CC BY
213
Почему коммунистический режим в Китае пережил 1989 г.?1
Сергей Александрович Иванов,
кандидат исторических наук, заведующий Отделом китайских исследований Центра азиатско-тихоокеанских исследований Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток. E-mail: 02isa02@mail.ru
«Это революция, — утверждает Е.М. Примаков. — Те, кто жил в период Культурной революции, говорят, что никогда не видели такого». Не случится ли так, что мы нормализуем отношения с политическими мертвецами? Из дневника Т. Степанова - Мама -ладзе, Пекин, 17 мая 1989 г. [34]
Статья посвящена вопросу, почему китайский коммунистический режим смог пережить протестные волнения 1989 г., не дав реформам перерасти в коллапс или смену государственного строя. Опираясь на теорию револю -ций, автор рассматривает устойчивость политического режима с точки зре -ния качества идеологии, степени консолидации политических элит и внеш -неполитических вызовов. В работе анализируются следующие проблемы: был ли протест 1989 г. реакцией на «банкротство» идеологии, почему поли -тический режим оказался в состоянии подавить опасное расширение про теста и почему китайское государство было способно нивелировать внеш нее давление после Тяньаньмэньских событий.
В Китае, как и в большинстве стран социалистического лагеря, обветша -ние социализма и неспособность обновлённой идеологии объяснить новую социальную реальность, создаваемую реформами, подстегнули обществен -ный протест, направленный против власти. Волну возмущения удалось сбить благодаря двум основным факторам. Во первых, политическая элита в Ки тае, в связи с целым набором внутренних качеств, нашла в себе силы консо -лидироваться перед угрозой выхода протестного движения из под контро ля. Во - вторых, КНР находилась в благоприятной геополитической ситуации, когда западные страны не требовали от китайского режима строго соответ ствовать своим идеологическим нормам.
Ключевые слова: Китай, Тяньаньмэнь, протест, политический режим, тео -рия революций, социализм.
1 Раздел статьи «Устойчивость политической элиты в конце 1980- х гг.» подготовлен при поддержке гранта РГНФ, проект № 16 - 27 - 22001. Остальные разделы выпол -нены в рамках государственного задания ИИАЭ ДВО РАН.
Why did communist regime in China survive through 1989?
Sergei Ivanov, Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the
Far East, FEB RAS, Vladivostok, Russia. E-mail: 02isa02@mail.ru.
The article attempts to offer an explanation of how Chinese communist state was able to survive through protest movement of 1989 and why reforms didn't transform into state collapse or regime change. The research, based on the rev -olutionary theory, analyses the stability of political regime through the lens of ideology characteristics, degree of elite unity and challenges coming from inter -national political system. The following questions were studied: was the protest of 1989 a reaction on the ideology bankruptcy, why political regime was able to suppress dangerous extension of the protest and why Chinese state was able to neutralize external pressure after Tiananmen disorders. Similarly with most of other countries of socialist camp, social protest direct -ed against political regime was a consequence of decay of socialism and an in ability of new upgraded ideology to explain new social reality emerged during reform period. The upsurge of the protest was prevented due to the two main factors. First, political elite in China was able to consolidate in front of protest which got dangerously out of hand. Second, China was in a favorable geopolit ical situation when Western countries didn't strictly insist on the Chinese state to comply with Western ideological norms.
Keywords: China, Tiananmen, protest, political regime, revolutionary theory, socialism.
ПОСТАНОВКА ВОПРОСА
В середине мая 1989 г. советская делегация во главе с М.С. Горбачёвым прибыла в Пекин, чтобы официально завершить процесс нормализации отношений. В один из вечеров, находясь в своей резиденции из - за отме -нённых мероприятий, члены делегации активно обсуждали причину ском -канной повестки визита — многотысячные демонстрации по всему Пекину, плакаты с надписями «У СССР есть Горбачёв. А кто есть у нас?», «Демо -кратия — наша общая мечта» и «Горбачёв, народ здесь, а не там». В ходе дискуссии Е.М. Примаков расценил события как революцию, а Т.Г. Степа -нов Мамаладзе высказал в дневнике сомнение в стабильности китайского режима, вынесенное в эпиграф [34].
Тяньаньмэнь2 на самом деле не обошёлся без политических жертв — че -рез месяц после визита советской делегации всех постов лишился один
2 Здесь и далее под Тяньаньмэнем понимается период активной фазы протестно -го движения в апреле — мае 1989 г. и его силового подавления 2—4 июня 1989 г. в Пекине. Триггером массовых студенческих волнений была смерть Ху Яобана, из -вестного в народе китайского реформатора. В дальнейшем движение стало носить антиправительственный характер с выдвижением политических требований, а его социальная база расширилась за счёт рабочих. 2 июня власти КНР приняли реше -ние подавить демонстрации с помощью армии. По разным оценкам, в ходе разго -на студентов и рабочих погибло от нескольких сотен до нескольких тысяч человек.
из главных архитекторов китайских преобразований 1980- х гг. Чжао Цзы -ян. Но режим устоял, волнения были подавлены и не переросли в револю -цию. Более того, лидер несостоявшихся «мертвецов» — Дэн Сяопин — в на -стоящее время для миллионов китайцев является национальным героем, заслужившим славу мудрого реформатора в области экономики, хотя к таковым его можно было отнести с большой натяжкой [29]. Реформы проводили официально «забытые» политики Ху Яобан и Чжао Цзыян — те, кто пал в результате политической борьбы, разогреваемой массовыми волнениями в 1986 и 1989 гг.
В несбывшихся пророчествах советской делегации удивляет их «зер -кальность». Через два года после Тяньаньмэня «политическим мертвецом» неожиданно для многих стал М.С. Горбачёв. Его уход из власти не со -провождался многотысячными антиправительственными демонстрация ми — он стал результатом политических игр партийно советской бюро кратии. Общая ирония визита состояла ещё и в том, что первый зампред Совмина СССР Ю.Д Маслюков на встрече М.С. Горбачёва с премьером Ли Пэном предлагал китайской стороне последовать советскому приме -ру и организовать борьбу с бюрократией для ускорения социально эко номического прогресса [34]. К несчастью для советского режима, такое «ускорение» показало, что номенклатура куда более опасный враг, чем разгневанные массы.
Именно в 1989 г. советское и китайское государства, начавшие прово -дить реформы 5 и 10 лет назад соответственно, двинулись в разных на -правлениях: дезинтеграции политического пространства с бескровной ус -тупкой власти либеральным политическим силам в СССР и укрепления власти компартии в КНР после быстрого, но кровавого подавления про тестного движения. Могло ли реформаторское движение в Китае пойти по «советскому пути» распада? Чэнь Ицзы, один из учёных - разработчи -ков китайских реформ 1980- х гг., бежавший из КНР после Тяньаньмэнь -ских событий, в 1990 г. высоко оценивал вероятность того, что провин -циальные лидеры «растащат» Китай на части [13, с. 92—93]. Проблема усиления локальных властных групп была одним из ключевых объектов критики консерваторами реформистов во второй половине 1980- х гг. [19, p. 40—42]. Можно считать допущение о коллапсе страны нелепостью3, но ослабление центральной власти в 1916—1928 гг. привело к фрагмен -тации КНР на де факто независимые регионы под контролем милитари стских группировок.
