CC BY
855
УДК 94/99
А. Г. Бахтин A. G. Bakhtin
Марийский государственный университет, Йошкар-Ола Mari State University, Yoshkar-Ola
Плен и рабство в период монгольского завоевания и в Золотой Орде по восточным источникам
Captivity and Slavery during the Mongolian Conquest AND THE GOLDEN HORDE (BASED ON ORIENTAL SOURCES)
В статье освещаются известия из сочинений восточных (арабских, персидских, тюркских и армянских) средневековых авторов о плене и рабстве в период монгольских завоеваний в Средней и Передней Азии, Закавказье и Восточной Европе.
Пленников было так много, что монголы часто расправлялись с ними, позднее продавали. Основными сферами применения рабов были услужение, строительство, ремесло, пастушество, военное дело.
В отношении пленных женщин широко практиковалась сексуальная эксплуатация, они могли становиться жёнами и наложницами и просто служанками. Показаны формы сопротивления рабов, попытки изменить свой социальный статус.
The article gives coverage to the information from the works by (the Arabian, Persian, Turkic, Armenian) medieval authors on captivity and slavery during the Mongolian conquest in Middle Asia, Asian Near East, Transcaucasia and Eastern Europe.
The countless number of captives resulted in their killing by the Mongols, later they were sold. The slaves were used in service, building, handicraft, herding and soldiery.
Women-captives were sexually exploited, as a rule; they could become wives, concubines or servants.
The forms of slaves’ resistance and their attempts to change their social status are described in the article.
Ключевые слова: монголы, завоевания, Золотая Орда, плен, невольники, работорговля.
Key words: the Mongols, conquests, the Golden Horde, slavery, slaves, slave trade.
Исторические и географические сочинения арабских, персидских, тюркских и армянских авторов ХШ-ХУП вв. являются основным источником по истории монголо-татарского завоевания Средней и Передней Азии и Восточной Европы и образовавшейся впоследствии там Золотой Орды. Некоторые сами были свидетелями происходившего. Другие в Золотой Орде никогда не бывали, но интересовались и собирали сведения у очевидцев и из сочинений других авторов, многие из которых на сегодняшний день не обнаружены и известны только в пересказе. Большинство этих сочинений собрано, переведено и опубликовано известным востоковедом В. Г. Тизенгаузе-ном в «Сборнике материалов, относящихся к истории Золотой Орды» [2; 5; 6].
Известия восточных авторов о плене и рабах, хотя и многочисленны, но скудны и однообразны. Чаще всего они сообщают о пленении, расправах и работорговле. Информация о положении рабов незначительна и лишь иногда проскальзывают скупые сообщения. Больше сведений, если сам автор пережил плен. Однако без сочинений восточных авторов мы многого бы не узнали об этой стороне жизни Золотой Орды периода монгольских завоеваний.
Преобладают известия о пленении. О захвате в плен землепашцев в Средней Азии монголами есть сообщение в «Тайной истории монголов» [4, с. 20].
Иззеддин Абульхасан Эльджери, известный как Ибн ал-Асир (1160-1233) сообщает, что, заняв в 1220 г. Бухару, Чингиз хан приказал воинам вывести жителей из города и разделить между собой. «Они татары поделили их, и был этот день ужасным, вследствие обилия плача мужчин и женщин и детей. Разбрелись они жители во все стороны и были растерзаны как лохмотья; даже женщин они татары поделили между собой... и совершили они с женщинами грех великий, а люди смотрели и плакали, но не имели возможности устранить от себя что-либо из того, что их постигло. Кто сдавался, того брали в плен.. и мучили народ разными истязаниями для вымогания денег», — рассказывает Ибн ал-Асир [2, с. 16].
Аналогичной была судьба пленников из Самарканда. Горожанам монголы сказали: «Выдайте нам оружие, ваше имущество и ваш скот, и мы отошлём вас к вашим родичам». Так они жители и сделали. Но, отобрав у них оружие и скот, татары наложили на них меч, избили их всех до последнего и забрали их имущество, скот и женщин. Когда настал четвёртый день, то они объявили в городе, чтобы жители его все вышли и, что, кто останется, того убьют. Вышли все мужчины и женщины, и дети, а они татары поступили с жителями Самарканда наподобие того, как поступили с жителями Бухары по части грабежа, убийства,
пленения и бесчинства: вошли в город, разграбили всё, что в нём было, ... изнасиловали девушек, истязали людей различными мучениями, вымогая деньги, и убили тех, которые не годились для плена» [2, с. 16].
«При сдаче Мерва, возглавлявший монгольское войско сын Чингиз хана сказал эмиру города: «Я хочу сделать смотр твоим соратникам, чтобы увидеть, кто годен для нашей службы; того мы возьмём к себе на службу и дадим ему надел и он будет при нас». Когда они явились к нему, то он овладел ими, схватил их и эмира их; и их связали. Управившись с ними, он сказал им: «Напишите мне список купцов города, старшин его и богачей, да напишите мне другой перечень художников и ремесленников и предоставьте нам это». Они сделали, что он им приказал. Прочитав перечни, он приказал жителям города выйти из него с семействами своими. Они вышли все и не осталось в нём ни единого. Тогда он сел на золотой престол и приказал привести тех воинов, которых он захватил. Они были приведены, связаны и обезглавлены, а люди глядели на них и плакали. Что же касается простого народа, то мужчины, женщины, дети и деньги были разделены». После пыток и истязаний всё население, кроме избранных, было казнено.
В Нисабуре жителей тоже перебили, захватив в плен только женщин. Пленные были захвачены при взятии Хамадана [2, с. 29, 32].
