CC BY
3«Преподобный Савва Игумен» — единственный известный нам беловой автограф перевода Пушкина с церковнославянского языка на русский.
Источник текста — «Книга житий святых на три месяца вторыя» Димитрия Ростовского (сам Пушкин называл этот труд свт. Димитрия «Четь-Минеей»). Пушкин пользовался либо Синодальным изданием (первое вышло в Москве в 1759 г.), либо исправленным изданием Кие-во-Печерской лавры (с 1764 г.). К этим изданиям Пушкин обращался не раз: оттуда сделаны выписки в тетрадях ПД № 709 и в тетрадях ПД №1605.
Пушкин особо отмечает, что версия жития прп. Саввы, которую он переводит, восходит к церковно-учительному сборнику «Пролог», а не к «Великим Минеям Четиям» митрополита Макария (ср. ремарку Пушкина: «из Пролога»).
К другой части жития — сказанию о чудесах прп. Саввы восходит стихотворный набросок Пушкина к поэме о разбойниках «Вечерня отошла давно» (1823), отражающий житийные сюжеты и реалии Саввино-Сторожевского монастыря.
Я. Ю. Юрьева
ПИСЬМА ПУШКИНА К А. Н. ВУЛЬФУ И Н. М. ЯЗЫКОВУ 20 СЕНТЯБРЯ 1824 ГОДА
(Хронология создания)
В основе вышедшего в 1937—1949 гг. академического собрания сочинений А. С. Пушкина,1 лежит хронологический принцип последовательного изложения текстов пушкинских произведений и писем. Однако как в случае очевидной, авторской, так и в случае реконструируемой исследователями датировки того или иного произведения пограничной единицей измерения является дата, т. е. конкретный день его создания. Но существовали и такие примеры творческого «уплотнения» времени, когда в течение одного дня поэтом было создано не одно, а сразу несколько произведений. В этих случаях авторы ПСС переходят на
* Пушкин Л. С. Поли. собр. СОЧ. м.: Изд. АН СССР, 1937—1949. Т. 1— 16. Далее в тексте сокращенно — ПСС.
272
© В. Ю. Козмин, 2005
алфавитный принцип публикации текстов. Но день поэта — это продиктованная хронологической плотностью стилистическая и сюжетная зависимость одного произведения от другого, ставящая перед исследователями помимо сугубо «академических» вопросов также вопрос о том, какой текст был первичен, а какой появился «вдогонку», по инерции, в качестве дополнения к основному.
Одним из таких дней стало 20 сентября 1824 г., когда поэтом было создано сразу два произведения: стихотворные послания «К Вульфу» и «К Языкову». Особого внимания эта дата и эти произведения заслуживают еще и потому, что между ПСС и «Летописью жизни и творчества А. С. Пушкина»,2 давно уже существует противоречие в трактовке данного вопроса. Во втором томе ПСС под грифом «Стихотворения 1824 года» сначала на 321-й странице публикуется ( Из письма к Вульфу), а дальше на 322-й странице — «К Языкову». «Летопись», составленная и опубликованная М. А. Цявловским в 1951 г., предлагает иной вариант очередности текстов:
1. Сентябрь. 20. К Языкову («Издревле сладостный союз...»);
2. Сентябрь. 20. Письмо (несохранившееся) к Н. М. Языкову, которое, по-видимому, включало послание «Издревле сладостный союз...»;
3. Сентябрь. 20. «Здравствуй, Вульф, приятель мой...»;
4. Сентябрь. 20. Письмо к А. Н. Вульфу в Дерпт. Начинается стихами: «Здравствуй, Вульф, приятель мой!» Приглашение его и Языкова в Тригорское. Приписка Ан. Н. Вульф. Просьба передать письмо (несохранившееся) Пушкина Языкову; сообщение, что оба брата Пушкины гостят в Тригорском.3
Во втором издании «Летописи»4 под редакцией Я. Л. Лев-кович третий вариант был опущен, по-видимому, с целью внесения соответствия с ПСС, в котором текст «Здравствуй, Вульф...» трактуется не как отдельное произведение, но как выдержка из письма. В то же время иная по сравнению с ПСС расстановка текстов во втором издании «Летописи» как и в третьем,3 оста-
2 Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина М., 1951. Далее в тексте «Летопись».