Однако в статье мы не будем анализировать степень вероятности рас пада китайского государства. Мы поставим вопрос по другому: благода ря чему китайский режим смог пережить протестные волнения 1989 г., не дав реформам перерасти в коллапс или смену режима, как это про изошло в ходе советской перестройки?
3 В середине 1990- х гг. оно тем не менее серьёзно обсуждалось ведущими китаеве -дами мира. Например: [23; 31].
ОТ ЛИЧНОСТИ К СИСТЕМНЫМ ПРОЦЕССАМ
Ответ на поставленный вопрос может лежать в разных плоскостях. Одна из самых распространённых версий отсылает исследователя к роли личности в истории. Здесь перед нами предстаёт монументальная фигура Дэн Сяопина, который в конце 1970- х гг. «осознал» ошибки предыдуще -го пути развития Китая [3, с. 162—163; 11, с. 10] и повёл страну в новом направлении с «рассчитанной на долгосрочную перспективу генеральной стратегией» [12, с. 36]. Стратегия эта была скопирована с советского НЭПа4, т.к. Дэн всегда считал, что социализм можно построить только в коопера -ции с частными и иностранными капиталистами [35, р. 24—25; 7, с. 64—65]. Именно экономические реформы Дэн Сяопина не позволили Тяньаньмэню перерасти во что то большее.
В такой трактовке есть значительный изъян. Эти «стратегически» про -думанные реформы привели не просто к протесту, а протесту, направлен -ному в том числе против китайских лидеров. Протестующие требовали ухода «феодального диктатора» Дэн Сяопина и других «старых лидеров» на пенсию или сразу их публичного суда [25, р. 95, 109—110]. История не лю -бит сослагательного наклонения, но в случае успеха протестного движения мы бы сейчас изучали совсем другого «Дэн Сяопина».
Другой наиболее распространённый подход к объяснению устойчиво сти режима в середине 1989 г. — просто не упоминать Тяньаньмэнь, вы -вести это событие за рамки истории. Естественно, такое забвение харак терно для китайских историков, политологов и социологов, т.к. эта тема табуирована властями. Имена реформаторов Ху Яобана и Чжао Цзыяна крайне редко можно увидеть в китайских официальных текстах или ис -следовательских публикациях, посвящённых 1980- м гг. Эксклюзия харак -терна и для многих российских и западных исследователей, занимающих ся новейшей историей Китая: тяньаньмэньский кризис плохо вписывается в картину тотального успеха реформ Дэн Сяопина и его последователей.
Феномен устойчивости режимов к протестным движениям крайне сло -жен, поэтому объяснение китайского случая 1989 г. не может быть упро -щённым. События Арабской весны 2011 г. показали, что протестные дви -жения, имеющие в своей основе общие причины, в разных странах могут
4 В подтверждение этого тезиса многие российские, а вместе с ними и некоторые за -падные учёные отсылают нас к биографии Дэн Сяопина, написанной А.В. Панцовым. Но в ней, как и во всех биографиях, даже самых добротно написанных (а указан -ную работу, безусловно, стоит относить к таковым), факты, подтверждённые ар -хивными материалами и мемуарами других людей, перемежаются с домыслами ав тора. Как раз отрывок об увлечении Дэн Сяопина идеями Н.И. Бухарина и опытом советского НЭПа не подкреплён источниками и является не более чем догадкой А.В. Панцова. В 1985 г. Дэн Сяопин на самом деле сказал, что НЭП «...возможно, был хорошей моделью социализма в СССР», но делать из одной фразы выводы об идео -логической приверженности китайского руководителя неуместно. Тем более что об щая мысль этого высказывания сводилась к необходимости развиваться своим пу тём, не копируя чужой опыт, включая советский. См.: [9, с. 59—60, 413; 10, с. 158].
приводить к совершенно непохожим результатам: к смене режима на более демократичный или — чаще — на более авторитарный, к подавлению волне ний с укреплением власти, к затяжной гражданской войне, к мирному со глашению между властью и протестными группами [20, p. 54—55]. Каждый случай по своему уникален. Тем не менее не стоит пренебрегать теоретичес кими наработками, чтобы понять, почему в одних ситуациях режимы рушат ся, а в других способны подавить протест или постепенно снизить его градус.
Наш анализ будет построен на теории революций. В последние десяти летия она значительно расширила объект исследований, перейдя от изу чения «великих» революций к широкому спектру исторических событий, в основе которых лежат «попытки преобразовать политические институ ты и дать новое обоснование политической власти в обществе, сопрово ждаемые формальной или неформальной мобилизацией масс и такими неинституционализированными действиями, которые подрывают сущест вующую власть» [21, p. 142]. Всё это можно было наблюдать в ходе Тянь -аньмэньских событий. Протестующие не призывали к радикальной смене власти, свидетельства подготовки переворота не найдены. Но студенчес кие манифесты как минимум включали требование смены политической и социально экономической программы государства, а также устранения из власти консервативных и «старых» кадров, включая Дэн Сяопина [25].
В соответствии с теорией революций в интерпретации Дж. Голдсто уна, мы рассмотрим вопрос устойчивости политического режима в 1989 г. в трёх проекциях. Во - первых, какую идеологию исповедовали китайские власти, был ли протест 1989 г. реакцией на банкротство идеологии. Во - вто -рых, почему политический режим оказался в состоянии подавить опасное расширение протеста. В третьих, какую позицию Китай занимал в мировой экономической и политической системах и, соответственно, насколько по литический режим был устойчив к внешнему влиянию в период протеста.
ИСТОЩЕНИЕ РЕСУРСОВ И ИДЕОЛОГИЯ
Ко времени Тяньаньмэньских событий китайское руководство доста точно сильно отошло от догм социалистической идеологии. Почему это произошло и как родилась идеология, доминировавшая в конце 1980- х гг.? Зачем Дэн Сяопину нужно было отходить от социализма, размывая его ре -форматорскими инициативами? Обычно, когда говорят о зарождении по литики реформ в КНР, то указывают на большой политический капитал Дэн Сяопина, который позволил ему в конце 1970- х гг. повернуть государственную политику в направлении рыночных реформ. Это, безусловно, так. Но почему вдруг он совершил этот поворот? Выше мы уже писали, что объяснения, опирающиеся исключительно на роли личности и метафизику «осознания», нас не устраивают. Одновременно вряд ли можно удовлетво риться объяснением, что марксистко ленинское учение в Китае было лишь надстройкой над конфуцианско прагматичным идейным базисом, поэтому
элита быстро от неё отказалась [2] — сложно представить, как это можно подтвердить эмпирически, без философских рассуждений о богатстве и са модостаточности китайской культуры.
