CC BY
26Ц ОБЗОРЫ, РЕЦЕНЗИИ РЕФЕРАТЫ
О.Б. БОЖКОВ
почему все еще жива российская деревня? Никулин А.М. Аграрники, власть и село: от прошлого к настоящему / А.М. Никулин. М.: издательский дом «дело» рАНХиЩ 2014. — 400 с.
Аннотация. Анализируемая книга А.М. Никулина примечательна тем, что в ней рассматриваются история взаимодействия власти с учеными-аграрниками на протяжении почти двух столетий. В частности, автор приводит биографические сведения о таких выдающихся аграрниках, как князь А.И. Васильчиков, Ф.А. Щербина, А.В. Чаянов, Г.А. Студенский, Л.Н. Литошенко, С.С. Маслов, П.А. Сорокин, А.Д. Билимович, Т.И. Заславская и В.П. Данилов. Приводятся малоизвестные факты об американских специалистах, работавших в России в 1920- 1930-е гг. — Гарольде Уэйре, Лементе Харрисе и Томасе Кемпбелле. Книга А.М. Никулина, проливающая свет на долгую историю отношения власти к ученым-аграрникам и к селу в целом, чрезвычайно актуальна для переформатирования этих отношений на новой основе.
Ключевые слова: власть; село; сельская статистика; самоуправление; социальные проблемы села; кооперация; «Генеральная линия» аграрной политики в России.
Для цитирования: Божков О.Б. Почему все еще жива российская деревня? [Рец.] Никулин А.М. Аграрники, власть и село: от прошлого к настоящему / А.М. Никулин. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2014 // Социологический журнал. 2016. Том 22. № 3. С. 174-185. DOI: 10.19181/socjour.2016.22.3.4592
Божков Олег Борисович — старший научный сотрудник, Социологический институт РАН, руководитель научно-исследовательского центра «Биографический фонд». Адрес: 190005, Санкт-Петербург, ул. 7-я Красноармейская, д. 25/14. Телефон: +7 (812) 316-32-70. Электронная почта: olegbozh@gmail.com
В книгу А.М. Никулина [2] вошли очерки, посвященные жизни и интеллектуальному наследию девяти замечательных российских и зарубежных аграрников Х1Х—ХХ1 вв.1 Обозначим некоторые «сквозные» сюжеты, на которых акцентировали внимание герои очерков и которые актуальны и сегодня. Речь идет о сельской статистке; сельском самоуправлении; кооперации (и — шире — необходимой инфраструктуре); соотношении и эффективности крупных и мелких (и средних) хозяйств; наконец, о взаимоотношениях села и власти.
Стоит отметить, что многие представленные здесь аграрные воззрения и концепции остаются актуальными для социальной и экономической политики современного российского села.
Сельская статистика
В первом очерке Никулин цитирует книгу князя А.И. Василь-чикова (1818—1881), родоначальника кооперативного движения в России: «Как это — думал я — вот этот сановник, объехавший в одно лето по железным дорогам половину Российской империи, или журнальный репортер, переговоривший с мужичками об их нуждах и пользах, или писатель, никогда не видавший никакого селения, кроме Парголова и Новой деревни, или, наконец, юноша-социалист, пробывший несколько месяцев в какой-нибудь мастерской, — как все эти господа успели составить в своих кабинетах, вагонах и мастерских ^ ясное представление о народной жизни, а я никак не мог расследо- Ф
вать в тех небольших околотках, где прожил несколько лет, степень благосостояния или нужды местных жителей, различить притворные жалобы, обманчивые показания от правдивых и составить себе полное понятие о действительном положении местного крестьянского хозяйства». И далее князь оценивает этот эффект как «добровольное, можно сказать, предумышленное ослепление», о котором все и наверху, и внизу определенно знают, тем не менее по всем таким собранным фальшивым сведениям в государстве и обществе продолжают судить о народном хозяйстве России и принимать по нему решения (с. 14—15).