После падения Хорезма царевич Джучи приказал горожанам выйти за стены и отделиться ремесленникам. Оставшиеся, среди которых были и затаившиеся ремесленники, подумавшие, что их оставят жить на месте, были уничтожены [2, с. 249]. Джувейни сообщает, что каждый воин должен был казнить по 24 пленника. Хорезмийских женщин монголы рассортировали, выбрав молодых и красивых, а тех, которых отбраковали, разделили на две части и заставили раздеться. Затем царевич сказал несчастным женщинам: «В вашем городе хорошо дерутся на кулаках, так приказывается женщинам обоих отрядов вступить между собою в кулачный бой». Когда зрелище ожесточённой драки обречённых наскучило завоевателям, они мечами перебили всех [2, с. 250].
Некоторые жители старались спрятаться по подвалам и среди развалин и монголы не всегда могли их обнаружить. Чтобы захватить спрятавшихся они заставляли пленных ходить по городу и выкрикивать, «что татары уже ушли». Доверившихся и вышедших из укрытий жителей, захватывали и убивали [2, с. 21].
Наиболее предпочтительными пленными были женщины и дети, они упоминаются чаще всего [2, с. 28, 33, 36, 105]. После завоевания Мазендерана монголами, возле г. Рея были захвачены мать хорезмшаха Мухаммеда и его гарем, их отослали к Чингиз хану в Самарканд. В самом Рее Субудаем и Джэбэ были пленены и изнасилованы женщины, захвачены дети [2, с. 18-19, 403]. Женщин пленили в Герате, остальных жителей перебили [2, с. 30]. «Только дети и свободные жен-
щины» были оставлены в живых по приказу Чингиз хана после взятия крепости Бамиан [4, с. 73].
О том же сообщают и армянские источники. Среди пленников преобладали женщины, дети и ремесленники [4, с. 123, 130, 137-139, 147, 165, 172, 174, 175, 177]. В летописи Себастаци говорится о том, что в 1229 г. вторгшиеся татары захватили города Закавказья, «зверски истребили жителей, угнав в плен женщин и детей» [4, с. 116]. Побывавший в плену армянский монах Киракос Гандзакецы (1200-1271) пишет о пленении и об осквернении прекрасных девушек [4, с. 126, 131, 132]. По его рассказу, в Грузии при осаде крепости монголы выпустили к реке страдавших от жажды жителей, но не позволили им возвратиться. Понравившихся женщин они забрали себе, убив их мужей, тех же, что похуже, оставили с мужьями [4, с. 137].
Когда 6000 хорезмийских беженцев прибыли в Азербайджан, предводитель, преследовавшего их 3-тысячного отряда монголов, потребовал от владетеля Тебриза Узбека Пехлевана выдать беглецов. Узбек, несмотря на то, что располагал силами около 10 тыс., выполнил требование и частью перебил, а частью пленил хорезмийцев «и отправил этих пленных и бывших там русских к татарам.» [2, с. 32].
В 1242 г. по приказу Батыя был взят Эрзурум (Карин) и пленены знатные люди Умек и Оган с семьями [4, с. 117].
Ибн ал-Асир сообщает о пленении алан [2, с. 26]. Множество пленных было захвачено в Шемахе [2, с. 404], в булгарских землях [2, с. 259], во владениях Румского султана Гыяседдина в 1243 году. Одним из условий подчинения была ежегодная присылка монголам невольников [2, с. 87, 218].
При подавлении сопротивления последнего половецкого хана Бачмана в его лагере были захвачены в плен женщины и дети [2, с. 260; 4, с. 63].
О захвате русских пленников Шейбаном в походе на Русь сообщает тюркский автор начала XVI в. Уте-миш хаджа ибн Маулана Мухаммад Дости [7, с. 94].
О частых набегах татар на подчинённые народы (черкесов, ясов, русских и др.) и захвате пленных сообщает Шихаб ад-Дин Абу-л-Аббас Ахмед ибн Фад-лаллах ал-Омари (1297-1349) [2, с. 103]. В покорённых странах в рабство забирали детей, если нечем было платить дань [4, с. 157, 161].
Население завоёванных областей цепенело от страха и часто позволяло безропотно расправиться с собой без малейшего сопротивления. Ибн ал-Асир рассказывает о том, что «один татарин зашёл в улицу, на которой было сто мужчин, и стал избивать их одного за другим до тех пор, пока не уничтожил их всех, но ни один не протянул руки на отпор» [2, с. 22, 37]. Сохранился рассказ о монгольской женщине, которая одна «вошла в дом и убивала множество находившихся в нём людей, которые приняли её за мужчину» [2, с. 21]. «Передавали мне, — рассказывает Ибн ал-Асир, — что один из них [татар] схватил человека, и так как при татарине не было, чем убить его, то он сказал ему: «Положи голову свою на землю
и не уходи». Тот и положил голову на землю, а татарин ушёл, принёс меч и им убил его» [2, с. 37].
Аналогичное происходило в Закавказье. Киракос Гандзакецы писал: «Бодрость покидала людей мужественных, опускались руки у искусных стрелков, люди прятали мечи, дабы неприятель, увидев их вооружёнными, не погубил бы без пощады. Голоса врагов снедали их, стук их колчанов нагонял ужас на всех. Каждый видел приближение своего последнего часа, и сердца их останавливались. Дети в ужасе перед мечом бросались к родителям, а родители вместе с ними падали от страха ещё до того, как враг приблизился к ним» [4, с. 131].
