CC BY
108
УДК 140.8
С. А. Лебедев
Плюрализм научных истин и их критериев
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, г. Москва, Россия
Аннотация. Целью статьи является гносеологический анализ существующего в реальной науке плюрализма научных концепций и обоснования его неизбежности в силу сложной структуры научного знания (онтологическое основание), конструктивной природы научного мышления (гносеологическое основание), многообразия методов научного познания (методологическое основание), неполнота любых научных теорий по отношению к своему предмету (логическое основание). Неизбежным следствием онтологического, гносеологического и логико-методологического плюрализма науки является плюрализм критериев истинности областей, уровней и видов научного знания.
Ключевые слова: наука, научное познание, научный плюрализм, научная истина, научный консенсус, критерий научной истины.
S. A. Lebedev
Pluralism of scientific truths and their criteria
M.V. Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia
Abstract. The purpose of the article is an epistemological analysis of the pluralism of scientific concepts existing in real science and justification of its inevitability due to the complex structure of scientific knowledge (ontological basis), the constructive nature of scientific thinking (epistemological basis), the variety of methods of scientific knowledge (methodological basis), the incompleteness of any scientific theories in relation to their subject (logical basis). The pluralism of criteria for the truth of areas, levels and types of scientific knowledge is an inevitable consequence of the ontological, epistemological and logical-methodological pluralism of science.
Keywords: science, scientific knowledge, scientific pluralism, scientific truth, scientific consensus, criterion of scientific truth.
Введение
Природа плюрализма научных истин была объяснена только в философии науки XX в. Плюрализм научных истин является закономерным следствием сложной структуры научного знания, состоящей из качественно различных областей, уровней и видов научного знания, а также влияния на научное познание ряда гносеологических факторов: 1) конструктивного характера научного мышления; 2) отсутствие в науке абсолютно надежного, «окончательного», эмпирического и/или теоретического базиса любых концепций; 3) ограниченной разрешающей силы любых эмпирических или теоретических моделей по отношению к своему предмету («прототипу»); 4) неустранимости в принципе из науки неявного и личностного знания; 5) социального характера научного познания [1].
Плюрализм научных концепций
Неполнота любых научных концепций была почти одновременно осознана в разных областях науки в 30-е гг. XX в. (корпускулярно-волновой дуализм в физике, принципиальная неполнота любых формализованных моделей содержательных математических теорий -
ЛЕБЕДЕВ Сергей Александрович - доктор философских наук, профессор, философский факультет, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, г. Москва, Россия, главный научный сотрудник.
E-mail: saleb@rambler.ru
LEBEDEV Sergey A. - Doctor of Philosophical Sciences, Professor, Senior Researcher, Department of Philosophy, M.V. Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia.
К. Гедель и т. д.). Оказалось, что в силу отсутствия принципиальной возможности окончательного эмпирического или теоретического обоснования любой концепции (поскольку при всех таких попытках «регресс в бесконечность» и неопределенность всегда гарантированы), выбор между альтернативными концепциями и предпочтение одной из них как истинной или более вероятной не может быть решен на чисто когнитивных основаниях. И здесь принципиальным оказывается признание социального характера научного познания, подлинным субъектом которого является не отдельный ученый, а научный коллектив и прежде всего соответствующее дисциплинарное научное сообщество. В конечном счете предпочтение той или иной концепции оказывается результатом только научных коммуникаций между членами научного сообщества, подчас драматичных научных дискуссий и «переговоров» его участников (в ходе критики, в результате влияния научных авторитетов, традиций, школ, оценки практической значимости концепции и т. д.). Эти «переговоры», имеющие ярко выраженный социальный характер, как правило, заканчиваются выработкой определенного научного консенсуса [2; 3; 4]. Однако, как показывает история науки, такой консенсус в принципе никогда не является и не может быть в принципе окончательным и не подлежащим пересмотру в будущем другими поколениями ученых, новыми субъектами познания. Как показали социологи научного знания (М. Малкей, Дж. Блур, Кнорр-Цетина и др.), процесс выработки научного консенсуса по вопросам признания истинности научных концепций может занимать довольно длительное время. Особенно, если он затрагивает вопросы пересмотра устоявшегося, парадигмального знания (неевклидова геометрия - около 50 лет, частная теория относительности - около 15 лет, квантовая механика - около 25 лет, гелиоцентрическая модель солнечной системы - около 200 лет и т. д.). Все такого рода когнитивные переговоры включают в себя как минимум три репертуара, три вида дискурса: эмпирический, теоретический и