3 Там же. С. 514.
4 Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина / Сост. М. А. Цявловский; Под ред. Я. Л. Левкович Л., 1991.
5 Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина: В 4 т. 3-е изд. / Под ред. Н. А. Тарховой. М., 1999. Т. 1.
лась прежней, что, на наш взгляд, отражает поддержку именно такого, отличающегося от ПСС, порядка изложения текстов. Соответственно все три издания «Летописи» «полемизируют» с
ПСС.
Полемика между «Летописью» и ПСС любопытна еще и тем, что М. А. Цявловский, будучи составителем «Летописи», в свое время входил в состав редакционной коллегии второго тома ПСС. Но между подготовкой к выходу в печать второго тома ПСС (1937) и «Летописью» (1951) лежит временной промежуток в 15 лет. Поэтому одной из причин изменившейся точки зрения исследователя можно считать произошедший за это время пересмотр тех взглядов, которыми руководствовался М. А. Цявловский во время работы над вторым томом ПСС. Другая причина обусловлена различием методических подходов в создании ПСС и «Летописи».
В предисловии к первому тому ПСС позиция авторов обозначена следующим образом: «Все вопросы, связанные с обоснованием текста, с датировкой, с доказательством принадлежности Пушкину, печатаемых в отделе Dubia стихотворений, являются предметом особой комментаторской работы, неотъемлемой от изучения творческой истории произведения, т. е. истории создания и работы Пушкина над данным произведением в свете идеологических, исторических, историко-литературных и биографических фактов. Подобного рода комментарий издается в виде особой серии трудов Редакционной коллегии издания. Именно там читатель должен искать ответа на вопросы, почему то или иное произведение включено или, наоборот, не вошло в издание, почему редактор предпочел то или иное чтение, почему оно напечатано в данном месте издания. В настоящем издании дается лишь результат подобных исследований, без его мотивировки» (I, XIII).
Понятно, что это издание отражало «результаты» лишь тех исследований, которые были осуществлены именно в этот, довоенный, период. В 1951 г. в предисловии к первому изданию «Летописи» Т. Г. Цявловская обратила внимание еще на один «недостаток» академического издания: «Даты творчества Пушкина взяты из вышедших сейчас, а тогда еще только подготовленных к печати томов академического издания. Для ряда крупных произведений, подробная разработка хронологии которых не входила в задачу академического издания, датировка бралась из вышедших параллельно с изданием статей редакторов этих произведений (например, Г. О. Винокур «Крымская поэма Пушкина» и Н. К. Гудзий «„Братья разбойники" Пушкина») или же разрабатывалась самостоятельно (датировка строф «Евгения
Онегина» по рукописям поэта сделана мною по поручению автора «Летописи»)».6 Т. е. в задачу ПСС вообще не входило установление полной и связной хронологической логики творческой жизни Пушкина. В этом смысле ПСС в большей степени напоминает справочное издание. «Летописное» изложение пушкинского творчества предполагало несколько иной подход. Там, где ПСС вследствие отсутствия полной ясности в датировке, исходя из «академической осторожности», переходит на алфавитный принцип, «Летопись» предлагает наиболее приемлемый с позиций логики вариант. Рассматриваемый нами случай — один из примеров подобного методического расхождения.
В 1999 г. вышел в свет первый том нового академического собрания сочинений А. С. Пушкина. Издание снабжено обширными комментариями, сопровождающими тексты пушкинских произведений. В них присутствует стремление изложить не только формальную историю каждой рукописи, но и проследить логику появления того или иного произведения. Налицо — вполне естественное и ожидаемое сближение нового академического издания с «Летописью». Следовательно, и обозначенное нами противоречие должно быть устранено в новом академическом издании: или перестановкой очередности произведений в соответствии с «Летописью», или путем подробного комментария.