В плен попадали и татары во время войны Золотой Орды с Хулагуидским Ираном. Воины Берке захватили пленных из войска Хулагу [7, с. 98]. В 1265 году при отступлении из Грузии часть воинов Берке была захвачена и обращена в рабство [2, с. 275]. Когда воины Хулагу прорвались к Тереку, они захватили там ордынские жилища. Сообщается, что «войска расположились в их жилищах и спокойно на досуге наслаждались и развлекались три дня и пировали и веселились с луноликими девами с надушенными амброю кудрями» [2, с. 427]. Происходили захваты пленных и в иных сражениях [2, с. 429, 431]. Ордынские воины были захвачены в плен на Куре в 1318 году. В 1325 году последовало вторжение в Золотую Орду хулагуидского эмира Чупана. Он разорил земли до Терека и захватил много пленных [2, с. 326].
В междоусобных войнах в самой Золотой Орде также происходил захват пленных. Во время сражения между мятежным эмиром Ногаем и ханом Токтой в 1298 г. Ногай разбил хана и захватил пленных [2, с. 60, 62, 64, 67]. Когда в следующем году в Кафе был убит зять Ногая, по его приказу город был взят, а множество мусульманских, аланских и франкских купцов с имуществом захвачено в плен [2, с. 61]. После поражения Ногая в 1301 г. «из жён и детей их взято было в плен множество и несметное скопище» [2, с. 63, 173].
Когда в 1313 г. ханом в Золотой Орде стал Узбек, он начал активно распространять ислам. Часть знати воспротивилась и была разгромлена. Одни были избиты, других пленили [2, с. 81].
В сентябре 1315 г. золотоордынский отряд в 1500 воинов во главе с Баба-огулом прибыл на помощь султану Улджейту и атаковал Хорезм, где правил Кутлуг-Тимур. Часть хорезмского войска перешла на сторону Баба-огула, остальные были разбиты и рассеяны. Ворвавшиеся в город ордынцы истязали мужчин и насиловали женщин на глазах их мужей. Из города было уведено в плен 50 тыс. человек. Однако пленных сумел отбить Ясавур из рода Чаготая [2, с. 323].
Массовый увод в плен происходил во время войн Золотой Орды с Тимур-Аксаком [2, с. 206, 211, 296]. Пленные в большом количестве были захвачены ещё во время столкновений с Урус ханом [2, с. 319, 332]. При разгроме золотоордынским ханом Тохтамышем Тебриза в 1385 г. татары выбирали молодых красивых
женщин, девиц и юношей и уводили в рабство. Зейн-ад-Дин (XIV в.) сообщает, что в плен было уведено около 200 тыс. человек [2, с. 280].
Иногда Тимур освобождал пленных из политических соображений. Захваченные в 1387 г. в Азербайджане татарские пленники были пожалованы Тимуром деньгами и одеждой и отпущены [2, с. 335]. Так эмир пытался уладить конфликт со своим бывшим протеже Тохтамышем. Отпускал он мусульманских пленников и на Кавказе в 1396 году, так как позиционировал себя как ревностного борца за веру [2, с. 363]. Иногда этот жуткий завоеватель проявлял удивительное великодушие. У известного на Востоке поэта Хаджи Шамс ад-Дина Мухаммада Хафиза Ширази (1325-1390) имелись такие стихотворные строки:
Если ширазская турчанка
Понесет руками мое сердце,
За ее индийскую родинку
Я отдам и Самарканд, и Бухару.
Взяв Шираз, Тимур велел найти Хафиза и грозно сказал ему: «О несчастный! Я потратил жизнь на возвеличение моих любимых городов — Самарканда и Бухары, а ты хочешь отдать их своей шлюхе за родинку!» Поэт смиренно ответил: «О повелитель правоверных! Из-за такой моей щедрости я и пребываю в такой бедности». Тимур оценил находчивость, расхохотался, велел дать поэту халат и отпустил его [1, с. 645].
Во время вторжения Тимура в Золотую Орду в 1391 г. войска Тохтамыша долго были неуловимы, и только захватив несколько десятков пленников из арьергарда, Тимур узнал о месте расположения противника. Большинство пленников было казнено, согласно Ясе Чингиз хана [3, с. 24, 26-27, 29, 39-40, 47, 58]. После разгрома Тохтамыша на реке Кундурче в руки Тимура попало много женщин и детей. Шереф-ад-Дин Йезди (?-1454) пишет, что «в лагере Тимура оказалось столько подобных гуриям девушек и красивых отроков, что одних тех, которые были выбраны лично для Тимура, было более 5000 человек.» Наслаждаясь пленницами, войско Тимура находилось на месте 26 дней. По дороге назад пленных девушек везли в захваченных у татар повозках, на которых стояли шатры. Не останавливая движения, воины могли слазить с коней, забираться в шатры и предаваться любовным утехам. По образному выражению Йезди, «каждый по желанию сердца держал луноликую красавицу с жилищем в объятиях желания». Повозок было так много, что, если бы хозяин потерял её, он не смог бы найти и за два месяца [2, с. 351-352]. Гияс-ад-Дин ибн Хумам-ад-Дин, известный как Хон-демир (1475-1535) в третьем томе сочинения «Хабиб ас-сияр» так пишет об этом: «Каждый из наиболее видных людей армии, сжимая в своих объятиях молодую девушку, нежно влюблённую, в палатке подобного рода, предавался своим желаниям и помышлял лишь о том, как бы, согласно своему сердцу, предаться чувственным удовольствиям» [3, с. 54]. Будак
Казвини (1510 - после 1577) в сочинении «Джавахир ал-ахбар» («Жемчужины анналов») писал: «В руки победителя попало такое множество тюрков Тукмака (Золотой Орды), что поэт говорит по этому случаю: «Если мы вспомним наши дни, то вскоре увидим в нашей власти тюрка Тукмака». Было захвачено в плен такое большое количество наложниц, подобных хуриям, и прекрасных молодых юношей, подобных светилам, что все были изумлены» [3, с. 62].
