CC BY
73
Н.Ж. Вётшева
ПЛАНЫ И КОНСПЕКТЫ ВОЛШЕБНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ПОЭМЫ В.А. ЖУКОВСКОГО «ВЛАДИМИР»
(публикация и комментарий)
Статья вводит в научный оборот планы волшебно-исторической поэмы В.А. Жуковского «Владимир» (1805-1819), определяет их значение в контексте творчества Жуковского, функциональную значимость в истории жанрообразования русской предромантической и романтической литературы (поэма не была написана, планы сохранились в архиве поэта, но сам замысел был предметом актуальных дискуссий и обсуждался в качестве виртуального сюжета). Планы (за исключением оговоренных) публикуются впервые. Статья является частью проекта издания полного собрания сочинений В.А. Жуковского в 20 т. (М.: «Языки славянской культуры»), издание выходит под патронажем Томского государственного университета.
Замысел волшебно-исторической поэмы «Владимир», воплощенный в серии планов и подготовительных материалов, сохранившихся в архиве поэта, в определенной степени близок общееевропейским просветительским, предромантическим и раннеромантическим проектам И.Г. Гердера, И.В. Гете, Ф. Шлегеля, Л.И. Тика и Новалиса. Обсуждение замысла «Владимира» входит в актуальные для начала XIX в. споры о путях развития жанра поэмы: от эпопеи к лиро-эпической поэме романтизма. Поэма становится эстетически маркированной «формой времени», в опытах создания различных образцов жанра выражались представления романтиков о национальном характере, о сущностных способах взаимодействия человека и мира, об истории. Публикация планов, конспектов, подготовительных материалов для поэмы «Владимир» уточняет представление о типологически близких процессах жанрообра-зования; представляет спектр прототипических мотивов и сюжетов, влияющих на становление жанра.
«Владимир», так и не воплотившийся в законченное произведение, представляет собой противоречивое и одновременно характерное явление в истории русской поэмы, во многом раскрывая феномен ее становления. В работе над поэмой выявились следующие специфические для русского предромантизма особенности: внимание к истории, сочетание просветительских и романтических взглядов на исторический процесс как восхождение «национального духа», истоки которого коренятся в «золотом веке» Киевской Руси, вольного Новгорода и др., запечатленном в национальной мифологии, эпосе, фольклоре. Внимание к народному творчеству как средству воссоздания исторического колорита и выражения национальной «физиогномики», национального характера, отличают поэтический поиск Жуковского.
Размышления о «поэте» и «историке», историческом и легендарном и попытка ввести свой замысел на уровне планов в контекст мировой эпической поэмы и шире - в круг литературы различных эпох и различных жанровых традиций, связанных с воссозданием национально-исторического прошлого, указывают направление поисков, свидетельствуют о том, что «Владимир», растворившийся в черновиках и списках подготовительных материалов, является фактом историко-литературного самосознания начала XIX в.
Замысел и разнохарактерные подготовительные материалы к поэме относятся к периоду 1805-1819 гг.
Так, первое упоминание о «Владимире» отмечено в 1805 г. [1. С. 72]. Последнее - в 1819 г., когда в составе незавершенного «Послания о Луне» («Государыне Императрице Марии Федоровне») Жуковский набрасывает план (план № 7). Наиболее интенсивно замысел эстетически обсуждается и развивается в 18101817 гг. Подготовительные материалы к поэме представлены в архиве четырьмя обширными массивами: 1) письма к друзьям; 2) многочисленные «росписи» источников, с которыми Жуковский считал необходимым познакомиться; 3) планы поэмы [2. Л. 17, 18, 20, 30; № 29, л. 16]; 4) контаминация замысла «Владимира» с планами, завершенными и незавершенными произведениями - «Двенадцать спящих дев» («Вадим», 1814-1817); «Родрик и Изора» (1814); «Слово о полку Игореве» (1817); «Государыне Императрице Марии Федоровне» (1819). Остальные многочисленные подготовительные материалы (публикация которых ограничена объемом издания) находятся в архиве поэта. Укажем некоторые [2. № 78, л. 9-10, 13, 16, 20, 25; № 77, л. 23-24, 27; № 90]. Планы датированы на основании расположения в рукописи и контекста; для датировки использованы материалы архива библиотеки поэта его переписка и мемуарные свидетельства. Полная публикация текстов планов осуществляется нами впервые, отдельные случаи оговариваются особо. Зачеркнутые слова заключаются в квадратные скобки, непрочитанные - в конъектурные.
Жуковский говорит о замысле «Владимира» как об организующем центре своих творческих исканий 1810-х гг. Этому посвящены письма к А.И. Тургеневу от 12 сентября 1810 г. и 7 ноября 1810 г.: «Владимир» будет моим фаросом; но чтобы плыть прямо и безопасно при свете этого фароса, надобно научиться искусству мореплавания» [3. С. 76]. Замысел должен послужить посредником между историческим и художественным повествованием, способом формирования собственной философии истории; «...но в истории особенно буду следовать за образованием русского характера, буду искать в ней объяснения настоящего морального образования русских. Это мне кажется прекрасною точкою зрения» [3. С. 59].
