CC BY
79ВЕСТНИК ИСТОРИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ
Научный журнал
№ 2 (5) 2020
Т.Ю. Феклова
Под сенью Церкви: научная деятельность Русской духовной миссии в Китае в XIX в.
DOI: 10.24411/2587-8425-2020-10035
Аннотация: Актуальность данной работы определяется современными экономическими и политическими мировыми вызовами, предполагающими более тесное сотрудничество России с динамично и эффективно развивающимися странами Восточноазиатского региона. Анализ результатов изучения истории деятельности Русской духовной миссии в Пекине, ее роли в формировании образа России в Китае в XIX в., исследования территории этой закрытой страны являются важными для понимания сегодняшних реалий внешней политики России. Русская духовная миссия в Китае в XVIII-XIX вв. заполнила вынужденный вакуум присутствия государственных учреждений России в другой стране. В статье на основе анализа многочисленных источников российского происхождения подробно рассматривается история научной деятельности Русской духовной миссии в Пекине. Новизна работы в том, что определены учреждения, с которыми сотрудничала миссия, а также указаны категории участников миссий, занимавшихся наукой в Китае. Задача статьи — в рассмотрении не только миссионерской или дипломатической деятельность миссии, но и ее постоянной научной работы, инициированной либо самой миссией, либо под ее руководством или при исполнении. В статье приведены малоизвестные факты научного сотрудничества: экспедиции, работа студентов и врачей миссии.
Ключевые слова: Императорская Академия наук, Русская духовная миссия, Китай, Пекин.
Об авторе: Татьяна Юрьевна Феклова
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Санкт-Петербургского филиала института истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова, РАН. E-mail: [email protected] ORCID: https://orcid.org/0000-0001-8446-4192
Ссылка на статью: Феклова Т. Ю. Под сенью Церкви: научная деятельность Русской духовной миссии в Китае в XIX в. // Вестник Исторического общества Санкт-Петербургской Духовной Академии. 2020. №2 (5). С. 139-150.
* Фотографии предоставлены автором. Православие в Китае
HERALD OF THE HISTORICAL SOCIETY OF SAINT PETERSBURG THEOLOGICAL ACADEMY
Scientific Journal
No. 2 (5) 2020
T. Y. Feklova
In the Shadow of the Church: the Research Activities of the Russian Ecclesiastical Mission in China in the 19th Century
DOI: 10.24411/2587-8425-2020-10035
Abstract: The relevance of this work is determined by modern economic and political world challenges, implying closer cooperation between Russia and the dynamically and efficiently developing countries of the East Asian region. An analysis of the results of studying the history of the activities of the Russian Ecclesiastical Mission in Beijing, its role in shaping the image of Russia in China in the 19th century and studies of the territory of this closed country are important for understanding the current realities of Russian foreign policy. The Russian Ecclesiastical Mission in China in the 18th-19th centuries filled the forced vacuum of the presence of Russian state institutions in another country. Based on the analysis of numerous sources of Russian origin, the article examines in detail the history of the scientific activity of the Russian Ecclesiastic Mission in Beijing. The novelty of the work is that the institutions with which the mission cooperated are identified and the categories of mission participants who were engaged in science in China are indicated. The purpose of the article is to consider not only the missionary or diplomatic activity of the mission, but also its constant scientific work, initiated either by the mission itself, or carried out under its leadership or in execution. The article presents little-known facts of scientific cooperation: expeditions, the work of students and doctors of the mission.
Keywords: Imeprial Academy of Sciences, Russian Ecclesiastical Mission, China, Beijing. About the author: Tatiana Yur'evna Feklova
Candidate of Historical Sciences, Senior Research Fellow at the St. Petersburg Branch of the S. Vavilov Institute of the History of Natural Sciences and Technology of the Russian Academy of Sciences. E-mail: [email protected] ORCID: https://orcid.org/0000-0001-8446-4192
Article link: Feklova T. Y. In the Shadow of the Church: the Research Activities of the Russian Ecclesiastical Mission in China in the 19th Century. Herald of the Historical Society of Saint Petersburg Theological Academy, 2020, no. 2 (5), pp. 139-150.
