CC BY
55
Пространственная Экономика 2005. № 3. С. 85-105
УДК 338.26(470) В. Л. Калашников
ПЛАНИРОВАНИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНО-ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ СТРУКТУРЫ ТЭК РОССИИ1
Рассматриваются экономические основы формирования производственной и территориальной структуры топливно-энергетического комплекса России, исследуются особенности моделей централизованного планирования систем энергоснабжения в экономике СССР с учетом различных концепций экономических регионов, обсуждаются вопросы трансформации механизмов формирования пространственных решений в энергетике России кризисного и посткризисного периодов.
Топливно-энергетический комплекс, экономическое планирование, реформа, экономическое моделирование, региональная экономика, экономическое пространство, энергетическая политика.
Экономическая деятельность в энергетике неразрывно связана с пространством. Как производственная, так и территориальная структура топливно-энергетического комплекса (ТЭК) России сформирована и развивается как следствие сознательного планового процесса. Плановый процесс в энергетике подвержен определенной системной логике, которая наиболее заметным образом впервые проявила себя при подготовке плана ГОЭЛРО, постепенно в 70—80-е гг. прошлого столетия усилиями многих специалистов оформилась в теорию и методологию прогнозирования и централизованного планирования сложных энергетических систем на базе системного подхода и экономической теории оптимального планирования.
© Калашников В. Д., 2005
1 Статья подготовлена в рамках гранта РГНФ, поддержанного Региональным экономическим советом (2005—2006 гг.), а также совместного гранта ДВО РАН и СО РАН (проект № 04-2-0-00-019).
С 1992 г. унитарная политическая и экономическая система России подвергается радикальной и почти непрерывной трансформации (реформированию). «Машина» всеобъемлющего централизованного экономического планирования быта демонтирована еще в начале экономических преобразований. Бывшие ведомства-отрасли коммерционализированы, акционированы, приватизированы. Политическая и социально-экономическая структура России стала заметно проявлять себя как совокупность взаимодействующих регионов-субъектов Федерации и работающих с ними хозяйствующих субъектов на фоне в основном косвенно регулирующей роли федерального Центра.
В этих условиях энергетический сектор, по-видимому, в силу повсеместности энергоиспользования стал неплохой репрезентативной моделью нового механизма экономических взаимодействий регионов-субъектов Федерации и отраслевых корпораций в системе «энергокомпании — регионы». Этот новый механизм наложился на ранее созданную фондоемкую территориально-производственную структуру топливо-, энергоснабжения России, которая планировалась и формировалась при ином механизме взаимодействия государства, отраслей, территорий.
Формально-логические свойства экономических моделей планирования в энергетике, характерные для централизованной и современной экономики России, позволяют исследовать ряд принципов и условий получения или недостижения в том или ином смысле «оптимальных» или хотя бы «стационарных» исходов в планировании производственной и территориальной структур ТЭК страны. Эти условия и принципы определяют системную способность как централизованного, так и современного механизма планирования развития ТЭК России генерировать эффективные производственные и пространственные решения по энергообеспечению.
Сама по себе эффективная системная способность автоматически не разрешает и не разрешит почти «вечные» российские проблемы энергетической сферы (физический и моральный износ фондов большинства энергопроизводств, «запущенность» сектора энергопотребления, постоянная нехватка средств на модернизацию и реконструкцию и т. д.). Эффективная системная способность является только необходимым, но недостаточным условием выработки и осуществления действительно эффективные энергоэкономических решений в системе «производство — пространство».
ЦЕНТРАЛИЗОВАННОЕ И ПОЛИЦЕНТРИЧЕСКОЕ
ПЛАНИРОВАНИЕ РАЗВИТИЯ ТЭК
Планирование и реальное формирование систем энергоснабжения страны осуществляется в процессе и посредством обоснования:
• потребностей в продукции топливно-энергетического комплекса, которые оправдывают выщеление отраслям ТЭК общественный ресурсов;
• эффективного и конкурентного по характеру распределения между хозяйственными отраслями и производственными подразделениями ТЭК выделенных общественных средств.
Последовательная реализация этого планового процесса порождает производственную (отраслевую и межотраслевую) структуру в национальном энергоснабжении, которая определяется:
• конкурентной взаимозаменяемостью различных видов топлива и энергии при удовлетворении конечных потребностей в топливе и энергии;
• взаимосвязанностью процессов добычи (производства) первичных топливно-энергетических ресурсов (ТЭР), их трансформации, магистрального транспорта и распределения, хранения и потребления различных видов топлива и энергии;
• взаимодействием планов геологоразведочных и изыскательских работ, проектирования, строительства и ввода в эксплуатацию энергетических объектов, программ производства, сбыта, хранения и использования ТЭР;
• эффектом возрастающей отдачи от масштаба производства посредством концентрации единичные мощностей или/и формирования мощные, компактный топливно-энергетических баз;
• выгодами рационального комбинирования различных источников энергии в интегрированных системах энергоснабжения (особенно электроснабжения), повышающих экономичность и надежность поставок топлива и энергетических услуг;
• эффектами вертикальной интеграции производственные, финансовых, управленческих активов на основе объединения однородных или технологически жестко связанных стадий энергетического потока;
• нормативными требованиями неэкономического характера (поддержание энергетической надежности и безопасности, использование возобновляемые ТЭР и энергосбережение, минимизация глобальные антропогенные воздействий).
Территориальные пропорции в системах снабжения страны топливом и энергией являются как условием, так и следствием производственных решений и определяются:
• распределением национального объема производства / потребления ТЭР до уровня производственные единиц и обособленные субъектов, имеющих разные географические координаты;
• повсеместностью использования ТЭР в районах проживания населения и осуществления хозяйственной деятельности;
• неравномерностью размещения стратегически ограниченных ресурсов и запасов первичной энергии;
• территориальной дифференциацией в затратах на добычу (производство), преобразование и транспорт ТЭР;
• пространственной консолидацией эффективного спроса на отдельные виды энергии и топлива, необходимого для рентабельного развития сравнительно мощных и экономичных топливно-энергетических проектов (баз), комбинированных объединенных энергосистем;
• технологической централизацией специализированного транспорта ТЭР на базе магистральных подстанций, линий электропередачи, нефте-, газопроводов;
• сеткой административного и экономического районирования страны;
• реализацией требований неэкономического характера (поддержание энергетической надежности и безопасности районов страны, обустройство энергетической инфраструктурой районов нового освоения и/ или для социального выравнивания районов при получении энергетических услуг, минимизация локальных антропогенных воздействий).