Низам ад-Дин Абд-ал-Васи Шами (середина XIV -1431) пишет, что в 1395 г. воины Тимура «всё разграбив, забрали бесчисленное имущество, мулов, лошадей, верблюдов, быков и баранов и взяли в плен красивых женщин и девушек» [2, с. 303]. В руки Тимура в районе Ельца попало некоторое количество русских женщин, которые произвели впечатление на маверен-нахрцев. Йезди приводит по этому поводу стих: «Что я скажу о подобных пери русских женщинах — как будто розы, набитые в русский холст» [2, с. 357-358, 361]. После разграбления Кавказа в 1396 г. «победоносные воины, весёлые и счастливые, шли каждый с пятью-шестью стройными, как кипарис, и прекрасными, как розы, девушками в объятиях и с огромной добычей в арбах» [2, с. 364].
Трудно поверить, что потерявшие родственников и родину пленные женщины могли быть искренне влюблены в захватчиков. Поэтичный рассказ придворных поэтов о победах воинов Тимура и об успехе является данью поэтической традиции. Они сочиняли то, что от них хотели услышать их хозяева. Однако не будем спешить обвинять сочинителей в искажении фактов. Не следует оценивать поступки людей прошлого с позиций современной морали. В условиях постоянных войн в Степи женщины кочевников за свою жизнь по нескольку раз могли попадать в плен и перепродаваться. Проявлять характер и непокорность в этих условиях было опасно для жизни. Пленённым женщинам приходилось приноравливаться к новым условиям, выживать и устраивать свою дальнейшую жизнь. Поэтому линия поведения татарок в плену подчиняется своей логике.
Захваченных в ходе междоусобия Едигеем в 1411 г. 1000 пленников заковали и поручили охранять жителям Хорезма, сказав, что за сбежавшего казнят сторожа и разграбят квартал, где тот жил [2, с. 377].
Случалось, что пленных удавалось освободить. Наиболее талантливый противник Чингиз хана — хо-резмийский султан Джелал ад-Дин, нанёс поражение монголам под Кабулом и освободил множество пленных [2, с. 31].
Некоторые пленники иногда оказывали пассивное или активное сопротивление. Когда утомившаяся от убийств упомянутая выше монгольская женщина-воин положила оружие, которым методично истребляла мусульман, то оставшиеся пленники только тут поняли, что с ними расправляется женщина, и один из плененных ею мужчин убил её [2, с. 21-22]. Ибн ал-Асир сообщает: «Рассказывал мне человек также
следующее: «Был я с 17 другими людьми в пути; подъехал к нам всадник из татар и сказал, чтобы один из них связал другого. Мои товарищи начали делать, что он им приказал. Тогда я сказал им: он один, отчего бы нам не убить его и не убежать. Ответили они: мы боимся, а я сказал: он ведь хочет убить вас сейчас, так мы лучше убьём его; может аллах спасёт нас. Клянусь аллахом, ни один из них не решился сделать это. Тогда я взял нож и убил его, а мы убежали и спаслись» [2, с. 37]. Видя изнасилование женщин и истязания пленников «иной из них, не вынося этого, предпочитал смерть и бился до тех пор, пока сам был убит. В числе тех, которые поступали так и предпочитали быть убитыми, чтобы не видеть того, что постигло мусульман, находились законовед и имам Рук-неддин имамзаде и сын его. Увидев, что делалось с женским полом, они бились оба до тех пор, пока сами были убиты. Так поступил и кади Садреддин-хан» [2, с. 16].
Известны случаи восстаний насильно мобилизованных воинов-рабов. Рашид ад-Дин ат-Тиб Фазлал-лах ибн Имад ад-доуле Абу-л-Хайр Яхья ал-Хамадани (1247-1318) рассказывает как тумен из кочевых туркмен поднял восстание и убил своего командира из монгол. Посланный против них Баниал-нойон разгромил восставших и перебил большую их часть [4, с. 80].
Наиболее распространённой формой сопротивления было бегство. Армянин Киракос Гандзакеци полгода — с весны по осень 1236 г. — находился в плену, и по его рассказу можно получить представление о положении и судьбе рабов у монголо-татар. Долгие дни пленники босиком в нужде и лишениях следовали за монголами. «Те, кто никогда не переступал порога города, должны были идти пешие и нагие, в неволю... ели мясо нечистых и придушенных тварей и пили молоко гнусных кобыл, женщины скромные и целомудренные были обесчещены развратными и похотливыми мужчинами; святые девы, давшие богу обет сохранить в чистоте тело своё и в непорочности душу, подверглись всякому блуду и были осквернены распутством», — рассказывает пленник. «А надзирателями над нами, — продолжал Киракос, — назначены были персы — люди, жаждущие крови христианской. Они ещё более отягчали существование наше всякими муками, заставляли нас идти с быстротой лошади во время набегов. И если случалось кому-нибудь из-за слабости телесной или увечья замешкаться в пути, им безжалостно разбивали черепа, били батогами по телу, так что люди не могли вынуть занозу, если она попадала в ногу, и никто не мог напиться воды в страхе перед насильниками. А когда делали привал, нас отводили и запирали в тесном помещении, а сами, окружив, стерегли нас и не позволяли никому выйти во двор для житейских нужд, и люди отправляли нужду в тех же помещениях, где подчас они оставались по многу дней». Заметим, что монголы, приняв во внимание враждебное отношение мусульман
и христиан, успешно использовали пленных мусульман-персов на службе надсмотрщиками над пленниками христианского вероисповедания.