Введение
Русская Православная Церковь оказывала существенное влияние на развитие всей истории России. Особую роль играли миссии Церкви, расположенные далеко за пределами метрополии. Они были аванпостами не только религиозной традиции, но также культурными и научными центрами российского присутствия в мире. Часто расположенные в недружественных или условно лояльных странах, они были той самой «мягкой силой», которая позволяла российскому правительству проводить собственную политику в тех или иных регионах в отсутствие военных сил и официальных дипломатических представительств.
Долгое время представительство Русской Православной Церкви было фактически единственным европейским научным центром в Китае, прежде всего для естественных наук и метеорологии1, и постоянно действующей научной базой для ученых, пребывающих сюда из России.
В настоящее время наблюдается тенденция на сближение России и Китая, в связи с чем увеличивается интерес к изучению истории наших двух стран.
Научные исследования в Пекине
Русская духовная миссия (РДМ) просуществовала в Китае почти 250 лет, с 1714 по 1956 гг., и большую часть своей истории выполняла несколько функций:
1. миссионерскую — для поддержания православия в среде русских, проживающих в Китае;
2. дипломатическую2, т. к. вплоть до 1863 г. Россия не имела отдельного посольства в Китае;
3. торгового и военного представительства (например, сотрудники миссии узнавали цены на фабричные изделия на внутреннем рынке Китая);
4. научную.
На всем протяжении своего существования миссия трансформировалась и приспосабливалась к изменяющимся условиям. Первоначально состав миссии комплектовался практически исключительно из священнослужителей и включал нескольких учеников для обучения их китайскому и маньчжурскому языкам. В начале XIX в. в связи с подъемом интереса к Востоку и восточным «диковинкам» (возникновение романтического ориентализма), а также в связи с развитием науки и ее возросшими возможностями научные учреждения Российской империи, в первую очередь Академия наук, были заинтересованы в изучении Китая. В 1805 г. впервые была сделана попытка прикомандировать к составу миссии ученых Академии наук. Тогда же ученики были заменены на студентов, как уже имеющих законченное или незаконченное высшее образование и, соответственно, имеющих более высокую квалификацию. В 1819 г. в состав миссии на постоянной основе были включены врачи. Помимо сотрудников миссии, врачи занимались лечением знатных китайцев, что способствовало росту благожелательного отношения к РДМ и к России в среде китайцев (прежде всего среди правящей элиты). С 1830 г. в состав миссии был также включен художник, который рисовал виды Пекина, занимался зарисовкой ботанических, зоологических и этнографических коллекций, а также рисовал портреты знатных китайцев. В это же время впервые в Китае проводили свои исследования ученые Императорский Академии наук, сделавшие, тем самым, Китай ближе и понятнее для образованных слоев России. В конце 40-х гг. XIX в. на территории Северного подворья РДМ в Пекине открывается первая русская магнитно-метеорологическая обсерватория, переведшая научные исследования Китая из разряда хаотичных и спорадических
1 Метеорологическая станция в Шанхае (Зикавей) была открыта иезуитами только в 1878 г.
2 Ли Иннань. Миссионерская деятельность РПЦ в Китае // Вестник культурологии. 2019. №2. С. 194.
,___________£лу
Схематический рисунок Северного подворья Русской духовной миссии в Пекине, сделанный первым директором русской магнитно-метеорологической обсерватории в Пекине К. А. Скачковым. До 1856 г. (РНБ ОР. Ф. 1457. Д. 161. Л. 2 об.)
в разряд постоянных и высокопрофессиональных. В конце XIX и начале XX вв. роль наблюдателей в обсерватории вынуждены были взять на себя послушники миссии. В результате, сменяя друг друга, совершенствуясь и изменяясь под влиянием вызовов времени, РДМ прошла путь от небольшой церкви к полноценному и многофункциональному учреждению.
Таким образом, несмотря на небольшое количество сотрудников, миссия являлась государствозамещающим институтом, представляющим весь комплекс интересов России в Дальневосточном регионе.
Изоляционная политика Китая, направленная на недопустимость вмешательства иностранных государств во внутренние дела империи, не способствовала изучению страны. В отличие от большинства стран, Россия имела возможность действовать
через Российскую духовную миссию в Пекине. Несмотря на то, что миссия была церковным учреждением, в которой регулярно проводились службы, важной составляющей ее деятельности была наука.