К сожалению, в «Летописи» был опубликован лишь итог исследовательской работы, проведенной М. А. Цявловским и побудившей его к корректировке ПСС. Результат в данном случае был представлен без мотивировки, но не потому, что мотивировка присутствует в «серии трудов Редакционной коллегии», а потому, что она вообще отсутствует. То ли по причине недостатка времени, то ли потому, что логика перестановки казалась автору «Летописи» настолько очевидной, что на его взгляд даже не требовала доказательств. В то же время публикация таких доказательств становится необходимой в связи с выходом в свет нового издания. Попробуем проследить исследовательскую линию, которой мог придерживаться М. А. Цявловский.
Следует сразу оговориться, что только логический путь в данном случае может «свести концы с концами», так как ни вариант ПСС, ни вариант «Летописи», ни любой другой никогда не смогут оказаться абсолютно верными по той простой причине, что оба текста представлены в копиях, что теоретически всегда предполагает возможность искажения и хронологии, и текста в процессе воспроизведения.
6 Цявловский М. А. Летопись... С. XI.
Источником стихотворения «Здравствуй, Вульф, приятель мой...» является копия письма, в котором содержится два авторских текста: А. С. Пушкина к А. Н. Вульфу и Анны Н. Вульф к А. Н. Вульфу.
20 сентября 1824 года. Михайловское
Здравствуй, Вульф, приятель мой!
Приезжай сюда зимой
Да Языкова поэта
Затащи ко мне с собой
Погулять верхом порой,
Пострелять из пистолета,
Лайон, мой курчавый брат
(Не Михайловской прикащик),
Привезет нам, право, клад...
Что? — бутылок полный ящик.
Запируем уж, молчи!
Чудо — жизнь анахорета!
В Троегорском до ночи,
А в Михайловском до света;
Дни любви посвящены,
Ночью царствуют стаканы,
Мы же — то смертельно пьяны,
То мертвецки влюблены.
В самом деле, милый, жду тебя с отверстыми объятиями и с откупоренными бутылками. Уговори Языкова да отдай ему мое письмо; так как я под строгим присмотром, то если вам обоим за благо рассудится мне отвечать, пришли письмо под двойным конвертом на имя сестры твоей А.(нны) Н.(иколаевны)
Ср. Е. О.
До свидания, мой милый. А. П.
(Приписка Анны Николаевны Вульф)
Александр Сергеевич вручил мне это письмо к тебе, мой милый друг. Он давно сбирался писать к тебе и к Языкову, но я думала, что это только будет на словах. Пожалуйста, отдай тут вложенное письмо [к] Языкову и, ежели можешь, употреби все старание уговорить его, чтобы он зимой сюда приехал с тобой. Пушкин этого очень желает; покаместь пожалуйста отвечай скорее на это письмо и пришли ответ от Языкова скорее. Сегодня я тебе писать много не могу. Пушкины оба у нас, и теперь я пользуюсь временем, как они ушли в баню...
Сентября 20 1824 года... (XIII,109)
Текст письма прокомментирован в ПСС: «Печатается по копии в наборной рукописи «Переписки» под ред. В. Саитова (ПД), снятой с подлинника, принадлежавшего княг. А. А. Хо-
ванской, рожд. бар. Вревской; ... местонахождение в настоящее время неизвестно. Почтовый штемпель: „Опочка, 1824, сен. 21". Другая копия (не вполне точная) — в бумагах П. В. Анненкова (ПД, оп. 7, № 10 )» (XIII, 450).