социальный. Важно подчеркнуть также, что научный консенсус имеет не чисто когнитивный, а когнитивно-волевой характер. Это означает, что проблема истины - это не только дело опыта и разума, но и когнитивной воли исследователя. Именно благодаря когнитивной воле обрывается бесконечный регресс в эмпирическом и теоретическом обосновании научной концепции и преодолевается всегда имеющая место недоопределенность и имплицитность любого знания. Именно когнитивная воля лежит в основе принятия субъектом познания решения об истинности того или иного фрагмента научного знания. Разумеется, эта воля не произвольна, а органически включена и детерминирована той системой факторов, которая образует необходимый контекст когнитивный и социальный контекст научного познания. Всякая воля имеет своими неизбежными «спутниками» определенное мужество и ответственность за принимаемые решения. В полной мере это относится и к когнитивной воле субъекта научного познания при решении им вопроса об истинности той или иной концепции. Мужество, когнитивный нонконформизм - такие же необходимые условия осуществления научной деятельности, особенно при радикальных теоретических инновациях, как и прогресс в любом другом виде человеческой деятельности. Бруно, Коперник, Лобачевский, Кантор, Эйнштейн, Павлов, Бор, Ландау и их когнитивное поведение - наиболее яркие примеры демонстрации этого важнейшего качества в научном познании. В свете вышесказанного становится понятным кажущееся на первый взгляд в высшей степени парадоксальным знаменитое высказывание Эйнштейна о том, что как ученому ему дал больше Достоевский, чем Гаусс. Спрашивается, чему могли научить произведения великого русского писателя гениального физика? С нашей точки зрения ответ может быть такой: осознанию свободы и ответственности в качестве родовых свойств (атрибутов) человека, в том числе и в качестве познающего субъекта по отношению к познаваемой им действительности. В силу врожденной человеку свободы, с одной стороны, и необходимости действовать, с другой, он часто находится в ситуации выбора, когда необходимо время от времени «переступать черту», отделяющую прошлое и будущее, и принимать решение в условиях всегда неполной определенности со всеми вытекающими отсюда последствиями в будущем за принятое решение. А для этого необходимо мужество, в том числе и при принятии ответственных когнитив-
ных решений. Именно молодой А. Эйнштейн, как известно, бросил наиболее решительный вызов классической механике и поэтому стал автором теории относительности. А. Пуанкаре, например, не решился на такой шаг, считая, что он и так в математике и физике сделал немало. Ф. Гаусс также не стал создателем неевклидовых геометрий именно потому, что убоялся общественного мнения математиков в отношении неевклидовых геометрий, бросавших вызов (и притом весьма рискованный) тысячелетней математической и умственной традиции человечества. Н. Лобачевский и Я. Бойаи, напротив, решились на этот шаг, изменив стереотипному мнению геометров рассматривать реальное пространство как неизменно плоское, не имеющее кривизны. Тактически Гаусс оказался прав: математическое сообщество в лице своих видных представителей (в России, например, это Остроградский) действительно устроило мощную обструкцию неевклидовой геометрии как неполноценной (и, скорее всего, противоречивой) математической теории, а ее создатели так и умерли, не испытав радости признания своего эпохального свершения. Процесс выработки научного консенсуса среди математиков по принятию новых геометрий в качестве математически полноценных и истинных длился около пятидесяти лет (1825 -1875). Таким образом, стратегически Лобачевский и Бойаи оказались все же правы. Кстати, одним из важных факторов, резко ускорившим такой консенсус, явилась посмертная публикация личной переписки Гаусса, в которой общепризнанный «король математиков» XIX в. положительно отзывался о возможной истинности неевклидовых геометрий.
Необходимо отметить, что история с открытием и принятием научным сообществом математиков неевклидовых геометрий является не только кристально ясной познавательной моделью, но и довольно типичной для развития науки в целом. Именно это дало основание пониманию истории науки как подлинной «драмы идей» многими видными учеными и философами (А. Эйнштейн, Н. Бор, М. Льоцци, Т. Кун и др.). Выработка научного консенсуса, хотя и осуществляется конкретными субъектами научного познания, однако, является столь же объективным для них процессом (прежде всего в силу его синергетичности, предполагающей взаимосвязь очень большого числа факторов), как и установление цены товара в ходе взаимодействия между участниками экономического пространства. Различие же здесь состоит лишь в том, что если в первом случае консенсус есть итог согласия между определенным видением природы научным сообществом и самой природой, то во втором - между взглядами участников рынка на реальную стоимость товара. В отличие от математика в диалоге физика со своим объектом - природными процессами и явлениями, решающее слово принадлежит именно природе. Она не есть создание рук человеческих, но именно с ней человек вынужден не только взаимодействовать, но и приспосабливаться к ней, считаясь с ее законами [5].