Научное изучение Китая проводилось несколькими категориями исследователей:
1. Ученые Академии наук. Пребывание в Китае чаще всего ограничивалось одним годом. Финансирование осуществлялось за счет государственного казначейства. Основные научные задачи: этнографические, ботанические, зоологические коллекции, астрономические наблюдения, отдельные исследования по другим естественнонаучным отраслям.
2. Сотрудники миссии. Срок пребывания ограничивался 10 годами, но мог быть продлен по согласованию сторон. Финансирование — за счет Азиатского департамента Министерства иностранных дел.
3. Доктор миссии. Срок пребывания зависел от сроков пребывания той или иной смены миссии, но обычно ограничивался 10 годами. Финансирование — за счет Азиатского департамента Министерства иностранных дел. Основные научные направления деятельности: ботанические коллекции, медицинские исследования.
4. Члены русской магнитно-метеорологической обсерватории в Пекине. Срок пребывания не ограничивался. Финансирование первоначально осуществлялось за счет Департамента горных и соляных дел Министерства финансов, впоследствии — Императорской Академии наук. Исследования заключалось в изучении метеорологии и земного магнетизма в Китае, а также в основных астрономических наблюдениях.
5. Студенты миссии. Срок пребывания также ограничивался сроком работы основной миссии, но мог быть продлен в зависимости от желания самих студентов. Проводили астрономические наблюдения, собирали ботанические, зоологические коллекции, занимались переводческой деятельностью.
Русская духовная миссия и наука
Важность миссии как форпоста российских интересов в Китае, в том числе и при изучении этой закрытой страны, неоднократно подчеркивалась в инструкциях и письмах, к руководителям миссий и лицам, ответственным за формирование миссий.
Так, например, 14 февраля 1823 г. управляющий министерством иностранных дел К. В. Нессельроде написал большое письмо министру духовных дел и народного просвещения А. Н. Голицыну, в котором высказал свои предложения о реформировании миссии с целью получения большей пользы для России. По мнению Нессельроде, в состав миссии следовало включать людей, «известных по своим нравственным правилам, отличных по своим успехам в отечественной словесности, языках иностранных и науках3. Такие люди, при «благородном рвении жертвовать на пользу отечества всем», могли бы оправдать ожидания правительства в отношении миссии.
3 РНБ ОР. Ф. 1457. Д. 5. Л. 4. Православие в Китае
К. В. Нессельроде. Министр иностранных дел с 1822 г. по 1856 г.
По предложению Нессельроде на одно место из четырех, предназначавшихся для светских студентов, следовало назначить выпускника Медико-хирургической академии. Данный участник миссии должен был не только заниматься лечением сотрудников миссии, но и собирать сведения о китайской терапии, хирургии и фармакологии, а также проводить биологические и зоологические исследования. На оставшиеся три вакансии необходимо было назначить студентов университета, которые бы занимались изучением географии, статистики и астрономии в Китае4. Данные кандидаты должны были быть зачислены в состав миссии за год до ее отправления, чтобы успеть выучить необходимый минимум китайского и маньчжурского языка. Данное предложение, впервые внесенное Нессельроде, позволило повысить профессионализм участников миссии. Для поощрения светских кандидатов каждому из них на срок обучения языкам (1 год перед поездкой) выплачивалось сверх их содержания от 300 до 500 руб.5.
О необходимости усиления научной деятельности в миссии указывал и архимандрит Поликарп, начальник 12-й миссии (1840-1849), в своем письме к приставу миссии Н. Н. Любимову: «В миссии есть один самый важный, существенный недостаток, который надобно гнать из нее всеми мерами: недостаток ученой деятельности. Предварительные приготовления, которые необходимо должны начаться с переменой срока, без всякого сомнения облегчат ее. Но позвольте мне быть с Вами откровенным, пока Вы будете ловить миссионеров, как рыбу, пока не скажете им ясно, что достоинство их службы будут оцениваться успехами их занятий и учеными трудами, то не уничтожите кость, о чем я писал Вам в прошлом году и не откроете дорогу таланту и трудолюбию»6.
Важность научного изучения Китая объяснялась не только и не сколько чисто научными интересами, но и тем, что в Китае схлестнулись интересы нескольких империй. Несмотря на то, что термин «Большой игры» или «Игры теней» в основном применяются исследователями по отношению к противостоянию России и Великобритании в Средней (Центральной) Азии, подобное же противостояние происходило и на территории Китая. За влияние в Китае и во всем дальневосточном регионе боролись Российская империя, Великобритания, Франция и Германия. Таким образом, научные знания, полученные от или с помощью РДМ, трансформировались в сведения, позволяющие России играть роль одного из ведущих игроков в этом регионе.