Для реального планирования эти факторы являются рамочными, их «оптимальное» производственное и «географическое» комбинирование зависит не только от назначаемой или доминирующей структуры энергоэкономических и неэкономических приоритетов, энергопроизводственных возможностей отраслей, энергоэкономической сетки пространства, но и от применяемого механизма (модели) планирования развития ТЭК страны.
Стоит выделить две принципиальные модели планирования: централизованную (иерархическую) и полицентрическую (децентрализованную), для последней из которых особенно не удается выработать надежной (т. е. обладающей свойством единственности решений или хотя бы стационарной сходимости) теоретической схемы построения и реализации в том или ином смысле оптимальных планов.
Наиболее общими необходимыми условиями выработки оптимальных планов развития сложных экономических систем являются допустимость по ресурсам, согласованность субъектов управления по целям. Централизованное планирование отнюдь не исключает наличия в планировании противоречивых интересов и целей заинтересованных субъектов (подцентров) управления, однако Центр обладает различными ресурсами «принуждения» иерархически подчиненных подцентров к совместимости по целям.
Принципиальные особенности в формировании территориально-производственной структуры в топливо-, энергообеспечении России связаны именно с разной ролью пространственного полицентризма в планировании развития топливно-энергетического комплекса.
Чтобы пространственный полицентризм хотя бы в экономических критериях принципиально не противоречил отраслевым решениям, для существования единственности решений в планировании территориально-производственной структуры ТЭК страны «географическая» сетка регионов для размещения
производства / потребления энергии должна быть подобрана в максимальном приближении к концепции экономических регионов. Идеализированный прототип экономических регионов был исследован А. Лешом, в какой-то мере материализован теорией производственно-территориальных сочетаний Н. Н. Колосовского, теорией территориально-производственных комплексов М. К. Бандмана, в еще меньшей мере сеткой крупных экономических районов СССР и Российской Федерации [1, 16]. Жизнеспособной формулы рациональных экономических регионов, по-видимому, до сих пор не выработано.
Фактическая сетка административно-территориального деления СССР и современной России совпадала и совпадает с экономическими районами скорее как исключение, чем общее правило. Но именно административно-территориальное деление России в силу наличия у субъектов Федерации органов политического и хозяйственного управления территорией, соответственно самостоятельных целей и интересов по ее комплексному развитию, стало определять основных игроков пространственного полицентризма в управлении и планировании ТЭК страны.
ВЕРТИКАЛЬНАЯ И ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ ИЕРАРХИЯ
ПЛАНИРОВАНИЯ РАЗВИТИЯ ТЭК В СССР
Современная производственная и «географическая» структура топливо-, энергоснабжения России в преобладающей мере сформирована в период советской экономики, когда планирование решений носило централизованный, иерархически соподчиненный и директивный характер.
В оперативном функционировании предприятия и основные хозяйственные единицы — производственные объединения отраслей ТЭК — в советской экономике явным образом не конкурировали. Однако в стратегическом планировании, т. е. при обосновании и подготовке инвестиционных решений и проектов, конкурентный (оптимизационный) механизм распределения капиталовложений и продукции был совершенно неизбежен, он реально существовал между и внутри хозяйственных отраслей ТЭК.
Объективным отражением технологического и экономического централизма, единства и системности в развитии энергетики явилась предложенная в 60-х гг. академиком Л. А. Мелентьевым и в дальнейшем развитая трудами целой плеяды экономистов-энергетиков теория больших систем энергетики — сложных, целенаправленно развивающихся систем на основе сочетания концентрации, комбинирования производства, транспорта различных первичных и преобразованных энергетических ресурсов, централизации их распределения, обладающих свойствами целостности и ограниченной хозяйственной автономности подсистем, иерархичности в управлении, экономичности и надежности в функционировании [6, 7, 12, 15].
Иерархия планирования и управления большими системами энергетики выделяла пять основных отраслевых систем вертикально-интегрированного типа (электроэнергетика, нефтеснабжение, газоснабжение, углеснабжение, ядерная энергетика), в совокупности составляющих общеэнергетическую систему страны и являвшихся основными объектами и в то же время субъектами-подцентрами планового процесса. Верховенство директивные решений Центра обеспечивало необходимую совместимость по целям развития подчиненных отраслевые систем.
В пространстве вертикальные отраслевые системы в теории больших систем энергетики опирались на узловые (город, промышленный центр), районные (экономико-географические районы и республики), общесоюзные энергопотребляющие системы и образовывали горизонтальную иерархию общеэнергетической системы страны.
Такая горизонтальная иерархия больших систем энергетики принципиально близко, но, думается, не совсем адекватно распределяла инвестиционные и производственные решения вертикально интегрированные отраслей ТЭК в пространстве.
Как в исследовательских задачах, так и в прикладном планировании развития ТЭК СССР «географические» характеристики и решения по топливо-, энергоснабжению реально определялись тремя типами энергоэкономических регионов:
1. Рациональные энергоэкономические зоны.
2. Административные районы.
3. Экономические регионы.
Рациональные энергоэкономические зоны. Из-за ограниченности фонда накопления территориальная структура ТЭК страны формировалась, прежде всего, через отраслевые критерии выработки инвестиционные решений посредством пространственной детализации приходной и расходной части единого топливно-энергетического баланса — размещение или привязка к территории объектов производства и использования ТЭР. В отраслевых критериях эффекты масштаба (концентрации производственные и добывающих мощностей, увеличения пропускных способностей магистральные линий электропередачи, трубопроводов), технологического комбинирования, централизации в энергоснабжении имели решающее значение, обеспечивали интегральную производительность, экономичность в удовлетворении конечных потребностей страны в топливе и энергии.