В письмах 1813-1816 гг. определяющей становится мысль о необходимости создания поэмы. Жуковский внушает это себе и требует поддержки и «подпитки» от друзей: «Молись же судьбе, чтобы вдруг меня не ослепило [счастье брака]. Это значит: приезжай, и
в белой книге наполнятся страницы» [5. С. 19]. В сентябре 1814 г. Жуковский пишет А.И. Тургеневу: «Он [Батюшков] поджигает меня на поэму. Эта мысль уже давно в голове моей; теперь будет зреть и созреет. <.. .> Нет ли у тебя каких-нибудь пособий для Владимира? Древностей, которые бы дали понятия о том веке, старинных русских повестей? Посоветуйся об этом с Дашковым и с Сергеем Семеновичем» [3. С. 125]. С.С. Уваров предлагает другу в качестве образца использовать шотландские баллады, творчество Вальтер Скотта и эпоху Средневековья. В письме к Жуковскому от 17 августа 1813 г. он замечает: «Две эпохи можно назвать поэтическими: классическую, то есть эпоху греков и романтическую, то есть эпоху средних веков, des Mittelalters» [5, стб. 0161-0162]. Уварову же принадлежит предложение Жуковскому «написать русскую поэму русским размером» («Письмо о русском гекзаметре»), эту идею поддерживает К.Н. Батюшков: «Если г. Жуковский согласился на его [Уварова] приглашение - написать поэму из нашей истории, то он должен непременно избрать сей период от рождения славянского народа до разделения княжества по смерти Владимира. Мы пожелаем с г. Уваровым, чтоб автор “Певца во стане русских воинов”, “Двенадцати спящих дев” и пр., поэт, который умеет соединять пламенное, часто своенравное воображение с необыкновенным искусством писать, посвятил жизнь свою на произведения такого рода для славы отечества. и не истощал бы своего бесценного таланта на блестящие безделки» [6. Т. 2. С. 410; Т. 3. С. 644]. 1 декабря 1814 г. из Долбино Жуковский дает поручение А.И. Тургеневу к Уварову, чтобы тот попросил «Thalaba the Destroyer by Southey» и «Arthur or the Northern Enchantement by Hoole», замечая: «Все это может пригодиться для моего “Владимира”, который крепко гнездится в моей голове» [3. С. 133].
Поэт погружается в «океан летописей», замечая, что «надобно самому добираться до источников», в этом смысле ему чрезвычайно помогает знакомство с готовящейся к печати «Историей Г осударства Российского» Н.М. Карамзина. 4 марта 1815 г. он отмечает: «A propos. Я не шутя начинаю думать о поэме; уже и Карамзин (милый, единственный Карамзин, образец прекраснейшего человека) мне помогает. Я провел несколько сладостных дней, читая его историю. Он даже позволил мне делать выписки. Эти выписки послужат мне для сочинения моей поэмы. Но как еще много надобно накопить материалов! Жизнь дерптс-кая, дерптская библиотека, все это создаст «Владимира» [3. С. 143]. И далее (19 июля 1815 г.): «Работаю, но работа механическая. Иная и невозможна. Готовлю сухие материалы. Но когда оживлю их - Бог знает!» [3. С. 147]. Списки источников включают в себя как историографию, так и образцы мировой традиции в жанре поэмы. Например, «роспись» 1814 г. [2. № 78, л. 9, об.] (в рукописи в столбец):
Jerusalem delivre? / Roland / Amadis / Русские сказки / [Славянские сказки] / Песнь полку Игореву / [История России] / Славянская мифология / Чтение миней / Idris / Oberon / Clelia / Iliade / Русские песни / Eneide / Ovidius <.> Эдда / Кайсарова мифология. На л. 10: История
Карамзина. Болтина. Щербатова. / Эдда / Мифология Кайсарова / Попова досуги / Aбевегa / Известия о народах / Бергман / Nordische Geschichte / Gibbon / Вивлио-фика / Нестор Шлецеров / Полибий / Eichorn / География Российская / Разговоры о Новегороде.
Конспектируя «Историю Государства российского», Жуковский одновременно делает выписки и из тех исторических источников, на которые ссылается Карамзин. Например, в архиве [2. № 90] содержится конспект части карамзинской истории, посвященной мифологическим верованиям древних славян, а с левой стороны на предыдущих оборотных листах - конспект книги AT. Маша о мифологическом пантеоне западных славян (оботритов = бодричей): Mash A.G. Die gottesdienstlichen Alterthumer der Obotriten, aus dem T empel zu Rhetra, am T ollenzer See. Berlin, 1771. Т аким же образом он конспектирует книги Гебгарди (Geschichte aller wendisch-slavischen Staaten. Halle, 1790-1797), Тунмана (Untersuchung uber die alte Geschichte einiger nordischen Volker. Berlin, 1772) и др.