Миссия и ее взаимодействие с другими учреждениями России
Отсутствие возможности прямого изучения Китая способствовало тому, что научные учреждения России были вынуждены делегировать часть своих исследовательских функций миссии. Миссия плодотворно сотрудничала с Императорской Академией наук, Пулковской обсерваторией, Главной Физической обсерваторией в Санкт-Петербурге, Санкт-Петербургским ботаническим садом, Медико-хирургической академией, Московским обществом натуралистов, Санкт-Петербургским минералогическим и Вольным экономическим обществом, а также другими учреждениями Российской империи. Для наилучшего выполнения возложенных на сотрудников миссии задач каждое учреждение, в зависимости от собственных интересов, предоставляло инструкции, в которых подробно описывались сведения, которые участники миссии должны были бы выяснить. Так, например, при отправлении 9-й миссии 1805 г. к ней были прикомандированы ученые Императорской Академии наук, инструкции для которых составлялись академиками Т. А. Смеловским (ботаник), В. М. Северги-ным (химик), А. К. Шторхом (экономист). В основном, функции сбора коллекций и сведений из Китая возлагались на прикомандированных к миссии студентов.
4 Там же. Л. 5.
5 Там же. Л. 6.
6 РГИА. Ф. 796. Оп. 448. Д. 6. Л. 148 об.
В зависимости от научных успехов сотрудников в Китае, данные учреждения могли впоследствии зачислить студентов в состав член-корреспондентов общества. Сбор всех коллекций по возможности должен был производиться в двойном объеме: один экземпляр шел в учреждение, заказавшее работу, второй оставался в миссии. По окончании срока пребывания в Китае и при удовлетворении работой студентов, научные учреждения могли наградить отличившихся студентов похвальными листами, дипломами и медалями7. Так, например, 24 декабря 1859 г. за большой вклад в изучение зоологии в Китае врач 13-й миссии С. И. Базилевский был награжден дипломом, в котором указывалось, что он был избран в действительные члены Московского общества испытателей природы8.
Следует отметить, что не только Академия наук, но и Азиатский департамент МИД, и Топографическое Депо надеялись, что переводом книг и поставкой астрономических, магнитных и метеорологических инструментов в Китай можно было бы завязать долгосрочные и взаимовыгодные научные отношения с китайскими учеными. Однако не только строгие китайские законы препятствовали выполнению этого плана. В Китае XIX в. отсутствовали ученые в европейском понимании этого слова. Китайские ученые представляли скорее особый класс чиновничества и практически не проводили естественнонаучных исследований. Астрономические наблюдения в китайской обсерватории (в. д. 116°28',8 и с. ш. 39°54',4), построенной еще в 1672 г., проводились исключительно миссионерами-иезуитами9.
Ослабление Китая, вызванное политическим кризисом, усиленным поражением в двух Опиумных войнах (1839-1842, 1856-1860), вынудило китайское правительство отказаться от политики самоизоляции. Данное обстоятельство значительно упростило задачу русским ученым, хотя Российская духовная миссия в Пекине оставалась основной базой для проведения разносторонних научных исследований. Начальники миссии активно поддерживали развитие науки в самой миссии. Сотрудники и руководители миссии (XVIII в. — А. Л. Леонтьев, И. К. Рассохин; XIX в. — Н. Я. Бичурин, В. П. Васильев, О. М. Ковалевский, архимандрит Палладий (Кафаров)), внесли большой вклад в российское востоковедение, а глава девятой миссии архимандрит Иакинф (Бичурин) за свои труды в 1828 г. был избран член-корреспондентом Академии наук.
Научная работа в миссии
Во время очередной смены миссии, в 1819 г., в состав 10-й миссии были включены студенты Н. И. Вознесенский, В. К. Абрамович, К. Г. Крымский и З. Ф. Леонтьевский. В связи с невозможностью отправить вместе с миссией ученых, от Академии наук студентам был передан ряд инструкций. Академию, прежде всего, интересовали вопросы, связанные с изучением астрономии в Китае и современное положение данной науки в Китайской империи. Однако не только астрономические вопросы волновали академиков. Ученые Академии наук подготовили дополнительные инструкции по китайской медицине, литературе, философии, истории и сельскому хозяйству10.