Дэнсяопиновский идеологический разворот нам представляется совсем не случайным. В его основе лежало истощение ресурсов КНР в 1970- х гг., вызванное исчерпанием модели развития, которая предполагала то тальную мобилизацию населения и которой придерживался Мао Цзэдун [28, р. 93—94]. Тем не менее сам факт истощения ресурсов государства и его «осознание» руководством страны не могли предопределить, куда повернёт власть и будет ли она успешна в своём выборе. Столкнувшись с бюджетны ми ограничениями, власть вполне могла пойти по пути современной КНДР, нашедшей «долгосрочную» модель мобилизации населения. К тому же дэн -сяопиновские реформы не решили финансовых проблем государства5.
Радикальный сдвиг в сторону политики реформ произошёл по другой причине — усиления системного раскола политической элиты. В период Культурной революции репрессируемая элита в большинстве своём не уничтожалась физически, что позволило ей после смерти Мао Цзэдуна вступить в схватку со сторонниками радикальных форм коммунистичес -кой идеологии и занять основные позиции в государстве [8, с. 518—521, 534—542]. В процессе внутриэлитной борьбы оценка политики «Большо -го скачка» и Культурной революции стала краеугольным камнем в разли чении властных групп. Сам факт истощения ресурсов государства играл крайне важную роль в этой борьбе. Он позволил сторонникам Дэн Сяопи на перенести экономическую проблематику в центр политической дискус -сии во второй половине 1970- х гг. [4, с. 66], в которой радикалы, не найдя за предыдущее десятилетие рецепт устойчивого развития, явно проигры вали. Дэн Сяопин и его сторонники отказались от леворадикальных идей коммунизма и начали постепенно их дискредитировать [8, с. 486—487]. Необходимость создания альтернативных путей развития Китая породила и альтернативную идеологию [34, р. 36—37] — смесь умеренного социализ -ма и реформизма6, — в дальнейшем официально названную социализмом
5 Все 1980- е гг. проблема нехватки финансовых ресурсов и дефицита бюджета стояла крайне остро. На заседании по экономическим вопросам вице премьер Бо Ибо в ав густе 1981 г. указывал на то, что ситуация с финансовым положением государства ху -же, чем когда либо в истории КНР: страна с трудом оплачивала растущие зарплаты и субсидии, контракты на поставку зарубежного оборудования и т.д. См.: [41, р. 379].
6 Для того чтобы убедиться в либеральном характере предложенного в конце 1978 г. пути развития государства, достаточно взглянуть на выступление Дэн Сяопина на 3 - м пленуме ЦК КПК 11 - го созыва. Допущение неравномерного распределения бо -гатства под воздействием объективных условий, призыв к отказу от коллектив -ной в пользу личной ответственности и компетентности, нацеленность на лучшую жизнь в будущем, но не здесь и сейчас, постепенные реформы для его достижения — всё это неотъемлемые тезисы исторического либерализма. Однако, как замечает Л.П. Делюсин, формально в официальных документах составители итоговых материалов пленума «.всячески старались избегать возможности обвинить их в отсту плении от социализма», добавляя ко всем экономическим терминам определение «социалистический». См.: [4, с. 102—105].
с китайской спецификой7. Вряд ли будет преувеличением сказать, что идео -логия, с которой власть подошла к 1989 г., оказалась побочным продуктом внутриэлитной борьбы, а не продуманной и заранее расписанной полити ческой программой. Да и в глобальном контексте реформизм Дэн Сяопи на не был уникальным: фактически на этот путь рано или поздно вставали почти все антисистемные — антикапиталистические — элиты, возглавляв шие государства в XX в. [1, с. 117—122, 231—232, 312—314].
Новая идеология, оставаясь социалистической, позволяла сохранить прежнюю политическую систему с руководящей ролью коммунистичес кой партии. Как и раньше, частично легитимность партии продолжила ба зироваться на национально освободительной роли КПК в истории страны. Но, атакуя оппонентов именно по экономическим вопросам, Дэн Сяопин не мог не поставить экономику в центре своей дальнейшей программы дей ствий в 1980- е гг. Соответственно, обновлённая идейная платформа требо -вала сосредоточения действий власти на вопросах экономического строи тельства. Благо у Дэн Сяопина были внутренние и внешние ресурсы для проведения такой политики. Имея большой авторитет в армии, Дэн Сяо пин смог отказаться от подготовки к мировой революции, значительных военных расходов8 и мобилизационных форм хозяйствования. «Благода -ря» Культурной революции элита пришла к единому мнению, что от ради кальных действий необходимо решительно отказаться, поэтому найти ши рокую партийную поддержку преобразованиям в экономике не составило труда (другое дело, что существовали разногласия, какими должны быть эти преобразования). Дэн Сяопину благоволила международная обстанов -ка, речь о которой пойдёт ниже.
Проблемы обновлённой идеологии были в её эклектичности. Во пер вых, она не позволила до конца объединить элиту. Внутриэлитный раскол не исчез с приходом реформаторов к власти, а перетёк в менее острую форму с новой конфигурацией консерваторов (сторонников социализма) и реформистов. На всём протяжении 1980- х гг. экономические пробле -мы, возникавшие в государстве, оставались ключевым поводом для обо стрения борьбы между властными группировками [6, с. 18—22, 46—47, 117—165]. Эклектичность давала представителям «левых» и «правых» надежду, что в конце концов идеология качнётся к близкому им полюсу.
7 Саму формулу «социализм с китайской спецификой» предложил Дэн Сяопин в сен -тябре 1982 г. на открытии 12- го съезда партии. В конце 1984 г. вышел первый сборник его речей под названием «Строительство социализма с китайской специ -фикой». Симптоматично, что влиятельные неомарксисты конца XX в. отказывались называть социально - экономическую политику китайского государства после конца 1970- х гг. социализмом. Д. Харви назвал её «неолиберализмом с китайской специ -фикой», а Д. Арриги более осторожно — политикой реформ со «смитианской спе -цификой». См.: [14, с. 353—361; 22, p. 120—151].
8 К концу 1980- х гг. доля военных расходов в государственном бюджете уменьши -лась более чем в 2 раза по сравнению с концом 1970- х гг. В середине 1980- х гг. численность армии была сокращена на четверть (на 1 млн чел.). См.: [17, p. 38].