Одновременно он намечает способы применения источников. Как ему кажется, они главным образом должны служить фактической основой для создания исторического и местного колорита, описания «обычаев и нравов», характерных для предромантической традиции:
Выписки из летописей и старинных книг. 1. Описание городов и мест. 2. Описание характеров. 3. Описание сражений. 4. Описание обычаев. 5. Выражения, которые можно было бы употребить. 6. Смесь [2. № 78, л. 20].
Не случайно Жуковский собирается предпринять путешествие в Киев: «Мне бы хотелось в половине будущего года [1816] сделать путешествие в Киев и в Крым»: «Добрыня в Крыму». «Это нужно для «Владимира» [3. С. 151].
Уже на уровне подготовительных материалов «историческая часть» приобретает иные смыслы: в нее включаются собранные из разных источников мифологические и фольклорно-этнографические реалии: Боги, их изображение, храмы, обряды жертвоприношений, суеверия, вымышленные существа [2. № 78, л. 16].
Жуковскому важно не просто зафиксировать определенные стороны жизненного уклада, но с обрядовой стороны проникнуть в духовную жизнь предков, проследить становление русского характера. «Быть национальным не значит писать так, как писали русские во времена Владимира; но быть русским своего времени, питомцем прежних времен [7. Ч. 1. С. 30]. В рукописях поэта [2. № 78, л. 9, об.] содержится пространный список имен героев задуманной поэмы, восходящих к разным традициям (в рукописи в столбец):
Владимир / Добрыня / Ярослав / Рогвольд / Бурно-вой / Боян / Звенислав / Рогдай / Стоян / Чурила / Лле-ша / Еруслан / Г ромобой / Илья / Богуслай / Соловей / Полкан / Черномор / Карачун / Кащей / Т угарин / Зми-улан / Зилант / Бова / Позвизд / Щелкан / Вадим / Радегаст / Т ароп / Г ремислава / Рогнеда / Aлaмидa / Ксения / Ольга / Мирослава / Людмила / Любимира / Царь девица / Зерцала / Глориана / Героида / Орина / София / Велесана / Дедилия / Светлана / Всемила.
Некоторые из этих имен будут включены в планы поэмы.
Стремление проникнуть в духовную сущность национального характера и поиски его изображения побуждают Жуковского обратиться к национальной мифологии и фольклору, а также к универсальной литературной традиции. Он набрасывает типологию, состоящую из заимствования выражений, «подражаний» и «собственных идей» [2. № 78, л. 10] (в столбец):
Выражения / Русские летописи / Песнь Игорю / Летопись Нестора / Стар<инные> русск<ие> стихотворения / Русская правда / Духовная Мономаха / Русские сказки / Подражания / Ариост / Оссиан / Саути / Парни / Тасс / Шекспир / Гомер / Виргилий / Матис-сон / Cabinet des fees / Собств<енные> идеи. Историческая часть / Нестор / Никон / Антон / Абевега / Описание народов / Путешествие в Тавриду / Путешествие Палла<са> / История Тавриды / Оботриты.
В 1816 г. Жуковский обращается к А.П. Юшковой (Зонтаг) с просьбой записывать для него русские сказки и русские предания, собираясь использовать их в дальнейшем: «В сказках заключаются народные мнения; суеверные предания дают понятие о нравах их и степени просвещения, и о старине» [8. С. 89]. Для времени становления русской этнографии и фольклористики дифференцированное отношение к фольклору, славянской мифологии было чрезвычайно важным, постепенно вытесняя укоренившуюся связь мифа с «баснословием». Жуковский, в силу универсальности мышления и склонности к типологизации, обращается к разнородным традициям: «Абевега русских суеверий» М.Д. Чулкова (1786), компиляция в духе народной этимологии М.И. Попова «Описание древнего славянского языческого баснословия, собранного из различных писателей и снабженного примечаниями» (СПб., 1768), первые научные критические опыты А.С. Кайсарова (Versuch einer slavisch Mytholigie. Gottingen. 1804) и П.М. Строева (Краткое обозрение мифологии славян российских. М., 1815) [9].
По мере развития замысла отдельные источники приобретают большее значение, как случилось со «Словом о полку Игореве». В 1817 г. уже не «Владимир», а «Слово...» группирует вокруг себя те же вспомогательные материалы. В архиве [2. № 77, л. 27] содержится следующий список:
1817. Приготовление к Игорю (подчеркнуто Жуковским. - Н.В.). 1) Нестор: дополн<нение> к выпис-к<ам> из Карамзина / Русская правда / Эверс. К Карамзину / Лерберг. К Карамз<ину> / Разговоры о Нове Граде. К нар<одной> древности / выписки русские / несколько житий из Чет<ьих>. Миней / Летописи до смерти Владимира / Песнь Игорю / Оскольд и т.д.