Следовательно, 21 сентября 1824 г., согласно штемпелю, из Опочки отправляется в Дерпт конверт. В конверте находятся два письма: одно — от Пушкина к Языкову, другое — от Пушкина к А. Н. Вульфу. Если следовать формальной логике, то ни оригинала, ни даже копии первого письма не сохранилось. Это обстоятельство отмечено и в издании писем Пушкина под редакцией Л. Б. Модзалевского, и в «Летописи»: «несохранив-шееся». Второе письмо, дошедшее в копии, состоит из:
1. стихотворного послания Вульфу;
2. прозаического уточнения, появляющегося в результате неуверенности Пушкина в том, что адресат не воспримет стихи как поэтическую условность, вовсе не обязывающую к реальным действиям. («В самом деле, милый, я жду тебя...»);
3. приписки А. Н. Вульф, преследующей те же цели, что и пушкинское уточнение.
Из содержания письма становится очевидной очередность создания текстов, отправившихся в Дерпт. Сначала Пушкин пишет письмо к Языкову. О том, что это письмо было написано им еще до письма к Вульфу, свидетельствует пушкинская приписка: «Уговори Языкова да отдай ему мое письмо».
Таким образом, последовательность создания текстов в течение 20 сентября 1824 г. была таковой:
1. письмо к Языкову (несохранившееся);
2. стихотворное послание к Вульфу;
3. прозаическая часть письма к Вульфу;
4. приписка А. Н. Вульф.
Но, согласно ПСС, этим не ограничивается творческая активность Пушкина 20 сентября 1824 г. В этот день он создает еще и стихотворное послание «К Языкову». Автограф этого стихотворения не сохранился. «Напечатано Пушкиным впервые в „Литературной Газете" 1830, № 16 от 17 марта... Стихотворение оканчивалось на ст. 34 словами: „Я жду тебя". Вошло в „Стихотворения А. Пушкина", часть третья, 1832, стр. 187— 189, в отдел стихотворений „разных годов", в том же виде» (II, 1085). Полный текст этого стихотворения, воспроизведенный во втором томе ПСС, печатается по копиям Корфа и Каверина.
Итак, если следовать логике ПСС, картина дня (20 сентября 1824 г.) выглядит следующим образом. Утром или днем, находясь в Михайловском, поэт сначала пишет (несохранившееся)
письмо к Языкову. Затем, опять-таки в Михайловском (а может быть, уже в Тригорском?) — письмо к А. Н. Вульфу. Затем Анна Николаевна Вульф делает приписку, пока оба брата находятся «в бане». И уже после возвращения из бани (по-видимому, вечером 20-го, так как согласно традиции баню протапливают в течение дня, чтобы пойти в нее вечером) Пушкин создает «Послание к Языкову», и в тот конверт, который на следующий день будет отправлен в Опочку, а далее в Дерпт вкладывается еще один листок. Иначе о «послании» Анна Николаевна Вульф также упомянула бы в своей сопроводительной записке. Подобный вариант развития событий, связанный с появлением «послебанного» послания, выглядит весьма проблематичным. Впрочем, еще более фантастическим выглядит и второй предлагаемый ПСС вариант. Пушкин в тот же день через неизвестных нам людей отправляет Языкову в Дерпт послание. И в тот же день через Вульфов параллельно посылает Языкову еще и письмо.
Абсурдность обоих вариантов, по-видимому, и побудила М. А. Цявловского к осторожному тезису о письме (несохра-нившемся) к Н. М. Языкову, которое: «по-видимому, включало послание „Издревле сладостный союз..."». А это предположение, если исходить из устанавливаемой по тексту письма последовательности создания текстов, диктовало необходимость следующей операции: установление хронологического приоритета послания к Языкову над всеми другими созданными 20 сентября текстами. Это и был логический шаг, сделанный автором «Летописи» и существенно уточнявший тезис А. Б. Модзалев-ского от 1926 г. о том, что: «Письмо Пушкина к Вульфу было написано одновременно с посланием к Языкову „Издревле сладостный союз..."».7
Признание справедливости того вывода, который был зафиксирован в «Летописи», влечет за собой ряд следствий. Во-первых, изменение очередности текстов в соответствии с очередностью в «Летописи». Во-вторых, уточнение жанровой специфики публикуемого полного текста «К Языкову», дошедшего до нас в копиях. Если письмо к Языкову включало в себя стихотворение «Издревле сладостный союз...», то по аналогии с (Из письма к Вульфу) публикуемый текст должен быть обозначен как (Из письма к Языкову). «Письмом» называет свое послание к Языкову и сам автор — Пушкин.