При исследовании же учеными социокультурной реальности ситуация еще более сложная. В социальной сфере, созданной усилиями человека, субъективная составляющая содержится не только в отчужденных и объективных продуктах его деятельности (материальная культура, социальные структуры и институты, массовое сознание и др.), но и входит в качестве активного, творческого элемента в саму исследуемую реальность. Здесь больше партикулярности, уникальности, текучести, относительности, неопределенности и случайности, поэтому гораздо труднее установить разграничительные линии между явлениями, событиями, процессами, а, следовательно, сложнее выявить интервалы исследуемого объекта, многообразные условия его осуществления. Они как бы сливаются, теряют четкие очертания, «наплывают» друг на друга. Создается впечатление многозначности, мозаичности и даже произвольности. Для современной философии и методологии науки стало очевидно, что как постановка, так и решение различных научных проблем не могут быть полностью адекватно осмыслены вне культурно-исторического контекста, вне господствующего в данную эпоху стиля научного мышления, вне тех или иных методологических установок, парадигм (Т. Кун), «тем» (Дж. Холтон). И не только часто неосознаваемый «культурный фон», но и самые обычные экономические и социальные факторы постоянно оказывают влияние на развитие науки. Конечно, конкретные
исторические, социальные и культурные факторы всегда в известной степени огрубляют результаты познания, демонстрируя неизбежную историческую ограниченность усилий людей познать абсолютно адекватно окружающий их природный и социальный мир. Но вместе с тем невозможно отрицать, что исторический, социальный и культурный контекст является абсолютно необходимым условием самой возможности истины. И в этом отношении имеется глубокое сходство осуществления процесса научного познания в естествознании, социально-гуманитарных науках и технических науках. Признание этого обстоятельства требует радикального пересмотра всей традиционной методологии научного знания и принятия ее новых принципов. Этими принципами могут быть следующие положения:
1) не только в социальных науках, но и в естествознании истина всегда относительна, она зависит от онтологических «систем референции», от интервалов абстракции, от когнитивных систем отсчета;
2) необходимость фиксирования и четкого описания всех принимаемых предпосылок и условий постановки той или иной научной проблемы, то есть артикуляции соответствующей когнитивной системы отсчета - необходимое условие методологически корректного решения проблемы истинности знания в науке;
3) всякий предмет как естественнонаучного, так и социально-гуманитарного познания принципиально многослоен и многомерен, поэтому он может стать эффективно познаваемым только будучи заданным в достаточно четком интервале абстракции относительно фиксированной познавательной ситуации;
4) всякая научная истина предпосылочна и связана с каким-то конкретным измерением объекта познания и фиксируемыми условиями его познания;
5) отдельные «образы объекта» не исключают, а дополняют друг друга, если мы научились фиксировать границы их адекватной применимости, а также концептуальные способы перехода от одной интеллектуальной перспективы к другой.
6) диалог, также как научные конвенции и научный консенсус - абсолютно необходимые условия достижения и утверждения научной истины, ибо, только опираясь на эти средства, можно достигнуть максимальной определенности знания и его эффективности при практическом применении.
Плюрализм критериев истинности
Одной из центральных задач современной методологии науки является переосмысление природы и статуса субъекта научного познания не только в плане признания его принципиально социального характера, понимания активной роли субъекта в моделировании познаваемой реальности, но и как инстанции, в прямом смысле этого слова творящей научное знание. Современная методология науки исходят из социальной трактовки субъекта научного познания, подчеркивая фундаментальную роль научных коммуникаций в процессе создания и утверждения научных знаний, указывая на первостепенное значение на всех этапах научного познания роли научных конвенций, утверждаемых на основе коллективного научного разума.
При анализе научно-познавательной деятельности необходимо учитывать не только взаимосвязь между субъектом и объектом научного познания, характер которой во многом детерминируется содержанием познаваемого объекта, но и межсубъектные когнитивные коммуникации. Необходимыми и центральными элементами внутринаучных когнитивных коммуникаций являются многочисленные научные конвенции, предлагаемые и принимаемые (или не принимаемые) членами научного сообщества, а также необходимость выработки общезначимых решений по всем обсуждаемым проблемам. С нашей точки зрения механизмом, регулирующим этот процесс, является научный консенсус. Его выработка занимает определенное, иногда длительное время, а на результат влияют не только логико-эмпирические факторы, но и социальные, мировоззренческие и прагматические установки и предпочтения ученых. Общая методологическая культура ученых - один из важных путей увеличения эффективности научного познания [6].