В 1829 г. к отправлению в Китай готовилась 11-я смена РДМ. В состав миссии были включены студенты Г. М. Розов, Е. И. Сычевский и А. И. Кованько, а также казеннокоштный студент 3 курса историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета П. Курляндцев. Совет миссии выдал студентам Г. М. Розову и Е. И. Сы-чевскому специальную инструкцию Академии наук по части восточного языкознания, истории и литературы11.
7 РНБ ОР. Ф. 1457. Д. 31. Л. 12.
8 РНБ ОР. Ф. 1457. Д. 41. Л. 7 об.
9 Fritsche H. Das Uber Klima Peking // Метеорологический сборник Императорской Академии наук. СПб., 1876. С. 2.
10 СПбФ АРАН. Ф. 2. Оп. 1-1819. Д. 1. Л. 72-72 об.
11 РНБ ОР. Ф. 1457. Д. 83. Л. 70.
Студенту Кованько Департамент горных и соляных дел предоставил инструкцию для проведения геогностических (геологических) исследований, а также указал на необходимость комплектования ботанических коллекций. Для ознакомления китайских специалистов с европейскими знаниями студент Кованько должен был, при наличии времени, перевести на китайский язык книги по анатомии, физиологии и другим наукам12. По мнению Департамента, это привлекло бы китайских ученых к взаимодействию с российскими учеными. Однако китайские законы запрещали подданным Китая вступать в отношения с иностранцами. По окончанию срока пребывания в Пекине, Кованько должен был предоставить в Департамент несколько статей о китайском земледелии и сельском хозяйстве.
18 октября 1839 г. вице-канцлер, министр иностранных дел К. В. Нессельроде направил президенту Академии наук и министру народного просвещения С. С. Уварову письмо, в котором указывалось, что после того, как студенты миссии, будучи в Пекине, закончат основные курсы по изучению китайского, маньчжурского, тибетского и монгольского языков, они могли бы направить свои усилия на научные исследования. В связи с этим Нессельроде просил, чтобы Академия наук подготовила ряд инструкций для студентов: «Академия сама усматривать должна была указание тех предметов ко всякой части подлежащих исследованию, которых разъяснение особенно было бы важно для науки как дополнение к имеющимся уже запасу ученых сведений»13. Прежде всего от Академии требовалось подготовить инструкции по ботанике, зоологии, орнитологии, энтомологии и др.14 После одобрения состава миссии, студенты должны были пройти специальные подготовительные курсы в Академии, где особый акцент ставился бы на преподавании способов и методах сбора коллекций, способах консервации растений и насекомых и набивки чучел15. В инструкции следовало указать, какие представители флоры и фауны уже имеются в музеях Академии, а какие желательно было бы получить.
Азиатский департамент МИД уделял особое внимание филологической части инструкций. Один из сотрудников 11-й миссии (1830-1840) иеромонах Аввакум писал в Азиатский департамент, что все книги на китайском, маньчжурском и тибетском языках, представляющих хоть какую-нибудь ценность, уже были отправлены в Академию наук. Таким образом, сотрудникам последующих миссий было непросто найти действительно ценные экземпляры.
Для лучшего выполнения возложенной на миссию задачи по пополнению собраний отечественных библиотек лучшими изданиями из Китая, по заверениям Департамента, министерство не пожалеет никаких издержек, чтобы снабдить миссию всеми необходимыми пособиями, «выписав лучшие сочинения, какие в течение десятилетия вышли в Европе на счет истории и литературы китайской, маньчжурской, монгольской и тибетской, а также журналы всех азиатских обществ парижского, лондонского и калькутского за все годы с начала их издания и по сие время»16.
В состав следующей, 12-й миссии (1840-1849) вошли студенты Казанского университета В. П. Васильев, В. В. Горский, И. А. Гошкевич и врач А. А. Тата-ринов. Студент В. П. Васильев получил неофициальное звание «агента» и корреспондента Академии наук17. Студент И. А. Гошкевич был назначен ответственным за проведение астрономических исследований, как по пути следования в Китай, так и непосредственно на его территории. Перед отправлением экспедиции И. А. Гошкевич прошел специальные курсы в Николаевской Главной астрономической обсерватории в Санкт-Петербурге18. Результатом работы В. П. Васильева в Китае стали
12 Там же. Л. 7-7 об.
