CC BY
279
УДК 82: 09 О-77
Т.В. Чайкина
ПЬЕСА А.Н. ОСТРОВСКОГО «ПОЗДНЯЯ ЛЮБОВЬ»: СПЕЦИФИКА ЖАНРА
При интерпретации пьес Островского необходимо учитывать их жанровые обозначения. В «сценах из жизни захолустья» «Поздняя любовь» показан отдельный эпизод из жизни персонажей, в котором отразились быт, нравы, системы ценностей обитателей московской окраины. Четыре сцены, следующие друг за другом, сюжетно связаны между собой, события предельно сконцентрированы во времени и пространстве.
Ключевые слова: жанр, сцены, критические оценки, ключевые эпизоды, бытовая атмосфера, духовная среда, любовная интрига, ремарка, диалоги, монологи, хронотоп.
А.Л. Штейн справедливо подчеркнул, что
A.Н. Островский был великим мастером русского жанра, и его искусство - бытовое, жанровое [13, с. 21]. Вслед за названием к каждой своей пьесе автор давал жанровый подзаголовок, чётко обозначающий особенности драматического действия, а также пространство изображения. Одним из распространённых в драматургии Островского жанром были сцены. Уже в 1850-м году появляются сцены «Утро молодого человека». В 1858 году - «сцены из деревенской жизни» «Воспитанница», затем «сцены из московской жизни» «Тяжёлые дни» (1863), «Пучина» (1866), «Не всё коту масленица» (1871).
В 1873 году в «Отечественных записках» Островский публикует «сцены из жизни захолустья» «Поздняя любовь», в 1874 году - «Трудовой хлеб» с тем же жанровым подзаголовком. В этих пьесах драматург отразил противоречия жизни 70-х годов 19 века. «Ушла, пропала та Москва, запечатленная в "Банкроте" и "Бедной невесте", и когда он хотел вспомнить о ней в какой-нибудь новой своей пьесе, заглянуть в сохранившиеся чудом прежние её уголки, он должен был, как бы извиняясь, отмечать всякий раз: "Сцены из жизни захолустья'^ .. .> Другой обозначился стиль жизни, вся её внешность» [7, с. 637-638], - отметил
B.Я. Лакшин.
Новый подход Островского к воссозданию жизни вызвал в критике противоречивые, а порой и враждебные суждения. Так, непримиримой была позиция рецензента газеты «Гражданин», у которого сложились свои стереотипы в восприятии Островского. Он явно сатирически пытается передать содержание пьесы, охарактеризовать её героев. Размышления критика порой исполнены сарказма: Людмилу, главную героиню пьесы, он называет «воровкой с цинизмом»
и «нигилисткой»; сыновей Шабловой - Каином и Авелем, подчёркивая честность и доброту одного и беспутство другого. Критик объясняет слабость пьесы тем, что «Поздняя любовь», по его мнению, изначально задумывалась драматургом как пародия на какую-либо комедию. В завершении рецензент «Гражданина» прямолинейно заявляет: «Да неужели всё, что мы сейчас видели, была пьеса Островского? Да где же его талант, где же его богатые типы, где же хоть след какой-нибудь борьбы, где же хоть что-то похожее на Островского?» [6, вып. 3, с. 391]. Какую борьбу хотел видеть рецензент? Очевидно, ту, что отметил у драматурга Н.А Добролюбов: столкновение «двух партий - старших и младших, богатых и бедных, своевольных и безответных» [4, с. 30].
Не увидели своеобразия новой пьесы Островского рецензент «Одесского вестника» С.Г. Гер-це-Виниградский, В.П. Буренин, критик «С.-Петербургских ведомостей», а также В.Г. Авсеенко, категорично указавший на связь драматурга с традициями Гоголя в стремлении изобразить «низменную, грубую среду» [9, с. 2].
Исключением в общем хоре голосов стала заметка в «С.-Петербургских ведомостях» от 30 ноября 1873, автор которой указал на целый ряд достоинств новой пьесы Островского. Особенно, по мнению рецензента, хороши первые два акта пьесы, поскольку «действие идёт живо, все лица очерчены мастерски, и, как всегда у г. Островского, разговор изобилует удачными, меткими, типическими выражениями» [6, вып. 3, с. 383]. Сильной стороной «Поздней любви» критик «С.-Петербургских ведомостей» считает оригинальность характеров, указывая, что лучшими лицами в пьесе являются «старуха Шаблова, простачок сын её и Лебядкина, в особенности последняя» [6, вып. 3, с. 384]. Чуткий к слову рецензент
144
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2009
© Т.В. Чайкина, 2009
подмечает неповторимость речи персонажей, в которой «самые циничные вещи» высказываются, хоть и наивно, но, вместе с тем, ловко и неповторимо. Так, он полагает, что к «числу самых удачных штрихов нужно отнести слова старухи Шабловой: "Какой у бедного человека характер? Разве у бедного человека может быть характер?.. Платье у него плохо - оттого и застенчив. А то -характер!"» [6, вып. 3, с. 384].