Чтобы реализовать высокие технические потенциалы производственной эффективности от концентрации добычи (производства) ТЭР, эффективного комбинирования, наращивания пропускных мощностей и технологической централизации передачи (транзита) ТЭР, требовалось ориентироваться на особые и энергоемкие хозяйственные территории — «рациональные энергоэкономичес-
кие зоны», хотя именно такая пространственная категория в теории иерархии больших систем энергетики и в методических материалах по планированию развития ТЭК СССР по каким-то причинам специально не исследовалась.
Рациональные энергоэкономические зоны (РЭЗ) выявлялись как функции от условий и характера хозяйственного освоения территории страны, характера размещения производственные потребителей, социальной сферы, населения. Согласно модели П. Кругмана «Центр — периферия» [19] естественным и объективным масштабом рациональной энергоэкономической зоны для размещения сетки энергоснабжения должно быть сосредоточенное энергопотребление крупных городов, индустриальных центров по типу «промышленный центр — энергетическая инфраструктура».
В подборе рациональные энергоэкономических зон естественные свойства модели П. Кругмана хорошо себя проявляли при решении задач энергообеспечения удаленных изолированных энергорайонов, локальных узлов (в основном в северные, северо-восточные районах страны), а также при обосновании проектов развития локальных (местных) источников энергии и топлива. Из-за высоких транспортных затрат и факторов надежности энергоснабжение удаленных энергорайонов планировалось максимально на самобаланс по энергии, а также топливу (если это бышо достижимо технологически).
Однако для основной хозяйственно и транспортно освоенной территории СССР выбор РЭЗ осуществлялся по иной схеме. Используя «верхнее расположение» народнохозяйственного центра, ресурсы иерархического планирования, вертикальной интеграции в управлении отраслями ТЭК, процесс оптимизации территориально-производственной структуры ТЭК отталкивался не столько от сетки «промышленный центр — энергетическая инфраструктура», сколько опирался сверху на контуры укрупненных энергоэкономических районов или зон, границы которых определялись как минимум в рамках экономико-географических районов, союзных республик бывшего СССР либо каких-то комбинаций между ними.
Причем в зависимости от отраслевой специфики, и прежде всего энергоэкономических возможностей по концентрации единичных мощностей, рационального магистрального транзита энергоресурсов, сетка и географические масштабы рациональных энергоэкономических зон определялись по-разному.
В планировании добывающих и инфраструктурные объектов угольной, газовой промышленности рациональное размещение объектов отраслей оптимизировалось на сетке 32 районов страны, в том числе 19 районов (зон) Российской Федерации. В электроэнергетике формирование генерирующих мощностей и конфигурация объединенных электроэнергетических систем выявлялись в границах 11 районов, в том числе 7 районов России. В нефтяной и нефтеперерабатывающей промышленности — в границах 5 крупные районов, в том
числе 3 районов Российской Федерации (Северо-Запад и Центр; Поволжье, Урал и Сибирь; Дальний Восток) [6].
Оптимизационный процесс планирования развития ТЭК в сущности имитировал на рациональных энергоэкономических зонах отраслевые рынки топлива и энергии, формировал на них важнейшую энергоэкономическую информацию — оптимальные цены на ТЭР или замыкающие затраты на топливо и энергию, которые оформлялись как методические указания Госплана СССР и в массовых локальных технико-экономических расчетах несли распределительную функцию. В своих значениях замыкающие затраты на топливо и энергию аккумулировали системную экономичность производственной структуры ТЭК страны, пространственно реализуемую именно на границах РЭЗ.
Неизвестно, являлось ли межрегиональное выравнивание в ценах на топливно-энергетические ресурсы специальной нормативной целью централизованного планирования развития ТЭК. Формирование пространственной структуры топливо-, энергоснабжения на экономико-географической сетке рациональных энергоэкономических зон объективно сопровождалось межрегиональной разницей в замыкающих затратах на топливо и энергию. Цены на природный газ в границах Российской Федерации различались почти в 2 раза, цены на уголь энергетический (каменный) — в 2,2 раза, на электроэнергию — на 55%, цены на сырую нефть — на 8—9%, мазут — на 11% [6]. Но в рамках каждой из вышеупомянутых 19, 7, 3 рыночных энергоэкономических зон России базовые значения замыкающих затрат дифференцировались минимально, поскольку РЭЗ на «пространственном» рынке топлива и энергии выступали как относительно крупные консолидированные потребители топливно-энергетических ресурсов1.
Административные районы. В отличие от, как правило, самостоятельно не управляемых рациональных энергоэкономических зон административно-территориальное деление Российской Федерации было явным включением в задачи отраслевого планирования развития ТЭК страны партийных и советских органов республик, краев, областей. Их интересы и деятельность, несомненно, влияли на процесс инициирования, обоснования, согласования инвестиционных и размещенческих решений в топливно-энергетическом комплексе. К тому же основные производственные объединения энергетики и электрификации, по добыче угля, теплосетевые предприятия, предприятия местной топливной промышленности были организованы симметрично административно-территориальному делению СССР.
1 Фактические оптовые и розничные цены на ТЭР были дифференцированы между каждым субъектом СССР. Но в отличие от замыкающих затрат фактические цены и тарифы на топливо и энергию имели учетное значение.
Но производственные объединения вытолняли, прежде всего, эксплуатационные задачи, а также совместно с партийными и советскими органами участвовали в подготовке инвестиционных заявок-предложений по новому строительству, расширению и реконструкции объектов топливно-энергетического комплекса. Однако ведомства-отрасли планировали инвестиционные программы, в том числе производили экспертизу заявок с мест, прежде всего на контурах рациональные энергоэкономических зон, которые только в ограниченных примерах совпадали с административными районами страны.
Экономические регионы. Концепция экономических регионов является одной из заметных попыток советской школы региональной экономики выявить объективные основы в построении рациональной пространственной структуры народного хозяйства столь протяженной и неоднородной по территориальным условиям страны.
