большинство «академиков» происходили из непролетарских слоев (дети дворян, служащих, офицеров), имели родственные связи в эмигрантской среде, оставались беспартийными [6]. А. X. Базаревс-кий, А. И. Готовцев служили в белой армии; Р. С. Циффер, Н. Н. Шварц, Е. А. Шиловский подвергались репрессиям со стороны компетентных органов ещё во время Гражданской войны; А. И. Верховский, А. Д. Малевский, А. А. Све-чин были задержаны по делу «Весна» в 1931 г. и с тех пор находились «на крючке» у НКВД [7]. Некоторые имели эсеровское прошлое. К тому же среди родственников и близких друзей преподавателей академии было немало «классово чуждых» элементов, арестованных и расстрелянных в 1920-1930-е гг. [8] Компетентные органы учитывали, что при переходе на службу в РККА военспецами двигали различные мотивы. Зачастую их выбор был обусловлен не политическими убеждениями, а социально-бытовыми обстоятельствами (после расформирования старой армии бывшие офицеры оказались не у дел и без средств к существованию) [9].
Находились среди них и те, кто просто не справлялся с командными постами в силу возраста, устаревших взглядов и т. д. Работа в учебных заведениях становилась для них своего рода почётной отставкой. Например, Н. А. Левицкий в разгар военной реформы в ноябре 1925 г. был снят с должности командира 29-й Вятской стрелковой дивизии и направлен в резерв РККА. Следующее назначение он получил с понижением (командир стрелкового полка) только в марте 1931 г., а затем направлен преподавать в Военную академию имени М. В. Фрунзе [10]. Дважды перемещался на
нижестоящие должности по итогам военных манёвров, выявлявших низкий уровень боевой подготовки вверенных ему морских сил Э. С. Панцер-жанский. В сентябре 1926 г. проходили манёвры на Чёрном море, в результате которых последовало решение о реорганизации Морских сил Чёрного моря и переводе их командующего Панцержан-ского в распоряжение Председателя РВС СССР. Следующие манёвры Морских сил Чёрного моря состоялись уже в мае 1927 г. в присутствии военного руководства страны [11]. В марте 1937 г. Эдуард Самуилович был снят с должности начальника отдела боевой подготовки Управления Военно-морских сил и назначен старшим руководителем морской группы Академии Генштаба. Этому перемещению предшествовала уничтожающая критика в адрес Панцержанского на Военном совете в октябре 1936 г. Тогда флагман был обвинён в том, что руководство боевой подготовкой флота «поставлено из рук вон плохо», а сам он «ничего в этом вопросе не понимает» [12]. Войска в середине 1930-х гг. советская власть этим специалистам не доверяла, однако их опыт и знания могли пригодиться в деле подготовки молодых офицеров.
Отметим, что в военном зарубежье авторитет советских военных учёных, за исключением А. И. Верховского и А. А. Свечина, был невысок. Германские военные специалисты отмечали отсутствие у профессорско-преподавательского состава вузов РККА достаточного командного опыта в мирное и военное время [13]. По мнению Е. Э. Месснера, «большевики не создали старым офицерам Генерального Штаба смены работников на военно-научном поприще... Там существует армия почти без военной науки» [14]. Точно так же А. А. Зайцов отмечал, что советская военная мысль связана «по рукам и ногам тенетами политического аппарата» [15].
Слушатели АГШ РККА в составе делегации
Командиров, работавших в военных вузах, в Красной армии недооценивали. Они значительно отставали от своих товарищей, которые служили в войсках. Разница между ними резко бросалась в глаза. За первые четыре года существования Академии Генштаба мало кто из её преподавателей вырос в воинском звании, в то время как в войсках их ученики совершали головокружительные взлеты. Лишь двое преподавателей академии -М. И. Алафузо и М. А. Баторский - носили высокое звание «комкор». Они были крупными военными деятелями, в старой армии получили академическое образование и офицерские чины. Оба оставались беспартийными. В случае с Алафузо свою роль сыграла близость к Ворошилову - во время Советско-польской войны 1920 г. Михаил Иванович был помощником начальника штаба Юго-Западного фронта, а в 1921-1924 гг. возглавлял штаб Московского военного округа. Поэтому нарком обороны мог ходатайствовать о присвоении Алафузо столь высокого звания. Баторский получил «комкора» за большой вклад в развитие конницы и подготовку кавалерийских офицеров на посту начальника Высшей кавалерийской школы (Кавалерийских курсов усовершенствования комсостава) в Ленинграде.