13 Там же. Л.11 об.
14 Там же.
15 Там же. Л. 12.
16 Там же. Л. 12 об.
17 РГИА. Ф. 796. Оп. 448. Д. 20. 1840. Л. 4.
18 СПбФ АРАН. Ф. 2. Оп. 1-1839. Д. 13. Л. 1 об.
ботанические и зоологические коллекции, а также большое собрание монгольских и тибетских книг.
Начальники миссии также активно были вовлечены в научную работу. Начальник 15-й миссии (1865-1878) архимандрит Палладий участвовал в экспедиции по Маньчжурии, Приамурью и Приморью19. В состав экспедиции вошли капитан Н. М. Пржевальский, А. М. Ломоносов, Г. Мосин, Г. А. Фритше (директор магнитно-метеорологической обсерватории в Пекине с 1867 по 1883 гг.). Инструменты экспедиции в основном были заимствованы из Пекинской обсерватории и были проверены лично Г. А. Фритше (6 анероид-барометров, 6 гипсотермометров, 1 универсальный астрономический инструмент и 1 компас)20. Экспедиция прошла по маршруту: Мукден — Айгунь — Благовещенск. От Благовещенска архимандрит Палладий ехал по реке Амур до Хабаровска и далее по р. Уссури к озеру Ханка. 11 сентября 1871 г. он вернулся в Пекин. По решению Русского географического общества, за участие в этой экспедиции архимандрит Палладий был награжден золотой медалью. Маньчжурия была родовой вотчиной китайских императоров (маньчжурской династии) и «иностранные варвары» туда не допускались21. Таким образом, данная экспедиция, не считая краткой поездки, сделанной Фусом в 1830 г., была первой научной экспедицией в этот регион. Были определены высоты многих мест на севере Китая и на российском Дальнем Востоке, в частности Калгана (Чжандзякоу — городской округ в провинции Хэбей, Китай) и Урги (современный Улан-Батор — столица Мон-голии)22. В ходе экспедиции были сделаны многочисленные метеорологические, астрономические и гипсометрические наблюдения. Данные исследования были важны как в научном плане, так и в стратегическом (впоследствии по этой территории прошла Китайско-Восточная железная дорога).
Врачи миссии
Важную роль в научном освоении Китая сыграли врачи миссии. Эти самоотверженные люди не только заботились о здоровье сотрудников миссии, но и проводили многочисленные исследования. Первым врачом миссии указом Святейшего Синода от 27 сентября 1818 г. был назначен лекарь 1 отделения Федор Штейн23. Однако он отказался от поездки в Китай и вместо этого отправился в кругосветную экспедицию на шлюпе «Мирный», под руководством М. П. Лазарева. Вместо него врачом Пекинской миссии стал О. П. Войцеховский.
Высокая общая образованность и более близкое знакомство с естественнонаучными исследованиями делало врачей миссии ценными специалистами для комплектования ботанических и зоологических коллекций и для сбора разнообразных сведений из Китая.
Комплектованием ботанических коллекций занимался врач 11-й миссии (18301840) П. Е. Кириллов. Помимо простого сбора коллекций, он стремился выяснить возможности лекарственного использования того или иного растения, впоследствии успешно применяя полученные знания на практике24.
19 Хохлов А. Н. Новые материалы о путешествии П. И. Кафарова по Дальнему Востоку в 1870-1871 гг. // П. И. Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение (к 100-летию со дня смерти). Ч. 3. М., 1979. С. 101-111.
20 Записки Императорского Русского географического общества. Т. 5. СПб., 1875. С. 216.
21 ЛаричевВ.Е. Кафаровский проект: источники и документы первой историко-археологи-ческой и этнографической экспедиции Русского императорского географического общества в Маньчжурию, Приамурский и Южно-Уссурийский края (подготовка публикации «потерянных» дневников архим. Палладия Кафарова, руководителя экспедиции 1870-1871 годов) // Вестник НГУ. 2012. Т. 11. Вып. 10. С. 83.
22 Записки Императорского Русского географического общества. Т. 5.... С. 240.
23 РНБ ОР. Ф. 1457. Д. 32. Л. 1.
24 РНБ ОР. Ф. 1457. Д. 83. Л. 9.