«Владимир» во многом был плодом размышления
о поэме в кругу арзамасцев, являясь центром дискуссий о «русской поэме». Еще в предарзамасский период Жуковский пытается выработать формулу главного героя поэмы, определить жанровый канон. Он использует метод культурно-исторической типологии и аналогии, что проявляется в подготовительных материалах. «Владимир есть наш Карл Великий, а богатыри его те рыцари, которые были при дворе Карла;
сказки и предания научили нас окружать Владимира каким-то баснословным блеском, который может заменить само историческое вероятие» [3. С. 61]. В соответствии с западноевропейской моделью поэмы и рыцарского стихотворного романа Владимир видится Жуковскому преимущественно номинальным героем (подобно Карлу Великому, Артуру): «...к тому же главным действующим лицом будет не он, а я его сделаю точкою соединения всех посторонних действий, для сохранения единства. Поэма же будет не героическая, а то, что называют немцы romantisches Heldengedicht; следовательно, я позволю себе смесь всякого рода вымыслов, но наряду с баснею постараюсь ввести истину историческую, а с вымыслами постараюсь соединить и верное изображение нравов, характера времени, мнений.» [3. С. 61].
В связи с этим возникает широкий круг историкокультурных традиций, что характерно для предроман-тического эклектичного художественного мышления: от классической эпопеи, национальных эпосов, рыцарских романов до «новейших эпопей» Л. Ариосто, К.М. Ви-ланда, Вольтера, баллад и поэм Р. Саути, В. Скотта и прочих: «Ариост, Оссиан, Матиссон» [2. № 78, л. 10]; «Поэмы. Илиада. Энеида. Одиссея. Ариосто. Тасс. Обе-рон. Идрис. Клелия. Артур. Ричардет. Вальтер Скотт. Байрон. Эдда. Nibelungenlied» [2. № 78, л. 23-24]. В середине 1810-х гг. наблюдается ориентация Жуковского на средневековые северные эпосы («Эдду», «Песнь о Ни-белунгах»), в этом же ряду следует отметить «Слово о полку Игореве». Возникает задача осмысления религиозно-мифологического субстрата разных культур [2. № 77, л. 18] (в рукописи в столбец):
«Мифы / Боги / Северная мифология / Эдда / Эльфы / Феи / Гномы / Кобольды / Брахм / Ариман / Дервиши / Далай-лама / Фетишизм / Коран / Элевзинск» (в подлиннике по-немецки, в столбец).
Пристальный интерес к различным национальным культурам сопровождается изменением отношения к ним: от простого заимствования мотивов и образов к изучению памятников, результатом чего станет перевод «Слова о полку Игореве».
В планах 1814 г. Жуковский практикует смешение источников и традиций, используя приемы сравнения и аналогии. Об этом свидетельствует архивная заметка «Выписки и замечания мест и идей, достойных подражания» [2. № 78, л. 10]:
«В Амадисе болезнь Гилаора и лечение ее невинною пленницею Урганды. Ссора Лизвара с рыцарями и их ополчение на него. В Гомере каталог войск, сравненный с Тассом и Виргилием. Можно выдумать очень хорошие описания: для этого надобно заглянуть в древнюю географию, но где ее взять. Летописи - единственный источник. Как познакомиться с древними народами. Сравнение войска с лебедями и пчелами - песнь II. Минерва посреди войска с ее щитом. Песнь II. Низ и Эвриал. В Виргилиевой Энеиде. Единоборствие Париса и Менелая - Приготовление к нему - III книга. Ст. 150. Еленино описание греческих героев. III кн. Ст. 220. изображение войска, вступ<ление> в сражение Греции и Трои. IV кн. 478. Смерть Эхепола. IV книга 526 Симоиса 541, IV. Диомед в начале 5-й песни. Срав-
нение Диомеда со львом V 205. Смерть Пандара V. 350 с. Гектор и помогающий ему Марс с Беллоною V 725. Сарпедон, раненный под вязом у древка V. Кн. 852. Сравнение человеческого рода с листьями».
Античные реалии «Илиады» и «Энеиды» сочетаются с мотивами и образами средневекового романа «Ама-дис Гальский». В планах «Владимира» 1814 г. (планы № 4 и № 5) вычленяется эпизод-подражание сюжету о двух друзьях - Нисе и Эвриале («Энеида», IX песнь), погибших в битве с рутулами, служащих символом жертвенной дружбы. В этих же планах на фоне условного древнерусского колорита (Киев, Владимир, Святослав; и тут же: Чурило, Синибальд и т.п.) содержится указание на рыцарский роман автора «Ундины» Ф. Де Ла Мотта Фуке «Волшебное кольцо» («2аиЪегп炙, 1813).
План 1814 г. (план № 3), частично опубликованный Н.Б. Реморовой, содержит контаминацию с волшебной поэмой Виланда «Оберон», его эклектика слишком очевидна: место действия - Киев, Константинополь, Багдад, Крым, а наряду с Обероном и Ти-танией действуют Добрыня, Рогдай и др.