Рефлексия научного познания, введение и осмысление новых средств и методов науки, расширение предметного поля современной эпистемологии и философии науки невозможны без понимания самого процесса современного научного познания как включенного в современные социальные процессы, требующих от науки вклада, прежде всего, в развитие инновационного потенциала общества [7].
Реальным субъектом современного научного познания является именно научный коллектив, состоящий из множества отдельных ученых, которые объединены единым предметом исследования [8, 9]. Более того, в развитии современной науки и научного знания все более проявляются тренды глобализации науки. Дело в том, что в современной мировой науке члены одного и того же дисциплинарного научного сообщества, с одной стороны, существенно распределены в пространстве и часто вообще незнакомы друг с другом. С другой стороны, они являются неким единым целым как представляющим конкретную область исследования. Что же их связывает друг с другом и делает единым коллективным субъектом научного познания? Ответ очевиден: очень густая сеть информационных каналов и когнитивных связей между отдельными учеными и научными организациями, в том числе благодаря современным средствам связи, причем благодаря Интернету часто неформальным и социально анонимным, не регулируемых из какого-то центра.
Результатом таких интенсивных коммуникаций внутри коллективного субъекта науки является достижение среди его членов определенного консенсуса в отношении истинности, доказанности, однозначности и эффективности той или иной концепции или гипотезы. В отличие научного консенсуса от научных конвенций как способов достижения согласия в науке? Конвенции являются результатом сознательно-договорного и рационально-контролируемого поведения ученых относительно принятия в качестве истинных определенных высказываний и теорий. В отличие от них научный консенсус является итогом длительных переговоров, дискуссий, включая столкновение различных позиций ученых, во многом этот процесс когнитивных коммуникаций в науке является стихийным, а, следовательно, объективным. Необходимо при этом особо отметить то обстоятельство, что существенную роль в достижении научного консенсуса играет позиция ведущих ученых в соответствующей области научного знания, ее наиболее авторитетных экспертов. Если научная конвенция - дело личной ответственности отдельного ученого, то научный консенсус - коллективное действие дисциплинарного научного сообщества и его коллективная ответственность за признание некоторой теории научной, истинной, или ненаучной и лженаучной. Различие в основаниях и механизме принятия когнитивных решений при конвенционалистской и консенсуалистской познавательной стратегии весьма существенны. При конвенционалистской стратегии механизма принятия и утверждения некоторой единицы знания в качестве истинной при всех оговорках это решение имеет субъективный характер. Тогда как при консенсуалисткой стратегии решения вопроса об истинности научного знания субъективизм такого решения максимально устраняется в силу в силу самой природы консенсуса как коллективного общезначимого решения научного сообщества, пусть и во многом стихийного. Хотя в обоих случаях научная истина признается имеющей условный и относительный характер, но только при консенсуалистском подходе она приобретает еще и такие свойства как объективность, социальность и историчность, что полностью соответствует реальному процессу научного познания [10, 11]. В марксистской философии науки был разработан и предложен в качестве критерия истинности научного знания критерий практики, под которым понималась материальная деятельность людей. В науке материальная деятельность существует в трех формах: 1) физический эксперимент, 2) внедрение результатов научного знания в производственной и технической сфере, 3) использование различного рода научных приборов. Понимание практики в качестве критерия истинности научного знания сталкивается со следующего рода принципиальными трудностями: 1)этот критерий является столь же не универсальным, как и все другие предложенные критерии (например, он непосредственно не применим к оценке истинности математического знания и
других фундаментальных теорий; применение критерия практики бессмысленно по существу при оценке истинности аналитического или интуитивного знания, метатеоретического знания или принципов философии; 2) многие виды практической деятельности по своей однозначности и определенности явно уступают научному знанию , а потому не могут выступать критериями его истинности, ибо более точное абсурдно оценивать с позиций менее точного и определенного; скорее сама наука имеет основания оценивать ту или иную практическую деятельность как более или менее совершенную по сравнению с научной реальностью, создаваемую учеными; 3) использование несовершенной практики в качестве критерия истинности научного знания неизбежно будет приводить к тому, что ложное знание в силу его хорошего соответствия данной практике будет объявляться истинным, а более точное научное знание в силу его несоответствия этой практике, напротив, будет считаться ложным. История науки полна примерами такого рода; это имело место даже в отношении истинности эмпирического знания, когда его истинность проверялась не достаточно совершенными приборами; 4) практика не существует независимо от сознания, от наличного знания и опыта, а потому всегда будет зависеть от ее интерпретации с определенных познавательных позиций, потребностей и целей; 5) любая практика всегда конкретна, относительна и исторична, а потому может выступать лишь относительным критерием истинности и при этом только прикладного, а не фундаментального научного знания. Таким образом, ни один из рассмотренных критериев истинности научного знания не может считаться универсальным. При определении истинности разных видов научного знания в реальной науке используются разные критерии [12, 13]. Чтобы быть эффективными, критерии истинности любой единицы научного знания должны соответствовать специфике ее содержания и методам его конструирования [14].
