CC BY
268
УДК 94(47)«1851/1917»:377/378-055.2«653»:64
В.А. Веременко
Подготовка дворянок к хозяйственной деятельности в семье в России второй половины XIX - начала ХХ вв.
В статье исследуется практика подготовки дворянских девушек к занятию домашним хозяйством. И в дореформенной, и в пореформенной России изучение домоводства не являлось обязательным элементом женского образования в данной социальной среде. С последовавшим в результате отмены крепостного права и мирового аграрного кризиса 1880-х гг. ухудшением экономического положения дворян, перед многими представительницами привилегированного сословия встал вопрос «куска хлеба». Имея достаточно хорошее общее образование и крайне слабые навыки в быту, они значительно больше были склонны искать профессиональный заработок, чем помогать семье путем участия в домашнем хозяйстве. Тем более, что общественное мнение в этот период стало значительно выше ценить публичную занятость, чем личную, даже применительно к женщинам.
The article examines the practice of preparing noble girls to engage in housework. Both in the pre-reform and the post-reform Russia the study of Home Economics was not a required element of women's education in this social environment. After the abolition of serfdom and the world agricultural crisis of the 1880s the economic situation of the nobility changed for the worse, so many representatives of the privileged class faced a problem of "a piece of bread". Having rather good general education and very weak skills in everyday life, they were significantly more likely to seek professional earnings, than to help the family through participation in the household. Moreover, public opinion in this period appreciates public employment much higher than personal, even for women.
Ключевые слова: Россия, вторая половина XIX - начало ХХ в., дворянство, семья, домоводство, женское образование, институт благородных девиц, гимназия, рукоделие, кулинария.
Key words: Russia, second half of XIX - early XX centuries, nobility, family, Home Economics, women's education, Institute of Noble Maidens, school, crafts, cooking.
II W WW w
На сегодняшним день в российской историческои науке не вызывает возражений высказанное нами около 20 лет назад положение о том, что стремление российских женщин к получению высшего образования вызвано прежде всего экономическими причинами [2; 3]. В результате отмены крепостного права в 1861 г. и мирового аграрного кризиса 1880-х гг. значительная часть мелкого и даже среднего дворянства разорилась. Оказавшиеся без средств к существованию дворянские девушки вынуждены были сами зараба-
© Веременко В. А., 2014
тывать свой «кусок хлеба». Наличие серьезного, равного по объему мужскому высшего профессионального образования давало претенденткам дополнительные преимущества на рынке труда. В результате доступ в высшую, особенно университетскую, школу стал одним из главных требований нарождавшегося российского женского движения.
Но обязательно ли для решения вопроса «куска хлеба» дворянка должна была заниматься поиском работы вне дома? Нельзя ли было ей достигнуть поставленной цели путем минимизации домашних трат, активного приложения собственных сил в домашнем хозяйстве, его экономного и умелого ведения?
Для выяснения данного вопроса попытаемся соотнести между собой доходы образованной труженицы и расходы на организацию быта в дворянской семье.
Образованная женщина, работавшая учительницей, служащей или медицинским работником, могла рассчитывать (в зависимости от квалификации и вида профессии) на зарплату в среднем от 20 до 40 р. в месяц. Так, в первое десятилетие ХХ в. в России существовала следующая шкала зарплат образованных женщин: служащие банков получали 45-100 р. ежемесячно; канцелярские служащие и секретари (стенографистки и машинистки) в различных государственных учреждениях могли рассчитывать на заработок от 300-600 до 1200-1500 р. в год; врачи, ординаторы, провизоры - от 600 до 1200 р. в год; акушерки, сестры милосердия, фельдшерицы - 200600 р. в год; учительницы - 300-1000 р. в год [26, с. 14-15]. Очевидно, что указанные в данной шкале высокие цифры - 100-130 р. в месяц (1200-1500 р. в год) касались крайне узкой группы женщин-врачей, имевших собственную практику, начальниц учебных заведений и другого высококвалифицированного персонала. Основная же масса интеллигентных тружениц должна была довольствоваться значительно меньшими заработками.