Наиболее известным является план, опубликованный И.А. Бычковым, относящийся к ноябрю 1814 г. (план № 1) [3. С. 67-68]. План состоит из двух частей, первая из которых зачеркнута, а вторая состоит из
10 частей, соответствующих предполагаемым 10 песням поэмы.
Характерной особенностью плана является много-событийность и многогеройность повествования, в числе действующих лиц исторические, былинные, сказочные персонажи: Владимир, Ярослав, Еруслан, Чурило, Громобой, Илья, Полкан, Невредимый, Баян, Святой Антоний, Добрада, Черномор. В историческую канву -противоборство Руси и печенегов, осада Киева - включено несколько «романических» эпизодов: «история волшебницы Добрады», «избавление и история Радегаста и Заиды», «Брак и ночь Добрыни с Ксенией» и др.
План в основном служит сюжетно-композиционной разработке, в нем преобладает событийная динамика: Добрыня послан... Алеша прежде отправился на подвиги. Добрыня едет. Он въезжает. и т.п. Вместе с тем странствия и подвиги богатырей происходят на фоне «картин»: «Владимир и его двор. Осада Киева Полканом Невредимым. Процессия вокруг Киева. Богатырские игры».
На этом же листе [2. № 78, л. 17] расположен еще один план 1814 г. (план № 2), в котором акцентируется волшебно-мистический элемент: изображение Богини снов, феи; мотивы любви, супружеского счастья, а основными героями выступают Царь-девица и Добрыня, что создает сказочную атмосферу.
29 июля 1819 г. Жуковский предваряет один из фрагментов павловского послания («Государыне Императрице Марии Федоровне») небольшим планом-наброском. Здесь образ Владимира носит вполне декоративный характер и вытесняется иным сюжетом: княжества Герсики и судьбы двух влюбленных [10]. Поэма «Владимир» написана не была. Можно лишь предполагать некоторые причины. Вероятно, Жуковскому не хватало определенного жанрового образца (поэт в большей степени ориентировался на прототипические источни-
ки), он не мог синтезировать столь разнородный материал, основываясь только на сумме сюжетов и мотивов. Неясным оказался в результате сам замысел. Жуковского не могла удовлетворить традиция волшебнобогатырских поэм и опер (ср. его: «Богатырь Алеша Попович, или Страшные развалины», 1805-1808 гг.) или прямолинейно-аллюзивный историзм русской эпопеи классицизма; а научная историография, фольклористика, этнография ещё не сложились.
Ниже приведены тексты планов.
I
Автограф (ОР РНБ. Ф. 286, оп. 1, № 78, л. 17). Датируется: ноябрь 1814 г. Опубликован И.А. Бычковым [3. С. 66]. Публикуется со сверкой по автографу:
Писать четырехстопными, rimes redoubles
[Владимир. Содерж<ание>. Осада Киева Тугарином. Тугарин может быть побежден только Добрынею, который вышел из Киева - Богатыри со стороны Владимира: Добрыня, Чурила, Алеша, Еруслан, Илья. Певец Боян. - Со стороны Тугарина: Полкан, Змиулан, Зилант, Карачун - Алеша похищает Зилену у [великана] Полкана, который подступает под Киев. Один Алеша в Киеве. Илья, мучимый любовию в лесу пустынником; встречается с Рогнедою и крестит ее. Еруслан отыскивает Милославу в замке Карачуна - Сражение Алеши со Змиуланом - Царь девица и Добрыня].
1. - Владимир и его двор - [недостает лишь] Добрыни и Алеши Поповича - Добрыня послан за мечом самосеком, Златокопытом, водою юности - Алеша прежде отправился на подвиги - Богатыри Еруслан, Чурила и Илия, Рогдай, [Радегаст] Громобой - Боян певец - Святой Антоний - Радегаст Новгородский, убийца своей любовницы, мучимый привидением, и Ярослав, сын Владимиров, печальный, мучимый неизвестною тоскою - Милолика, княжна Новгородская, невеста Владимирова, привезенная в Киев Радегастом и Ярославом - приготовление к празднеству брачному.
2. - Осада Киева Полканом Невредимым, его стан и его богатыри: Змиулан, Тугарин, Зилант - Требование, чтобы Владимир уступил Милолику - Владимир идет советоваться к св. Антонию: Антоний велит отложить празднество брака и говорит, что один только Добрыня может умертвить Полкана, что его надлежит дожидаться. Советы, как укрепить город; жизненного запаса есть на год.
3. - Процессия вокруг Киева, окропляют его святою водою, он неприступен для войска - [Богатырские игры] [Ночью Ярослав и Радегаст идут в стан неприятелей Убийство - их разлучают, толпа воинов увлекает Радегаста, другая отбита] Добрыня едет путем дорогою -История волшебницы Добрады и Черномора - Сон Добрыни - Он въезжает в очарованный лес.
4. - Очарованное жилище Лицины - звук арфы спасает его - он разрушает очарование; между очарованными находит Илью и его любовницу Зилену.
