CC BY
122
О службе русских во французском Иностранном легионе известно давно, однако данные об этом до последнего времени были отрывочны и не всегда достоверны. Между тем в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) хранится немало документов на этот счет. Географический охват весьма обширен: Северная Африка, Ближний Восток, Индокитай, другие территории, входившие в орбиту прямого или косвенного французского господства.
Публикатор сосредоточился на поиске документов, относящихся, во-первых, к североафриканскому региону и, во-вторых, к двадцатым годам минувшего столетия. На этой основе были отобраны наиболее типичные из обнаруженных документов такого плана. Это - подлинные письма легионеров, в большинстве своем плохо сохранившиеся, но, тем не менее, поддающиеся прочтению. Как правило, они представляют собой листки, вырванные из блокнотов, или, за неимением бумаги, чистые бланки различных армейских служб, заполненные простым карандашом или чернилами. Бумага плохого качества, карандашные записи полустертые, чернила выцветшие, почерк неразборчивый. Письма чаще всего короткие. Конверты оформлены отчетливо, адрес всегда на французском языке и другим почерком.
Авторами писем были наши соотечественники - легионеры, завербовавшиеся в основном в 1918-1921 годах. Писали рядовые, капралы, сержанты французской службы. Обращены письма к различным адресатам: Всероссийскому союзу земств и городов (Париж), Объединенному казачьему комитету (Прага), Подотделу о военнопленных и интернированных Исполнительного комитета Конференции членов Учредительного Собрания (Париж), редакциям эмигрантских газет и журналов, а также отдельным лицам.
Среди последних значатся официальные представители Белого движения за рубежами России и активные деятели эмигрантских сообществ в основных европейских центрах русского рассеяния.
Авторы писем принадлежали к различным социальным слоям зарубежья. Отличали их и образовательный уровень, и жизненный опыт. Все это, разумеется, не могло не отразиться на содержании публикуемых текстов. И тем не менее все эти письма достойны внимания потомков, прежде всего историков эмиграции. Вдумчивый читатель, тем более специалист, обратит внимание на их информативную значимость. В самом деле, в письмах содержится много нового и необычного даже в сравнении с редкими публикациями по теме, которые появились в отечественной литературе и периодике за последние два десятилетия1.
Бесспорные отличия между легионерами явно отступают на второй план в сравнении с тем, что всех их - и 17-летних юнцов, и седовласых ветеранов, людей различных сословий, национальностей, вероисповеданий - объединяло на чужбине. В большинстве своем они были бойцами разбитых белых армий, в одночасье лишившимися родины, семьи и куска хлеба. То есть - людьми морально надломленными. Трагизм положения, в котором они очутились, в какой-то мере передает сложенная самими легионерами песня:
Французам мы продали тело,
А душу пусть черти возьмут.
Прощай, наша Родина, смело
Мы дальше отправимся в путь... 2
Об этом пути, о скитаниях по белу свету, о военной службе под чужими знаменами, о смерти боевых товарищей, о невесе-
лых раздумьях рассказывают публикуемые письма.
Пространных комментариев тексты не требуют, ибо говорят сами за себя. Но об одной их общей особенности сказать все же необходимо.
Не простые это письма: по большей части перед нами просьбы, а то и мольбы о помощи. Их авторы признавали, что, в силу различных причин, совершили серьезную ошибку, когда «французам продали тело». Но решить эту серьезнейшую проблему без помощи извне они не могли. Потому и просили своих заморских адресатов походатайствовать перед французскими властями
о досрочном освобождении от военной службы.
Если шагающим отделением или взводом командовал кто-то из своих, сержант или старшина, то можно было, что называется, отвести душу. Тогда затягивали задорные куплеты типа:
Ать-два, ать-два,
Шире шаг, мужик!
По пустыне, по Сахаре
Высунув язык!3
И эти бесхитростные, проникнутые са-моиронией слова помогали людям выжить, ибо позволяли хотя бы на несколько минут забыться.
Письма легионеров публикуются в соответствии с нормами современной орфографии и пунктуации, при сохранении стилистических особенностей оригинала.
№ 1
Легионер Ф. Кокин - М.А. Михайлову4
Эрфуд (Марокко)
[4] марта 1920 г.
Г-н М. МікИаї^А
Простите за смелость обратиться к Вам. Другого выхода мы не нашли. Так оказалось несчастно наше положение. Вот уже как 6-й месяц после ангажемента мы работаем в пустынной Африке и не получаем никаких вестей не только с родины, но даже из
Франции. Никакой живой мысли, что бы могла рассеять хоть на минуту эту ужасную действительность. Кругом степь, а там горы и горы, без конца горы с их дикими обитателями. Чувствуется, что мы день ото дня начинаем черстветь, опускаться в невежество и вот-вот, с минуты на минуту, ждешь, как оно покроет своей стихийной волной навечно свои несчастные жертвы. Так и хочется крикнуть в эту минуту - помогите! И мы просим не отказать прислать на мое имя имеющиеся у Вас под руками книги для чтения, которые, хоть немного, все-таки будут поддерживать нравственно.
С почт[ением], Феоктист Кокин.
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 24. Л. 4 -
4 об. Автограф.
№ 2
Легионер А. Красноженов -[Н.А. Палчевскому5]
[Аит-Гнак] (Марокко)
7 мая 1920 г.
М[илостивый государь]!
Получил Ваше письмо, очень рад, что Вы представили нам возможность пользоваться словарями и учебниками бесплатно. В настоящее время батальон наш строит пост на новозанятом месте в Атласских горах. Обстоятельства нашей жизни не изменились. Мы все продолжаем лазить по горам Атласа и будем лазить еще долго, потому что после поста Аії-[Опак] предвидится выстроить еще несколько постов и шоссейную дорогу. Я думаю, что раньше октября или ноября [с.г.] на свой пост мы не вернемся. Вы спрашиваете, не из одесской ли я партии? Да! Я и большинство русских, находящихся со мной во второй роте, ангажировались в Одессе.
Причины, заставившие нас записаться в легион, разные.
Одни боялись мести большевиков и, записавшись в легион, в этом нашли возможность покинуть Одессу.
Другие, увидя, что французы дают белый хлеб, вино, сардины и т.д., не давая се-
бе отчета, что они делают, дали подписку на пять лет. Записались они в легион потому, что были голодны и безработны.
Третьи прельстились заманчивыми обещаниями французов и т.д.
При записи, безусловно, о Марокко ничего не упоминалось, записывались как будто бы служить в города французских колоний: Алжира, Туниса, [Тонкина], Мадагаскара и т.д.
После нашей партии в г. Бель-Аббес6 прибыли еще две. Одна - была набрана еще в Одессе за 2 дня до вступления большевиков в город, партия эта отступала из Одессы с французами по направлению [к] р. Днестр. Другая партия была навербована из остатков Добровольческой армии, которая под напором большевиков перешла за Днестр и очутилась в лапах «Великой Румынии».
Вот все, что я могу сообщить Вам о записи русских в легион во время пребывания французов в Одессе.
Если Вы хотите знать подробности - задавайте вопросы, я буду отвечать Вам.
У важающий В ас
и всегда готовый к услугам,
Александр Красноженов.
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1 Д. 24. Л. 9 -10 об. Автограф.
№ 3 Легионер М. Чубюк - Н.А. Палчевскому
Бу-Дениб (Марокко)
22 июля 1920 г.
М[илостивый государь]
г-н Пальчевский,
честь имею покорнейше просить Вас, не откажите дать мне совет по следующему вопросу.
Наши русские, которые находятся здесь, уже потеряли терпение служить в Иностранном легионе и решили отказаться от службы совершенно. Мотив тот, что когда нас принимали в Одессе, то сказали, что служба будет гарнизонная в Эльзас-Лотарингии, жалование 60 фр[анков] в месяц
и.т.п. Итак, вместо Эльзас-Лотарингии нас послали в Марокко, вместо 60 фр[анков] в мес[яц] получаем 95 сантимов в день, с утра до ночи работаем, и еще нас притесняют немцы, так как их здесь большинство - 85%, [все] сержанты и капралы, в общем, всё начальство - немцы, жалется некому, так как наша жалоба - глас вопиющего в пустыне, работаешь по целым дням в такую адскую жару, а, кроме того, - еще походы, сопровождать обозы на посты, где [в] 10 раз хуже мучение, чем работа. Кормят скверно, в общем, нет возможности служить больше. Я предложил товарищам подождать, пока я не посоветуюсь с Вами относительно этого. Не знаю и не могу ручаться, что они не сегодня так завтра могут это сделать.