Определенное представление о соотношении количества получательниц тех или иных зарплат можно составить по материалам Всероссийской переписи 1897 г. Для примера возьмем СевероЗападный район, включавший в себя как территорию Санкт-Петербургской, Псковской и Новгородской губерний, так и столицу Российской империи. В переписи указано следующее количество женщин, имевших так называемый «интеллигентный заработок» (без служащих частных учреждений):
в административных структурах - 250 чел. по губерниям, 1117 чел. в Петербурге;
в общественных организациях (земства и т. д.) - 33 и 116 соответственно;
частная юридическая деятельность - 3 и 10;
военные структуры - 1 и 20;
учебно-воспитательная деятельность - 2 206 и 6 587;
наука и искусство - 77 и 1 234;
врачебная и санитарная деятельность - 1 233 и 4 949.
Характерно, что в последней группе, где, как мы видели, наблюдалась наибольшая разница в зарплатах между врачами, с одной стороны, и средним и низшим медицинским персоналом, с другой, количество специалистов высшей категории было менее 1 % (женщин-врачей насчитывалось 39 в губерниях и 132 в столице империи) [22, с. 2-5].
Что же касается представительниц так называемых «либеральных профессий» - художниц, журналисток, писательниц, переводчиц и т. д., то, не имея постоянного, устойчивого заработка, живя преимущественно на гонорары, они не имели возможности четко распределить свой бюджет, постоянно находясь в состоянии поиска средств.
Важно подчеркнуть, что, работая вне дома, интеллигентная труженица вынуждена была либо вообще не вести хозяйства (снимая комнату «на всем готовом» и/или питаясь в столовой), либо перепоручать дела по дому прислуге. Зарплата же прислуги, отличаясь в зависимости от квалификации, колебалась от 6 р. в месяц, за которые была готова трудиться ничего не умевшая деревенская девушка, до 12-15 р., полагавшихся «опытной» кухарке или няне [5]. В результате не менее трети, а то и половина зарплаты интеллигентной труженицы должна была уходить на оплату услуг квартирной хозяйки, сдававшей помещение со столом, и/или прислуги.
Нанимать прислугу (или даже нескольких) было совершенно необходимо, если работающая женщина была не одинока, а имела семью. При этом получалось, что, с одной стороны, одна прислуга со всеми делами по дому (за кухарку, няню, горничную, прачку) не справлялась и ей необходимо было либо помогать, либо нанимать несколько человек на постоянную или подсобную работу (а оплата труда даже двух работников уже практически полностью «съедала» весь заработок интеллигентной женщины), а с другой, наемный работник трудился далеко не так тщательно, как это сделала бы сама мать семейства. Таким образом, в условиях тяжелой экономической ситуации, в которую попали дворянские семьи, интенсивный домашний труд хозяйки мог стать вполне адекватной заменой труда профессионального.
Нельзя сказать, что современники совершенно не замечали этого факта. В отдельных, традиционно относимых к консерватив-
ным изданиях то и дело появлялись такого рода высказывания: «... женщина сделается рано или поздно женой, матерью и хозяйкой. Что же внесет она в семью? 25-ти рублевый заработок и полное неумение взяться за что бы то ни было в домашнем быту. Матери семьи большую часть времени нет дома, а потому надзор за детьми нужно поручить наемной няньке, хозяйство всецело предоставить кухарке, отказавшись от всякого контроля за нею. Что же, спрашивается, остается от этих лишних 25-ти рублей в семье? Ничего, кроме хаоса и неурядиц» [23, с. 812].
Вместе с тем очевидно, что одними призывами к хозяйкам заниматься домашними делами вопрос решить было невозможно. Работа по дому (приготовление пищи, уход за маленькими детьми, шитье и починка одежды и пр.) требовала определенных умений, которые нужно достаточно долго формировать. С учетом возможного выхода замуж, начиная с 16 лет, девушка должна была осваивать основы домоводства в течение всего подросткового возраста.
Рассмотрим, насколько семья, школа и общество во второй половине XIX - начале ХХ в. способствовали формированию у дворянских девушек навыков будущих рачительных и умелых домашних хозяек.
Дореформенный идеал дворянки содержал благостный образ любящей жены, добродетельной матери и хорошей хозяйки. Вместе с тем женское образование, осуществлявшееся как в институте/пансионе, так и дома, под руководством гувернантки (этот вариант считался менее предпочтительным), ставило своей целью преимущественно сохранение «невинности», под которой понималось сочетание слабой информированности о житейских проблемах с умением держать себя в обществе. К концу обучения девушки должны были немного рисовать и музицировать, сносно говорить на французском и немецком языках, знать рукоделие (уметь вязать и вышивать, но не шить, так как этим должны были заниматься модистки и горничные), а также иметь некоторые, самые общие, представления о Законе Божьем, истории, географии и математике [17. Д. 2. Л. 38-40]. В «первоклассных институтах» список предметов был значительно шире. Однако и окончившая подобное учебное заведение Е.А. Кропоткина (Половцева) писала в своих воспоминаниях: «Воспитание наше было основано больше на манерах, уменье держать себя comme il faut, отвечать вежливо, приседать после выслушивания нотации от классной дамы или при вызове учителя, держать корпус всегда прямо, говорить только на иностранных языках» [19, с. 17].