Васильчиков «предлагает начинать первые реальные статистические исследования по крестьянским хозяйствам, не собирая все сведения подряд — это дорого и нереально, а концентрируясь именно на ключевых критериях организации крестьянского хозяйства: отношение рабочих душ к душам малолетних и дряхлых; число лошадей и скота; пропорции земли владеемой и обрабатываемой». По мнению князя, «такое исследование не даст полного понятия о степени благосостояния населения, но оно даст очень скромный, но важнейший результат: укажет те семейства или группы сельских жителей, которые прежде всего требуют помощи, а это... составляет главный и первый предмет хозяйственного управления» [курсив наш. — О. Б.] (с. 17).
1 Фактически их десять, так как мини-очерк о Г.А. Студенском включен
в очерк об А.В. Чаянове.
Герой следующего очерка ФА. Щербина (1849—1936), основоположник российской бюджетной статистики, также уделял большое внимание достоверности статистических данных об экономике сельских жителей и выделял два вида путаницы в сведениях о семье и в сведениях о хозяйствах. Он отмечал: «Горький опыт показал крестьянству, что давать точные данные об этих предметах по начальству небезопасно для интересов общины. Зависимость фискальных соображений и расчетов от качества земли и размеров урожая хорошо понимают крестьяне, и в этом кроются причины того дружного отпора, который оказывает весь сход, так и его отдельные члены при определении ценности и доходности земель» (с. 45—46). Завершая очерк, автор пишет, что и сегодня деревенским жителям «боязно» и неприятно отвечать на вопросы, затрагивающие темы неформальных (и фактических) экономических отношений.
Приведу свежее свидетельство актуальности этого наблюдения. За две недели до начала всероссийской сельскохозяйственной переписи Санкт-Петербургскому радио дал интервью руководитель Петростата, который, в частности, сообщил, что в переписи 2016 года впервые будет собираться информация о садоводческих объединениях. Журналист, представляющий в передаче население, высказал сомнение относительно того, насколько искренними могут быть ответы о садовых участках. Ведь люди могут просто бояться последствий своей откровенности: увеличения налога, например, или еще каких-нибудь неприятностей.
Безусловно, достоверная статистика может быть надежным путеводителем для организации народного хозяйства, в том числе и сельского, но она может быть и опасной для лукавой власти. В советские годы именно честная, добросовестная статистика не просто вызывала со стороны власти нарекания, но порой и нещадно изничтожалась. Такая судьба постигла исследование, посвященное сравнению уровней производительности труда в сельском хозяйстве СССР, США и ряда других капиталистических стран, М. Кубанина (1940 г.)2, а затем выполненное через 20 лет аналогичное исследование Т. Заславской и М. Сидоровой.
Как пишет Никулин, российский историк-аграрник В.П. Данилов «поставил центральный вопрос для поиска и осуществления любых общественных альтернатив — это эпистемологический вопрос о полноте и достоверности знания, на основе которого принимаются альтернативные решения... Именно поэтому В.П. Данилов в своих работах многократно подчеркивал, что сутью сталинизма является стремление к системной фальсификации окружающей действительности. Плоды такого стремления много позже с веской тревогой зафиксировал очередной преемник Сталина на посту Генерального секретаря и руководителя секретных служб СССР Ю.В.: "... мы. не изучили в должной мере общества, в котором живем и трудимся"» (с. 291).
2 После разгромной статьи «О клеветнической вылазке М. Кубанина» в журнале
«Большевик» Кубанин был арестован, объявлен врагом народа и расстрелян.
Самоуправление и социальные проблемы села
Этот сюжет в той или иной мере стал предметом анализа и рассуждений для А.И. Васильчикова, Л.Н. Литошенко, В.П. Данилова и других героев книги.