Критерий истинности чувственного уровня научного знания
Научное знание чувственного уровня состоит из чувственных данных об исследуемых объектах, получаемых тремя основными методами: наблюдением, экспериментом и измерением свойств объектов с помощью научных приборов. Критерием истинности здесь является норма человеческого восприятия, основанная на способности сознания различать и отождествлять образы восприятия. Несмотря на влияние мышления на процесс и результаты чувственного познания в науке (проблемы, цели, установки, накопленное в прошлом знание), в целом человеческое восприятие и здесь имеет биологическую природу, а также интуитивно-бессознательный характер, регулируемый биологической нормой человеческого восприятия. Эта норма сформировалась в ходе длительной эволюции человека в процессе выработки соответствующего механизма адаптации к условиям окружающей среды. У научных приборов аналогом чувственного восприятия человека выступает способность приборов отождествлять и различать сигналы, идущие от познаваемых объектов, по интенсивности и последовательности этих сигналов. Как правило, эти сигналы в принимающем устройстве прибора преобразуются и кодируются в виде электрических сигналов различной интенсивности и последовательности. В известном смысле ученый как субъект чувственного познания сам может быть рассмотрен как прибор особого рода.
Критерии истинности эмпирического знания
Эмпирическое знание это первый уровень рационального знания в науке. Существует четыре основных элемента эмпирического знания: протокольные высказывания, эмпирические факты, эмпирические законы и эмпирические (феноменологические) теории. Каковы критерии их истинности?
Протокольные высказывания. Протокольные предложения - это фиксация с помощью естественного или технического языка чувственных данных науки. Поскольку каждое протокольное предложение по своей логической форме является единичным высказыванием о чувственных данных, постольку критерий его истинности достаточно прост: соответствие содержания данного суждения чувственным восприятиям явления или показаниям приборов. Однако, реализация (использование) данного критерия возможна только при соблюдении ряда
эпистемологических условий. К ним относятся: доверие ученого к чувственным данным, а также к языку, используемому при дискурсной репрезентации чувственных данных, возможность повторения данного наблюдения и результата его восприятия другими членами научного сообщества.
Эмпирические факты. Критерием истинности научных фактов является правильность логического обобщения множества протокольных предложений. Существует два логических метода правильного обобщения протоколов: перечислительная индукция и индукция как обратная дедукция [15]. В целом («по интегралу») истинность научных фактов является логической функцией истинности протоколов. Если все конкретные протоколы признаны научным сообществом истинными, то и основанный на них научный факт должен быть считаться истинным. Если же только часть протоколов является истинной, то и полученный в результате их обобщения факт должен считаться только вероятно - истинным суждением (величина этой вероятности равна относительной частоте истинных протоколов среди всех имеющихся протоколов). Критерий истинности научных фактов всегда содержит в себе консенсуальную компоненту, ибо зависит, во-первых, от доверия научного сообщества истинности к истинности представленных протоколов, а, во-вторых, от оценки логической корректности методов логического или статистического обобщения протоколов.
Эмпирические законы. Эмпирические законы - это универсальные или статистические высказывания о необходимых или существенных связях между свойствами исследуемых объектов. Критерий истинности эмпирических законов является достаточно сложным, поскольку научные законы не являются и не могут быть логическим обобщением научных фактов. Дело в том, что в научных фактах фиксируется обобщенная информация о том, какова была наблюдаемая реальность, но не о том, будет ли она и должна ли она быть такой в будущем. В высказываниях о фактах отсутствуют операторы всеобщности и необходимости, поскольку знание о них не может быть дано в опыте (Юм). Критерий истинности эмпирических законов включает следующие требования к ним: 1) отсутствие противоречия эмпирического закона множеству научных фактов; 2) отсутствие противоречия нового эмпирического закона другим эмпирическим законам, полученным ранее и принятым за истинные; 3) достаточно хорошая объяснительная и предсказательная сила эмпирического закона в отношении имеющихся или возможных фактов, 4) демонстрация возможности выведения данного эмпирического закона в качестве логического следствия какой-либо научной теории, признанной научным сообществом в качестве истинной.