Оставим в стороне уровень знаний, получаемых девушками по прочим предметам (в конце концов, никто не ставил целью профес-
сионализацию этого обучения), и обратимся к практике изучения ими того, что должно было, по общему мнению, стать для них одним из главных дел жизни - рукоделия и домоводства.
Уроки рукоделия проходили в институтах раз в неделю по полтора часа. За это время институтки должны были освоить все так называемые «женские работы», прежде всего вязание и вышивку. Однако на деле из института выходило огромное количество лиц, совершенно не научившихся никакому рукоделию. Связано это было с тем, что практически каждый месяц от лица института полагалось дарить разным высокопоставленным особам всевозможные «сюрпризы» - от расшитых туфель, до «ковров, на которых изображены были цветы, ландшафты, сцены из рыцарской и пастушеской жизни», несколько же раз в год устраивались специальные выставки работ учениц, где «можно было видеть превосходно вышитые ковры, вышивки по батисту и цветной материи гладью, белой и разноцветной бумагой и шерстями, искусно исполненные цветы, а также белье, сшитое ручной строчкой» [6, с. 305].
Выполнение такого количества очень сложных, с использованием дорогостоящего сырья, работ требовало значительно большего времени, чем полтора часа в неделю и высокого уровня профессионализма. Для выявления тех, кто должен был посвятить большую часть своего обучения в институте шитью, учительница рукоделия уже на первом уроке определяла умения воспитанниц и формировала вскоре небольшой кружок искусниц. Их заваливали работой вечерами, не давая возможности готовиться к занятиям, а накануне важных праздников или визитов высокопоставленных особ вообще снимали с уроков, в лучшем случае отпуская на Закон Божий [25, с. 97]. Все остальные девушки, даже и высказывая просьбы научить их «ручным работам», в ответ «обыкновенно» слышали от учительницы: «Если вы испортите материал, я должна буду откупить его на свой счет!.. И когда мне возиться с вами! Вы жалуетесь, что я заваливаю работой ваших подруг... А посмотрите, когда я сама ложусь спать! Мне то и дело приходится по ночам оканчивать работу, которая будет поднесена в подарок от вашего имени.» [6, с. 305].
Таким образом, «громадное большинство» институток оканчивали курс, «выучившись одному или двум швам» [6, с. 306]. Иногда с ними занималась бывшая прислуга, над которой воспитанницы постоянно издевались, посмеиваясь и дразня [25, с. 97]. Задаваемую ею работу они не считали необходимым делать, препоручая «свое шитье» за небольшое вознаграждение горничным [6, с. 279].
Еще более «результативным» было обучение институток кулинарии. Для приучения девушек старших возрастов к хозяйству в каждом институте существовала «образцовая кухня». Схема ее по-
сещения различалась не только в разных учебных заведениях, но могла меняться и с приходом новой начальницы. В воспоминаниях бывших воспитанниц приводятся различные варианты дежурства по кухни по очереди - от десяти человек в течение целой недели [30, с. 194], до пяти-шести, а то и трех воспитанниц, причем только на один день [6, с. 304].
В любом случае, и в любом учебном заведении, воспитанницы, ходившие на дежурство вместо обычных уроков, очень любили эти «большие развлечения», а работавшие в «образцовых» кухнях кухарки смотрели на такое мероприятие, «как на дозволенное барышням баловство» [6, с. 304]. Вот как описывала эти занятия А.Н. Энгельгардт: «Придут, бывало, институтки в эту кухню, кухарка подает им готовое тесто и готовую начинку и покажет, как раскатать тесто, положить начинку, защипать ее и ... только! Что было раньше, откуда взялось тесто и как его приготовляли - осталось покрытым мраком неизвестности, и что будет после с заготовленными пирожками, сколько времени и в какой печи они будут сидеть - тоже! Мы знали только, что съедим их за обедом и что они будут очень вкусны, потому что кухарка была мастерица своего дела.» [30, с. 194].