Ежегодно начальники миссии направляли отчеты в Азиатский департамент МИД с полным описанием результатов работы сотрудников миссии за истекший период. В 1859 г., по возвращении 13-й миссии в Россию, врач миссии, доктор медицины С. И. Базилевский привез из Китая несколько коллекций:
1. коллекцию монгольских черепов для Императорской Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии;
2. коллекцию растений, собранных в Монголии во время путешествия в Пекин;
3. драгоценные камни для императора Александра II;
4. коллекцию насекомых, рыб, птиц, раковин;
5. коллекцию китайских черепов и черепов млекопитающих животных;
6. коллекцию минералогическую, собранную в окрестностях Пекина и Монголии25.
Помимо коллекций, Базилевский написал несколько статей о своей работе в Пекине:
1. «Основание китайской медицины и историческое ее начало».
2. «Описание Тибета преимущественно в орогидрографическом отношении».
3. «Описание Желтой реки с ее истоками и впадающими в нее реками с указанием древнего ее течения, и направления гор, опоясывающих систему Желтой реки»26.
Сам Базилевский являлся учеником знаменитого хирурга Н. И. Пирогова и окончил Медико-хирургическую академию27. В частном порядке академик К. М. Бэр поручил Базилевскому узнать, имеют ли китайские пресноводные рыбы сходные признаки с рыбами европейскими. Работа Базилевского об ихтиофауне Китая стала его единственной опубликованной работой28. Данная работа, написанная на латыни, отличается высоким научным уровнем, где для каждого вида рыб автор впервые приводит ее биноминальное название (родовое и видовое название, например: амурский сом, Silurus Asotus Linn., по-китайски — нань-юй) на латинском языке и на китайском (используя транскрипционную систему архимандрита Палладия). Базилевский также впервые описал многие неизвестные ранее виды рыб, например, японского речного угря, впоследствии названного в честь первооткрывателя (Muraena pekinensis Basilewsky, 1855).
Врач 15-й и 16-й миссий Э. В. Бретшней-дер29 часто замещал директора магнитно-метеорологической обсерватории Императорской Академии наук, построенной в 1848 г. на территории Северного подворья Русской духовной миссии. Бретшнейдер С 1866 г. по 1884 г. — врач Русской также написал обширный труд по флоре
духовной миссии в Пекине и фармакогнозии Китая.
25 РНБ ОР. Ф. 1457. Д. 41. Л. 8-8 об.
26 Там же.
27 Силакова С. А. Деятельность врачей при Русской духовной миссии и изучение традиционной китайской медицины Китая // Modern Oriental Studies. 2019. Vol. 1. No. 3. С. 69.
28 Там же. Vasilevskii S. Ichthyographia Chinae borealis. Peking, 1852. 263p.
29 Силакова С.А. Врач Э. В. Бретшнейдер и его личные архивы: китайский период // Ученые записки Казанского университета. Серия гуманитарные науки. 2018. Т. 160. Кн. 6. С. 1478-1486.
Таким образом, врачи миссии внесли неоценимый вклад в изучение Китая, а также способствовали установлению долгосрочных и дружественных отношений с этой страной.
Заключение
Россия находится на стыке Европы и Азии и обладает самой большой территорией в мире и самой протяженной морской и сухопутной границей. В истории Российской империи было несколько случаев, когда отдельные учреждения в других странах, первоначально не имевшие подобной задачи, выполняли функции официального или же неофициального представительства Российской империи.
РДМ была образована в Пекине в 1714 г. и просуществовала до 1954 г. Духовная миссия в Пекине была уникальным феноменом не только в истории Русской Православной Церкви, но и в истории западно-христианской Церкви. На протяжении всего XVIII в. миссия в основном объединяла в себе две функции: миссионерскую, направленную на поддержание православия среди русского населения в Китае и дипломатическую, имевшую целью продвижение пророссийских интересов в Китае. Состав миссии комплектовался из священнослужителей и нескольких учеников, направленных в Китай для обучения китайскому и маньчжурскому языка. С начала XIX в. состав миссии заметно меняется. Усиливается ее научная составляющая. В состав миссии включаются врачи (1819 г.), художники (1830 г.) и ученые (1805 г.). Вынужденные приезжать в Китай под видом письмоводителей, чтобы не вызывать подозрение местного населения, ученые проводили исследования в закрытой стране. Миссия оставила заметный след в истории синологии. Невозможность исследования Китайской империи легальными методами вынуждало Императорскую Академию наук действовать при посредничестве миссии, перекладывая на церковное учреждение решение чисто научных задач, с которыми миссия успешно справлялась.