В 1872 г. вышло третье издание двухтомного труда А.И. Васильчикова «О самоуправлении. Сравнительный обзор русских и иностранных земских и общественных учреждений». С его точки зрения, самоуправление есть участие народа в местном управлении своего отечества. Полное понятие о самоуправлении включает в себя три взаимосвязанных действия: сбор налогов и формирование из них местного бюджета; расходование местных средств; работа местной администрации и суда. Проблема заключается в пределах и масштабах этих трех действий, их соотношении с общегосударственным уровнем управления (с. 20).
Никулин обращает внимание на мнение Васильчикова, что «раскол между высшими и нижними сословиями становится теперь не только имущественным, но прежде всего территориальным. Там в столичных центрах все толкуют о величии отечества, объединении народностей, славе оружия, политическом равновесии, высшем образовании, торговом балансе, оставляя на потом, за неимением времени и сведений, вопросы земельного обустройства, принципиальной бедности, сельского образования, местного кредитования, организации сельских и рабочих союзов. Все эти вопросы, оставленные на потом в России, на Западе получили название вопросов социальных. В тех странах, где власть и общество ими заниматься не торопятся, всегда стремительно возрастают радикально-экстремистские организации социалистов, наживающих на постановке этих вопросов свои авторитет и влияние» (с. 27).
Эта позиция современна и актуальна, написано будто сегодня, а не почти 150 лет назад.
В 1911 г. другой герой книги Никулина — Л.Н. Литошенко, российский и советский статистик и экономист, — опубликовал брошюру «Земские и правительственные ассигнования на мероприятия по агрономической помощи населению». «Фактически впервые в русской аграрной мысли столь подробно с многочисленными статистическими выкладками исследовался вопрос о соотношении воздействия государства и местного самоуправления на развитие сельского хозяйства. Уже в наши дни историк-аграрник В.П. Данилов считал, что "самоуправление — единственная альтернатива командно-мобилизационной системе управления, обнаружившей свою абсолютную несостоятельность..."» (с. 303).
Проблемы самоуправления и социальные вопросы в целом (особенно на селе) остаются, во-первых, чрезвычайно актуальными, и, во-вторых, совершенно не решенными. Пресловутый Федеральный закон № 131 «О местном самоуправлении» лишь усугубил бесправие местного самоуправления.
Кооперация
Кооперация — любимое детище организационно-производственной школы А.В. Чаянова. В его статьях и книгах выделяются две главные темы: 1) анализ и расширение понятия кооперация как социально-экономического явления; 2) доказательство того, что в сельском хозяйстве между крестьянскими семьями принципы кооперации достигают наивысшего развития. Если в крестьянском или капиталистическом хозяйстве все элементы предприятия связываются единой волей — мотивацией семьи или капиталиста, то в кооперации связь иного рода: отдельные выборочные элементы (функции) различных хозяйств, например кредит или сбыт, объединяются в кооперативное общее предприятие для достижения через это объединение особенной выгоды каждого из участников. Иными словами, «кооператив не представляет из себя изолированного предприятия. он есть организованная часть на коллективных началах и только часть экономической деятельности той или иной группы людей».
Чаянов анализирует разнообразные формы и виды кооперации. Например, потребительский кооператив концентрирует закупочную активность своих членов и больше никаких интересов не охватывает. Сырьевое товарищество ремесленников кооперирует особую функцию снабжения материалами для работы своих членов и т. д. Кооперация не может рассматриваться абстрактно без того экономического фундамента хозяйственных интересов классов и групп, на котором она вырастает. Социально-экономическое равновесие кооператива заключается в согласовании требований экономической эффективности производственного процесса со справедливым участием в управлении каждого члена и получением пропорционального дохода от своего вклада в кооперативное предприятие (один пай — один голос). Подобное равновесие Чаянов предлагал рассматривать через взаимодействие между кооперацией как хозяйственным предприятием и кооперацией как движением.