Но все-таки существовало еще и стихотворное послание Пушкина к Языкову, начинавшееся с тех же слов «Издревле
7 Пушкин А. С. Письма М.; Л., 1926. Т. 1. С. 348.
сладостный союз...», но заканчивавшееся: «Я жду тебя» (II, 322). На первый взгляд может показаться, что разница между полным и усеченным текстом пушкинского послания к Языкову не носит принципиального характера. Но только на первый взгляд.
Причиной, побудившей Пушкина к написанию письма Языкову, стала заочная литературная предыстория, предварявшая их будущую встречу в Михайловском. «Создателем» этой самой предыстории стал А. А. Дельвиг.
В 1822 г. А. А. Дельвиг написал стихотворное послание Н. М. Языкову, которое 11 декабря того же года прочитал на заседании Вольного общества любителей российской словесности. В 1823 г. оно было опубликовано в «Трудах Общества любителей российской словесности». Послание стало известно Пушкину в 1823 г., о чем свидетельствует его письмо к Дельвигу (16 ноября 1823 г. Одесса): « На днях попались мне твои прелестные сонеты — прочел их с жадностью, восхищением и благодарностию за вдохновенное воспоминание дружбы нашей. Разделяю твои надежды на Языкова...» (XIII,74). Из трех сонетов, опубликованных в «Соревнователе» («Вдохновение», «Златых кудрей приятная небрежность», «Н. М. Языкову») лишь один, а именно «Н. М. Языкову», мог вызвать у Пушкина восхищение и благодарность за воспоминания о дружбе.
Младой певец, дорогою прекрасной Тебе идти к парнасским высотам, Тебе венок (поверь моим словам) Плетет Амур с каменой сладкогласной.
От ранних лет я пламень не напрасный Храню в душе, благодаря богам, Я им влеком к возвышенным певцам С какою-то любовию пристрастной.
Я Пушкина младенцем полюбил, С ним разделял и грусть и наслажденье, И первый я его услышал пенье
И за себя богов благословил. Певца Пиров я с музой подружил И славой их горжусь в вознагражденье.8
Парадоксальным образом содержание сонета слабо соотносится с заявленной в названии темой — послание Дельвига к Языкову, поскольку главным его героем становится третий по-
8 Дельвиг А. Л. Поли. собр. стихотворений. Л., 1959. С. 164.
эт — Пушкин. В сонете впервые появляется идея поэтической преемственности, связывающая «возвышенных певцов»: Пушкина, Языкова и Дельвига. В Михайловском в 1824 г. в силу целого ряда обстоятельств появлялась возможность реального осуществления предварительно очерченного Дельвигом союза трех поэтов. Пушкинское письмо к Языкову продолжает и развивает те идеи, которые были «заявлены» в сонете. И в значительной степени это письмо стилистически восходит к сонету Дельвига. И в русле все той же парадоксальной логики несоответствия между названием и содержанием главным его героем становится Дельвиг, автор литературного «предисловия» намечающегося союза. Именно он «объявляется» в письме обязательным участником и «пророком» будущей встречи:
И муз возвышенный пророк, Наш Дельвиг все для нас оставит. И наша троица прославит Изгнанья темный уголок.
Не случайно, что в то же время, а возможно, что и в тот же день, 20 сентября, Пушкин пишет также письмо Дельвигу.9 Письмо не сохранилось, но, исходя из обозначенной в пушкинском письме к Языкову ситуации, можно предположить, что и в письме к Дельвигу содержалось приглашение приехать в Ми-хайловское с целью практического осуществления идеи тройственного союза поэтов.