Татары всегда интересовались профессиями пленников и ценили наиболее востребованных. Вскоре Киракос и другие образованные пленники были отделены от остальных. Сам он должен был писать и читать письма монголам. Положение его несколько улучшилось — при передвижении Киракосу стали давать вьючную лошадь без седла с расчётом, что на такой лошади трудно будет убежать.
Когда осенью монголы стали уходить из Армении, пленники, не желая покидать родину, начали по ночам убегать. Не удалось спастись только двум, попытавшимся бежать днём. Их казнили перед остальными пленниками в назидание, так завоеватели поступали со всеми неудачливыми беглецами [4, с. 135, 139].
Ибн ал-Асир рассказывает о правоведе из Бухары, которого монголы увели в Самарканд, но он сумел совершить побег [2, с. 18]. Ибн Баттута Абу Абдаллах Мухаммед ибн Абдаллах аль-Лавати ат-Танджи (13041377) сообщает, что в 1334 г., когда он был в Сарае и собирался поехать в Хорезм, от него убежал слуга. Но уже через три дня беглеца нашли в Астрахани и вернули [2, с. 144]. Подобный эпизод описывает Шихаб ад-Дин Ахмед ибн-Мухаммед, более известный как Ибн-Арабшах (1388-1450). Сообщая о значительном размере Сарая, он пишет, «что у одного из вельмож его сбежал невольник и, поселившись в месте, отдалённом от большой дороги, открыл там лавочку и торговал в ней, снискивая себе пропитание. Так прожил этот негодяй около 10 лет, и господин его ни разу не встречал его там, не сходился с ним и не видел его вследствие величины его города и многочисленности жителей его» [2, с. 209].
Были случаи выкупа пленников. Вардапету Вана-кану было предложено в обмен за свободу отдать всё своё имущество. «В ответ тот сказал: «Всё наше достояние — это то, что вы у нас отняли: кресты и Евангелия, кроме них, у нас нет ничего». Ему ответили, что «если у тебя нет ничего, ты никак не сможешь уйти отсюда». Ванакан предложил обратиться в окрестные крепости с предложением о выкупе. Христиане выкупили уважаемого старца [4, с. 136, 168, 172]. В Грузии и Армении, находившихся на службе у монголов, грузинские и армянские воины освободили немало пленников. Князья Аваг, Шахиншах, Ваграм, Ахбуга, Допа Григор, Джелал Гасан и их воины выкупили из плена много мужчин, женщин, детей и священников и отпустили на свободу [4, с. 146, 148].
Известны случаи, когда татары сами отпускали пленников. После того как один из грузинских правителей ишхан Аваг признал власть монголов, «множество пленных ради него было отпущено на свободу» [4, с. 138].
О судьбе княгини Тамты — сестры Авага и жены ал-Мелик ал-Ашрафа I Музаффара ад-Дина — рассказывает Киракос Гандзакеци. Она сначала попала в плен
к хорезмийскому султану Джелал-ад-Дину, затем её захватили татары и отправили к великому хану. Там она провела долгие годы, пока посол грузинской царицы Русудан Хамадолу не упросил хана освободить её [4, с. 150].
Крайне мало свидетельств у восточных авторов об использовании рабов. Пленные мужчины часто применялись при штурме городов как штурмовая толпа — «хашар», и для того, чтобы произвести впечатление на осаждённых своей кажущейся многочисленностью [4, с. 29]. Ала ат-Дин ‘Ата Малик бен Баха ад-Дин Мухаммад ал-Джувейни (1226-1283) в рассказе о взятии Хорезма отмечает, что Чингиз хан приказал своему сыну Джучи «послать туда в виде подкрепления войско из пленников, захваченных в Дженде» [4, с. 53]. Пленённых в Бухаре татары гнали с собою к Самарканду. Пленники «шли за ними пешком в самом гнусном виде; всякий, кто уставал или изнемогал от ходьбы, был убиваем. Подойдя к Самарканду, они выслали вперёд конницу, а пеших, пленных и обозы оставили позади себя, поручив им подвигаться мало-помалу, дабы стало страшнее сердцам мусульман. Когда жители города увидели сонмище их, они сочли его чрезвычайно великим» [2, с. 16]. Монголы принимали меры, чтобы пленников издали приняли за боевые части. Рашид-ад-Дин пишет, что их разделяли на десятки и сотни, и во главе каждого десятка ставился монгол [2, с. 81]. У каждого десятка пленников было знамя. При взятии Ходжента использовалось до 50 тыс. рабов в хашаре. «Жители города подумали, что всё это рати боевые» [2, с. 16]. Джувейни пишет о тактике татар: «Было у них такое обыкновение: сражаясь с городом, они ставили впереди пленных мусульман, которые находились при них, заставляя их наступать и драться, а если они возвращались, то убивали их. Таким образом, они пленные бились поневоле и были достойны жалости». О монголах он пишет, что «они сражались из-позади мусульман, а потому пленные мусульмане подвергались избиению, сами же они избавлялись его» [2, с. 21]. То же было в Хорасане и при взятии Хорезма. Пленные должны были засыпать мусором и землёю городские рвы, отводить реки [4, с. 28, 54, 83]. При штурме города Мераги «монголы погнали впереди пленников-мусульман, чтобы те напали на крепостную стену. Каждого, кто возвращался назад, они приканчивали» [2, с. 403].