Суть кооператива как эффективного хозяйственного предприятия по Чаянову — в соединении элементов коллективной собственности с непосредственной отчетностью правления перед пайщиками. Кооперация как движение, как средство достижения оптимальной справедливости заключается в ее антикапиталистической направленности, с одной стороны, и в «антигосударственных» (антибюрократических) принципах существования — с другой. Чаянов доказывал, что именно мотивация (интересы) семейного предприятия, тем более в сельском хозяйстве, является источником наиболее прочного и гибкого, обширного и глубокого воплощения всеобщего народнохозяйственного идеала, достижения гармонии между экономической эффективностью и социальной справедливостью (с. 57—58).
Крупные или мелкие (и средние) хозяйства?
Этот вопрос в мировой аграрной науке был особенно актуален в 1920—1930-е годы.
Несмотря на свое твердое убеждение, что семейный крестьянский труд — основа сельской жизни, один из героев книги С.С. Маслов подчеркивает, что крупное аграрное производство на селе, безусловно, необходимо, а потому в постсоветском будущем колхозы отнюдь не должны уничтожаться-отмирать — их следует трансформировать в кооперативные предприятия, эффективно и рационально обслуживающие интересы крестьянских хозяйств: «.крестьянский двор снова получит свое исконное значение. колхоз станет слугой крестьянского двора, останется долгим и влиятельным фактором российской жизни» (с. 192). В современной России именно такое соотношение колхоза и двора является наиболее экономически и социально продуктивным, но это скорее исключения, а правила остаются прежними: постсоветские колхозы — агрохолдинги — диктуют свою волю бесправному сельскому населению со всеми его личными подсобными хозяйствами.
В связи с этим, к сожалению, главный аграрно-политический прогноз Маслова оказывается тревожно сбывающимся: крупные аграрные предприятия, обладающие, кроме экономической мощи, политической и административной монополией, приводят к фатальной деградации и деморализации сначала сельскую местность, а потом и всю страну (с. 191—192).
В советской России тем не менее преобладала и продолжает преобладать тенденция к развитию именно крупных хозяйств. А.Д. Билимович, анализировавший аграрную политику СССР, отмечал, что к концу первой пятилетки совхозов было создано в три раза, а колхозов — в шесть раз больше от первоначально намеченного их количества в пятилетнем плане. Прирост крупных коллективных форм земледелия был достигнут мерами чудовищного насилия над крестьянами. Это привело к триумфальному росту сдачи селом зерна и проч. государству, ибо через аппараты совхозов и колхозов процесс отчуждения продуктов крестьянского труда шел эффективнее. Кроме того, это сказалось на динамике численности сельского и городского населения СССР: количество крестьян не увеличилось, а даже несколько сократилось из-за их массового бегства от ужасов коллективизации в индустриализируемые города, а также в результате голода 1932—1933 гг. Наконец, первая пятилетка нанесла смертельный удар по свободе и предприимчивости семейного крестьянского труда, загоняя всех под казенную власть колхозов и совхозов (с. 228).
Т.И. Заславская среди ошибок советской аграрной политики выделяет «неэквивалентное распределение сельско-городских ресурсов по преимуществу в пользу гигантомании индустриально-аграрных проектов советского развития» (с. 253).