Мемуары представителей двух течений, Дэн Лицюня и Чжао Цзыяна, от чётливо показывают это. «Левые» считали, что социализм, оставшись го сударственной идеологией, должен полностью соответствовать принципам марксизма ленинизма, в том числе в экономической сфере [42]. «Правые» надеялись, что рыночные реформы и их успехи в экономике как минимум должны встать вровень с социалистическими принципами [40, р. 183—186, 255—257].
Во вторых, эклектичность и попытки двух властных группировок пе ретянуть идеологию в свою сторону спровоцировали серьёзный резонанс в интеллектуальной среде. Во второй половине 1980- х гг. вопросы государ -ственного строительства и демократии оказались в фокусе общественно -политической дискуссии в стране [26, р. 31—37]. Это, соответственно, по догревало протестные настроения.
В - третьих, население достаточно противоречиво воспринимало соци -ально - экономические последствия новой идеологии. Интеллигенция и студенты (будущая интеллигенция) увидели, что реформы значительно сни -зили их шансы на достойные социальные позиции: более открытый рынок труда не обязательно благоволил самым умным, отсутствие связей, денег, а иногда просто неудача могли оставить хорошего специалиста без рабо -ты [38, р. 98—99]. Поэтому подавляющая часть студентов, выкрикивая демократические лозунги, понимала под демократией в первую очередь не свободные выборы, а устранение коррупции, открытость СМИ, глас ность, уважение к интеллигенции и поддержку экономического развития страны [16, р. 246].
Схожая ситуация возникла и с рабочими, которые стали массово при соединяться к студенческим протестам в мае 1989 г. Они также были недо -вольны реформами, т.к. последние поощряли менеджмент заводов дей -ствовать «капиталистически»: повышать эффективность труда, увольнять и набирать сотрудников в зависимости от рыночных условий. При этом когда рабочие стали массово выходить на улицу в поддержку студентов, то даже не подозревали, что ещё за несколько недель до этого сами студен -ты призывали правительство разогнать все госпредприятия [27, р. хи—хш].
Можно ли считать, что произошло полное банкротство идеологии? Со циалистической — да. К концу 1980- х гг. большая часть китайцев не верила в коммунистические идеи и стала оценивать государство, исходя из эффек -тивности его работы [38, р. 4]. Однако необходимо учитывать, что к концу 1980- х гг. идеология уже не была чисто социалистической. Реформы, ко -торые официально никогда не назывались либеральными, но по своей сути были таковыми, также стали неотъемлемой частью идеологии. На XIII Все -китайском съезде КПК 25.10—01.11.1987 г. было заявлено, что социализм с китайской спецификой должен строиться как на базе марксизма - лени -низма, так и на базе идей реформ и открытости [5, с. 17]. Дэн Сяопин ещё в процессе обновления идеологии поставил вопрос об экономической эф -фективности в центр своей «программы», и именно власти санкционирова
ли оценку своей деятельности с точки зрения экономических успехов, хотя оценивание осталось исключительно внутрипартийным делом.
Идеология не была мертва, но она уже не была исконно социалистичес кой. Одновременно именно её неспособность объяснить интеллигенции на рождающийся социальный и экономический порядок создала возможность роста протестных настроений. В этой ситуации качество политической эли ты и позиции Китая на международной арене и стали ключевым фактором устойчивости коммунистического режима.
УСТОЙЧИВОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ В КОНЦЕ 1980- х гг.
Нельзя отрицать факт существования в китайской элите двух разных по идеологическим взглядам групп накануне Тяньаньмэньских событий. Ки тайские политики, независимо от идеологических предпочтений, в своих мемуарах достаточно чётко проводили различие между двумя «лагерями», описывали взгляды каждого из них, называли наиболее сильных представи телей [42; 40; 13, с. 92—93]. Этот разрыв вряд ли был глубок, по крайней мере источники оставили свидетельство о его наличии только в верхуш ке власти. Группа так называемых консерваторов включала большинст во «старых» кадров, а её самыми влиятельными представителями были Чэнь Юнь, Ли Сяньнянь и Дэн Лицюнь. Группа «реформистов» была близ ка к Дэн Сяопину. Именно он привёл во власть и поддерживал двух са мых ярких представителей китайской политики 1980- х гг., реформаторов Ху Яобана и Чжао Цзыяна. Идейный раскол между группами состоял в раз -ном понимании центральной идеи, которая должна была лежать в основе всей государственной политики. Выбор, соответственно, стоял между со циальной справедливостью (консерваторы) или экономической эффектив ностью (сторонники реформ).
Но была ли политическая элита поляризована настолько, чтобы про тиворечия внутри неё переросли в системную аппаратную борьбу с зада чами на взаимное уничтожение? Глубокий раскол отсутствовал по двум причинам.
Во - первых, для китайской политической элиты 1980- х гг. было харак -терно наличие устойчивого «селектората» — той прослойки, которая реша ла ключевые кадровые вопросы в стране. Она являлась небольшой и вклю чала группу «старых» кадров, высшее военное командование и некоторых других членов партийной верхушки [33, р. 72—77]. Важно, что в селек -торат неизменно входили как лидеры консервативного крыла партии, в т.ч. Чэнь Юнь, так и лидеры реформистов, в т.ч. Дэн Сяопин. В 1987 г., после ухода «старых» кадров с ключевых постов государства, на плену ме ЦК КПК генсек Чжао Цзыян обязался согласовывать все важнейшие решения в стране, включая кадровые, с Дэн Сяопином, который, в свою очередь, продолжил согласовывать их с Чэнь Юнем и Ли Сяньнянем [40, р. 203—213]. Это было секретное решение, согласованное с элитой
и раскрытое впервые на встрече Чжао Цзыяна с М.С. Горбачёвым в мае 1989 г., за что в дальнейшем китайский политик подвергся критике.
Дэн Сяопин совместно с другими «старыми» кадрами восстановил преж -ние и создал новые формальные и неформальные правила, которые пре дотвращали радикализацию политической элиты9. Селекторат требовал принятия консолидированных решений по ключевым вопросам, избега ния массовых мобилизационных кампаний и сохранения абсолютной вла сти КПК. Чжао Цзыян хорошо описал в своих мемуарах, как систематическое нарушение этих правил со стороны Ху Яобана, который прежде пользовался широкой поддержкой Дэна, постепенно привело к полной утрате этой под держки и формированию оппозиции среди «старых» кадров [40, р. 117—118, 161 — 172]. Можно привести и другой пример. В 1989 г. Дэн Сяопин отказал -ся назначать консерватора Дэн Лицюня, который был склонен к активной пропаганде левой идеологии, на должность консультанта в Отдел изучения политики при ЦК КПК, при этом был готов предоставить ему более высо кую, но изолированную от реальной политики должность [42].