Высокое звание «флагман 1-го ранга» имел Панцержанский. Он был известным военным деятелем. В 1920-е гг. возглавлял Морские силы Азовского, Каспийского и Черного морей, был начальником Морских сил СССР. Однако в 1930-е гг. Панцержанский, хотя и занимал ответственные должности в Управлении Военно-морских сил, в состав Военного совета включён не был, из военной элиты вышел. Это можно связать и с дворянским происхождением флагмана, и с отсутствием у него партбилета (по признанию современников, «он считал себя недо-
Слушатель АГШ
статочно подготовленным к вступлению в партию» [16]), и с неудачами в профессиональной деятельности. Возможно, свою роль сыграла и национальность флагмана - он был поляком, а к полякам в Советской России, особенно после кампании 1920 г., относились как к классовым врагам.
Что же касается остальных, то большинство преподавателей вуза носили звание комдива или комбрига. Были и полковники (А. X. Базаревс-кий, А. В. Голубев, П. П. Ионов, И. И. Трутко). Таким образом, наставники были уравнены со слушателями академии, которые приходили с «генеральских» и полковничьих должностей.
Срок обучения в академии определили в 18 месяцев. Занятия начались 1 ноября 1936 г. Генштаб постоянно контролировал работу академии, оказывал всяческую помощь, периодически организовывал для слушателей и профессорско-преподавательского состава доклады и лекции руководителей Наркомата обороны, Генштаба и округов по актуальным вопросам военного искусства и строительства Красной армии. В частности, в академии выступали 1-й заместитель наркома обороны маршал М. Н. Тухачевский, начальник Генштаба маршал А. И. Егоров, начальник ВВС командарм 1-го ранга Я. И. Алкс-нис, инспектор кавалерии маршал С. М. Будённый. Тухачевский обсуждал с преподавателями и слушателями вопросы начального периода современной войны, последующих операций, использования авиации, мотомеханизированных войск, воздушных десантов, химических средств борьбы. Будущих полководцев маршал призывал к широкой инициативе и смелости действий [17]. Слушатели участвовали в показных командно-штабных военных играх, организованных командующим Белорусским военным округом ко-
мандармом 1-го ранга И. П. Уборевичем на тему «Прорыв подготовленной обороны противника» и командующим Украинским военным округом командармом 1-го ранга И. Э. Якиром на тему «Ввод в сражение механизированного корпуса». Эти учения, проведённые опытнейшими военачальниками, ориентировали молодых офицеров на сложные условия борьбы с сильным и активным противником, который не только оборонялся и отступал, но и наносил мощные контрудары. Вероятным противником на этих играх выступала обычно армия фашистской Германии, столкновение с которой считалось неизбежным.
В то же время начальнику академии Кучин-скому было отказано во введении в вузе курса стратегии. «Подлинные корни этого положения упирались в культ личности Сталина, - вспоминал Иссерсон, - при котором вопросы политики и стратегии считались исключительной компетенцией высшего политического и военного руководства. Отрицательные последствия этого сказались в начале войны в 1941 г., когда многие высокие командные инстанции (фронтов и армий) были поставлены перед необходимостью самостоятельно разбираться в обстановке большого масштаба и принимать ответственные решения стратегического значения. Известная растерянность, неумение охватить сложную обстановку в целом, принять целесообразное решение в крупном масштабе и подчинить ему весь ход событий были в значительной степени результатом стратегической неориентированности и неподготовленности мыслить крупными категориями стратегического значения» [18].
Согласно статусу вуза, его слушателей ждали самые высокие командные и начальствующие должности. В связи с этим интересно проследить состав первого набора академии. На первый курс в 1936 г. были приняты 135 человек, в том числе полковники А. И. Антонов, И. X. Баграмян, майор А. Н. Боголюбов, капитан 2-го ранга Н. Е. Басистый, полковники А. М. Василевский, Н. Ф. Ватутин, комбриги Л. А. Говоров, К. Д. Голубев, полковники Н. И. Гапич, А. И. Гастилович, Д. Д. Грендаль, М. В. Захаров, В. М. Злобин, В. В. Курасов, майор М. И. Казаков, комбриги П. А. Курочкин, Г. К. Маландин, полковник А. П. Покровский, майор Л. М. Сандалов, полковники С. Г. Трофименко, Н. И. Четвериков, А. И. Шимонаев и др.