Автор рецензензии отнюдь не стремится сравнивать сцены «Поздняя любовь» с «капитальными пьесами» драматурга [6, вып. 3, с. 381], понимая, что это произведение относится к новому этапу творчества Островского, когда происходит не только переосмысление некоторых драматургических принципов и подходов автора к изображению жизненного уклада, картин быта, характеров, но и намечаются кардинальные изменения в самой жизни, и, как следствие этого, меняется и пространство действия. Вслед за «картинами» и «сценами московской жизни» появляются «сцены из жизни захолустья». Причём, в черновом автографе было уточнение, от которого впоследствии драматург отказался («сцены из жизни московского захолустья») [ОР ИРЛИ, ф. 218, оп. 1, ед. хр. 30, л. 4], тем самым усилив типичность характеров и драматургической ситуации.
Критическая же мысль времён драматурга пока ещё не готова была признать то, что Островский в 1870-е годы стал писать не хуже, а иначе, «осваивая новые факты драматизма жизни и новые формы его воплощения» [3, с. 182]. Были незначительны и попытки интерпретировать «Позднюю любовь», исходя из особенностей её жанра. Лишь позднее, когда появятся «сцены из жизни захолустья» «Трудовой хлеб», рецензент «Московских ведомостей» Посторонний одним из первых обратит внимание на жанровые обозначения: «Что это значит? что такое сцена, картина в драматическом искусстве? То же что этюд, эскиз, студия в живописи. Обозначая так свои последние пьесы, г. Островский как бы предупреждает зрителя или читателя, чтоб он не ждал от него произведения законченного, вполне продуманного и доделанного, а относился к нему с нетребовательностью, с какой смотрят на набросок, на опыт» [6, вып. 4, с. 7].
В 1876 году, работая над пьесой «Правда хорошо, а счастье лучше», задуманной как «сцены», сам Островский в письме к Ф.А. Бурдину отмечал: «.. .это не комедия, а сцены из московс-
кой жизни, и я им большой важности не даю» [1, т. 11, с. 531]. Кстати, Е.Г. Холодов также полагал, что, называя пьесы «сценами» (или близкими к ним «картинами»), «драматург не только уклонялся от точного жанрового определения (комедия, драма), но и как бы уславливался с публикой (и с критикой), что на этот раз предлагает не полновесную пьесу, а всего лишь «сцены», не претендующие на особую целостность и сюжетную стройность» [10, с. 468]. Но всё же полагать, что сцены - пьесы незначительные, недоработанные, было бы ошибочно: в них в большей степени проявляется творческая свобода Островского, мастерство автора, не обременённого строгим следованием законам комедии, трагедии. Неоднократно создавая сцены на протяжении всего своего творческого пути, драматург значительно обогатил представления об этом жанре, вносил новое в жанровое мышление своего времени. Если ранние сцены Островского «Утро молодого человека», показавшие типичное утро русского «мещанина во дворянстве», напоминают скоре бессюжетную бытовую зарисовку, то более поздние произведения, обозначенные сценами, -пьесы с развитой сюжетной структурой, с чётко очерченной интригой; остаётся неизменным детальный подход автора к изображению картин быта, меткость его бытовых наблюдений. Прежде чем начать действие, Островский в сценах всегда обрисовывает среду, бытовую атмосферу, в рамках которой и начинает развиваться сюжет.
Пьеса «Поздняя любовь» открывается развёрнутой и объёмной ремаркой, подробно воссоздающей уклад жизни героев: «Бедная, потемневшая от времени комната в доме Шабловой. На правой стороне (от зрителей) две узкие одно-польные двери: ближайшая в комнату Людмилы, а следующая в комнату Шабловой; между дверями изразчатое зеркало голландской печи с топкой. В задней стене, к правому углу, дверь в комнату Маргаритова; в левом растворённая дверь в темную переднюю, в которой видно начало лестницы, ведущей в мезонин, где помещаются сыновья Шабловой. Между дверьми старинный комод с стеклянным шкафчиком для посуды. На левой стороне два небольших окна, в простенке между ними старинное зеркало, по сторонам которого две тусклые картинки в бумажных рамках; под зеркалом большой стол простого дерева. Мебель сборная: стулья разного вида и величины; с правой стороны, ближе к авансцене, ста-
рое полуободранное вольтеровское кресло. Осенние сумерки, в комнате темно» [1, т. 4, с. 8]. Место действия остаётся неизменным на протяжении всего хода пьесы - драматург предельно сконцентрировал события во времени и пространстве.