Дэн также отказался от практики концентрации власти в одних ру ках. Он не соглашался на высшие позиции в государстве и партии, не да вая их занимать и другим «старым» кадрам. Он не принял создания куль -та личности, не позволив режиму превратиться в единоличную диктатуру, более хрупкую в периоды политической и социальной нестабильности [21, р. 149—150]. На протяжении 1980- х гг. в Китае постепенно институа -лизировалась система ухода на пенсию, что обеспечивало ротацию кадров в высшем руководстве [19, р. 7—8], действующую и в наши дни.
В лагере консерваторов и реформистов не было активных лидеров, т.к. статус Дэн Сяопина и Чэнь Юня позволял им быть выше внутрипартий -ных противоречий. При этом в самих группах могли идти не менее ожес точённые баталии по вопросам государственной политики, чем между группами10.
Вторая причина отсутствия системной аппаратной борьбы заключалась в относительной гомогенности элиты и локализации разногласий исклю чительно в рамках партийного и государственного аппарата. Их предста вители имели в основном схожие жизненные траектории, которые неред ко пересекались. Личные связи между политиками разных лагерей нередко играли более важную роль, чем принадлежность к одной или другой идео логической группе.
Искусственность чёткого деления власти на два лагеря можно по казать на примере процесса, значимого для развития Китая на рубеже 1980—1990- х гг. В этот период одним из краеугольных камней внутрипар -
9 Причиной установления таких правил было горькое прошлое Культурной револю -ции, когда радикалы пришли к власти. Мемуары современников показывают, что политическая элита охотно принимала подобные условия, чтобы не допустить по вторения «потерянного десятилетия».
10 В этом плане интересно описание Чжао Цзыяном его отношений с Ху Яобаном. См.: [40, р. 114—118].
тийных разногласий была налоговая реформа11. В 1987 — 1988 и 1990 гг. консервативное крыло правительства во главе с Ли Пэном попыталось при нять её, но натолкнулось на сопротивление реформистов и лидеров разви тых провинций. Одним из ярых противников инициативы был сторонник реформ, глава Шанхайского парткома Чжу Жунцзи. Но всего через три го -да, в конце 1993 г., председатель КНР Цзян Цзэминь, премьер Ли Пэн (кон -серватор) и уже вице - премьер Чжу Жунцзи провели эту реформу сооб -ща [37, р. 429]. Данная история показывает условность деления партии на фракции: в 1990 г. консерваторы, укрепив свои позиции в политическом пространстве Китая после Тяньаньмэня, не смогли «продавить» спорное ре шение, а в 1993 г., когда реформаторская повестка опять занимает доми -нирующие позиции в экономической политике, вдруг поддерживается кон сервативная инициатива, при этом теми, кто ранее ей жёстко противостоял.
В целом политической элите Китая не составило труда консолидиро -ваться перед угрозой массового бунта во время Тяньаньмэньских собы тий. Когда 9 июня 1989 г. Дэн Сяопин впервые после 16 мая (встречи с М.С. Горбачёвым) появился в вечерних новостях, то населению было про -демонстрировано единство власти. Здесь были «старые» кадры (Дэн Сяо пин, Ян Шанкунь, Ли Сяньнянь) и консерваторы (Ли Пэн, Яо Илинь), кото рых протестующие требовали убрать из руководства, и реформисты, чью поддержку искали протестующие (Вань Ли, в меньшей степени Цяо Ши) [25, р. 171]. На экранах не было Чжао Цзыяна, которого обвинили в лояль -ном отношении к антиправительственным демонстрациям, сняли со всех постов и поместили под домашний арест. Однако сам факт того, что Чжао не был посажен в тюрьму или — ещё хуже — физически уничтожен, гово рит об уверенности элиты в отсутствии прямой связи генсека с протес том. Сам Чжао Цзыян старался до конца сохранить лояльность селектора та и искренне верил, что не предавал партию12.
ПОЗИЦИИ В МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ
Помимо консолидации китайской политической элиты в период Тянь аньмэня, стоит отметить другое важное преимущество китайского режи ма — заинтересованность западных стран сохранить отношения с КНР да же несмотря на кровавое подавление протеста.
После Тяньаньмэньских событий китайский режим стал объектом яро стной критики на Западе, за которой последовали эмбарго на поставки вооружений в КНР, усиление поддержки Тайваня, политическая изоляция, экономические санкции в виде отсрочки предоставления международных
11 Центральное правительство хотело заменить систему фискальных контрактов, по которым провинции ежегодно брали на себя обязательство перечислять опреде лённую сумму собранных налогов в Пекин, а излишки оставлять себе, на «двой -ную налоговую систему», которая устанавливала чёткие правила, какие налоги со бирало центральное правительство, а какие — местная власть.
12 На это указывает не только сам Чжао Цзыян в своих мемуарах, но, что более важ -но, и его идеологический оппонент — Дэн Лицюнь. См.: [40].
займов (в основном МВФ и Японией), усиления контроля за экспортом продукции двойного назначения и сворачивания некоторых инвестицион ных проектов [32, р. 119—122]. Страны советского блока и восточноази -атские государства (кроме Японии) не поддержали США и их союзников.
Ответ китайских властей также был достаточно жёстким. Китайское руко -водство вернулось к риторике борьбы с капиталистическим империализмом. Дэн Сяопин 16 июня 1989 г. заявил, что «...весь западный империалистичес -кий мир стремится заставить социалистические страны отказаться от социа листического пути развития, чтобы в конечном итоге включить их в систему господства монополистического капитала.» [43, р. 311]. Видение Тяньаньмэ -ня в качестве одного из событий большого кризиса коммунистических ре жимов по всему миру не было уловкой китайского руководства в поисках внешнего врага. Китайские лидеры на самом деле верили, что именно Запад является причиной кризиса. Более того, по мнению М. Саротт, восточноев -ропейские события (рост протеста в Польше и Венгрии, а также демократи ческие реформы в СССР) в немалой степени подтолкнули китайских лиде ров к решению о силовом подавлении волнений в Пекине [30, р. 163—175].
Но напряжённость между Западом и Китаем продлилась недолго. Для За -пада не вставал вопрос о радикальном пересмотре отношений к КНР по -сле Тяньаньмэньских событий. Как показывают воспоминания Дж. Буша и Б. Скоукрофта, американская позиция была двойственна: «умеренное про порциональное» реагирование с публичным осуждением нарушений прав че ловека сопровождалось инициированием секретных контактов с китайски ми лидерами. Американский президент с сожалением воспринял новость о прибытии китайского диссидента Фан Личжи (один из вдохновителей Тяньаньмэньского протеста) в посольство США в Пекине, т.к. это неизбеж но приводило к нарастанию конфликта в американо китайских отношениях [15, р. 88—95]. Европейские страны уже через несколько месяцев после Тянь -аньмэня начали смягчать санкции (кроме эмбарго на поставки вооружений), со стороны США ограничения также носили половинчатый характер. Наибо лее серьёзные антикитайские инициативы не были воплощены, оставшись лишь предметом жарких внутриполитических дебатов [18, р. 309—311].