Феноменологические теории. Феноменологическая теория - это интегральная единица эмпирического уровня научного познания и форма его синтеза. Она состоит из совокупности определенных принципов и эмпирических законов, описывающих соответствующую предметную область. Критерий истинности феноменологической теории еще более сложен, чем критерий истинности отдельного эмпирического закона. В критерий истинности феноменологической теории входят следующие требования:
1) обоснование логической непротиворечивости феноменологической теории;
2) демонстрация существенной объяснительной и предсказательной силы этой теории по отношению к фактам и законам, относящимся к ее предметной области;
3) дедуктивная и (или) конструктивная взаимосвязь высказываний теории, делающая ее целостной концепцией;
4) ее непротиворечивость по отношению к другим феноменологическим теориям, принятым научным сообществом за истинные;
5) ее выводимость в качестве одной из эмпирических интерпретаций какой-либо транс-цедентальной научной теории.
Критерии истинности трансцендентальных научных теорий
В отличие от феноменологических теорий трансцендентальные научные теории или теории в современном смысле этого слова имеют своим непосредственным предметом определенное
множество идеальных, чисто мысленных объектов, которые невозможно наблюдать в опыте. Такими теориями являются все математические теории, начиная с арифметики натуральных и рациональных чисел и эвклидовой геометрии, построенной греческими математиками. Первая физическая трансцендентальная теория была построена только в Новое время. И это была классическая механика Ньютона. Сегодня трансцедентальные научные теории имеются в большинстве естественных и технических наук, а также во многих социально-гуманитарных дисциплинах. Более того, в структуре теоретического знания современной науки имеются трансцендентальные теории разной степени общности: частные теории и более общие фундаментальные теории, а среди них самые общие или парадигмальные теории той или иной области науки или даже науки в целом. Такими теориями в современном естествознании являются, например, частная и общая теория относительности, квантовая механика, квантовая электродинамика, релятивистская космология, теория элементарных частиц, синергетика, генетика и молекулярная биология и др. Критерий истинности трансцендентальных теорий существенно отличается от критериев истинности чувственного и эмпирического знания в науке. Поскольку непосредственный предмет (онтологию) трансцендентальных теорий образует множество идеальных, чисто мысленных (ненаблюдаемых) объектов (материальная точка, инерция, абсолютное пространство, абсолютное время, абсолютно изолированная термодинамическая система, идеальный газ, абсолютно черное тело, пространственно-временной континуум и др.), их свойства и отношения, постольку соответствие опыту не может быть критерием истинности таких теорий, поскольку они ничего не утверждают о нем. Главными требованиями к истинности трансцендентальной теории являются, прежде всего, интуитивная очевидность содержания ее идеальных объектов и аксиом теории. Основными же средствами разворачивания содержания такой теории является постепенное, пошаговое ее построение с помощью логических и внелогических средств, контролируемых интеллектуальной интуицией (Декарт). Необходимо отметить, что любая трансцендентальная теория является самодостаточной по отношению к миру опыта, поскольку имеет свои собственные онтологические основания. Но она не является самодостаточной по отношению к теоретическому знанию науки в целом, будучи одним из его элементов. Одним из важных критериев истинности частных научных теорий является их дедуктивное выведение из более общих научных теорий (фундаментальных или парадигмальных), признанных научным сообществом в качестве истинных. Необходимыми и достаточными условиями истинности общих или фундаментальных научных теорий являются следующие: внутренняя непротиворечивость; логическая доказательность; плодотворность в качестве средства конструирования, обоснования и интерпретации частных теорий; соответствие научной картине мира, а также определенным философским основаниям (онтологическим, гносеологическим, аксиологическим) [16].
Критерии истинности метатеоретического знания
Метатеоретический уровень научного знания является самым общим уровнем в структуре научного знания любой конкретной науки и определенной области научного знания. Его главными структурными элементами являются: парадигмальные научные теории, частнонаучная и общенаучная картина мира, идеалы и нормы научного исследования, философские основания науки. Критерии истинности метатеоретического знания существенного отличаются не только от критериев истинности эмпирического знания, но также и от критериев истинности научных теорий. Покажем это на примерах критериев истинности двух главных элементов ме-татеоретического уровня научного знания: научной картины мира и методологических стандартов науки, или идеалов и норм научного исследования.
Научная картина мира
В структуре метатеоретического уровня знания научные картины мира играют важную роль. Это наиболее общий уровень онтологического знания в науке, еще более общий, чем онтологическое содержание отдельных парадигмальных теорий. При этом существуют два вида научных картин мира: частно-научные и общенаучные.