В 1988 г. историк-аграрник В.П. Данилов был приглашен к участию в составлении специальной записки «О концепции аграрной политики КПСС на современном этапе и неотложных мерах продовольственного обеспечения страны». В числе сформулированных им в тезисном виде предложений выделим следующие:
« - переходу на хозрасчет и подряд в сельском хозяйстве мешают бюрократическая косность, неразработанность правовых отношений аренды; в целом инертность людей, противящихся всему незнакомому;
- главную тревогу вызывает состояние основной массы работников, занятых в сельском хозяйстве, наступившее в результате долговременных и разнообразных отрицательных социально-демографических характеристик;
- необходимо содействие обратной миграции из города в деревню той части населения, которая способна к заинтересованному сельскохозяйственному труду;
- за 60 — 70 лет абсолютного господства крупного колхозно-совхозного производства сменилось два-три сельских поколения, в результате прежний ''универсальный'' крестьянин трансформировался в ''узкого специалиста''. Теперь знание всего производственного цикла часто присуще лишь главным специалистам и руководителям. Поэтому пассивное отношение деревни к арендному подряду объясняется отнюдь не сельской ленью, но часто незнанием и неспособностью современной сельской семьи ориентироваться во всем цикле соответствующих работ;
- в связи с этим семейный и индивидуальный подряды следует внедрять постепенно и осторожно, так как их ускоренное насаждение может привести к эффектам ''сплошной коллективизации'';
- важнейшее условие успешной перестройки советского аграрного производства — предоставление подлинного самоуправления трудовым коллективам» (с. 302—303).
Власть и село
Во второй половине XIX в. А.И. Васильчиков вступил в полемику с псковским губернатором Б. Обуховым, который нападал на земские учреждения и требовал более широких властных полномочий. «Да нет, — возражал Васильчиков, — власти у вас и так предостаточно. А вместо того, чтобы вести подкопы под земства, занялись бы Вы, губернатор, как следует своей прямой обязанностью — управлением, починкой, строительством дорог в псковских землях, находящихся в таком отвратительном состоянии, что они капитально препятствуют мобильности рыночной торговли псковскими сельхозпродуктами, так и оказанию своевременной гуманитарной помощи местному населению, в годы неурожая пухнущему от голода из-за того, что обозы
с государственным продовольствием застревают и разворовываются по бесконечному бездорожью» (с. 31).
Что касается социалистов, которые в основном разделяли ту же, а порой и более жесткую централистскую идеологию, то, по мнению князя, если они через хаос смуты и революции все же придут к власти, от них никак нельзя будет ожидать развития свободного самоуправления на местах, устанавливающего взаимовыгодный обмен ресурсами между городскими центрами и сельскими провинциями (с. 27—28).
Сегодня особенно актуально предостережение Васильчикова: «Опасно, когда время быстрого обогащения и необузданной спекуляции совпадает с владычеством тайной полиции.» (с. 36).
В 1920-е годы Чаянов предупреждал, что при тотальном огосударствлении сельского хозяйства и превращении его «в единый приписной совхоз» государство вынуждено будет нести полную ответственность за свое хозяйство. «Надо твердо и определенно разделить Россию и СССР. Надо признать живые процессы в народном хозяйстве, содействие этим процессам интеллигенции, работающей с советской властью. Если мы этого не сделаем, то будем выброшены и останемся навсегда в стороне от России. Надо создать такое внутреннее настроение, при котором можно было через СССР видеть Россию и ее живые силы <.> Я буду писать про интервенцию, но не военную, а экономическую. <.> Сами мы не выползем. Эта интервенция. идет и теперь, в наиболее разорительных для России формах. Эта интервенция усилится, так как при денежном хозяйстве в России и давлении Запада будет всегда более реальной. Это куда страшнее Врангеля и всяких военных походов!» (с. 61).
Здесь отчетливо просматривается перекличка между Чаяновым и его идейным оппонентом Литошенко, который в 1912 г. писал: «."земледельческой" Думой принят законопроект, который ежегодно будет перекачивать по несколько миллионов рублей из народных средств в карманы американского треста, выстроившего уже свой завод уборочных машин в России и надеющегося с помощью государственных премий окончательно убить русское производство и сделаться монополистом на русском рынке» (с. 151).