Примечательно, что хашар формировали не из профессиональных пленных воинов, с ними обычно расправлялись из-за опасения восстания, а молодых малоопытных в военном деле людей [4, с. 81].
Когда страна или племя были захвачены полностью, и вероятность восстания уменьшалась, уцелевшие пленные воины не всегда уничтожались, а использовались по своему прямому назначению. Широко известен из восточных источников случай с гибелью эмира Ногая. Когда он в 1301 году потерпел поражение в битве с ханом Токтой, его догнал и убил русский воин-невольник. Перед этим Ногай и воин
разговаривали, что указывает на знание русским воином татарского языка, а это свидетельствует о длительности нахождения воина-невольника в Орде. Когда воин доставил голову Ногая Токте, тот огорчился и приказал казнить воина сказав: «По закону ему следует смерть, дабы подобные ему не осмеливались убивать таких людей, как этот великий человек» [2, с. 62, 78-79]. Последние слова Токты интересны тем, что указывают на наличие других воинов-невольников из русских и иных народов и невысокое их социальное положение. Рассчитывавший на награду и реально её заслуживший воин-невольник был жестоко наказан.
О воинах из черкесов, русских и ясов у золотоордынских ханов упоминает Аль-Омари Шихаб ад-Дин Ахмед ибн Яхья ибн Фадлаллах аль-Омари ад-Димашки (1301-1349) [2, с. 103]. Рашид-ад-Дин также пишет, что у Токтая немало воинов «из войск русских, черкесских, кипчакских, маджарских и прочих» [2, с. 405; 4, с. 86].
Обычной практикой при захвате монголами городов было выявление ремесленников, которых они угоняли в свои земли. Джувейни кратко сообщает о судьбе хорезмийских ремесленников: «. они тех из жителей, которые были ремесленниками, разделили и отправили в восточные страны. И сегодня там много мест, обустроенных и населённых жителями Хорезма» [4, с. 55].
Киракос Гандзакецы пишет, что татары «угоняли в плен и обрекали на рабский труд молодых женщин и детей: то посылали оттуда на далёкую чужбину — в свою страну, к царю своему — хакану, то держали при себе — для нужд и службы в своём хозяйстве» [4, с. 129, 132].
Пленённый вардапет Ванакан, убеждая отпустить его из плена, говорил захватившему их Молар найону, что он старый и больной человек не может пригодиться ему ни в военном деле, ни пастухом и ни в чём ином [4, с. 135].
Когда была сделана попытка выкупить из плена Ки-ракоса Гандзакеци, татары ответили отказом. «Он нужен нам, чтобы писать письма и читать, а если вы и дадите большой выкуп, мы всё равно его не отдадим», — ответили татары. Киракосу же Молар найон сказал: «Не горюй из-за отъезда великого иерея, тебя мы не отпустили с ним потому, что ты нам нужен; я возвеличу тебя как одного из вельмож своих и, если есть у тебя жена, велю привести её к тебе, а если нет, то дам тебе в жёны одну из наших». И тотчас же выделил нам шатёр и двух юношей для прислуживания нам и сказал: «Завтра дам тебе лошадь и развеселю тебя, будь покоен». Той же ночью Киракос с товарищами успешно бежал [4, с. 136]. Последний рассказ дает нам представление об отношении с наиболее ценными пленниками. Их лучше кормили, могли выделить отдельное жилище, дать лошадь, воссоединить семью или женить на другой женщине, даже на монголке. В этом случае монгольская жена могла приглядывать за своим ненадёжным мужем-пленником. Ценным пленникам давали в прислугу рабов.
Мухъиэддин Абдульфазл Абдаллах ибн-абд-аз-Захыр (1221-1293) упоминает среди рабов слуг, прислужниц, поварих и пастухов [2, с. 43]. Шихаб ад-Дин Абульфадл Ахмед ибн Абдельваххаб ан-Нувейри (1279-1333) рассказывает о присылке в 1263 г. египетским султаном Эльмелик-Эззахыром Рукнеддином Бейбарсом Эссалихи хану Берке в подарок чёрных слуг (негров) и прислужниц-поварих [2, с. 74]. Домашние слуги из рабов упоминаются как челядь [2, с. 427]. Утемиш-хаджа пишет о кормилице мусульманке, вскармливавшей Берке [7, с. 96].
Приехавшую в мае 1320 г. в Египет для вступления в брак с султаном Эльмелик-Эннасыром татарскую царевну сопровождала 1000 невольников и невольниц [2, с. 96].
Путешествовавший по Золотой Орде Ибн-Батутта сообщал о прислуживавших знатным татаркам невольниках. Особенно много невольников сопровождало ханских жён. Рассказывая о ханских жёнах-хатунях, он пишет, что они ездят на арбах, возница которой — молодой парень — называемый улакши, сидит на одном из коней. Было принято невольникам вести лошадей в поводу. В арбе с ханшей сидит старая женщина улухатунь, являющаяся помощницей и ещё одна куджукхатунь. Ещё там было «шесть маленьких девушек, которые называются бенат (дочери), отменной красоты и крайнего совершенства, а позади её две такие же девушки, на которых она опирается». Перед арбой хатуни верхом скакало 20 старых женщин, возле самой арбы 50 девушек, за арбой следовало 100 конных старших невольников, за ними столько же пеших с мечами и палками, шествие замыкала сотня молодых конных невольников [2, с. 131-134]. При каждой хатуни находилось по 10-15 византийских и индийских отроков, одетых в шитую золотом и украшенную драгоценными каменьями одежду. В путешествии за хатунью следовало около 100 арб, в каждой из которых находилось по 3-4 прислужницы. Далее ехали до 300 арб с имуществом хатуни. Ими управляли прислужники, женатые на девушках из окружения хатуни.