Критерием истинности частно-научной картины мира является наличие у нее следующих свойств:
1) плодотворность в плане объяснительной, конструктивной и синтетической функции по отношению к имеющемуся массиву теоретического знания в соответствующей науке или области науки; очевидно, что этот критерий имеет ярко выраженный прагматический характер;
2) внутренняя непротиворечивость, а также согласие с господствующей в науке данного периода общенаучной картиной мира; ясно, что данный критерий имеет консенсуальный характер, субъектом которого является либо дисциплинарное научное сообщество, либо сообщество ученых в целом;
3)мировоззренческая значимость данной частно-научной картины мира; очевидно, что этот критерий также имеет консенсуальную природу.
Критерием истинности общенаучной картины мира является ее соответствие следующим требованиям: 1) внутренняя непротиворечивость и согласие с содержанием большинства парадигмальных теорий и частнонаучных картин мира данного периода развития науки;
2) большая эвристическая сила как фактора развития научного знания в целом;
3) соответствие принципам философской онтологии;
4) мировоззренческая и общекультурная значимость [17].
Идеалы и нормы научного познания
Идеалы и нормы научного познания также являются важными элементами структуры ме-татеоретического знания. Они играют функцию методологических стандартов и правил получения и обоснования научного знания. Их содержание должно соответствовать требованиям общей и частной (отраслевой) научной рациональности, отражающей особенности различных областей научного знания: математики, естествознания, социальных и гуманитарных науки, технонаук [18]. Экспликация содержания общенаучных и частно-научных идеалов и норм осуществляется в общенаучной методологии и в частно-научных (отраслевых) методологиях [19].
Заключение
1. В реальной науке не существует некоего единого и универсального для всех структурных единиц научного знания критерия их истинности. Главной объективной причиной такого положения дел является плюрализм структуры научного знания, качественное различие онтологии различных областей научного знания, его уровней, видов и единиц.
2. Любая научная истина всегда предпосылочна и относительна, так как всегда опирается на некоторое ранее накопленное знание и на конкретные условия познания, образующие содержание конкретной когнитивной системой отсчета, определяющей перспективу видения объекта научного познания и пространство его возможных решений.
3. В силу необходимого характера указанных условий научного познания в нем неизбежно существует не только плюрализм научных концепций, но и плюрализм научных истин как следствие выбора субъектами научного познания наиболее предпочтительной из конкурирующих концепций. Плюрализм научных истин является неизбежным следствием следующих гносеологических предпосылок: 1) конструктивной природы научного мышления; 2) отсутствия абсолютно надежного, «окончательного», эмпирического и/или теоретического базиса любых концепций; 3) ограниченной разрешающей силы любых эмпирических или теоретических моделей по отношению к объекту познания предмету; 4)принципиальной неустранимости из науки неявного и личностного знания; 5) социального характера научного познания.
4. С точки зрения современной методологии науки наиболее адекватной концепцией научной истины является синтез корреспондентской концепции истины и консенсуального характера понимания ее истинности.
5. Качественно различные по содержанию и методам конструирования уровни и единицы научного знания не только могут иметь, но и имеют различные критерии истинности.
Литература
1. Лебедев С.А. Эпистемологический плюрализм как следствие структурной сложности научного знания // Вестник СВФУ Серия: Педагогика. Психология. Философия. - 2020. - №3. - С. 60-81.
2. Лебедев С.А., Коськов С.Н. Конвенционалистская философия науки // Вопросы философии. -2013. - № 5. - С. 57-69.
3.Лебедев С.А., Коськов С.Н. Конвенции и консенсус в контексте современной философии науки // Новое в психолого-педагогических исследованиях. - 2014. - № 1. - С. 7-13.
4. Вейнгартнер П. Фундаментальные проблемы теорий истины. - М.: РОССПЭН. 2005.
5. Лебедев С.А. Единство естественнонаучного и социально-гуманитарного знания // Новое в психолого-педагогических исследованиях. - 2010. - № 2 (18). - С. 5-10.
6. Лебедев С.А. Уровневая методология науки. - М.: Проспект, 2020.
7. Лебедев С.А. Постнеклассическая эпистемология: основные концепции // Философские науки. -2013. - № 4. - С. 69-83.
8. Лебедев С.А. Пересборка эпистемологического // Вопросы философии. - 2015. - № 6. - С. 53-64.
9. Лебедев С.А. Классическая, неклассическая и постнеклассическая методология науки // Гуманитарный вестник. - 2019. - № 2(76). - С. 1.
10. Лебедев С.А. Структура научной рациональности // Вопросы философии. - 2017. - № 5. - С. 6679.
11. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. - М.: Прогресс, 1988.