Для сцен характерен интерес автора к отдельной личности, поэтому зачастую в основе пьес этого жанра - несколько эпизодов из жизни главного героя, сюжетно связанных между собой и являющихся, несомненно, важными для героя, определяющими его дальнейшую судьбу. В центре пьесы «Поздняя любовь» - история любви немолодой девушки Людмилы, скромной и добродетельной. Уже в 1-м явлении первого действия она появляется на сцене в ожидании своего возлюбленного Николая со словами: «Пришёл?.. Разве пришёл?» [1, т. 4, с. 8]. Собеседница героини, Фе-лицата Антоновна Шаблова, мать Николая и «хозяйка небольшого деревянного дома» [1, т. 4, с. 8], подробно рассказывает Людмиле о своём сыне: «Учился он у меня хорошо, в новерситете курс кончил; и, как на грех, тут заведись эти новые суды! Записался он абвокатом, - пошли дела, и пошли, и пошли, огребай деньги лопатой. От того от самого, что вошёл он в денежный купеческий круг. Сами знаете, с волками жить, по-волчьи выть, и начал он эту самую купеческую жизнь, что день в трактире, а ночь в клубе либо где. Само собою: удовольствие; человек же он горячий. Ну, им что? У них карманы толстые. А он барствовал да барствовал, а дела-то между рук шли, да и лень-то; а тут абвокатов развелось несть числа. Уж сколько он там ни путался, а деньжонки все прожил; знакомство растерял и опять в прежнее бедное положение пришел: к матери, значит, от стерля-жей ухи-то на пустые щи. Привычку же он к трактирам возымел - в хорошие-то не с чем, так по плохим стал шляться» [1, т. 4, с. 9]. О судьбе самой Людмилы расскажет её отец, Герасим Порфирь-ич Маргаритов, «адвокат из отставных чиновников, старик благообразной наружности» [1, т. 4, с. 8]: «Святая, говорю тебе. Она кроткая, сидит работает, молчит; кругом нужда; ведь она самые лучшие свои года просидела молча, нагнувшись, и ни одной жалобы. Ведь ей жить хочется, жить надо, и никогда ни слова о себе. Выработает лишний рублик, глядишь, отцу подарочек, сюрприз. Ведь таких не бывает... Где ж они?» [1, т. 4, с. 16].
Примечательно, что, несмотря на чётко выраженную уже в начале пьесы любовную коллизию, Островский не спешит динамично развивать
интригу. Первое явление задаёт общий тон всей пьесе: оно представляет собой лишь беседы персонажей, раскрывающие их бытовые хлопоты, душевные раздумья. Однако уже в этих объёмных диалогах, неторопливых разговорах заметна и некоторая динамика в развитии любовной интриги: в них автор «Поздней любви» заключает не только информацию о главных героях, но и показывает отношения персонажей, вовлекая в сюжет пьесы новых действующих лиц, ставя новые проблемы.
Характерно, что некоторые исследователи считали позднюю драматургию Островского воплощением структурной логики европейской комедии-интриги, драматизм которой выражается именно в запутывании сложных обстоятельств в рамках многоаспектной любовной коллизии [8, с. 52]. Однако сюжетные перипетии «Поздней любви» (финансовая афёра, отношения Николая и Лебядкиной и др.), обилие различных обстоятельств, не имеющих прямого отношения к развитию основной любовной линии, составляют лишь внешнюю канву драматического действия, что продиктовано скорее жанровыми особенностями сцен. Мастерство Островского состоит в том, что в отдельных сценах он отображает детально и многогранно бытовую, духовную среду, в которой живут главные герои, но основная линия, связанная с взаимоотношениями Людмилы и Николая, остаётся единственной и наиболее значимой. Сам драматург писал другу и артисту Ф.А. Бурдину о тщательной работе над пьесой, о скурпулёзной разработке любовной интриги: «Нельзя сказать, что я писал эту комедию наскоро, я целый месяц думал о сценариуме и сценических эффектах и очень тщательно отделывал сцены Николая и Людмилы» [1, т. 11, с. 441].