Основанием, для того чтобы обозначить пушкинское письмо к Языкову (в том полном варианте, в каком оно представлено во втором томе ПСС) именно как письмо, может служить излишняя подробность изложения, присутствие «необязательных» героев (Лайон — брат поэта). Но наиболее значимым можно считать отношение самого автора к созданному им же тексту. 9 ноября 1826 г. Пушкин, уже после встречи двух поэтов в Михайловском, отправляет Языкову письмо, заканчивающееся следующей фразой: «Получили ли Вы мои стихи? У меня их нет. Пришлите мне их, да кстати и первое послание». «Мои стихи» — это пушкинский ответ на первое послание Языкова, «первое послание» в комментарии Б. Л. Модзалевского — это «стихотворение 1824 г.: „К Языкову" (Издревле сладостный союз Поэтов меж собой связует...»), завязавшее непосредственные, хотя и заочные отношения между Пушкиным и Языковым, которых познакомил Вульф».10 Из текста этого письма стано-
9 Цявловский М. А. Летопись... С. 514.
Ю Пушкин А. С. Письма. М.; Л., 1928. Т. 2. С. 202.
вится ясно, что у Пушкина не сохранилось ни копии, ни черновиков двух его первых посланий Языкову. Т. е. они существовали в единичном варианте и были ориентированы на передачу текущей информации, вовсе не рассчитанной на последующую публикацию.
К осени 1826 г. отношение Пушкина к былым «письмам» изменилось. Пушкин просит прислать те письма, о ценности которых он до этих пор не задумывался. В это время письма превращаются в «стихи», необходимость в которых связана, наверное, не с тем, что они становятся дороги автору как память, но потому, что в них обозначилось новое содержание, связанное с новой литературной ситуацией, возникшей после 1824 г.
Причина переосмысления Пушкиным поэтической ценности написанных ранее писем — в Языкове, точнее, в том литературном «натиске», который предпринял «адресат» после встречи в Михайловском. Языков пишет ответные послания, публикует ряд произведений, обращенных к Тригорскому и Пушкину. И тут оказывается, что пушкинских писем, побудивших Языкова сначала к приезду в Михайловское, а затем и к созданию блистательного поэтического цикла, нет у самого автора этих писем! Пушкин в письме от 9 ноября 1826 г. отмечает, что стихотворение «Тригорское» — лучшее из созданного Языковым к тому времени. В этой оценке ощущается честолюбивый оттенок: не будь в свое время послано в Дерпт приглашение, возможно, и «лучших» произведений у Языкова не появилось бы. Стремлением восстановить status quo вызвано, на наш взгляд, желание Пушкина вернуть посланные ранее письма с целью их публикации.
Однако первенство публичного «открытия» Тригорского уже принадлежало Языкову. Языков после встречи с Пушкиным в Михайловском отталкивался от той ситуации, которая возникла в 1826 г. Намеченной встречи троицы поэтов не состоялось. Поэтому Языков создает другую, «диалогическую», форму поэтического союза:
Два сына Руси православной, Два первенца полночных муз — Постановили своенравно Наш поэтический союз.11
Пушкин принимает эту реально осуществившуюся форму «двойственного» союза и поддерживает ее публикацией в «Литературной газете» в 1830 г. послания «К Языкову». А для
" Языков Н. М. Поли. собр. соч. М.; Л., 1964. С. 213.
того чтобы «устаревший» письменный вариант превратился в «новое» литературное» послание, производит простейшую операцию: отсекает ту последнюю часть текста, в которой «присутствует» Дельвиг, а вместе с ним и та «предыстория», которая спровоцировала появление пушкинского письма.
Заметим, кстати, что послание «К Вульфу», находившееся в одном конверте с письмом к Языкову и стилистически очень на него похожее, так никогда и не понадобилось поэту, так и не обрело для него поэтической ценности.