Экономический регион рассматривается как особая, относительно целостная хозяйственная система, сложившаяся в процессе территориального разделения труда в составе единого народнохозяйственного комплекса. Каждый экономический регион специализируется на производстве определенных продуктов (создаваемых отраслями специализации), ориентированных на внешние для региона народнохозяйственные потребности, а остальная экономическая система состоит из вспомогательных и комплексирующих отраслей, ориентированных на внутрирегиональный спрос, создаваемый отраслями специализации и населением [11].
По-видимому, рациональная идея экономических регионов заключается в самофинансировании регионального воспроизводственного комплекса за счет генерирования основные доходов от внешнего (народнохозяйственного) спроса, их перераспределения на комплексирующие и вспомогательные отрасли и занятое население. Если народное хозяйство состояло бы из таких «самофинансирующихся» экономических регионов, то пространственная структура экономики была бы экономически эффективной.
Для экономических регионов (в любом формате) объективно ставилась плановая задача обеспечить эффективными способами и мероприятиями снабжение топливом и энергией потребности отраслей специализации, вспомогательных производств и социальной сферы регионального экономического комплекса.
Точной реализацией концепции экономического региона при формировании пространственной структуры ТЭК страны являлись территориально-производственные комплексы (ТПК) [10, с. 12; 16, с. 42—43], где в качестве ресурса народнохозяйственной специализации и одновременно ресурса, индуцирующего комплексное развитие ареала размещения, выступали мощные проекты освоения топливно-энергетических ресурсов. Времена централизованного планирования хранят примеры таких эффективных ТПК и комплексных энергетических территориальных программ, как план ГОЭЛРО, крупные программы
и ТПК по освоению топливно-энергетических ресурсов Западной и Восточной Сибири, КАТЭК, Южно-Якутский ТПК. Однако ТПК были эксклюзивными территориальными структурами, не имели свойства повсеместности.
В централизованном планировании развития ТЭК СССР рациональные энергоэкономические зоны, тем не менее, являлись определяющим полигоном для обоснования пространственного размещения объектов отраслей ТЭК и распределения единого энергетического потока по территории страны.
Административные районы, экономические регионы дополняли централизованное планирование развития ТЭК и сферу РЭЗ объективным территориальным полицентризмом. Правда, для экономических регионов территориальный полицентризм носил в основном виртуальный характер в смысле отсутствия относительно самостоятельных структур управления развитием региона. Приоритеты (не только экономические) по развитию региона в составе единого народнохозяйственного комплекса становились параметрами в производственных и инвестиционных планах отраслей энергетического сектора.
Неизбежным, но рациональным (эффективным) следствием пространственной организации топливо-, энергоснабжения страны в масштабе РЭЗ являлись широкие взаимные балансовые и транзитные обмены республик, краев, областей России, экономических регионов по нефтепродуктам, сырой нефти, природному газу, углю, электроэнергии. Как таковой нормативной плановой задачи достижения нулевого сальдо по торговле энергоресурсами для всех типов регионов не предусматривалось в принципе. Баланс торговли замыкался на хозяйственные вертикально-интегрированные отрасли, которые в текущей реализации на территориях применяли, по современным терминам, учетные «трансфертные цены», а в перспективной — замыкающие затраты на топливо и энергию, базовые значения которых объективно назначались примерно одинаковыми в рамках крупных энергоэкономических зон.
Рационально партийные и советские органы на местах, «виртуальные» руководители экономических регионов стремились максимально замкнуть производство и поставки ТЭР в пределах границ подотчетных территорий. Однако единая система централизованного планирования и верховенство вертикально-интегрированных отраслей блокировали рациональные стимулы к неоправданной энергетической автономии административных территорий, экономических регионов.
Теневой ценой-выигрышем такого блокирования были системная экономичность, системная ответственность за надежность энергоснабжения территории, сравнительно «выравненные» замыкающие затраты на топливо и энергию, учитывавшиеся при технико-экономическом обосновании размещения на территории любого из производств.
Теневой ценой-недостатком являлись, по-видимому, потери от системных
рисков из-за низкой степени диверсификации выработки инициатив, особенно подготовки мероприятий и принятия многочисленных решений во всех сегментах топливно-энергетического баланса страны, которые (риски и потери) объективно присущи жесткому, иерархическому, централизованному планированию развития ТЭК.
ОПТИМИЗАЦИЯ РАЗВИТИЯ ТЭК РОССИИ: ОТ РЕГИОНАЛЬНОЙ
СЕГМЕНТАЦИИ К ВЕРТИКАЛЬНОМУ ПОЛИЦЕНТРИЗМУ
В 1992 г. интегрированная по ведомствам система конкурентного распределения ресурсов была кардинально трансформирована. Национальная энергетическая политика в духе всеобщей рыночной и политической децентрализации преобразовалась в систему управления стратегическим развитием энергетического сектора страны на основе принципа разделения ответственности между государственным (федеральным), региональным (как субъекта Федерации), муниципальным, предпринимательским (корпоративным) уровнями подготовки и реализации решений.
Всеобъемлющая и отлаженная система централизованного государственного планирования социально-экономического развития страны, регионов, отраслей, в том числе топливно-энергетического комплекса, была ликвидирована. Взамен, в соответствии с духом либерального реформаторства, была выдвинута система косвенно регулируемого рыночного механизма распределения ресурсов и благ, дополненная в основном надстройкой централизованного макроэкономического планирования, а также «фонового» годового и среднесрочного прогнозирования социально-экономического развития России.
В новом федеративном устройстве страны регионы — субъекты Федерации получили конституционно, организационно и финансово закрепленные полномочия в проведении собственной социально-экономической политики на территории.
Демонтаж централизованного, как государственного, планирования не означал уничтожения вообще планирования в энергетике. По-видимому, предполагалось, что полицентрического (корпоративного, регионального) планирования будет достаточно для эффективной стратегии движения ТЭК, формирования на ее базе рациональной производственной и территориальной структур топливо-, энергоснабжения России1.