5. - История Ильи с великаном Карачуном - Он разлучается с Добрынею и, едет в Киев.
6. - Богатырские игры - Ночью Ярослав и Радегаст едут в стан - причиняют убийство - [на заре] их разлучают, на каждого нападает толпа - Ярослав раненый готов попасться в руки неприятеля его спасают неизвестные воины: то Алеша и его товарищи -Радегаст пропадает безвестно.
7. - Владимир узнает тоску Ярослава Прибытие Карачуна в стан неприятельский, он вызывает Илью на единоборство, смешной поединок - Карачун достается в плен.
8. - Добрыня достает и меч, и Златокопыта - [его любовь] Разрушает очарование Ксении - ночь, проведенная с нею в долине.
9. - Он ее лишается и едет в Киев - встреча Добры-ни - Избавление и история Радегаста и Заиды - Они спешат к Киеву - отчаянное состояние Киева. Владимир решается дать сражение и выйти на единоборство с Полканом - приготовление войска.
10. - [Боян] войско выходит за город - Боян запевает песню - [в эту минуту] является Владимир - В эту минуту скачет витязь - это Добрыня и при нем Радегаст с Заидою, одетой в панцирь - Добрыня требует позволения сразиться - получает его - сражение Полканом - Общее сражение - торжество. Вход в город - Владимир уступил Милолику Радегасту - Явление Ксении и Добрады - торжество и радость - Брак и ночь Добрыни с Ксенией.
II
Автограф (ОР РНБ. Ф. 286, оп. 1, № 78, л. 17). Датируется: ноябрь 1814 г.
Сходбище волшебниц Царь девица
Звук арфы избавляет от обольщения Общее сражение - распорядок армии Изображение разных народов Голод в Киеве Изображение Богини снов Песнь пророческая Бояна Гребень, полотенце, камень Препятствия на возвратном пути Разлучение Добрыни с его любезною, явление фей, куст лилий <нрзб>
Приступы - 1. Из Бояна. Приятность поэзии и вымысла - 2. О старине и древних очарованиях. 3. Богиня сновидения и <нрзб> 4. Любовь и ее очарование. 5. Приятность непостоянства. 6. Дружба. 7. Похвала уединению. 8. Похвала старости. 9. Слава. 10. Супружеское счастие.
Царь девица мстит за брата своего, убитого [Доб-рынею] Ильею, требует, чтобы он был отдан ей в руки. Эпилог и пролог.
Из Тасса: описание Арм<идиного> сада. Кларин-ды; очар<ованного> леса; последнего сраж<ения>.
Царь девица встречается с Ильею и идет с ним в замок любви, не зная его -
Они избавляют с Добрынею -Дубыня, Горыня, Горлан Ведьма, очаровавшая богатырей.
Шапка невидимка крылатая В Ришардете. Сражение с гигантами.
Эпизод Леона и его жены (V). Ведьма (III).
Остров видений (V).
Синибальд в келье Клелии - в образе Алеши Поп<о-вича>
В спальне Зелии.
Дорогою победы и известия, которые приносят о Добрыне в Киев (Амадис Г альский)
Любовница Добрыни в Киеве незнакомая
Добрыню окружает таинственность.
Вражда Чернобога с Световидом.
О славянском гостеприимстве. В описании чьей-нибудь смерти подр<ажание> Г омеру VI песни <нрзб> из облака (Велледа).
III
Автограф (ОР РНБ. Ф. 286, оп. 1, № 78, л. 30). Датируется: декабрь 1814 г. Опубликован частично Н.Б. Реморовой [7. Ч. 3. С. 353]:
Оберон, поссорившись с Титаниею, положил клятву и на ее дочь, чтобы она была далеко от отца, лишена бессмертия духов. Невидима, в отдаленной стране, и тогда только возвратит образ, когда будет любить ее юноша не видевший ее никогда - Оберон, видя Добры-ню, отправившегося за живою водою, его избирает, и его ведет - Добрыня уводит Изеллу. Рогдай, убивший свою любовницу, преслед<уем> ее тенью, излечается, окрестив Свиду - с которой уходит из стана печенегов.
Сын Владимира, влюбленный в его невесту. Друг Рогдаев, их ночное сражение.
1. Песнь. Явление к Владимиру великана печенегов. Объявление войны. Киев в осаде. Илье - великан и зима - опис<ание> Киева и ...
/Добрыня едет - рассказыв<ает> Торопу - кольцо - <нрзб> Осада Киева - Оберон Константинополь - в Багдаде / Киев - уезжает - дорога - остров. Киев / Добрыня в Крыму спасается/ Киев и <нрзб>.
IV
Автограф (ОР РНБ. Ф. 286, оп. 1, № 78, л. 18). Датируется: осень (сентябрь) 1815 г.