Аналогичная ситуация снова стала реальностью. В очерке одного из ветеранов ленинградской заводской социологии Б.И. Максимова о постперестроечной судьбе Кировского завода говорится: «.главные тогдашние [речь о событиях 1993 г. — О.Б.] патриоты отечественного производства и радетели сельского хозяйства, вице-премьеры Маслюков и Кулик, ведут переговоры о закупке сельхозтехники не с российскими заводами, а американскими, и прежде всего — компанией "Джон Дир". С подачи не кого иного, как министра сельского хозяйства, подготовлен проект поставки в Россию американских тракторов, комбайнов, сеялок, плугов, борон и т. п. (список из де-
сятков наименований и сотен тысяч единиц), всего на сумму в 1 млрд долларов в первый заход и кроме того — создание сети МТС, обслуживающих эксплуатацию импортной техники, — еще на 7 млрд.» [1, с. 112—113]. При этом Кировский завод, в частности тракторное производство, оставался бы без заказов, то есть на грани банкротства.
Как видим, существенной чертой аграрной политики в России в разные периоды была ее противоречивость. О противоречивости идеологии НЭП писал Л.Н. Литошенко: «На одной чашке весов мы имеем: хитроумное земельное право, пытающееся совместить последовательный принцип национализации земли с "прочным" порядком землепользования, похожим на частную собственность; широкие планы агроэкономической помощи населению, финансируемые иногда одними доходами от тотализатора; платоническое покровительство кооперации. тщетные попытки организовать сельскохозяйственный кредит без капитала в руках и без права залога земель; фантастические проекты "электрификации" нищих, разоренных хозяйств. На другую чашку весов падают: запрещение под страхом уголовной ответственности всякого земельного оборота; ограничение применения наемного труда; недопущение долгосрочной предпринимательской аренды и извлечение громадных, прогрессивных натуральных налогов» (с. 161).
А.Д. Билимович, анализируя экономическое развитие постсоветской России, ставит и фундаментальный мировоззренческий вопрос: мессианство или нормальная жизнь должны быть целью стратегического курса политического, социально-экономического и культурного развития России? По его мнению, экономический строй в СССР страдает несколькими фундаментальными пороками. Это отсутствие свободы хозяйственной деятельности, а также бесправие и беззащитность трудящихся перед лицом правящей бюрократии, игнорирование властью элементарных потребностей народных масс, бессмысленная растрата природных богатств и трудовой энергии людей: «советский социализм оказывается грубым, реакционным, диктаторским, монопольным государственным капитализмом» (с. 241).
«Генеральная линия» аграрной политики в России
«Генеральная линия» оказалась вроде бы и не линией, а изрядно извилистой и ухабистой дорогой. На ней были взлеты, но чаще падения. Причиной тому, на наш взгляд, ее острая идеологическая разнона-правленность, характерная для всех времен, которые рассматриваются в книге, — и царского, и советского, и постсоветского. Именно поэтому ни одна из многочисленных реформ, в том числе и аграрных, не могла быть доведена до какого-либо положительного результата. По той же причине процветала фальсификация действительности: надо было постоянно показывать всему миру «наши неимоверные достижения», что, конечно же, не способствовало позитивному развитию. Власти врали всем, прежде всего себе, и сами принимали ложь за правду.
Кроме того, все без исключения режимы управления страной основывались на ложной идее патернализма. Никулин пишет, что «Чаянов относил к причинам его (советского строя) возникновения не только кровь массового революционного энтузиазма, обновляющую возможности государственного организма, но и некоторые архети-пические основания: например, жестокая "политика просвещенного абсолютизма", проводимая государством для блага темных граждан [курсив наш. — О.Б.], или "схожесть" идеального советского государства с большой крестьянской семьей — со своим мудрым и грозным отцом семейства, родственностью семейных чувств, натурализацией и замкнутостью от всего мира» (с. 69—70).
Одна из наиболее стабильных черт «генеральной линии» российской аграрной политики — нещадная эксплуатация деревни. Она была основным поставщиком рекрутов в российскую армию, развивающаяся промышленность черпала из нее дешевую рабочую силу, коллективизация обернулась вымыванием из деревни наиболее активной и эффективной части крестьянства. Современные декларации о поддержке мелкого и среднего бизнеса, — а это подавляющее большинство действующих в нечерноземной зоне сельхозпредприятий, — не подкрепляются реальным, эффективным законодательством. И наконец, нельзя забывать о подозрительном отношении к любым здравым мыслям и проектам специалистов-аграрников и их преследованиях.