Полученные в институте «навыки» закреплялись выпускницами дома. Так, Е.А. Кропоткину (Кравченко) по приезду из института пытались подготовить к самостоятельной семейной жизни и приставили наблюдать за прислугой: «Когда у нас бывали гости, заставляли меня смотреть за Уленькой (экономкой) как она чай наливает. И я торчала тут и сама видела как Уленька клала сахар в карман свой, как Алыев с подноса брал сухари, прибавляя: "а это вот нужно девчонки от нужды. Глянька, барышня, ведь не обеднеешь.". А я все молчала, мачеха говорила: "как много вышло сахару, то я думаю клали себе в карман эти лиходеи". Я же говорила, что глядела и что никто не посмел бы при мне таскать.» [16. Д. 1196. Л. 44-45].
| а V V V V
Итогом такой институтско-домашней подготовки к семейной жизни стало то, что выйдя замуж и став хозяйкой 8-комнатной квартиры на Итальянской ул. в С.-Петербурге, супруга чиновника Главного штаба Е.А. Кравченко: «Вставала в 10 ч. утра большей частью, иногда же вставала только в час дня. Вставала делала свой туалет долго, дела у меня не было никакого, . хозяйства не понимала вовсе, я не умела наливать чай даже.». Мужа это не беспокоило -он предпочитал сам давать распоряжения слугам, заказывать повару блюда на обед и выдавать необходимые деньги. Скучавшая же хозяйка дома развлекала себя игрой . в куклы! «Часто садилась играть в куклы, разложу свои бумажные куклы, устрою как бы институт, классную, вызываю, ставлю баллы, переодеваю кукол, коробоч-
ки рассматриваю». Но после того, как при таком занятии застал ее муж, куклы были отданы его племянницам, и дворянка была лишена единственного «дела» [16. Д. 1196. Л. 98-103]. Интересно, что и рождение в семье детей не увеличило занятость матери. Свою жизнь, пока дети были малы, она характеризует двумя словами: «бездействие полное» [16. Д. 1197. Л. 17].
В менее обеспеченных дворянских семьях дореформенной России девушки на выданье тоже редко привлекались к хозяйственным делам. Родители берегли их руки, натруженность которых могла стать препятствием для получения хорошей партии [17. Д. 2. Л. 55]. Редким исключением являлась подготовка к крупным религиозным праздникам, прежде всего к Пасхе и Рождеству, участие в которых носило скорее ритуальный, чем хозяйственный характер. Вполне правдоподобным кажется следующий разговор матери и дочерей, относимый ностальгирующим автором к последней неделе «Великого Поста» 1853 г.:
«...- ну мои деточки, так как вы у меня настоящие хозяйки, то вы ручки сложив не сидите, а в чем можете помогите матери по хозяйству.
- Что же прикажете, маменька, тесто месить?
- Не тесто месить, а кто же нам "формы" для пасок пошьет. да не торопитесь вы ради бога, кресты, кресты под дно не забудьте» [18].
Таким образом, несмотря на то что накануне отмены крепостного права общепризнанным предназначением женщины продолжало
^ WWW WW
считаться быть достойной женой, матерью и хозяйкой, в подавляющей массе случаев семья и школа не ставили своей задачей серьезную подготовку дворянских девушек к домашнему труду. С одной стороны, эти навыки (в отличие от приданого, умения держать себя в обществе и минимальной образованности) не являлись необходимыми для успешной выдачи ее замуж, что, по мнению воспитателей, и являлось мерилом успеха их деятельности. А с другой, наличие многочисленной крепостной дворни вполне компенсировало отсутствие хозяйственных навыков у молодых дворянок.
Сама же общепринятая точка зрения очень медленно, но корректировалась - российское передовое общество, активно готовясь к предстоящей эмансипации крестьян, с увлечением включилось в дискуссию о необходимости «освобождения женщины» [27]. Речь здесь шла не обо всех женщинах, а о дворянках, которым должны были быть предоставлены такие же профессиональные возможности, как и у мужчин. При этом роль женщины как домашней хозяйки рассматривалась как одна из форм профессиональной деятельности, наряду с массой других, которые она могла бы выбрать.