Это были командиры в возрасте тридцати пяти - сорока лет [19]. Большинство зачисленных в академию происходили из пролетарских слоев - семей рабочих и крестьян. «Отбор слушателей, - вспоминал А. М. Василевский, -проводился под непосредственным руководством ЦК партии» [20]. В академию направляли работников Генштаба и штабов округов, командиров и
начальников штабов крупных войсковых соединений и преподавателей академий РККА. Все зачисляемые обязаны были иметь боевой стаж, отличные аттестации по службе и, как правило, уже одно высшее военное образование. Преимущество отдавалось выпускникам Академии имени М. В. Фрунзе.
Большинство слушателей представляли сухопутные войска: пехоту (55 человек), конницу (13 человек), артиллерию (7 человек), танковые (10), химические (4) и инженерные части (2). Но были авиаторы (15 человек) и моряки (7 человек) [21]. Самое большое представительство в академии принадлежало наиболее крупным и насыщенным войсками приграничным военным округам - Киевскому (19 человек) и Белорусскому (18 человек). 16 слушателей были направлены из Московского военного округа, 11 прислал Ленинградский, по 6 офицеров - Харьковский и Северо-Кавказский, 4 - Приволжский военный округ [22].
Семнадцать слушателей к моменту поступления имели звание «комбриг», 86 человек - звание «полковник», 27 - «майор». Кроме того, в составе первого набора академии три представителя Военно-морского флота были капитанами 2-го ранга и один - капитаном 3-го ранга. Один слушатель имел звание «военный инженер 1-го ранга».
Это были молодые, перспективные офицеры, обладавшие к середине 1930-х гг. богатым жизненным и военным опытом, но до определённого момента находившиеся в Красной армии «на вторых ролях». Например, И. X. Баграмян весь межвоенный период прослужил на полковничьих должностях, без единой награды, и выше начальника штаба кавалерийской дивизии не поднялся. Залогом успешной карьеры мог послужить партбилет, но часть слушателей академии так и не были приняты в партию. Подобно преподавательскому составу, с которым воспитанники вуза имели самую непосредственную связь, они находились под пристальным вниманием компетентных органов.
Таким образом, в действиях военного руководства просматривались две последовательные линии - с одной стороны, готовить новую военную элиту взамен старой, неудачно проявившей себя в ходе манёвров 1935-1936 гг. С другой - чётко отслеживать настроения потенциальных «генералов», воспитывать их в покорности и страхе.
Примечания
1. См.: Бирюзов С. С. Военно-теоретическое наследство М. Н. Тухачевского // Военно-исторический журнал. 1964. № 2. С. 42; Черушев Н. С. Командарм Дубовой. Киев: Политиздат Украины, 1986. С. 200.
2. См.: Иссерсон Г. С. Развитие теории советского оперативного искусства в 30-е годы // Военно-исторический журнал. 1965. № 1. С. 45.
3. Захаров М. В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М.: АСТ: ЛЮКС, 2005. С. 50.
4. Вообще, с периода Гражданской войны преподавательский и административно-хозяйственный состав военно-учебных заведений РККА почти на 90% был укомплектован бывшими офицерами. См.: Кавта-радзе А. Г. Военные специалисты на службе Республики Советов 1917-1920 гг. М.: Наука, 1988. С. 222.
5. Ганин А. В. О роли офицеров Генерального штаба в гражданской войне // Вопросы истории. 2004. № 6. С. 100.
6. Именной список преподавательского (постоянного) состава АГШ РККА, на который имеется компрометирующий материал // РГВА. Ф. 37961. Оп. 1. Д. 16. Л. 29-39.
7. См.: Список военнослужащих АГШ, арестованных органами НКВД // РГВА. Ф. 37961. Оп. 1. Д. 16. Л. 15-20.
8. Например, в деле помощника начальника кафедры оперативного искусства Н. И. Трубецкого значилось: «Сестра замужем за попом. В 1922 г. органами ВЧК расстрелян брат. Тесная связь с врагами народа, систематическое пьянство с ними». См.: РГВА. Ф. 37961. Оп. 1. Д. 16. Л. 37.