Десятки молодых невольников и невольниц прислуживали знатным татаркам. В Крыму Ибн-Батутта видел, как около 30 невольниц следовали за женой эмира Салтыя приподнимая полы её одежды. Жёнам татар рангом пониже прислуживало 3-4 девушки [2, с. 134, 153].
При ханах находились слуги. Утемиш-хаджи упоминает двух слуг при хане Туда-Менгу [7, с. 100-101]. Ибн-Батутта сообщает о старшем невольнике хана Узбека, который имел 40 детей и внуков. Хан обещал ему и всей многочисленной семье свободу, при условии если он поест халву, привезённую в подарок, тот отказался и от свободы, и от халвы [2, с. 128, 132]. Описывая совещание у хана, путешественник отмечает, что «со всяким человеком их, когда он приходит в собрание султана, приходит слуга со скамьёй» [2, с. 133]. Слуги переносили с арбы своих господ
в помещения [2, с. 136]. При дворе феодала Тенгиз-Буги Утемиш-хаджи упоминает музыкантов [7, с. 110].
При посещении старшей хатуни Тайтуглы Ибн-Батутта увидел её в окружении 50 старых прислужниц и стольких же молодых, которых называли «дочками». Они чистили вишню, этим же занималась и госпожа. При посещении второй хатуни Кабак, он застал у неё «около десятка женщин-старух и до двадцати «дочек», которые шили золотом одежды. Он также сообщает, что они изготавливали сукна. Третью ха-тунь Баялунь, дочь византийского императора, окружало около 100 византийских, тюркских и нубийских девушек [2, с. 133-135, 142]. Когда Баялунь с разрешения хана поехала вместе с Ибн-Батуттой в Константинополь, её сопровождало 200 слуг из невольников. Когда один из рабов татарского эмира Кефали, сопровождавшего посольство, посмеялся над совершением мусульманской молитвы, он был наказан хозяином. У самого путешественника были рабы и рабыни, в арбе у него при поездке по стране находилось три девушки, с которыми он отдыхал от тягот путешествия [2, с. 141, 143].
Часть рабов использовалась в качестве пастухов и земледельцев. Будак Казвини сообщает о том, что Тимур, задумав поход на Золотую Орду, послал по предполагаемому пути рабов (шакар), «чтобы засеять земли на протяжении пути, который вёл в Кыбчакскую степь» [3, с. 56].
Киракос Гандзакеци отмечает, что у монголов пища у господ и их слуг не отличалась по ассортименту. Он же пишет, что у монголов практиковалось погребение слуг и служанок вместе с господином, оружием, имуществом и конями [4, с. 143-144].
Значительная часть пленников поступала на продажу. Работорговля осуществлялась на некоторых главных рынках. Одним из них традиционно ещё с домонгольских времён являлся крымский город Судак. Ибн-ал-Асир пишет, что туда привозилась одежда и на неё «покупаются девушки и невольники.» [2, с. 26, 241-242].
Рабов поставляли в различные, прежде всего, восточные страны. Многие рабы продавались в Египет и Сирию. В ноябре 1317 г. в Александрию кораблём было доставлено 200 невольниц и 300 невольников на продажу [2, с. 143]. Бадр ад-Дин Махмуд ибн Ахмед ал-Айни (1361-1451), описывая завоевание кипчаков, алан, ассов, черкес и русских, сообщает, что «взятые в плен из этих народов были отвезены в земли сирийские и египетские». От них и произошли мамлюки, «оставившие прекрасные следы в государствах мусульманских» [2, с. 217, 218].
После поражения хана Токты от Ногая в 1298 г. многие его воины и люди попали в плен. «Большую часть их скупили купцы, увезли в разные страны и продали на чужбине». После разгрома Ногая в 1301 г. многие пленные из его орды мужчины и женщины оказались в Египте: «В областях Египетских султан и эмиры накупили множество людей, которые при-
везли туда купцы. Они пленные добровольно приняли ислам; старательно и с любовью творили молитвы.». Многие попавшие в Египет татары стали воинами и участвовали во многих войнах [2, с. 63, 68, 78, 173].
Ибн Фадлаллах ал-Омари сообщает, что захваченные у подчинённых народов женщины и дети продаются татарами в различные страны [2, с. 103]. Рабы с севера наиболее ценились у арабов из-за красоты тела и белизны кожи [2, с. 107].
Пленники и рабы использовались в качестве подарков. В 1304/5 г. послы от хана Токты привезли в Египет султану рабов и рабынь [2, с. 94]. Плененных противников из татар продавал в Египет хан Узбек в 1314 и 1315, 1318, 1337 гг. [2, с. 81, 121-122, 152, 195]. От хана Джанибека были присланы в подарок в 1342 году тюркские невольники и невольницы [2, с. 118]. Пятерых невольников он послал в подарок египетскому султану в 1357 году [2, с. 233]. Несколько невольников прислал в подарок султану в 1385 г. Тохтамыш [2, с. 197]. Невольники дарились и Тохтамышу. Когда он боролся с Урус ханом за престол и прибыл к Ти-мур-Аксаку, тот среди подарков пожаловал ему слуг [2, с. 330]. Имам Номанеддин Эльхарезми, которого встретил в Сарае путешественник Ибн-Батутта, подарил ему тюркского невольника [2, с. 143].