Подобные идеи активно пропагандировались, например, со страниц «Экономического указателя»: «... кто же станет смотреть за хозяйством и лелеять детей, когда женщины станут заниматься другим делом? - вопрошал автор публикации «Назначение женщины» в июле 1859 г., и тут же сам отвечал, - Займутся воспитанием детей и хозяйством те женщины, которые к этому способны. ... дурные хозяйки и дурные матери могли бы стать прекрасными артистками, купцами, учеными, и вместо тягости приносить действительную пользу обществу» [10, с. 639]. В очередной статье на эту же тему, позиция редакции была высказана еще более определенно: «Не стесняйте деятельности женщин, не заключайте ее насильно в семейный круг, не готовьте ее исключительно для выполнения той или другой обязанности, признайте ее человеком, и она никогда не бросит своего семейства, а будет полезна хотя и вне своей семьи, но и для себя, и для семейства, и для общества.» [11, с. 924].
Новый, находивший все более широкий отклик во взбудораженном общественном мнении России, взгляд на назначение женщины предполагал кардинальную реформу женского образования. Целью новой школы, по мнению реформаторов, должно было стать воспитание не жены и матери, и тем более хозяйки, а «человека», что предполагало постепенное уравнение программ мужских и женских учебных заведений и приоритет в них общегуманитарных ценностей [4].
Уже в конце 50-х гг. XIX в. стали появляться первые открытые женские учебные заведения, ориентированные на серьезное общее образование, и хотя первоначально речь все же шла «о духовном и умственном подъеме русской женщины, как матери, как воспитательницы» [7, с. 2], т. е. акцент на специфических функциях все же сохранялся, но роль женщины как хозяйки перестала даже объявляться в числе приоритетов.
В течение второй половины XIX - начала ХХ в. программы женских учебных заведений подверглись серьезным изменениям: увеличивалось число недельных часов по разным общеобразовательным дисциплинам, расширялось изучение предметов естествознания, в конце исследуемого периода сделалось обязательным преподавание физических упражнений и гимнастики. Как же сказались произошедшие перемены на изучении рукоделия и домоводства?
Количество недельных часов, отводимых на рукоделие, мало изменилось с дореформенных времен. В подавляющей массе женских учебных заведений - как открытых, так и закрытых - основы шитья и вязания школьницы должны были освоить за 1-2 ч в неделю. Характерно, что 2 ч на данный предмет отводилось в младших классах, а 1 ч - в старших. За весь период обучения, начав с изуче-
ния первоначальных швов и вязания на спицах бумажной подвязки, девушки должны были получить опыт работы на швейной машинке, кройки и шитья дамского и детского белья и даже платья [21, с. 4344; 13, с. 3, 30-31; 24, с. 2, 74, 150-151].
Таким образом, определенные подвижки все же произошли: акцент делался не на вышивании, а на более прикладных знаниях, прежде всего шитье. Вместе с тем количество часов осталось прежним, да и сам вид итоговой работы - кройка и шитье передника в прогимназии и дамского лифа в гимназии - демонстрировали желание школы научить девушку азам ручного труда, а не сделать ее умелой швеей. Последнее обстоятельство подтверждается еще и тем, что предмет «рукоделие» входил в группу «искусства» вместе с рисованием, танцами, пением. Подчас отдельные дисциплины из этой группы в учебном табеле произвольно объединялись, например - пение и рукоделие, так что понять, преподавались ли оба предмета или только один, и в каком объеме, становилось совершенно невозможно [7, с. 6].
В отдельных случаях допускался и полный отказ от преподавания «рукоделия» как части женского образования. Во-первых, это было характерно для наиболее передовых и дорогостоящих частных учебных заведений («продвинутых» школ для «избранных родителей»), построенных преимущественно по принципу сообучения, где мальчики и девочки сообща изучали предметы, а объем преподавания определялся курсом мужской гимназии. В младших классах таких школ осуществлялось обучению «ручному труду». Программа данного курса предусматривала работу с бумагой, картоном, материей; лепку; резьбу и выжигание по дереву; роспись по фарфору и другим материалам [29, с. 1-22; 28, с. 2-8]. Понятно, что никаких хозяйственно-прикладных задач этот предмет не нес, а все перечисленное должно было способствовать эстетическому воспитанию человека, формированию у него/нее усидчивости, внимательности и, наконец, «любви к труду». Преподавалась лепка и другой «ручной труд» вместо рукоделия и в элитных женских гимназиях, таких, например, как Стоюнинская в Петербурге [15. Д. 316. Л. 9].