Если первое действие представляет собой ожидание Людмилой встречи со своим возлюбленным, то действие второе - сама встреча, где героиня признаётся в своих чувствах, рассказывает Николаю о своей жизни, о своём прошлом: «Я прожила свою молодость без любви, с одной только потребностью любить, я веду себя скромно, никому не навязываюсь; я, может быть, с болью сердца отказалась даже от мечты быть любимой. <...> Разве честно опять будить мои чувства? Ваш только один намек на любовь опять поднял в душе моей и мечты, и надежды, разбудил и жажду любви, и готовность самопожертвования... Ведь это поздняя, быть может, последняя любовь; вы знаете, на что она способна... а вы
146
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2009
шутите над ней» [1, т. 4, с. 28]. Подобные воспоминания, возвращения героев в беседах к прошлому, объяснения-признания повествовательно-эпического характера, несомненно, замедляют темп действия, расширяя его границы.
Автору было важно и в следующем (втором) акте пьесы показывать специфику жизненного уклада героев. Основными средствами изображения здесь являются уже не авторские ремарки, а монологи-самовысказывания, монологи оценочного типа, диалоги, отличающиеся не только информативностью, но и содержащие элементы рассуждения, анализа. Так, уже в явлении первом Маргаритов, уходя по своим служебным делам, предостерегает дочь: «Здесь, Людмилочка, сторона голодная, народ живёт изо дня в день, что урвёт, тем и сыт. Утопающий, говорят, хватается за соломинку; ну, а голодающий за то, что плохо лежит. Здесь всё украдут и всё продадут, а ловкие люди этим пользуются. <.> Когда ты увидишь, что сюда зайдёт или заедет человек богатый, хорошо одетый, так знай, что он не за добрым делом зашёл - он ищет продажной чести или совести» [1, т. 4, с. 23]. Людмила также полагает, что богатые люди «в захолустье за добром не ездят» [1, т. 4, с. 35]. Узнав о предстоящем визите в свой дом Лебядкиной, богатой вдовы, удивляется и Шаблова: «Выдумывай ещё! В наш-то курятник, да такая дама поедет» [1, т. 4, с. 30].
Яркими бытовыми приметами начинает Островский третье действие, где первая реплика Шаб-ловой - «самовар-то весь выкипел» - придаёт особый колорит. Автор не менее ярко продолжает развивать и любовный конфликт, в ходе которого герои оказываются в сложной ситуации. Безнадёжно положение Николая, безвозвратно впутанного в финансовую афёру Лебядкиной и купца Дороднова, не менее драматично положение Людмилы, отдающей последние деньги своему возлюбленному и предающей в итоге собственного отца, вручив Николаю заёмное письмо Лебядкиной для его спасения. Однако Островский не стремился развивать действие в сторону трагедии.
Актёр Бурдин в письме к Островскому точно подметил, что драматург «поставил в конце 3 -го действия ход пьесы так, что зритель заранее предугадывает развязку» [2, с. 180]. Для сцен Островского такая особенность в развитии интриги была типична. Не является неожиданным финал «Воспитанницы» (1859), где патриархальные по-
рядки, мастерски обрисованные автором, изначально ведут действие к развенчанию надежд героини, не выглядит неожиданной развязка в «Трудовом хлебе» (1874), где девушка, живущая самостоятельной трудовой жизнью, вправе уже сама выбирать себе жениха и т.д. Развязка в четвёртом действии «Поздней любви» - закономерный итог в отношениях Людмилы и Николая. Островский показал, что «готовность к самопожертвованию способна изменить человека, во имя которого оно совершается» [10, с. 228]. И Николай обещает бросить праздную жизнь и начать трудиться [1, т. 4, с. 45].
Особо значимо, что в «Поздней любви» развязка любовной интриги отнюдь не совпадает с реальным окончанием действия. В письме к Бурдину от 29 октября 1873 года Островский отметил: «Ты ещё находишь ошибку в том, что после окончания пьесы идёт разговор о картах; да помилуй, ради Бога, это обыкновенный, вековой классический приём, ты его найдёшь и у испанцев и у Шекспира» [2, с. 182]. Этот приём - характерная примета драматургии Островского, допускающего подобные переходы от патетики к комизму [2, с. 75]. Кроме этого, беседы персонажей после разрешения интриги продолжают воссоздавать жизнь героев в непрерывном течении, а в связи с отсутствием финальных реплик придают некоторую недосказанность действию. Известно, что сам Островский считал подобную незавершённость действия пьесы важным жанровым признаком сцен: «Нам могут возразить, что у нас мало вполне законченных художественных драматических произведений. А где же их много? Укажем только на возникающее у нас бытовое направление в драме, выражающееся в очерках, картинах и сценах из народного быта, направление свежее, совершенно лишённое рутины и ходульности и в высшей степени дельное» [1, т. 10, с. 36].