Фрагмент, выделенный курсивом, опубликован И.А. Бычковым [3. С. 67]:
Мысли для поэмы
Владимир под старость посылает одного из богатырей на подвиги. Время ужасное для него приближается, в которое прошедшее должно быть заглажено. Добрыня испытывает многие очарования, следствия одного и одним разрушающиеся. В то же время война с печенегами, в коей успех соединен с тем же разрушением очарования. ( Заимствовать из Zauberring.) Тризна в честь Святославу. Песня Бояна.
Воин греческий. Тень любовницы, закопанной в монастыре.
[Строение храма <нрзб>]
Празднество освящение храма.
Для Игоря. Певец на празднике Владимировом. Для the Baron?
Посвящение в рыцари <нрзб> но на гробах отцов.
Повесть об отшельнике святом с сыном, который влюбился в дочь волшебника и, лишась ее, умер.
Два друга, идущие ночью украсть череп Святославов. Подр<ажание> Нису и Эвриалу. Один, израненный, возвращается в Киев. Позвид умирает. Другой скоро в плен. Крестит пленницу.
Сходбище волшебниц.
Общее сражение, распорядок армии; изображение народов.
Голод в Киеве.
Изображение богини снов.
Приступы.
Чурило и Земит и великан Синибальд.
В комнате Клелии.
Сражение с гигантами. Эпизод Леона и его жены.
/V/ ведьма /III/ остров видений /V/ Richardet.
Богатырские игры. Приключения.
Болеслав храбрый и Преслава.
V
Автограф (ОР РНБ. Ф. 286, оп. 1, № 78, л. 20). Датируется: фрагмент, выделенный курсивом, опубликован И.А. Бычковым [3. С. 67]:
Два друга собираются ночью похитить череп Святославов.
Подр<ажание> Нису и Эвриалу.
Один [погибает] израненный брошен.
Другой [спасает его <нрзб>] взят в плен - крестит пленницу.
Явление витязей. Предложение подвига.
Богатыри. Добрыня едет.
Тризна в честь [Яросл] Святославову. Песня Бояна.
Эпизод Рогнеды.
Рыцарь обреченный спасти Киев.
Приезд в Киев воина греческого - песня любовницы, закопанной в монастыре.
Повесть ему от другого о происшествиях Киева до осады.
Строение храма - не прежде <нрзб>
Певец на празднике Владимировом. Посвящение в рыцари стариком.
Между гробами отцев.
Повесть об отшельнике с сыном, который влюбился в дочь волшебника и лишась ее умер.
Zauberring. S. 52-58.
VI
Автограф (ОР РНБ. Ф. 286, оп. 1, № 78, л. 13). Датируется: 1817 г. :
План Владимира
Прежде Истор<ическая> часть пот<ом>
№ 1. Замечание в стихотворцах мест, достойных подражания.
Роланд (Т. 1). Описание острова Альцины. Ас-тольф, превращ. в мирт - описание разных чудовищ-сражение с охотником - Роланд, встревоженный сновидением.
(Источники) Поэмы. Илиада. Энеида. Одиссея. Ариосто. Тасс. Оберон. Идрис. Клелия. <нрзб> Артур. Ришардет. Rose-croix. <нрзб>.
Романы Тресановы. Русские сказки. Славянские древности. Народн<ые>русск<ие>сказки. Музеус. Tales of Wonder. Horn. ^еск. Lamott fouque.
<3 нрзб> Жофруа приходит требовать от Артура рыцарства. Получает. Является черный рыцарь и бьет служителя за столом Артура. Жофруа дает клятву нее есть <нрзб>, не спать до тех пор, пока не отомстит. Едет. Видит золотое копье и сражается за него с рыцарем. Подъезжает к замку Белиевры. Засыпает. Его будят. Он сражается. Наконец входит в замок. Влюбляется в Бе-лиевру, которая клялась выйти замуж за того рыцаря, который избавит ее дядю. Этот дядя во власти того самого рыцаря, которого хочет наказать Жофруа. Он уезжает из замка другого рыцаря, избавляет дядю, но возвращается в замок, забыв узнать, точно ли его избавил. - Он засыпает. Его будит сам дядя. Он женится на Белиевре
Образцы и пособия
Ариост
Тассо
Оберон
Идрис
Клелия
Scott Edinburg Reviuw Hoole Edinburg Reviuw Ballades
Tales of Wonder Lamott Fouque История
Выписки из Карамзина Печенеги История Крыма Описание Крыма
Эдда
История Греции География России Разговоры о Новеграде Муравьев
Летопись Нико<нова>
Русская правда
Антон
Маш.
VII
Автограф (ОР РНБ. Ф. 286, оп. 1, № 29, л. 16). Датируется: 29 июля 1819 г.:
[Рассказы] Лодомир и Милороза. Лодомир в беседах с Владимиром: черты прежнего времени. Лодомир один у часовни или на могиле?: воспоминание о деве. Песня. Однажды дева на лодке. Сходство и описание. Характер, таинственность. Черты старины. Условие. Супружество. Праздник. Первые месяцы. Таинственность свидание. Унылость. Смерть. - Годы - невозможность? Вокруг. Смерть <нрзб> песнь о <нрзб> жалобы Милорозы. - характер <нрзб> и чувства.