На основании вышеозначенных причин, честь имею покорнейше просить - не откажите мне советом, а также - какое наказание самое хужее ожидает солдата, отказавшегося от службы, принимая во внимание наше положение, а также, нельзя ли обратиться во франц[узскую] Лигу защиты прав человека по этому поводу. Надеюсь, что Вы не откажете несчастным Вашим соотечественникам.
С почтением, М. Чубюк.
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 24. Л. 1314 об. Автограф.
№ 4 Легионер С.П. Коптев -редактору газеты «Луч»7
Фес (Марокко)
5 ноября 1920 г.
Уважаемый гражданин редактор,
по Вашей просьбе спешу довести до сведения, что высылаемая Вами газета «Луч» к нам не доходит, ее рвут наши офицеры, находя ее большевистской, но на самом деле они не один не понимают ни единого слова по-русски, но бороться с этим злом мы совершенно бессильны под страхом военного суда или же, в крайнем случае, 60 суток ареста. Я прошу Вас обратиться в военное француз-
ское министерство, попросить разрешения о получении газеты нам и к тому же прошу оставить мою фамилию в секрете потому, что я прошу от всех русских Иностранного легиона маршевого полка.
Остаюсь покорный слуга С.П. Коптев.
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 24. Л. 39-40. Автограф.
№ 5 Легионер Бурдаков -[Н.А. Палчевскому и М.А. Михайлову]
Фес (Марокко)
6 ноября 1920 г.
[Милостивые государи,]
Посылку получил, за что от души благодарен Вам. Не знаю, может быть, я покажусь назойливым Вам или, может быть, [нахалом], то уж извините, когда-нибудь явится возможность отблагодарить, а сейчас я решил просить у Вас еще книг, так как книги эти читает почти весь полк, а таким малым количеством книг всех я не могу удовлетворить. Если можно, то пришлите еще и один русский букварь. Если же имеются «Неточка Незванова» на французском языке или другие [книги], то, будьте добры, пришлите. Я буду сердечно Вам благодарен. И все те русские, которые будут читать и читать, просят меня выразить Вам благодарность за [н]их всех.
С благодарностью за группу русских8,
Бурдаков.
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 24. Л. 41 -41 об. Автограф.
№ 6 Г руппа легионеров - М.А. Михайлову
Бу-Дениб (Марокко)
6 ноября 1920 г.
Милостивый государь г-н Михайлов!
Мы, Ваши соотечественники, волею судьбы заброшенные из Сибири, Дальнего
Востока и Китая в ряды Иностр[анного] легиона фр[анцузской] армии, позволяем себе обратиться к Вам с покорнейшей просьбой о высылке (если это возможно) для группы, пока из 5 человек, учебников французского] языка, словарей рус[ско]-фр[анцузского] и фр[анко]-рус[ского], а также письменных принадлежностей. Русских в [конном отряде] «Compagnie МоП;ёе», где в настоящее время находимся мы, есть довольно много, а изучение фран[цузского] языка здесь является неотложной необходимостью, которая, при успешной постановке дела, помимо неоспоримой пользы знания чужого языка, может значительно улучшить и наше тяжелое положение. Как уже сказано выше, группа наша состоит пока из 5-ти человек, но думается и верится, что, ознакомившись лучше с нашими собратьями в легионе, мы разовьем это дело, а может быть, и начнем преподавание грамотности, устроив небольшую школу; ведь неграмотных и недоучившихся и здесь искать не приходится. Пока же надеемся, что исполнение нашей просьбы не представит Вам особенных затруднений, а нам оно даст действительную и неоспоримую пользу и поддержку.
С почтением,
Исаков, М. Смирнов, Г ончаров,
А. Кузнецов, [неразборчиво].
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 24. Л. 4343 об. Автограф.
№ 7 Легионеры Альбов, Волков и др. -М.А. Михайлову и Н.А. Палчевскому
Фес (Марокко)
19 ноября 1920 г.
М[илостивые] Г[осудари/господа]
Михайлов и Пальчевский!
Мы, б[ывшие] русские военнослужащие, ныне солдаты французского Иностранного легиона, желая изучить хоть немного
франц[узский] язык, без коего нам всем приходится очень трудно, и зная Вашу отзывчивость, обращаемся к Вам с великою просьбою и просим нам помочь в этом, а именно не отказать нам выслать французскую грамматику с словарями русско-французским и франко-русским, за что будем премного Вам благодарны. Выписать из русского магазина за неимением средств мы лишены возможности, а потому и принуждены обратиться к Вам как к единственным людям, помогающим русским.
Альбов. Волков. [Далее неразборчиво].
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 24. Л. 45 -45 об. Автограф.
№ 8
Капрал А. Пичугин - М.А. Михайлову
Фес (Марокко)
29 декабря 1920 г.
Уважаемый г. Михайлов!
Не знаю, как и благодарить за присланные Вами учебники. Много, много они помогут нам, заполняя пролетающее даром бесцветное время и, главное, подготовят нас к жизни, в которую каждый из нас хочет вступить во всеоружии знания по окончании «добровольно-подписанных условий: на
пять лет закопаться в могилу».
И в эту черную яму, могилу, называемую Иностранным легионом, проникают лучи солнца, несмотря на все нарочно возлагаемые препятствия. Лучи эти - учебники, книги, газеты.
Мы с жаром принялись изучать математику, физику, французский и русский языки. Причем, должен заметить, нет зубрежки, а во всё стараются вникнуть, понять. Не хватает для полноты (конечно, ограниченной) знаний всемирной истории (др[евнего мира], ср[едних веков], и нов[ейшей]), также географии, (истории и географии русского государства тоже), химии. О ботанике, зоологии и т.п. предметах уже не приходится говорить. Если бы Вы могли нам выслать
что-нибудь вроде «Астрономических вечеров»!
Это было бы великолепно!
Сколько знаний вынесет каждый из нас по окончании своих «добровольно-подписанных». А сколько из нас думает и после продолжать учиться, «до самой смерти». И эти заявления звучат такой искренностью, таким жаром, что хочешь разорваться, а помочь. Ведь это не филантропическая подача копейки нищему. Нет, нет и тысячу раз нет!
Гигантский, всеобъемлющий пожар жажды знаний охватил почти всех нас, заброшенных и забытых. Вместе с «Лучом» к нам проникают лучи разноцветные, подбадривающие и не дающие отчаиваться.
Еще раз от лица всех приношу Вам благодарность и буду надеяться, что Вы нам поможете.
Если Вы имеете возможность, то пришлите историю (др[евнего мира], ср[едних веков], новейшую и русскую), всеобщую географию, химию (элементарную) и что-нибудь из естествознания. <.. .>9
Присылайте же, если возможно.
С почтением, А. Пичугин.
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 24. Л. 54 -55 об. Автограф.
№ 9
Капитан Тихонравов10 -неизвестному адресату
Сиди-Бель-Аббес (Алжир)
14 января 1921 г.
Милостивый Г осударь!11
Обращаюсь к Вам по рекомендации
Л.З. Родштейн12.
В полку (1ег К^теП ёе 1а Lёgion Е1ха^ёге), в кот[ором] я имею честь служить, находится много русских самого разнообразного положения и образования.
Стремление к продолжению образования, к изучению франц[узского] языка - велико, но средства, коими мы располагаем -мизерны.
Полковая библиотека имеет всего-навсего 12 томов на русск[ом] языке, и то пришедших в ветхость.
Среди русских - много достойных производства в капралы и сержанты, но незнание языка или недостаточное владение им -одна из задерживающих причин. Для выписки самоучителей средств нет.
Брошюры вроде «Русский во Франции» окажут громадную услугу молодым легионерам, а самый простой несложный самоучитель даст возможность приступить к изучению языка.
Я организовал класс - учеников много, но нет ни руководств, ни принадлежностей].