Таким образом, «сцены из жизни захолустья» «Поздняя любовь» - отдельный этап в жизни главной героини пьесы, драматичный и, вместе с тем, важнейший в её судьбе. Пьеса состоит из четырёх ключевых эпизодов, сюжетно связанных между собой, последовательно раскрывающих историю поздней любви героини. Неторопливо развивая любовную линию, отказываясь от усложнённой фабулы, лишая действие неожиданных поворотов и развязки, постоянно прибегая к точным и подробным бытовым зарисовкам, Островский формирует эстетику сцен - самостоятельного и специфичного драматургического жанра.
Библиографический список
1. ОстровскийА.Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. -М., 1973-1980.
2. А.Н. Островский и Ф.А. Бурдин. Неизданные письма. - М.; Пг., 1923.
3. Бабичева Ю.В. Островский в преддверии «новой драмы» // А.Н. Островский, А.П. Чехов и литературные процесс 19-20 веков. - М., 2003.
4. Добролюбов Н.А. Литературная критика: В 2-х т. Т. 2. - Л., 1984.
5. Журавлёва А.И. Островский - комедиограф. - М., 1981.
6. Критическая литература о произведениях А.Н. Островского / Сост. Н. Денисюк Вып. 3, 4. - М., 1906.
7. Лакшин В.Я. Александр Николаевич Островский. - М., 2004.
8. Миловзорова М.А. Об особенностях интриги поздних комедий А.Н. Островского // Щелы-ковские чтения 2002.: Сб. статей. - Кострома, 2003.
9. Русский мир. - 1873. - .№317. - 30 ноября.
10. Фаркова Е.Ю. Добродетель и порок в пьесе А.Н. Островского «Поздняя любовь» // Духовно-нравственные основы русской литературы: сб. науч. статей в 2 ч. Ч. 1. - Кострома, 2007.
11. Холодов Е.Г. Островский А.Н. в 18731877 годах // Островский А.Н. Полн. собр. соч.: В 12 т. Т. 4. - М., 1975.
12. Чернец Л.В. Сюжет и фабула в пьесах А.Н. Островского // Щелыковские чтения 2007: Сб. статей. - Кострома, 2007.
13. ШтейнА.Л. Мастер русской драмы: Этюды о творчестве Островского. - М., 1973.
УДК 82.512.145.09 Ш 17
З.М. Шайдуллина
ЭМОЦИОНАЛЬНО-ЭКСПРЕССИВНЫЕ ФРАЗЫ В РАСКРЫТИИ ТВОРЧЕСКОГО МИРА НУРА АХМАДИЕВА
Данная статья раскрывает своеобразие творческого мира известного татарского поэта Нура Ахмадиева через ряд ключевых понятий.
Художественный мир поэта:
а) психологическое состояние лирического героя;
б) мировоззрение автора;
в) эмоционально-экспрессивные фразы.
Экспрессивная окраска слов в лирических произведениях отличается от экспрессии тех же слов в необразной речи. В условиях лирического контекста лексика получает дополнительные смысловые оттенки, которые обогащают ее экспрессивную окраску и помогают через психологическое состояние лирического героя раскрыть внутренний мир поэта.
Поэтическое творчество Нура Ахмадиева в татарской литературоведении мало изучено. В данной статье рассматривается лишь одна сторона поэтического мастерства автора. То есть особенности выражения эмоционально - экспрессивный фразы в его художественном мире.
Эмоциональные значения в литературном произведении делятся на виды. Каждый из них рассматриваются отдельно и играет важную роль в раскрытии художественного мира автора. Одно из таковых - эмоциональное значение, которое дается лишь одним предложением, несмотря на это оно раскрывает эмоции поэта полностью. Данное эмоциональное значение является и семантическим компонентом микротемы. В про-
изведениях Нура Ахмадиева широко используются эмоциональные фразы, позволяющие с помощью героев - персонажей более полно показать художественный мир автора. Эти эмоциональные фразы отличаются своей яркостью и богатым, глубоким смыслом. Например, один из отрывков из стихотворения «Кету киткэндэ». Кетунец ктулэре, Кету кичен кайтыр эле, Тик... гомер угулэре.
(Кету киткэндэ)
Стадо уходит на пастбище, Но стадо вернется вечером, Только... жизнь проходит.
(перевод наш)
148
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2009
© З.М. Шайдуллина, 2009