Во-вторых, в отдельных женских средних учебных заведениях с распространением в педагогической среде понимания важности и пользы физического воспитания курс рукоделия приносился в жертву занятиям гимнастикой. Так, в С.-Петербургской Александровской женской гимназии по новому принятому в 1879 г. учебному табелю предмет «рукоделия» упразднялся, а его часы передавались для занятий физическими упражнениями. Но реализовалось данная инициатива достаточно интересно - в связи с отсутствием необходимых помещений, временно эти часы были переданы в младших
классах на занятия новыми языками, а в старших - на стенографию. И только в 1882 г. так и не построившее спортивный зал начальство гимназии вернуло в младшие классы преподавание рукоделия, продолжая занимать старших в эти часы другими предметами [21, с. 19, 43-44].
В целом отношение педагогической общественности к предмету «рукоделие» и его месту в учебном процессе ярко проявилось в характеристике, данной исследователем деятельности Василеостров-ской женской гимназии. Отмечая крайне невысокий уровень преподавания математики, автор написал: «арифметика занимает ... более, нежели второстепенное место. По числу уроков арифметика стоит наряду с рукоделием» [7, с. 6-7].
Как бы мало практических знаний не давали уроки «рукоделия», но они хотя бы формировали первоначальные навыки, которые в случае острой необходимости можно было бы развивать. Недаром в своих воспоминаниях институтка военно-революционной поры Т.Г. Морозова, перечислив набор полученных ею знаний (шов «вперед иголку» и «назад иголку», петельный шов, метание петель, штопка носок и пр.), отметила, что «все эти навыки весьма пригодились» ей во взрослой, уже советской жизни [12, с. 450].
Что же касается кулинарии, то обучение приготовлению пищи вообще не входило в круг деятельности женского среднего образования. С одной стороны, это можно объяснить самой сложностью организации данного дела. Ведь необходимо было выделять помещение под «образцовую кухню», поставить туда печь/плиту меньшего, удобного для детей размера; снабжать кухню нестандартной и удобной посудой (небольших размеров кастрюльками, мисками, сковородами, соусниками и т. д.) [20, б.с.]. Надо было также закупать продукты, нанимать повара/кухарку и другой обслуживающий персонал. Недаром созданная в Москве в 1890 г. Кулинарная школа, рассчитанная на обучение образованных женщин, заканчивала первые годы своей деятельности с серьезным дефицитом, так как только на оплату труда персонала (повара и смотрительницы с их помощниками, двух горничных, судомойки и двух «кухонных мужиков») уходило 158 р. ежемесячно, причем повар, получавший 50 р. в месяц, требовал повышения до 100 р., ссылаясь на трудность совмещения обязанностей повара и учителя [14, с. 52]. Но главным, на наш взгляд, была даже не трудность организации «образцовой кухни», а нежелание педагогов превращать общеобразовательное заведение в ремесленное, замещать воспитание человека выращиванием узкого специалиста [1].
Таким образом, как раз в тот период, когда экономическое положение дворянских семей в России значительно осложнилось, ко-
гда всё больше дворян были вынуждены ограничиваться использованием в домашнем хозяйстве только одной прислуги, и внутрисемейный труд матери становился важным фактором выживания дворянской семьи, в образовательной среде ценность как раз этой сферы деятельности нивелировалась, а идея участия в общественной жизни активно продвигалась.
В этом плане очень показательным является приведенный в юбилейном издании список достойных выпускниц С.-Петербургской Александровской гимназии: «Дать родине более 2.000 образованных женщин - немаловажная заслуга. И гимназия с понятной материнской гордостью может радоваться полезной работе своих многочисленных дочерей на разных поприщах общественной и семейной жизни. Некоторые из них завоевали себе почетное место в литературном мире, как напр. О. Шапир (Кислякова); другие достигли заслуженной известности в мире артистическом и музыкальном, как напр.: Л.Д. Кобеляцкая-Ильина, Мусина-Пушкина, Корсова, пианистка Друкер и др.; третьи - в мире художественном, напр. г-жа Шнейдер; четвертые - только еще начинают свою артистическую и художественную деятельность. Многие отдались всецело более скромному труду учительниц и служащих в разных общественных и государственных учреждениях; еще большие числа исполняют свою просветительскую миссию, как гувернантки, домашние учительницы, наконец, как матери семейств» [21, с. 41-42].