Вы оказали бы нам громаднейшую помощь высылкой книг для чтения (просят Гоголя, Кольцова, Толстого), самоучителей и пособий.
Полк ожидает прибытия значительней] партии русских (ок[оло] 300 чел.). Нужда усилится.
Заранее от лица моих соотечественни-ков-легионеров приношу нашу искреннюю благодарность.
Тихонравов.
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 24. Л. 52 -52 об. Автограф.
№ 10
Легионер Шаповалов - сотрудникам Подотдела о военнопленных и интернированных
Тазугерт (Марокко)
24 апреля 1921 г. 13
Милостивый Государь!
Недавно я получил от моего товарища копию Вашего письма, в котором Вы обращаетесь с просьбой описать, в каких условиях протекает наша жизнь в Иностранном легионе, причины поступления в указанный легион и количество русских граждан, находящихся ныне в легионе.
Я пока останавливаюсь на этой маленькой выдержке Вашего письма, не касаясь других, более мелких, вопросов, которые са-
ми по себе будут освещены при описании упомянутых выше.
Выражая заранее Вам благодарность за сочувствие к обездоленным судьбою Вашим компатриотам, я от имени своих товарищей берусь описать все Вас интересующее.
Безусловно, чтобы оказать то или иное сочувствие, необходимо знать, в каком положении мы находимся.
Под словом «сочувствие» я подразумеваю духовную поддержку, так как именно в ней мы нуждаемся.
Задача, возложенная на меня моими товарищами по несчастью, обязывает меня честно выполнить эту роль, дабы Вы могли более наглядно судить о тех мерах, предпринять кои Вы полагаете.
Находясь в легионе уже более 2-х лет, мне известна его жизнь со всеми ее оттенками, но описание ее будет сопряжено с необычайными трудностями из-за недостатка свободного времени.
Как мои товарищи, так и я, прошедшие все этапы Добровольческой армии, почти всех формирований и в разное время, имеют достаточно причин о выходе из армии, а потому я с высоты их и начну описывать ту покатость, по которой мы докатились до настоящего положения, не считаясь ни с какими политическими взглядами, оставаясь на это время пушкинским дьяком, который:
Спокойно зрит на правых и виновных,
Добру и злу внимая равнодушно,
Не ведая ни жалости, ни гнева.
Положение Добровольческой армии в Одессе в феврале 1919 г. представлялось в следующем виде.
Открытая поддержка ее правыми элементами и печатным органом г-на В.В. Шульгина14 не привлекала симпатий ни рабочих, ни крестьян, ни даже среднего класса; это открыто выражалось местными газетами. Авторитет армии был равен нулю. Подозрительность возглавлявших ее вселяла в рядовых офицеров недоверие к своим начальникам. В самих же ротах образовались группы тайно сговаривающихся покинуть армию, убежать к Дени-
кину15, Колчаку16 или прямо-таки в противоположный лагерь. Это недовольство усугубляли еще элементы чисто монархических направлений, своими эгоистичными взглядами, устаревшими приемами и другими недостойными выходками. Французские войска как-то равнодушно смотрели на эту снежную армию
- и верно, она к весне растаяла.
Дисциплина, вначале державшаяся, уступила место шкурным вопросам.
Маменькины сынки и прочие казарменные герои, зачуяв запах дыма, «окопались» в штабах; в рядах остались еще на что-то надеющиеся офицеры-пролетарии.
Надвигающаяся большевистская волна все более и более распыляла ряды, и, к моменту выступления на поддержку бегущим от Николаева грекам, оставалось количество, не превышающее свиту «главной квартиры».
Напрасно г-н Шульгин восхищался внешним видом дефилирующих рот; кажущаяся гармония, навык, оставшийся предков, скрипела, и всем было ясно, что не сознание долга гонит людей против насилия, зла и обмана.
Вытянутые с насиженных мест, недоросли всех оттенков, превращенные волею судеб в офицеров, составили класс пролетариев особого рода. Чужды одн[и]х, не понимающие других, но за подаяние служившие обоим, были равнодушно одинаковы ко всем идеям. Большевики, петлюровцы, махновцы, польские легионы - все видели их в своих рядах, всем служили они одинаково верно, почему же Добровольческой армии должны они служить иначе?
Был хлеб - была армия, хлеба не было -были «воззвания» и командиры.
Не обвиняйте их в этом. Виновны не они, виновны те, которые не сумели вложить в них должного сознания.
При описанных мною условиях служить было немыслимо.
Душа, ищущая выхода, наткнулась на сети легиона и запуталась в них.
Что же было делать?
Впереди враг, внутри разлад, сзади море, вправо и влево тьма.
И пошли вновь за теми, кто давал хлеб.
Это была первая партия русских, записавшихся в легион. До этого в легионе русских почти не было.
Приблизительно через год после описанного момента больным и раненым офицерам и солдатам армии генер[ала] Деникина было отказано в довольствии. Приходилось искать работу и питаться на свои средства.
Еще совершенно не оправившиеся ни от болезней, ни от ран, они уныло бродили по улицам Варны в поисках работы; найти ее, конечно, было трудно, так как и сами «бра-тушки» ее искали.
Опять эти унылые люди-тени наткнулись на легион.
Гостеприимные союзники приняли некоторых, накормили, одели, другие позавидовали этому и также пошли, а за ними и все остальные, кто чувствовал себя неустойчиво.
Северная армия, оттесненная большевиками в Финляндию, оказалась также в печальном положении. Финское правительство предложило распустить армию, англичане, чьей поддержкой пользовалась армия, отказались принять ее на свою территорию.
Продав все имущество армии, генералы уплатили солдатам следуемое содержание и распустили ее.
Куда же было идти?
На выручку и здесь подоспели французы. <...>
В легионе находятся также солдаты бывшей особой армии во Франции17.
Все упомянутые начали собираться в Марокко к маю 1920 г. Легион горячо принял нас в свои объятия. Подписанный нами контракт на 5 лет в минуту отчаянья, в минуту ненормального душевного состояния, обязывает нас служить чужим гораздо усерднее, чем служили своим.
И вот именно здесь, в клещах чужой дисциплины, мы узнали, что такое патриотизм, что такое родина.
Только здесь, прошедшие все ступени унижений и оскорблений, мы узнали весь ужас нами содеянного.
Простит ли нам родина это? Мы отдали самых лучших 5 лет своей жизни в прибыль чужим, в убыток себе.
Теперь все окончено, за нами закрылись ворота и откроются через 5 лет. Впереди служба и дисциплина. Никто ее не может ни смягчить, ни освободить от нее.
Голос нашей родины слишком слаб в настоящее время, ее никто не послушается.
В чем мы нуждаемся? Этот вопрос слишком щекотливый. Мы нуждаемся во многом. <...>
Хорошо бы было завести переписку с миром, лежащим вне Африки, а именно с теми русскими, живущими в Европе, кои бы желали переписываться с более интеллигентными из нас. Это приносило бы пользу Вам, так как всякий с каждого угла Марокко, Алжира и др[угих] колоний описывал бы положение тех русских, которые находятся в его роте или батальоне. Нужды этих людей выполняли бы по возможности те лица, кои ведут переписку.
Нам бы также было веселее получить письмо, узнать что-нибудь новое, описать тот или иной случай, словом, коротать время до тех пор, пока мы понадобимся для родины. О! Тогда нас французы отпустят!!!
При Вашем согласии, если только Вы одобрите это, Вы соберете адреса желающих переписываться (письма от нас и к нам идут бесплатно). Я со своей стороны сообщу Вам несколько адресов довольно интеллигентных лиц из каждого угла колонии.
Надеюсь получить от Вас несколько строк в ответ с тем, что Вам еще необходимо знать и что из написанного не ясно. Я имею достаточно материала описать самую жизнь в Марокко, но думаю подождать Вашего ответа - нужно ли это?
Шаповалов.
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 287. Л. 1 -12. Автограф.
№ 11
Легионер А. Егоров -неизвестному адресату
Тазугерт (Марокко.)
10 мая 1921 г.