Описание этой «генеральной линии» и составляет основное содержание рассматриваемой книги.
Следует отметить, что практически все очерки, включенные в это издание, были опубликованы ранее. Но, будучи собраны вместе, они обретают новое качество и дают возможность увидеть динамику (в данном случае — ее отсутствие) отношения власти к деревне. Именно в этом ценность и огромное значение обсуждаемого труда.
Важный методологический и методический вывод состоит в том, что для серьезного качественного анализа необходима определенная «критическая масса» отдельных случаев, которая давала бы основание для обобщающих суждений. Мысль, казалось бы, банальная, но почему-то плохо усваиваемая коллегами. И когда мы говорим, что для качественных исследований не противопоказан принцип репрезентативности и что у выборки для качественных исследований есть своя специфика, это вызывает шквал возражений.
В книге приведены убедительные доказательства того, что выдающиеся российские и зарубежные аграрники разрабатывали проекты сохранения и развития отечественного сельского хозяйства, и не менее убедительные — того, что главным врагом села в России во все времена — и в царское, и в советское, и в постсоветское — было государство. Каждый раз оно руководствовалось в основном идеологическими соображениями и (подчас сознательно) оставляло без внимания интересы и чаяния сельских жителей.
Но если государство всей своей мощью «работало на уничтожение» крестьянства в течение почти четырех столетий, то неизбежен вопрос: почему же деревня жива до сих пор? Попробуем дать на него ответ.
Во-первых, никто еще не отменял (и вряд ли отменит) необходимость есть каждый день. Искусственная пища остается утопией. Пища для космонавтов хороша в космосе, для земной жизни она все-таки мало пригодна. Кстати, сегодня мы почти потеряли возможность контролировать качество пищи, которую потребляем. Поэтому, в частности, пошла мода на так называемые экологически чистые продукты.
Во-вторых, у людей огромная тяга к природе. Конечно, одни стремятся к морю, другие — в горы или в леса, но очень многие — в деревню, поближе к земле. Неслучайно так популярны у горожан садовые участки и садово-огороднические товарищества и объединения.
Но, пожалуй, самое главное — это то, что есть еще энтузиасты (и их на удивление много), которые до сих пор душой болеют за деревню и сельское хозяйство. И дело не только в их привычке к сельской жизни, не в том, что в городе они чувствуют себя «не в своей тарелке»: и шумно, и суетно, и дышать нечем. Как правило, это люди знающие, ответственные, изобретательные и энергичные, которые умеют и хотят работать. Они не пропадут нигде. Именно на них держится нынче и деревня, и сельское хозяйство.
На одной из панельных секций прошедшего (16—18 июня 2016 г.) Петербургского международного экономического форума профессор Массачусетского технологического университета Лорен Грэхем обратил внимание на странную российскую особенность: Россия — неиссякаемый кладезь талантов, многие выдающиеся научные и технические изобретения и открытия принадлежат российским ученым, но большинство из них не были соответствующим образом оформлены и получили имена ученых западных; многие гениальные конструкторские разработки в России так и не были доведены до серийного производства.
Просто удивительно, как мало в России ценятся талантливые и энергичные люди. Невольно вспоминаются строки М. Жванецкого: «Безумно богата наша страна, и ничего нам не жалко. Но главное богатство — это люди.».