А что же семья, может именно она стала центром обучения девушек домоводству? В большинстве случаев такой вариант оказывался невозможен в связи со значительной загруженностью девочек в школе: 5-6-часовые ежедневные занятия в учебном заведении, дорога до школы и обратно, приготовление уроков - все это занимало ребенка с утра до вечера. Родители, озабоченные школьными успехами и высокими баллами, не только не обременяли дочерей домашними заботами, но находились в постоянном поиске способов стимулирования их учебной деятельности. Так, в семье Гудковых, где все усилия матери были направлены на то, чтобы дочь по окончании гимназии смогла поступить на курсы, внеучебное время ребенка тратилось на занятия музыкой и дополнительное чтение, а старательность выполнения домашних заданий поддерживалась денежными подарками - по 3-5 р. за успешно сданные экзамены. Характерно, что в дневнике 12-14 летней девочки-подростка вообще нет упоминания о каких-либо домашних обязанностях (как она сама отмечала, всё «ученье, ученье, ученье»), и это при том, что она довольно часто приводит полный распорядок своего дня, включавший даже подробное описание съеденных на обед блюд [8. Д. 1].
Даже при самых серьезных проблемах с организацией быта, когда буквально вся работа по дому оказывалась на плечах самой хозяйки, мать стремилась оградить дочерей от домашних забот. Так, в семье Е.А. Артемьевой, где вместе с хозяйкой - вдовой известного историка, археолога и географа А.И. Артемьева, проживали два взрослых сына и дочь, последняя, занятая своими общественными делами, не подключалась к организации быта семьи, хотя у матери постоянно возникали проблемы с прислугой и «в доме царил полный хаос» [15. Д. 313. Л. 56].
Летние каникулы, хотя и давали больше свободного времени, но опять-таки все оно уходило на прогулки («зимой ребенок был совсем без воздуха») и интеллектуальные занятия: чтение, музицирование, диспуты и обсуждение рефератов, репетиции к школе, даже занятия с крестьянскими детьми - все что угодно, только не помощь в выполнении хозяйственных обязанностей. Именно так проводили свое лето на даче или в имении многочисленные авторы дневников...
Редкие поручения по дому становились для старшеклассниц или даже выпускниц школ серьезным испытанием, тем более удивительным, что речь идет о людях, не боявшихся совершать самостоятельные поездки по стране и за границу, выступать с научными сообщениями перед значительной аудиторией, работать в народных школах и т. д. Вот, например, как кратко и емко описала весь трагизм своей ситуации ученица Академии художеств Е.С. Зарудная (Кавос): «Положение отчаянное. Нет ни одной девки. Надо грядку (одну только!) вскопать и пересадить фиалки» [9. Д. 7. Л. 67]. Ничуть ни легче было 20-летней выпускнице Стоюнинской гимназии О. Яфа - хозяйке и организатору народной школы, когда больная бабушка поручила ей «в первый раз заняться хозяйственными покупками». Приехав с распродажи посудного магазина, крайне довольная, что она справилась, девушка потащила корзину с дуршлагом и прочими вещами в комнату больной, не забыв вечером уделить красочному описанию этого важного события своей жизни целых две страницы в дневнике [15. Д. 323. Л. 42-43].
Итак, если в дореформенной России апологетика женщины-хозяйки уживалась со слабой подготовкой дворянских девушек к этой сфере деятельности, то в течение второй половины XIX -начала ХХ в. потерял былую привлекательность и сам образ. Общественное мнение стало значительно выше ценить публичную занятость, чем личную. В соответствии с этим и средняя женская школа, увлекшаяся воспитанием «человека» и «гражданина», занятая распространением общечеловеческих знаний и умений, совершенно не занималась подготовкой женщины к деятельности домашней хозяйки. Встречавшийся (далеко не всегда) в учебных
заведениях курс рукоделия был рассчитан на 1-2 ч в неделю. Данная дисциплина входила в группу «искусства», вместе с рисованием, танцами, пением. Ее задачей было прежде всего эстетическое воспитание, а не практическое обучение. Дома же крайне загруженная в школе гимназистка или институтка не привлекалась к домашним обязанностям. В связи с этим становится понятным, почему окончившая среднюю школу девушка, имевшая вполне добротное общее образование и никакого навыка в быту, значительно больше была склонна искать профессиональный заработок, чем помогать семье путем участия в домашнем хозяйстве.
Список литературы
1. Беленцов С.И. Педагогические факторы общественной нестабильности и юношеского радикализма в России во второй половине XIX - начале XX века. -Курск, 2005.
2. Веременко В.А. Высшее совместное образование мужчин и женщин в России в начале ХХ в.: дис. ... канд. ист. наук. - СПб., 1996.