Причину благоприятной для КНР реакции Дж. Буша и американского правительства не стоит искать в личных симпатиях лидеров США к Китаю и его руководителям. Фактически американский истеблишмент действовал строго системно, продолжая политику вовлечения Пекина в сферу своих ин -тересов. Это было обусловлено тем, что, с геополитической точки зрения, Восточная Азия (вместе с Восточной Европой), в отличие от Латинской Аме рики и Южной Азии, находилась на передовой противостояния США и СССР [36, р. 34—37]. По мере уменьшения влияния СССР на международной арене геополитический разлом в 1970—1980- е гг. смещался ближе к границам со -ветского государства. Китай являлся одним из ключевых объектов борьбы за влияние в Восточной Азии, что определяло его значение для западного мира. В этом плане китайский режим имел безусловные преимущества пе -ред советским: КНР были открыты двери в международную экономичес -
кую и политическую систему даже без строгой необходимости следования западным идеологическим нормам. Китайские лидеры могли позволить се бе не заигрывать с США по внутриполитическим вопросам и проводить эко номические реформы, получая поддержку капиталистического мира. Все мирный банк, МВФ, ГАТТ в 1970—1980- е гг. были открыты для Китая [24], и Тяньаньмэнь не смог переломить общую благожелательную ситуацию.
Также стоит учитывать, что Китай не попал в долговую яму междуна родных финансовых институтов, как это произошло со странами Латинской Америки. Центральная власть КНР сама ограничивала займы. Сдержива ние было не результатом продуманной политики, а итогом противостоя ния либерального и консервативного лагеря политической элиты, кото рое приводило к искусственному ограничению внешних заимствований [13, с. 17—18]. Если Дэн Сяопин, по воспоминаниям Чжао Цзыяна и Тянь Цзиюня, призывал к активному использованию любых форм иностран ных финансовых и материальных ресурсов — льготных и нельготных кре дитов, инвестиций в совместные предприятия в виде оборудования, — то Чэнь Юнь, ссылаясь на опыт других стран, относился к иностранным займам крайне настороженно, предлагая брать их только в самом крайнем случае [44, р. 3; 40, р. 99—100, 102—103]. Достаточно сложно оценить экономичес -кие последствия такого искусственного ограничения. Однако политические последствия этого были скорее позитивными, т.к. история региональных кризисов конца 1970—1990- х гг. показала, насколько сильно значительная кредитная зависимость от международных финансовых организаций и ино странных банков способна изменять направление экономической полити ки внутри государств не в пользу национального бизнеса [22, р. 70—119].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В Китае, как и в большинстве стран социалистического лагеря, идеоло гия, а точнее её обветшание, неспособность объяснить новую социальную реальность, создаваемую реформами, была ключевым стимулом социаль ного протеста, направленного против власти. Однако КНР стала одним из немногих коммунистических государств, благополучно переживших ми ровой кризис коммунизма и веры в него. Нельзя найти какую то одну при чину, объясняющую, почему режим выстоял. Этому способствовал целый набор факторов.
Социализм в Китае к концу 1980- х гг. был существенно дополнен либе -ральными (реформистскими) идеями. Уже после Тяньаньмэня власть ещё больше укрепила идеологию за счёт националистических вкраплений [39]. В июле 2016 г. в речи Си Цзиньпина по случаю 95 -летия КПК выражение «социализм с китайской спецификой» встречалось намного чаще, чем про сто «социализм». И, скорее всего, сейчас население больше верит в «ки тайскую специфику» (особый путь Китая, превосходство китайской нации и т.д.), нежели в «социализм» как таковой. Однако если проводить парал -лели с СССР, то в конце 1980- х гг. идеология в Советском Союзе также уже
была далека от классического марксизма ленинизма, но режим не высто ял. В Китае было как минимум два преимущества перед СССР. Во - первых, политическая элита, благодаря целому набору внутренних качеств, нашла в себе силы консолидироваться перед угрозой выхода протестного движе -ния из под контроля. К Тяньаньмэньским событиям власть в Китае не бы ла персонифицирована, имела устойчивый селекторат, выработала внут -ренние механизмы предотвращения радикализации идеологии и политики. Руководство КНР создавало такую политическую систему не в силу своей мудрости и не на случай Тяньаньмэня, им двигала другая цель — не до -пустить очередную Культурную революцию. Во вторых, Пекин находился в благоприятной геополитической ситуации, когда западные страны не тре -бовали от китайского режима соответствовать западным идеологическим нормам. Безусловно, отношения накалились в результате Тяньаньмэня, но желание, прежде всего США, удержать Китай в орбите своих интересов достаточно быстро снизило градус напряжённости.
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
1. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб.: Университетская книга, 2011. 416 с.
2. Васильев Л.С. Предкапитализм и посткоммунизм в современном Китае // Вопро -сы философии. 2013. № 9. С. 75-84.
3. Виноградов А.В. Китайская модель модернизации. Поиски новой идентичности. М.: НОФМО, 2008. 363 с.
4. Делюсин Л.П. Дэн Сяопин и реформа китайского социализма. М.: Муравей, 2003. 208 с.
5. Документы XIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая. Пекин: Изд - во иностр. лит - ры на иностранных языках,1988. 247 с.
6. Карпов М.В. Экономические реформы и политическая борьба в КНР (1984—1989). М.: ИСАА при МГУ, 1997. 200 с.
7. Кива А.В. Россия и Китай: сходное прошлое, но разное настоящее // Социологи -ческие исследования. 2012. № 6. С. 62—74.
8. Кулик Б.Т. Советско - китайский раскол: причины и последствия. М., 2000. 640 с.
9. Панцов А.В. Дэн Сяопин. М.: Молодая гвардия, 2013. 556 с.
10. Панцов А.В., Спичак Д.А. Дэн Сяопин в Москве (1926—1927): идейное станов -ление революционера и будущего реформатора // Проблемы Дальнего Востока. 2011. № 4. С. 151 — 160.
11. Пивоварова Э.П. Социализм с китайской спецификой. М.: Форум, 2011. 352 с.
12. Титаренко М.Л. Китай и Россия в современном мире. СПб.: СПбГУП, 2013. 88 с.
13. Чэнь Ицзы. Китай: десятилетие реформ / пер. с кит. яз. Галенович Ю.М., отв. ред. Титаренко М.Л. // Инф. бюллетень. М.: ИДВ, 1996. № 11. Ч. 2. 147 с.
14. Arrighi G. Adam Smith in Beijing: lineages of the twenty - first century. London, NY: Verso Books, 2007. 418 p.
15. Bush G.H.W., Scowcroft B. A world transformed. Vintage Books, 1999. 590 p.
16. Calhoun C. Neither gods nor emperors: students and the struggle for democracy in China. University of California Press, 1997. 350 p.