1 Определенным ренессансом централизованного государственного планирования в энергетике можно было бы считать Энергетическую стратегию России, разработанную в 1995 и 2002 гг. Однако обе версии Энергетической стратегии с институциональной точки зрения в момент появления не были нормативным стратегическим планом индикативного (координирующего) назначения. Скорее эти документы выступали в роли прогнозных и «политических» материалов, чем использовались в качестве целереализующей базы для подготовки и согласования практических действий государственных органов, регионов и хозяйствующих субъектов.
Из формально-логических исследований известно: если в множественной полицентрической системе планирования нет принципиальной совместимости (непротиворечивости) в целях независимых субъектов планового процесса и отсутствует «ресурс принуждения» планирующего центра, то даже в условиях, близких к совершенной конкуренции на рынках товаров и услуг, нет универсальных правил (алгоритмов) достижения стационарной сходимости планового процесса [4, 8].
В динамике развития новых механизмов оптимизации ТЭК России можно выделить два характерных периода. В пределах этих периодов масштабной трансформации подверглась не вещественно-производственная структура энергетического комплекса (из-за кризиса, спада производства, высокой капиталоемкости, инерционности основных фондов отраслей ТЭК она заметным образом не менялась), а институциональная надстройка (модель), которая координирует поведение хозяйствующих субъектов ТЭК, органов управления.
1. Период кризисного развития — институциональная и структурная регионализация. Чтобы создать хозяйственные стимулы для конкуренции в производстве (добыче) и поставках ТЭР, было выполнено принудительное акционирование производственных объединений отраслей ТЭК с ориентацией на формирование крупный, вертикально интегрированные топливно-энергетических корпораций в секторе нефтяной, нефтеперерабатывающей, газовой промышленности. В угольной промышленности преобразования отношений собственности по каким-то соображениям не получили реализации в форме мощные вертикально интегрированных холдингов. Производственные объединения по добыче угля были «раскиданы» по субъектам Федерации, и при этом региональные администрации получили как минимум блокирующие пакеты акций вновь создаваемых территориальных угольных компаний.
В электроэнергетике в целом быша реализована холдинговая система вертикальные взаимоотношений. Однако производственные объединения энергетики и электрификации быши преобразованы в АО-энерго (самостоятельные хозяйственные общества) в пространственных границах ответственности, в точности совпадающих с границами субъектов Федерации. Хотя региональным администрациям не быши переданы акционерные доли АО-энерго (за некоторым исключением), но — и это существенно важнее акционерного влияния — под контроль администраций перешла система регулирования розничных тарифов на электро-, теплоэнергию1.
1 Примерно до 1998 г. региональные администрации также обладали правом «согласования» плановых (расчетных) балансов производства/потребления электроэнергии по РФ, раз-рабатышаемыгх Федеральной энергетической комиссией РФ. Кроме того, до 2004 г. субъекты Федерации «согласовывали» решения по выводу крупныгх потребителей территории на федеральный оптовый рынок мощности и энергии (ФОРЭМ).
Дополнительно в вопросах пользования геологическим фондом запасов природных топливно-энергетических ресурсов был реализован принцип совместного ведения («двух ключей»), который объективно стимулировал различные региональные инициативы по проталкиванию в коммерческое пользование участков недр и континентального шельфа, содержащих ресурсы стратегических ТЭР (прежде всего углеводородов).
Кроме того, в нарушение принципов единого экономического пространства России был введен институт индивидуальных договоров о разграничении предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и рядом субъектов Федерации (Башкортостан, Татарстан, Республика Саха (Якутия), Свердловская область, Хабаровский край и др.), по которым субъекты Федерации получали особые привилегии и права в регулировании хозяйственной деятельности на территории. Стала отчетливо нарастать экономическая и политическая роль регионов — субъектов Федерации. Всегда подвижная сетка экономических регионов России из политических соображений стала ассоциироваться именно с сеткой административно-территориального деления страны.
В энергетической сфере под влиянием таких институциональных преобразований объективно возникла и стала усиливаться горизонтальная и полицентрическая модель оптимизации единого топливно-энергетического баланса через «достижение консенсуса между интересами федеральных и региональных органов власти, предприятий ТЭК и потребителей энергоресурсов в отношении путей и темпов развития триады «экономика — энергетика — среда обитания» путем сочетания естественного стремления регионов к самообеспечению конечными энергоносителями с сохранением органического единства ТЭК России» [18, с. 25]. В развитие всеобщего девиза «реформы проводятся на местах» была декларирована конструкция: «За снабжение регионов топливом и энергией в первую очередь отвечают региональные органы власти. Заинтересованность регионов в устойчивом и эффективном энергообеспечении в целях решения своих социально-экономических и экологических задач должна стать основой оптимизации системы энергоснабжения всей страны» [18, с. 25].
Такая горизонтальная и полицентрическая модель выдвижения инициатив и обоснования решений стала определять системную структуру топливно-энергетического комплекса страны не только через конкурирующее взаимодействие на жестких фирменных критериях энергетических холдингов и компаний, но и как композицию «сегментированных» по субъектам Федерации предложений по энергоснабжению, при этом поддерживаемых регулирующими ресурсами регионов.
Поскольку распределение запасов стратегических природных ТЭР неравномерно, затраты на производство первичных и преобразованных энергоносителей дифференцированы по территориям, то внешне горизонтальная композиция региональных секций должна была стимулировать эффективный меж-
7. Заказ 828
региональный обмен энергией и топливом, на этой базе формировать эффективную пространственную структуру энергоснабжения страны.
Между тем, «горизонтальная модель» оптимизации производственной и территориальной структуры ТЭК в формальном аспекте стала заметно дрейфовать к известному классу моделей МЭВР — модели экономического взаимодействия регионов [1; 2; 14]. Смысл выбора решений по типу МЭВР заключается в том, что взаимодействующие и максимизирующие свои локальные функции потребления экономические регионы через механизм корректировки цен пытаются войти в равновесие, обмениваясь товарами и услугами. Рациональным условием равновесия в МЭВР выступает достижение нулевого торгового сальдо для каждого региона.