Многоуважаемый
18
щить свои адреса. Вот и я тоже подумал вам написать, что, может быть, вы поможете и мне, [неразборчиво], сейчас мне всего лишь семнадцать лет, и попавший сюда, в этот иностранный легион, по несчастной судьбе, и, не имея кого просить, чтобы тот человек хотя бы на время заменил мне отца и похлопотал бы об увольнении со службы, потому что раз немцы едут домой, за [н]их хлопочет их консульство, то, наверное, русское консульство не откажет и своему соотечественнику. Ведь вы наверное не знаете, что такое этот французский иностранный легион, это не служба, а каторга, и в [это] время я мог бы продолжать какое-нибудь занятие. Ведь солдатская служба это не профессия. Если вы только мне не сможете помочь, то, пожалуйста, ответьте мне письмом, в котором напишите мне ваш совет, действительно ли сейчас русское консульство, могу ли я ему писать мое прошение и можете ли вы передать его лично в бюро консульства, потому что я боюсь, что его задержат и моя просьба останется без [по] следствия. Надеюсь на вас как на отца и жду с нетерпением вашего письма с советом. Остаюсь уважающий вас.
А. Егоров.
Привет.
Присылаю марку для ответа.
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 132. Л. 1 -
1 об. Автограф.
№ 12
Капрал М.А. Стасюк - С.О. Минору
19
я только что прочел в газете, что вы просите всех русских военнопленных сооб-
Сайда (Алжир)
15 мая 1921
М [ногоуважаемый] гражданин Минор!
Нам стал известен Ваш адрес и Ваши работы среди бывших русских солдат, военных и военнопленных. Сообщаем Вам о нашем несчастном положении во французском Иностранном легионе.
Положение наше во французском Иностранном легионе довольно плачевное.
Теперь опишу Вам, как, где и на каких условиях мы были забраны во франц[уз-
ский] Ин[остранный] л[егион]. В 1919 году, когда союзные войска уходили с юга России, мы проживали в Бессарабии (г. Аккерман) <...>. Мы вздумали вырваться из-под рум[ынской] вл[асти], хотели переправиться через [Днестровский] Лиман в Россию, но этот побег нам не удался. Мы были пойманы рум[ынскими] патрулями, и посадили нас в какой-то сырой темный подвал. Есть не давали и пугали расстрелом как дезертиров. Нас таких наловили 45 человек, где мы просидели 8 дней без пищи и воды. И вот в [один] прекрасный день явился к нам в тюрьму один французский капитан и румынский лейтенант. Французский капитан обращается к нам с такой речью: «Товарищи! Узнавши о Вашей судьбе, я пришел к Вам на помощь. Как Вам известно, Франция союзница России, она всегда помогала и помогать будет русским.
А и потому, чтобы Вы не пропадали здесь по румынским призонам (тюрьмам. -В.Х.), Вы можете сейчас же записаться в нашу союзную армию. Там Вам жить будет очень хорошо. Условия такие: нести гарнизонную службу в Эльзасе и Лотарингии, через каждые 6 месяцев службы - месяц отдыха. Через каждый год - 250 фр[анков]. Наградных 120 francs в месяц. По окончании службы 1000 francs - наградных от Французской Республики». Одним словом, условия очень хорошие и мы никогда не думали, чтобы французы нас обманули. Делать было нечего, и нас 63 чел[овека] ангажировались. Нас сейчас же выпустили из-под румынского ареста, посадили на пароход «Румыния» и отправили во Францию. По приезде в Марсель там, в карантине, мы постояли 2 дня. На 3-й день мы перешли на 2-й пароход «Sidi Brahim» и поехали в Африку. В Африке нас кое-как обучили ружейным приемам и после чего отправили в Марокко. Где мы только узнали, что нас обманули. Жалованье платят только 25 сантим[ов] на день, никаких наградных не дают, пробыли в Марокко уже ровно 2 года, а отпуска никакого не дают. Вот так союзники! Мучите-
ли бедных людей! С товарищеским приветом от всех.
От имени бывших солдат Русской армии <.. .> г. Сайда. Стасюк.
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 257. Л. 1 - 3. Автограф.
№ 13
Легионер С. Верховский - сотрудникам Подотдела о военнопленных и интернированных
Сиди-Бель-Аббес (Алжир)
6 июня 1921 г.
Многоуважаемые товарищи!
Письмо Ваше от 19 мая с.г. мною получено 27 мая, а деньги 3 июня20. Вы очень обрадовали меня своим письмом, и я Вам очень благодарен, что встретил с Вашей стороны желание по мере сил и возможности прийти ко мне на помощь. В своем письме Вы просите меня сообщать о жизни в легионе, я с полной готовностью рад буду поделиться своими впечатлениями. В иностранном легионе нас русских minimum тысяч 6, часть из коих находится в Сирии, а остальные разбросаны по всей Северной Африке, преимущественно в Марокко. Здесь <...> в настоящее время находится не более 200-300 чел[овек]. Большинство же легионеров немцы и отчасти болгары. Срок службы у всех одинаковый, контракты подписаны на 5 лет, но есть некоторая разница. Есть некоторые легионеры, уже кончающие службу, это те, которые были в корпусе Лохвицкого21, далее идут те, которые в [19]19 году уехали из Одессы с французами, и, наконец, самая большая группа - это офицеры и солдаты Добровольческой армии, пережившие эвакуацию из Крыма и бежавшие от ужасов лагерной жизни Г аллиполи, Лемноса22 и проч[их] мест царства Врангеля23 и Кутепова24. Отношение к нам, русским, со стороны высшего командования доброжелательное, чего нельзя сказать про низший состав, начиная с капралов и кончая аджудана-
ми (подпрапорщики в пехоте или вахмистры в кавалерии. - В.Х.), причем капралы преимущественно французы, а остальные -немцы. Отношение со стороны вольной публики к легионерам ко всем без исключения отрицательное. Развлечений в легионе никаких. Любимое времяпрепровождение легионеров - напиваться пьяными и устраивать скандалы, а также посещать публичные дома. Жалование 7,5 ф. в мес[яц]. Занятий много. Относительно еды, для нас, русск[их], маловато. Ну вот, пока в кратких чертах сообщил о здешней жизни. Конечно, материалу у меня очень много относительно Черноморья, Грузии, Кубани, но не знаю, смогу ли я Вам в полном объеме дать его: не имею свободного времени, это письмо пишу, находясь в карауле, а завтрашний день с утра опять на занятия, после которых еле ноги носишь, кончаю письмо, надо идти на пост. Жму всем руку.
Ваш С. Верховский.
Через 2 дня был бы в Италии. Не можете ли Вы меня спасти от смертной каторги?
Если только для Вас это возможно.
Буду считать Вас спасителем и дорогим Отцом.
Жду ответа,
[Миров].
<...>
P.S. Гр. О. Минор.
Простите за скверно и несвязно нап[исанное] письмо.
Верите ли Вы, что за 3 года в каторжной работе потерял все свое здоровье и память.
[Миров].
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 318. Л. 3 - 4. Автограф.
№ 15
Сержант А. Каклюгин - О.С. Минору
Тагнанет (Марокко)
30 апреля 1922 г.
ГЛГФ. Ф. F-5804. On. 1. Д. 99. Л. 3 -4 об. Лвmогpaф.
№ 14
Капрал Миров - О.С. Минору
Ла Гулет (Тунис)
19 марта 1922 г.
Гражданин О. Минор!
Книги получил сегодня, за которые очень Вам благодарен25. Шлю Вам от себя и от всех русских, находящихся в 4-м эскадроне 1 -го Иностранного кавалерийского полка, чистосердечный привет и большое русское спасибо.
Ох... Трудно, трудно жить здесь нам. За что Господь нас так строго наказал? Вот так союзница? Спасибо ей! Так и запишем.
Господи, спаси нас!
Мы погибаем.
Я лично свободно мог бы избавиться от каторги, но дело в том, что нет Argent (денег. - В.Х.), хотя [бы] на старенький цивильный костюм. Бумаги я себе уже достал.
Уважаемый гражданин!