Два очерка именно о таких самых обычных людях завершают книгу Никулина. Это «Отеческие сказы Михаила Голуба» и «Крестьянская доля Николая Доброго». Автор замечает: «Николай и односельчане в большинстве своем до самой смерти стремятся зарабатывать свой хлеб своими руками — пусть и архаично неумело по нашим нынешним постмодернистским временам. Интегрировать их извечные крестьянские практики в современную жизнь, найти пути развития крестьянских миров в современных условиях — эта непростая задача, к сожалению, до сих пор в основном остается вне поля зрения ныне
господствующих науки и политики» (с. 397). И далее: «Мне Николай не то чтобы жаловался, а, как говорится, констатировал, что каждый свой новый день он начинает в неведении: чем и в какой последовательности ему всеми своими делами придется заниматься. Всякий день у него множество забот, и он столь многим постоянно необходим в деревне» (с. 398).
Успех сельскохозяйственной деятельности зависит от многих факторов: экономического состояния района в целом, наличия необходимых специалистов, от того, имеется ли в районе и области осмысленная стратегия развития сельского хозяйства. Но, пожалуй, важнейшим является характер взаимоотношений между сельскими предпринимателями и властью. И книга А.М. Никулина, проливающая свет на долгую историю этих отношений, чрезвычайно актуальна для их формирования на новой основе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Максимов Б.И. Флагман индустрии в рыночной стихии. Социологические статьи и очерки. СПб.: СИ РАН, 2016. — 248 с.
2. Никулин А.М. Аграрники, власть и село: от прошлого к настоящему / А.М. Никулин. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2014. — 400 с.
SOTSIOLOGICHESKIY ZHURNAL = SOCIOLOGICAL JOURNAL 2016. Vol. 22. No. 3. P. 173-185. DOI: 10.19181/socjour.2016.22.3.4592
O.B. Bozhkov
The Sociological institute of the Russian Academy of Sciences, St Petersburg, Russian Federation.
Oleg B. Bozhkov — Senior Researcher, The Sociological Institute of the Russian Academy of Sciences. Address: 7-ya Krasnoarmeyskaya str., 25/14, 190005, St Petersburg, Russian Federation. Phone: +7 (812) 316-32-70. Email: olegbozh@gmail.com
Why are Russian Villages Still Alive?
[Rev.] Nikulin A.M. Agrarians, power and village: From past to present. Moscow: Publishing House "Delo" RANHiGS publ., 2014. Abstract. The book "Agrarians, power, and the village: from past to present" by Alexander M. Nikulin (Publishing House "Delo", Moscow, 2014) is notable for the fact that it examines the two hundred year history of interaction between the government and agrarian scientists. In particular, the author presents biographical information about such outstanding scientists as A.I. Vasilchikov, F.A. Shcherbina A.V. Chayanov, G.A. Studenskiy, L.N. Litoshenko, S.S. Maslov, P.A. Sorokin, A.D. Bilimovich, T.I. Zaslavskaya, and V.P. Danilov. The book cites little-known facts about the American
ф
Дата поступления: 04.07.2016.
#
experts who worked in Russia during the 1920-1930's, such as Harold Ware, Lement Harris and Thomas Campbell. A.M. Nikulin's book sheds light on the long history of the Russian village and the relationship between the government and agrarian scientists. This publication is extremely relevant for the sake of revamping these relationships on a new foundation.
Keywords: government; village; country statistics; self-administration; social problems of the village; cooperation; the "guiding principle" in Russia's agrarian policy.
For citation: Bozhkov O.B. Why Are Still Alive Russian villages? [Rev.] Sotsiologicheskiy Zhurnal = Sociological Journal. 2016. Vol. 22. No. 3. P. 173-185. DOI: 10.19181/ socjour.2016.22.3.4592
REFERENCES
1. Maksimov B.I. The flagship of the industry in market forces. Articles and essays in Sociology. St Petersburg: SI RAN publ., 2016. 248 p. (In Russ.)
2. Nikulin A.M. Agrarniki, vlast' i selo: otproshlogo k nastoyashchemu. [Agrarians, power, and the village: From past to present.] Moscow: Izdatel'skii dom "Delo" RANKhiGS publ., 2014. 400 p. (In Russ.)
Received: 04.07.2016.
ф
#