17. Chen Chien - Hsun. Causality between defence spending and economic growth: the case of mainland China // Journal of economic studies. 1993. Vol. 20. № 6. P. 37—43.
18. Drury A.C., Li Yitan. US economic sanction threats against china: failing to leverage better human rights // Foreign policy analysis. 2006. № 2. P. 307—324.
19. Fewsmith J. China since Tiananmen: The politics of transition. Cambridge University Press, 2001. 313 p.
20. Goldstone J. Bringing regimes back in — explaining success and failure in the middle east revolts of 2011 // The Arab revolution of 2011: A comparative perspective / ed. by Arjomand S.A. SUNY Press, 2015. P. 53—74.
21. Goldstone J. Toward a fourth generation of revolutionary theory // Annual review of political science. 2001. Vol. 4. P. 139—187.
22. Harvey D. A brief history of neolibaralism. Oxford: Oxford University Press, 2005. 247 p.
23. Huang Yasheng. Why China will not collapse // Foreign policy. 1995. № 99. P. 54—68.
24. Jacobson H.K. China's participation in the IMF, the World Bank, and GATT: toward a global economic order. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1990. 199 p.
25. Jin Jiang, Qin Zhou. June four. University of Arkansas Press, 1989. 177 p.
26. Li He. Political thought and China's transformation. Ideas shaping reform in post - Mao China. Palgrave Macmillan, 2015. 208 p.
27. Li Minqi. The rise of China and the demise of the capitalist world - economy. Pluto Press, 2008. 208 p.
28. Naughton B. A Political economy of china's economic transition // China's great eco -nomic transformation / ed. by Brandt L., Rawski T.G. Cambridge University Press, 2008. P. 91 — 135.
29. Naughton B. Deng Xiaoping: The economist // The China quarterly.1993. № 135. Special issue: Deng Xiaoping: an assessment. P. 491—514.
30. Sarotte M.E. China's fear of contagion: Tiananmen square and the power of the Eu -ropean example // International security. 2012. Vol. 37. № 2. P. 156—182.
31. Segal G. China's changing shape // Foreign affairs. 1994. Vol. 73. № 3. P. 43—58.
32. Seo K.K. Economic reform and foreign direct investment in china before and after the Tiananmen square tragedy // International business in China / ed. by Kelley L., Shen -kar O. Routledge, 2013. P. 109—136.
33. Shirk S.L. The political logic of economic reform in China. Berkley: University of Cali -fornia Press, 1993. 399 p.
34. Stepanov - Mamaladze T. Diary of Teimuraz Stepanov - Mamaladze / Transl. by Sergey Radchenko // DIGITALARCHIVE.WILSONCENTER.ORG: электронный архив Центра Вудро Вильсона. URL: http://digitalarchive.wilsoncenter.org/search - results/1/%7B %22contributor%22%3A%222158%22%7D (дата обращения: 15.11.2015).
35. Vogel E.F. Deng Xiaoping and the transformation of China. Belknap Press of Harvard University Press, 2011. 928 p.
36. Wallerstein I.M. The end of the world as we know it: Social science for the twenty -first century. University of Minnesota Press, 1999. 277 p.
37. Yang D.L. Governing China's transition to the market: institutional incentives, pol -iticians' choices, and unintended outcomes // World Politics. 1996. Vol. 48. № 03. P. 424—452.
38. Zhao Dingxin. The power of Tiananmen: state - society relations and the 1989 Beijing student movement. University of Chicago Press, 2001. 433 p.
39. Zhao Suisheng. A state - led nationalism: The patriotic education campaign in post -Tianan -men China // Communist and post - communist studies. 1998. Vol. 31. № 3. P. 287—302.
40. Zhao Ziyang. Prisoner of the state: The secret journal of premier Zhao Ziyang. Simon and Schuster, 2009. 336 p.
41. Бо Ибо. Бо Ибо вэньсюань (1937—1992) = Избранные сочинения Бо Ибо (1937—1992). Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 1992. 635 с.
42. Дэн Лицюнь. Дэн Лицюнь цзышу: ши эр гэ чунь цю (1975—1987) = Автобиогра -фия Дэн Лицюня: хроника двенадцати лет (1975—1987). Гонконг: Дафэн чубань -шэ, 2006. 547 с.
43. Дэн Сяопин. Дэн Сяопин вэньсюань = Избранные со - чинения Дэн Сяопина: в 3 т. Пекин: Жэньмин чубаньшэ, 1993. Т. 3. 432 с.
44. Тянь Цзиюнь. Цзинь цзюйли ганьшоу Дэн Сяопин = Личные впечатления о Дэн Сяопине // Яньхуан чуньцю. Пекин, 2007. № 12. С. 1—4.
REFERENCES
1. Wallerstein I. Analiz mirovyih sistem i situatsiya v sovremennom mire [The world -systems analysis and contemporary world situation]. Saint - Petersburg, Universitets -kaya kniga Publ., 2011, 416 p. (In Russ.)
2. Vasilev L.S. Predkapitalizm i postkommunizm v sovremennom Kitae [Pre - capital -ism and post - communism in contemporary China]. Voprosyi filosofii, 2013, no. 9, pp. 75-84. (In Russ.)
3. Vinogradov A.V. Kitayskaya model modernizatsii. Poiski novoy identichnosti [Chi -nese model of modernization. Searching for a new identity]. Moscow, NOFMO Publ., 2008, 363 p. (In Russ.)
4. Delyusin L.P. Den Syaopin i reforma kitayskogo sotsializma [Den Xiaoping and the reform of Chinese socialism]. Moscow, Muravey Publ., 2003, 208 p. (In Russ.)
5. Dokumentyi XIII Vsekitayskogo s'ezda Kommunisticheskoy partii Kitaya [13th Na -tional Congress of the Communist Party of China]. Pekin, Izd -vo inostr. lit - ryi na ino -strannyih yazyikah Publ., 1988, 247 p. (In Russ.)
6. Karpov M.V. Ekonomicheskie reformyi i politicheskaya borba v KNR (1984—1989) [Economic reforms and political struggle in PRC (1984—1989)]. Moscow, ISAA pri MGU Publ., 1997, 200 p. (In Russ.)
7. Kiva A.V. Rossiya i Kitay: shodnoe proshloe, no raznoe nastoyaschee [Russia and Chi -na: common past, but different present]. Sotsiologicheskie issledovaniya, 2012, no. 6, pp. 62—74. (In Russ.)
8. Kulik B.T. Sovetsko-kitayskiy raskol: prichinyi i posledstviya [Soviet - Sino split: causes and outcomes]. Moscow, 2000, 640 p. (In Russ.)