Вы простите меня за мое грязное письмо и неровный почерк этого письма. Я расстроен сейчас как никогда. Ваше письмо я получил сегодня, т.е. 30 [сего месяца], я безумно рад Вашему письму, оно меня теперь убедило окончательно в том, что есть там, далеко, за границей, Человек, который приносит мне облегчение и радость. Я не стану Вас благодарить, так как принято, ни 1000 раз, а столько раз, сколько я в состоянии благодарить, столько, сколько мои силы позволяют мне. <.. .> Я Вас благодарю еще раз за Ваше ход[ат]айство перед командантом26. Пока оставим об этом говорить.
Я не назову Вас «Уважаемый гражданин», нет! Я Вас назову так: «Милый Человек-Друг!» Вы пишете, что не терять бодрости и не падать духом! Да? Большое спасибо за поддержку, но. послушайте! Находиться в таком положении, как я в данный момент, это не поддается никакому описанию. Весь наш отряд как помешанный, буквально в полном смысле этого слова. Вы не смейтесь, так как это чистая
правда, а лгать в письмах и вне их - это не в моем характере. Вы спросите, почему?.. Вот почему. В ночь на 15 апреля, под Св[ятую] Пасху н[ового] ст[иля], я имел несчастье быть 3-й сменой в карауле по охране форта. Минут 20 было тихо и спокойно, но потом все снеговые тучи опустились до такой степени, что я не только проволочных заграждений, но что делается в 5 шагах от меня, я ничего не видел. Сильный, холодный, ледяной ветер и крупный снег, залепляющий глаза, застали меня на посту. Через 5 минут раздается выстрел марокканского ружья <...> и пуля попадает в штык моей винтовки. Ледяной ужас сковал мою душу и животный страх сковал, как железом, мой язык и все мои члены. Не потому что я боялся быть убитым, нет! Потому, что если марокканцы захотят атаковать пост, я ровным счетом ничего не увижу, и они могут прорвать заграждения, ворваться в форт, и тогда все люди погибли. Что делать? Я зарядил пулемет, положил около себя 5 гранат и пустил тревожную сигнальную ракету, и когда я [пустил] ракету, в этот момент я получил легкое ранение в правое плечо и. пошла стрельба. Начальник отряда вышел с людьми за стены форта и за это получил пулю в голову, и минут через 15 умер. Я бросил гранаты и открыл стрельбу из пулемета. Я не в состоянии Вам описать этот ужас кошмара, который был, да еще в такую безумную ночь. Мои нервы не дают мне сил писать сейчас нормально. Милый Человек! Вы простите, что дерзнул Вас так назвать. Я хочу в заключение своего коротенького письма извиниться за небрежное писание, за бумагу, на которой пишу, но в то же время я имею оправдание. Я не имею ни бумаги, ни чернил, ни карандашей, ни конвертов, ни денег. За это письмо и бумагу, и чернила я отдал последний свой табак, т[ак] ч[то] курить даже нету, а до жалования еще 17 дней.
Еще раз прошу Вас простить меня!
Ваш Евгений27 [Каклюгин].
ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 310. Л. 14 -14 об. Автограф.
№ 16
Сержант В.С. Белокуров -А.А. Воеводину28
Ассака (Марокко)
[12] марта 1923 г.
Дорогой коллега.
Вы, наверное, уже получили мое первое письмо, из которого узнали, что я теперь нахожусь в Марокко. Сделал около 700 километров пешком под палящими лучами африканского солнца. Было трудновато, да и теперь нелегко. Правда, положение сержанта привилегированное. В данное время я командую пулеметным взводом 7-й роты 2-го иностранного полка; работы, конечно, много, в моем подчинении 40 человек, но особенно жаловаться не приходится. Получаю жалованья 570 франков, имею для услуг ор-диннанса (денщика. - В.Х.), и все бы хорошо, если бы не общество, в котором приходится жить. Ведь пролезть в сержанты не так легко. Мало того, чтобы знать безукоризненно французский язык, мало того, знать службу и уставы, нужно еще прослужить в легионе 12-15 лет, чтобы получить этот чин сержанта.
Я прошел в сержанты через 10 месяцев, и нужно ли говорить, что кругом была зависть и ненависть. В общем, я попал в общество сержантов, из которых каждый имеет 14-18 лет службы в легионе. Пьяницы отъявленные. Когда напьются, засучивают рукава и лезут на «бокс». Слава Богу, что у меня фигура богатырская, рост 180 сант., а кулак увесистый. Кто выходит против меня драться - на другой день идет в госпиталь.
Но Вы понимаете, коллега, что такая жизнь мне совсем не нравится. В сентябре [1]914 года я оставил Рижский политехнический институт. Я отправился добровольцем на фронт. Сделался офицером. С декабря [1]917 года начал драться против большевиков и вот теперь в легионе сержантом. Г оды идут. Жизнь тоже уходит. Эх, да что тут говорить; из легиона необходимо вырваться и вырваться немедленно, иначе верная погибель.
Если сержанту трудно, то про солдата и говорить нечего. Та же каторга. В особенности приходится плохо молодым и смазливым мальчикам. Здесь ужасно развит «пье-деразм». Этим занимаются даже офицеры, и вот если мальчик-легионер смазливый и молодой, то за ним начинается форменная охота, как за девочкой и, в конце концов, жертва сдается.
Нужно благодарить Бога, что между русскими этого почти не наблюдается, нравственные устои русских еще слишком крепки, зато молодые немчики за пачку папирос или бутылку проделывают самые постыдные номера.
Много всяких язв у нас в легионе, но эта язва самая отвратительная и самая гнусная.
Вот почему, прочтя в «Руле»29 заметку о Вашем ходатайстве перед Президентом Французской Республики по поводу студен-тов-легионеров, я в лице Вас, дорогой коллега, приветствую весь состав «ОРЭСО»30 и слезно умоляю не опускать руки, пока Вы не добьетесь своего.
Речь идет о спасении нескольких сотен жизней [людей], которые учились десятки лет, которые отдали лучшие годы своей жизни для Родины. Ведь они заслуживают лучшей доли, чем быть в легионе. Лично про себя я не говорю, я несу свой крест и донесу его до конца. Я видел в жизни все виды и бывал «во всех переплетах». Но для других, молодых, легион - верная гибель.
С моей энергией, с моей силой воли и упрямством я не затеряюсь даже здесь, в легионе. Есть надежда, что в будущем году я буду иметь офицерские галуны. Но другие -другие изнемогают под тяжестью этой ноши. Спасите их! Насколько мне известно, капитан Тихонравов имеет полный список студентов легиона. Возьмитесь хорошенько за него. Он играет очень видную роль в легионе как капитан французской службы и много помогает русским. Он бы с удовольствием вытащил из легиона всех русских студентов, но Вы понимаете, что сам лично он бессилен что-либо сделать, в конце концов, он такой же солдат, как и все мы.
Итак, дорогой коллега, умоляю Вас держать меня в курсе событий, присылать немного газет, если можно, книг. Я, со своей стороны, буду часто Вам писать, обрисовывая картину нашей жизни. Ради Бога не опускайте руки. Выручайте. В долгу не останемся. Привет всем.
Белокуров31.
ГАРФ. Ф. Р-5837. Оп. 1. Д. 149. Л. 2 - 3. Заверенная машинописная копия.
№ 17
Легионер С.В. Архипов - А. А. Воеводину
Жеривиль (Алжир)
26 июня 1923 г.
Спасибо сердечное, дорогой Александр Александрович, за Ваше большое милое письмо, которое доставило мне много приятных минут, а за хлопоты Ваши по розыску моих братьев земной Вам поклон. Это услуга, которая не забывается. Итак, в неоплатном долгу я перед Вами.
Правительство, от кот[орого] зависит наша участь, всячески затягивает разрешение поставленного Вами жизненного вопроса, глухо оно. Перестало меня это удивлять и возмущать. Разочаровался я в республиканских «добродетелях». Республиканские правит[ельст]ва (я не разумею в том числе Чехословакию, кот[орая] являет собой поразительное, удивительно красивое исключение) не способны подняться в своей политике и мировоззрениях до благородства, до чистой идеи без всякой материалистической окраски. «Дистанция огромного размера» между двумя республиками, скромной, благородной Чехословакией, родившейся из пены морской, и гордой, тщеславной, жестокой Францией. В то время как последняя, дорого заплатившая за свою победу. русской кровью, по звериному праву присвоила себе львиную долю добычи, присудив себе части тех, кто обескровленный потерял свое национальное сознание во имя общего дела на поле чести, в то время [как] по всей республиканской Европе происхо-
дит пир во время чумы, разыгрывается страшная дикая вакханалия, дирижируемая кучкой грубых, жестоких некультурных политиков, благородная Чехословакия, продолжая лучшие традиции лучших дней Европы, творит большое культурное дело и в отношении своей смертельно больной всеми забытой старшей сестры32 - «приютила и согрела и поесть дала» многим тысячам ее страдальцев. Порой пробуждается во мне дикая злоба-ненависть против современной Франции.