Установление научных контактов с китайскими учеными, несмотря на все попытки и членов миссии, и ученых Академии, не увенчались успехом из-за запрета китайского правительства на любые контакты с иностранцами. Однако миссии удалось наладить обмен книгами и астрономическими, магнитными и метеорологическими инструментами с китайскими исследователями. Сотрудниками миссии и учеными были собраны богатейшие этнографические, ботанические и зоологические коллекции, проведены лингвистические, магнетические и астрономические исследования, а также привезены многочисленные книги, манускрипты и рукописи на китайском, монгольском, маньчжурском и тибетском языках.
На протяжении почти 250-ти лет миссии приспосабливалась к изменяющимся социо-политическим условиям, трансформируя в соответствии с ними и состав миссии, и свои задачи. Именно Русская духовная миссии стала первым институтом России в закрытом обществе Китая и обеспечила России ее присутствие как важного игрока в дальневосточном регионе.
Таким образом, РДМ внесла значимый вклад в развитие истории отечественной науки, культуры и политики и явилась важным звеном в установлении долгосрочных позитивных контактов между Россией и Китаем.
Источники и литература
источники
1. Записки Императорского Русского географического общества. Т. 5. СПб., 1875. С. 214-234.
2. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 796. Оп. 448. Д. 6. 197 л.
3. РГИА. Ф. 796. Оп. 448. Д. 20. 22 л.
4. Российская национальная библиотека. Отдел рукописей. (РНБ ОР). Ф. 1457. Д. 5.
5. РНБ ОР. Ф. 1457. Д.31.
6. РНБ ОР. Ф. 1457. Д. 32.
7. РНБ ОР. Ф. 1457. Д. 83. 16 л.
8. РНБ ОР. Ф. 1457. Д. 41.
9. Санкт-Петербургский филиал Архива Академии наук (СПбФ АРАН). Ф. 2. Оп. 1-1819. Д.1.
10. СПбФ АРАН. Ф. 2. Оп. 1-1839. Д. 13.
11. BretschneiderE. V. History of European Botanical Discoveries in China. Vol.1. London, 1898. 1167 p.
12. Fritsche H. Über das Klima Pekings // Метеорологический сборник Императорской Академии наук. СПб., 1876. P. 1-52.
13. Vasilevskii S. Ichthyographia Chinae borealis. Peking, 1852. 263 p.
Литература
14. Ларичев В. Е. Кафаровский проект: источники и документы первой историко-архео-логической и этнографической экспедиции Русского императорского географического общества в Маньчжурию, Приамурский и Южно-Уссурийский края (подготовка публикации «потерянных» дневников архим. Палладия Кафарова, руководителя экспедиции 1870-1871 годов) // Вестник НГУ. 2012. Т. 11. Вып. 10. С. 77-85.
15. Летопись Российской Академии наук / Отв. ред. М. Ф. Хартанович. В 4 т. Т. 2. 18031860. СПб.: Наука, 2002.
16. Ли Иннань. Миссионерская деятельность РПЦ в Китае // Вестник культурологии. 2019. №2. С. 192-208.
17. ПостниковА.В. Работы по организации охраны и картографирования территорий, разграниченных между Российской империей и цинским Китаем по условиям Нерчин-ского договора (1689 г.) и Кяхтинского (Буринского) трактата 1727 г. // Известия иркутского государственного университета. Серия «История». 2016. Т. 17. С. 12-26.
18. Силакова С.А. Деятельность врачей при Русской духовной миссии и изучение традиционной китайской медицины Китая // Modern Oriental Studies. 2019. Vol. 1. No. 3. С. 64-72.
19. Силакова С.А. Врач Э.В. Бретшнейдер и его личные архивы: китайский период // Ученые записки Казанского университета. Серия гуманитарные науки. 2018. Т. 160. Кн. 6. С. 1478-1486.
20. Хохлов А. Н Новые материалы о путешествии П. И. Кафарова по Дальнему Востоку в 1870-1871 гг. // П.И. Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение (к 100-летию со дня смерти). Ч. 3. М., 1979. С. 101-111.