12. Лазарев Ф.В., Лебедев С.А. Проблема истины в социально-гуманитарных науках: интервальный подход // Вопросы философии. - 2005. - №10. - С. 95-115.
13. Лебедев С.А. Научный метод: история и теория. - М.: Проспект, 2018.
14. Лебедев С.А., Лебедев К.С. Проблема универсального научного метода // Новое в психолого-педагогических исследованиях. - 2015. - № 3. - С. 7-22.
15. Лебедев С.А. Роль индукции в процессе функционировании современного научного знания // Вопросы философии. - 1980. - № 6. - С. 11-34.
16. Лебедев С.А. Научная истина: консенсуально-экспертный характер // Гуманитарный вестник. -2019. - № 3(77). - С. 3.
17. Лебедев С.А. Уровневая концепция истинности научного знания // Известия Российской академии образования. 2018. - № 4(48). - С. 5-19.
18. Лебедев С.А., Твердынин Н.М. Гносеологическая специфика технических и технологических наук // Вестник Московского университета. Серия 7: Философия. - 2008. - № 2. - С. 44-70.
19. Лебедев С.А. Методология научного познания: учебное пособие. - М.: Юрайт. 2019.
References
1. Lebedev S.A. Jepistemologicheskij pljuralizm kak sledstvie strukturnoj slozhnosti nauchnogo znanija // Vestnik SVFU. Serija: Pedagogika. Psihologija. Filosofija. - 2020. - №3. - S. 60-81.
2. Lebedev S.A., Kos'kov S.N. Konvencionalistskaja filosofija nauki // Voprosy filosofii. - 2013. - № 5. -S. 57-69.
3.Lebedev S.A., Kos'kov S.N. Konvencii i konsensus v kontekste sovremennoj filosofii nauki // Novoe v psihologo-pedagogicheskih issledovanijah. - 2014. - № 1. - S. 7-13.
4. Vejngartner P. Fundamental'nye problemy teorij istiny. - M.: ROSSPJeN. 2005.
5. Lebedev S.A. Edinstvo estestvennonauchnogo i social'no-gumanitarnogo znanija // Novoe v psihologo-pedagogicheskih issledovanijah. - 2010. - № 2 (18). - S. 5-10.
6. Lebedev S.A. Urovnevaja metodologija nauki. - M.: Prospekt, 2020.
7. Lebedev S.A. Postneklassicheskaja jepistemologija: osnovnye koncepcii // Filosofskie nauki. - 2013. -№ 4. - S. 69-83.
8. Lebedev S.A. Peresborka jepistemologicheskogo // Voprosy filosofii. - 2015. - № 6. - S. 53-64.
9. Lebedev S.A. Klassicheskaja, neklassicheskaja i postneklassicheskaja metodologija nauki // Gumanitarnyj vestnik. - 2019. - № 2(76). - S. 1.
10. Lebedev S.A. Struktura nauchnoj racional'nosti // Voprosy filosofii. - 2017. - № 5. - S. 66-79.
11. Gadamer H.-G. Istina i metod. - M.: Progress, 1988.
12. Lazarev F.V., Lebedev S.A. Problema istiny v social'no-gumanitarnyh naukah: interval'nyj podhod // Voprosy filosofii. - 2005. - №10. - S. 95-115.
13. Lebedev S.A. Nauchnyj metod: istorija i teorija. - M.: Prospekt, 2018.
14. Lebedev S.A., Lebedev K.S. РгоЬ1ета umversaPnogo nauchnogo metoda // Novoe V psihologo-pedagogicheskih issledovanijah. - 2015. - № 3. - S. 7-22.
15. Lebedev S.A. Rol' indukcii V processe funkcionirovanii sovremennogo nauchnogo znanija // Voprosy filosofii. - 1980. - № 6. - S. 11-34.
16. Lebedev S.A. Nauchnaja istina: konsensual'no-jekspertnyj harakter // Gumanitarnyj vestnik. - 2019. -№ 3(77). - S. 3.
17. Lebedev S.A. Urovnevaja ко^ерс^ istinnosti nauchnogo znanija // Izvestija Rossijskoj akademii obrazovanija. 2018. - № 4(48). - S. 5-19.
18. Lebedev S.A., ^еМушл N.M. Gnoseologicheskaja specifika tehnicheskih i tehnologicheskih nauk // Vestnik Moskovskogo universiteta. Serija 7: Filosofija. - 2008. - № 2. - S. 44-70.
19. Lebedev S.A. Metodologija nauchnogo poznanija: uchebnoe posobie. - М.: Jurajt. 2019.