Наблюдения над пушкинской и пушкиноведческой логикой и решение вопроса о последовательности создания автором нескольких произведений в течение одного дня вовсе не являются самоцелью. Выявление противоречий между ПСС и «Летописью» стало следствием совсем другой работы, связанной с проблемой стилистической вторичности ряда образов в тексте стихотворения «К Вульфу» по сравнению с текстом письма к Языкову.12 Еще большее значение уточнение хронологии создания двух посланий приобретает в том случае, когда эти произведения становятся объектом построения логических и идеологических схем.
Еще в 1907 Н. О. Лернер в отзыве о третьем томе академического издания писем Пушкина под ред. В. И. Саитова отмечал: «Пушкинская переписка — наиболее полное отражение духа Пушкина и богатый материал для его биографии и для истории его времени — вместе с тем является одною из лучших книг для чтения. В ней Пушкин является попеременно поэтом, критиком, другом, собутыльником, остряком, политиком, на каждом шагу меняясь с быстротою Протея, но везде и всегда являя неизменную сущность гения».13 На первом месте в этом отзыве стоит поэт. Это справедливо не только с идеологических, но, как мы стремились показать, и с логических позиций. Иначе получается, что 20 сентября 1824 г. в Пушкине сначала проявился «друг и собутыльник» («К Вульфу»), а лишь потом, вдогонку, «поэт» («К Языкову»).
И еще одно наблюдение, которое мы вынесем за пределы основного текста в постскриптум, ввиду того что, признав его, придется пересмотреть все ранее существовавшие точки зрения на вопрос о знаниях поэта в сфере генеалогии собственного рода. Речь идет о том, что именно дата 20 сентября оказалась главным и решающим фактором, предопределившим появление пушкинского письма к Языкову. В пушкинском послании, адре-
12 Козмин В. Ю. «...Тот уголок земли...». М., 2001. С. 69.
13 Цит. по кн.: Пушкин. Письма. М.; Л., 1926. Т. 1. Предисловие. С. XXIX.
сованном в Дерпт Языкову, весьма неожиданно появляются строки, посвященные первому владельцу Михайловского, прадеду поэта А. П. Ганнибалу:
В деревне, где Петра питомец, Царей, цариц любимый раб И их забытый однодомец, Скрывался прадед мой Арап, Где позабыв Елисаветы И двор и пышные обеты, Под сенью липовых аллей Он думал в охлажденны леты О дальней Африке своей...
(II, 322—323)
О том, когда впервые посетил знаменитый «Арап» свои псковские владения свидетельствует документ, «Покорный рапорт» А. П. Ганнибала: «По дозволительному из оной Государственной коллегии иностранных дел ея императорского величества указу отпущен я был на двадцать восемь дней в деревни мои, где с прошедшего сентября 20-го сего октября по 19 число я и находился, а реченного октября 19-го дня паки сюда возвратился, о чем в Государственной коллегии иностранных дел сим наи-покорно рапортую».14 Т. е. 20 сентября 1749 г. — день его первого посещения. Спустя ровно 75 лет, день в день, его правнук-поэт вспоминает о нем в письме к Языкову. Если это совпадение, то оно на грани с мистикой, во всяком случае, вероятность совпадения здесь измеряется как 1 к 365 (дням). Если — нет, то, выражаясь современным языком, поэт в письме «отметил» юбилей со дня приезда Арапа на Псковщину.
В. Ю. Козмин
14 Цит. по кн.: Гордин А. М. Пушкин в Михайловском. Л., 1989. С. 18—19.
ЭПИГРАФЫ В ПИСЬМАХ ПУШКИНА
Эпиграфы у Пушкина входят не только в композицию произведений, литературных заметок, но иногда и в композицию писем. Таких эпиграфов известно три: два в дошедших до нас письмах и один, известный по упоминанию.
Письма молдавского периода изобилуют латинскими цитатами из Овидия. Письмо А. С. Пушкина от 26 апреля 1822 г. к
© И. В. Кощиенко, 2005
283