Хан мог продавать своих подданных. Ибн Фадлал-лах ал-Омари сообщает, что «относительно власти царей их нужно заметить, что когда они разгневаются на одного из своих подданных, то отбирают его имущество и продают детей его. Точно так же, когда у кого что украдено, то имущество вора и дети его присуждаются обворованному, который и продаёт их» [2, с. 105, 128].
Торговля татарами осуществлялась не только с санкций хана, но и в обход его. Об этом свидетельствует то, что в 1307/08 г. недовольный торговлей татарскими детьми и его людьми после поражения 1298 г. хан Токта, желая наказать генуэзцев, «отправил войско в город Кафу». Итальянцы не стали дожидаться ханского наказания и уплыли из города до подхода татар. Хану пришлось довольствоваться конфискацией имущества тех итальянцев, которые находились в Сарае и других городах Золотой Орды [2, с. 66, 80].
Когда низшие слои татар испытывали материальные затруднения и не могли уплатить налоги, они прибегали к продаже своих детей. Абулаббас Ахмед Таки ад-Дин ал-Макризи (1364-1442) писал, что в 1302/3 г. «пришло известие о засухе в землях Ток-тая, которая продолжалась 3 года и за которой последовал падёж лошадей и овец, дошедший до того, что у них жителей ничего было более есть и они продавали детей и родичей своих купцам, которые повезли их в Египет и другие места» [2, с. 194]. Ибн Фадлаллах ал-Омари пишет, что «по временам, когда в иные годы они находятся в стеснённых обстоятельствах, они продают детей своих, чтобы на выручку с них прокормить себя, и говорят относительно тех из детей своих, которых они продают: «Лучше остаться в живых
нам и ему дитяти, чем умирать нам и ему». Кипчакские невольники, особенно дети, массово продавались в Египет [2, с. 103, 105, 240]. Бадр-ад-Дин ал-Айни пишет, что «дошло до того, что они стали продавать на рынках своих детей и своих жён; их скупали франки и купцы и повезли во все страны, особенно в Египет.» [2, с. 223]. Когда в 1338 г. хан Узбек намеревался напасть на Иран, он наложил на население налог и потребовал воинам подготовиться. Татары вынуждены были продавать своих детей арабским купцам, чтобы выполнить повеление хана и получить деньги на экипировку. Купец Шериф Шамсед-дин Мухаммед Эльхусейн Элькербелан сумел тогда приобрести лучших рабов в значительном количестве [2, с. 105]. О населении Золотой Орды пишется, что «во время голода и засухи они продают своих сыновей. При избытке же они охотно продают своих дочерей, но не сыновей, детей же мужского пола они продают не иначе как в крайности» [2, с. 109].
Ограничение работорговли было начато ханом Уз -беком. В 1322 г. он запретил египетским купцам покупать рабов в Золотой Орде. Татарские же купцы при этом не были лишены права на вывоз рабов. Однако, когда в том же году татарские купцы привезли невольников в Египет, султан запретил им торговлю. Запрет являлся ответной мерой в начавшейся торговой войне. В своём письме султан писал Узбеку: «Что же касается того, что царь запретил купцам нашим покупать у вас рабов, то — хвала Аллаху — мы не нуждаемся в рабах» [2, с. 154-155, 229]. Массовая продажа рабов в Египет была прекращена только по распоряжению хана Джанибека [2, с. 118]. Но даже после этого торговля татарскими детьми продолжалась. Ал-Макризи пишет, что мангытский князь Еди-гей «запретил татарам продавать детей своих, вследствие чего уменьшился привоз их в Сирию и Египет» [2, с. 216].
Подводя итог, можно констатировать, что в ходе завоевательных войн монголо-татарами было захвачено большое количество пленников. Однако экономика
у монголов не нуждалась в таком количестве рабочих рук. Многие за ненадобностью были тут же убиты. Оставшихся молодых мужчин (чаще всего не воинов) использовали при штурмах городов. Это мало чем отличалось от казни — они массово гибли под стенами или убивались подгонявшими сзади монголами. После полного подавления сопротивления, или подчинения страны без боя пленных воинов могли использовать в качестве воинов-невольников. Однако социальный статус их был низким, служба тяжёлой, наказания суровыми, а награды скромными.
Из невоенного населения в плен брались ремесленники, образованные люди, женщины и дети. Первые отправлялись на работы и строительство, знания интеллигенции использовали по назначению, женщинами пополнялись гаремы и они становились служанками. Часть рабов-мужчин использовалась в качестве пастухов и земледельцев, большинство становилось слугами. Так как такой массы рабов татарам было не нужно, процветала работорговля, приносившая большой доход, продаваться могли и сами татары. Освобождение из плена и рабства было возможно военной силой, бегством или выкупом.
Литература
1. Гумилёв Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. — М.: Мысль, 1989. — 764 с.
2. Золотая Орда в источниках. Арабские и персидские сочинения. — М.: Центр по изучению военной и общей истории, 2003. — Т. 1. — 448 с.
3. Миргалеев И. М. Материалы по истории войн Золотой Орды с империей Тимура. — Казань: Институт истории АН РТ, 2007. — 108 с.
4. Образование Золотой Орды. Улус Джучи Монгольской империи (1207-1266). Источники по истории Золотой Орды от выделения удела Джучи до начала правления первого суверенного хана. — Казань: Татарское книжное издательство, 2008. — 480 с.
5. Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. — СПб., 1884. — Т. 1. — 563 с.
6. Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. — М., 1941. — Т. 2. — 308 с.
7. Чингиз-наме. — Алма-Ата: Гылым, 1992. — 242 с.