Замысел «Владимира» растворился в привычных Жуковскому жанрах - баллады и поэмы на балладной основе, что проявилось в переплетении тем и мотивов в черновиках и планах «Владимира» и «Вадима», второй
части «Двенадцати спящих дев» (1814-1817); это проявилось и в переводе «Слова о полку Игореве», предназначавшемся для арзамасского журнала.
Конспектом «Владимира» считается послание Жуковского «К Воейкову» («Добро пожаловать, певец.») 1814 г., созданного в ответ на его стихотворную просьбу 1813 г.: «Напиши поэму славную, / В русском вкусе повесть древнюю, - / Будь наш Виланд, Ариост, Баян!» [11]. А.Н. Веселовский [12] и А.Н. Соколов [13] считают, что ответ Жуковского дает представление о стилистике несущественной поэмы. Воейков едва ли не активнее всех «требует» от Жуковского заполнения символической «белой книги» текстом «Владимира». Отчасти этот пробел восполняет послание к «Воейкову» 1814 г., широко известное в 1810-е гг. и получившее высокую оценку В.К. Кюхельбекера: «Печатью народности ознаменованы какие-нибудь восемьдесят стихов в “Светлане” и в “Послании к Воейкову” Жуковского.» [14].
Выход в свет «старинной повести в двух балладах» «Двенадцать спящих дев» в 1817 г. вызвали рецензию Д.Н. Блудова, в которой он, с одной стороны, отмечает: «Г. Жуковский первым попытался ввести в русскую литературу этот род народной эпопеи» (близкой замыслу «Владимира». - Н.В.), а с другой - выражает надежду на его полное осуществление: «Бесполезно
здесь повторять то, что всегда говорят по этому поводу, что Карл Великий у этих поэтов персонаж сказок, а не историческое лицо. Наш Владимир Великий так же, как Карл Великий, имеет привилегию быть, так сказать, двойным персонажем, и если когда-нибудь Россия произведет нового Ариоста, он сможет воспользоваться и слишком коротким рассказом Нестора и всеми народными вымыслами, относящимися к имени Владимира» (в подлиннике по-французски).
Творцом «романтической эпопеи» в понимании арзамасцев становится Пушкин, о чем свидетельствует шутливая надпись Жуковского на портрете: «По-бедителю-ученику от побежденного учителя в тот высокоторжественный день, когда он окончил свою поэму “Руслан и Людмила”. 1820 г. марта 26. Великая пятница». Являясь «энциклопедией поэмных опытов» Жуковского и арзамасцев, поэма создает совершенно иное качество повествования за счет сотворения игрового, динамичного образа автора, радостного приятия мира и построения в слове различных историкокультурных поэмных традиций, за счёт вписанности повествования в широкий авторский мир. Дальнейшие творческие поиски Жуковского будут связаны с жанром романтической переводной поэмы и с переводами стихотворного эпоса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бычков И.А. Бумаги В.А. Жуковского, поступившие в Имп. публичную библиотеку в 1884 г. // Отчет Имп. публичной библиотеки за
1884 г. Приложение. СПб., 1887.
2. ОР РНБ. Ф. 286 (В.А. Жуковский). Оп. 1. В скобках указаны единицы хранения и листы.
3. Письма В.А. Жуковского к Александру Ивановичу Тургеневу. М., 1895.
4. Письмо от 13 февраля 1814 г. к А.Ф. Воейкову // Русский архив. 1900. № 9. С. 19.
5. Русский архив. 1871. № 2. Стб. 0161-0162.
6. Батюшков К.Н. Сочинения: В 3 т. СПб., 1885-1887. Т. 2. С. 410; Т. 3. С. 644.
7. Библиотека В.А. Жуковского в Томске: В 3 ч. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1978-1988. Ч. 1. С. 30; Ч. 3. С. 353.
8. Уткинский сборник: Письма В.А. Жуковского, М.А. Мойер и Е.А. Протасовой. М., 1904. С. 89.
9. Азадовский М.К. История русской фольклористики. М., 1958.
10. Жуковский В.А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т. М., 2000. Т. 2. С. 164-173; С. 564-568. Публикация и комментарий
Н.Ж. Ветшевой.
11. Жуковский В.А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т. М., 1999. Т. 1. С. 654-661. Публикация и комментарий О.Б. Лебедевой.
12. Веселовский А.Н. В.А. Жуковский: Поэзия чувства и «сердечного воображения». Пг., 1918. С. 491-493.
13. Соколов А.Н. Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX века. М., 1955. С. 398-399.
14. Мнемозина. 1824. Ч. 2. С. 37.
15. Les douze Vierges dormantes. Poeme de M. Joukofski // Ье Conservateur impartial. St. P., 1817. № 63. P. 325-326.
Статья представлена кафедрой русской и зарубежной литературы филологического факультета Томского государственного универси-
тета, поступила в научную редакцию «Филологические науки» 11 января 2005 г.