Если бы регионы были строго специализированы по видам производимой в стране продукции, то межрегиональный обмен носил бы структурный (в сущности межотраслевой), взаимодополняющий (неконкурирующий) характер, логически приводил бы систему взаимодействующих регионов к равновесию.
Однако дополняющий обмен между регионами скорее редкое исключение, чем объективный параметр для МЭВР. Поэтому модели по типу МЭВР не имеют строгого теоретического доказательства сходимости и единственности равновесия для N числа регионов. Предложенные различными авторами равновесные алгоритмы сходимости носили эвристический (т. е. применимый только к конкретному с содержательный допущений типу МЭВР и числу №) характер, и все равно они отличались очень медленной и, судя по всему, трудноосуществимой в реальной практике сходимостью2.
С эвристических соображений, действуя в терминах полицентрической «горизонтальной модели» по типу МЭВР при формировании региональные сегментов топливно-энергетического комплекса страны, процесс сходимости может двигаться к стационарной окрестности, если регионы — субъекты Федерации станут обеспечивать технологический самобаланс по энергии и топливу (прежде всего, такое возможно по общераспространенным первичным, а также преобразованным энергоносителям), используя только технологически вынужденный дополняющий обмен ТЭР. Для энергодефицитных по первичным ТЭР регионов самобаланс по конечной энергии и топливу будет отвечать, по крайней мере, стратегии минимизации отрицательного сальдо межрегионального обмена энергией.
1 Практические примеры имитации равновесия по МЭВР обыгчно оперируют двумя взаимодействующими регионами.
2 «Плохая» сходимость в МЭВР обусловлена, прежде всего, экономическим «антагонизмом» игровой схемы наведения компромиссным решений регионами-игроками. Как известно, для некооперированного случая равновесие в теории игр (равновесие по Нэшу) отличается свойством неединственности, и оно не обязательно существует. Кроме того, если равновесие по Нэшу достигнуто, то отнюдь не гарантируется, что оно является исходом, эффективным по Парето (см. Вэриан X. Р. Микроэкономика. Промежуточный уровень. М.: ЮНИТИ, 1997).
Однако такая сходимость к стационарной окрестности стратегически не будет Парето эффективной, поскольку не обеспечивает эффективного использования в энергетическом секторе общественных ресурсов, не позволяет вовсе или в полноценной мере удовлетворить ряд общественных полезностей, подавляет потенциал системной экономичности национального энергообеспечения, что обусловлено следующим:
• сетка из 89 регионов — субъектов Федерации реально диверсифицировала механизм принятия решений в сфере энергообеспечения и распределила ответственность за топливо-, энергоснабжение страны по территориям. Но в условиях деформации единого экономического пространства регионы — субъекты Федерации получили стимулы, ряд явных и скрытых возможностей к ограничению и блокированию ввоза ТЭР в регион, его технологическому самобалансу по энергии и топливу;
• сетка из 89 регионов — субъектов Федерации организовала примерно столько же ценовых зон по электроэнергии, усилила межрегиональную дифференциацию в тарифах на электричество, а также в ценах на топливо;
• сетка из 89 регионов — субъектов Федерации «раздробила» (сегментировала), подавила эффект масштаба и вслед за этим системные выгоды от крупных «рациональных энергоэкономических зон», на которых проявляют себя мощные эффекты концентрации, комбинирования, централизации производства и распределения различных видов топливно-энергетических ресурсов;
• являясь локализованными (из-за наличия самостоятельных интересов) структурами, регионы — субъекты Федерации не в состоянии поддерживать рациональную и устойчивую межрегиональную коалицию и кооперацию, чтобы, с одной стороны, добиваться выгод кооперированного олигопольного и «картелированного» поведения в предложении крупных топливно-энергетических проектов, с другой стороны — совместно (консолидированно) минимизировать потери от различных форм ценовой дискриминации в приобретении отдельных видов ТЭР, поставляемых в режиме высокой рыночной концентрации;
• регионы — субъекты Федерации «плохо» воспринимают стратегическую ограниченность национальных запасов невозобновляемых ТЭР, имеют слишком высокую (с национальных соображений) норму межвременных предпочтений (высокую норму общественного дисконтирования), т. е. текущее потребление сырьевых ТЭР регионы слишком предпочитают их сохранности для будущих поколений;
• самостоятельная энергетическая дипломатия регионов — субъектов Федерации, как правило, противоречит национальным интересам в геополитическом, геоэкономическом, геоэнергетическом взаимодействии РФ в субрегиональном и планетарном масштабе, мешает проведению единой внешнеэкономической «игры».
Неплохим примером «горизонтального полицентрического подхода» к оптимизации пространственных решений по энергоснабжению может быть опыт автора в работах ИЭИ ДВО РАН в 2001 г. по корректировке энергетического раздела федеральной целевой программы «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Забайкалья на 1996— 2005 и на период до 2010 года» (ФЦП «Дальний Восток и Забайкалье») [3].
Разрешение в механизме корректировки ФЦП процедуры «согласования проекта ФЦП с заинтересованными регионами — субъектами Федерации» (вместо процедуры централизованного отбора «конкурентных заявок со стороны субъектов Федерации») объективно спровоцировало стремление регионов к равновесию по энергии по типу МЭВР. Регионы, входящие, например, в границы рациональной энергоэкономической зоны «Юг Дальнего Востока», активно навязывали («согласовывали») в инвестиционные приложения ФЦП «Дальний Восток и Забайкалье» пакеты инвестиционных проектов по добыче топлива и производству энергии, избыточных для самой оптимистичной динамики энергопотребления зоны «Юг Дальнего Востока» и во многих случаях неэффективных по потребительским качествам и сравнительным издержкам производства. С формальной точки зрения это было рациональное поведение регионов в терминах МЭВР. «Посреднические» усилия ИЭИ ДВО РАН в какой-то степени проясняли ядро размытой области равновесия. Но при этом было очевидно, что ряд энергетических проектов ФЦП «Дальний Восток и Забайкалье», жестко обусловленных регионами для достижения горизонтального равновесия по Нэшу, не будут эффективными в смысле Парето эффективности.