Если бы Вы видели воочию ее гнусную политику в Иностранном легионе, политику, кот[орую] можно охарактеризовать несколькими, но выразительными словами: «сифи-лизация», спаивание и покровительство всех пороков, кот[орые] распустились здесь махровым цветом: педерастия, самые неестественные комбинации сексуального характера, казнокрадство, обман, вымогательство, бесцеремонная, наглая игра на желудках несчастных безответных легионеров.
Поймали нас в свои хитросплетенные расставленные сети беззастенчивой лжи и обмана, воспользовавшись нашей наивностью и безвыходным положением в Константинополе, куда мы явились все, оглушенные и раздавленные «грозой и бурей революции».
Нахальство и бесстыдство доходило до того, что их генералы (!), занимавшие высокие важные посты в К[онстантинополе] (как, напр[имер], ген[ерал] Пелле33), афишировали несуществующие блага, от кот[орых] у несчастных, голодных, раздетых россиян слюнки потекли.
И что же мы нашли. Бледнеют «Записки из Мертвого дома» перед нашей кошмарной действительностью, перед этой страшной республикой татуированных с головы до пят закоренелых, матерых преступников, которым место на виселице в любой стране, -этой республике сифилитиков, дегенератов, алкоголиков, педерастов, садистов всех степеней и оттенков, всех национальностей и возрастов, - перед этим ящиком Пандоры, где сконденсированы все пороки «культурного» человечества. Две республики суще-
ствуют в современном мире, как два страшных очага заразы, проказы, гниения, разложения, это - коммунистическая Россия и Иностранный франц[узский] легион. Как в первую, так и во вторую слетелись черные вороны со всех концов земного шара. Легион - это квинтэссенция всей человеческой погани, которой не повезло, у кот[орой] сорвалось, это - pendant (подстать. - В.Х.), <.. .> Коммунистической] России. Аборигены его, квалифицированные преступники всех мастей, у которых за душой десятки, если не сотни дьявольских злодейств, под ложными именами спокойно живут под сенью франц[узских] республиканских законов, прикрыв свое прокаженное тело и душу униформой франц[узского] Солдата (!)... Многие и многие из «малых сих», - я говорю теперь о русских, - подпали под это жуткое разлагающее влияние, равняясь по этому зловонному отбросу человеческому. И лишь немногие, обладающие недюжинной волей и действенными интеллектуальными интересами, оказались в состоянии осуществить свою индивидуальную стоимость, порвав с этой апокалипсической средой, оставшись гордо одинокими.
С ужасом констатирую результаты этого тлетворного влияния. Некоторые окончательно опустились на дно, поклявшись, таким образом, в вечной и неизменной верности легиону.
Наступает самый страшный период, когда «публика», освоившись, наконец, с языком, акклиматизировавшись, так сказать, и имея небольшие деньги, пойдет, не оглядываясь, по торной дороге, по стопам своих растлителей, прямо в жуткое царство вечных легионеров, [то есть] заживо погребенных. Спешите, время не ждет, дорогой Александр Александрович.
Те же, кто сохранил еще бодрость и ясность духа, полны энергии и жажды работать и учиться. Прошли они суровую кровавую школу жизни, опыты которой спасут их в будущем от многих неосторожных шагов.
Куйте железо, пока горячо, дорогой.
Во имя нашей любимой родины, которая скоро восстанет со смертного одра и по-
требует своих верных сынов на титаническую работу, во имя нашего общего сказочного прошлого, которое неразрывными, кровными узами связывает всех нас, во имя, наконец, гуманности и любви к ближним, к несчастным, сделайте, дорогой Александр Александрович, умоляю Вас, все возможное и невозможное, чтобы спасти нас, памятуя, что за душу каждого спасенного многое воздастся Вам.
Дай Бог Вам энергии неустанной и успеха. Услышьте ж, наконец, этот «глас вопиющего в пустыне».
Да хранит Вас Г осподь.
Жду Ваших писем.
Ваш Архипов.
Вы просите мое имя и отчество, вот они
- Сергей Валерьянович.
ГЛFФ. Ф. F-6340. On. 1. Д. 7. Л. 1 - 3 об. Автограф.
№ 18
Сержант Василевский - А.А. Воеводину
Сефру (Марокко)
[12 июня 1924 г.]
Многоуважаемый коллега Воеводин,
получив Ваше извещение за № 346, спешу Вам ответить и сообщить все то, о чем Вы просите. Что касается жизни русских студентов в этой стране, обиженной Богом и людьми, то могу сказать одно: иностранный легион сравнивает всех и вся; все слились в общую массу, называемую легионом, студенты, офицеры, чернорабочие, грабители, авантюристы и т.д. и т.д.
Так что говорить о студентах или вообще о русских не приходится. Легион живет своею жизнью, жизнью каких-то отшельников, но отшельников поневоле. Здесь слово легионер означает все. Если вы находитесь в полосе военных действий, то на вас смотрят как на какой-то автомат, который должен работать, не спрашивая ни отдыха, ни еды, ни воды; если вам посчастливилось получить пулю, то говорят «tant pis» (тем хуже. -
В.Х.). В гарнизоне, на отдыхе на вас смотрят
как на разбойника, зарезавшего по крайней мере человек 10, и, завидя Вас, стараются как можно подальше обойти. Как видите, от внешнего мира мы отрезаны; единственное утешение для нас - это книга, газета, журнал; для некоторых вино. Поэтому я Вас прошу от имени многих русских, которые еще не успели погрязнуть в этой яме, выслать газет, журналов, хотя бы старых. Из полковой библиотеки книг или газет достать нет возможности, так как сейчас почти весь легион стоит на постах. Вы легко поймете наше прозябание здесь на постах, если я вам вкратце опишу, что из себя представляет пост. Вообразите маленький квадрат земли аршин 10 на 15, обнесенный каменной стеною аршина на 3 высоты; внутри находится барак - для людей, человек на 10; кругом верст на 5 или на 6 пост подобный первому и т.д. <...> Ваша обязанность защищать эти четыре стены. Выходить из поста дальше чем шагов на 30 строго воспрещено, да и не рекомендую, потому что вас ждет пуля или нож араба. Как видите, живем очень «весело». Единственно, что вас подбодряет, это надежда на скорое окончание. Извиняюсь, что разболтался.
С приветом Василевский.
ГАРФ. Ф. 6340. Оп. 1. Д. 9. Л. 2 - 3 об. Автограф.
№ 19
Капрал К. Ольховский - [А.А.Воеводину]
Сус (Тунис)
20 августа 1924 г.
Дорогой коллега!
На одном из Ваших писем к Вашему станичнику, а моему сослуживцу Карпову, я видел приписку о том, что на мое имя высланы книги и вот, не получая до сих пор ничего, я решаюсь написать Вам, дабы сообщить прежде всего Вам о том, что Ваша посылка не дошла по назначению и <...> чтобы совместно с Вами уяснить судьбу, постигшую эти книги. Вопрос этот как для меня, так и для нескольких из моих сослужив-
цев очень существенен, так как в данный момент эти книги для нас являются существенной или, вернее, жизненной необходимостью.
Еще весною этого года я случайно нашел в газете адрес Союза34 и обратился с просьбой о присылке учебников по математике, правда, совершенно не представляя себе функций Союза, а просто потому, что это русское учреждение и потому что иного я никакого не знал, теперь <...> я обеспокоен их (книг. - В.Х.) судьбой и решаюсь обратиться к Вам, надеясь с Вашей помощью разыскать их.