3. Веременко В.А. Женщины в русских университетах (вторая половина
XIX - начало XX в.). - СПб., 2004.
4. Веременко В.А. Воспитание «человека» и «гражданина» - семейные и педагогические практики российского дворянства второй половины XIX - начала
XX в. // Патриотизм и гражданственность в повседневной жизни российского общества (XV|II-XXI вв.): материалы междунар. науч. конф. 14-16 марта 2013 г. / под общ ред. проф. В.Н. Скворцов, отв. ред. В.А. Веременко. - СПб., 2013. -С. 24-31.
5. Веременко В.А. «Дура в доме» - женская домашняя прислуга в дворянских семьях России второй половины XIX - начала ХХ в. // Альманах гендерной истории «Адам и Ева». - 2013. (21). - С. 241-273.
6. Водовозова Е.Н. На заре жизни // Институтки: Воспоминания воспитанниц ин-тов благородных девиц / сост., подг. теста и коммент. В.М. Боковой и Л.Г. Сахаровой, вст. ст. А.Ф. Белоусова. - М., 2001. - С. 215368.
7. Двадцатипятилетние Василеостровской женской гимназии. 1858-1883. -СПб., 1883.
8. Институт русской литературы (ИРЛИ) РАН. (Пушкинский дом). - Ф. 15 -О. Г. Базанкур.
9. ИРЛИ РАН. (Пушкинский дом). Ф. 445. - Е.С. Зарудная-Кавос.
10. М.В. Назначение женщины // Указатель политико-экономический: стат. и промышл. журн. / изд. под ред. И. В. Вернадского. - 1859. - № 132. - 11/23 июля.
11. М.В. Свобода выбора труда // Указатель политико-экономический: стат. и промышл. журн. / изд. под ред. И. В. Вернадского. - 1859. - № 145. -10/22 окт.
12. Морозова Т.Г. В институте благородных девиц // Институтки: воспоминания воспитанниц ин-тов благородных девиц. - С. 369-469.
13. Нормальная табель, учебные планы и программы для женских институтов и гимназий Ведомства учреждений Императрицы Марии, Высочайше утвержденные 6-го августа 1905 г. - Саратов, 1908.
14. Общество распространения между образованными женщинами практических знаний основано 27 марта 1888 г. Отчет с 1888-1898 год. - М., 1900.
15. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). -Ф. 163 - Второвы.
16. ОР РНБ. Ф. 601. - Половцевы.
17. ОР РНБ. Ф. 698. - Скалдина-Скальдина П.Г.
18. Пасхальные истории. Нарцисс (рассказ) // Новое время: ил. прил. к газете. - 1914. - 5 апр.
19. Половцева Е.А. Екатерининский институт полвека назад. (Из воспоминаний бабушки). - М., 1900.
20. Приготовление кушаний без кухарки. Необходимая книжка для каждой начинающей хозяйки. - СПб., 1874.
21. Пятидесятилетие С.-Петербургской Александровской женской гимназии: хроника гимназич. жизни и деятельности. - СПб., 1910.
22. Распределение населения по видам главных занятий и возрастным группам по отдельным территориальным районам. Таблица ХХ. Т. 1. - СПб., 1905.
23. Русский вестник. - 1900. - № 2.
24. Справочник по среднему образованию. Ч. 2. Программы и правила общеобразовательных средних женских учебных заведений: гимн. и прогимн. М-ва Нар. Прос. и ведомства учреждений Императрицы Марии, Мариинских институтов и училищ городских 6-ти классных школ, епархиальных училищ и коммерческих училищ / сост. Д. Марголин. - СПб.-Киев, 1912.
25. Стерлигова А.В. Воспоминания // Институтки: воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц. - С. 69-128.
26. Сухов А.А. Общество Распространения между образованными женщинами практических знаний, женское медицинское образование и женский медицинский труд (Доклад 5 мая 1911 г. Общему собранию гг. членов Общества распространения между образованными женщинами практических знаний). - М., 1912.
27. Тишкин Г.А. Женский вопрос в России в 50-60-е годы XIX века. - Л.,
1984.
28. [Чабан Е.Н]. Программа среднего учебного заведения с курсом мужской гимназии для детей обоего пола. - [Пг., б.г.].
29. Школа Е.С. Левицкой в Царском Селе. Программа для поступающих. -СПб., 1903.
30. Энгельгардт А.Н. Очерки институтской жизни былого времени // Институтки: воспоминания воспитанниц ин-тов благородных девиц. - С. 131214.