9. Pantsov A.V. Den Syaopin [Deng Xiaoping]. Moscow, Molodaya gvardiya Publ., 2013, 556 p. (In Russ.)
10. Pantsov A.V., Spichak D.A. Den Syaopin v Moskve (1926—1927): ideynoe stanovlenie revolyutsionera i buduschego reformatora [Deng Xiaoping in Moskow (1926—1927): ideologic upbringing of the revolutionary and future reformer]. Problemyi Dalnego Vostoka, 2011, no. 4, pp. 151 — 160. (In Russ.)
11. Pivovarova E.P. Sotsializm s kitayskoy spetsifikoy [Socialism with Chinese Charac -teristics]. Moscow, Forum Publ., 2011, 352 p. (In Russ.)
12. Titarenko M.L. Kitay i Rossiya v sovremennom mire [China and Russia in contempo -rary world]. Saint - Petersburg, SPbGUP Publ., 2013, 88 p. (In Russ.)
13. Chen Yizi. Kitay: desyatiletie reform [China: decade of reforms]. Transl. by Galenovich Yu.M., ed. by Titarenko M.L. Inf. Byulleten. Moscow, IDV Publ., 1996, no. 11, vol. 2, 147 p. (In Russ.)
14. Arrighi G. Adam Smith in Beijing: lineages of the twenty-first century. London, New -York, Verso Books Publ., 2007, 418 p. (In Eng.)
15. Bush G.H.W., Scowcroft B. A world transformed. Vintage Books, 1999, 590 p. (In Eng.)
16. Calhoun C. Neither gods nor emperors: students and the struggle for democracy in China. University of California Press Publ., 1997, 350 p. (In Eng.)
17. Chen Chien - Hsun. Causality between defence spending and economic growth: The case of mainland China. Journal of economic studies, 1993, vol. 20, no. 6, pp. 37—43. (In Eng.)
18. Drury A.C., Li Yitan. US economic sanction threats against China: failing to leverage better human rights. Foreign policy analysis, 2006, no. 2, pp. 307—324. (In Eng.)
19. Fewsmith J. China since Tiananmen: The politics of transition. Cambridge University Press Publ., 2001, 313 p. (In Eng.)
20. Goldstone J. Bringing regimes back in — explaining success and failure in the middle east revolts of 2011. The Arab revolution of 2011: A comparative perspective: a comparative perspective, ed. by Arjomand S.A., SUNY Press Publ., 2015, pp. 53—74. (In Eng.)
21. Goldstone J. Toward a fourth generation of revolutionary theory. Annual review of political science, 2001, vol. 4, pp. 139—187. (In Eng.)
22. Harvey D. A Brief history of neolibaralism. Oxford, Oxford University Press Publ., 2005, 247 p. (In Eng.)
23. Huang Yasheng. Why China will not collapse. Foreign policy, 1995, no. 99, pp. 54—68. (In Eng.)
24. Jacobson H.K. China's participation in the IMF, the World Bank, and GATT: toward a global economic order. Ann Arbor, University of Michigan Press Publ., 1990, 199 p. (In Eng.)
25. Jin Jiang, Qin Zhou. June four. University of Arkansas Press Publ., 1989, 177 p. (In Eng.)
26. Li He. Political thought and China's transformation. Ideas shaping reform in postmao China. Palgrave Macmillan, 2015, 208 p. (In Eng.)
27. Li Minqi. The rise of China and the demise of the capitalist world-economy. Pluto Press Publ., 2008, 208 p. (In Eng.)
28. Naughton B. A political economy of China's economic transition. China's great economic transformation, ed. by Brandt L., Rawski T.G. Cambridge University Press Publ., 2008, pp. 91 — 135. (In Eng.)
29. Naughton B. Deng Xiaoping: The economist. The China quarterly, 1993, no. 135. Spe -cial issue: Deng Xiaoping: an assessment, pp. 491—514. (In Eng.)
30. Sarotte M.E. China's fear of contagion: Tiananmen square and the power of the European example. International security, 2012, vol. 37, no. 2, pp. 156—182. (In Eng.)
31. Segal G. China's changing shape. Foreign affairs, 1994, vol. 73, no. 3, pp. 43—58. (In Eng.)
32. Seo K.K. Economic reform and foreign direct investment in China before and after the Tiananmen square tragedy. International business in China, ed. by Kelley L., Shen kar O. Routledge, 2013, pp. 109—136. (In Eng.)
33. Shirk S.L. The political logic of economic reform in China. Berkley, University of Cali -fornia Press Publ., 1993, 399 p. (In Eng.)
34. Stepanov - Mamaladze T. Diary of Teimuraz Stepanov-Mamaladze. Transl. by Sergey Radchenko. Availiable at: http://digitalarchive.wilsoncenter.org/search - results/1/%7 B%22contributor%22%3A%222158%22%7D (accessed 15.11.2015). (In Eng.)
35. Vogel E.F. Deng Xiaoping and the transformation of China. Belknap Press of Harvard University Press Publ., 2011, 928 p. (In Eng.)
36. Wallerstein I.M. The end of the world as we know it: Social science for the twenty-first century. University of Minnesota Press Publ., 1999, 277 p. (In Eng.)
37. Yang D.L. Governing China's transition to the market: institutional incentives, pol -iticians' choices and unintended outcomes. World politics, 1996, vol. 48, no. 03, pp. 424—452. (In Eng.)
38. Zhao Dingxin. The power of Tiananmen: state-society relations and the 1989 Beijing student movement. University of Chicago Press Publ., 2001, 433 p. (In Eng.)
39. Zhao Suisheng. A state led nationalism: The patriotic education campaign in post Tiananmen China. Communist and post-communist studies, 1998, vol. 31, no. 3, pp. 287—302. (In. Eng.)
40. Zhao Ziyang. Prisoner of the State: The secret journal of premier Zhao Ziyang. Simon and Schuster Publ., 2009, 336 p. (In Eng.)
41. Bo Yibo. Bo Yibo Wenxuan (1937-1992) [Selected works of Bo Yibo (1937—1992)]. Beijing, Renmin chubanshe Publ., 1992, 635 p. (In Chin.)
42. Deng Liqun. Deng Liqun zishu: shier ge chunqiu (1975—1987) [Deng Liqun's narra -tive: The twleve years (1975—1987)]. Hong Kong, Dafeng chubanshe Publ., 2006, 547 p. (In Chin.)
43. Deng Xiaoping. Deng Xiaoping wenxuan [Selected works of Deng Xiaoping]. Beijing, Renmin chubanshe Publ., 1993, vol. 3, 432 p. (In Chin.)
44. Tian Jiyun. Jin juli ganshou Deng Xiaoping [Impression about Deng Xiaoping form a close distance]. Yanhuang Chunqiu, Beijing, 2007, no. 12, pp. 1 —4. (In Chin.)