Однако разрешите Вам представиться. Я - бывший подпоручик 2-го Корниловского полка (Крымскую кампанию с ним сделал), эвакуировался до Галлиполи, некоторое время пробыл там и потом волею судеб докатился до легиона. Где мои главные ошибки и в чем они, как и ошибки нескольких тысяч наших соотечественников, попавших в легион, отыскать трудно, да и не стоит труда, а приходится вот теперь считаться с действительным настоящим положением и из него исходить и им руководствоваться для дальнейших действий в отношении своего недалекого будущего, перед лицом которого мы поставлены.
Легион мы кончаем через 1/2-2 года, и большинство из нас, будучи военными, конечно, кроме этой, никакой другой профессии не имеют, вот теперь нам, людям без профессии, и приходится крепко призадуматься над этим будущим <...>. Оставаться дальше в легионе - значит расписаться в собственной непригодности ни к чему, потому что здесь, кроме того, что будешь одет в солдатскую шинель и кое-как накормлен, за что, разумеется, тебя используют во всех отношениях, хоть (неразборчиво. - В.Х.) всю жизнь прослужи - ничего не получишь. Унтер-офицеры поставлены сравнительно в лучшие условия, но ведь всем унтер-офицерами быть нельзя - кто-то должен остаться солдатом, а наших окладов солдатских только хватает на табак. <...> И то окладов тех, которые получаются после 18 месяцев службы (законный срок), после чего солдат счи-
тается сверхсрочным и получает прибавку, а до этого, то есть в течение 18 месяцев, солдат получает 25 сантимов (в день) или в переводе на жизненную их стоимость - 5 папирос. Вот эти материальные условия и заставляют обращаться туда, где только кажется возможно получить то, в чем мы здесь нуждаемся.
По окончании службы есть возможность (при желании) выехать во Францию, и вот многие из наших интеллигентных более или менее молодых людей стараются приобрести хоть какие-нибудь познания, чтобы за что-нибудь взяться при выходе из легиона. В данном случае тяготение к познаниям техническим; электричество, (неразборчиво. -
В.Х.) радио, двигатели и т.д. Некоторым удалось каким-то образом при помощи знакомых или благотворительных организаций попасть на курсы заочного преподавания. Конечно, все это теоретически проходится, но каждый рассуждает, что это все же больше, чем ничего.
Вообще же страшный недостаток в учебниках по специальным предметам (неразборчиво. - В.Х.), а это единственный путь устроиться сносно, выйдя из легиона.
Итак, пожелаю Вам всего лучшего. Если будете писать в скором времени Карпову, то, быть может, найдете возможным черкнуть пару слов об этих книгах.
С совершенным почтением к Вам, Ольховский.
Р.8. Кстати, может быть, Вы сможете через посредство союза нас снабдить некоторыми учебниками по специальным отделам техники - электротехника, например -этим бы союз оказал нам огромную пользу.
ГАРФ. Ф. Р-6340. Оп. 1. Д. 10. Л. 1 -
2 об. Автограф.
Примечания
1 См., например: Эраст Гиацинтов. Записки белого офицера. Издание подготовил В.Г. Борт-невский. СПб, 1992; Николай Матин. Воспоминания о службе в Иностранном легионе в Алжи-
ре, Тунисе и Сирии. Вводная статья, подготовка текста и комментарии С.С. Иполитова // Новый исторический вестник. М., 2000. № 2. С. 95-121; Петр Паламарчук. Русские офицеры - ветераны французской армии // Источник, 2000. № 1. С. 98-105; Жан Брюнон, Жорж Маню. История элитных войск. Иностранный легион 1831-1955. Пер. с франц. Под ред. А. А. Васильева. М., 2003.
2 ГАРФ. Ф. Р-5934. Оп. 1. Д. 2а. Л. 161.
Текст песни любезно сообщен автору И.А. Лопатинским со слов бывших легионеров, друзей его отца, в прошлом царского офицера, казачьего есаула. О семье Лопатинских см.: Сидорова Г. М. Игорь Лопатинский, хранитель отечественной истории // Эхо планеты. 2003. № 49. С. 26-29.
4 Михайлов Михаил Александрович - соци-
ал-демократ, политэмигрант (Швейцария, Франция), во время Первой мировой войны доброволец французской армии. В августе 1917 г. назначен военным комиссаром Временного правительства при 2-й дивизии Русского экспедиционного корпуса (РЭК). Расследовал обстоятельства, связанные с подавлением восстания русских солдат во французском военном лагере Ла-куртин (сентябрь 1917 г.). С 1918 г. занимался культурно-просветительской деятельностью
среди русских солдат во Франции и заморских владениях Англии и Франции. Координировал культурно-просветительную работу, которая велась среди бывших военнопленных и легионеров, в том числе на территории Алжира, Марокко и Египта, эмигрантскими организациями.
5 Палчевский (Пальчевский) Николай Александрович (ок. 1883-1961) - деятель русской колонии во Франции. Бывший студент Киевского университета, прапорщик российской и лейтенант французской армии. В эмиграции с 1908 г. В 1914 г. - волонтер французской армии. После 1917 г. - в составе французской военной миссии в Петрограде. В 1921 г. возглавил культурно-просветительный отдел парижского Зем-гора. В этом качестве занимался работой среди русских солдат, оказавшихся в эмиграции во Франции, Италии, Бельгии, Египте, Алжире и других странах. Активно помогал русским легионерам в Африке путем посылки им разного рода литературы и периодики.
6 Бель-Аббес (Сиди-бель-Аббес) - штаб-квартира Иностранного легиона до 1962 г., расположенная близ алжирского города Оран.
7 «Луч» - беспартийный демократический еженедельник, издававшийся в 1920-1921 гг. в
Париже при финансовой поддержке Американского общества молодых христиан.
8 Имеется в виду группа легионеров, учившихся вместе с автором письма в полковой унтер-офицерской школе.
9 Следует перечень ранее заказанных учебников, получение которых подтверждается.
10 Тихонравов - капитан французской служ-
бы, прикомандированный к легиону. Его имя неоднократно встречается в письмах легионеров. Состоял в переписке с эмигрантскими организациями. Отзывы об этом офицере соотечественников обычно положительные. В дневниках академика В.И. Вернадского, находившегося в начале 1920-х годов в длительной научной командировке во Франции, есть такая запись: «Роль в Африке Тихонравова - официального] <представителя> франц[узской] армии, которого я встречал у А[лександры] В[асильевны] <Гольштейн> - важная и хорошая. Он отбирал людей и помогал - всем, кто ему казался порядочным». (См.: Вернадский В.И. Дневники: март 1921 -август 1925. 2-е издание. М., 1998, с. 118-119). А.В. Гольштейн (Гольдштейн, Гольдстейн,
урожд. Баулер, 1849-1937) - писательница, общественная деятельница, хозяйка салона в Париже, где бывали видные русские литераторы, ученые, художники.
11 Имя адресата установить не удалось.
12 Автор письма имеет в виду владельца русско-французского книжного магазина в Париже Л.З. Родштейна. Магазин обеспечивал учебной и художественной литературой, а также нотами русских, служивших в Иностранном легионе: счета оплачивали эмигрантские организации и отдельные лица, симпатизировавшие легионерам. Эсер Л.З. Род-штейн («Валериан») жил в эмиграции с конца 1890-х годов, входил в ближайшее окружение известного публициста левой ориентации, издателя и историка В. Л. Бурцева. Помогал последнему выпускать влиятельную в зарубежье газету «Общее дело», входившую в число печатных органов, помогавших русским легионерам.
13 Письмо писалось в два приема, датирована только первая часть, кончающаяся словами «за теми, кто давал хлеб».
14 Шульгин Василий Витальевич (1878-1976)
- российский политический деятель. Депутат 2й, 3-й и 4-й Государственной Думы, монархист. Писатель, журналист. Один из организаторов Добровольческой армии. В 1918 г. соредактор газеты «Россия» («Великая Россия»). С 1920 г. в эмиграции.
Деникин Антон Иванович (1872-1947) -российский военный и политический деятель, писатель, военный историк, мемуарист. Генерал-лейтенант, один из руководителей Белого движения. Главнокомандующий Вооруженными силами Юга России (январь 1919 - март 1920 г.). С апреля 1920 г. в эмиграции.