9. См.: Каминский В. В. Брат против брата: офицеры-генштабисты в 1917-1920 годах // Вопросы истории. 2003. № 11. С. 123; Ганин А. В. О роли офицеров Генерального штаба в гражданской войне // Вопросы истории. 2004. № 6. С. 102.
10. См.: «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.). М.; СПб.: Летний сад, 2004. С. 460.
11. См.: Реформа в Красной Армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг. Кн. 2. М.; СПб.: Летний сад, 2006. С. 464-465.
12. Военный совет при народном комиссаре обороны СССР. Октябрь 1936 г. М.: РОССПЭН, 2009. С. 437.
13. Кантор Ю. З. М. Н. Тухачевский и советско-германский военный альянс 1923-1933 годов // Вопросы истории. 2006. № 5. С. 17-18.
14. Месснер Е. Э. Советская и эмигрантская военная мысль // Военная мысль в изгнании. Творчество русской военной эмиграции / Российский военный сборник. Т. 16. М.: Военный ун-т: Русский путь, 1999. С. 350.
15. Зайцов А. А. 16 лет Красной Армии // Русский инвалид. 1934. № 68-79, 81, 84.
16. Боголепов В. Н. Человек большой энергии // Флагманы: сборник воспоминаний и очерков. М.: Вое-низдат, 1991. С. 98.
17. Бирюзов С. С. Военно-теоретическое наследство М. Н. Тухачевского // Военно-исторический журнал. 1964. № 2. С. 45, 48.
18. Иссерсон Г. С. Развитие теории советского оперативного искусства в 30-е годы // Военно-исторический журнал. 1965. № 3. С. 50-51.
19. Сандалов Л. М. Пережитое. М.: Воениздат, 1966. С. 3.
20. Василевский А. М. Дело всей жизни. М.: Политиздат, 1974. С. 90.
21. Список слушателей I курса АГШ РККА по специальностям // РГВА. Ф. 37963. Оп. 1. Д. 5. Л. 20-21.
22. Список личного состава 1-го курса АГШ РККА по военным округам // РГВА. Ф. 37963. Оп. 1. Д. 5. Л. 36-37.
УДК 332.852.025.28
Е. С. Останин
НАЧАЛО ПРИВАТИЗАЦИИ ЖИЛЬЯ в г. КИРОВЕ в 1992-1993 гг.: СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
В статье анализируется начальный этап приватизации жилья в русской провинции на примере города Кирова, выявляются местные особенности этого процесса в сравнении со столицей и другими городами России.
The article examines the initial phase of privatization of housing in the Russian province on the example of Kirov. The local features of this process are identified in comparison with the capital and other Russian cities.
Ключевые слова: приватизация жилья, частная собственность на квартиру, социологическое исследование.
Keywords: privatization of housing, private ownership of the apartment, a sociological study.
В 2011 г. исполняется 20 лет с момента, когда в России началась приватизация жилищного фонда, явившаяся первым условием для изменения системы жилищно-коммунального хозяйства, действовавшей в советский период. Замысел приватизировать жилище, находящееся в общественной собственности, следует отнести к числу тех импровизаций М. С. Горбачёва, которыми так богат ушедший в историю период «перестройки». В 1986 г. на XXVII съезде КПСС, делая доклад от имени ЦК КПСС, Горбачёв ещё ни словом не упоминал о намерении сформировать институт частной собственности на жильё. Задачи ставились другие: амбициозно заявлялось о реальности обеспечения к 2000 г. каждой семьи отдельной квартирой или домом, говорилось о поддержке кооперативного и индивидуального строительства жилья, молодёжных жилищных комплексов, о необходимости изменений в квартирной плате в сторону увязки её с размерами и качеством всей жилплощади [1]. Но в 1988 г. на XIX конференции КПСС в докладе Горбачёва впервые появляется новая идея - о предоставлении гражданам возможности выкупать у государства занимаемые ими квартиры с правом передачи их по наследству [2].
В основе такого неожиданного поворота лежали, на наш взгляд, политические и экономические соображения. Борясь с консервативной частью партийного аппарата, Горбачёв остро нуждался в поддержке снизу своему реформаторскому курсу. Обеспечить её легче всего было принятием популистских решений, не требовавших от
© Останин Е. С., 2011