2. Посткризисный период — институциональная централизация и региональная специализация. Объективно оценивая реальное развитие событий в кризисный период, нужно признать, что институциональная и структурная регионализация быша не только ответом на трансформационный лозунг «за энергоснабжение регионов в первую очередь отвечают региональные органы власти». В сложный условиях 90-х гг. «регионализация» сыграла очень позитивную роль в удержании и сохранении надежности топливо-, энергоснабжения многих территорий Российской Федерации.
Но в посткризисный период институциональная и структурная регионализация в энергетической политике стала определенным тормозом, поскольку, как бышо показано выше, аккумулировала барьеры и стратегические потери для формирования эффективной территориально-производственной структуры энергоснабжения России.
С 2000 г. в стране начала заметно трансформироваться государственная энергетическая политика, а также ее региональная составляющая за счет:
• унификации и централизации институциональных и бюджетный условий и укрепления режима единого экономического пространства;
• усиления государственного влияния в пользовании стратегически важными запасами природных ТЭР;
• нормализации «структурной составляющей», разделения принципов и тактики структурных реформ в энергетике;
• поддержки вертикальной, а также отчасти горизонтальной интеграции рынков системных топливно-энергетических ресурсов (добыча нефти и нефтепереработка, добыча и распределение природного газа, добыча угля, выработка электроэнергии, магистральное сетевое хозяйство);
• усиления координирующей роли федерального правительства в планировании и осуществлении крупных интеграционных проектов в топливно-энергетическом комплексе.
Такие разрабатываемые под патронажем государства масштабные проекты, как трансконтинентальная трубопроводная система «Восточная Сибирь — Тихий океан», «Программа создания в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке единой системы добычи, транспортировки газа и газоснабжения с учетом возможного экспорта газа на рынки Китая и других стран Азиатско-Тихоокеанского региона» являются пока фрагментарным, но заметным примером реанимации «ресурсов» централизованного планирования в энергетике России посткризисного периода.
Полицентрическая и горизонтальная модель оптимизации территориально-производственной системы энергоснабжения страны начала трансформироваться в преимущественно вертикальный полицентризм на основе крупных вертикально интегрированных холдингов, субъектов Федерации с признаками усиления координирующего центра, обладающего арсеналом политического, правового, экономического стимулирования и принуждения.
Возвращаясь к исследованиям советского периода, можно, хотя и в сильных упрощениях, оценить «системную способность» такой вертикально-полицентрической системы управления и планирования развития ТЭК «генерировать» в необходимых (но недостаточных) условиях эффективные решения в производственной и территориальной структуре ТЭК России.
В работах советских экономистов-энергетиков 1970-х — начала 1980-х гг. заметное место занимала проблематика согласования иерархических решений в больших системах энергетики1. В наибольшей мере в плане методической проработанности схем согласования решений были реализованы и практически имитированы модели согласования вертикальных решений на базе формальных алгоритмов итеративного агрегирования [5, 9].
По-видимому, в большей мере руководствуясь кибернетическими пробле-
1 Теория согласования решений активно разрабатывалась не только энергетиками, но и многими экономистами, сторонниками оптимального планирования и управления.
мами «недостаточной пропускной способности и производительности» каналов иерархического обмена плановой информацией, советские энергетики исследовали задачу дезагрегирования процесса подготовки плановых решений по локальным блокам-подсистемам — отраслевым или территориальным подуровням иерархии ТЭК (рис. 1).
Рис 1. Схема итеративного агрегирования в иерархии моделей планирования
развития ТЭК страны
Разрешив в отраслевых критериях детализированную локальную отраслевую или региональную оптимизационную задачу, далее блоки структурно агрегировались. В структурно агрегированной форме вновь решалась оптимизационная задача и сравнивались решения агрегированной и детализированной задач. Без потери качества обменной плановой информации необходимо быио, чтобы интегральные решения (значения суммарных приведенных затрат) агрегированной и детализированной моделей совпадали.
Чтобы удостовериться в эффективности формализованной схемы итеративного агрегирования, ее решения и выводы сравнивались с эталонными решениями, полученными на единой (глобальной) модели ТЭК страны.
Как и в случае горизонтальные алгоритмов, методы итеративного агрегирования в общем случае также не имеют строгого доказательства сходимости (условий жесткого совпадения оптимальные решений детализированных и агрегированные задач). Однако в форме эвристической реализации метода итеративного агрегирования сходимость процесса согласования «хорошо» достигалась за приемлемое число итераций. При этом итеративные решения обеспечивали приемлемый выход на эталонные показатели глобальной модели ТЭК.
Полезно отметить ряд эвристических особенностей алгоритма итеративного согласования, имитированного советскими экономистами-энергетиками.
Во-первые, в ограничения и целевую функцию подсистем-блоков изна-
чально передавались существенные системные ресурсы и требования (т. е. способные повлиять на оценки ограничений и целевой функции), выявляемые планирующим центром при оптимизации ТЭК в глобальном рассмотрении.
Во-вторых, когда локальная оптимизация каждой подсистемы не выводила их на интегральные решения, с заданной точностью отвечающие решениям при агрегированной оптимизации подсистем, то каждая подсистема должна была перестроить внутреннюю структуру производства с точки зрения «адекватного» учета и использования системных требований и ресурсов.
В-третьих, вышеупомянутая кибернетическая проблема «подавления размерности» в обменах информацией задавала правило масштабирования локальных подсистем. Подсистемы по определению назначались относительно крупными (как один из способов сжатия объемов межуровневого обмена плановой информацией). В энергоэкономическом же смысле «крупность» позволяла подсистемам не терять комплексные эффекты (экономичность) от масштаба производства и потребления энергоресурсов.
Из аналитических соображений исследование вопросов согласования решений в сущности предусматривало обсуждение гипотезы: если глобальная система ТЭК децентрализуется на условиях вертикального полицентризма, то будут ли и при каких условиях локальные (частные) решения соответствовать системному оптимуму (по Парето)?