16 Колчак Александр Васильевич (1873-1920)
- российский военный и политический деятель, адмирал, полярный исследователь. Один из руководителей Белого движения, его лидер на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке в 1918 -январе 1920 г.
17 Имеются в виду остатки особых бригад Российского экспедиционного корпуса (РЭК), воевавшего в 1916-1917 гг. на территории Франции, а также на Балканах (Македония).
18 Скорее всего, письмо было адресовано в Подотдел о военнопленных и интернированных.
19 Минор Осип (Иосиф) Соломонович (наст. фам. Залкинд) (1861-1932) - общественный и политический деятель, публицист. Член ЦК партии эсеров. Много лет провел на каторге. По возвращении из сибирской ссылки - председатель Московской городской думы (июль 1917 г.). Депутат Учредительного собрания (1918 г.). В эмиграции с весны 1919 г. (Франция, Чехословакия). Сотрудник парижского Земгора. С 1921 г. - зав. Подотделом о военнопленных и интернированных, на который было, в частности, возложено оказание помощи русским, находящимся во французском Иностранном легионе. Состоял в переписке с русскими легионерами и старался помочь им всеми доступными подотделу средствами. В 1920-1921 гг. соредактор ежедневной газеты «Воля России» (Прага), издававшейся группой видных деятелей партии эсеров. Публиковал материалы об условиях жизни и быта легионеров, обращения в различные инстанции, направленные на улучшение их участи.
20 Судя по имеющемуся в деле письму от 19 мая 1921 г. за подписью С.О. Минора (ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 99. Л. 1), С. Верховский был постоянным корреспондентом ПВИ.
21 Лохвицкий Николай Александрович ^1867-1933) был начальником 1-й особой бригады РЭК (1916 г.) и начальником 1-й дивизии того же корпуса (1917 г.) во Франции. В Гражданскую войну командовал одной из сибирских белых армий, входивших в подчинение адмирала А.В. Колчака (1919 г.). С начала 1920 г. в эмиграции.
22 Галлиполи - полуостров на северо-западе Турции, где в 1921-1922 гг. размещалась после Крымской эвакуации основная часть Русской армии (пехотный корпус, артиллерия, часть кавалерии). Лемнос - греческий остров в северной части Эгейского моря, в начале 1920-х годов был местом дислокации так называемой Лемносской группы врангелевских войск.
23 Врангель Петр Николаевич ^1887-1928) -российский военный и политический деятель, генерал-лейтенант, один из руководителей Белого движения. С 1920 г. - главнокомандующий Вооруженными силами Юга России (с апреля переформированы в Русскую армию). С ноября 1920 г. в эмиграции (Турция, Югославия, Бельгия). В 1924-1928 председатель Русского общевоинского союза (РОВС).
24 Кутепов Александр Павлович (^1882-1930)
- командир корпуса в деникинской армии, командир Первого армейского корпуса Русской армии, во главе которого прибыл в лагерь Галлиполи. В 1921 г. передислоцировал корпус из Турции в Болгарию. С 1924 г. во Франции. В 1928 г., после смерти Врангеля, заменил его на посту председателя РОВС.
25 Далее идет список книг.
26 В письме от 5 апреля 1922 г. Каклюгин сообщал, что французское командование резко отрицательно отнеслось к полученным из Парижа книгам, так как сочло их «большевистскими». Оно распорядилось конфисковать бандероль, а ее получателя после соответствующего дознания наказать переводом в другой гарнизон. В этой связи легионер просил С.О. Минора срочно выслать в адрес нового начальства некое свидетельство о благонадежности - «маленькое извещение (по-французски) о том, что Ваши книги не большевистские, и я тоже» (см.: ГАРФ. Ф. Р-5804. Оп. 1. Д. 310. Л. 8).
27 В своих письмах легионер признается, что Евгений не настоящее его имя; Евгением он назвался, вступив в легион. Многие русские, понимая опасность своего положения, попав в легион, называли не только вымышленное имя, но и фамилию.
28 Воеводин Александр Александрович (1888-1944) - литератор, публицист, редактор, общественный деятель. Учился в Харьковском и Московском университетах. Офицер царской армии, в 1915 г. закончил Тифлисское военное училище. Участник Гражданской войны. В ноябре 1920 г. в составе врангелевских войск эвакуировался из Крыма в Константинополь. Из
Турции переехал в Тунис. Деятельно участвовал в создании, редактировании и распространении самодеятельных малотиражных русских журналов, публиковал в них собственные статьи и рассказы. Одновременно вел работу по сплочению эмигрантского студенчества. Был активным поборником вызволения сотен русских студентов-эмигрантов, оказавшихся во власти французского Иностранного легиона. Был инициатором и координатором корреспондентской сети, в которую вошли десятки россиян-легионеров. Опираясь на материалы из первых рук, выступил с докладом о положении русского студенчества в легионе на II Общестуденческом эмигрантском съезде (Прага, 1922 г.). Опубликовал серию статей на эту тему.
В октябре 1922 г. переехал из Туниса в Прагу, где продолжил общественную и литературноредакторскую работу. Публиковался во многих эмигрантских изданиях Праги и Парижа, а также в чешской прессе. Продолжал работу среди сту-дентов-легионеров.
Во время Второй мировой войны А.А. Воеводин как антифашист и участник Сопротивления был репрессирован германскими оккупационными властями Чехии. Погиб в Германии в одном из концлагерей. Подробнее о его контактах с земляками-легионерами см.: Хохлова В.П. Александр Воеводин и его очерки «Два года в Тунизии» (из архивных находок) // Нестабильность в Африке: уроки прошлого и современные процессы. М., 2006. С. 130-148.
29 «Руль» - ведущая берлинская правокадетская, впоследствии сблизившаяся с эсерами, газета, выходила в 1920-1931 гг. К 1923 г. распространялась в 27 европейских странах, равно как и на других континентах, включая Африку.
30 ОРЭСО - Объединение русских эмигрантских студенческих организаций (Прага).
31 Между В.С. Белокуровым и А.А. Воеводиным переписка шла особенно активно. В статьях и очерках последнего есть ссылки, чаще завуалированные, на «сержанта Б.», который служил ценным источником информации для пражского литератора.
После демобилизации Белокурова из легиона следы его теряются. Судя по воспоминаниям возвратившегося на родину в 1947 г. эмигрантского писателя Л. Д. Любимова (1902-1976), после легиона жилось Белокурову несладко.
Вот что говорится о нем в книге Любимова «На чужбине», вышедшей в Москве в 1963 г.: «Василий Белокуров. Офицер русской армии. Во французском Иностранном легионе произведен в младшие лейтенанты (в России кавалерист Белокуров был есаулом, что соответствовало чину майора и должности командира полка в пехоте.
- В.Х.). В приказе по армии французским командованием отмечалась его большая храбрость. В 1930 году приговорен к трем месяцам тюремного заключения за драку. Отсидел положенный срок. Приказ о высылке. Выехал в Германию без визы. Германской полицией препровожден обратно к французской границе. Приговорен исправительным судом к двум месяцам тюремного заключения за неисполнение приказа о высылке. Еще раз приговорен к трем месяцам по той же причине. Ныне в тюрьме Сантэ» (с. 196).
32 Имеется в виду так называемая «русская акция» правительства Чехословакии, развернувшаяся в 1920-е годы. В знак благодарности русскому народу за поддержку национальных устремлений славян на территории Австро-Венгрии и за благожелательное отношение к военнопленным чехам и словакам во время Первой мировой и Гражданской войн власти Чехословакии оказали беженцам из России значительную материальную помощь и нравственную поддержку. Благодаря «русской акции» президента Масарика многие тысячи изгнанников из большевистской России обрели в Чехии и Словакии крышу над головой, работу, кусок хлеба, возможность получить образование, вплоть до высшего, на родном языке.
33 Речь идет о генерале Пелле, верховном комиссаре Франции в Константинополе в начале 1920-х годов.
34 Возможно, имеется в виду один из эмигрантских казачьих союзов, действовавших в Европе и направлявших книжные посылки в адрес легионеров из числа казаков. Предположение тем более вероятное, что отправитель служил в Тунисе в 1-м кавалерийском полку легиона, в составе которого было много казаков с Дона и Кубани.