Оказалось, что такое соответствие обеспечивается (а эвристический характер «хорошей» стационарной сходимости метода согласования только усиливает жесткость условий), когда:
• в децентрализованное планирование развития подсистем ТЭК включается «системный координатор» — планирующий центр с правами приоритета, стимулирования и принуждения;
• планирующий центр определит в отношении децентрализованной отраслевой или региональной подсистемы энергоснабжения важнейшие системные ресурсы и приоритеты;
• децентрализованная отраслевая или региональная подсистема построит свой план энергоснабжения с учетом назначенных планирующим центром системных ресурсов и приоритетов;
• конкурирующие в принятии решений субъекты на рынке энергии и топлива будут распределены и интегрированы по относительно крупным (относительно «глобального энергетического рынка») отраслевым и территориальным подсистемам.
С учетом вышесказанного, приобретающая очертания современная система вертикального полицентризма в планировании развития ТЭК России, основанная на взаимодействии вертикально интегрированных компаний, регионов — субъектов Федерации, федерального Центра, вполне обладает потенциалом «сис-
темной эффективности» при выработке стратегических действий по развитию энергоснабжения страны в отраслевом и территориальном разрезе. С необходимых позиций основой планирования и реального формирования рациональной территориально-производственной структуры ТЭК страны являются:
• приоритет «отраслевого» механизма в межрегиональном распределении средств в развитие проектов и предприятий топливно-энергетического комплекса;
• энергоэкономическое «сегментирование» страны на масштабе рациональные энергоэкономических зон, способствующих максимизации выгод от концентрации, энергетической кооперации и централизации в поставках ТЭР;
• распределение национального энергетического рынка по относительно крупным производственным корпорациям отраслевого типа, работающим на масштабе рациональные энергоэкономических зон;
• ведение централизованного стратегического планирования развития ТЭК страны на масштабе крупные пространственных и отраслевых подсистем с целью выявления и назначения производственным корпорациям, заинтересованным субъектам Федерации важнейших «системных» решений и приоритетов по энергоснабжению;
• подавление у регионов — субъектов Федерации полномочий и блокирование действий, связанных с нарушениями (явными или скрытыми) режима единого экономического пространства, коммерческим функционированием отраслевые топливно-энергетических компаний, развитием проектов уровня крупные рациональных энергоэкономических зон, предоставлением прав пользования стратегическими (невозобновляемыми) запасами природных ТЭР;
• формирование консолидированные торговых площадок по топливу и энергии на полигоне рациональных энергоэкономических зон и с участием вертикальные холдингов (продавцов и покупателей), на которые базовые тарифы на электроэнергию, а также цены на сырую нефть, основные нефтепродукты, уголь энергетический, сетевой газ должны выравниваться во внутрирайонном сравнении1.
В таких необходимых рамках «заинтересованность регионов в устойчивом и эффективном энергообеспечении в целях решения своих социально-экономических и экологических задач является основой оптимизации системы энергоснабжения всей страны» [17, с. 341].
В пространственном отношении основой развития ТЭК страны выступает наличие сравнительных преимуществ (факторных, спросовых, инфраструктурных, институциональных, политических) в каждом регионе, которые делают ре-
1 Должны различаться в основном на составляющую затрат на распределительный транспорт.
гион так или иначе привлекательным для притока средств в развитие проектов освоения ТЭР. Регионы — субъекты Федерации, которые различными законными режимами и способами постоянно усиливают, «продвигают» свои сравнительные преимущества, свою конкурентоспособность, смогут привлечь долю ресурсов и национального энергетического рынка, выиграют в конкурентной борьбе.
Материальным результатом этой борьбы должны выступать энергетические продукты и услуги отраслевого развития, которые фиксируют специализацию и кооперацию региона на масштабе «рациональных энергоэкономических зон» с учетом необходимых «системных» приоритетов, а также требований по стратегической и оперативной надежности, безопасности энергоснабжения.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гранберг А. Г. Основы региональной экономики. М.: ГУ ВШЭ, 2000.
2. Гранберг А. Г., Суспицын С. А. Введение в системное моделирование народного хозяйства. Новосибирск: Наука, 1988.
3. Дальний Восток и Забайкалье-2010. Программа экономического и социального развития Дальнего Востока и Забайкалья до 2010 года. М.: ЗАО «Экономика», 2002.
4. Йохансен Л. Очерки макроэкономического планирования. Т. 1. М.: Прогресс, 1982.
5. Краева М. И., Жариков Е. П. Оптимизация региональных топливно-энергетических комплексов. М.: Наука, 1983.
6. Макаров А. А., Вигдорчик А. Г. Топливно-энергетический комплекс. М.: Наука, 1979.
7. Мелентьев Л. А. Системные исследования в энергетике. М.: Наука, 1983.
8. Месарович М., Мако Д., Такахара И. Теория иерархических многоуровневых систем. М.: Мир, 1973.
9. Методы и модели согласования иерархических решений. Новосибирск: Наука, 1979.
10. Минакир П. А. Экономика и пространство (тезисы размышлений) // Пространственная экономика. 2005. № 1.
11. Минакир П. А. Экономическое развитие региона: программный подход. М.: Наука, 1983.
12. Оптимизация развития топливно-энергетического комплекса. М.: Энергоиздат, 1981.
13. Пространственные трансформации в российской экономике. М.: ЗАО «Экономика», 2002.
14. Рубинштейн А. Г. Моделирование экономических взаимодействий в территориальных системах. Новосибирск: Наука, 1983.
15. Теоретические основы системных исследований в энергетике. Новосибирск: Наука, 1986.
16. Экономическая интеграция: пространственный аспект. М.: ЗАО «Издательство «Экономика», 2004.
17. Энергетическая политика России на рубеже веков: В 2-х т. М.: Папирус ПРО; 2001. Т. 2. Приоритеты энергетической политики: от энергетической безопасности — к энергетической дипломатии, 2001.
18. Энергетическая стратегия России (основные положения). М., 1995.
19. Krugman Paul. Space: The Final Frontier // The Journal of Economic Perspectives. 1998. Vol. 12. № 2.
